Книги - о море, флоте, кораблях, сражениях.

[Darth_Vederkin]

Игорь Бунич

"Пираты Фюрера"

Сборник переводов немецких авторов... 

[RenamedUser_8896175]

Я в детстве читал одну старую книгу 1948 года. Автор Зигмунд Перля, называется "Боевые корабли". Это не художественная или историческая литература, а скорее научно-популярная. В книге доступным языком, без скучной воды, понятной только специалистам, рассказывается о том почему современные (на 1948 год) корабли выглядят и устроены так, а не иначе. Для этого автор покажет путь кораблей от древних трирем, до линейных кораблей и авианосцев. Например, почему гладкоствольная артиллерия старого линейного корабля, насчитывавшая несколько сотен стволов сменилась всего лишь несколькими орудиями главного калибра у современного линкора, да и собственно откуда взялся линейный корабль. Как появились и как развивались самодвижущиеся мины, давшие названия целому классу кораблей для которых они стали главным оружием — эсминцам. Кроме этого в книге описано внутренне устройство кораблей и их оружия, брони и  систем для того чтобы все это не утонуло или сгорело.

[bvana]

Книги не совсем про наше время и даже совсем наоборот. Перечисленное легко находится с помощью гуглиметра.

-----------------------------------------------------------------------------

Чарлз Джонсон (Даниэль Дефо) - "Всеобщая история пиратов"

Хельмут Ханке - "На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины"

А. О. Эксквемелин - "Пираты Америки"

[S_Alex_D]

Для любителей серьезных исследований:

Галина Гребенщикова "Балтийский флот в период правления Екатерины II"

Галина Гребенщикова "Российский флот при Николае I"

 

[Bazukoff]

Валентин Пикуль

Роман "Океанский патруль":

захватывающая сага о войне, одно из ярчайших произведений XX века. Дебютный роман Валентина Пикуля.

Автор повествует о героизме и мужестве Северного Флота во времена Отечественной войны 1941-45 гг. Морякам доводилось не только отражать вражеские атаки, но и вступать в поединок со стихией, с суровыми условиями севера, что многим опаснее сухопутных сражений. Разведчикам во вражеском тылу пришлось встретить не меньшие испытания. Пикуль подчеркнул, какими сильными и отважными приходилось быть и ждущим моряков на суше. «Роман Океанский патруль» имеет отдельную сюжетную линию, посвященную тылу. Воины Северного флота – настоящие герои. Они сражались на грани своих сил, за любовь к Отечеству и за родных, что ждали их домой.

Роман Океанский патруль включает две книги: «Аскольдовцы» и «Ветер с океана». Во втором томе события разворачиваются в 1944 году, когда десантные операции Заполярья стали возможны благодаря помощи десантных катеров.

Роман Океанский патруль говорит о Великой Отечественной войне и моряках так, как оно было. Громко, четко и без прикрас. Показывая их такими, как они были на самом деле. Книга Валентина Пикуля погружает в атмосферу далеких героических времен, позволяя увидеть будни моряков и отважных воинов, негласно задает читателю вопрос: «Как поступил бы он сам?».

 

Промозглый осенний мрак нависал над скалистыми тундрами. Эшелон «14-бис» пересек Полярный круг и, осыпая искрами паровоза чахлые ветви придорожных берез, двинулся дальше — на север, на север…
В тесных озерных лощинах нудно посвистывал ветер; внизу, под высокой насыпью, тревожно поблескивала стылая болотная вода. Эшелон скрежетал тормозами на крутых уклонах, звонко лязгал тарелками буферов, хриплый гудок его растекался над тундрой — широко и протяжно.

Замыкая состав, в конце длинной цепи тряских теплушек тяжко мотался на поворотах единственный пассажирский вагон. В желтоватых потемках внутри вагона колебались угловатые тени багажных полок, а съежившиеся от холода люди походили на большие узлы, кое-как разбросанные повсюду.
В четвертом купе всю ночь не гас свет; плотные шторы на окне были опущены наглухо, и табачный дым висел под потолком голубыми пластами.

Лейтенант флота Артем Пеклеванный, подложив под голову мягкий парусиновый чемодан, зашнурованный по?корабельному, полудремал, полубодрствовал. Под резкими ударами ветра скрипел расшатанный оконный переплет, похрапывали горные инженеры, едущие в Хибины, плакал ребенок в соседнем купе.
Эшелон, набирая скорость, с лязгом и грохотом рвался на север — в сторону фронта, в сторону океана.
И лежа на жесткой вагонной полке, лейтенант думал о том, что его ждет впереди.
«Что?..»
Но почему-то каждый раз, когда он задавал себе этот вопрос, перед его глазами вставала карапасная палуба миноносца, щупальца обледенелых орудий, неустанно следящие за горизонтом, а в ушах росло и ширилось тонкое пение корабельных турбин. Пеклеванный уже видел себя на мостике корабля, бороздящего в глухую полярную ночь морскую пустыню, что пронизана тревогой и ветром. Тревогой и ветром…
А пока — нет ничего: вместо палубы миноносца — мерно вздрагивающая полка вагона, вместо грохота залпов — дробные перестуки колес.

Пеклеванный еще не воевал. Перед самой войной окончил военно?морское училище и с тех пор служил на кораблях Тихоокеанского флота. Когда началась война с Германией, лейтенант подавал рапорт за рапортом с просьбой перевести его на действующий флот. На любой — только бы воевать! Но в те дни гитлеровцы уже подходили к Сталинграду, и широкотрубные серо-голубые японские крейсеры типа «Микадо» начали появляться вблизи советской морской границы. И лишь когда была разгромлена армия Паулюса, а горизонт Тихого океана сразу после этого очистился от дымных японских иероглифов, командование

Пеклеванный еще не воевал. Перед самой войной окончил военно?морское училище и с тех пор служил на кораблях Тихоокеанского флота. Когда началась война с Германией, лейтенант подавал рапорт за рапортом с просьбой перевести его на действующий флот. На любой — только бы воевать! Но в те дни гитлеровцы уже подходили к Сталинграду, и широкотрубные серо-голубые японские крейсеры типа «Микадо» начали появляться вблизи советской морской границы. И лишь когда была разгромлена армия Паулюса, а горизонт Тихого океана сразу после этого очистился от дымных японских иероглифов, командование уважило просьбу лейтенанта: он получил назначение на Северный флот.
И вот — едет…

— Кан-да-лакша! — пропел в конце коридора чей-то голос. — Поезд простоит две минуты… На станции есть кипяток…

Кипяток! Это слово в те дни произносилось почти с благоговением. Каждый, кто странствовал в теплушках, помнит эти военные этапы, когда глаза искали сначала не название станции, а выразительную надпись, накарябанную на доске паровозным углем: «Кипяток».

Лейтенант встал. Он был невысок ростом, но зато широк в плечах. Острые загорелые скулы выступали на его лице, выбритом по флотской манере до блеска. Он толкнул клинкет двери в сторону и, мягко ступая, вышел в коридор. Повсюду лежали и сидели солдаты резервной Полярной дивизии.
Переступая через спящих, Артем добрался до конца вагона и распахнул дверь. Уши сразу заломило от гула железа, ходившего под ногами, свежо пахнуло запахами осенней тундры. Ухватившись за поручни, лейтенант перевесился наружу, пытаясь разглядеть в темноте приближающуюся Кандалакшу. Но крутом — ни единого огонька, ни единого домика; семафоры светили тускло.
Война…

Неожиданно разъехались на стрелках рельсы, во тьме печально протрубил рожок, и поезд ворвался на станцию. Мимо поплыли изогнутые шеи водоналивных колонок, смутно забелели вокзальные пакгаузы. Какие-то люди, крича, бежали за вагоном, подбрасывая на спине уродливую поклажу.

