Ангелы с Моря.Мессинское землетрясение.

[anonym_2M1uFuG1RCGS]

28 Декабря 2012 года исполнилось 104 года со дня когда цветущие города юга Италии Мессина ,Реджо-Калабрия и окружающие эти города древни были практически полностью разрушены, а многие тысячи жителей оказались погребены под завалами разрушенных домов, погибли или пропали без вести.

  На флоте есть время ПОДВИГУ не только в жарком бою с врагом , но и в мирное время. Еще никто не знал что через 2 года на Европу опуститься тьма Первой Мировой Войны.  

 

 

   Землетрясение началось около 5:20 утра 28 декабря в море, на дне Мессинского пролива. Толчки вызвали смещение участков дна, после чего на Мессину с интервалами в 15-20 минут обрушилось три волны цунами высотой до трёх метров. В самом городе в течение одной минуты произошло три сильных удара, после второго начались обрушения зданий. Всего от землетрясения пострадали более двадцати населённых пунктов в прибрежной полосе на Сицилии и в Калабрии. Повторные толчки продолжались в январе 1909 года.

   Существуют разные оценки общего количества погибших, максимальная цифра — 200 000 человек. Чаще всего называются цифры в 70 000—100 000 человек, в том числе от 60 000 — в Мессине, население которой составляло около 150 000 человек. В двух посёлках на восточном берегу (в Калабрии) погибло 43,7 % жителей.

 

Трагедия итальянского города Мессины и роль флота в оказании помощи пострадавшим.

 

 

После окончания Русско-японской войны (1904- 1905 гг.), в которой Россия потерпела поражение, остро встал вопрос о возрождении Российского

военно-морского флота. Наряду с ограниченным строительством кораблей проводилась подготовка личного состава и будущих командиров флота. Для

этой цели в мае 1906 года на Балтике сформировали Особый отряд судов, предназначенный для плавания с корабельными гардемаринами, куда вошли линкоры

«Цесаревич» (командир капитан 1 ранга Павел Яковлевич Любимов 1-й) и «Слава» (командир капитан 1 ранга Эдуард Эдуардович Кетлер),

крейсера «Адмирал Макаров» (командир капитан 1 ранга Владимир Федорович Пономарев) и «Богатырь» (командир капитан 1 ранга Николай Аркадьевич

Петров 2-й). Командовал соединением контр-адмирал Андрей Августович Эбергард (впоследствии адмирал). Это было единственное на Балтике соеди-

нение крупных боевых кораблей после русско- японской войны 1904-1905 гг. В 1907 г. отряд находился в учебном заграничном плавании в составе

3-х кораблей: «Цесаревич», «Слава» и «Богатырь». 27 (14) июля 1908 г. А.Эбергард сдал отряд контр-адмиралу Владимиру ИвановичуЛитвинову, который сразу же начал готовить его к

заграничному плаванию для прохождения практики сгардемаринами. Были разработаны 2 маршрута сучетом политической ситуации в европейских

странах, один из которых (№2) был утвержден (по первому маршруту возвращение в Либавупланировалось 28 (15) апреля, а по второму 10 апреля(28 марта) 1909 г. Морской министр адмирал

И.М.Диков 2 сентября (20 августа) дал приказание отряду возвратиться к 3 апреля (21 марта), поэтому первый маршрут был отвергнут). Что касается захода отряда в итальянские порты, то из

Министерства иностранных дел России был полученответ, в котором говорилось что: «…ИтальянскоеПравительство не встречает препятствий к заходу

и пребыванию нашей эскадры в итальянских водах,присовокупляя, что по качество порта Аугустасчитается лучше Сиракуз». По первоначально

утвержденному плану заход отряда должен был бытьв Сиракузы (город на юго-востоке Сицилии, центр

морской торговли).

  В Кронштадте приняли новую сменупрактикантов, состоящую из произведённых 19 (6)мая 1908 года 135 корабельных гардемарин морского

корпуса (ныне военно-морской институт – морской корпус Петра Великого), 23 корабельныхгардемарина-механика и 6 корабельных гардемарин-судостроителей инженерного училища

(ныне военно-морской инженерный институт им. А.Н.Крылова) а также учеников строевых унтер-офицеров (учеников квартирмейстеров) Балтийского флота и 22 (9) июля вышли в

практическое плавание по Финскому заливу.

Предполагавшееся включение в состав отряда крейсера «Олег», состоявшего в Гвардейском экипаже, не произошло. Корабль 10 октября (27 сентября) попал в аварию у маяка

Стейнорт по пути к Либаве (сел на мель). Взамен него был назначен крейсер «Адмирал Макаров» (позже обсуждался вопрос с Морским министром о включении крейсера «Олег»

после ремонта 5-м кораблем в состав отряда). Гардемарины, находившиеся на крейсере «Олег» были распределены по другим кораблям, чем было ухудшено условие службы и жизни всех

гардемарин отряда из-за увеличения их на каждом корабле, не приспособленном к этому. 3 октября (20 сентября) 1908 года гардемаринский отряд удостоился Высочайшего посещения

   Государём Императором Николаем II на рейде Биорке ... В своей речи Государь Император призывал корабельных гардемарин помнить о том, что при посещении далёких заморских стран они

являются представителями Его - Всероссийского Императора и нашей славной Родины - России. «…Ведите себя достойным образом, чтобы

поддерживать честь русского имени среди народов стран, которые вам придётся посетить ...», - так закончил свою речь Государь Император.

17 (4) октября 1908 г. Балтийский гардемаринский отряд под командованием контр-адмирала В.И.Литвинова в составе линейных кораблей «Цесаревич» и «Слава» а также крейсера

«Богатырь» вышел из Либавы и отправился в учебное плавание в Средиземное море в соответствии с утвержденным планом. 3

ноября (20 октября) корабли отряда прибыли в порт Виго, расположенный на Атлантическом побережье северо-запада Испании.

В виду хорошей погоды на кораблях отряда проводились всякого рода рейдовые учения и занятия, особенно важные в первый период плавания после очень больших

перемен в составе экипажей кораблей (это объяснялось недостатком офицерского состава вследствие гибели многих во время русско-японской войны

1904-1905 гг. и ухода большого числа офицеров в отставку, не видевших в будущем ничего светлого для флота. Их осталось на службе немного и по большей части это были молодые офицеры,

обязанные служить за полученное образование). В этот же период состоялись парусные офицерские соревнования (гонки) при свежем шквалистом ветре,

из-за которого часть шлюпок не окончила гонку. Вельбот с линкора «Слава» завоевавший первый приз,  после прохождения дистанции перевернулся, но его команда была подобрана подошедшими шлюпками. В

воскресенье 15 (2) ноября на кораблях отряда были приспущены флаги и гюйсы, в связи с известием о кончине Великого Князя генерал-адмирала

Алексея Александровича. По уведомлении береговых властей о причине траура, флаги были приспущены на кораблях и судах испанского флота стоящих в гавани и на рейде, а также на

крепости. На кораблях отряда было отслужено торжественное заупокойное богослужение. 17 (4) ноября во второй половине дня отряд В.Литвинова покинул Виго и взял курс на

тунисский порт Бизерту, куда прибыл 23 ноября (10 ноября). В Бизерте корабли отряда отрабатывали подготовительные упражнения, предшествующие практическим и боевым

стрельбам, которые планировалось выполнить в районе Аугусты.

2 декабря (19 ноября) в Бизерту прибыл крейсер «Адмирал Макаров», совершивший 16-ти дневной форсированный переход из России. Перед выходом из

Либавы он был доукомплектован 30-ю человеками,вместо 149, из команды крейсера «Олег», поэтому дляпополнения некомплекта команды ему в Бизерте

пришлось передать из других судов отряда около 60 нижних чинов, что несколько ослабило эти корабли.

На последней неделе стоянки в Бизерте для корабельных гардемарин были проведены вторые проверочные испытания, после чего гардемарины, плававшие ранее на крейсере «Олег» (до

выхода отряда в Средиземное море), были переведены на крейсер «Адмирал Макаров». Из Бизерты пришлось отправить в Россию 2-х корабельных гардемарин: Иосса Андрея

Александровича и барона Курта Мантейффеля. Первый совершенно не переносил качки, а второй был настолько с расслабленной нервной системой,

что к военной службе, а тем более к военно-морской, совершенно не пригоден.

12 декабря (30 ноября) отряд в составе уже четырех кораблей во главе с «Цесаревичем», вышел из Бизерты и 14 (1) декабря 1908 г. пришел в порт Аугуста (восточное побережье острова Сицилии, в

70 милях к югу от Мессины). Стоянка в порту Аугуста была использована для производства всевозможных учений и занятий, положенных по программе соревнований и стрельб. Итальянский

флот пользовался Аугустой для выполнения практических и боевых стрельб.

28 (15) декабря 1908 года отряд после отработки совместного плавания и выполнения учебных артиллерийских стрельб стал на якорь в порту Аугуста. Внезапно среди ночи

послышался мощный гул. Корпуса кораблей стали содрогаться, будто по ним молотили здоровенной дубиной. Ворвавшаяся в бухту огромная волна развернула стоящие на якоре суда

почти на 360 градусов. Через несколько минут гул прекратился, хотя волнение еще некоторое время продолжалось. На отряде сыграли боевую

тревогу, но, убедившись, что корабли в порядке и им ничего не угрожает, дали отбой. Вечером из Катании (город и порт на восточном побережье острова Сицилия, у

подножия вулкана Этна, административный центр провинции Катания) к командиру отряда В.Литвинову, державшему флаг на

«Цесаревиче», прибыли капитан порта и российский вице-консул А. Макеев. Они сообщили, что накануне на юго-западе Италии в Сицилии и Южной Калабрии произошло

землетрясение силой 7.5 баллов с эпицентром в Мессинском проливе. Города Meccинa, Реджо-ди-Kaлaбpия и ещё 40 oкpecтных ceлeний были пoлнoстью

paзpyшeны. Под иx paзвaлинaми и в трёх огромных мopcких волнах (пришедших одна за другой через несколько минут после начала толчков) погибли десятки тысяч людей, в

oчepтaнияx бepeгoв Meccинскoгo пpoливa и eгo дна пpoизoшли значительные измeнeния.

Портовый начальник вручил В.Литвинову телеграмму от префекта Сиракуз, в которой тот просил «дружественную нацию не отказать в

помощи населению».

Командир отряда телеграфировал о случившемся в Петербург и, не дожидаясь ответа, дал команду кораблям готовиться кпоходу. Ночью 29 (16) декабря В.Литвинов

приказал отряду сняться с якоря и следовать в Мессину для помощи пострадавшим жителям города. Крейсер «Богатырь» был оставлен в

порту Аугуста для связи.

Мессина - очень древний город, не раз за свою историю переживавший периоды расцвета и упадка. От материковой части Италии он отделен узким Мессинским проливом.

Древнегреческая легенда гласит, что в этом проливе обитали морские чудовища Сцилла и Харибда. Харибда топила корабли у сицилийской стороны, а Сцилла губила моряков у

итальянского берега. В одном из своих странствий по Средиземноморью Одиссей (в греческой мифологии царь Итаки, участник осады Трои, главный герой «Одиссеи». Славился

умом, хитростью, изворотливостью и отвагой) сумел успешно миновать пролив. И с тех пор появилось выражение «быть между Сциллой и Харибдой», т.е. выбирать между двумя

опасностями.

  Во время перехода шли экстренные приготовления к спасательным работам. Для высадки на берег экипажи кораблей разбили по сменам. Сформировали спасательные команды и снабдили их шанцевым инструментом, водой

и продовольствием. Уже в море обнаружилась масса плавающих обломков строений, шлюпок и рыбачьих судов. Всех их смыло в море или сорвало с якорей обрушившийся на город

циклопической почти 5 м высоты придонной волной.

Погода испортилась, через несколько часов впереди по курсу отряда показалось зарево, горела Мессина. Утром 29 (16) декабря корабли отряда прибыли на рейд Мессины. Взорам

моряков открылась страшная картина.

  Курортный город, славившийся своей изысканной архитектурой и красивейшей набережной, являл ужасающую картину тотального разрушения. Во многих местах

полыхали пожары. На берегу лежали выброшенные волной мелкие суда, набережная и портовые сооружения были разрушены.

  Телеграмма контр-адмирала В.Литвинова Морскому министру гласила: «Мессина многие города на побережье Сицилии и Калабрийском берегу совершенно разрушены население в панике засыпанных и раненых насчитывают тысячами точка команды заняты откапыванием людей оказываем помощь пострадавшим точка сегодня посылаю крейсер

Адмирал Макаров для отвоза Неаполь четырехсот раненных. 2495. Подписал Литвинов».

