Стишок

[Kolovorot13]

LuckyAim (07 Окт 2013 - 01:09) писал:

чушь какая, какой ещё вызов? вызов то, что вы мне не нравитесь? вы что, серебряные рубли что ли всем нравится? признайтесь, сработал ваш стадный инстинкт, и я был прав в этом, сами убедились, хе, хе...

Я называю это одной командой. Если вам непонятно чувство сплочённости, то не ко мне вопрос.

И да, вызов целому сообществу - это дерзко. Но это ваш выбор.

[miserabile]

Kolovorot13 (07 Окт 2013 - 19:27) писал:

Я называю это одной командой. Если вам непонятно чувство сплочённости, то не ко мне вопрос.
И да, вызов целому сообществу - это дерзко. Но это ваш выбор.

Если отрешиться от скандальной ситуации и попытаться проанализировать ситуацию с холодной головой, то думаю конфликт возник из-за того, что для осей коллектив - святое, возможно как для бывших моряков. Я же - ярко выраженный индивидуалист, и для меня неприемлемы вообще никакие формы коллективно-сознательного. Это то, как я вас услышал и как понимаю ситуацию сейчас.

[MartBor]

У тебя стихи все меньше и меньше)

[anonym_heGL8E6KmrAO]

У тебя стихи все меньше и меньше)

Краткость сестра таланта)

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

 

                   Благословенная минута

                   Для истинного моряка:

                   Свежеет бриз и яхта круто

                   Обходит конус маяка.


                   Захватывает дух от крена,

                   Шумит от ветра в голове,

                   И жемчугами льется пена

                   По маслянистой синеве.

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

   Набравши в трюм в Очакове арбузов,

                   Дубок "Мечта" в Одессу держит путь.

                   Отяжелев, его широкий кузов

                   Густые волны пенит как-нибудь.
 

                   Но ветер стих. К полудню все слабее

                   Две борозды за поднятой кормой.

                   Зеркальна зыбь. Висят бессильно реи.

                   И бросил руль беспечный рулевой.
 

                   Коричневый от солнца, славный малый,

                   В Очакове невесту кинул он.

                   Девичья грудь и в косах бантик алый

                   Ему весь день мерещатся, сквозь сон.
 

                   Он изнемог от золотого груза

                   Своей любви. От счастья сам не свой,

                   На черном глянце спелого арбуза

                   Выскабливает сердце со стрелой.

 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

  Всю неделю румянцем багряным

                   Пламенели холодные зори,

                   И дышало студеным туманом

                   Непривычно-стеклянное море.
 

                   Каждый день по знакомой дороге

                   Мы бежали к воде, замирая,

                   И ломила разутые ноги

                   До коленей вода ледяная.
 

                   По песчаной морщинистой мели

                   Мы ходили, качаясь от зыби,

                   И в прозрачную воду смотрели,

                   Где блуждали незрячие рыбы.
 

                   Из далекой реки, из Дуная,

                   Шторм загнал их в соленое море,

                   И ослепли они и, блуждая,

                   Погибали в незримом просторе.
 

                   Били их рыбаки острогою,

                   Их мальчишки хватали руками,

                   И на глянцевых складках прибоя

                   Рыбья кровь распускалась цветами.

 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

Мелким морем моросил

                   Бриз и брызгал в шлюпки,

                   Вправо флаги относил,

                   Паруса и юбки.
 

                   И, ползя на рейд черпать,

                   Пузоватый кузов

                   Гнал, качая, черепа

                   Черепах-арбузов.

 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

 Издали наше море казалось таким спокойным,

                   Нежным, серо-зеленым, ласковым и туманным.
 

                   Иней лежал на асфальте широкой приморской аллеи,

                   На куполе обсерватории и на длинных стручках катальпы.
 

                   И опять знакомой дорогой мы отправились в гости к морю.

                   Но оказалось море вовсе не так спокойно.
 

                   Шум далекого шторма встретил нас у знакомой арки.

                   Огромный и музыкальный, он стоял до самого неба.
 

                   А небо висело мрачно, почерневшее от норд-оста,

                   И в лицо нам несло крупою из Дофиновки еле видной.
 

                   И в лицо нам дышала буря незабываемым с детства

                   Йодистым запахом тины, серы и синих мидий.
 

                   И море, покрытое пеной, все в угловатых волнах,

                   Лежало, как взорванный город, покрытый обломками зданий.
 

                   Чудовищные волны, как мины, взрывались на скалах,

                   И сотни кочующих чаек качались в зеленых провалах.
 