Быстрым шагом прошел на посадку матросский отряд. Не проронив ни слова, матросы шли плотно сомкнутым строем — под твердым шагом гудела платформа. Перед глазами Артема мелькнули взвихренные ленты бескозырок, матовым глянцем блеснуло оружие, и матросы исчезли во тьме, внеся в вокзальную суматоху спокойствие и какую?то настороженность.
Война торопила людей. Не прошло и минуты, как ударил гонг, издалека донесся свисток, и перегруженный состав, лязгая буферами, отшатнулся назад, точно пробуя силы. И в тот же момент дверь тамбура содрогнулась под ударами кулаков:
— Эй! Плацкартный! Открывай!..

Лейтенант рванул дверь, и сразу же несколько рук поставили на площадку женщину среднего роста, закутанную в белый шерстяной платок. Потом, уже на ходу поезда, в тамбур кинули тяжелый бумажный сверток. Артем подхватил его на лету, а новая пассажирка звонко крикнула в сторону уплывающего вокзала:
— Вы — хорошие парни! Желаю вам удачи на промысле!..
С перрона ей что-то ответили, и женщина, рассмеявшись, повернулась к Пеклеванному.
— Спасибо вам, — сказала она, принимая от него сверток.
Проводник близоруко осмотрел билеты и, погасив фонарь, буркнул:
— Четвертое купе налево… Спать негде, придется сидеть…
— Я могу уступить вам нижнюю полку, — предложил Пеклеванный.
— А вы?
— Я только что проснулся, — услужливо слукавил лейтенант.
Еще раз поблагодарив, женщина прошла в вагон… Отставший от состава матрос с громадным чайником в руках бежал по шпалам, высоко подпрыгивая на рельсовых стыках. «Не догонит», — тревожно подумал Артем, но тот вдруг оказался совсем рядом с тамбуром.
— Ну, ну! Нажми! — крикнул лейтенант.
Матрос рванулся вперед и теперь бежал, держась за подножку.
— Бросай чайник!.. Давай руку!..
Тяжело и хрипло дыша, матрос ответил:
— Мне другой вагон надо. Братва чаю ждет!..
И, забрав в зубы ленты бескозырки, рванулся дальше. Артем неотрывно следил за ним, пока тот не догнал свою теплушку. Там у него приняли чайник (лейтенанта рассмешило, что сначала — чайник), потом в бушлат матроса вцепилось сразу несколько дружеских рук, он повис в воздухе и, болтнув ногами, исчез в вагоне.

Ранним утром эшелон подошел к озеру Имандра — озеро тянулось слева целую сотню верст, то исчезая вдали, то вновь приближаясь к самой железнодорожной насыпи. А справа, покрытые искрометными шапками снегов, величаво поднимались к небесам Хибины. Здесь эшелон двигался медленно, подолгу стоял на полустанках, уступая дорогу идущим на юг товарным составам. Встречные поезда обдавали воинский эшелон паром и грохотом, волоча за собой тяжелые платформы, груженные кировскими апатитами.

На одной из таких стоянок Пеклеванный долго бродил по перрону, потом купил стакан вялой прозрачной морошки и вернулся в купе. Было еще рано, но женщина уже проснулась и, сидя на нижней полке, пыталась заново упаковать свой разлохмаченный пакет.
Кивнув на столик, где дымился стакан чаю, она сказала:
— Попробуйте. Наверное, еще не остыл.
— Спасибо. Могу предложить морошку.
— Нет. Благодарю. Осенняя ягода — на любителя…

Артем принялся завтракать, поглядывая в окно, где солдаты эшелона облепили ближайшие сопки, собирая в котелки бруснику. Шипение Имандры и гудение ветра, дующего с хибинских отрогов, едва слышались в купе.
Женщина старательно возилась с пакетом. Желая завязать разговор и не зная с чего начать, Артем заметил:
— Небольшой же у вас багаж в дорогу. Просто позавидуешь.
— А я не люблю таскаться с вещами, — ответила спутница, как показалось Артему, даже сердито. — Здесь только книги… Послушайте, лейтенант, — спросила она, — может, у вас найдется бечевка?
Бечевка у лейтенанта нашлась, и он сам взялся помочь женщине.
— Мы, моряки, — похвастал Артем, — мы это умеем лучше женщин. И узлы, которые мы вяжем, загадочны, как людские судьбы…
— Не хвалитесь, пожалуйста, — улыбнулась женщина, — я морские узлы вяжу ничуть не хуже вашего. У меня муж — моряк…

Пеклеванный взялся за дело обстоятельно. Он распутал пакет от бумаги и увидел, что в нем лежит несколько экземпляров одной и той же книги.
— «Промысловая разведка в Баренцевом море в условиях военного времени», — прочитал Артем вслух и почти восхищенно добавил: — Война длится всего два года, а кое-кто, оказывается, уже приобрел опыт ловли рыбы в военных условиях…
— Кое-кто, — снова улыбнулась женщина, закуривая папиросу.
— А вы случайно не библиотекарь? — спросил Артем. Спутница, немного помедлив, вскинула на Артема серые глаза, не сразу ответила:
— Нет. Я как раз автор этой книги. Прошу только не счесть это признание за нескромность. Это уж как бы в порядке знакомства…
— Вы? — недоверчиво спросил Артем. — Странно…
— Ну да. А что же тут странного? Я работаю в Опытном институте рыбного хозяйства, — почти официально ответила она.
— Тогда позвольте взглянуть, — робко попросил лейтенант.
— Пожалуйста, только дарить не буду. Это вам совсем неинтересно…
Повернув к себе серую невзрачную обложку, Пеклеванный сначала прочитал имя автора: «Кандидат биологических наук И. Рябинина». С любопытством перелистав несколько страниц, он хмыкнул.

В книге было много карт, чертежей, фотографий рыбных косяков, над которыми кружились птицы.
Артем невольно удивился: ведь это же чисто мужская работа, требующая от человека морских навыков, упорства, смелости. Он внимательно взглянул на спутницу и мысленно попытался увидеть ее в грубой штормовой одежде на скользкой обледенелой палубе траулера, но не смог. Как?то упорно не умещалось в сознании — эта женщина и ее профессия.
— Вы знаете, — сказал лейтенант, машинально взглянув на цену книги и покраснев при этом, — как?то даже не верится… Вы, женщина, и — вдруг… Извините, но о чем хоть говорится в этой книге? Что изменилось в промысловой разведке? Ведь рыбе-то все равно — воюют люди или нет?
— Рыбе-то все равно, это справедливо, а вот рыбакам-то нашим далеко не все равно. И сколько траулеров с нашими парнями уже нашло себе могилу на старых довоенных банках…
— Занятно! Может, расскажете подробнее?
— Это слишком долго рассказывать.
— Да ведь и времени-то у нас много. А мне послушать вас будет очень интересно…
— Ну, что ж… Есть такой траулер «Аскольд», — задумчиво начала Рябинина. — Еще в сороковом году он обнаружил большую рыбную банку. Война же заставила искать рыбу там, куда

В книге было много карт, чертежей, фотографий рыбных косяков, над которыми кружились птицы.
Артем невольно удивился: ведь это же чисто мужская работа, требующая от человека морских навыков, упорства, смелости. Он внимательно взглянул на спутницу и мысленно попытался увидеть ее в грубой штормовой одежде на скользкой обледенелой палубе траулера, но не смог. Как?то упорно не умещалось в сознании — эта женщина и ее профессия.
— Вы знаете, — сказал лейтенант, машинально взглянув на цену книги и покраснев при этом, — как?то даже не верится… Вы, женщина, и — вдруг… Извините, но о чем хоть говорится в этой книге? Что изменилось в промысловой разведке? Ведь рыбе-то все равно — воюют люди или нет?
— Рыбе-то все равно, это справедливо, а вот рыбакам-то нашим далеко не все равно. И сколько траулеров с нашими парнями уже нашло себе могилу на старых довоенных банках…
— Занятно! Может, расскажете подробнее?
— Это слишком долго рассказывать.
— Да ведь и времени-то у нас много. А мне послушать вас будет очень интересно…
— Ну, что ж… Есть такой траулер «Аскольд», — задумчиво начала Рябинина. — Еще в сороковом году он обнаружил большую рыбную банку. Война же заставила искать рыбу там, куда раньше траулеры совсем не заходили. Сам капитан «Аскольда» не раз говорил мне…