  С кораблей на берег были немедленно направлены спасательные группы, включавшие в свой состав спасателей, медиков и санитаров.

Погрузив в баркасы, паровые и моторные катера медикаменты, хирургические инструменты, носилки, матросы, врачи и санитары в 8 часов 30 минут утра двинулись к берегу.

То, что моряки увидели на берегу, превзошло все самые мрачные прогнозы. Разрушенный водопровод, полное отсутствие еды и лекарств - такой предстала Мессина перед спасателями.

  Из-под развалин доносились стоны и крики раненых, а у уреза воды толпились тысячи полуодетых, обезумевших от горя и боли жителей города. Как вспоминал один из очевидцев трагедии: «…Они простирали к нам руки, матери

поднимали детей, моля о спасении…».

  Город или то, что от него осталось, разбили на участки и улицы, и каждой группе поставлена была задача - искать живых. Уцелевшие люди, в

большинстве своем полуголые и невменяемые, нуждались в срочной медицинской помощи, в пропитании и обогреве. Но первейшей задачей

стало спасение людей засыпанных обломками зданий.

Не теряя времени, моряки приступили к расчистке завалов и спасению людей, засыпанных в ближайших к набережной домах.

Ориентировались по крикам и стонам людей, раздававшихся из развалин. Тут же организовали перевязочные пункты и своего рода «госпиталь», на которые стали переносить раненых. Организовал этот «госпиталь» и перевязочные пункты флагманский врач Балтийского отряда действительный тайный советник Александр Александрович Бунге, в прошлом известный полярный путешественник. В этом

ему помогали: младший судовой врач линейного корабля «Цесаревич» коллежский асессор Адам Александрович Шишло,  старший судовой врач

линейного корабля «Слава» коллежский асессор Евгений Вячеславович Емельянов,

младший судовой врач крейсера «Адмирал Макаров»

надворный советник доктор медицины Владимир Казимирович Лубо, старший судовой врач крейсера «Богатыр» коллежский советник

Флориан Францевич Гласко, старший судовой врач линейного корабля «Цесаревич»

коллежский советник Николай Новиков, младший судовой врач линейного корабля «Слава»

коллежский асессор Евгений Каллина, младший судовой врач крейсера «Богатырь»

коллежский асессор Петр Бачинский, старший судовой врач крейсера «Адмирал Макаров»

коллежский советник Юрий Каружась.

По прибытии в бухту Мессины канонерских лодок «Кореец» и «Гиляк» к ним присоединились судовые врачи этих кораблей

коллежский асессор Николай Востросаблин и коллежский советник Владимир Госс соответственно. Необходимо

отметить, что Н.Востросаблин был первым врачом созданного в Кронштадте в 1904 г. накануне русско-японской войны 1904 - 1905 гг. первого соединения первых подводных

лодок. Это он разработал первую инструкцию «О санитарных мероприятиях на подводных

лодках».

Ни докторов, ни санитаров при оказании помощи пострадавшим Мессины, как на берегу, так и на кораблях не хватало и офицерам и матросам самим приходилось ухаживать за

ранеными. Так существенную помощь медицинскому персоналу оказал младший штурманский офицер линейного корабля «Цесаревич» Иван Кононов 2-й, умея делать

перевязки. Извлеченных из-под развалин потерпевших, русские моряки переносили к созданным под навесами медицинским пунктам. Многие раненые добирались сюда

сами. Прямо под открытым небом были установлены столы, на которых корабельные врачи с помощью санитаров

оказывали им первую хирургическую помощь, накладывали повязки, приводили в чувство потерявших сознание, делали операции. Хотя они и не были тщательными, но были своевременными, и это спасло жизни многим

пострадавшим.

У пострадавших в основном были как закрытые повреждения (ушибы, ранения и разрывы мягких тканей, повреждение костей и суставов, закрытые переломы костей, вывихи) так и открытые повреждения, раны

сопровождающиеся нарушением целостности кожных покровов, ожоги различных степеней. У тяжело пострадавших были множественные переломы ребер. Страх

породил шок, коллапс, травматический невроз. А на улицах и пустырях лежали и ползали раненые. По развалинам бродили обезумевшие от пережитого, оборванные, полунагие люди, разыскивавшие своих родных, зовущие детей.

Пожалуй, самая трудная работа как физически, так и морально была при разборке развалин. Смрад, трупный запах, изуродованные тела погибших, но уже в первый день удалось спасти более ста человек. Раскапывали вручную, причем на развалинах при продолжающихся

подземных толчках, опасность грозила почти одинаково как спасаемым, так и спасателям. Но моряки пробирались туда, куда, казалось, невозможно было

проникнуть и разбирали вручную развалины. Малейшее движение обрушивало стены, заваливая тех, кого можно было спасти. Одного из русских смельчаков, выносившего

на руках девушку, обвалившаяся стена похоронила вместе с го ношей. Из вахтенного журнала линейного корабля

«Цесаревич»: «30 (17) декабря. 11.50. …При проверке команды выяснилось, что нет минеров Василия Салангина и Ивана Врублевского».

Но команды продолжали разбирать завалы, они отказывались от пищи и отдыха - их приходилось отправлять на корабли силой приказа. Русским морякам приходилось не

только разбирать завалы, подвергаясь опасности попасть под обрушивающиеся стены, вытаскивать погребенных, успокаивать обезумевших от горя и страданий, но нередко

отстреливаться от банд мародеров, грабивши полуразрушенный банк, магазины. Толчки «освободили» из тюрьмы Капуччини 750 заключенных. Они разбрелись по руинам мародерствовать и убивать.

  Итальянский репортер свидетельствовал: «…Отнимая денежный шкаф сицилийского банка у бандитов, русские матросы вынуждены были выдержать борьбу с кучкой грабителей, в три раза превосходивших их по численности. При этом шестеро матросов были ранены».

  В полдень прибыли корабли английской эскадры, также, по счастью, оказавшейся неподалеку от бедствующего города. Моряки Британии развернули походные кухни, помогли

восстановить порядок в борьбе с грабителями и мародерами. Экипажи с кораблей английской эскадры присоединились к русским морякам по спасению пострадавших.

Раскопки велись с большой опасностью для самих спасателей. Время от времени ощущались подземные толчки, грозившие дальнейшим обрушением зданий. Из представления

командира линейного корабля «Цесаревич» командиру отряда контр-адмиралу В.Литвинову:

«…Старший механик вверенного мне корабля штабс-капитан Федоров при откапывании человека, засыпанного развалинами дома в Мессине, подвергал свою жизнь весьма

серьезной опасности, самоотверженно пролезши в прорытую пещеру, и будучи засыпан обвалом, он спасся случайно только тем, что соседняя стена обвалилась в другую сторону.

При обвале стены в сторону разрушенного дома, пещера в которой находился штабс-капитан Федоров не выдержала бы, и он был бы раздавлен. За такой самоотверженный и человеколюбивый поступок прошу ходатайства Вашего Превосходительства о награждении его медалью за спасение погибающих. Рейд г. Виго 11 февраля 1909 г. Командир линейного корабля «Цесаревич» капитан 1 ранга Любимов».

   Из рапорта командира Балтийского отряда контр-адмирала В.Литвинова Начальнику Главного морского штаба: «…Прошу ходатайства Вашего Превосходительства о

награждении старшего инженер механика корабля «Цесаревич», штабс-капитана Федорова медалью «За спасение погибавших» 4-й степени. Виго 13 февраля 1909 г. Начальник

Балтийского отряда контр-адмирал В.Литвинов».

Смена команд происходила через шесть часов, но многие по-прежнему отказывались от заслуженного отдыха. О русских моряках итальянцы говорили: «Их послало нам само небо, а

не море!». Русские корабли забирали по 400-500 пострадавших на борт и отвозили их в Сиракузы, Неаполь и Таранто. Линкор «Слава» с 600 ранеными, женщинами и детьми на борту

вышел в Неаполь с приказанием после передачи людей немедленно вернуться в Мессину, закупив лишь дезинфицирующие средства,перевязочные материалы и свежую провизию.

   Из телеграммы Литвинова Морскому министру от 31 (18) декабря: «…Вследствие переполнения больных в ближайших городах сегодня послал корабль «Славу» в Неаполь для отвоза 600 раненных и доставки оттуда перевязочных материалов и дезинфекционных средств. Ночью с кораблем «Цесаревич» ухожу в Сиракузы для отвоза раненных и приемки угля. Пришедшие сегодня канонерские лодки«Кореец» и «Гиляк» вечером уходят в Таранто и, сдав там принятых из Мессины раненных,

проследуют в Пирей». Позже итальянские врачи написали морскому министру России:  «…Мы не в силах описать Вашему превосходительству более чем братские заботы которыми нас окружили… Русские моряки начертали свои имена золотыми буквами для

вечной благодарности всей Италии… Да здравствует Россия!!!». Всего русскими моряками  была оказана помощь около 2400 пострадавшим.

Из телеграммы Литвинова Морскому министру от 31 (18) декабря, посланной из Неаполя:

«…Сегодня прибывшие в Мессину Король и Королева Италии посетили корабли «Цесаревич» и «Славу» и благодарили за помощь населению. Бедствие ужасное. Средств для спасения

засыпанных мало. Погибших не менее 50.000 в одной Мессине, не считая унесенных волною в море. Работа всего личного состава вверенного мне отряда выше похвалы».

Из письма, Морскому министру, из г. Бари, полученного 7 января 1909 г. (по новому стилю): «Ваше Превосходительство! Позвольте и нам присоединить наши голоса к всеобщему

хору благословений, исходящих из глубины сердец Итальянской нации, за подвиги героизма, проявленные доблестными Вашими моряками в ужасной катастрофе, постигшей нашу родину.

Мы пришли в Неаполь на Вашем прекрасном крейсере «Адмирал Макаров», направлявшемся в Мессину для того, чтобы разыскивать там наших родных. Мы не в силах описать Вашему Превосходительству все, более чем братские заботы, которыми командир этого судна и все его офицеры нас окружали. Мы на месте бедствия были свидетелями сверхчеловеческих

подвигов этих божественных героев, которые будто сошли к нам с небес. Память об этих подвигах никогда не изгладится из наших сердец. Русские моряки начертали свои имена

золотыми буквами для вечной благодарности всей Италии, и мы были бы глубоко признательны Вашему Превосходительству, если бы Вы соблаговолили выразить от себя

командиру и всему экипажу крейсера «Адмирал Макаров» нашу бесконечную благодарность и вечную преданность; тем более что командир этого крейсера, по своей непостижимой

скромности (еще большей, чем его доброта) не пожелал выслушать нашу сердечную признательность. Да поймет Ваше Превосходительство наши чувства лучше,

нежели мы умеем их выразить словами, т. к. никакое слово не в силах передать грандиозность подвигов этих героев. Да

здравствует Россия.. Искренне преданны Вашему Превосходительству доктор Константино Скиорчи и доктор Антонио Де-Викарис».

Вот как вспоминал впоследствии об этиx днях один из офицеров крейсера «Адмирал Макаров» Г.В.Вахтин: «…Мы работали без устали и без передышки до тех пор покуда не

услышали призывные свистки нашего крейсера. Мы вернулись на «Адмирал Макаров», где выяснилось, что на крейсере набралось около 600 человек тяжело раненых и адмирал

приказал нам доставить их в Неаполь. Маленькую Джиованну (спасенная девочка) и черненькую «Мессинку» (собачка, ее нашли около трупа хозяйки) я устроил у себя на койке,

предварительно накормив их. Скоро мы вышли в море. Все офицеры, гардемарины и команда, а в особенности доктора и фельдшеры всю ночь ухаживали за ранеными, стараясь облегчить

их страдания. Человек 20 раненых умерли в пути - их мы заворачивали в парусину и после прочтения священником молитвы, с привязанным грузом бросали в море, ставшее для них

могилою. «Имена их Ты, Господи, веси»! Когда мы на следующий день пришли в Неаполь, раненых сразу же развезли по госпиталям, а нам благодарные неаполитанцы оказывали

всевозможные знаки внимания. Всех увезли, а моя сиротка Джованни и «Мессинка» остались у меня, я не хотел расставаться с ними, да и ни полюбили меня и друг друга. Я

телеграфировал своей матери в Петербург, прося ее приехать за ребенком. Вечером опять ушли в Мессину ... Здесь наш крейсер посетила герцогиня д' Аоста. Она узнала, что у меня

осталась девочка-сиротка и что я хочу отправить ее в Россию. Она хотела, чтобы я отдал. Но я так привык к этой малютке и полюбил ее, что мне жаль было с ней расставаться. Потом приехал итальянский адмирал, говорил со мною, объяснил, что девочке, может быть, будет вреден суровый Петербургский климат, рассказал, что у него самого нет детей и просил отдать ему

ребенка, гарантируя, что девочке будет хорошо и что он с женой заменит ей погибших родителей. Мне грустно было расставаться с Джованной, но я согласился ...».