                   А издали наше море казалось таким спокойным,

                   Нежным, серо-зеленым, как твои глаза, дорогая.
 

                   Как твои глаза за оградой, за живою оградой парка,

                   За сухими ресницами черных, плакучих стручков катальпы.
 

                   И впервые тогда я понял, заглянувши в глаза твои близко,

                   Что они как взорванный город, покрытый обломками зданий.
 

                   Как хочу я опять увидеть, как хочу я опять услышать

                   Этот взорванный город и этих кричащих чаек!

 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

 

                   В теплом море по колени

                   Ты стояла в хрупкой пене,

                   Опасаясь глубины.

                   Вся - желанье. Вся - движенье.

                   Вся - в зеркальном отраженье

                   Набегающей волны.


                   Помню камень в скользкой тине,

                   Помню моря очерк синий,

                   Бег торпедных катеров.

                   И на коже загорелой -

                   Нежный-нежный, белый-белый,

                   Узкий след ручных часов.

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

 Цвела над морем даль сиреневая,

                   А за морем таился мрак,

                   Стальным винтом пучину вспенивая,

                   Он тяжко обогнул маяк.
 

                   Чернея контурами башенными,

                   Проплыл, как призрак, над водой,

                   С бортами, насеро закрашенными.

                   Стальной. Спокойный. Боевой.
 

                   И были сумерки мистическими,

                   Когда прожектор в темноте

                   Кругами шарил электрическими

                   По черно-стеклянной воде.
 

                   И длилась ночь, пальбой встревоженная,

                   Завороженная тоской,

                   Холодным ветром замороженная

                   Над гулкой тишью городской.
 

                   Цвела наутро даль сиреневая,

                   Когда вошел в наш сонный порт

                   Подбитый крейсер, волны вспенивая,

                   Слегка склонясь на левый борт.

 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

Дума за думой, волна за волной -
Два проявленья стихии одной:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,
Здесь в заключении, там - на просторе,
Тот же всё вечный прибой и отбой,
Тот же всё призрак тревожно-пустой.

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

Ты долго ль будешь за туманом
Скрываться, Русская звезда,
Или оптическим обманом
Ты обличишься навсегда?

Ужель навстречу жадным взорам,
К тебе стремящийся в ночи,
Пустым и ложным метеором
Твои рассыплются лучи?

Все гуще мрак, все пуще горе,
Все неминуемей беда -
Взгляни, чей флаг там гибнет в море,
Проснись - теперь иль никогда...

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.

Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.

Не слышно на нем капитана,
Не видно матросов на нем;
Но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочем.

Есть остров на том океане -
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.

Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.

Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук.

Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.

Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он.

И только что землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнем.

На берег большими шагами
Он смело и прямо идет,
Соратников громко он кличет
И маршалов грозно зовет.

Но спят усачи-гренадеры -
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодным России,
Под знойным песком пирамид.

И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.

И, топнув о землю ногою,
Сердито он взад и вперед
По тихому берегу ходит,
И снова он громко зовет:

Зовет он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.

Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один -

Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок,

Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Идет и, махнувши рукою,
В обратный пускается путь.

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

Море как море. Вода солона. 
Декоративен избитый пейзаж. 
Всё так картинно: деревья, луна? 
Что же с душою-то? ? Видимо, блажь? 

Ей, неприкаянной, сладко блажить, 
Вздрагивать, биться, парить, тосковать, 
Вскрикивать: ?Боже, как радостно жить!..? ? 
Гаснуть и вспыхивать, и ликовать. 

Боже мой, август ? какая теплынь! 
Пыл предосенний, прощальный бросок. 
Тёплою памятью, море, нахлынь 
На неостывший упругий песок. 

Детская сладость солёной воды, 
Память ? как сказка о жизни чужой. 
Боже, насколько целебней вражды 
Это содружество мира с душой! 

Радостно помнить, что я не умру, 
Ибо порука ? глаза детворы, 
Неодолимая тяга к перу, 
Мир мой ? и все остальные миры. 

Волны теплу подставляют бока, 
Лижут песок и играют луной. 
Боже мой, как эта ноша легка! 
Крылья тихонько шуршат за спиной? 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

Седые тучи. Ветер шквальный,
Слились с водою небеса,
И шторм, почти десятибалльный,
Срывает с мачты паруса.

Корабль – песчинка. В бурном море,
Песчинка эта не видна,
Придётся нам, наверно, вскоре
Хлебнуть солёного вина.

В моей судьбе «бывали виды»,
Но тут, среди кромешной мглы,
На нас идут как пирамиды
Восьмиметровые валы.