В дверь постучали. «Да, да!» — и в купе вошла женщина; на плечах ее было накинуто старенькое выцветшее пальто, на ногах топорщились разбитые, заплатанные валенки. Большие горящие глаза, обведенные тушью усталости, резко выделялись на бледном лице. И было видно, что эта женщина совершила утомительный путь и этот путь еще не кончился: все впереди, впереди…
— Простите, — сказала она, — у вас, кажется, есть кипяток. Для дочери мне…
— Пожалуйста, пожалуйста! — спохватилась Рябинина. — У нас целый чайник.
— Сахар, — кратко предложил Пеклеванный. — Берите.
— Спасибо! Моя дочь капризничала ночью, мешала вам, наверное?
— Ничего, ничего…

Кипяток тонкой, перекрученной в винт струей бежал в большую кружку, на дне которой плавились куски сахара. Рябинина, с сочувствием посмотрев на незнакомку, продолжала:
— Ну, так вот… Капитан «Аскольда» не раз говорил мне, что еще до войны собирался закинуть трал в пустынном районе моря. И на том самом месте, которое пользовалось у рыбаков дурной славой, он вдруг снял небывалые «урожаи» рыбы. Жирной, нагулявшейся рыбы. Сначала это сочли просто за удачу, потом туда потянулись другие капитаны, и теперь эта рыбная банка так и называется: «Рябининская».
Кружка была уже наполнена кипятком, но соседка по купе не уходила.
— А я ведь знаю Рябинина, — тихо сказала она. — И траулер «Аскольд» знаю тоже… Где он сейчас?
— «Аскольд» сейчас в море, — неуверенно ответила Рябинина, — но он скоро вернется… А вы к кому?
— Я к мужу. Он на «Аскольде». Тралмейстером…
— Вы что-то путаете. Аскольдовский тралмейстер — Платов. Григорий Платов. А как фамилия вашего мужа? Может, он на другом траулере?
— Никонов, — чуть слышно ответила женщина.
Тревога и растерянность — вот что успел заметить Пеклеванный на лице Рябининой, когда она услышала эту фамилию — Никонов.
— Я из Ленинграда, — досказала женщина. — Вот… вырвалась из блокады, осталась жива… Еду к нему!
Рябинина посмотрела куда-то в пол, разглядывая, казалось, рваные валенки женщины.
— Знаете, — осторожно сказала она, — может, я и ошибаюсь. Вы, когда прибудем в Мурманск, обратитесь в управление Рыбного порта… Но я помню, хорошо помню, что такой тралмейстер Никонов когда-то плавал на «Аскольде»…
Когда Никонова ушла, Рябинина призналась:
— Я не хотела огорчать эту женщину, но мужа ее давно нет на «Аскольде»; он ушел добровольцем воевать на сушу. И где он сейчас — никто из аскольдовцев не знает…

Наступило тягостное молчание. Разговор долго не клеился. Казалось, что эта жена моряка, пришедшая за кипятком, принесла в купе незримую печать своей беды — так человек с улицы вносит в теплую комнату жгучее дыхание мороза. И только когда Артем напомнил: «А что же дальше?» — только тогда Рябинина заговорила снова, постепенно воодушевляясь:
— А рыба там есть! Вы понимаете, лейтенант, теплая ветвь Гольфстрима продвинулась к востоку на целую сотню миль, а вместе с нею продвинулись и косяки рыбной молоди. На море идет война; корабли и самолеты ежедневно сбрасывают в пучину тысячи тонн взрывчатых веществ. Вполне возможно, хотя это и не доказано, что рыба, пугаясь звуковых колебаний, уходит все дальше в поисках новых кормовых районов. А эту тишину и добротный планктон она найдет на северо?востоке… И я, — тихо, но уверенно сказала Рябинина, — я скоро, наверное, поведу экспедицию тоже на северо-восток…

Они разговорились. Море сблизило их и породнило. Артем узнал, что Ирина Павловна (так звали его спутницу) собирается в конце этой осени уйти в экспедицию; что возвращается она из Архангельска, где печатали ее книгу; спешит в Мурманск, где ее ждет сын Сережка и на днях должен вернуться с промысла муж.
— И когда же вы надеетесь уйти в экспедицию? — спросил Пеклеванный.
— Думаю, через месяц, через два. Надо еще найти и приготовить судно.
— Но ведь на море война… И ваша мирная наука бессильна против торпед и снарядов. Кто оградит вас в открытом море?
— Северный флот, — не задумываясь ответила она и улыбнулась. — Хотя бы вот вы!..

На одной станции в купе вошел английский летчик, сбитый в недавнем воздушном бою над тундрой. Сам он выбросился с парашютом из кабины горящей «аэрокобры» и упал в болото неподалеку от станции. Солдаты вытащили его из чарусной пади, и теперь он направлялся на свой аэродром.

Англичанин вошел в купе, волоча за собой тяжелый меховой комбинезон, облепленный зеленым болотным цветением. У летчика было приятное лицо с юношеским румянцем во всю щеку и жидкие светлые волосы, гладко зачесанные к затылку. Уши, наверное, были обморожены и шелушились.
Летчик внес в купе едкий запах авиационного бензина и горелой кожи комбинезона. Он и сам, очевидно, понял это и, вежливо склонив голову, обратился в сторону женщины:

Достав смятую пачку сигарет, на которой была изображена охота на тигра в джунглях, летчик повертел в пальцах сигарету, но так ине закурил. Плечи у него вдруг как-то опустились, и он устало закрыл лицо ладонью. Может быть, ему сейчас вспомнилась снежная пыль взлетной площадки, холодный штурвал разбитой «аэрокобры», свистящие языки пламени, рвущиеся из моторов.
И когда он отвел ладонь, то вместо моложавого лица беззаботного томми Пеклеванный увидел по-стариковски хмурое лицо с плотно стиснутыми губами.

Англичанин провел рукой по волосам и сказал глухим голосом:
— К дьяволу! Здесь могут летать одни русские. Поверьте — это не только мое мнение. Я хорошо знаю, что такое «люфтваффе», и меня уже два раза сбивали. Но это было над Ла-Маншем. Я счастливый — мне повезло и в третий раз. Здесь. Но зато и такой обстановки, как здесь, еще нигде я не встречал… Эти ночи без сна, эти снежные заряды, эти наглые фрицы, которые не сворачивают с курса даже тогда, когда идешь на них в лоб!.. Нет, здесь небо не по мне!..

