Поиск по сайту

Русские моряки во главе с начальником морских сил Балтики капитаном Алексеем Щастным в 1918 году предотвратили заговор, направленный на полное уничтожение Балтийского военного флота. В ноябре 1917 года командующим Балтийским флотом был выбран матросами Алексей Михайлович Щастный. "Я не рвался к власти и был утвержден вопреки", – сказал он позже. Алексей Михайлович Щастный родился 4 октября 1881 года в Житомире, был родом из дворян Волынской губернии. Православный. Его отец – генерал-лейтенант Михаил Михайлович Щастный – "находился в походах и боях против турок в войну 1877 и 1878 годов", отличился в сражении под Плевной. Мать – Александра Константиновна, урожденная Дубленко. Блестяще окончил Морской кадетский корпус (вторым по успеваемости), в 1901 году он уже мичман. С конца 1902 года был направлен на Дальний Восток на эскадренный броненосец "Севастополь". В русско–японскую войну 1904 – 1905 годов служил на кораблях Порт–Артурской эскадры, участвовал в боевых операциях. Отличился при отражении атак японских миноносцев 10 – 11 июня, при обстреле сухопутных войск противника 26 июня и в сражении с японским флотом в Жёлтом море 28 июля 1904 года. Прошёл японский плен. Награждён орденами Святой Анны, Святого Станислава. И снова служил на Балтике. 11 апреля 1905 года произведён в чин лейтенанта. В 1905 году – младший минный офицер учебного судна "Европа", командир миноносца № 217. В 1905 – 1906 годах офицер морского отдела штаба Кронштадтской крепости. В 1906 – 1909 годах преподаватель радиотелеграфного дела Минного офицерского класса. Специалист по вопросам связи в военно-морском флоте. В 1908 году участвовал в V Всероссийском электротехническом съезде в Москве. 6 декабря 1910 года произведён в чин старшего лейтенанта. В 1912 – 1914 годах – постоянный член от Морского министерства межведомственного радиотелеграфного комитета. 4 апреля 1913 года произведён в чин капитана 2-го ранга. Первую мировую войну А. Щастный встретил старшим офицером линкора "Полтава". В октябре 1915 года он поднялся на командирский мостик эскадренного миноносца "Пограничник". В июле 1917-го Щастному было присвоено очередное звание – капитан 1-го ранга, и друзья прочили ему адмиральские погоны. В феврале 1917 года после появления Манифеста Императора Николая II об отречении от престола, в двух морских российских столицах на Балтике и Чёрном море (Кронштадт и Севастополь) обострилась обстановка. В революционном разгуле приняли участие и корабельные команды. Нужно было выбирать – на чью сторону становиться. А. Щастный был знаком с адмиралом А. В. Колчаком, начальником минной дивизии Балтийского флота. Оба были высокого мнения друг о друге, оба любили Россию и Флот. Каждый выбрал свой путь и пошёл по нему до своего конца. А. М. Щастный был одним из тех военных специалистов, которые откликнулись на призыв новой власти и верно служили ей. В 1918 году с первых дней переговоров в Бресте о заключении мира между Германией и Россией Балтийский флот – предмет тайных планов германского командования. В договорных документах оговаривалось их разоружение. А фактически немцы замышляли захват Балтийского флота. Флот находился тогда в Гельсингфорсе (Хельсинки) и Ревеле (Таллин). На Брест-Литовских переговорах Совет народных комиссаров дал обязательства разоружить российские корабли. Во всяком случае, немцы хотели покончить с русским флотом до начала навигации в Финском заливе, чтобы иметь там полную свободу действий. Враг рассчитывал, что в марте–апреле Гельсингфорс будет отрезан от Кронштадта сплошными ледяными полями с бесчисленными нагромождениями торосов, в таких условиях не было даже попыток переходов. Приняв на себя личную ответственность за судьбу Балтийского флота, Щастный решил увести корабли в Кронштадт. Согласовав своё решение с Центробалтом, в ведении которого флот тогда находился, (но не с Троцким), командующий 12 марта организовал выход из Гельсингфорса первого отряда кораблей – четырех линкоров и трёх крейсеров в сопровождении двух ледоколов. Переход происходил в чрезвычайно тяжёлых