Снежинки в воздухе мелькают,
И ветер яростно колюч,
Зигзаги молний пробегают
Среди багрово-чёрных туч.

Меж волн кипящих чайки стонут:
– Вам не видать родной земли...
Вот так всегда, наверно, тонут
Во время шторма корабли.

Мне поберечь бы раньше шкуру,
Писать рассказы от тоски,
Сейчас жалею я, что сдуру
Пошёл когда-то в моряки.

Наш капитан, с погасшей трубкой,
С утра сегодня у руля,
А волны пенятся над рубкой
И лижут мачты корабля.

Но нам сдаваться нет причины
Пусть впереди хоть шторм, хоть мель,
В морях рождаются мужчины,
Здесь их солёная купель.

И чайкам я кричу, как людям:
– Мы принимаем этот бой,
И до конца бороться будем,
Со штормом, морем и судьбой. 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

Когда корабль один в морском просторе,
Когда под килем пенится вода,
О женщине с глазами цвета моря
Под песню волн я думаю всегда.

И мне не страшно ничего на свете,
Ни эта ночь, ни белый этот лед,
Я жив, пока твоя любовь мне светит,
Пока надежда в сердце не умрет.

Корабль пройдет сквозь белые туманы,
Полярный мрак сумеет победить,
И ни мороз, ни злые ураганы
Не смогут моряка остановить.

Я знаю, что в сиреневом просторе
Любовь и нежность в сердце сберегу,
И женщина с глазами цвета моря
Дождется моряка на берегу.

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

Суматошно, с криками боли
Чайки кружатся над волной…
Приближение бури, что ли,
Слышат птицы во тьме ночной?

Может, где-то валы седые
Гонят судно к подножью скал,
Может, в эти часы ночные
Кто-то видит девятый вал?

Раскрывая свои объятья,
Он идёт как последний суд,
Ни молитвы и ни проклятья
Обречённого не спасут.

Всё исчезнет в хаосе диком:
Чья-то радость и чей-то грех…
Только чайки печальным криком
Вместе с бурей оплачут всех. 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

 Корабль наш рассекал стекло морских равнин,

                   И сеял искрами бездонный мрак пучин.

                   Уж месяц пламенел, вздымался пар душистый,

                   И сноп серебряный дрожал в лазури чистой

                   Дремотных волн, и звезд лелеяла краса

                   И волны, и эфир, и мрак, и небеса.

                   На палубе сидел, накинув плащ широкий,

                   Влюбленный юноша, красивый, черноокий;

                   Он думой тайною в родимый край летал,

                   Где брак с прекрасною счастливца ожидал.

                   Гитары трепетной со звонкими струнами

                   Сливал он песнь любви наш, тихими волнами;

                   Он пел, воспламенен девичьей красотой,

                   И встречу первую с невестой молодой,

                   И взгляды робкие, и лепет торопливый,

                   И буйный пламень свой, и жар ее стыдливый,

                   И грудь лилейную, и шелк ее кудрей,

                   И алые уста, и томный блеск очей.

                   Он пел, - а сердце в нем от неги замирало,

                   Одной невестою, одною ей дышало.

                   И мнилось: для нее, для их святой любви

                   Часы полночные так сладостно текли,

                   Для них вкруг корабля вздымался пар душистый,

                   И сноп серебряный дрожал в лазури чистой

                   Дремотных волн, и звезд лелеяла краса

                   И волны, и эфир, и мрак, и небеса.

 

[anonym_EaAy2gg6t4Dj]

 Корма затрещала, летят паруса,

                   Встревоженной хляби звучат голоса,

                   И солнце затмилось над бездной морокою

                   С последней надеждой, кровавой зарею.
 

                   Громада, бунтуя, ревет и кипит,

                   И волны бушуют, и ветер шумит,

                   И стон раздается зловещих насосов,

                   И вырвались верьви из рук у матросов.
 

                   Торжественно буря завыла; дымясь,

                   Из бездны кипучей гора поднялась,

                   И ангел-губитель по ярусам пены

                   В корабль уже входит, как ратник на стены.
 

                   Кто, силы утратив, без чувства падет;

                   Кто, руки ломая, свой жребий клянет;

                   Иной, полумертвый, о друге тоскует,

                   Другой молит Бога, да гибель минует.
 

                   Младой иноземец безмолвно сидит,

                   И мнит он: "Тот счастлив, кто мертвым лежит;

                   И тот, кто умеет усердно молиться,

                   И тот, у кого еще есть с кем проститься".