Из приказа начальника соединенных отрядов Балтийского моря. Город Санкт- Петербург. 23 июля 1909 г. №333. «Много поработали русские моряки при оказании помощи населению г. Мессины, разрушенного ужасным землетрясением. Весь мир говорил об их бесстрашии и самоотверженности; наряду с геройскими поступками были менее заметные, но столь же заслуживающие хвалы

подвиги человеколюбия, трогавшие иностранцев и показавшие им всю доброту русского сердца. Один из таких случаев стал известен по письму Инспектора Государственных железных дорог господина Антонина Сибилла из Палермо от 2 июня сего года, адресованного русскому консулу, следующего содержания: «Спасенные от гибели в ужасной катастрофе 28 декабря, уничтожившей Мессину, я и моя жена, тяжело раненные и лишенные возможности двигаться, сделались бы, быть может, жертвами пожара, вспыхнувшего близ того места, куда мы были снесены и покинуты, или скончались бы от истощения сил, если бы не явилась к нам с броненосца «Слава» команда в шесть матросов под начальством унтер-офицера, говорившего по-французски. Команда эта, уведомленная о нас одним из друзей моих, 30 числа вечером отнесла нас на импровизированных носилках на упомянутое судно, которое в тот же вечер отплыло в Неаполь. Между русскими матросами, спасшими нас таким образом во второй раз, был один, который оказывал мне особое внимание и относился ко мне с почтением и преданностью; а когда мы уже приближались к Неаполю, удостоверившись, что нас сдадут в госпиталь и уверенный в том, что я без денег, так как был совершенно наг, и, полагая, что мне деньги понадобятся, он взял три серебряные итальянские монеты (в одну марку каждая) и греческую монету в пять сантимов, что составляло, может быть все его достояние, - завернул в маленький платок свой и, наперекор отказу моему,10

настоял, чтобы я принял их. В продолжение пути, он проявил по отношению ко мне такое внимание и такую заботливость и деликатность, какую нельзя было предположить в матросе; а

когда мы прибыли в Неаполь, он пожелал непременно сам высадить меня на берег. Все эти поступки его столь заботливые и задушевные, так сильно запечатлелись во мне, что я тогда же

решил заявить себя в свое время быть обязанным и благодарным. Выполняю я это теперь. Во время нашего путешествия один из унтер-офицеров записал мне фамилию моего

сострадательного матроса (неграмотного и не говорившего по-французски) на клочке бумаги, который при сем прилагаю с золотою монетою в 20 лир и платок (в

котором были завернуты его деньги) для вручения ему. Возвращаю платок, полагая, что он должен быть ему дорог. Прошу Вас милостивый государь, убедить матроса принять

эту маленькую монету и, помимо этого, - если действие его по отношению ко мне сочтутся настолько сердобольными и великодушными, что заслуживают быть выставленными в пример и

оповещенными на перекличке, - то прошу дать еще эту аттестацию, эту нравственную награду доброму и сострадательному молодому человеку. Я был бы очень

порадован известием, что пожелание мое осуществилось. С чувством совершенного уважения и глубокой благодарности, имею честь быть преданным Антонин Сибилла». Исполняя с

удовольствием просьбу г. Сибилла, приказ этот предлагаю прочесть на всех судах при собрании команды. Командиру линейного корабля «Слава» выдать матросу Юстину

Ничипоруку приложенный платок с 20 франками, которые он должен сохранить на память об тех днях, когда ему удалось участвовать в великом деле спасения жизни своих ближних.

Свиты ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, контр-адмирал фон Эссен».

  Из телеграммы от 22 декабря (по ст. ст.) полученной Морским министром из порта Аугуста от командующего гардемаринским отрядом контр-адмирала В.Литвинова: «Морской министр адмирал Мирабелло, поблагодарив от имени короля и нации за помощь, оказанную отрядом, сообщил, что, ввиду наличия достаточных средств,не представляется необходимым

дальнейшее содействие отряда.

Всего было отрыто и перевязано около 1800 засыпанных раненных и около 1800 было перевезено всеми судами. Собрав отряд, по готовности предполагаю идтипо назначению. Письменное донесение следует».

В спасательных работах приняло участие 113 офицеров, 164 гардемарина, 42 кондуктора,2599 нижних чинов, а с подошедших чуть позже канонерских лодок «Гиляк» и «Кореец» еще 20

офицеров, 4 кондуктора и 260 нижних чинов.

Постепенно в пострадавшем городе установился относительный порядок. Здесь было сосредоточено более 6 тысяч войск, 40 военных кораблей и собралось до 300 врачей. 3 (16)

января 1909 года линкоры «Слава» и «Цесаревич» ушли в Аугусту, а еще через два дня отряд перешел в Александрию. Русские корабли были восторженно встречены итальянцами,

проживавшими в Египте. К приходу отряда здесь была выпущена листовка, где говорилось: «Слава русским офицерам и матросам, не щадившим себя в Мессине во имя человечества!».

Из донесения русского консула в Александрии коллежского советника А.Н.Абаза императорскому российскому послу в Каире действительному

статскому советнику А.А.Смирнову от 12 февраля (31 января) 1909 г. за №90 о приходе в Александрию Балтийского гардемаринского отряда контр-адмирала В.И.Литвинова: «…я

получил от контр-адмирала Литвинова из Мессины телеграмму за №87 нижеследующего содержания: «Предполагаю в конце недели придти в составе отряда из 4-х больших судов. Прошу переговорить с Harbour Master об отводе якорных мест в гавани»… Ожидаемая мною вследствие означенной телеграммы 26-го или 27-го декабря эскадра пришла сюда только в понедельник 29-го декабря задержавшись дольше предполагаемого времени делом подачи помощи пострадавшим от землетрясения жителям Мессины…Я сейчас же отправился в полной парадной форме на флагманский корабль «Цесаревич», где представился контр-адмиралу Литвинову и поздравил его с приходом добавив, что вся русская колония в Александрии гордится

подвигами наших моряков в Мессине и приветствует дорогих гостей. На вопрос адмирала «а зачем нас сюда прислали?» я ответил, что никаких сведений на этот счет не имею…После

полудня ко мне в консульство приехал господин Дольфини, управляющий здешним итальянским генеральным консульством в сопровождении импресарио театра «Зизиния» господина

Джианоли. Они сообщили мне, что вся итальянская колония в Александрии, глубоко тронутая геройскими подвигами человеколюбия, совершенными нашими моряками в Мессине, решила

чем ни будь ознаменовать пребывание здесь нашей эскадры и как ни будь выказать ей свою благодарность. По причине, однако, страшного бедствия, только что постигшего Италию и

наложившего траур на всю страну, колония находит более уместным воздержаться от всяких шумных празднований и манифестаций, и намерена ограничиться присылкою депутаций на эскадру и театральным представлением «gala», для которого господин Джианоли хочет предоставить театр «Зизиния» и свою труппу с тем, чтобы адмирал сам указал бы ему наиболее удобный для этого вечер, и наиболее интересную для него пьесу (оперетку). Господин Джианоли добавил, что за исключением 12 мест  партера и нижнего яруса лож, все остальное помещение в театре будет отведено нашим морякам, так как он позволяет себе надеяться, что на спектакле будут не только адмирал и офицеры, но и нижние чины. Поблагодарив господина Джианоли я однако посоветовал ему самому поехать к адмиралу и переговорить с ним об этом, так как я сам не уполномочен что либо решать в подобном вопросе. Господин Джианоли действительно отправился на другое

утро к адмиралу, с удовольствием принявшему приглашение. Решено было, что спектакль состоится в воскресенье 4-го января, и что будет поставлена оперетка «Fledermaus».

Господин Дольфини кроме того просил меня передать на эскадру, что директор здешнего театра Varietes (Tour Eiefel) итальянец Альфонси приглашает офицеров и матросов со всех судов быть два вечера подряд в его театре бесплатно, и будет очень огорчен отказом. По этому поводу я

считаю долгом упомянуть, что

приглашение это было действительно принято некоторыми офицерами и многими нижними чинами, и что им была сделана шумная овация, для которой господином Альфонси были даже

специально заказаны русские флаги. Дисциплина и хорошее поведение наших моряков вызвали по этому случаю всеобщие похвалы и удивление. Несмотря на бесплатное угощение и даровое

***, щедро предлагаемое господином Альфонси нашим матросам, между последними не было ни одного случая пьянства или чего либо подобного. Это было тем более приятно, что

несколько сильно выпивших офицеров оккупационной армии в форме вели себя в театре весьма безобразно, и контраст между ними и русскими моряками не прошел незаметно, а наоборот сильно комментировался…

В субботу 3-го января к адмиралу на корабль явилась сопровождаемая господином Дольфини и мною депутация от здешнего «Общества итальянских отставных военных»(Militari in congredo) в составе 16-ти человек с председателем общества господином Бианки во главе. После представления депутации моим итальянским коллегою господин Бианки в теплых словах выразил всем русским

морякам в лице адмирала благодарность за самоотверженную помощь, оказанную ими несчастным жертвам Мессинского землетрясения, и преподнес эскадре обвитый шелковым итальянским флагом большой серебряный кубок с нижеследующей надписью: «Ai prodi Marinai Russi eroici soccoritori nelle terre desolate di Sicilia e Calabria, l Unione dei Militari Italiani in Congedo di Alexandria

d Egitto riconoscente. XVI Genaio M.C.M. IX». В краткой, но сердечной речи контр-адмирал Литвинов поблагодарил господина Бианки и остальных депутатов за выраженные чувства добавив, что русские моряки в Мессине только исполняли свой долг. Затем было подано ***, и после обмена обычных тостов депутация под звуки итальянского гимна покинула «Цесаревич»…В этот вечер адмирал, командиры, многочисленные офицеры и гардемарины были на большом балу благотворительного общества «Pour les Enfants Abandonnes». Его председательница госпожа Эскоффье в большом количестве прислала на эскадру бесплатные пригласительные билеты. В последствии адмирал поручил мне  после ухода эскадры из Александрии передать от имени госпожи Эскоффье двести франков на благотворительность, что я и исполнил. В воскресенье 4-го января в 10 часов утра я присутствовал на «Цесаревиче» на приеме адмиралом многочисленной итальянской депутации из сорока пяти человек, в состав коей входили не только представители итальянской колонии вообще, но и делегаты от всех без исключения существующих в Александрии итальянских обществ, клубов, корпораций и т. д., в том числе даже делегаты «Демократического Союза» и «Клуба Социалистов», всегда до сих пор более чем

враждебно относившихся ко всему русскому…Надо впрочем сказать, что в течение всего времени пребывания в Александрии нашей эскадры, тон всей итальянской прессы был

настолько восторженным по отношению к русским морякам, и им воспевались такие похвальные гимны, что нельзя было сомневаться в искренности чувства благодарности и дружбы воодушевлявших депутацию. Окруженный своим штабом и многочисленными офицерами со всех судов эскадры, контр-адмирал Литвинов торжественно принял депутацию в своем помещении. Один из депутатов, известный здесь адвокат Колуччи, передал адмиралу роскошно переплетенный альбом с подписями четырех тысяч членов итальянской колонии и произнес

при этом торжественную речь в честь русских моряков. Раздалось громкое «Ура!», и при криках «I Hymne, I Himne Russe» судовой оркестр заиграл наш гимн, шумно приветствуемый

депутатами. Видимо сильно растроганный адмирал в простых, но прочувственных словах благодарил господина Колуччи и всех представителей итальянской колонии и, указав

на подвиги, совершенные в Мессине самими итальянскими моряками и армией, упомянул о том, насколько в общем деле спасения погибавших все были воодушевлены примером геройского самоотвержения подданным Их Величествами Королем и Королевою Италии. «Да здравствуют Их Королевские Величества, доблестные армия и флот и славный народ

