История про ржавую бочку и сокровища с затонувшего корабля

anonym_MD3aRAyh3JFN · 3 сен 2013, 03:16:48

Итак, господа, как у хорошей и длинной истории, у этой статьи должно быть вступление, пусть она может быть не совсем хорошей и не совсем длинной. В любом случае я просто обязан донести до вас, что сия статья есть плод чужого ума.

Бла-бла-бла. Начнем. :honoring:

Нью-Йорк удивительный город, здесь можно совершенно случайно сделать снимок ржавого куска железа, а потом узнать, что за ним стоит необычная и трагическая история. Так получилось и в этот раз, когда я неторопливо прогуливался в окрестностях своего района и забрел в один из парков рядом со старым каналом, берега которой густо заросли кустарником и были сплошь завалены кучами мусора, а из воды торчали лишь остатки старых сгнивших пирсов и надстройки затонувших кораблей.

Ничего особенного я там не приметил, но на автомате сфотографировал какой-то объект сильно выступавший из воды. Сфотографировал и забыл. Позже, разбирая и рассматривая фотографии я подумал, что это какой-то цилиндрический понтон или просто цистерна для топлива затонувшая рядом с пирсом. В конце концов, там такой райончик, что целый угнанный Джип иногда найдешь, не то, что старую затопленную железяку. Сегодня, совершенно случайно, я наткнулся на удивительную и необычную историю этой насквозь ржавой посудины.

Но чтобы рассказать эту историю, нужно рассказать и ее трагическую предысторию, произошедшую в океане недалеко от берегов Нью-Йорка 46 лет назад. Вечером 25 июля 1956 года, к Нью-Йорку, приближался флагман итальянской компании "Италиан Лайн", трансатлантический пассажирский лайнер "Андреа Дориа". Он только миновал знаменитый плавучий маяк "Нантакет" и стремительно пытался наверстать небольшое отставание в графике. В скором времени, на 84 пирсе порта Нью-Йорка, его уже должны были ждать встречающие и грузчики с почасовой оплатой, именно этот факт и был основной причиной спешки лайнера.

"Андреа Дориа" по праву считался одним из самых красивейших лайнеров всех времен, при его постройке, только на одну его обстановку и интерьеры было потрачено более 1 миллиона долларов. В рекламном буклете "Италиан Лайн" его называли "Кораблем, построенным вокруг картины". Его интерьеры олицетворяли Италию того времени - шелковые гобелены, вазы ручной работы для каждой каюты "люкс", отделка и мебель из дорогих пород дерева, дорогая фарфоровая посуда в ресторанах. Корабль символизировал все лучшее, что было в искусстве и дизайне того времени и должен был познакомить пассажиров с культурой и традициями Италии еще во время путешествия туда. Лайнер был спущен на воду в 1951 году, а к середине 1956 он уже совершил свой сотый трансатлантический рейс. "Андреа Дориа" считался одним из самых безопасных пассажирских лайнеров, из всех когда либо построенных, он имел двойной корпус, который был разделенный на 11 водонепроницаемыми отсеков, при этом затопление двух любых его отсеков не представляло для судна никакой опасности. Для предотвращения столкновения с другими судами, он был оборудован радаром дальнего предупреждения. Все это делало его одним из самых популярных лайнеров на трансатлантическом маршруте и в каждый свой рейс судно уходило практически без свободных мест, все билеты всегда были раскуплены.

В ту ночь, на океане стоял почти полный штиль, а над поверхность воды висел плотный туман, который нередко встречается у берегов Массачусетса, поскольку именно там теплый Гольфстрим сталкивается с холодным Лабрадорским течением. "Андреа Дориа" уже несколько часов двигался в этом плотном тумане со скоростью 22 узла, что являлось грубым нарушением существующих правил судоходства, в тумане судно было обязано снизить ход. В этом рейсе, на борту судна находилось 1 134 пассажира и 572 члена команды. Это была последняя ночь утомительного трансатлантического путешествия, которое началось 17 июля в итальянском городе Генуя, планировалось, что уже следующим утром лайнер должен был стоять у пирса морского порта Нью-Йорка.

В полдень того же дня, из порта Нью-Йорка в Гётеборг, вышел небольшой шведский грузопассажирский пароход "Стокгольм", принадлежавший компании "Свидиш-Американ Лайн". Он был самым маленьким лайнером на североатлантическом маршруте, судно было вдвое короче "Андреа Дориа" и его скорость была на 5 узлов меньше. Видимость была прекрасная и на скорости 18 узлов, судно взяло курс на плавучий маяк "Нантакет".

Поскольку суда находились в районе оживленного судоходства, капитан "Андреа Дориа" принял необходимые меры предосторожности, были закрыты все водонепроницаемые двери в перегородках, а судно постоянно подавало звуковые сигналы обязательные при плавании в тумане. "Стокгольм" же шел практически весь путь в условиях хорошей видимости и только у берегов Массачусетса вошел в зону сильного тумана. Суда двигались навстречу друг другу со скоростью 40 узлов и не имели визуального контакта, радиосвязь между судами так же не велась. Каждый из них знал о присутствии другого судна только на основании данных радара, при этом на радаре "Стокгольма" показания были искажены, так как он был неправильно настроен и то, что они считали расстоянием в пятнадцать миль, на самом деле было всего пятью. На итальянском судне, как в последствии оказалось, тоже не умели правильно рассчитывать маневры, руководствуясь только одними показаниями радара.

В 22:10 на мостике "Стокгольма" заметили судно идущее на встречу по курсу. Рулевой "Стокгольма" повернул влево, чтобы избежать столкновения с ним. Вахтенный "Андреа Дориа" тоже заметил впереди судно и капитан дал команду повернуть вправо. Через несколько секунд минут на мостике "Андреа Дориа" с ужасом наблюдали стремительно приближающийся к ним "Стокгольм", но сделать что-либо было уже невозможно. Через несколько секунд нос "Стокгольма" вонзился в центральную часть правого борта "Андреа Дориа" и начал рвать обшивку лайнера, как будто она была сделана из бумаги. Носовой частью "Стокгольм" пробил семь палуб "Андреа Дориа", а от удара итальянский лайнер сильно накренился влево, развернулся на четверть оборота и потащил за собой шведское судно. Суда были переплетены около 30 секунд, потом на "Стокгольме" экстренно дали команду "Полный назад!" и со скрежетом покорёженный форштевень шведа вышел из правого борта "Андреа Дориа" продолжая оставлять глубокие раны на обшивке итальянца, все еще продолжавшего движение. Судам удалось расцепиться и в образовавшуюся двенадцати метровую пробоину итальянского судна хлынула вода. "Андреа Дориа" мгновенно получил сильный крен на правый борт, но он все еще продолжал идти со скоростью 22 узла. Еще через несколько минут итальянский лайнер растворился в тумане. На "Стокгольме" застопорили машины и покачиваясь на мертвой зыби среди плотного тумана, ошарашено пытались понять, что же только что произошло.

В 22.20 с борта итальянского лайнера был передан сигнал - "SOS DE ICEH SOS HERE AT 0320 GMT LAT. 40.30 N 69.53 WE NEED IMMEDIATE ASSISTANCE".

В 22:22 "Стокгольм" так же передал сигнал SOS, и сообщил о столкновении с другим судном. Позже они сообщили, что смогут дойти до Нью-Йорка своим ходом.

46 пассажиров "Андреа Дориа" погибли при столкновении, многие получили серьезные травмы, кто-то от удара, кто-то при попытки выбраться из кают и завалов внутри лайнера в районе пробоины. Нижние палубы в месте удара были практически мгновенно затоплены, а многие из пассажиров, путешествовавших в самых дешевых нижних каютах, утонули. Через 30 минут после столкновения, было принято решение об эвакуации всех пассажиров с борта судна. Эвакуация осложнялась большим креном судна, из-за чего было невозможно использовать шлюпки левого борта. Еще больше усложнил задачу сам экипаж лайнера, многие члены команды которого первыми позорно покинули тонущий корабль, оставив своих пассажиров спасать себя самостоятельно.

На шведском судне поняли, что даже, несмотря на сильные повреждения носовой части, они могут уверенно держаться на плаву и им не грозит опасность затопления, и активно подключились к спасательной операции. К итальянскому лайнеру подошли шлюпки со "Стокгольма" и стали забирать пострадавших. Каково же было удивление и негодование шведских моряков, когда на первых трех спасательных шлюпках, подошедших к "Стокгольму", находились исключительно члены экипажа тонущего судна, а не его пассажиры. Некоторые шведские моряки просто не смогли сдержаться и начали избивать таких "спасенных" и пытаться выкинуть их за борт.

Через 3 часа после столкновения, в развернувшейся операции по спасению случился поворотный момент, к месту трагедии подошел большой французский трансатлантический лайнер "Иль-Де-Франс" и приступил к спасению оставшихся пассажиров. К утру 26 июля удалось эвакуировать всех пассажиров лайнера.

Через 11 часов после столкновения, в 10:09 "Андреа Дориа" затонул.

Продолжение в прицепе. :great:

anonym_MD3aRAyh3JFN · 3 сен 2013, 03:17:21

Кинохронику с борта итальянского судна и кадры его гибели можно посмотреть в этом ролике.

И вот мы подходим к самой сути

А причем тут ржавая посудина, которую я сфотографировал недалеко от своего дома, спросите вы. Ее история начнется чуть позже, в 1963 году, когда слесарь бруклинской военно-морской верфи по имени Джерри Бианко, разработал план по подъёму затонувшего итальянского лайнера и его ценностей.

И тут было за что бороться, ценностей на борту "Андреа Дория" было более, чем предостаточно. Итальянцы старались сделать лайнер максимально роскошным, стоимость одной только серебряной статуи русалки из центрального салона, составляла около 250 000 долларов. Так же, на борту было огромное количество бутылок с дорогим алкоголем, 200 000 писем и посылок, за каждую из которых федеральное правительство готово было заплатить бы по 26 центов, бронзовые винты судна стоили по 30 000 долларов каждый, на стенах висели дорогие картины, запертые в воздухонепроницаемые ящики. Стоимость одного только металла судна, если сдать его на переработку, составляла около 6 миллионов долларов. А еще было личное имущество пассажиров и их личные ценности, которые они сдавали в судовые сейфы на время плавания.