условиях: весна выдалась поздняя, Финский залив был покрыт льдом, толщина льда достигала 75 сантиметров, высота торосов – от трех до пяти метров. Залив засоряли многочисленные мины, сорванные с якорей штормами. Корабли, имевшие неукомплектованные экипажи, обстреливались с Лавенсари и других финских островов. До начала наступления немцев, командующий А. М. Щастный успел вывести из Гельсингфорса 236 кораблей. В их числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 54 эскадренных миноносца, 12 подводных лодок, 10 тральщиков, 5 минных заградителей, 15 сторожевых судов, 14 вспомогательных судов, 4 посыльных судна, 45 транспортов, 25 буксиров, один паром, плавмаяк и 7 яхт. А. М. Щастный их спас от гибели, проведя за ледоколами по мелководью вдоль северного берега Финского залива. Сам Щастный пришёл с последним кораблем. Когда днём 11 апреля 1918 года германская эскадра подошла к Гельсингфорсу, немцы увидели на горизонте лишь дымы уходящих русских кораблей. Легендарный переход, который казался невероятным, вошёл в историю, его назвали Ледовым походом. Эти корабли стали основой Красного Балтийского флота и ряда флотилий. Можно представить, какие чувства испытал командующий Балтийским флотом Алексей Михайлович Щастный, когда на Большой Кронштадтский рейд подошли корабли последней колонны. На высокие должности он был назначен по рекомендации члена Морской коллегии Ф. Раскольникова и при единодушной поддержке совета флагманов уже в ходе операции. Но с самого начала, ещё как начальник штаба, он осуществлял её разработку, а затем и практическое выполнение. Все последние недели Алексей Михайлович жил в большом напряжении, и только теперь, наблюдая, как втягиваются во внутренние гавани корабли, Щастный мог наконец облегчённо вздохнуть – Балтийский флот спасён! После перебазирования флота в Кронштадт Лев Давидович распорядился демобилизовать всех моряков, а потом набирать заново, как бы уже в другой, красный флот. При этом многих офицеров "вычистили", другие сами не захотели больше служить. Ушла часть матросов и унтер-офицеров. Поредевшие команды оказались ослаблены. А 3 мая Щастный получил телеграмму Троцкого № 126/м, где предписывалось разработать "план уничтожения военного имущества, запасов, судов, портовых сооружений и т.п.". Щастный не понимал, что происходит? Никакой угрозы со стороны немцев уже не было! Алексей Михайлович спас флот во второй раз! Он смог это сделать только одним способом – разгласил секретные инструкции Троцкого. Вынес их на совещание флагманов, а потом на Съезд делегатов Балтфлота. Рассчитал, что теперь сами матросы будут настороже, не позволят тайно завербованным "ударникам" взорвать корабли. Эта надежда оправдалась. Балтийцы заволновались, возмутились. Они, как и Щастный, не знали, чем объяснить гибельные приказы. Съезд Балтфлота отправил делегацию в Москву, к Троцкому. Ему заявили, что корабли могут быть взорваны только после боя, в безвыходном положении. Лев Давидович заверил, будто ничего дурного не имелось в виду. Но он понял, что Щастный, распространив среди моряков информацию, сорвал операцию по ликвидации флота. Его вызвали в Москву на заседание Наркомата военных и морских сил. А. М. Щастный привёз свои заметки – тезисы доклада на будущем съезде моряков. В них – боль за престиж Флота и Родины из-за неудачно заключенного мира, протест против разжигания междоусобицы, против доносов. В тот же день, 27 мая, нарком по военным и морским делам Лев Давидович Троцкий лично арестовал А. Щастного прямо в своем кабинете без всяких санкций после резкого разговора. Нарком обвинил его в "контрреволюционной агитации": якобы он, разглашая приказы, хотел таким способом взбунтовать моряков. Контр-адмирал прямо заявил о гибельной политике тех, кто стоит во главе флота. Нарком военмор вскипел, а Щастный продолжал говорить правду: "В настоящее время на службе остались те из офицеров, которые, сознавая, что присутствуют при агонии флота, настолько тем не менее с ним сжились, что решили остаться до полной его ликвидации, которая по-видимому уже недалеко, таким образом