Он отцепил от ремня плоскую флягу, обтянутую кожей, и ко всем запахам, принесенным летчиком в купе, примешался еще один — запах крепкого ямайского рома. Англичанин вытер губы и, устало махнув рукой, повторил, ни к кому не обращаясь:
— К дьяволу!..
Заметив, что офицер смотрит на него удивленно, летчик подсел к нему ближе и без всяких предисловий, с горячностью и откровением, не свойственными англичанину, заговорил. Он сказал, что немецким самолетам требуется всего три с половиной минуты для того, чтобы подняться с финского аэродрома в Луостари и долететь до Мурманска. Эти месяцы, проведенные им в Заполярье, окончательно измотали его: приходится держать себя в постоянном напряжении. Он летал в полярном небе вместе, с русским асом Сгибневым… И, рассказав обо всем этом, летчик неожиданно пришел к мысли, что не понимает советских людей.
— Черт вас знает, — говорил он, опять открывая свою флягу, — где вы находите те выступы, что помогли вам так крепко вцепиться в эту землю!.. Да и стоит ли эта земля того, чтобы так за нее цепляться?.. Может быть, вы слышали про нашего писателя Дева Марлоу? В августе он пришел сюда с караваном транспортов. Так вот, он сказал такую вещь: «Если когда-нибудь придет мир, то пусть он скорее придет к людям Мурманска. Они заслужили его…»

Англичанин рванул комбинезон и закинул его на верхнюю полку.
— Я хочу, — почти выкрикнул он, — чтобы тот, кто не торопится с открытием второго фронта, хоть на один день сел в кабину «аэрокобры» и пролетел над Финмаркеном!.. Пусть он пролетит над Киркенесом, где огонь стоит стеною — плотнее, чем над Лондоном. Эта война — слишком рискованная игра, сэр!..
Артем сунул в рот короткую папиросу, машинально похлопал себя по карманам. Встал.
— Можете курить и здесь, — сказала Ирина Павловна.
— Нет, я решил прогуляться по вагону…
В тамбуре молодой матрос в тельняшке, с перекинутым через плечо куцым казенным полотенцем, торопливо досасывал махорочный окурок.
Дав офицеру прикурить, сказал весело:
— Мурманск уже скоро! — Он сказал это на местном наречии, делая ударение на втором слоге, и это решил запомнить Пеклеванный. — Мурмаши проедем, а там…
Вспомнив высказывание Дева Марлоу: «Если придет мир, то пусть он скорее придет к людям Мурманска», — лейтенант спросил:
— А что, товарищ, это правда, что немецкие самолеты всего в трех минутах полета от Мурманска?
— Да не считал, товарищ лейтенант, — ответил матрос. — Прилетают — это верно. Но мы тоже не в дровах найденные: наши миноносцы огонь откроют, так тут не только «мессершмитты», даже звезды, кажись, с неба летят… К слову скажем, за черникой или по грибы в сопки пойдешь — ну, почитай, в каждом болоте по крылу валяется!
Вагон на повороте качнуло, сильный, упругий порыв ветра распахнул тяжелую дверь. В тамбур косо хлестнули мокрые хлопья снега. С плеча матроса сорвало полотенце, он со смехом что-то сказал, но ветер и грохот колес заглушили голоc, и Артем по движению губ понял одно только слово: «Море!»
— Неужели море?..

Лейтенант шагнул к раскрытой двери. Короткий осенний день угасал, и на горизонте, начинавшем по?вечернему меркнуть, проступали только зубчатые очертания сопок, — моря еще не было видно.
Но в этом могучем порывистом дыхании ветра, ставшего вдруг соленым и влажным, Пеклеванный, как моряк, уже почувствовал близость своей судьбы — военного океана.
Была поздняя осень 1943 года…

Валентин Пикуль. Океанский патруль .

"Из тупика"

 

Роман В. Пикуля Из тупика написано в жанре романа-хроники. Это значит, что все события документально подтверждаются и следуют историческим фактам. Повествование романа начинается на борту крейсера «Аскольд», который следует на север в порт приписки Мурманск. В своем произведении Из тупика автор очень реалистичен в описании жизни экипажа и немудрено, ведь он сам служил военным моряком на Северном флоте. Поэтому он так правдиво и глубоко освещает характер героев, их поведение в критических ситуациях, разделение между офицерским составом и простыми обитателями корабля – матросами.

 

В произведении Из тупика на документальной основе развертывается формирование флотилии Северного Ледовитого океана. Открываются страницы создания Мурманской железной дороги, которая строилась местными жителями и военными. А также писатель показал силу и стойкость русского народа в тяжелые годы борьбы с интервентами. Пикуль писал свое историческое произведение с целью описать подлинную обстановку установления советской власти на Севере, в частности, в Архангельске, Мурманске, Карелии. Роман «Из тупика» − сочинение, в котором современный читатель может найти много малоизвестных интересных фактов о событиях Первой мировой войны и революции.

"Роман Крейсера"

 

Знаменитое Цусимское сражение, переломившее ход Русско-японской войны в пользу Японии, состоялось в мае 1905 года. Ровно через 80 лет Валентин Пикуль выпустил в свет роман Крейсера. В этой книге Пикуль рассказывает о трагической судьбе военных моряков, не пожалевших отдать жизнь за свое отечество.

Три корабля держали оборону против громадного и хорошо оснащенного японского флота. Зная, что их учесть уже решена, они не выбросили белого флага и предпочли погибнуть за Отечество, но не отдаваться на милость врагу. Те, кто все же попал в плен, могли бы завидовать мертвым. Главный герой исторического романа Крейсера Сергей Панафидин дважды пытается сбежать из тюрьмы. Второй раз ему это удается. Через лишения, страдания и ложь ему удается попасть домой, на Родину. Но оказалось, что Родина не ждала его возвращения и герои-моряки здесь никому не нужны.

В отечественной истории тема русско-японской войны почти закрыта. Мало кто знает, что такая война вообще была и каково ее значение для истории. Роман Крейсера Валентина Пикуля поднимает эту полузапретную тему и дает свою оценку важным, но очень трагическим событиям начала 20-го века.

Роман Крейсера — о мужестве наших моряков в русско японской войне 1904-1905 годов. Он был приурочен автором к трагической годовщине Цусимского сражения.

Роман «Мальчики с бантиками»

 автобиографическое произведение Валентина Пикуля. Действие сюжета книги основано на реальных исторических событиях и фактах. Во многом именно благодаря этому произведению удалось сохранить память о легендарной школе юнг ВМФ, сведения о которой после войны оказались почти полностью утраченными.

Действия, о которых рассказывает роман Мальчики с бантиками, разворачиваются вокруг строительства и организации школы юнг на Соловецких островах. Открытие этого учебного заведения, расположенного на островном архипелаге в Белом море, было направлено на подготовку кадров, столь необходимых Советскому военно-морскому флоту. Главный герой романа Мальчики с бантиками, Савва Яковлевич Огурцов, предстаёт в виде рассказчика, из уст которого мы узнаём об истории школы и её курсантов, судьбы которых являются отражением тревожной военной эпохи.

Будучи четырнадцатилетним подростком, Савка попадает в число курсантов школы юнг. Юноша становится свидетелем и участником курсантских будней и воинских подвигов. Роман Мальчики с бантиками написан как бы в виде большого интервью с рассказчиком: это четыре «разговора», представляющих собой главы произведения.

роман "Моонзунд"

 

Роман Моонзунд относится к таким шедеврам русской литературы, которые заставляют переживать читателя на протяжении всей книги. Валентин Пикуль предложил каждому окунуться во времена, предшествующие октябрьской революции, когда в Балтийском море совершали свои подвиги русские моряки.

Действия в романе Моонзунд разворачиваются в 1917 году. В то время русский флот сражался в водах Балтики, защищая моонзундский архипелаг от атаки германских захватчиков. Количество воинов со стороны Германии значительно превосходит численность русских моряков. Несмотря на такое распределение сил, защитники Рижского пролива героически сдерживают наступление немцев.

Пикуль очень четко описывает политическую ситуацию тех лет. Роман Моонзунд имеет несколько сюжетных линий. Помимо освещения исторических событий, автор рассказывает историю любви между военнослужащим Балтийского флота и русской разведчицей.

Роман Моонзунд в 1987 году получил свою экранизацию и стал очень популярным в обществе. Студия «Ленфильм» выпустила одноименную картину по книге В. Пикуля. Каждый, кто прочитал это произведение, сможет вспомнить о том времени, когда любовь была чем-то запредельным ввиду постоянных военных действий. Место исторической битвы до сих пор пропитано духом кипевших здесь баталий, а неспокойные воды Балтийского моря напоминают о временах героических сражений за защиту своей Отчизны. 

И поныне, читатель, корабли редко заходят в Моонзунд; ищущим простора и глубины,
им нечего делать на этих сумрачных плесах, которые сжаты дюнами осыпающихся в
море призрачных островов.