В грузовом отсеке корабля перевозили около десятка дорогих автомобилей, включая концепт-кар Крайслер Норсимэн, стоимостью 115 тысяч долларов, построенный в Италии в единственном экземпляре кузовным ателье Гиа. Это был экстраординарный автомобиль, в конструкции которого отсутствовали передние стойки кузова, а крыша держалась только на задних. Автомобиль должен был стать основным экспонатом на стенде компании Крайслер на грядущем нью-йоркском автосалоне 1957 года.

Судно затонуло на сравнительно небольшой глубине не далеко от побережья США. План Бианко состоял в том, чтобы построить подводное судно, достаточно крепкое, для того, чтобы спустится на глубину 50 метров, к лежащему на дне судну, заполнить его внутренне пространство мешками, в эти мешки закачать воздух, судно оторвется от дна, всплывет на поверхность и его можно будет отбуксировать его к берегу.

Бианко начал работу в 1966, но ему было необходимо заработать довольно большую сумму денег для покупки дорогостоящего глубоководного оборудования, а так же оборудования и материалов, необходимых, для строительства самой лодки. Он основал компанию "Deep Sea Tehniques", и начал продавать акции в счет ее будущей прибыли от подъема судна. Даже на один доллар можно было купить одну акцию компании, которая обеспечивалась частью субмарины и тем, что она должна была поднять с затонувшего корабля. Было довольно нелегко собирать деньги в проект, капитан которого даже ни разу не управлял настоящей подводной лодкой и тем более никогда их не строил. Но Джерри говорил, что он строит судно не для красоты или скорости, а для конкретной работы и он с ней справится. Его друзья, соседи, полицейские из местного участка, пожарные из ближайшей части, все они покупали небольшие доли в предприятии Бианко, с мечтой о будущих сокровищах, которые удастся поднять со дна океана. Джерри сам полностью спроектировал субмарину. В строительстве ему помогали два его сына, и все они вместе смогли сделать большую часть сварочных и монтажных работ, для завершения проекта ему пришлось нанять дополнительных рабочих.

Уже после завершения всех работ, судно было проинспектировано специалистами береговой охраны США и субмарина была признана годной к плаванию и погружениям на глубины до 180 метров, что было очень неплохо для подлодки построенной любителем. Когда лодка была закончена, 1-долларовые акции компании уже продавались по 4,75 доллара за акцию. Стоимость строительства лодки составила около 300 000 долларов США, еще 600 000 было необходимо собрать на постройку корабля-плавбазы, который будет транспортировать и обслуживать субмарину, а так же снабжать ее воздухом и электричеством во время погружений.

19 октября 1970 года, после четырех лет тяжелой работы, 40-футовая, 83-тонная подводная лодка, покрашенная в желтый цвет и названная "Quester I", была готова к спуску в воды канала Кони Айлэнд Крик. Дочь Джерри разбила бутылку шампанского о борт и началась операция по спуску лодки, с помощью большого подъемного крана.

Но к сожалению, тут удача отвернулась от Бианко. Вопреки всем инструкциям, крановщик сразу опустил лодку в воду целиком, а не частично, как до этого неоднократно объяснял ему Джерри. Для экономии на аренде крана, Джери уменьшим вес лодки заполнив балластные цистерны только по одному борту. Балластные цистерны другого борта он планировал заполнить, когда лодка будет висеть на тросах и будет только частично погружена в воду. Но крановщик опустил лодку полностью, из за чего она потеряла остойчивость, соскочила с тросов и закопалась в иле. Позже, Джерри удалось продуть балластные цистерны и он смог поднять субмарину со дна самостоятельно. Но после этого пришествия, энтузиазм инвесторов и вместе с ним столь необходимые на оставшуюся операцию деньги кончились. Лодка долгое время плавала в прибрежных водах, но, в конечном счете, некоторые из частей субмарины были украдены вандалами, а сама она была сорвана штормом с места стоянки, затонула и была окончательно заброшена в 1981 году.

Вот сколько всего нового и интересного можно узнать, посмотрев только на одну фотографию непонятного и ржавого предмета.

Источники и статья на вики про лайнер:

http://samsebeskazal....com/32866.html

http://ru.wikipedia....а_Дориа_(лайнер)

http://www.underwate...2857&show=12979

http://underwatercol...2857&show=12980

http://underwatercol...2857&show=12981

http://underwatercol...2857&show=12982

У меня все. Надеюсь, вам понравилось. :honoring:

P.S. Вот и настало время для моего резерва. С этим мне очень помог http://forum.worldof.../drmort-1121/

А вот и полная версия. Увы, тут очень много текста и совсем нет картинок. Эта история о аквалангистах, которые погружаются на "Андреа Дориа" в поисках оставшихся там сокровищ. :sad:

Смерть и акваланги на "Андреа Дориа".

Джо Хаберстрох

Часть 1.

В течение всего 42 двух дней три аквалангиста спрыгнули с борта водолазного бота "Искатель" и погибли, исследуя затопленные останки океанского лайнера "Андреа Дориа". Эти аквалангисты входили в число самых квалифицированных подводников в мире и много лет готовились к покорению своего подводного Эвереста.

ВО ВРЕМЯ ПОСЛЕДНЕГО погружения Крэга Сиколы в последний день его жизни вокруг пульсировала жизнь. У его ног яркие полосы оранжевых и белых актиний уходили вниз на глубину по всей ширине ржавого подводного склона и растворялись в сине-зеленой бездне.

Крэг уперся ластами о безжизненный борт затонувшего лайнера "Андреа Дориа", наклонил голову и поплыл. Неподалеку замерла голубая акула, морские губки обрамляли пустые иллюминаторы без стекол, чудовищной клешней нависал подъемник спасательной шлюпки. Течение поднимало в толщу воды микроскопические частицы ила и морские микроорганизмы, кружившиеся вокруг, как пылинки на ветру. Подводная тишь нарушалась лишь шипением газа на вдохе и глухим рокотом пузырей на выдохе. На плечах Крэга было около ста килограммов замысловатого снаряжения и оборудования, включая пять баллонов с дыхательными смесями, но на глубине 55 метров под поверхностью океана ОН чувствовал себя невесомым.

Крэг любил воду. Он жил на Лонг-Бич-Айленде всего в двух кварталах от своего любимого пляжа, столь популярного среди серферов новоджерсийского побережья и зарабатывал себе на жизнь строительством летних вилл для богатых клиентов, так что его доходы вполне позволяли финансировать дорогостоящую страсть - подводные погружения на самые глубокие из затонувших у Северо-восточного побережья США кораблей.

В июне прошлого года Крэг заплатил 800 долларов за выход в море к месту последнего пристанища "Дориа" на борту 20-метрового "Искателя", лучшего водолазного бота в Монтауке.

Крэг направился в сторону Гимбеловой дыры, отверстия размером два с половиной на шесть метров, прорезанного в борту затонувшего лайнера, которое было для него таким же черным и манящим, как для других людей вход в шахту, ведущую к золотоносной жиле. Дыра вела во чрево "Дориа", заиленный лабиринт, наполненный острых, как бритва, краев рваного железа, свисающих то тут, то там электрических проводов и кабелей и разъеденных морскими червями обломков тиковых корабельных палуб.

На глубине около 70 метров, в шоколадном иле среди руин развалившегося камбуза покоилась коллекция фарфоровой посуды. Белая чаша поблескивала, как звезда, в лучах мощного фонаря аквалангиста.

По краю чаши шла бордово-золотая полоска, а внутри генуэзский ремесленник поставил синеватый штамп с одним-единственным словом: "Италия". Над словом висел хорошо узнаваемый символ короны.

Тщетно пытаясь избежать неминуемой катастрофы, капитан Пьеро Каламаи приказал отдать право на борт, и шедший на запад лайнер "Андреа Дориа" медленно повиновался команде, начиная выныривать из густого тумана, плотным одеялом лежавшего на воде в ту теплую лунную ночь.

Но было поздно. Нос небольшого шедшего на восток океанского лайнера "Стокгольм" на 10 метров пропорол правый борт "Дориа", и сокрушенные стены кают пронзали двойную стенку баков с мазутом и топливом.

Буквально в течение нескольких секунд огромная "Дориа" выбросила из своего чрева нос "Стокгольма", но тупорылое основание этого носа со скрежетом протащилось вдоль борта гиганта до самой кормы, высекая на своем пути снопы искр.

V-образная пробоина сорока футов в верхней части открыла семь из десяти палуб "Дориа" атлантической стихии, и вовнутрь хлынула океанская вода.

Через несколько минут судно повернулось вокруг своей оси на четверть оборота и стало тонуть. Мигнув несколько раз, погасли корабельные огни. Пассажиры в пижамах пробивались наружу по темным перекошенным коридорам, которые стали заполняться холодной водой.

В сокрушенных многокомнатных "люксах" и рядовых каютах моменты кошмара мелькали, как кадры перед объективом фотоаппарата: один из пассажиров на борту 697-футовой "Дориа", онемев от ужаса, смотрел, как выдвигающийся нос "Стокгольма" выхватил из его каюты на верхней палубе смятую стальную койку, навсегда унося в черноту его жену. Произошло это в 23:10, 25 июля 1956 года.

Всего несколькими минутами раньше, где-то на 45 миль к югу от Нэнтакета и на 90 миль восточнее Монтаука богато украшенная "Дориа", гордость пароходства "Италия", под полными парами шла на запад в последнюю ночь своего трансатлантического вояжа из Генуи в Нью-Йорк. Ее белая надстройка скользила в ночи, как облако.