исполнить свой долг до конца. Трагическое положение этого немногочисленного офицерства, несущего на себе всю тяготу службы, должно быть по заслугам оценено государством и обществом". Вывод Щастного о тяжелейшем положении Балтийского флота в 1918 году не был надуманным. После ареста Щастный был передан в руки немедленно созданного Революционного трибунала и препровождён в Таганскую тюрьму. Криминальная история по делу Щастного раскручивалась с поразительной быстротой. Весь апрель и часть мая газеты пестрели заметками о легендарном "Ледовом переходе" (февраль – май 1918 г.), когда было спасено боевое ядро Балтийского флота, и о мужестве его руководства, где главным организатором был А. Щастный. И тут такой поворот – нарком по военным и морским делам Л. Троцкий не имел права увольнять своим приказом А. Щастного, назначенного декретом Совнаркома. А тем более, лично арестовывать его. Весть об аресте стала полной неожиданностью для высших военных кругов. Прокатились митинги в его защиту с требованиями открытого следствия. Следователем по этому делу был назначен Виктор Кингисепп – главный следователь Советской Республики (как оказалось, эстонский *** в недавнем прошлом, именем которого по предложению Троцкого в 1922 году был назван город Ямбург). Следствие дублировал сам Л. Троцкий. Кингисепп был весьма оперативен, следственные действия он провёл за 10 дней. Судьба капитана 1-го ранга Щастного была предопределена. Троцкий выспрашивал свидетелей – как относился к Советской власти Алексей Щастный? Федор Раскольников, один из шести свидетелей, написал, что Щастный с сожалением говорил о том, что приходится работать с советской властью, потому что нет другой структуры. Раскольников прибыл из Новороссийска, куда был направлен для потопления кораблей, чтобы они не достались немцам. 18 июня были потоплены девять эсминцев и линейный корабль, а 20-го июня уже пришли немцы. Троцкий заявил: "На самом деле в самый острый момент ко мне приходили представители английского адмиралтейства и запрашивали о том, примем ли мы меры для уничтожения Балтийского флота. Когда этот вопрос был затронут на военном совещании, Щастный крайне неопределённо высказался о возможности уничтожения. Лишь после его отъезда этот вопрос был рассмотрен на том же совещании конкретнее… В это время к одному из членов коллегии явился английский офицер и заявил, что Англия настолько заинтересована во взрыве наших судов, что готова заплатить тем матросам, которые возьмутся за это дело…" ("Фамилия английского офицера, упомянутого в показаниях Л. Троцкого, командор Кроми. Это был военно-морской атташе Великобритании". Оказывается, "формирование Красной армии проходило под неусыпным присмотром иностранных агентов".) Именно Англия была заинтересована в том, чтобы иметь безусловное господство на морях. Она опасалась, как бы русские корабли не захватили немцы, но и не желала, чтобы Россия сохранила сильный флот. Троцкий настаивал на исполнении уничтожения Балтийского флота. Запрашивал: "Внесены ли в банк известные денежные вклады на имя тех моряков, которым поручена работа уничтожения судов?" Щастному становилось ясно: дело нечисто. Только что спасли флот – и вдруг уничтожать его? Он смог предположить только одно – что уничтожения требуют немцы. Писал: "Значит, я должен вербовать этих Иуд Искариотов и обещать каждому тридцать сребреников?". Троцкий говорил в суде: "Щастный хочет стать диктатором". Щастный осмелился помешать Троцкому выполнить задание зарубежных хозяев. Лев Давидович специально встречался и беседовал на эту тему со Свердловым, в ведении которого находился Верховный Ревтрибунал ВЦИК. Следователем был назначен Виктор Кингисепп, доверенное лицо Свердлова по самым грязным делам. Специально перед слушанием дела Щастного было принято постановление о смертной казни. Расстрелы "контрреволюционеров" уже гремели вовсю, но в судебном порядке смертная казнь не применялась, она была отменена ещё Временным правительством. Теперь "упущение" исправили. А, кроме того, перед процессом Щастного был утверждён порядок апелляции – обжалование приговоров Верховного Ревтрибунала могло подаваться только в президиум ВЦИК, т. е. – лично Свердлову (президиум он почти никогда не собирал. Указывал Аванесову, что записать в протокол). Обвинение было сформулировано так: "Щастный, совершая героический подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать её против Советской власти". Вместо закона, подлежащего утверждению ВЦИКом, 16 июня 1918 года, как раз в день опубликования обвинительного заключения по делу Щастного в прессе (что не случайно), было принято постановление Наркомата юстиции об отмене всех доныне изданных циркуляров о революционных трибуналах. В нём говорилось, что "ревтрибуналы в выборе мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и прочие не связаны никакими ограничениями" (Свод указов РСФСР, 1918 г., № 44, стр 533). На процессе над Щастным председательствовал рабочий металлист С. Медведев. Он вошёл в историю как один из участников "рабочей оппозиции", направившей в 1922 году в исполком Коминтерна заявление о том, что руководители партии большевиков ведут "борьбу против всех, особенно пролетариев, позволяющих себе иметь своё суждение, и за высказывание его в партийной сфере применяют всяческие репрессивные меры". Но в 1918 году Медведев сидел за судейским столом, чтобы засудить Щастного, позволившего иметь своё собственное суждение о судьбе Балтийского флота. Свою вину Щастный не признал. В выступлении на суде Троцкий заявил, что "Щастный настойчиво и неуклонно углублял пропасть между флотом и Советской властью. Сея панику, он неизменно выдвигал свою кандидатуру на роль спасителя. Авангард заговора – офицерство минной дивизии – открыто выдвинуло лозунг "диктатура флота“. 20 июня 1918 года революционный суд приговорил А. М. Щастного к расстрелу по обвинению в государственной измене и в подготовке контрреволюционного переворота. Приговор был выслушан Щастным с изумительным мужеством. Из последней речи Алексея Михайловича Щастного: "Я считал, что в свободной стране можно свободно указать на те мотивы, из-за которых покидаешь свой пост… Присутствие одного лица на скамье подсудимых делает несерьёзным обвинение в заговоре…" Свидетелей, способных дать показания в пользу Щастного, на суд не допустили. Единственным свидетелем выступал Троцкий. А потом, забыв о роли свидетеля, проник в комнату совещаний трибунала и обрабатывал судей 5 часов. Это действительно требовалось. Незадолго до того судили Дыбенко за куда более серьёзный грех – дезертирство с фронта. Ограничились "предупреждением". Но в отношении Щастного Лев Давидович добился своего. Приговор гласил: "Расстрелять… привести в исполнение в 24 часа". Свердлов апелляцию, естественно, отклонил. А Троцкий боялся, как бы моряки не отбили своего начальника. Запретил вывозить куда бы то ни было, приказал казнить в подвале Реввоенсовета. Запретил выдавать родным, велел закопать там же, в подвале здания. Это был первый смертный приговор страны Советов, А. М. Щастный впервые был объявлен "врагом народа". Сразу после оглашения приговора по делу Щастного, против выступили левые эсеры, к которым присоединились и эсеры максималисты. Приговор Революционного трибунала поддержали Ленин и Свердлов. Левые эсеры Янушкевич и Вердников вышли из состава Верховного революционного трибунала, а его председатель С. Медведев отдал распоряжение начальнику дежурной части, состоящей из китайцев, о приведении приговора в исполнение. Щастный записал: "Моя мысль через 6 часов после объявления приговора о расстреле меня: В революции люди должны умирать мужественно. Перед смертью я благословляю своих детей Льва и Галину и, когда они вырастут, прошу сказать им, что иду умирать мужественно, как подобает христианину". Предсмертными словами Алексея Михайловича были: "Смерть мне не страшна. Свою задачу я выполнил - спас Балтийский флот". Алексея Михайловича Щастного расстреляли в ночь с 21 на 22 июня 1918 года в 4 часа 40 минут во дворе Реввоенсовета (здание бывшего Александровского юнкерского училища). Было ему 37 лет. Троцкий явился лично через 20 минут после расстрела посмотреть на тело, удостовериться. Газеты сообщали, что "Щастный оставался спокойным до конца, был убит двумя залпами". Расстреливала команда китайцев. По приказанию Троцкого тело спрятали под полом в одной из комнат училища. Отказались выдать вдове Нине Николаевне Щастной. Защитник Щастного адвокат В. А. Жданов написал в редакцию газеты: "...