Италии!» – заключил свою речь адмирал и под звуки итальянского гимна восторг гостей дошелдо крайних пределов. Предложенный после этого завтрак депутации прошел очень оживленно и

навсегда останется светлым воспоминанием впамяти присутствовавших. Итальянцыбратались с нашими офицерами, произносилидружественные речи и неоднократно

восторженно поднимали свои бокалы за здравие иблагоденствие Их Императорских Величеств Государя Императора и Государыни Императрицы. Особенно поражало то, что по своей искренности и энтузиазму делегаты  «Демократического Союза» и «Клуба Социалистов» нисколько не отставали от остальных депутатов, а скорее даже наоборот. Это явление отчасти объясняется, конечно, тем обстоятельством, что низшие классы итальянского населения в Александрии происходят главным образом из Сицилии и Калабрии, а потому и более всех считают теперь себя

обязанными перед Россией за помощь наших моряков. В час дня на мачте «Цесаревича» взвился итальянский флаг, и, провожаемые звуками итальянского гимна и пушечным салютом в семь

выстрелов, в честь господина Дольфини, депутаты покинули флагманский корабль. Вечером вэтот же день состоялся в театре«Зизиния» упомянутый мною уже

выше спектакль, на котором, однако,адмирал по нездоровью не могприсутствовать. Заменил егостарший из командиров командир крейсера «Богатырь» капитан 1 ранга

Петров. Театр был совершенно полный и представлял очень красивое зрелище. Кресла и первый ярус лож были заняты наиболее видными членами итальянской колонии и дамами в роскошных туалетах, ложи второго яруса – нашими офицерами, в сюртуках с эполетами, а ложи верхнего яруса – нижними чинами эскадры, в количестве околотрехсот человек. Молодецкий вид и дисциплина наших матросов вызывали в публике во время спектакля самые лестные комментарии. Как только капитан Петров, старший врач эскадры доктор Бунге, губернатор, господин Дольфини и я

вошли в отведенную нам губернаторскую ложу, раздался гром рукоплесканий, оркестр заигралрусский гимн, а с потолка посыпались дождем

разноцветные бумажки с надписями: «Les Italiens d Alexandria adressent leur reconnaissance eternelle aux Officiers et Marins Russes qui a Messine, ont waillament secouru leurs freres “La Colonie Italienne ex prime ses sentiments traternels aux vaillants Equipages de l Escadre Russe qui se devouerent a Messine”. “Cloire aux Officiers et Marins Russes qui se sont devoues a Messine pour la cause de l Humanite”. Затем оркестр исполнил еще Хедивский и Итальянский гимны и начался самый спектакль. Артисты все играли с большим оживлением и видимо старались превзойти самих себя. Во время одного из антрактов капитанПетров, флаг-офицеры, господин Дольфини и я прошли за кулисы, чтобы лично поблагодарить артистов и импресарио за их старания и любезность, причем нам еще и за сценою была сделана всем персоналом театра шумная овация.

После окончания спектакля господин Бианки и главнейшие нотабли итальянской колонии (господа Станьи, Торелла и другие) устроили в Хедивиальной гостинице роскошный ужин, на который были приглашены командиры, несколько старших офицеров, господин Дольфини и я…6-го января я, вследствие жалоб многих членов здешней английской колонии на то, что итальянцы своими чествованиями нашей эскадры совершенно отнимают все время у русских моряков и лишают их возможности встречаться и познакомиться с англичанами, со своей стороны желавшими оказать им какое ни - будь внимание, позвал несколько офицеров эскадры, говорящих по-английски, пообедать с несколькими английскими офицерами и со мною в английский клуб. Обед прошел очень

оживленно, и после него я постарался перезнакомить наших моряков с возможно большим числом членов клуба, желавших встретиться с ними. К сожалению, это было уже сделано

слишком поздно, чтобы привести к настоящему сближению: до ухода эскадры оставалось всего два дня, и офицеры наши, переутомленные и занятые, не могли уже больше принимать

никаких приглашений. 7-го января, Его Блаженство Патриарх Фотий намеревался утром посетить эскадру, но вследствие переданной ему мною просьбы моряков отложил свое

посещение на несколько часов. Его Блаженство только в 4 часа пополудни, с многочисленною свитою духовенства, был у адмирала на «Цесаревиче», после чего посетил по очереди

«Славу», «Богатыря» и «Адмирала Макарова», везде служа короткую литию и благословляя команду…В заключение я считаю долгом упомянуть Вашему Превосходительству, что

десятидневная стоянка нашей эскадры в Александрии обошлась во всех отношениях необыкновенно благополучно, и сильно подняла престиж русского флота в глазах местного туземного и

европейского населения.

Независимо от прославляемых всею прессою геройских подвигов наших моряков на развалинах Мессины, один уже внушительный вид русских кораблей, строгий на них порядок и, более всего,

образцовая дисциплина и хорошее поведение не только офицеров и гардемаринов, но и

простых матросов, не могли не возбудить всеобщего удивления. Несмотря на то, что ежедневно со всех судов эскадры спускали на берег гулять свыше восьми сот человек, на улицах города не видно было ни одного пьяного матроса и не происходило ни драк, ни иных подобных безобразий. Исключительность такого явления видна уже из того, что наученный опытом начальник здешней полиции генерал Гопкинсон при приходе в Александрию военных судов какой бы то ни было нации, а в особенности английских или американских, всегда просит и настаивает на том, чтобы команды не увольнялись на берег в количестве, превышающем двести человек зараз, так как иначе у полиции не хватает личного состава, чтобы справляться с ватагою пьяных и всегда бушующих матросов. По отношению к нашей эскадре мне стоило некоторого труда убедить полицию не делать затруднений в этом отношении, и генерал Гопкинсон вначале очень скептически относился к моему поручительству за тихое поведение наших матросов. В конце, однако, он сам должен был сознаться, что никогда не видел такой дисциплинированной, трезвой и спокойной команды».

 

Возвращение на Родину.

 

 

По возращении на родину в марте 1909 г. после окончания плавания начальник отряда контр-адмирал В.И. Литвинов был зачислен в Свиту Его Величества и удостоен следующих

слов Государя: «…Вы, адмирал со своими моряками, в несколько дней сделали больше, чем мои

дипломаты за всё моё царствование».

В мае 1909 г. офицеры Балтийского отряда, принимавшие участие в спасении и оказании помощи пострадавшим от землетрясения в Мессине были награждены императором Николаем II русскими орденами. Всего было пожаловано 14 орденов, из которых 6 врачам отряда. Из наградного листа на флагманского врача Балтийского отряда, действительного статского советника Александра Александровича Бунге:

«…В бытность свою флагманским врачом отряда проявлял неусыпную заботливость о сохранении здоровья команды, особенно это проявилось в мерах принятых им для дезинфекции

судов после перевозки раненных из Мессины, когда зараза грозила всему личному составу, но благодаря энергичной его деятельности и личного участия была предотвращена возможность

массовых заболеваний. По свозке команд в Мессине на берег под его руководством и при личном участии были устроены перевязочные пункты, на которых он лично и почти беспрерывно успешно работал. За таковую его примерную деятельность ходатайствую о награждении его орденом Святого Станислава первой степени. Контр-адмирал В.Литвинов».

В указе императора Николая II от 19 (6) мая 1909 г. капитулу российских императорских и царских орденов было сказано: «В воздаяние особых услуг, оказанных населению Мессины при

бывшем там землетрясении, Всемилостивейшее пожаловали МЫ кавалерами ИМПЕРАТОРСКИХ и ЦАРСКИХ орденов НАШИХ: «Святой Анны второй степени: капитан- лейтенанта Ивана Дмитриева 4-го и врача коллежского советника Гласко и третьей степени – старшего лейтенанта Ивана Федяевского и врача надворного советника Владимира Лубо и Святого Станислава: первой степени флагманского врача Балтийского отряда, действительного статского советника Александра Бунге, второй степени: капитан-

лейтенантов Витольда Панасевича и Сергея Мяснова и врачей: коллежского советника Евгения Емельянова и надворного советника Христиана Госс и третьей степени:

лейтенантов Ивана Кононова 2-го, Василия Затурского и Льва фон Галлера, мичмана Бориса Муромцева и врача коллежского асессора Адама Шило…».

Из отношения 2-го департамента Министерства иностранных дел России от 15 (2) июня 1909 г. Морскому министру:

«…Итальянский посол при Высочайшем дворе довел до сведения Министерства иностранных дел о намерении Его Величества Короля Италии, в знак глубокой его признательности за великодушный подвиг Русских Моряков в Мессине, пожаловать перечисленные в прилагаемом при сем списке  Итальянские ордена адмиралу, командирам судов и медицинским чинам Балтийского отряда.

Кроме того, Итальянское Правительство предполагает пожаловать особую медаль всем офицерам, гардемаринам, унтер-офицерам и нижним чинам, принимавшим участие в

спасении жителей, пострадавших от землетрясения местностей…».

Из 19 итальянских орденов, пожалованных русским морским офицерам в мае 1911 г., 11 было вручено врачам Балтийской эскадры. Большим Крестом ордена Итальянской Короны

был награжден контр-адмирал В.Литвинов, Большим офицерским крестом ордена Итальянской короны был награжден флагманский врач Балтийского отряда А.Бунге,

комадорским крестом Св. Маврикия и Лазаря были награждены: флаг-капитан капитан 2 ранга Казимир Погребенский, командир линейного корабля «Цесаревич» капитан 1 ранга Павел Любимов, старший врач линейного корабля «Цесаревич» Николай Новиков, командир линейного корабля «Слава» капитан 1 ранга Эдуард Кетлер, старший врач линейного корабля

«Слава» Е.Емельянов, командир крейсера «Богатырь» капитан 1 ранга Николай Петров 2-й, старший врач крейсера «Богатырь» Ф.Гласко, командир крейсера «Адмирал Макаров» капитан 1 ранга Владимир Пономарев, старший врач крейсера «Адмирал Макаров» Ю.Каружась. Офицерским крестом Св. Маврикия и Лазаря были награждены младшие врачи: линейного корабля

«Цесаревич – Адам Шишло, линейного корабля «Слава» - Евгений Каллина, крейсера «Богатырь» - Петр Бачинский, врач канонерской лодки «Кореец» Николай Востросаблин,

комадорским крестом ордена итальянской короны были награждены: младший врач крейсера «Адмирал Макаров» - Владимир Лубо, командир канонерской лодки «Гиляк»

капитан 2 ранга Петр Патон-Фантон-де-Веррайон, командир канонерской лодки «Кореец» капитан 2 ранга Федор Римский-Корсаков, врач канонерской лодки «Гиляк» Владимир Госс.

   Кроме того, контр-адмирал В.Литвинов получил золотую медаль, командиры кораблей и врачи — большие серебряные медали с надписью «За оказание помощи пострадавшим во время бедствия в Мессине и Калабрии», все моряки без исключения были награждены малыми серебряными медалями с надписью «В память бедствия, постигшего Мессину и Калабрию».

Российский флот — большой золотой медалью. Корабли — большими серебряными медалями. Из письма второго департамента Министерства иностранных дел в Главный штаб от 4 октября (21 сентября) 1911 г.:

«Препровождая у сего в двух запечатанных ящиках 3170 итальянских серебряных медалей, пожалованных лицам, оказавшим помощь пострадавшим во время землетрясения в Сицилии и Калабрии в 1908 г. Второй департамент имеет честь покорнейше просить Главный Морской Штаб не отказать передать 3163 из них чинам Морского ведомства, поименованных в списках, приложенных в отношениях Главного Морского Штаба от 1 апреля 1909 г. за №6594 и от 3 апреля того же года за №6818, благоволив об исправном получении медалей уведомить Департамент, с возвращением

остальных 7 медалей для передачи таковых Департаментом по принадлежности. Вместе с тем, Департамент препровождает 143 удостоверения, подлежащие выдаче

поименованным в них лицам, присовокупляя, что гардемаринам и нижним чинам удостоверения Итальянским Правительством изготовлены не будут и что пожалование

таковых медалей пожалованным лицам должно быть удостоверено подлежащим начальством. Медали, которые по каким либо причинам не представляется возможным вручить лицам,

которым они пожалованы, Департамент по ходатайству Итальянского Министерства Иностранных Дел покорнейше просит возвратить».