На борту корабля было 1706 человек пассажиров и команды, включая разношерстную смесь итальянских эмигрантов, состоятельных ньюйоркцев, пару киноактеров и мэра Фил Дельфи с супругой.

Одновременно 525-футовый пассажирский корабль "Стокгольм" несся на восток из Нью-Йорка в Европу.

Густой туман окутывал "Дориа", лайнер водоизмещением 29100 тонн, но команда гнала его по темным водам на скорости 25 миль в час. За 17 миль к югу 12165-тонный "Стокгольм" рассекал на скорости 20 миль в час более дружелюбные воды, где звездное небо лишь слегка окрашивалось редкими мазками тумана.

О необъяснимых решениях двух моряков, которые привели к столкновению двух океанских колоссов, написаны книги - более того, правительством США было проведено полномасштабное и детальное расследование причин катастрофы.

На мостиках обоих судов совершенно ошибочно истолковали сигналы бортовых радаров, а неортодоксальный поворот, который Каламаи приказал совершить в последнюю минуту, подставил широкий борт его корабля под удар острого носа "Стокгольма", укрепленного судостроителями для повышения ледокольных качеств.

В катастрофе погиб 51 человек, 46 из них находились на борту "Андреа Дориа".

Тем не менее, в анналы морской истории эта катастрофа вошла как самая крупная за все время операция по спасению на море, проведенная невоенными организациями. "Дориа" пошла на дно только через 11 часов, а изрядно пострадавший, но оставшийся на плаву "Стокгольм" принял участие в спасательной операции вместе с еще несколькими судами, на которых услышали SOS с "Дории".

За исключением разве что Элвиса Пресли, кризиса в Суэцком канале и венгерских борцов за свободу, кораблекрушение стало самым знаменитым событием, о котором писали все газеты и журналы в 1956 году. У молодых телекомпаний, базировавшихся в Нью-Йорке, было достаточно времени, чтобы отрядить съемочные группы на самолетах и донести до зрителей драму, разворачивавшуюся на море. В этой драме было все, включая, как писали газет того времени, 14-летнюю "чудо-девочку" Линду Морган, которая мирно спала на "Дори ", от удара вылетела из своей койки и загадочным образом перенеслась на "Стокгольм" - целой и почти невредимой.

Хотя "Андреа Дориа" и утонул при страннейших обстоятельствах, отнюдь не обстоятельства катастрофы влекут к ней сегодня самых сильных аквалангистов мира, которые каждое лето совершают сюда паломничество, стремясь успеть в те восемь недель, когда стихают зимние штормы и погода на море позволяет погружаться на затонувший лайнер.

Надо сказать, что это не самый глубокий из затонувших кораблей, и не самый большой. Все дело в том, что он занимает высокие позиции абсолютно во всех категориях сложности, которые учитываются при составлении списков платных мест погружений в мире. Именно поэтому для аквалангистов "Дориа" стал высшей точкой, своего рода подводной горой Эверест.

До "Дори " можно дойти с берега, но, как мы уже отмечали, всего полтора месяца в году, да и тогда приходится совершать 11-часовое путешествие из МонТаука. Лайнер лежит глубоко, далеко за пределами так называемого "рекреационного" предела 40 метров. Он большой, в длину больше, чем два футбольных поля, и до сих пор похож на корабль, а не на груду бесформенных обломков.

Непредсказуемые океанские течения с воем носятся вокруг корабля, поднимая слепящие облака ила и заставляя аквалангистов перебираться по борту лайнера ползком. К тому же, на глубине 55 метров вода и летом не прогревается выше 7 градусов Цельсия.

- На "Дори " есть акулы. Есть глубина и есть течения. Есть и тайна, окружающая ее, - говорит Билл Кэмпбелл, опытный аквалангист из Род-Айленда. - Короче, на ней есть все.

"Дориа" как магнитом притягивает аквалангистов тех самых пор, как она топором врезалась в дно морское. Известный искатель приключений Питер Гимбел опустился на нее всего через 28 часов после того, как она затонула. У всех было ощущение, как будто внезапно пришлось уничтожить чистокровного рысака, только что выигравшего Тройную корону.

Через 16 дней после Гимбела на корабль прибыла полномасштабная экспедиция "Тайм"-"Лайф". Четверо водолазов были наняты из Лаборатории электроники ВМС США в Сан-Диего. Это была пора, так сказать, летчиков-испытателей, и четыре юноши прибыли На место с тогда еще диковинными "Аквалангами", экспериментальными предшественниками современных подводных дыхательных аппаратов. Несмотря на то, что звук растрескивания топливных баков под давлением океанской толщи изрядно действовал всем на нервы, водолаз Роберт Дилл вспоминает, что корабль казался совершенно целым и невредимым. "Дориа" лежал пропоротым правым бортом вниз на песке, Прогулочная палуба была усеяна упакованным багажом, а шторы окон и иллюминаторов развевались на водном ветру.

- Было, черт побери, такое ужасное ощущение, все тогда казалось таким свежим и чистым - что все это может делать здесь, на дне? - вспоминает 72-летний Дилл. - Ситуация казалась совершенно нереальной.

Как и все те, кто последует за ними в течение следующих 40 лет, водолазы были одержимы идеей принести с "Дориа" сувениры. И сегодня у Дилла в доме в Сан-Диего стоит кофейный столик, который смастерили из платформы чистого красного дерева, на которой рулевой "Дориа" стоял в тот момент, когда на нее обрушился удар "Стокгольма".

В 1953 году Первые трансатлантические рейсы "Андреа Дориа" стал СИМВОЛОМ возрождения Италии после второй мировой войны. В небесах над Атлантикой еще не неслись реактивные самолеты, и морские лайнеры продолжали процветать.

Как писал один из туристических журналов того времени, "Дориа" был "лайнером блеска".

"Андреа Дориа" получил свое название в честь влиятельного генуэзского адмирала XVI века и стал хорошо продаваемым символом итальянского стиля. Поскольку судно ходило по южноатлантическому маршруту, ее владельцы рекламировали многочисленные увеселения на свежем воздухе - на палубах корабля. Пассажиры стреляли с кормы по тарелкам и набрасывали веревочные кольца на деревянные колышки - эта ультрамодная тогда игра называлась "серсо". К тому же, "Дориа" был первым пассажирским лайнером, предлагавшим плавательные бассейны в первом, каютном и туристическом классах.

В значительной мере слава и известность "Дориа" объяснялась ее внутренним убранством. В своих рекламных материалах пароходство "Италия" называло ее "кораблем, построенным вокруг картины".

Итальянские мастера соткали шелковые гобелены, "наводящие на приятные размышления", Романо Руи покрыл красочной эмалью медные панели, художники сделали вазы ручной работы для каждой комнаты в "люксах" и для каждой каюты.

Ремесленники изготовили мозаичные стойки баров из вишни, клена, розового и лимонного дерева, из французской смоковницы.

Внутреннее убранство корабля стало олицетворением современной Италии, того чувственного стиля, символом которого были плавно-стремительные изгибы "феррари", появлявшиеся тогда в популярных фильмах, в то же время отдавая дань уважения легендарным художественным традициям страны. Результат превзошел все ожидания - ощущение у пассажиров было, как в итальянской опере.

И еще на "Дории" было полно фарфора, с разными сервизами для разных классов пассажиров. То есть, в количестве посуды для корабля такого размера не было ничего необычного, ведь нужно было обслуживать более 400 столов, рассеянных по барам с кондиционированным воздухом и столовыми по всему кораблю.

Фарфор для пассажиров первого класса был белым с бордово-золотой каемкой по краям. В салоне первого класса стюарды в белых кителях подавали кофе, чай и закуски из фарфора, украшенного так называемым "восточным узором". На некоторых рисунках - ручной работы, разумеется - был изображен мужчина с узелком на затылке, идущий под красным мостом или делающий какие-то жесты женщине в лавандовом халате, которая восседала на бамбуковой скамейке.

В каютном классе фарфор был тоже белым, но с двумя узкими полосками - золотой и синей. Пассажиры туристического класса обедали с тарелок со скромной синей каемкой, а в офицерской кают-компании подавали с фарфора с красной одиночной полоской.

Некоторые тарелки и блюда были элегантными, некоторые - простенькими, но сегодня все они стали предметом мечтаний и вожделения. Как уши быка, идущего под копье матадора, все они проштампованы короной "Италии", которая в наше время стала конечным свидетельством мастерства аквалангиста.

- Для этих аквалангистов тарелка с "Дориа" - как слиток золота, - говорит один из пионеров глубоководных погружений Ли Сомерс.

- Для того чтобы ее заполучить, они готовы идти на любой риск.

Точно так же, как альпинисты гибнут на склонах Эвереста, аквалангисты погибают на "Андреа Дориа". За первые 25 лет, когда мало кто заглядывал на этот затонувший корабль, никто на нем не погиб, но, начиная с 1981 года с жизнью здесь рассталось 10 аквалангистов. Кто-то заблудился внутри и остался без воздуха. Кто-то запутался в темноте в кольцах и петлях гниющих проводов и кабелей - и тоже остался без воздуха.

Другие пытались мелко дышать, чтобы сберечь драгоценный дыхательный газ в баллонах и выиграть время, потеряли сознание потому, что из организма не выводилось достаточно углекислого газа - да так и продолжали "спать" не глубине до тех пор, пока воздух в баллонах не кончался.

Однако лето 1998 года стало - с большим опережением - самым смертоносным сезоном затонувшего лайнера. Всего за 42 дня погибли три элитарных аквалангиста. Сначала Крэг Сикола 24 июня, потом Ричард Руст 8 июля и - 4 августа - Винсент Наполиелло.

В Ливингстоне, штат Нью-Джерси, Луису Сикола до сих пор неизвестно особых подробностей о гибели его 32-летнего сына. Он каждый день надевает его часы, а время от времени по утрам натягивает на себя одну из его рабочих рубашек. Ему хорошо известно то горе, которое постигает родственников погибших.