После него остались без всяких средств вдова и двое детей 3 и 5 лет..." Более подробно об обстоятельствах расстрела рассказал в своих случайно сохранившихся воспоминаниях командир команды китайцев Андриевский. Китайцы, по его словам, практически не знали русского языка и вряд ли понимали, что расстреливают русского героя–моряка. Андриевский же получил четкое указание: "Сегодня дело особое. Вы будете расстреливать адмирала Щастного. Чтобы его сторонники не перехватили его или потом не вырыли труп, необходимо его расстрелять не в обычном месте, а во дворе Александровского училища". Продолжая свой рассказ, Андриевский далее сообщал: "Вижу – стоит одинокая фигура… В штатском, на голове белеет фуражка. Лицо симпатичное, взволнованное. Смотрит в глаза. Понравился он мне. Я говорю: – Адмирал. У меня маузер. Видите – инструмент надёжный. Хотите, я застрелю вас сам. …Видимо, от слов моих ему стало жарко. Снял фуражку, отёр платком лоб. Молчит и только мнёт свою белую фуражку… – Нет! Ваша рука может дрогнуть, и вы только раните меня. Лучше пусть расстреляют китайцы. А так как тут темно, я буду держать фуражку у сердца, чтобы целились в неё. Китайцы зарядили ружья. Подошли поближе. Щастный прижал фуражку к сердцу. Видна была только его тень да белое пятно фуражки... Грянул залп. Щастный, как птица, взмахнул руками, фуражка отлетела, и он тяжело рухнул на землю. Китайцы всунули его в мешок… Послал помощника… в Кремль, доложить. Привозит ответ: “Зарыть в училище, но так, чтобы невозможно было найти”. Начали искать место. Пока искали, послышался шум автомобиля, и во двор с потухшими фарами въехал лимузин. Прибыло само начальство. Стали искать общими усилиями. Нужно было спешить – начинало светать… Вошли вовнутрь – училище пустое. В одной из комнат, где стоял единственный стол… остановились и решили закопать здесь, если под полом нет подвала. Оказалось, что нет. Раздобыли плотничьи инструменты, вскрыли паркет. Вырыли яму, опустили мешок, зарыли, заделали паркет. Так и лежит он там, под полом…" http://iknigi.net/…/102874-delo-komanduyus…/read/page-4.html Алексей Михайлович Щастный стал первой официальной жертвой большевистского террора. Имя его было предано забвению. Ходили слухи, что гибель А. Щастного объясняется конфликтом со вспыльчивым и деспотичным Троцким. "C вынесением смертного приговора Щастному большевики прервали процесс зарождения многопартийности в Республике. Они отказались от компромисса с другими партиями и окончательно сделали выбор в пользу тоталитарной диктатуры". И уже безо всякого суда расстреляли членов экипажа Минной дивизии, которые на своем матросском митинге требовали диктатуры Балтфлота вместо советской власти. Разруха, голод в Петрограде и Москве стали причиной матросских требований. Судьба А. М. Щастного и его семьи была трагична, как и многих его современников - моряков, прославивших Россию. Через тюрьмы и лагеря прошли А. Н. Гарсоев (первый "Главный подводник" Советской России), А. Н. Бахтин (командир знаменитой подлодки "Пантера"), следы Н. А. Зарубина (возрождавшего Подводные силы Советской России) не были найдены. Они были офицерами царского флота, перешедшими на сторону революции. О деле капитана 1-го ранга Щастного до сих пор мало известно. Оно пролежало в архивах КГБ без движения более 70 лет. Ни один архивный документ не был опубликован при Советской власти. Советская военно-историческая литература о роли Щастного во время Ледового похода не упоминала. В 1995 году дело № 3614 начальника Морских сил Балтийского моря было тщательно проверено военной прокуратурой. Контр-адмирал Алексей Михайлович Щастный полностью реабилитирован ввиду отсутствия факта преступления. Чтобы знали и помнили. Вечная Память!