  По прошествии двух лет со дня катастрофы итальянский комитет помощи пострадавшим в Мессине собрал средства на отливку золотой памятной медали, а скульптор Пьетро Куфереле18

выполнил очень выразительную скульптурную композицию, изображающую русских моряков, спасающих из-под развалин пострадавших от землетрясения жителей Мессины. К

сожалению, осуществить ее в жизнь до сих пор так и не пришлось. 1 (14) марта в мессинскую гавань под звуки оркестра вошел крейсер «Аврора» (командир капитан 1 ранга Лесков Петр Николаевич). Повсюду развевались русские и итальянские флаги. Набережная была запружена ликующим народом. На борт корабля прибыли представители

властей города. Они передали командиру памятную золотую медаль, панно с изображением русских моряков, спасающих жителей многострадальной Мессины, и благодарственный адрес.

В нем были строки: «Вам, славным сынам благородной земли, героизм которых войдет в историю, первым поспешившим на помощь тем, кому грозила верная смерть от ярости

стихии…».

Участие русских моряков в спасении жителей Мессины стало великой гуманитарной победой Российского флота, затмившей трагедию и позор Цусимы. Она вернула ему честь и славу.

Не остались в стороне и русские писатели. М.Горький, живший в то время на Капри, приехал на несколько дней на место катастрофы. Вскоре после землетрясения в русских газетах появилось

воззвание, в котором он призвал своих русских сограждан оказать посильную помощь пострадавшему населению. Сам М.Горький решил написать книгу о постигшем итальянский народ

бедствии и в спешном порядке напечатать ее, чтобы вырученные деньги передать в пользу пострадавших. К 12 января 1909 года работа над книгой была завершена. В эту же книгу писатель

решил поместить статью известного швейцарского астронома Вильгельма Мейера, который тоже был очевидцем землетрясения. Книгу решено было издать сразу в двух издательствах: в издательстве И. Ладыжникова в Берлине на немецком языке и в издательстве «Знание» на русском. Первой вышла книга на немецком языке. Вслед за

берлинским изданием книга была выпущена издательством «Знание»: М.Горький и В.Мейер. Землетрясение в Калабрии и Сицилии 15/28 декабря 1908 г. Книга включала

«Землетрясение в Калабрии и Сицилии» М.Горького и статью В.Мейера «В разрушенной Мессине». На вкладном листе книги был помещен текст: «Весь доход с настоящего издания

поступает в пользу пострадавших от землетрясения». Деньги, собранные в России, а также полученные от продажи книги, М.Горький передал на постройку детского приюта в Калабрии.

  Сегодня Мессина красивый современный город, здания которого построены со трожайшим соблюдением антисейсмических критериев. Помнят ли нынешние жители

  Мессины о самоотверженной помощи русских моряков? Конечно, помнят! В нынешней «большой Мессине» (как впрочем, и в любом городе) есть новые районы, прежде бывшие

окраинными деревнями, которые, как и весь город, тоже были полностью разрушены землетрясением. В каждом из этих районов есть улица, посвященная памяти русских моряков

(наверняка есть и улицы посвященные памяти моряков других наций, принимавших участие в оказании помощи пострадавшим). Что касается русских моряков, то все эти улицы носят

похожие названия: «Улица российских героев-моряков 1908 года», «Улица русских моряков», «Улица русских моряков Балтийской эскадры».

В последующие годы после трагедии местные городские власти неоднократно приглашали наших военных моряков в гости. Так в январе 1930 году здесь впервые побывали советские

моряки - балтийцы, совершавшие переход из Кронштадта в Севастополь в составе линкора «Парижская Коммуна» и крейсера «Профинтерн» во главе с командиром бригады линкоров

Балтийского флота Львом Михайловичем Галлером, а в октябре отряд кораблей Черноморского флота, включавший крейсер «Червона Украина», эскадренные миноносцы

«Незаможник» и «Шаумян» под командованием командира дивизиона эсминцев Ю.В. Шельтинга. В Мессине итальянцы в беседах с краснофлотцами с чувством признательности

вновь вспоминали самоотверженные действиях русских моряков в 1908 году, а также выражали свою благодарность советским людям, принявшим в 1928 году активное участие в поисках экипажа дирижабля «Италия», потерпевшего крушение в Арктике на Северном полюсе 25 мая 1928 г. Тогда погибло 8 человек, в том числе и командир дирижабля Умберто

Нобиле.

 

 

 

  В ту пору было немало как официальных, так и деловых визитов в Италию. Различались они и как по содержанию, так и по отношению к нам - советским военным морякам. Период

охлаждения наступил во время испанских событий. В 1935-36 гг. итальянскими войсками была захвачена Эфиопия, в 1936-39 гг. под руководством премьер-министра Италии Бенитто Муссолини была оказана военная помощь Франко во время гражданской войны в Испании. Как известно республиканскому правительству Испании, воевавшему против Франко, оказывал помощь Советский Союз. В ноябре 1937 Италия присоединилась к «Антикоминтерновскому пакту», заключенному между Германией и Японией и этим самым окончательно охладились отношения между Италией и

СССР, поскольку «Антикоминтерновский пакт» был направлен против СССР.

  После Второй Мировой войны шла «холодная война», к тому же Италия была и является членом НАТО. И только в 1973 году после сорокалетнего перерыва возобновились взаимные

визиты военных кораблей СССР и Италии. В тот год во второй половине сентября в Севастополе и Одессе побывал отряд итальянских военных кораблей, а с 15 по 22 октября

ответный визит нанесли советские корабли в составе крейсера «Адмирал Ушаков» и БПК «Отважный» под командованием контр-адмирала Л.Я.Васюкова. Сначала корабли побывали в

порту Таранто, а затем и в Мессине. Их пребывание здесь явилось большим событием для итальянских жителей. Хотя прошло 65 лет после мессинской трагедии 1908 г., но подвиг

русских моряков в Италии не забыт. Из поколения в поколение передается в семьях потомственных мессинцев рассказ о благородстве моряков российской эскадры. «…Они

первыми пришли к нам на помощь», - под таким заголовком была опубликована корреспонденция в местной газете перед визитом наших кораблей. В дни их визита советских

моряков посетил Альмейдо Аттилло, который рассказал о том, как его, 11-летнего мальчика, извлекли из развалин российские моряки.

  В те дни посланцы советского флота осмотрели знаменитые пещеры Гротта ди Кастелано, в окрестностях Таранто, древний театр на острове Сицилия, в котором некогда разыгрывались жестокие трагедии гладиаторов и другие достопримечательности. Военные и гражданские власти этих городов сделали все, чтобы визит наших кораблей прошел успешно.

Через три года, в 1976 г. с 17 по 22 сентября в порту Мессина гостил другой отряд советских кораблей в составе крейсера управления «Жданов» и большого противолодочного

корабля «Смелый». К тому времени корабли уже четыре месяца находились на боевой службе в Средиземном море. Возглавил визит командующий 5 эскадрой вице-адмирал В.И.Акимов. За

дни визита на корабле побывали тысячи мессинцев. Были также организованы автобусные экскурсии для советских моряков. Во время автобусных экскурсий в Таормино и Серакузы,

пеших прогулок по городу и встречах на борту кораблей, мессинцы проявляли радушие и открытость.

   В 1978 году Мессина отметила семидесятилетие трагических событий. В связи с этим была издана книга Розы Марии Палермо ди Стефано и Витторио ди Паоло. «1908. Русские моряки в

Мессине». В тот год на здании городского муниципалитета была установлена памятная доска. Надпись на ней гласит: «В память щедрой помощи, оказанной экипажами русских военных

кораблей «Богатырь», «Цесаревич», «Макаров», «Слава» - жителям Мессины, пострадавшей от землетрясения 28 декабря 1908 года. Муниципалитет, высоко оценивающий жест

человеческой солидарности и высочайшего героизма, установил эту мраморную доску по случаю желанного визита советских представителей как свидетельство вечной памяти и

братской дружбы города Мессина с русским народом».

  Как почетного гостя, принимала Мессина тогда большой противолодочный корабль «Решительный», прибывший с визитом. Отмечалась та дата и в Советском Союзе. Так,

например, была выпущена памятная почтовая марка с изображением модели памятника русским морякам в Мессине по проекту скульптора П.Куфферели.

  Прошло еще двадцать лет, когда по приглашению муниципалитета Мессины, туда отправился БПК «Керчь», чтобы принять участие по случаю 90-летия мессинского

землетрясения и героической помощи русских матросов. Возглавил тот визит заместитель командующего Черноморским флотом контр-адмирал А.Ковшарь.

   В канун 300-летия Российского флота у нас была выпущена еще одна медаль. Это настольная медаль из медно-никелевого сплава диаметром 42 мм. На одной стороне

изображена карта района землетрясения с сейсмическими волнами, расходящимися от эпицентра - Мессины. Тут же Андреевский флаг и герб королевства Италии. По окружности

надпись: «Памяти павших - морякам русской эскадры». На другой стороне в центре изображена итальянская медаль Виктора-Эммануила III, а по окружности надпись: «300-летие

Российского флота - Мессина 1908».

 

.

Летят годы. Но есть полная уверенность, что пока жива благодарная Память мессинцев, в гавани этого чудесного города-порта еще не раз будет развиваться российский Андреевский Флаг.

[Sergius_Grey]

Да уж, - против Матушки Природы не попрешь... Моряки молодцы, не растерялись и помогли чем смогли...

[military_surgeon]

Памятник Русским Морякам в Мессине

 

[anonym_2M1uFuG1RCGS]

Из воспоминаний очевидца.

Граф Гаральд Карлович

"Императорский Балтийский флот между двумя войнами. 1906–1914"

 

   В Бизерте отряд простоял довольно долго и в конце ноября вышел в порт Аугусту на Сицилии.

Это был первый переход «Макарова» в составе отряда кораблей и поэтому был довольно трудным. Трудность заключалась в том, что отряд состоял из разнотипных судов и поэтому, пока они сплавались, было трудно держаться точно на требуемой дистанции (2 кабельтова).

  Головным шел «Цесаревич», за ним «Слава», затем «Макаров» и в хвосте «Богатырь».

На вахтах приходилось напрягать все внимание, чтобы не налезать на «Славу» или не растягивать строя. Даешь «пять больше» оборотов — слишком быстро нагоняешь. Уменьшишь на пять — слишком быстро отстаешь. Испугаешься, что слишком растянул строй — сразу прибавишь десять оборотов. Глядишь на «Славу», и ясно становится, что нельзя менять обороты так резко. Пробуешь прибавлять и убавлять по два-три оборота, а в машине недовольны, что не успевают проверить число оборотов, как получается новое приказание. Недовольны и на «Богатыре», который из-за нас то налезает, а то отстает. Ничего не поделаешь, пока не изучили инерцию корабля и в машинах не привыкли к частым переменам оборотов, крейсер плохо держался в строю. Но на это понадобилось не так уж много времени, тем более что вахтенные начальники были опытные офицеры. Потом наладились так, что за всю вахту (4 часа) меняешь обороты раз десять, не больше.

   Наш командир, как я упоминал, был опытным и хладнокровным моряком. С ним было очень приятно в трудные минуты, а не дай Бог, если командир оказывался неопытным и нервным, и к тому же боящимся начальства. Тогда все «шишки» валились на вахтенных начальников, и они сами начинали нервничать.

Первое время также много неприятных минут доставляла наша единственная мачта, которой мы до этого так гордились. Она отстояла далеко от командного мостика, и поэтому связь с сигнальщиками, поднимающими сигналы, была трудной. Каждый сигнал адмирала в кильватерном строю полагалось репетовать, и мы всегда запаздывали. То сигнальщики не расслышат, то не хватает фалов. Кричишь, сердишься — ничего не помогает. К тому же и сигнальщики были еще не привыкшими к отрядному плаванию.

Порт Аугуста — скучнейшее местечко. Оно само по себе ничего интересного не представляло, но поблизости были Сиракузы, куда мы и совершили поездку для осмотра достопримечательностей. Особенно заинтересовала пещера, прозванная «ухом Диониса». В ней замечательно  была использована акустика. Несмотря на ее большие размеры, можно было улавливать самые тихие звуки с одного конца до другого.

   Отряд вошел в рутину занятий «по расписанию». Шлюпочные учения и занятия с гардемаринами, тревоги и занятия с командой занимали все время.

Однако 15 декабря старого стиля это спокойствие было нарушено. Рано утром, при совершенно тихом море, вдруг прошла высокая волна, которая раскачала все корабли. Этот факт всех очень удивил, но ему никто не придал особого значения. Но около десяти часов к адмиралу приехал страшно взволнованный городской голова и рассказал, что получено известие о происшедшем сегодня рано утром сильном землетрясении, захватившем южную конечность Калабрии и северную Сицилию. Город Мессина совершенно разрушен и горит. В нем погибло несколько десятков тысяч людей. Пострадало и много других, более маленьких селений. Он умолял адмирала выйти с отрядом в Мессину на помощь пострадавшим людям.