- Они сами немного умирают, - говорит Луис Сикола. - А иногда умирают почти совсем.

А узкий круг элитных аквалангистов, быть может, больше всего тревожит тот факт, что и Сикола, и Руст и Наполиелло проделали свое долгое ночное путешествие к затонувшему кораблю на одном и том же гордом боте - "Искателе".

ПОРОЙ АКВАЛАНГИСТЫ с "Искателя" относятся к "Дориа" как к своей собственной частной подводной сокровищнице.

Однажды они даже приделали к борту корабля стальную решетку, преграждающую путь к нетронутому фарфору. На решетку они повесили табличку: "Закрыто на учет. Клиенты и команда "Искателя".

Все с удовольствием говорят, что это было много лет назад, и спешат подчеркнуть, что и соперники порой ведут себя по-флибустьерски. Разве шкипер одного другого бота не расстреливал из ружья с "Искателя" буй на "Дориа"?

- Это, ..-, классный водолазный бот, - сказал нам аквалангист Том Суровец из Юнион-Сити, Нью-Джерси, полицейский, который щетинится при упоминании резкого стиля знаменитого капитана "Искателя" Дэна Кроуэлла. - "Искатель" многие годы ходит туда, куда другие ходить не хотят.

Кроуэлл из Брика, Нью-Джерси, говорит, что его команда и клиенты славятся тем, что "раздвигают пределы дальше других". Любой человек, нырявший на глубину, знает, что из полудюжины ботов, когда-либо ходивших на "Дориа", у "Искателя" всегда было трофеев больше, чем у других.

Новый сезон "Искателя" начинается на этой неделе, и свободных мест уже нет. Первая группа на "Дориа" выходит из Монтаука в ночь на вторник, и Кроуэлл говорит, что в этом году доставит на место порядка 200 человек.

В рубке у Дэна Кроуэлла стоит персональный компьютер - у него вообще технический склад ума, но он командует своим ботом при помощи все тех же недвусмысленных крепких слов, что во все века предпочитали шкиперы, которым, когда они выходят в море, платят за принятие решений по вопросам жизни и смерти каждый день.

40-летнего Кроуэлла отличает определенная бравада в отношении совершаемых им самим погружений, и уверенность, свойственная людям с атлетической фигурой, природным умом и 25-летним опытом.

В течение последних 10 лет, его "обычная" работа, по сути, - подводный строитель. При помощи воздуха, подаваемого с поверхности через длинные шланги - в отличие от портативных аквалангов - Кроуэлл чинит опоры мостов, варит трубы океанской канализации, и время от времени поднимает тела утонувших рыбаков.

И тем не менее, смертоносные события прошлого лета несколько выбили его из колеи. Неопределенность разъела его обычную самоуверенность. Люди стали называть "Искателя" "плавучим моргом". Не хочет ли он уйти?

- И да, и нет, - ответил Кроуэлл, когда я спросил его о том, не подумывает ли он о такой возможности. За его вахту погибло три человека.

- Но ведь я всего лишь шофер автобуса, - продолжал он, - а многим нужен только самый опытный шофер.

Среди его клиентов - как никому не известные, но многого добившиеся аквалангисты типа Сиколы, Руста и Наполиелло, так и люди, о чьих достижениях много пишут как в журналах для подводников, так и книгах, в том числе, их собственных.

О Джоне Саттертоне и Кроуэлле говорили многие телекомпании мира, когда они нашли и опознали немецкую подводную лодку у берегов Нью-Джерси. Современный искатель приключений и подводный фотограф Гари Джентайл опубликовал известную книгу о "Дориа" с лучшими иллюстрациями. Ученый Джон Мойер отстоял в федеральном суде свое право на подъем с "Дории" самых крупных произведений искусства, а такие люди, как Стив Гэтто и Барт Мэлоун - один электрик, другой плотник - наныряли на "Дориа" более 200 погружений.

Когда такие люди хотят добраться до "Дориа", они выбирают "Искатель".

Аквалангисты, совершающие погружения на "Дориа" - эксклюзивная и немногочисленная группа внутри самого по себе небольшого контингента аквалангистов, исследующих потаенные уголки самых глубоких из затонувших кораблей. Они живут, побеждая страх, и получают удовлетворение от того, что преодоление страха для них - дело обычное.

- Суть погружений с аквалангом - страх, - говорит аквалангист Джозеф Гэдди. - Мы из одного процента. Мы живем по своей собственной кривой. Мы те, кого отбрасывают при статистических исследованиях.

Для некоторых притягательность "Дориа" носит отчасти чувственный, отчасти духовный характер. Их романтика - в невесомости глубоководных погружений, их снаряжение XX века позволяет относительно безопасно наведываться в безмолвный и первозданный мир, лежащий вдали от их карьер и забот, при этом оставаясь в полной сухости в своих просторных костюмах из синтетического каучука.

- Нам нужна причина для того, чтобы ходить по этой планете, причина более серьезная, чем дискуссия о том, в каком ресторане поужинать и в какой магазин отовариться пойти, - говорит аквалангист Шелли Джонсон. - Если правду говорят, что все мы вышли из океанов, то домой возвращаться всегда приятно.

Когда аквалангисты погружаются на "Дориа", большинство из них даже не дышит обычным воздухом. Баллоны их аквалангов забиты смесью кислорода, азота и гелия, которая облегчает "технические" погружения ниже 40-метрового предела, соблюдаемого большинство энтузиастов-любителей подводных погружений.

В так называемой "тримиксной" газовой смеси азота меньше, чем в обычном воздухе. Снижая содержание азота и добавляя в смесь гелий, аквалангисты противодействуют влиянию наркоза, опасного пьянящего воздействия азота при повышенных давлениях под водой, которое может стать причиной непредсказуемого и нередко само разрушительного поведения даже лучших аквалангистов. Жак Кусто называл это физиологическое явление "экстазом глубины".

Однако и у тримикса есть свои опасности. Будучи не обременены наркозом, аквалангисты на тримиксе склонны слишком осмелевать и не обращать должного внимания на детали, а безопасные технические погружения требуют внимания и еще раз внимания.

На типичном погружении на "Дориа" аквалангисты дышат из двух баллонов во время пятиминутного спуска и 20-минутного исследования корабля. Подняться наверх гораздо труднее. Для того, чтобы дать своему организму удалить избыточный азот, растворившийся в тканях под давлением, аквалангистам приходится медленно "декомпрессироваться".

Поднявшись с "Дориа" на 30-метровый уровень, они меняют дыхательные аппараты и переходят на декомпрессионный газ с повышенным содержанием кислорода из одного из специальных баллонов. Медленно передвигаясь вверх по якорному Тросу своего бота, они совершают ряд минутных остановок, - как правило, каждые три метра - до глубины 6 метров.

Здесь они еще раз меняют дыхательную смесь и выполняют две более продолжительные остановки.

Под водой аквалангистам приходится постоянно следить за глубиной и временем по своим цифровым приборам. Якорный трос водолазного бота от сильных течений раскачивается, а по нему все время медленно поднимаются аквалангисты. Для того, чтобы избежать заторов, некоторые из них на пути наверх пристегиваются к якорному концу короткими тросами и висят в нескольких метрах в стороне, как воздушные змеи. Подъем обычно занимает час или более.

В прошлом году в Соединенных Штатах на тримиксе погибло не менее семи человек, трое из них - на "Дори ". По оценкам специалистов, из более чем миллиона аквалангистов в США лишь примерно 10.000 активно ныряют на тримиксе.

Семь смертных случаев в 1998 году означают, что погружения на тримиксе, которые люди совершают из удовольствия, статистически сравнимы с самыми опасными профессиями в стране - профессиями рыбаков и лесорубов.

- Мы - добровольные подопытные свинки, - говорит Дэн Кроуалл, указывая, что газовые смеси и темпы подъема рассчитываются только на основании математических моделей, многие из которых непроверенны.

Многие ветераны отрасли выражают свою обеспокоенность тем, что некоторые аквалангисты, движимые неутолимой жаждой подъема сувениров и исследования лабиринтов затонувших кораблей, переходят на газовые смеси слишком рано, не будучи к ним готовыми. Тримикс ускоряет продвижение аквалангистов от самых легких кораблей к самым коварным.

- В целом на тримиксе ныряют некоторые аквалангисты, которые хотя и выполнили все требования по сертификации, не обладают тем долгим опытом, который, как мне кажется, нужен для погружений на эти глубокие корабли, - считает Джон Мойер. - Многие из нас по 20 лет ныряли на эти корабли на воздухе перед тем, как перейти на тримикс.

Аквалангисты на "Дориа" ныряют без всяких правил. Хотя большинство из них имеют тримиксную сертификацию от одной из национальных учебных систем, здесь она не требуется. Кроме того, предела количества ныряющих не установлено: как-то раз на "Дориа" в один день собралось пять водолазных ботов. Береговая охрана США не ограничивает число аквалангистов на "Дориа", которая, кстати, лежит в международных водах.

- Они не вредят никому, кроме самих себя, - говорит лейтенант Тим Диккерсон, офицер безопасности Береговой охраны, который расследовал три гибели на "Дориа" в 1998 году.

Как альпинисты, которые высказывают свое беспокойство по поводу все большего количества людей, штурмующих Эверест, такие аквалангисты, как Мойер и Дэн Кроуэлл отмечают, что на "Дориа" ныряет все больше и больше людей. Никогда раньше в истории не существовало столько учебных систем, обучающих глубоководным погружениям, да и растущая популярность так называемых "экстремальных" видов спорта вносит свой вклад в новый всплеск интереса к техническим погружениям.

Чем больше аквалангистов, говорят Мойер и Кроуэлл, тем больше вероятность смертей.

Большинство аквалангистов, знакомых с теми тремя, что погибли прошлым летом, не связывают их смерть с использованием тримикса, который всего 15 лет назад был доступен только профессиональным и военным водолазам. Скорее, все склонны винить сложность погружений на "Дориа", либо отсутствие вариантов спасения в ситуации, когда человек сталкивается с физической проблемой или отказом оборудования в темноте на глубине 60-70 метров.