Не знаю, как сейчас, а раньше еще можно было через толщу вод разглядеть смутные
очертания кораблей, навеки опочивших в глубине. Смерть застала их здесь, и они
доблестно погибли во славу Грядущего - ради нашего дня, читатель...

В этом романе некоторые исторические имена я сознательно заменил вымышленными.
Некоторые же оставил в их точной исторической достоверности.

До победы при Моонзунде нам, читатель, еще далеко.

Сначала мы изведаем всю горечь поражения в Ирбенах.

Историческая миниатюра Решительные с «Решительного»

 

- Господа, прошу быть при всех орденах... Воловичу он велел взрывать "Решительный", судя по обстановке, какая сложится на палубе миноносца. Петров хотел сразу же поднять русский флаг, но Рощаковский просил мичмана не нарушать условий интернирования:

- Не станем утруждать дипломатов лишней работой... Японские шлюпки с десантом издали очень напоминали больших плывущих ежей - это торчали иглы штыков. Десант возглавлял лейтенант Тарасима.

- Ради чего вы явились? - спросил его Рощаковский. Самурай через леера ступил на палубу:

- Ради переговоров, - отвечал он.

- Какие могут быть между нами переговоры? Все должные формальности интернирования, согласно статьям международного права, нами выполнены, и я не приму никаких претензий от вас в условиях нейтрального порта и города.

Тарасима предложил сдать миноносец, а на борт поднялся унтер-офицер, несущий полотнище японского знамени. Увидев его, мичман Петров развернул в руках андреевский стяг.

- Мы не сдаемся, - отвечал Рощаковский. В своем рапорте он докладывал: "Я тогда сказал: "У вас есть сабля - можете убить меня, я вам клянусь, что не стану защищаться, но, пока я жив, не вздумайте поднимать своего флага!"" С лица Тарасимы не сходила наглая улыбка.

- Уважая тишину и спокойствие жителей нейтрального города, - сказал он, я имею счастье предложить вам в этом случае выйти сейчас же в море и принять рыцарский бой с нами.

Рощаковский оглядел своих матросов; в их лицах он прочел решимость и готовность умереть.

- Хорошо, - согласился он, - я и мой экипаж готовы принять бой. Но прежде укажите китайскому адмиралу Цао, чтобы на время сражения он вернул нам замки от пушек, минные ударники и личное оружие моего экипажа.

- Простите, - отвечал на это японец, - но мы не властны вмешиваться во внутренние дела Китая.

- Это вы-то не властны? - рассвирепел Рощаковский... На борт "Решительного" лезли японские матросы. Тарасима что-то гортанно выкрикнул - и в тот же миг приклады карабинов разом обрушились на грудь мичмана Петрова, он закричал от боли, поверженный и затоптанный, не выпуская из рук флага. Рощаковский воздел над собой кулак и опустил его на улыбчивое лицо Тарасимы.

- Ребята, делайте, как делаю я! - призвал он... Тарасима спиною провис на леерах, но, падая за борт, увлек за собою и Рощаковского... Хрясь! Оба свалились в шлюпку, причем Рощаковский оказался поверх врага. Он протянул руки к его горлу, но Тарасима стал зубами рвать его пальцы, будто собака мясо. Михаил Сергеевич все время кричал матросам:

- Только не сдавайтесь, братцы! Только не...

Японцы вышвырнули его далеко за борт шлюпки. Вынырнув, он поплыл к своему миноносцу, но был обстрелян в воде. Одна из пуль вонзилась в бедро, и тогда Рощаковский искал спасения у китайских джонок. Но там китайцы стали добивать офицера бамбуковыми шестами, силясь ударить его по голове (о чем он тоже не забыл сообщить в своем рапорте). Михаил Сергеевич, раненный, поплыл в сторону набережной города. Оглянувшись на свой корабль, он видел, как его матросы повергали врагов на палубу, безжалостно их мордуя. Но они-то ведь знали, что взрывчатка заложена и она ждать не будет: Волович исполнит приказ! А потому, избив противника сколько было сил, матросы один за другим кидались в море, распластав в полете руки. Их тоже обстреливали. Рощаковского снова ранило - в ногу. Последнее, что отметило сознание, были два взрыва, подбросившие "Решительный" из воды, после чего миноносец стал погружаться...

Михаил Сергеевич очнулся в палате госпиталя францисканцев-миссионеров. Рядом с ним пластом лежал мичман Петров, под ним стояла чашка, наполненная кровью.

У мичмана было кровоизлияние в легких. Кроме него, японцы ранили еще четырех матросов, а два матроса пропали.

- Волович и Звирбулис.., жалко! Хорошие ребята... Рощаковского навестил неунывающий корреспондент парижской "Matin" Жан Роод, сообщивший, что при взрыве погибли пятнадцать японских десантников. Он сказал, что в Токио опубликовано официальное сообщение, будто "Решительный" не был разоружен, а его "зверская банда первой напала на японцев". После русской ноты от 30 июля Пекину ничего не оставалось, как признать перед миром факт разбойничьего нападения на интернированный контрминоносец. На этот раз Рощаковский не отказался дать интервью парижской газете. Во время беседы его навестил консул и сказал, что только что китайцами извлечен из моря изуродованный взрывом труп матроса.

- Это Волович, - сразу догадался Петров.

- Нашелся и второй пропавший - Звирбулис, бедняга, не успел прыгнуть за борт, японцы утащили его на свой крейсер... Это все, - сказал консул, - что я сумел узнать.

Вечером врачи-францисканцы оперировали Рощаковского, удалив из его тела две японские пули. Придя в себя после наркоза, лейтенант сказал мичману Петрову:

- Не пора ли нам с тобою, Сереженька, домой.., а?

***

В книге Николая Шебуева "Японские вечера" я с большой охотой выделил такую фразу: "Пощечина лейтенанта Рощаковского прогремела на весь мир... Она заставила политиков разрешить международный вопрос о праве воюющих судов в нейтральных портах". Рощаковский о таком резонансе и не мечтал:

- Я только дал по морде! Все остальное сделали матросы...

Последний раз имя Рощаковского встретилось мне в документах 1916 года, когда он, будучи уже капитаном 1-го ранга, руководил строительством военно-морской базы в Кольском заливе, где еще только зачинался новый флот и где закладывали город большого будущего - неповторимый и великолепный Мурманск!

Обо всем этом я и вспомнил сегодня, когда снова перечитал ноту русского правительства, за протокольным текстом которой угадывались контуры живых людей и силуэты старых кораблей.

...Уже ночь. За лесом опять расшумелось море.

Историческая миниатюра "Проклятая Доггер-банка"

 

А дальше и началось все то позорное, что вошло в историю международных отношений под названием "Гулльский инцидент" (ибо пострадавшие при стрельбе рыбаки были приписаны к английскому порту Гуллю). Лондонские газеты раздували истерию в Европе, русские корабли они называли не иначе как "эскадрой бешеной собаки"; британские адмиралы угрожали перетопить русских моряков еще в европейских водах. Сразу же началась мобилизация флота Англии, могучий флот королевской метрополии перебазировался к Гибралтару, дабы перехватить эскадру Рожественского и уничтожить ее в океане. Англия, помогая японцам, призывала все страны мира не давать русской эскадре ни куска угля, ни единой галеты, ни одного банана, ни литра пресной воды... Связанная трудной войной на Востоке, Россия никак не могла допустить войны и на Западе. Первым делом русская казна щедро выплатила семьям пострадавших рыбаков колоссальную сумму в 65 000 фунтов стерлингов; Петербург предложил европейским державам расследовать конфликт в Международной Следственной Комиссии, созданной на основах мирной Гаагской конференции. Англия на эти условия согласилась.

В декабре 1904 года Комиссия собралась в Париже; в нее вошли почетные адмиралы Англии, США, Франции и Австрии; русский флот представлял адмирал Дубасов, и надо сказать, что положение Дубасова было незавидное,.