   Адмирал Литвинов был нерешительным человеком, и хотя понимал, что необходимо оказать помощь пострадавшим, но боялся проявить самостоятельность и решил предварительно запросить телеграммой Петербург. Весть о землетрясении быстро распространилась по кораблям, и офицеры заволновались, а когда стало известно, что адмирал запрашивает Петербург, то есть что будет потрачено на это добрых 6–7 часов, то насели на своих командиров. Тогда наш командир и командир «Богатыря» капитан 1 ранга Н. А. Петров-Чернышин поехали к адмиралу и уговорили его, не дожидаясь ответа и по мере готовности кораблей, разрешить им идти в Мессину{215}.

«Макаров» первым поднял пары и вышел в море. Мы снялись с якоря еще не имея достаточно паров во всех котлах, и поэтому шли средним ходом, но потом довели до полного. Все только и говорили об этой катастрофе, но не представляли грандиозности разрушений и гибели такого количества людей.

   Во время перехода командир приказал докторам собрать все наличные перевязочные средства и со всем медицинским персоналом приготовиться к съезду на берег.

Кроме того, было приказано двум ротам надеть рабочее платье и высокие сапоги и приготовить веревки, ломы, кирки и лопаты.

Скоро на горизонте показались высокие столбы дыма, и чем ближе мы подходили к Мессине, тем ярче вырисовывались пожары и разрушения. В нескольких местах вырывалось пламя. Фактически весь город был разрушен. Всюду виднелись полуразрушенные дома. В гавани  затонуло несколько пароходов, и все стенки покосились и дали трещины. Кое-где на набережной виднелись люди, которые махали руками и что-то кричали. Очевидно, звали на помощь.

Перед командиром встал вопрос: отдать ли якорь на рейде или войти в гавань. Если встанешь на рейде, далеко от берега, то нельзя оказать быструю и интенсивную помощь, а войдешь в гавань — подвергнешься большому риску, так как несомненно, что ее дно деформировалось. Да если и удастся в нее войти, то всегда могут произойти новые деформации, пока мы будем стоять в ней, и тогда там застрянем. Но командир не долго колебался и решил рисковать и войти в гавань, благо адмирала еще не было.

   Мы начали входить самым малым ходом, все время измеряя глубину. Пришлось маневрировать между затонувшими пароходами, и это было чрезвычайно трудно. Однако крейсер благополучно прошел в глубину гавани, отдал якорь и подтянул корму к ее стенке.

   Увидя входящий крейсер, на набережной стала собираться толпа обезумевших от пережитых ужасов жителей. Все кричали и размахивали руками; разобрать, что они кричат, мы не могли. Во всяком случае, они с большой готовностью помогли нам завести швартовы и притащили большую сходню.

  Тем временем на верхней палубе уже выстроились две роты и медицинский персонал. Предполагалось, что половина команды будет работать до обеда, а другая после (то есть одна до двух часов дня, а другая с двух и до темноты). Всю команду нельзя было сразу отпустить на берег, так как всегда могла явиться необходимость срочно сняться с якоря.

   Как только наладилось сообщение с берегом, на палубу влезли несколько итальянцев, имевших какое-то отношение к властям города, и стали умолять как можно скорее послать людей на помощь пострадавшим. Они поясняли, что под обломками заживо погребено много тысяч людей, которых еще можно спасти. Они также просили оказать медицинскую помощь сотням раненых. Наша помощь оказывалась особенно ценной, потому что мы первыми пришли к месту катастрофы, и до этого жители были предоставлены самим себе.

   Уговаривать нас не пришлось. На берег немедленно сошли обе роты, доктора, фельдшеры и санитары. Последние немедленно открыли санитарный пункт. А роты разделились на маленькие группы и начали раскопки, по указанию местных жителей.

  Но этим наша помощь не ограничилась, и командир согласился взять на крейсер раненых и вечером отвезти их в Неаполь, для помещения в госпитали. Когда это стало известно на берегу, то со всех сторон на «Макаров» стали приносить тяжелораненых, и их распределяли  в командных помещениях и на верхней палубе. Сразу же выяснилось, что мы бессильны оказать помощь в достаточной мере, так как раненых тысячи, и необходимо их мыть, оперировать, перевязывать, а затем за ними ухаживать и кормить. У нас для этого не было ни достаточных медицинских средств, ни персонала. Весь экипаж крейсера сбивался с ног и делал, что мог.

  Вид у большинства раненых был ужасный: грязные, обернутые в какое-то тряпье, смоченное кровью. Нельзя было отличить женщин от мужчин, молодых от старых. Многие находились в забытьи, другие стонали и плакали, умоляли дать пить и накормить. Привели и много детей, оставшихся круглыми сиротами, плачущих и жалких, которые со страхом озирались на чужих им людей. Всю эту стонущую, плачущую и причитающую толпу размещали, где только находилось место.

  Некоторые были в таком возбужденном состоянии, что никак не могли удержаться, чтобы не делиться своими впечатлениями с каждым встречным. Жестикулируя и быстро говоря, они вступали в разговор с гардемаринами и матросами, которые ровно ничего не понимали, но старались их успокаивать.

В это время наши роты неутомимо и самоотверженно работали, часто рискуя своей жизнью. Подземные толчки все еще продолжались, и то и дело рушились уцелевшие стены и даже целые дома.

  В два часа предстояло идти на раскопки моей роте. Я разделил ее на маленькие отряды, которыми руководили гардемарины. Мы разошлись по разным направлениям, и каждая группа вела самостоятельно работу. Самым трудным было определить, где помощь была нужна действительно срочно, а где нет. Поэтому часто зря терялось драгоценное время. Виной были сами жители, потому что то и дело кто-нибудь подбегал к нам и старался уговорить идти раскапывать его близких. Мы шли к указанному месту и заставали гору обломков, в несколько метров высоты. Чтобы ее раскопать, нужен был не один день. Приходилось отказывать, что было чрезвычайно неприятным, так как несчастные слезно молили о помощи, время терялось.

   Развалины города действительно представляли ужасное зрелище. Вот четырехэтажный дом, у него отвалилась вся передняя стена и он стоит как кукольный домик, с которым дети только что поиграли, так как во всех комнатах полнейший беспорядок. Даже куклы налицо. В верхнем этаже мечется какая-то женщина. Она не может спуститься, так как лестница разрушена, и зовет на помощь. Положение ее действительно опасное. Все стены в больших трещинах, еле держатся, того и гляди, рухнут и погребут под своими обломками. Внизу стоят несколько итальянцев и тоже что-то кричат, видимо, объясняют, что ничего сделать не могут.

В этот момент ко мне подбегает наш матрос и просит разрешения, вместе с другими, влезть на верхний этаж этого дома и спасти женщину. Предприятие, конечно, опасное, но, в конце концов, ведь мы пришли спасать, а не смотреть, как люди погибают. Поэтому я без колебаний им разрешаю.

Они ловко карабкаются по обвалившейся стене. Быстро достигают первого этажа и еще с большей ловкостью добираются до второго. К счастью, потолок в одном месте испорчен. Они пробивают дыру и оказываются на третьем этаже. Теперь остается самое трудное и опасное — это попасть на четвертый этаж. Спасает веревка. Ее перебрасывают женщине и объясняют, что она должна ее за что-нибудь привязать, что та и исполняет и, схватившись за нее, спускается и оказывается в объятиях наших матросов, те привязывают женщину веревкой и спускают ее вниз, а затем благополучно спускаются и сами. Итальянцы внизу все время проявляли самое живое участие, но только криками, жестикуляцией и, по-видимому, советами, которых мы не понимали. Когда же все благополучно закончилось, они зааплодировали, бросились пожимать руки спасителям.

   Только успели покончить с этим, как подбежали какие-то новые люди и, перебивая друг друга и жестикулируя, стали мне что-то объяснять. Так как я все равно ничего не мог понять, то повел своих матросов за ними. Они привели к такому же полуразрушенному дому, на третьем этаже которого находился какой-то мужчина. Но почему-то он не проявлял никакого стремления спуститься вниз, и вообще не обращал никакого внимания на окружающих. Наши провожатые объяснили, что он сошел с ума. Опять наши матросы проявили акробатическое искусство и храбрость и оказались на третьем этаже. Однако этот итальянец решительно запротестовал против того, чтобы его спустили на землю. Тогда его без дальнейшего промедления связали и спустили вниз.

Далее нас привели к какой-то куче мусора и сказали, что там засыпало ребенка, который, несомненно, жив, так как время от времени слышится его писк. Стали прислушиваться, чтобы определить направление, по которому следует рыть. Действительно, приложив ухо к земле, услышали сдавленный писк. Живо принялись за работу. Через полчаса нечеловеческого напряжения стали приближаться к цели. Увы! Нас встретило полное разочарование — из образовавшейся дыры выскочила взъерошенная кошка и, жалобно мяуча, понеслась по обломкам. Наши провожатые сконфуженно замолчали и начали переругиваться между собою. Но надо было торопиться. Нас тащили в другую сторону и указывали на какие-то развалины. Это, по-видимому, была церковь. Нас уверяли, что там находятся живые люди. Здесь работа оказалась менее сложной и мы сравнительно легко добрались до двери. Взломали ее и за нею нашли двух женщин в полуобморочном состоянии, осторожно вынесли их на улицу и сдали толпе, которая нас всюду сопровождала. Собрались идти дальше, как гардемарин услышал какие-то звуки. Хотя мы и не были уверены, что их издают люди, но все же решили проверить, благо работа казалась недолгой. Выбили стекло, которое каким-то чудом уцелело, хотя от церкви остался один лишь угол. В окно влез матрос. Он попал на маленький дворик, где нашел двух козликов — выволокли и их на свободу, но надо думать, что итальянцы их скушали в тот же день.

   Нас потащили дальше. Идти было невероятно трудно. Некоторые улицы оказались засыпанными почти до уровня второго этажа, приходилось все время карабкаться по горам кирпичей, глыбам штукатурки, балкам и всякого рода лому. Наконец добрались до какого-то дома, который оказался засыпанным чуть ли не до самой крыши. Внутренние помещения, видимо, уцелели, и оттуда неслись приглушенные звуки или стоны. Предстояла огромная работа, но теперь мы были уверены, что там находится человек, а то мы боялись опять ошибиться. Добрались до крыши, проломили ее и пол чердака, на все это потратили не менее часу. Через дыру проникли во второй этаж и на веревке спустили матроса. На этот раз работали не зря — там оказалась семья из четырех человек. С трудом вытащили их наружу. Несчастные были так счастливы, что готовы были целовать нам руки.

   Пошли дальше. Какие полные трагизма картины попадались на пути: обнаженный угол дома, торчит кровать, на ней лежит младенец, а сверху мужчина, который, видимо, стремился защитить от обломков жену и ребенка, но это ему не удалось и их тела были раздавлены кирпичами.

   Землетрясение началось перед рассветом и застало всех жителей во время сна, поэтому и погибло столько людей. Многие, очевидно, проснулись только тогда, когда уже произошли самые сильные толчки и начали сыпаться обломки кирпичей и штукатурка, и не имели времени выбежать на улицу.

Затем нам опять указали на развалины, откуда доносился не то детский плач, не то мяуканье кошки. Мы стояли в нерешительности. Не хотелось тратить время на откапывание кошки, но боялись и ошибиться. Поэтому стали внимательно вслушиваться. Одному кажется, что кричит ребенок, а другому — что мяучит кошка. Таким образом, никакой уверенности не было, и я приказал рыть. Работа оказалась чрезвычайно трудной, но все же добрались до какого-то провала. В него осторожно полез один из матросов и оказался в почти совсем разрушенной  комнате. Там у стены стояла кроватка. А в ней ребенок, не старше года. Осторожно вытащили его и отправили на сборный пункт. Бедный! Какую ужасную катастрофу пережил: лишился родителей. А может быть, братьев и сестер, остался одиноким на весь мир. Взрослые люди погибли, а он, такой маленький, беспомощный, остался невредимым. На радость или горе!

   Так за работой не заметили, как прошло время до шести часов вечера, когда было приказано возвращаться на крейсер, который должен был засветло уйти в море.