- Пока вы не забрались вовнутрь, "Дориа" - лишь очередной большой корабль на дне, но внутри вас подстерегает 9.000 разных штук, в которых можно запутаться, - вспоминает Джо Джексон из Цинциннати. - Лестницы переходят в коридоры, течение просто срывает и уносит в океан.

Это именно то, что ребята с "Искателя" называют "взрослой нырялкой".

- Технические погружения не имеют никакого отношения к их смерти, - говорит один из завсегдатаев "Искателя" Барт Мэлоун. - .... спороли они, вот и погибли.

За полтора месяца до того, как его тело всплыло на поверхность на волнах 55 метров выше "Андреа Дориа", Вине Наполиелло разговаривал по телефону, рассеянно поглядывая на аквалангиста, одиноко плывущего среди акул по экрану его компьютера.

Звонил Билл Клири, 37-летний юрист из Хакенсака, Нью-Джерси. Он уговаривал Винса записаться в поход, который он организовывал на "Дориа" - понятное дело, на "Искателе". Третья неделя в августе. Клири уже сагитировал некоторых из их приятелей-аквалангистов - полицейского Эметта из Аппер-Сэддл-Ривер и еще одного джерсийского стража порядка - Дениса Мерфи.

Все они вместе учились подводным погружениям в течение последних нескольких лет. Вине стал в этой группе своего рода лидером. Его считали чрезвычайно осторожным аквалангистом. На море, вдали от стресса своей работы, эти люди наслаждались чувством товарищества, порожденным их страстью к техническим погружениям и соленому мужскому юмору. Они любили в шутку цитировать друг другу "крутые" строчки из фильма "Лицо со шрамом" с Элом Пачино в главной роли.

Вине всегда изобретал какие-нибудь штуки. Именно он притащил как-то "пушку-картошку", кусок пластиковой трубы, из которой они обстреливали аквалангистов с других ботов картофелинами.

Однако Вине говорил, что в августе никак не может. Карьера этого 32-летнего финансового советника только-только начиналась всерьез.

Сначала ему было нелегко проявить себя на фирме "Легг Мейсон", столетней брокерской конторе на 26 этаже престижного здания у Бэттери-Парка. Фирма была консервативной, а он - весельчаком и экстравертом. Однако его "правильные" костюмы от "Брукс бразерс" начинали оказывать свое воздействие, и, кроме того, он регулярно принимал участие в состязаниях по дротикам среди финансовых воротил с Уолл-стрит. Сын врача, они использовал свою общительность для того, чтобы раскручивать на инвестиции зажиточных врачей - и усилия начинали давать свои плоды. Доход Винса составлял шестизначную цифру уже второй год подряд.

То есть, удачного момента для перерывов у него, собственно, не было. Он едва был в состоянии сбегать в обеденный перерыв в закусочную Смайлера на Бродвее с коллегой Давидом Мэрфи, да и то, чтобы сэкономить время всегда шел только в салат-бар.

Кроме того, он говорил Мэрфи и другим приятелям, что хочет приостановить свои подводные погружения. Вообще его невеста Мариса Дженгаро всячески поддерживала его, но Вине говорил, что продолжение им столь рискованного занятия просто несправедливо по отношению к ней. Походы на места погружений начинали казаться однообразными, однако, Наполиелло к тому моменту уже записался на "Искателя" на 4 июля.

Нам тебя будет не хватать. Вине, - сказал своему приятелю Клири. Просто не знаю, как мне выбраться среди недели, - ответил Вине.

Летнее расписание погружений самого Клири было расписано за три месяца. Его энтузиазм заразителен, и по телефону он говорил сплошным потоком, но когда приятели закончили разговор. Вине все еще не решался.

ПОЛНАЯ ЛЕТНЯЯ ЛУНА цвета слоновой кости отбрасывала отражение на черную поверхность Северной Атлантики и тускло поблескивала на баллонах на палубе "Искателя", отчего они странно походили на оловянных солдатиков.

Дело происходило 23 июня 1998 года, и "Искатель" стоял на якоре, затерянный в пространстве на безликой обочине трансатлантических морских путей - хотя 18 опытных аквалангистов на его борту той ночью четко знали, что якорь "Искателя" лежит непосредственно на подводном монументе, о котором они столько мечтали - на останках "Андреа Дориа".

Погружения были удачными. Дэн Кроуэлл и Гэри Джентайл подняли десятки экземпляров фарфора из первого класса, и под наибольшим впечатлением от их находок находился Крэг Сикола. Однако когда он рискнул спросить, откуда конкретно они поднимают посуду, Кроуэлл и Джентайл от него отмахнулись.

- Из Гэриного секретного места номер 26, - сообщил Джентайл.

Крэг провел весь вечер за выкачиванием информации из всех остальных.

- Я должен достать фарфор, - повторял он. - Должен достать фарфор.

Под скрип оснастки "Искателя" от легкого ветра с берега Крэг тихонько беседовал с одним из самых опытных участников похода Стивом Гэтто и Дженн Самулски, давней спутницей и партнером Кроу по бизнесу. Именно она вела подробные журналы погружений на "Искателе" - когда ушел, когда вернулся - а словесные перепалки с Кроуэллом были просто знаменитыми.

Крэг сел изучать планы палуб "Дориа", вывешенные у открытой двери каюты. Давно розданные пассажирам, планы были составлены на английском и итальянском языках.

Понте дель Соле - Солнечная палуба. Крэг сказал, что его обидела реплика Гэри насчет секретного места.

- Крэг, послушай, я объясню тебе, почему Гэри говорит такие вещи, - возразил Гэтто. - Дело в том, что фарфор лежит в очень дурном месте, в лестничном колодце, а в лестничных колодцах легко заблудиться. Он просто не хочет, чтобы ты потерялся, это ради твоего же блага.

Гэтто напомнил о щедром предложении Кроуэлла проложить к тому месту ходовой конец.

- Ну да, - хмыкнул Крэг, который, должно быть, понимал, что ходовой конец не помешал вы никому из аквалангистов. - Но это совсем не обязательно принесет мне фарфор.

Гэтто был готов смахнуть рукой. Он всегда считал термин "фарфоровая лихорадка" пошловатым, но у Крэга были все симптомы. Похоже, у парня сбиты приоритеты. Гэтто имел опыт подъема с глубины тел утонувших аквалангистов и знал, что дело не только в злом случае. Иногда аквалангисты действительно принимают чудовищно неверные решения.

Де активная работа Крэга привела его к выводу о том, что фарфоровая заначка должна быть на кухне Вестибюльной палубы, но он не стал делиться своими мыслями с Гэтто и Самулски.

Он продолжал разглядывать планы. Понте Паседжатта - Прогулочная палуба. Заговорила Самулски, которая сидела верхом на белой сумке-холодильнике прямо на палубе.

- Крэг, послушай меня, - сказала она. - С таким подходом ты только в ящик сосновый попасть можешь.

Крэг повернулся к ней - казалось, ее слова задели его за живое. "Вот это было бы ни к чему", - тихо ответил он.

- Совершенно ни к чему, - согласился Гэтто.

- Наберись терпения, - добавил он. - И тарелки будут.

Гэтто ушел в каюту, а Крэг продолжал торчать у планов палуб. Понте Вестиболи - Вестибюльная палуба. И здесь на планах была отчетливо видна овальная форма Вестибюля первого класса - под самой Гимбеловой дырой.

А еще чуть слева на плане - хотя под водой это будет справа, ближе к корме - Крэг заметил группу помещений без подписей.

Кухня

Рассвет на следующее утро был идеальным, как с открытки. Температура воздуха - 18 градусов. Видимость - три мили. Благоприятным было даже течение в воде - не более полу мили в час.

Дэн Кроуэлл с мостика наблюдал за аквалангистами, которые облачались в снаряжение на палубе под ним, записав в судовом журнале одно слово по поводу погодных условий: "Тихо".

В день своей гибели Крэг должен был нырять со своим приятелем Полом Уиттакером и еще одним аквалангистом по имени Лин дель Корио.

Но когда те двое спрыгнули с палубы "Искателя" в воду, Крэг был еще не готов. Это было совсем на Крэга не похоже. Он всегда был готов.

Близкий друг Крэга Джим Шульц, который при всем этом присутствовал, говорит, что у него сложилось впечатление, что Крэг "затягивает".

Уиттакер спрыгнул в воду в 10:26, а Дель Корио последовал за ним в 10:27. Крэг задержался на десять минут - он пошел в воду в 10:37.

Он решил обследовать "Дориа" в одиночку.

Аквалангисты, погибшие на "Дориа"

В течение первых 25 лет после того, как "Дориа" пошел на дно в 1956 году, на ней не погиб ни один аквалангист. Начиная с 1981 года, число жертв составляет уже 10. Не считая тех троих, что погибли летом 1998-го:

1 июля 1981 г. 40-летний Джон Барнетт из Паунд-Ридж, штат Нью-Йорк. Нырял с водолазного бота "Морской охотник-1". Следователи предположили, что он ушел в конвульсию и его дыхание остановилось, поскольку когда его тел было найдено в районе мостика "Дориа", у него в баллонах был воздух.

15 июля 1984 года. 37-летнй Фрэнсис Кеннеди из Рентхэма, штат Массачуссетс. Дайв-бот "Уаху". Не хватило кислорода для декомпрессии.

1 августа 1985 года. 27-летний Джон Ормсби из Ки-Уеста, штат Флорида. "Уаху". Утонул, запутавшись ногой в электрокабеле внутри корабля.

15 июля 1988 года. 42-летний Джо Дрозд из Стонингтона, штат Коннектикут. Водолазный бот "Искатель". Обрезал провода, в которых запутался баллонами, потом заблудился, потерял легочный автомат и утонул.