В последнем издании советской "Истории дипломатии" четко сказано, что "подобные случаи бывали в военных условиях и раньше. Сам по себе Гулльский инцидент был не столь уж серьезным. В 1900 году во время народного восстания в Китае английские моряки убили там несколько русских солдат, приняв их за боксеров..."

- Но ведь Россия, - говорил Дубасов, - не объявила войны Англии, все закончилось тем, что англичане извинились перед нами, и только... Наша эскадра не убивала рыбаков! Не забывайте, что тресколовы угодили под огонь снарядов, рвавшихся на перелетах. Именно на этих перелетах заодно с вашими рыбаками пострадали и наши крейсеры, где тоже имеются роковые жертвы.

Комиссия настаивала, что загадочные миноносцы "возникли в расстроенном воображении" адмирала Рожественского, а в Европе никто не мог видеть японских миноносцев:

- Никто! Кроме нервных моряков эскадры Рожественского.

- Согласен, что никто их не видел, - огрызался Дубасов. - Но мы-то, русские моряки, видели их...

Он предъявил Комиссии ленты "беспроволочного телеграфа", в которых заключались провокационные вопросы эскадре от загадочных судов, но эти вещественные доказательства не были приняты во внимание. Комиссия получила телеграмму и от самого Рожественского; вице-адмирал, продолжая вести эскадру дальше, следил за английской прессой и обратил внимание, что на месте Доггер-банки, как засвидетельствовано самими рыбаками, до самого утра оставался неизвестный миноносец, поврежденный огнем русской артиллерии.

- Вот этот факт как вы объясните? - спрашивал Дубасов.

- Это ваш миноносец, - отвечали ему адмиралы.

- Не правда! Наши миноносцы в день столкновения на Доггер-банке ночевали уже во французском порту Бресте.

Проверили - да, верно: Дубасов оперировал точными фактами. Тогда англичане отступили на заранее подготовленные позиции:

- Мы согласны, что ваших миноносцев там не было. Но дело в том, что и наши рыбаки тоже ошиблись. На Доггер-банке вообще не было миноносцев. Рыбаки приняли "Камчатку" за.., миноносец!

Начинался фарс. Дубасов заявил, что плавучая мастерская "Камчатка" так же напоминает миноносец, как носорог котенка. Американский адмирал и французский разводили руками:

- Нас просто кто-то дурачит... Дубасов прав! Англичане спешно замазывали громадные щели в той коварной политике, какую они сыграли в союзе с Японией; понимая, что миноносцы, вызвавшие своим появлением Гулльский инцидент, хорошо спрятаны на их базах, они теперь стали утверждать, что:

- Невиновность русской эскадры можно доказать в трех случаях: если в портах Европы будут обнаружены поврежденные миноносцы; если в бортах русских кораблей обнаружатся торпедные пробоины; если в районе Доггер-банки выловят торпеды...

Адмирал Дубасов осатанел вконец и сказал, что русские моряки не в цирке фокусы показывают, а найти миноносец в Европе - это все равно что искать иголку в стоге сена; броненосцы Рожественского, слава богу, не торпедированы, а сами торпеды, которые англичане призывают нас искать в море, имеют особый клапан затопления, и, пройдя предельное расстояние, они самозатопляются.

- Или прикажете нам облазать грунт всей Доггер-банки?

Сыграли отбой! Комиссия сочла своим "приятным долгом единодушно заявить, что адмирал Рожественский лично сделал все, что было возможно, чтобы воспрепятствовать стрельбе в рыболовов... Заканчивая рапорт свой, международные комиссары заявляют, что суждения, в нем формулированные, по их мнению, НЕ БРОСАЮТ НИКАКОЙ ТЕНИ НА ВОЕННЫЕ СПОСОБНОСТИ ИЛИ НА ЧУВСТВА ЧЕЛОВЕЧНОСТИ АДМИРАЛА РОЖЕСТВЕНСКОГО И ЛИЧНОГО СОСТАВА ЕГО ЭСКАДРЫ".

Итак, вроде бы все закончилось как надо.

Но тут рыбаки случайно выловили торпеду марки завода Шварцкопфа - она была сильно разбита в прибрежных бурунах, но все же стало ясно, что торпеда германского производства.

Ко многим загадкам прибавилась еще одна!

Историческая миниатюра "Из Одессы через Суэцкий канал"

 

Все это было соблазнительно для дипломатов Между тем, обгоняя замыслы французов, колониальная Англия быстро-быстро укладывала рельсы магистрали как раз вдоль трассы будущего канала. Шла острая борьба за рынки сбыта, за обретение новых колоний: Уайтхолл не мог смириться, чтобы в тени минаретов Каира рос престиж Франции, и без того упоенной своими успехами. Джордж Кларендон, представлявший на конгрессе аппетиты банкиров Сити, недовольно ворчал:

- Планы господина Лессепса губительны для всего человечества. Наш инженер Роберт Стефансон считает прорытие этой канавы утопией сен-симонистов. Воду сразу впитают в себя раскаленные пески пустыни. А в расчетах Лессепса - грубая геодезическая ошибка, ибо "зеркало" Красного моря на восемь метров выше "зеркала" средиземноморского. Если вы пророете там канал, произойдет новый библейский потоп, и цивилизация Европы погибнет под водою. Посему мы, англичане, считаем, что одной лишь железной дороги в тех местах достаточно...

Россию на Парижском конгрессе представлял князь Алексей Орлов (брат декабриста Михаила Орлова), и он, выслушав Кларендона, чересчур выразительно посмотрел на графа Флориана Валевского, выступающего от имени Франции.

- Однако, - веско заметил Орлов, - Суэцкий канал существовал еще в глубокой древности, о чем написано у Страбона и Геродота. Клеопатра спасала свой флот от разгрома при Акциуме, уведя его по каналу в Красное море. Потопа не было, и пусть инженер Стефансон не ошибается в уровнях двух "зеркал".

Последняя фраза относилась к Кларендону.

- Да, - поддержал Орлова граф Валевский, - Суэцкий канал был засыпан каким-то глупым мусульманским халифом. Бонапарт во время похода в Египет еще видел остатки канала фараонов; он же считал Египет "самой важной страной в мире"....

Кларендон намекнул, что прорытие канала может привести мир к политическим катастрофам и вечным войнам: Египет совсем отпадает от Турции, а транзитные морские пути из Англии в Индию станут зависимы от.., случайностей. Вот главное, чего он боялся! На это Лессепс отвечал ему с грубым юмором:

- Французы люди практичные, и мы не станем атаковать вашу британскую милость в Индии, если в хорошую погоду с берегов Франции видны меловые утесы королевской метрополии...

Положение Орлова на конгрессе обязывало его не вмешиваться в распри, далекие от насущных нужд русского народа. Не для протокола, как бы в раздумье он обронил опасную фразу:

- Не получится ли так, что Египет станет придатком компании Суэцкого канала, не станет ли он яблоком раздора в международной политике? Вот о чем думается.

- Канал будет принадлежать всему миру и навеки останется нейтральным, заверил его Лессепс. - А в уставе нашей компартии начертано, что каналом будут владеть капиталисты всех стран и наций. Господа, покупайте акции заранее.

- Браво! - Кларендон с издевкой похлопал в ладоши. Покидая заседание, Орлов шепнул секретарю:

- Англичане не простят французам залезание в казну Саида-паши египетского, и они боятся, как бы идеи Сен-Симона не принесли выгод Марселю, Триесту и.., нашей Одессе!

***

Говорят, заядлые одесситы не могли простить Пушкину стихов: "Я жил тогда в Одессе пыльной..." Однако поэт был прав: моряки угадывали близость Одессы еще вне видимости берегов. Над горизонтом появлялось пыльное облако, возникающее от мостовых Одессы, сложенных из известкового камня. В течение полугодия одесситы дышали этой пылью, а еще полгода месили ее ногами, когда она превращалась в липкую отвратную грязь.