Возвращаться было трудно — устали ужасно. Какая-то несчастная женщина шла за нами и о чем-то упрашивала. По-видимому, дело касалось ее ребенка и мужа. Их засыпало, но она была убеждена, что они живы. Ее горе так тронуло, что решили, что лучше запоздаем, но поможем этой несчастной. С удвоенной энергией начали рыть и растаскивать кирпичи и добрались до двери, которую взломали. Действительно, там оказались мужчина и ребенок. Первый — мертвый, а второй еще живой, но серьезно раненный. Передали его матери и хотели скорее бежать на корабль, но оказалось, что она не в силах тащить ребенка.

Пришлось помогать. Поэтому изрядно-таки опоздали, но, впрочем, не только мы, а почти все.

   На стенке гавани пришлось подождать, пока все соберутся, чтобы проверить: нет ли оставшихся на берегу. Вся рота оказалась налицо, но, Боже мой, в каком виде: грязные, изодранные, покрытые пылью штукатурки! Но довольные сознанием выполненного долга. Как-никак, а все же удалось спасти некоторое количество жителей. На рейде уже стояли все наши корабли и, следовательно, раскопки будут продолжаться и, наверно, спасенных окажется не так мало.

   Когда мы вернулись на крейсер, то в первый момент просто ошалели. Вся верхняя палуба была наполнена лежащими и сидящими людьми. Тотчас же мы стали выходить из гавани, и «Макаров» взял курс на Неаполь.

Весь экипаж был занят. Наших пассажиров, которых набралось более пятисот человек, надо было хоть как-нибудь накормить, а тяжелораненых доктора продолжали оперировать и перевязывать. Особенно тяжело пришлось медицинскому персоналу, который, вместе с судовым священником и добровольными помощниками, проработал всю ночь.

  Тяжелое зрелище представляли наши палубы во время этого перехода. Без содрогания нельзя было смотреть на этих несчастных людей. Сколько в них сосредоточилось горя и страдания. Чего только не пережили они за этот день. Многие, еще вчера счастливые, теперь стали несчастными на всю жизнь. Как ярко выступила человеческая беспомощность перед стихийными бедствиями. Какими ничтожными казались  люди со всей их цивилизацией и знаниями перед могуществом природы.

   Уверенно разрезая морскую гладь, несся «Адмирал Макаров» по Тирренскому морю. Спокойно светила луна, купая серебряные лучи на морской поверхности. Все было как всегда, но не часто случалось, что корабль был полон пережившими столь большое несчастье людьми, сколько отчаяния и горя в их душах, но и благодарности за чудесное спасение.

  Рано утром крейсер вошел в Неапольскую гавань. Предупрежденные по радио портовые власти выслали навстречу буксиры, которые поставили его у пристани. Множество санитарных повозок ожидало нашего прихода, и началась разгрузка раненых.

   Представители власти выражали крейсеру самые искренние чувства благодарности. Но, в сущности, мы ведь исполнили только человеческий долг и разве моряки русского императорского флота могли отнестись иначе к несчастью другой нации.

  У ворот порта стояла огромная волнующаяся толпа народа, которая наблюдала, как грузили раненых. Итальянцы очень экспансивны и полиции было трудно сдерживать толпу, которая старалась прорвать цепь и ворваться в порт, чтобы подойти к крейсеру и поприветствовать экипаж. Когда же в воротах появилась группа гардемарин и наших матросов, то чувства толпы вылились на них. В первый момент нашим людям показалось, что их итальянцы растерзают в порыве своих чувств, но все обошлось благополучно, и только одежда оказалась помятой, когда их поднимали на руки.

   В этот день русские моряки оказались героями дня. Все газеты Италии на все лады нас расхваливали, и везде, где мы появлялись, нам устраивали овации.

Командир не хотел задерживаться в Неаполе, чтобы еще успеть принять участие в спасении пострадавших в Мессине. Поэтому, как только погрузка угля была закончена и были приняты перевязочные средства и провизия, мы вышли в море.

Подойдя к Мессине, мы увидели наш отряд, а также наших стационеров в греческих водах — канонерские лодки «Хивинец» и «Кореец». Кроме того, на рейде стояли два английских крейсера и несколько военных кораблей других наций. Впоследствии в заграничной печати стали появляться описания спасения пострадавших жителей Мессины. Причем всегда умалчивалось, что главная роль в спасении принадлежала русским морякам. Но в тот момент было бесспорно, что мы оказали наибольшую помощь.

Крейсер опять вошел в гавань и встал на прежнее место. Других военных кораблей в гавани не было. Немедленно две роты были спущены на берег. А крейсер начал принимать раненых.

Насколько было опасно подходить к берегу, можно судить по случаю со «Славой», которая хотела встать на якорь, сравнительно далеко на рейде. Выбрав по карте подходящую глубину, командир, капитан 1 ранга Любимов, приказал на этом месте отдать якорь. Старший офицер скомандовал: «Из правой бухты вон, отдать якорь». Якорь полетел в воду и потянул канат, который начал сучить (то есть он со страшной быстротой тянулся за якорем). Надо заметить, что корабли становятся только на такой глубине, которая в полтора раза меньше длины каната, вытравленного за борт. Иначе они легко могут быть сорваны с якоря, который удерживается в грунте тяжестью каната. Так было рассчитано и на «Славе». Но оказалось, что глубина по карте совершенно не соответствовала действительной глубине. Канат вытравился до «жвака-галса» (то есть до самого конца), стопор не выдержал, и он ушел с якорем на дно. Оказалось, что оно настолько деформировалось после землетрясения, что если в этом месте оказался провал, то в другом могла образоваться мель. Поэтому и входить в гавань было далеко не безопасно

   Перед нами были опять развалины Мессины. Большая гостиница «Тринакрия» продолжала гореть. Над нею стояли клубы дыма, но другие пожары прекратились. Набережная в порту представляла оригинальную картину: по ней были рассыпаны груды апельсинов, высыпавшихся из ящиков, приготовленных к отправке за границу. Видимо, за неимением другой пищи, местные жители питались ими.

   Теперь уже было заметно, что итальянцы приняли кое-какие меры — имелись санитарные и питательные пункты. Но, в общем, картина стала еще непригляднее: валявшиеся во множестве трупы быстро разлагались, и с берега несло нестерпимым трупным запахом; появились мародеры, грабившие все, что было ценного под развалинами; было много бешеных собак, питавшихся человеческим мясом.

  Нашим командам строго-настрого запретили брать что-либо из всюду валявшегося имущества. Никто не имел права взять даже открытку на память. Это было чрезвычайно важно, чтобы потом не стали говорить, что и русские моряки мародерствовали. Соблазн же был очень велик — мы то и дело натыкались на самые разнообразные товары, валявшиеся у разрушенных магазинов. Казалось совершенно безобидным взять какую-нибудь безделицу на память. Но ни один человек из состава экипажей русских кораблей не взял ничего. Наоборот, наши матросы поймали нескольких грабителей-итальянцев и передали властям, которые с ними расправлялись весьма круто.

   Днем я опять был послан со своей ротой на раскопки. Мы проработали до заката солнца. Теперь стало еще труднее отыскивать места, где можно было предполагать, что находятся заживо погребенные.  Жители повели нас к одному дому и уверяли, что в нижнем этаже кто-то подает признаки жизни. Работа оказалась очень трудной и опасной. Все стены имели большие трещины и грозили в любой момент рухнуть. Но я, принимая возможные предосторожности, разрешил работать. Вдруг ко мне подошел какой-то итальянский офицер и стал доказывать, что мы должны прекратить работу, и показывал на трещины. Я объяснил офицеру, что отлично понимаю всю опасность, но мы слышим стоны из-под развалин, поэтому должны стараться спасти этого человека, хотя бы и рискуя самим пострадать. Он отчего-то был недоволен этим, пожал плечами, выругался и ушел. Толпа же итальянцев была очень довольна, что я не сдался на убеждения офицера, и выражала нам одобрение. К счастью, опасения офицера оказались напрасными и стены, пока мы работали, не развалились, и удалось откопать полуживого мужчину, которого отправили на санитарный пункт.

После этого нас потащили к другому дому. Там, несомненно, в нижнем этаже был живой человек. Совершенно явственно доносились его крики, стоны и плач. Мы энергично принялись за дело и скоро добрались до стены, за которой были слышны эти звуки. Пришлось ее проламывать и через небольшое отверстие проникнуть внутрь. Это оказалась лавочка съестных припасов. В ней на стуле сидел молодой парень лет двадцати, жевал шоколад и то и дело всхлипывал. На расспросы подскочившего к нему итальянца, он мычал и показывал куда-то рукою. Добиться от него толку было невозможно, а мы хотели знать, надо ли искать других людей, В результате пришедший на помощь другой итальянец добился, что несчастный говорит, что его родители уехали в Катанию, оставили его одного, и он просит и его отпустить к ним. Во всяком случае, было ясно, что он не в своем уме и ничего от него добиться нельзя. Ведь несчастный провел три дня в полной темноте и одиночестве после страшного землетрясения, и не удивительно, что его мозг не выдержал.

   Но задерживаться не приходилось, пошли дальше. Опять гора развалин, из-под которых слышатся слабые стоны. Опять работа и опасность быть засыпанными. Наконец добрались до кровати, на которой лежала женщина. Ее ноги были придавлены обломками, а туловище оставалось свободным. Освободив ее, мы увидели, что ноги совсем раздавлены и, наверно, уже началась гангрена. Мы отправили ее на перевязочный пункт, но едва ли ее можно было спасти.

   Это была последняя жертва, которую нам удалось откопать, и дальнейшая работа никаких результатов не дала. Извлекли лишь несколько трупов, в ужасном состоянии. Злополучные родственники, которые просили нас их откапывать, были в отчаянии. Ужасно тяжело было  видеть, как родители убивались над своими детьми, видеть это неподдельное человеческое горе.

  Шли все дальше. Вдруг из-за угла выскочила собака с пеной у рта и бросилась на нас. Предупрежденный, что много бешеных собак, я выхватил револьвер и ее подстрелил. Видели и другую собаку в таком же состоянии, которую на наших глазах убил итальянский солдат.

  Начинало смеркаться. Пора было возвращаться на крейсер. Мы повернули к набережной, по направлению горящей гостиницы. Она должна была служить нам маяком. Чем больше темнело, тем более трудно и жутко было идти. Приходилось лазить по обломкам, и это было очень тяжело. Взошла луна и осветила своим мертвенно-бледным светом хаос развалин. Казалось, что мы идем по какому-то месту ужасов. Так можно себе представить картину конца мира — все повергнуто в развалины, мертвая тишина и валяются трупы. И какие трупы! С раздутыми животами, посиневшие, скрюченные — ужасные. Их вид вселял страх и отвращение. Хотелось закрыть глаза и заткнуть нос, чтобы не ощущать этот противный сладковатый трупный запах. Хотелось скорее выбраться из этого страшного места. Но не тут-то было, груды обломков замедляли ход, приходилось то подниматься, то спускаться вниз. Мы продвигались чудовищно медленно. Казалось, никогда из этого места не выберемся, точно нас держат костлявые руки мертвецов.

Первоначально нам казалось, что мы совсем близко от порта, но оказалось, что из-за разрушенных улиц и в поисках ходов мы заблудились. Пришлось несколько раз возвращаться. Было уже около десяти часов, когда мы добрались до гавани.

   Картина разрушения Мессины так врезалась в мою память, что и теперь, когда прошло с тех пор много десятков лет, она ярко встает перед глазами: страшное царство разрушения, освещенное таинственным светом луны, обоняние трупного запаха.

Крейсер уже был готов выйти в Неаполь, и палубы были завалены ранеными. Благополучно вышли из гавани и начали дышать свежим морским воздухом. С рассветом открылся красавец Неаполь.

   Утром на «Макаров» приехала герцогиня Аостская, чтобы следить за тем, как свозят раненых и чтобы оказать нам внимание. Приехал и русский посланник в Италии — глубокий старик, который с трудом мог ходить. Очевидно, приехать на крейсер ему было нелегко, но избежать этого было нельзя. Слишком много шуму поднялось вокруг участия русских кораблей в спасении пострадавших в Мессине. С ним приехал и какой-то молодой секретарь посольства. Он все время старался показать, что знаком с военными кораблями. Показав, например, на орудийную башню, он сказал: «Не правда ли, это цистерна для  пресной воды». Действительно, башня имела цилиндрическую форму, а орудие с того места, где он стоял, не было видно, поэтому дипломат и ошибся. Но в наших глазах после такой ошибки его познания в военных кораблях потеряли всякую цену.