2 июля 1992 года. 32-летний Мэтью Лоуренс из Майами-Лейке, штат Флорида. В дыхательной смеси было мало кислорода (5%). Утонул на глубине 79 метров на 14-й минуте погружения.

15 июля 1992 года. 36-летний Майкл Скофилд из Сокела, штат Калифорния. Судя по всему, заблудился, не добравшись 10 метров до выхода из корабля, потерял сознание и выдышал воздух.

12 июля 1993 года. 33-летний Роберт Сантулли из Порт-Джефферсон, штат Нью-Джерси (?). "Морской охотник-3". Согласно материалам следствия береговой охраны, он запаниковал внутри корабля на глубине 65 метров, набросился на другого аквалангиста, выронил легочный автомат изо рта и утонул.

anonym_MD3aRAyh3JFN · 3 сен 2013, 03:17:53

Часть 2. <div class="bbc_spoiler">Spoiler

КРЭГ СИКОЛА ворвался в дайв-центр Эл-Би-Ай Скуба, что в двух кварталах от пляжа в Шип-Боттом, Нью-Джерси. Он всегда разговаривал громко, наверное, потому, что проводил дни на работе под грохот пневмомолотков и вой электропил. Однако в тот день, его голос, казалось, шел через усилитель.

Крэг возвращался на “Дориа” и объявил о своей цели совершенно недвусмысленно.

- Я за фарфором, - сообщил он радостно владелице дайв-центра Кэрол Брэнко утром 22 июня.

Мачеха Крэга Сюзан Сикола, коллекционер антикварного фарфора, несколько раз вскользь упоминала, что ей было бы очень приятно заполучить тарелку с корабля - как и Кэрен Москафо, учительница начальных классов местной школы, с которой Крэг то встречался, то расходился вот уже восемь лет.

Дамы, конечно, не делали заказов. Фарфор просят друзья многих аквалангистов. Однако, для аквалангиста это все равно, что команда: “Иди и принеси!”

Брэнко дала Крэгу пару титановых перчаток для этой второй его вылазки на подводный Эверест. Перчатки будут как нельзя более кстати на корабле, где температура не поднимается выше 7 градусов даже тогда, когда температура воды на поверхности - около 20.

Перчатки были из синтетичкской пористой резины - неопрена - с тонким титановым экраном внутри - Крэг был из тех, у кого всегда мерзнут руки.

Крэг строил дома по заказу в Лонг-Бич-Айленде, и Брэнко уважала его как собрата по малому бизнесу, ведь бизнес здесь давался нелегко - после того, как разъезжались туристы, в городке всю зиму было пустынно. Брэнко относилась к Крэгу, как старшая сестра. Она знала, что фарфор он добудет во что бы то ни стало. И все же посоветовала ему придерживаться планов погружений поконсервативнее.

- Хорошо, хорошо, - сказал Крэг. - С планом у меня все в порядке. Все в порядке.

- С кем ты ныряешь? - спросила Брэнко.

- А ни с кем, - ответил Крэг.

- Ты что, один нырять собрался? - она помнит, что сказала это так, чтобы он понял всю степень ее неодобрения.

- Ну да. Там все в одиночку ныряют.

Крег повернулся уходить.

- Крэг, не забывай, - напутствовала его Брэнко. Никакой фарфор не стоит твоей жизни. Она очень хотела, чтобы он не забывал об осторожности, но Крэг уже вышел на улицу, и она так и не узнала, слышал ли он ее последние слова.

“ИСКАТЕЛЬ” уже три недели ходил по разным местам погружений на затонувшие у северо-восточного побережья корабли, но все знали, что это лишь разминка для шкипера Дэна Кроуэлла. 23 июня он в первый раз в этом сезоне выйдет на “Дориа”.

Каждый год корабль был совершенно другим по сравнению с предыдущим годом. Те, кто ныряет с “Искателя”, первыми увидят, какие именно части “Дориа” оторвало и открыло зимними штормами. И внутри все будет иначе - давлением раздавит новые переборки, и откроются новые щели, которые можно будет исследовать.

Кроуэлл рекламирует свои услуги как “приключения для аквалангистов”, и это ничуть не преувеличение. “Дориа” для него - нечто гораздо большее, чем источник к существованию.

- Мы только этим и любим заниматься, - говорит он.

Кроуэлл только шутил, когда сказал, что он всего лишь “водитель автобуса”, на деле он сам один из самых опытных исследователей затонувших кораблей, инструктор и профессиональный водолаз, обученный выполнять практически любые подводные работы.

Кроуэлл, 40 лет от роду, вырос в Нэшнл-Сити, штат Клифорния, невзрачном пограничном городишке, втиснутом между Сан-Диего в Калифорнии и Тихуаной в Мексике. Однажды он с приятелем “позаимствовал” у товарища акваланг… - с тех пор и ныряет.

Его отец был художником-дизайнером, от него Кроуэлл унаследовал страсть к пропорциям и линиям. Год он проучился в Парсоновской школе дизайна на Манхэттене, и время от времени до сих пор работает аэрографом. Он сам создал значенитые “искателевские” майки и смелый логотип - абстрактный якорь, вцепившийся в морское дно.

В 1986 ГОДУ, когда у него была своя компания по отделке помещений на Стейтен-Айленде в Нью-Йорке, Кроуэлл наконец-то удосужился получить официальную сертификацию аквалангиста. В конце 80-х он познакомился со своей девушкой Дженнифер Самулски, когда они вместе подрабатывали на водолазном боте под названием “Джекпот”.

В конечном итоге Кроуэлл попал в комаду “Искателя”, а в 1995 году, когда умер его легендарный владелец Уильям Нэгл, Самулски и Кроуэлл “Искателя” выкупили.

Именно при Кроуэлле “Искатель” стал тем ботом, который чаще всех ходит на “Дориа”. В июне каждого года “Искатель” выходит из своего порта приписки в Бриелле, Нью-Джерси, и перебазируется в Монтаук, поближе к затонувшему лайнеру. В прошлом году за полтора месяца “Искатель” доставил к “Дориа” 11 групп. Обычно на боту присутствует несколько приятелей Кроуэлла, которые работают у него помощниками, что порой создает у клиентов ощущение четкого деления на “своих” и “чужих”.

- “Искатель” -как корабль для Дэнниных дружков, которые ныряют практически бесплатно, как помощники, называйте, как хотите, тогда как за походы платят другие, - говорит Сантьяго Гарсия, аквалангист и владелец магазина скобяных изделий в Бронксе.

Как и многие другие капитаны кораблей, работающих по фрахту, Кроуэлл может быть человеком трудным, критикующим все и вся безо всякого стеснения, поскольку не обучен офисному искусству достижения вселенского согласия.

- Если вы с ними со всеми не ужинаете, они озираются по сторонам и говорят: “Кого бы нам еще с дерьмом смешать?” А если за ужином собираются все, то всех с дерьмом и смешивают, - ворчит аквалангист Том Суровец, полицейский из Нью-Джерси. - Это черство и неправильно.

Тем не менее, даже Гарсия и Суровец высоко ценят способность Кроуэлла раз за разом профессионально выходить в трудные походы и неизменно поддерживать “Искателя” в превосходном состоянии.

- На “Искателе” вас поджидают чужие эго. - говорит Суровец. - Это как придете вы в раздевалку команды высшей лиги - и что, думаете, там огромных эго видно не будет? Если в голове сомнения, как в воду идти?

Вскоре после своего визита к Кэрол Брэнко в ”Эл-Би-Ай скуба” Крэг Сикола сидел за рулем своего “фордовского” грузовичка и направлялся на восток по Лонг-Айлендской экспресс-автостраде.

ОТ ЛОНГ-БИЧ-АЙЛЕНДА ДО МОНТАУКА, где у причала Стар-Айлендского яхт-клуба базируется “Искатель”, ехать шесть часов. Крэг любил общаться по телефону. У него в доме было пять аппаратов, да в машине еще сотовый.

- Привет, ребята! Я уже в пути! - такое сообщение он оставил на автоответчике Кэрен Москафо и ее сына Криса. - Дорога дальняя, но скро увидимся. Я вас люблю!

Они с Москафо оставались близкими людьми, хотя и разошлись в сентябре прошлого года после семи с половиной лет совместной жизни. Познакомились они когда-то в очереди в продуктовом магазине - Крэг просто заговорил с незнакомкой.

Этим летом Крэг стал встречаться с другой, но с Москафо и ее сыном контакта не утратил. Когда они познакомились, Крису было 10 лет, а за три дня до своего отъезда на “Дориа” Крэг ходил к Крису на выпускной.

Крэг вырос на Лонг-Бич-Айленде, куда лни переехали с матерью после развода родителей. Он всегда активно занимался спортом - играл в американский футбол за сборную школы и целыми днями пропадал на серферском пляже.

На серфе он предпочитал “длинную доску”, а не короткую, приспособленную для маневов и пируэтов. Длинная доска хороша для долгих и гладких поездок до самого пляжа.

После школы, где у него проявились незаурядные математические способности, Крэг поступил в местный колледж и пошел подрабатывать строителем.

В конечном итоге он как-то построил дом для отца приятеля, слух о качестве постройки распространился по окуге, и Крэг стал получать все больше и больше заказов.

- Этот год был бы для него самым прибыльным, - говорит его отец Луис Сикола.

Жизнь Крэга начала приобретать отчетливый ритм - в “несезон” он стоил дома на Лонг-Айленд-Бич, а лето посвящал подводным погружениям и другим любимым развлечениям.

Ему было 32 года, и он собирался до конца жизни оставаться строителем. Ему нравился инструмент, разные пилы для разных пород дерева. Особенно ему нравилось решать математические головоломки, с которыми связана постройка фигурных фасадов. Он был человеком очень аккуратным и обстоятельным, но, разумеется, не всегда излагал свои строгие требования, соблюдая наилучшие манеры. Такова уж порой природа строек - не все рабочие приходят сюда надолго, как Крэг. Приходилось строго следить за качеством.