Богатый и неряшливый город был в России главным регулятором цен на хлеб, здесь процветал почти американский пиэтет к наживе и торгашескому афоризму. Очевидец тех лет писал, что "Одесса была как бы клином из другого материала, вбитым в тело России", и это высказывание - сущая правда, ибо законы "порто-франко" делали Одессу чересчур вольготной и мало зависимой от общего всероссийского рынка...

Бог мой, кого здесь только не было - греки, англичане, персы, болгары, итальянцы, евреи, французы, швейцарцы: добрая Одесса-мама всем предоставляла приют, никому не мешая развиваться сообразно своим негоциантским наклонностям. Одних только иностранных консулов Одесса имела не меньше, чем Петербург послов и посланников. Странно, что этот крикливый и суматошный город издавна облюбовала русская аристократия, ибо Одесса охотно льстила ее тщеславию (бульвар Ришелье, Воронцовская слободка, пристань Графская, а мост Строгановский, Ланжероновка и прочее). А в гостиницах Одессы можно было подслушать такой диалог между гостем и половым:

- Ты, приятель, какие языки знаешь?

- Только свои-с - итальянский с греческим.

- Выходит, иностранец? - спрашивал гость.

- Точно так-с - прибыли из Ярославля... Многонациональный "фаршмак" развил уникальную веротерпимость, и русские ходили в синагогу, словно в театр, чтобы слушать бархатный тенор кантора Шмуля Бродского, а мусульмане в чалмах и фесках шлялись в православный собор, где высокообразованный архиепископ Иннокентий насыщал свои проповеди цитатами из Канта и Гегеля. Все это выглядело даже забавно, но политическая жизнь Черноморья была печальной. Крымская война, изолировав Россию от богатых портов Европы, лишила одесситов привычных торговых связей. Одесса скорбно притихла, быстро нищая, и только в кофейнях на Дерибасовской местные бизнесмены, горестно причмокивая, еще смаковали былые доходы:

- Это разве жизнь? Мы даже времени не знаем... Не знали! Совсем недавно босяки Одессы сперли с Приморского бульвара сигнальную пушку, благовестившую полдень, и продали ее на фелюгу греческих контрабандистов. Город лишился "комендантского часа", не зная, когда обедать, когда закрывать конторы. Очевидец в возвышенных тонах сообщал: "Все часы одесского меридиана, карманные и башенные, разом взбунтовались, отсчитывая время, как сами того хотели, утратив всякую дисциплину..." Что и говорить - положение ужасное: часов в городе множество, а никто не знает, обедать ему или ужинать?

Вдруг с моря приплыл белый пароход, с него сошел на берег плотный пожилой француз, и одесситы не преминули спросить у него - который час в Европе? Фердинанд Лессепс (это был он!) любезно щелкнул крышкой золотого брегета и охотно огласил одесситам самое точное европейское время.

- И вам можно верить? - спросил купец Мазараки.

- Абсолютно. Я завел часы еще в Париже, проверил точность в Каире и отрегулировал ход в Константинополе...

Лессепс не считал себя в России чужим человеком. Дедушка его был консулом в Петербурге, а дядя Баргелеми плавал вместе с Лаперузом и даже уцелел (единственный из всей экспедиции), ибо Лаперуз с Камчатки отправил его в Париж с депешами - через всю Сибирь. Если к этому прибавить и пышное родство Лессепса с императрицей Евгенией Монтихо, то одесситам оставалось только снять перед ним шляпы. Но Фердинанд Лессепс навестил Одессу не для того, чтобы наглотаться здесь волшебной одесской пыли, воспетой еще Пушкиным.

Он знал, что до войны Одесса конкурировала с Марселем, она имела давние связи с Востоком - где же еще, как не здесь, жители понимают вкус и аромат акций? Очевидец событий писал: "Многие из одесситов еще сомневались в осуществлении Суэцкого канала, но тем не менее все они приняли Лессепса сочувственно..." Для начала, как водится на Руси, они закатили гостю банкет в саду Форкатти, причем итальянец Роджеро-сын устроил ослепительный фейерверк, от которого с крыш города прыснули по чердакам все блудливые одесские кошки.

- Неужели вы, одесситы, - вопрошал Лессепс устроителей банкета, - не хотите владеть всем миром? Так покупайте акции моего Суэцкого канала, и завтра же пыль мостовых Одессы будет осыпана чистейшим золотом... Мне можно верить!

Одесские крезы наняли пароход, до глубокой ночи гоняли его по морю, справляя пиршество в честь Лессепса, который под музыку еврейских оркестров торговал акциями:

- Уж если мой друг Саид-паша египетский рвет акции из моих рук, так вы понимаете, что мое дело прибыльное...

Лессепс отплыл в Каир, а в Одессу пришел "Тигр", и обыватели спросили командира военной яхты - который час?

- На вахтенном хронометре - четверть пятого.

- Быть того не может! - отвечали одесситы. - У нас часы поставлены по брегету самого господина Лессепса, и тут что-то не так, не пора ли нам спать?

Офицер флота обругал их всех "дураками":

- Голову имейте, олухи царя небесного! Лессепс завел часы по парижскому времени, а мы, моряки Черноморского флота, остаемся верны часам по Пулковскому меридиану!

На следующий день "Тигр" дал салют из пушки - полдень.

- С пушкой жить веселее, - обрадовалась Одесса...Александр II встретил князя Горчакова словами:

- Из Одессы я получил донесение о странном визите господина Лессепса, соблазнявшего тамошних жителей приобретением акций своей компании. Он смутил жизнь горожан, обещая Одессе небывалую эру процветания от успехов компании Суэцкого канала... Как мне реагировать на все это? Поверьте, князь, я совсем не хочу, чтобы русские деньги, вложенные в эти дурацкие акции, уплывали в сыпучий песок Египта.

- Меня настораживает иное, - отвечал Горчаков царю, - то, как Англия сопротивляется строительству канала. У нашей же страны, государь, столько неразрешенных проблем, что глупо ввязываться в чужие распри... Мое счастье, что я, наверное, не доживу до того времени, когда Суэцкий канал откроют для кораблей, и тогда сразу начнется грызня в дипломатии!

Источник

[prapor200]

Морские приключения

 http://www.litmir.co/bs?g=sg16&order=rating_avg_down&p=1

 

[anonym_0tPWBVJJ7PVA]

Воспоминания Локвуда мне понравились. "Подводная война на Тихом океане".

[Say_Alek]

Ну если брать альтернативки серьёзные, а не "ура-ура,мы всех нагнули", то рекомендовал бы "Дредноуты" и "Авианосцы" Владимира Контровского, "Броненосцы победы" Вячеслава Коротина... Ну и, да, "Варяг" Дойникова в настоящее время считается эталоном попаданческой ВМФ-АИ. Глеба, конечно,порой несет, но читать книгу приятно.

Ну а кто любит про "всехнагнем", тому и Лысак - литература. Не поймите превратно,слогу него хороший, но отправлять в прошлое субмарины, крейсера,города а то и всю РФ на место СССР обр. 1941 г. - это от лукавого. Желание получить победу буквально даром.

[prapor200]

Ну если брать альтернативки серьёзные, а не "ура-ура,мы всех нагнули", то рекомендовал бы "Дредноуты" и "Авианосцы" Владимира Контровского, "Броненосцы победы" Вячеслава Коротина... Ну и, да, "Варяг" Дойникова в настоящее время считается эталоном попаданческой ВМФ-АИ. Глеба, конечно,порой несет, но читать книгу приятно.

Ну а кто любит про "всехнагнем", тому и Лысак - литература. Не поймите превратно,слогу него хороший, но отправлять в прошлое субмарины, крейсера,города а то и всю РФ на место СССР обр. 1941 г. - это от лукавого. Желание получить победу буквально даром.