   На этот раз мы оставались в Неаполе три дня, чтобы привести корабль в порядок. Надо было хорошенько продезинфицировать все помещения во избежание эпидемий. Слишком уж наши пассажиры были в антисанитарном состоянии.

  За эти дни я с нашим артиллеристом П. В. Вилькеном подробно осмотрел город — побывали в Помпее, на Везувии, в собачьей пещере и т. д. Все было интересно и красиво, но, конечно, самым красивым являлось расположение Неаполя и воды, его омывающие.

  После того, что пришлось наблюдать в Мессине, нам казалось, что итальянцы чрезвычайно беспечны в отношении планировки города и высоты домов. Невольно представлялось, какой бы ужас царил в Неаполе, если бы он был разрушен землетрясением, а ведь это всегда возможно. Его чрезвычайно узкие улицы с домами в три-четыре этажа, в большинстве очень старой постройки, неизбежно бы погребли под своими развалинами большинство жителей. Само собой напрашивалось сравнение с японскими городами с легкими постройками, разрушение которых не грозило гибелью жителям.

За историю Мессины, кажется, она подвергалась разрушению до девяти раз. Правда, не в столь сильной степени, но все же жертв всегда было много. Тем не менее, ее всегда отстраивали, чтобы дождаться следующей катастрофы. Видимо, географическое положение города, между Сциллой и Харибдой, слишком выгодно, что и заставляет забывать опасность. Правда, современная Мессина уже имеет более широкие улицы и дома менее высокие.

   На крейсере мы еще долго жили под впечатлением пережитого, и разговоры неизменно возвращались к описанию того — кто, кого и как спас. Но, конечно, все случаи были более или менее аналогичны тем, которые мною выше описаны.

   Нам рассказывали, что незадолго до землетрясения вышедший из Мессины поезд был им застигнут в туннеле, который обвалился, и погибли все пассажиры. Как должно быть ужасно оказаться заживо погребенным и часами ожидать смерти.

Из Неаполя мы пошли обратно в порт Аугусту, на присоединение к отряду. Теперь уже адмирал был страшно доволен, что разрешил всем кораблям без промедления идти в Мессину, так как на него сыпался поток благодарностей, начиная с государя императора, короля Италии, морского министра и кончая благодарным населением Италии. Он, кажется, поверил, что стал героем.

  Для русских этот случай сыграл большую роль, так как русский авторитет, после Японской войны и революционных вспышек, был сильно поколеблен в Европе. Приходилось ждать, пока престиж императорского правительства опять поднимется, а для этого был необходим какой-нибудь толчок. Этим толчком и явилась самоотверженная помощь русских моряков, оказанная пострадавшим жителям Мессины.

   Да и без всякого преувеличения, разве они не проявили бескорыстное самопожертвование? Разве они не рисковали своими жизнями, спасая сотни итальянцев? Разве моряки какой-либо другой страны отнеслись так сердечно к несчастию другой нации?

   Например: чуть не погиб флагманский инженер-механик нашего отряда, полковник Федоров. Он полз по вырытому узкому тоннелю, чтобы проникнуть в засыпанное помещение, спасти ребенка. В этот момент произошел подземный толчок, и туннель обвалился, и он оказался засыпанным. Федорова с большим трудом откопали, и он чуть не задохнулся. Несколько матросов во время работ получили ранения. Надо было удивляться, что так мало людей из наших команд оказались пострадавшими, так как никто не берегся и все проявляли исключительную храбрость.

   Сколько раз, за время моей службы на флоте, судьба меня сталкивала со всякими опасностями, и всякий раз я поражался, как наши матросы умели проявлять в самых опасных случаях находчивость, ловкость и храбрость. В обычной обстановке кажется, что это самый заурядный парень, а случись что, глядишь, он орел орлом.

 

Фото и видео материалы.

Фильм телеканала Россия посвященный Мессинскому землетрясению и Русским морякам.

http://4elments.ru/v...sine-video.html

 

Фото

 

По материалам

http://katastrofa.h12.ru/messina.htm

http://www.rgavmf.ru...iry_messina.pdf

http://www.russianec...emid=21&lang=it

[Pa3gibatop_nagibatopov]

Молодцы моряки! И автор тоже молодец, познавательная тема +

[anonym_5RShMaj6bzTx]

да, жизнь такая тука, крутанет и приехали, и война и землетрясение и чума и все и сразу. Короче ужас. тема +

[Keks181]

Информативно! :great:

[anonym_VDVjpgJziMyV]

природа мать ,что тут еще скажешь дай бог чтоб не повторилось  :blink:

[Victory8]

слова Государя: «…Вы, адмирал со своими моряками, в несколько дней сделали больше, чем мои

дипломаты за всё моё царствование».

Хорошо сказано. И,главное, верно.

[Karkotko]

По этому поводу выпущена медаль

МЕДАЛЬ В ПАМЯТЬ МЕССИНЫ

В декабре 1908 года, 15 числа (по старому стилю), большой и цветущий итальянский город Мессина мирно спал после воскресного дня. Казалось, что ничто не может нарушить безмятежный сон его жителей. Но в понедельник, в 5 часов 30 минут утра, подземный толчок огромной силы сразу же превратил в развалины город, в котором проживало 160000 человек. Красавица Мессина, "жемчужина Средиземноморья", за несколько секунд превратилась в одно огромное кладбище. Землетрясение разрушило не только Мессину, от него пострадали многие города соседних Калабрии и Сицилии.

В этом районе земного шара проходит линия резкого излома земной коры, которая тянется от южноамериканских Анд (через Мексиканский залив, Антильские острова, Средиземное море и хребты Гиндукуша) до Южных Гималаев и Малайского архипелага. Вдоль линии излома в течение миллионов лет идет медленный процесс горообразования: земная кора постепенно сжимается, с одной стороны, нагромождая горы, а с другой - углубляя море. В результате время от времени здесь происходят землетрясения.

Из за смещения земной коры на этот раз на дне Мессинского пролива возникла система складок и трещин, дно пролива опустилось, и в эпицентре произошел невероятной силы вертикальный подземный удар. Он привел к образованию гигантской волны высотой до 4 метров, и вся эта губительная лавина залила сушу, начисто смыла все прибрежные постройки и унесла в море несколько тысяч человек. В образовавшуюся воронку хлынули воды Мессинского пролива: земля билась в судорогах, гудела и стонала, словно в ее недрах проснулось и зашевелилось исполинское чудовище. Дома, церкви, мостовые - все рушилось, оседало, рассыпалось в пыль и проваливалось куда то в бездну. Полураздетые люди, задыхаясь от дыма и смрада, выбегали из рушившихся домов: израненные и искалеченные, придавленные обломками зданий, они искали спасения от разбушевавшейся стихии и взывали о помощи.

В те дни корабли русского Балтийского флота (линкоры "Цесаревич" и "Слава", крейсеры "Адмирал Макаров" и "Богатырь"), выполняя учебные задачи в Ионическом море, стояли в порту итальянского города Аугуста. И хотя они находились на расстоянии 80 морских миль от места катастрофы, сильный подземной толчок почувствовала и русская эскадра. Толстый слой воды несколько смягчил удар, но все равно было заметно, как вздрогнули корабли, покачивавшиеся на пологой волне. На кораблях сыграли боевую тревогу, зазвенели колокола громкого боя, пронзительно зазвучали горны.

Как только стало известно о страшном бедствии в Мессине, русская эскадра (кроме крейсера "Богатырь") взяла курс на город и уже на следующее утро увидела страшные разрушения. Густые клубы дыма застилали бухту, а город в отсветах горевших зданий казался вымершим. Из тысяч зданий уцелело только несколько небольших домиков, под руинами остались около 100000 человек. Стоящие в городе воинские части почти полностью были погребены в своих казармах. Весь берег был заполнен оставшимися в живых людьми, полуодетыми и обезумевшими от страха.

Запасы пищи и источники воды были уничтожены, связь со страной прервана. Италия не имела точных сведений о характере и масштабах разрушений, поэтому долгое время не было известно, какие конкретные меры надо предпринимать. А русские моряки, вооружившись лопатами и носилками, сразу же приступили к спасательным работам. Были собраны все одеяла, имевшиеся на кораблях, и все скатерти со столов в кают компаниях. Моряки отдали свое белье, шинели и запасное суконное обмундирование, которое они берегли годами, чтобы после службы во всем новеньком явиться в родной дом. Сейчас же ради спасения голодных и раздетых людей в один день было роздано все.

На берег были направлены по прибытии в Мессину спасательные и пожарные отряды, сформированные из врачей, санитаров, матросов и гардемаринов. Прямо на набережной они организовали перевязочные пункты, куда приносили раненых и изувеченных людей. Когда кончился йод, стали использовать все наличные запасы *** и спиртных напитков, на бинты резали простыни и салфетки; вату заменяла пакля, предварительно пропущенная через автоклав.

В первую очередь спасательные отряды появлялись там, где из под развалин доносились стоны заживо погребенных. Повсюду мелькали серые голландки и голубые воротники русских матросских форменок. Тяжелораненых санитары несли на катера и шлюпки, которые доставляли их на корабли. Возвращаясь на борт после изнурительной и тяжелой работы на берегу, русские моряки находили в себе силы, чтобы заботливо ухаживать за ранеными, отдавали им часть своей еды.

Около 20 часов Этна была относительно спокойна, а потом вдруг снова ожила. Раздался подземный гул, а потом сильный толчок встряхнул землю. С треском и грохотом рушилось то, что уцелело, обвалилась средневековая церковь Аннунциата ди Каталони. Когда вулкан утих, спасательные команды вновь принялись оказывать помощь пострадавшим. У многих русских матросов обгорали руки и ноги, на лицах были ожоги, имелись переломы и вывихи.

Прибыли военные корабли и других стран, находившиеся поблизости от Мессины. Но они сразу же ушли, как только на российских канонерках "Гиляк" и "Кореец" прибыла рота итальянских солдат и санитаров. Русские же моряки продолжали работать вместе с итальянцами и ушли из Мессины только через несколько дней.

За 6 дней самоотверженной работы русские моряки спасли более 2000 мессинцев, в ближайшие итальянские порты на российских кораблях доставили около 1800 пострадавших, в Неаполь на линкоре "Слава" прибыли спасенные женщины и дети. О подвиге русских матросов здесь уже знали, и город встретил их восторженными рукоплесканиями. Вся Италия выражала самую сердечную благодарность морякам за их самоотверженный и героический труд.

В 1911 году по приглашению итальянских властей в Мессину пришел крейсер "Аврора". Италия ждала русских моряков. Одна из газет того времени писала:

"Завтра к нам прибывает русский крейсер "Аврора" для принятия медали, которую жители Мессины передают морякам Балтийского флота за самоотверженность и доблесть, проявленные во время землетрясения 15 декабря 1908 года. Вы видели их, бросающихся, не щадя жизни, в самые опасные места, чтобы без лишних слов спасать жизнь других, невзирая на ужас, их окружающий. Вы помните примеры исключительного мужества, совершенные среди разрушения и смерти. Мы обратимся к храбрым русским морякам, с которыми нас так сблизило несчастье, с самыми сердечными приветствиями, торжественно подтверждая, что если грустные воспоминания еще живы, то вечны наша благодарность и признательность тем, кто показал великолепные образцы человеческой солидарности и братства, первыми придя к нам на помощь".

В 3 часа пополудни 17 февраля 1911 года команда крейсера "Аврора" в парадной форме построилась в две шеренги на верхней палубе. Прозвучали гимны обеих стран, и на борт крейсера вступила итальянская депутация во главе с епископом д'Арриго. Гостей встретил капитан 1 го ранга П.Н. Лесков, который проводил их на украшенный знаменами ют корабля. Епископ д'Арриго произнес речь, затем состоялась передача приветственного послания и золотой медали с надписью "Мессина - мужественным русским морякам Балтийской эскадры". Были переданы и серебряные медали, чтобы их уже в России вручили тем морякам, которые в декабре 1908 года спасали жителей Мессины.

 

Использован материал из:

 

Чепурнов Н.И. Наградные медали Государства Российского. – М.: ТЕРРА. 2002..

http://medalirus.narod.ru

http://www.netdialogue.com

[Akrabat3000]

Очень классные слова "На флоте есть время ПОДВИГУ" точно сказано!

[Admiral_Nik666]

Адмирал флота попался хороший, быстро сообразил что делать...

[Evil_Emperor]

Хорошие мозги и реакция...