- Если вы отошли от проекта на четверть дюйма - то есть, всего на четверть дюйма - он заставлял все сносить и переделывать, - говорит его товарищ-аквалангист и близкий друг Кен Мейсон. - Что бы он ни строил, все строилось точно по чертежам, в большей степени, чем у кого бы то ни было.

Дома продавались по ценам от 500 тысяч до 1 миллиона долларов, и Крэг любил их демонстировать на разных стадиях постройки.

- Даже когда он вбивал новый гвоздь, - вспоминает Сюзан Сикола, - он всегда нас водил туда и показывал.

Отца Крэга всегда беспокоило увлечение сына погружениями на затонувшие корабли, и он несколько раз пытался предложить Крэгу лучше заняться подводным плаванием на рифах. У Крэга неизменно был один ответ: “Скучно!”

По пути на восток по Лонг-Айлендской экспресс-автостраде Крэг позвонил отцу в контору, из которой тот торговал недвижимостью в новоджерсийских пригородах.

- В тот день он был абсолютно счастлив, - говорит Луис. Крэг рассказал отцу о погружениях, которые он наметил на следующие несколько месяцев, и они вспоминали о том, как Крэг приходил в гости в прошле выходные.

Сикола-старший непроизвольно улыбается, вспоминая тот последний телефонный звонок.

- Мы говорили, что нужно чаще встречаться, - сообщает он он.

КОГДА ДЖИН ПИТЕРСОН заметил Крэга, перетаскивавшего свое снаряжение к причалу “Искателя” в яхт-клубе “Стар-Айленд” в Монтауке, ему совершенно не понравилось то, что он увидел.

Крэг был все с тем же легким нейлоновым шнуром, который чуть было не погубил его месяцом раньше во время погружения на один из затонувших кораблей в холодной воде у берегов Новой Шотландии в Канаде.

Тогда Крэг слишком задержался на корабле и спешил подняться наверх. Он привязал нейлоновый шнур к кораблю и отправил наверх свой декомпрессионный буй. Однако шнур сразу же запутался, и Крэга пришлось освобождать напарнику, который просто перерезал шнур. Вообше легкие шнуры под водой плохо завязываются, всплывают, их слишком разматывает течение.

Я с ним на эту тему разговаривал. У него были проблемы и на других погружениях, - вспоминает Питерсон, владелец дайв-центра в Нью-Джерси, который организовал этот выход на "Искателе". - Я говорил, что он слишком спешит идти на трудные погружения. Всегда хочется верть, что люди извлекут урок.

Во время поездок на погружения Крэг расслаблялся - слишком расслаблялся, как считают некоторые его товарищи. Почему-то в отношении планов погружений он не был таким же требовательным, как в отношении своих строительных чертежей.

- Советы в этом виде спорта давать можно, - отмечает Питерсон, - но люди должны учиться сами.

На следующий день Крэг и Пол Уиттакер спустились по якорному тросу “Искателя” на “Андреа Дориа”. Спуск занял четыре минуты и привел их к тому месту, где якорь “Искателя” был привязан к отверстию на носу лайнера.

Много лет назад, в течение тех трех лет, когда “Дориа” бороздил Атлантику до роковой ночи в июле 1956 года, ее команда протягивала сквозь эту щель толстые канаты, которые потом укладывались вокруг огромных cleats, привинченных к палубе.

Аквалангисты оттолкнулись от борта и поплыли к дыре, получившей свое название в честь наследника сети универсальных магазинов и знаменитого искателя подводных приключений Питера Гимбела. В 1981 году группа водолазов под руководством Гимбела прорезала три из четырех стальных дверей левого борта, ведущих в вестибюль первого класса.

Когда корабль еще бороздил воды Атлантики, вестибюль был местом встречи пассажиров. Именно здесь стояла статуя генуэзского адмирала XVI века, в честь которого был назван лайнер. Вестибюль был украшен дубовыми панелями, которые поблескивали в лучах искусно упрятанных светильников. Это место было воплощением внутреннего убранства корабля - сочетания кубистского модернизма и римского классицизма.

Здесь же находилась сувенирная лавка, где пассажиры покупали четки слоновой кости и серебряные чайные ложки с ручной росписью, изображавшей сам лайнер, и начинались коридоры, ведущие в часовню и три столовых - первого, каютного и туристического классов. Сбоку был неприметный вход в Салетта-Пранцо-Бамбини, детскую столовую.

Сегодня же вестибюль больше похож на глубокую и угрюмую пещеру.

- Ощущуние такое, будто входишь в спортзал, где выключен свет, - говорит Уиттакер. - Свет далеко не проникает, и постоянно беспокоишься, как бы не застрять в узком месте, из которого не выбраться. Там очень просто заблудиться.

Если только на этот счет нет специального плана, аквалангисты обычно не доныривают до дна вестибюля, которое находится на глубине более 76 метров, поскольку такая глубина добавляла бы им немало минут к и без того небыстрому подъему.

Глубоководные технические аквалангисты гордятся своей настоящей наукой об упорядочивании подводного снаряжения и оборудования. На этом погружении у Уиттакера и Крэга было по пять баллонов. В двух огромных баллонах за спиной (так называеой баллонной спарке) была донная ”смесь”, то есть, тот газ, которым они дышали непосредственно во время обследования “Дориа”.

Уиттакер, совершавший свое первое погружение на знаменитый лайнер, дышал обычным воздухом, который содержит 21% кислорода и 79% азота.

Для того, чтобы избежать азотного наркоза, того затуманенного состояния ума, котороый приносит дыхание воздухом под высоким давлением, Крэг приготовил себе газовую смесь, состоящую из 17% кислорода, 35% гелия и 58% азота. Подобными смесями, известными под названием “тримикс” и до недавнего времени доступными только военным и профессиональным водолазам, в последнее время пользуется все больше и больше аквалагнгистов-любителей.

У тримикса есть как плюсы, так и минусы.

С одной стороны, он устраняет или уменьшает наркоз, а, с другой стороны, аквалангисты говорят, что иногда “чистая голова” создает ложное чувство безопасности, в силу чего некоторые переоценивают свои возможности и, например, забирются в затонувшие корабли слишком глубоко.

Так что иногда аквалангисты принимают неверные решения и с чистой головой.

ОПУСТИВШИСЬ в Гимбелову дыру, Крэг и Уиттакер нашли первый коридор, ведущий вовнутрь и осторожно повернули направо. Они слышали, что фарфор где-то там - чашки и тарелки с бордово-золотой вязью первого класса - самый желанный трофей с “Дориа”.

Крэг шел впереди.

- Мы проплыли внутри корабля немалое расстояние, - вспоминает Уиттакер, - и мне казалось, что проходка будет доброй и легкой - именно такое ощущение было у меня довольно долго. Мы плыли себе и плыли, но в какой-то момент я понял, что мы проскочили искомое место. Причем каким-то образом довольно далеко проскочили.

Они углубились в корабль метра на три больше, чем собирались. Уиттакер помахал Крэгу фонарем, и они подплыли поближе друг к другу.

Уиттакер жестами показал, что нужно заканчивать погружение и возвращаться. Крэг согласился, и они пошли на выход.

Направляя свое движение, аквалангисты осторожно работали своими черными ластами. Когда надо было остановиться, они аккуратно опирались руками в толстых перчатках о ржавеющие стенки, поднимая облака ржавчины и ила.

В лучах их фонарей струился рыжий дождь.

В две минуты шестого вечера 23 июня Пол Уиттакер поднялся по специальному трапу “Искателя” на борт.

Восемнадцать минут спустя вышел и Крэг.

Оба покрылись испариной - они были в теплых комбинезонах, на которые были одеты “сухие” гидрокостюмы из специальной ткани с водонепроницаемыми резиновыми манжетами на шее и руках. Как шерпы с тяжелой поклажей, они остановились у широкого стального стола на палубе, опираясь на который аквалангисты “Искателя” облачаются в свое снаряжение и снимают его.

Еще в процессе расстегивания и раздевания Крэг и Уиттакер заметили чашки и блюдца, рассыпанные перед ними.

В тот день никто даже близко не подошел к “улову” Гэри Джентайла, который сделал себе настоящую карьеру на книгах и лекциях о своих экспедициях на “Дориа”. Он и вел себя именно так, как подобает знаменитому водолазу, на чем сходятся все очевидцы, но никто не смеет поставить под сомненине его умение и его инстинкты. Гэри поднял фарфор в немалом количестве, причем фарфор этот был в отменном состоянии. Об этом на “Искателе” говорили все.

Самое неизгладимое впечатление “улов” произвел на Крэга.

Некоторые менее опытные аквалангисты могли смотреть только на две вещи: фарфор, поднятый Джентайлом, и планы палуб “Андреа Дориа”, вывешенные у двери в кают-компанию. Сначала на фарфор, потом на планы. На фарфор. На планы. Некоторые вполголоса обменивались мнениями.

Опытный аквалангист Барт Мэлоун почувствовал в других то, что он же позднее назвал жадностью. Ему показалось, что для всех будет только лучше, если Гэри спрячет свои трофеи.

Мэлоун и другие опытные аквалангисты, как правило, не любят само выражение “фарфоровая лихорадка”. Они говорят, что во всем этом присутствует излишний драматизм, как будто кто-то мрачным голосом произносит эту фразу в очередном эпизоде знаменитого телесериала “Морская охота”, который все они смотрели в детстве. Такие фразы произносились в момент, когда зловещая музыка нарастала - перед самым перерывом на рекламу.

Тем не менее, именно эта фраза постоянно слышна в их разговорах, поскольку именно она наилучшим образом характеризует то, что происходит, когда аквалангисты позволяют своему желанию заполучить сувениры затмить все мысли о безопасности.

На водолазном боте это всегда заметно. Лихорадка начинается как ропот голосов. Аквалангисты начинают вполголоса переговариваться друг с другом. Фарфор. Планы палуб.