или создать броненосцы с нуля )))

Кун Алекс

Броненосцы Петра Великого. Тетралогия

 Наш современник яхтсмен, путешествуя по Белому морю, попадает в шторм и после удара молнии переносится в 17 век… Век великих свершений будущего императора российского Петра 1.

Произведение этого автора походит на изделия известного принтера самиздата Александра Абердина. Его главный герой так же отличается нереальной производительностью и трудолюбием. Чайные клипера, стальные пушки, восстание из праха ганзы — все это ждет читателя на просторах сей книги.

http://www.litmir.co/bd/?b=187384

[Say_Alek]

или создать броненосцы с нуля )))

Кун Алекс

Броненосцы Петра Великого. Тетралогия

 Наш современник яхтсмен, путешествуя по Белому морю, попадает в шторм и после удара молнии переносится в 17 век… Век великих свершений будущего императора российского Петра 1.

Произведение этого автора походит на изделия известного принтера самиздата Александра Абердина. Его главный герой так же отличается нереальной производительностью и трудолюбием. Чайные клипера, стальные пушки, восстание из праха ганзы — все это ждет читателя на просторах сей книги.

http://www.litmir.co/bd/?b=187384

 

Я говорил - серьёзные альтернативки, а не бредятину про броненосные клиперы и винджамеры, палящие шимозой (и построенные в условиях аграрной России времен раннего Петра I). 

[prapor200]

 

Я говорил - серьёзные альтернативки, а не бредятину про броненосные клиперы и винджамеры, палящие шимозой (и построенные в условиях аграрной России времен раннего Петра I). 

а почему Кун не серьезен? все вполне серьезно. вполне хорошая, серьезная промышленная альтернативка с попаданцем.

вас не смущает что (в реальности) АГРАРНАЯ Россия на 1720 год имела 27 линкоров, 10 фрегатов, 220 галер и около 500 вспомогательных судов.

или вы не верите в построенные в России корабли? Варяг то американец все таки. да и Кореец швед  )))

 

[Say_Alek]

а почему Кун не серьезен? все вполне серьезно. вполне хорошая, серьезная промышленная альтернативка 

Не делайте мне смешно. Это ненаучное фентези с пафосом и всехпобедизмом.

Я верю в деревянные корабли России,как илюбой другой страны. А вот насчет броненосцев... Ну, историю постройки того же "Глуар" что ли просмотрите по диагонали...

[prapor200]

Не делайте мне смешно. Это ненаучное фентези с пафосом и всехпобедизмом.

 

а есть научное фэнтези? может вы с техно-фэнтези перепутали? и причем здесь фэнтези вообще? сказочных персонажей там нет.

фантастика. не более. альтернативная фантастика с попаданцем. если сравнивать с "Варягом" Дойникова то даже более правдоподобнее...

 

 Ну, историю постройки того же "Глуар" что ли просмотрите по диагонали...

 а что с ним не так? броненосец. примерно на 6тт водоизмещения.

 

 А вот насчет броненосцев...

 а у Куна что то типа USS «Tennessee» КША и Аргентинского «Лос-Андес» до 1.5тт

а уж обшитые медью классические фрегаты вместо орудийных палуб имеющие полу-башни в спонсонах с спаренными 76 мм казнозарядными орудиями - это невозможно в аграрной России?

[Say_Alek]

а есть научное фэнтези? может вы с техно-фэнтези перепутали? и причем здесь фэнтези вообще? сказочных персонажей там нет.

фантастика. не более. альтернативная фантастика с попаданцем. если сравнивать с "Варягом" Дойникова то даже более правдоподобнее...

 

 а что с ним не так? броненосец. примерно на 6тт водоизмещения.

 

 а у Куна что то типа USS «Tennessee» КША и Аргентинского «Лос-Андес» до 1.5тт

а уж обшитые медью классические фрегаты вместо орудийных палуб имеющие полу-башни в спонсонах с спаренными 76 мм казнозарядными орудиями - это невозможно в аграрной России?

 

Вы уж меня простите, "ненаучное фентази" это довольно специфичный термин, использующийся в кругах около Самиздата, ВВВ, Кубикуса и прочей литературщины. Я его по привычке применил, не подумав, что его распространение довольно узко.

По "Глуар": фрегат перестроить в броненосец Франция, одна из самых развитых держав 19-го (!) века едва смогла. Россия тогда (при Петре) могла максимум Предестинация-класс, а что получше гнило не дойдя до моря, Основой же был галерный флот.

Не было в России не только свободного железа, но и возможности производить бронеплиты.

Только не подумайте,что я Куна охаиваю - мы с ним немного знакомы в благожелательном смысле. Он сам не считает свою книгу серьёзной альтернативкой. Но слог у него недурственный, тут не отнять.

[prapor200]

 

Вы уж меня простите, "ненаучное фентази" это довольно специфичный термин, использующийся в кругах около Самиздата, ВВВ, Кубикуса и прочей литературщины. Я его по привычке применил, не подумав, что его распространение довольно узко.

По "Глуар": фрегат перестроить в броненосец Франция, одна из самых развитых держав 19-го (!) века едва смогла. Россия тогда (при Петре) могла максимум Предестинация-класс, а что получше гнило не дойдя до моря, Основой же был галерный флот.

Не было в России не только свободного железа, но и возможности производить бронеплиты.

Только не подумайте,что я Куна охаиваю - мы с ним немного знакомы в благожелательном смысле. Он сам не считает свою книгу серьёзной альтернативкой. Но слог у него недурственный, тут не отнять.

а почему именно Глуар? почему не Корона?

[Say_Alek]

а почему именно Глуар? почему не Корона?

 

Потому что формально это первый заложенный на Земле броненосец.

Если не считать кобуксоны.

[prapor200]

 

Потому что формально это первый заложенный на Земле броненосец.

Если не считать кобуксоны.

 

нет.

«Корона» (фр. La Couronne) - французский батарейный броненосец, первый в мире железный броненосец по времени закладки, но из-за задержек введён в эксплуатацию позже английского «Warrior».

«Корона» была заложена в один день с «Глуар». По сути дела, она была возвращением к исходному проекту броненосца с железным корпусом, созданного Дюпуи де Ломом, который Наполеон III отверг в пользу более дешевого «Глуар».

Проект корабля почти полностью повторял La Gloire, сохраняя все его недостатки, вроде чрезмерно огромных орудийных портов. Но было важное отличие: в то время как предшествующие броненосцы были деревянными кораблями, обшитыми броней, «Корона» была целиком изготовлена из железа. Фактически, по конструкции корпуса она являлась стандартным двухдечным быстроходным винтовым линкором класса Napoléon, но сделанным не из дерева а из железа.

 

 

[Say_Alek]

 

нет.

«Корона» (фр. La Couronne) - французский батарейный броненосец, первый в мире железный броненосец по времени закладки, но из-за задержек введён в эксплуатацию позже английского «Warrior».

«Корона» была заложена в один день с «Глуар». По сути дела, она была возвращением к исходному проекту броненосца с железным корпусом, созданного Дюпуи де Ломом, который Наполеон III отверг в пользу более дешевого «Глуар».

Проект корабля почти полностью повторял La Gloire, сохраняя все его недостатки, вроде чрезмерно огромных орудийных портов. Но было важное отличие: в то время как предшествующие броненосцы были деревянными кораблями, обшитыми броней, «Корона» была целиком изготовлена из железа. Фактически, по конструкции корпуса она являлась стандартным двухдечным быстроходным винтовым линкором класса Napoléon, но сделанным не из дерева а из железа.

 

 

 

Да пёс с ним. Что один, что другой едва осилили. И это уже индустриальная держава.

[Ringil]

Владимир Санин, "Одержимый".

Не про войну, но про море.

Такой вроде как производственно-героический советский роман, но очень хорошо читается.

[Mizantrop87]

Вольфганг Отт "Стальная акула"  про действия тральщиков кригсмарине и подводной лодки