По неписанному кодексу поведения подводной элиты ни один из самых опытных аквалангистов не должен никогда указывать другому на поведение, а Джентайл занимает в иерархии место несомненно выше Мэлоуна. Помимо того, что Гэри ныряет на “Дориа” с 1974 года, он еще как-то выиграл нашумевший судебный процесс у федерального правительства, когда оно пыталось запретить погружения на “Монитор”, знаменитый броненосец времен гражданской войны.

Однако и Мэлоун был водолазом не из последних, с немалым опытом погруженй за плечами, поэтому он все же решился побеседовать с Гэри.

- Гэри, убрал бы ты все это оттуда, - сказал Мэлоун.

Джентайл сидел в кают-компании и поглощал бутерброды.

- Ты народ просто доканываешь, - продолжал Мэлоун.

- Хорошо, хорошо, - ответил Джентайл, не спеша, однако, завершать свою трапезу.

Во время первого похода Сиколы на “Дорию” в 1997 году группа аквалангистов сфотографировалась на корме “Искателя” со своими трофеями. Слева от трапа стоит Кен Мейсон, сразу под ним - Крэг.

УТРОМ 24 июня нескольким аквалангистом показалось, что Крэг собирается на погружение так, будто спешить ему совершенно некуда.

Поэтому когда в 10:37 утра он спрыгнул с серой палубы “Искателя”, он был совершенно один.

Через несколько минут он спустился на глубину 55 метров на борт “Андреа Дориа”. На такой глубине окружающий свет был тусклым зеленовато-синим.

От якорного троса Крэк пошел к корме и вниз. Как и все аквалангисты, он плыл медленно, чтобы не расходовать понапрасну дыхательную смесь.

Вскоре он увидел белое сияние фонарей товарищей у Гимбеловой дыры. Это были Пол Уиттакер и Лин дель-Корио, с которыми он изначально собирался идти на погружение.

Уиттакер сделал рукой жест “окей”. Это был вопрос: “Все ли в порядке?”

Крэг ответил тем же жестом. Все хорошо.

Затем Уиттакер поднял большой палец. Погружение ему понравилось. Крэг в ответ оживленно кивнул.

- А потом он пошел в дыру, - говорит Уиттакер. - Вот и все. А мы поплыли к якорному тросу.

Было 10:45 утра.

Для Крэга Сиколы последующие 37 минут будут связаны с моментами полного замешательства, но сначала его ждала радость победы.

Аквалангисты знают, что Крэг ушел в Гимбелову дыру. Потом, как считают они, он направился в сторону кормы корабля по коридору, который вел через овальный вестибюль в столовую.

Столовая U-образной формы протянулась во всю ширину корабля, а поскольку лайнер сейчас лежит на боку, это значит, что нынешний “пол” от “потолка” отделяет не меньше 30 метров. Ножки столов торчат по бокам, как копья.

И для самых опытных технических аквалангистов проходка через столовую - крупное достижение. Таким же новичкам на “Дории”, как Крэг, это просто не рекомендуется делать.

- Я действительно считаю, что Крэг вышел далеко за рамки своего уровня опыта, - указывает Дэн Кроуэлл. - Когда я это говорю, меня разбирает такая досада - он как будто забыл все, чему его учили.

Однако Крэг прошел через столовую на кухню и здесь выкопал три фарфоровых предмета. Один из них вылинял до такой степени, что казался белым, как иссохшая кость, два других были покрыты ржавчиной и подводной грязью, но на них была отчетливо видна бордово-золотая кайма, указывавшая на принадлежность к Первому классу.

Крэг выкопал предметы из того места, где стены кухни пересекаются с задней стеной столовой. Он акуратно опустил их в свою сетку, пристегнутую к подвеске акваланга.

Когда “Дориа” бороздил океаны, в столовой у столов, крытых белыми скатертями, стояли розовые кресла. Мозаика от пола до потолка, изображавшая сцену охоты, была выполнена из 18 пород дерева.

Мозаика давно обвалилась, рухнув под давлением и изъеденная червями, и обнажила погнутую стальную переборку. Нынешняя нижняя половина зала завалена горами обломков и ила.

Видимость здесь, куда никогда не проникают лучи солнца, составляет всего несколько футов.

Аквалангисты пробираются вперед, сверяясь с показаниями на светящихся табло своих глубиномеров. Направление они выдерживают по глубине.

Можно только догадываться, что случилось с Крэгом Сиколой внутри корабля, но, судя по показанием его подводного компьютера, выйдя из кухни и пробираясь назад через столовую он опустился до 69 метров и оказался ниже коридора, ведущего в вестибюль и на выход.

Из “Дориа” Крэг все-таки как-то выбрался, но якорный трос “Искателя” не нашел. В таком случае аквалангисты прокладывают себе путь наверх самостоятельно. Крэг протянул руку назад и отстегнул катушку с тонким желтым шнуром, который он, судя по всему, приваязал к борту затонувшего лайнера. К другому концу шнура он прикрепил подъемный мешок и отправил его на поверхность в качестве буя.

В 11:12 утра команда “Искателя” увидела, как этот буй вырвался на тихую гладь поверхности океана.

Дэн Кроуэлл и Стив Гэтто поспешили к бую на надувном “Зодиаке”, но, выловив буй обнаружили, что на другом конце шнура ничего нет. На глубине около 46 метров трос был оборван, так что до борта “Дории” он дотянуться не мог. Конец казался перетертым.

Еще десять минут спустя Крэга внесло на поверхность лицом вниз.

Лицо его было синим и в пятнах, глаза налиты кровью. Он ни на что не реагировал и, казалось, не дышал. У него были классические симптомы “ломки”, кессоной болезни, ведь с глубины 60 метров он поднялся всего за 10 минут, тогда как для нормального подъема после такого погружения нужно не меньше часа.

Когда аквалангисты опускаются на глубину, азот, содержащийся в дыхательной смеси, растворяется и переходит из легких в кровь, а затем в ткани организма. Когда аквалангисты поднимаются, растворенный азот переходит назад в кровь и легкие и удаляется выдыханием. Этот процесс занимает время в соответствии со специальными декомпрессионными графиками в зависимости от конкретного погружения.

Если же аквалангисты всплывают быстро, то азот может образовывать газовые пузырьки, которые блокируют поток кислорода в крови. Удалить азот из тканей оказывается невозможно, и наступает так называемая “декомпрессионная болезнь”.

Изо рта Крэга шла пена. Джим Шульц и Джон Мойер разрезали его сухой костюм и через шесть минут после его обнаружения начали делать искусственное дыхание. Они шептали слова ободрения.

- Давай же Крэг, давай, - повторяли они, но Крэг не подавал признаков жизни.

Береговая охрана выслала вертолет из аэропорта, находившегося на расстоянии около 50 миль. В час дня товарищи Крэга погрузили его в корзину, спущенную с вертолета на палубу “Искателя”.

В 14:09 в Центральной больнице штата Массачуссетс в Бостоне было сделано официальное заключение о его смерти.

Первый поход “Искателя” на “Дориа” в 1998 году начинался на всеобщем подъеме, а теперь онемевшим аквалангистам оставалось только заняться разбором трагического погружения. Для них было чрезвычайно важно выяснить, что же именно произошло, чтобы извлечь урок и избежать повторения подобных ситуаций в будущем.

Складывалось впечатление, что Крэг в корабле заблудился, потом все-таки выбрался и попытался совершить аварийный подъем при помощи своего подъемного мешка. Однако шнур мешка, судя по всему, порвался. Может быть, он плохо его закрепил? Или же запутался и перерезал его сам? Ножа его так и не нашли.

Во всей этой суматохе кто-то переложил найденный Крэгом фарфор из сетки Крэга в ванну с водой. Крэг нашел большую тарелку, овальный поднос и стеклянную чашу. Все это было покрыто ржавчиной.

Кроуэлл подошел к ванне. “Куда, … его занесло?” - спросил он.

Он взял в руки тарелку.

- Знаю я, куда его занесло, - сказал он, оглянувшись на Джентайла, вспоминает Уиттакер.

- Ну да, - сказал Джентайл. - Это из кухни.

Все замолчали.

- Мы посмотрели друг на друга, - рассказывает Джим Шульц. - Стоило ли оно того? Зачем все это?

В ТОТ ДЕНЬ ПОСЛЕ ОБЕДА в следственном отделе станции Береговой охраны в Нью-Хэйвене, штат Коннектикут, раздался телефонный звонок.

Звонили из Провиденса.

Лейтенант Лайза Кэмпбелл, следователь из отряда Береговой охраны штата Под-Айленд, просила об одолжении.

Затонувший лайнер “Андреа Дориа” находится на ее территории, но “Искатель” возвращается в Монтаук. Не могут ли они направить кого-нибудь, чтобы встретить бот и опросить очевидцев?

Лейтенант Тим Диккерсон, 32-лений помощник начальника следственного отдела, откомондировал Эрика Аллена, мичмана из отделения Берегово охраны в Кораме.

В планы Диккерсона не входило ведение никакого следствия. Он был завален работой - печатал десятки докладов об утопленниках, отказах оборудования на море, судах, севших на мель и пошедших на дно. Он надеялся, что следствие по делу Крэга проведет Лайза Кэмпбелл.

- Мы думали, что это единичный случай, - вспоминает Диккерсон, - но тем летом все сложилось иначе.

КЭРИН МОСКАФО не мога уснуть.

Она поднялась в пять утра - всего через несколько часов после того, как рассталась с друзьями, которые собрались на Лонг-Бич-Айленде в первый же вечер после гибели Крэга.

Она вышла из квартиры и пошла через пляж к дому Крэга.

Идти было 18 кварталов. Солнце начинало разогревать горизонт, но песок под ногами оставался прохладным.

Они с Крэгом официально расстались прошлой осенью, но продолжали встречаться.

Кэрин чувствовала себя вдовой.

Когда-то Москафо и Крэг собирались вместе уйти на пенсию. Они вместе ныряли вокруг Барнегатского маяка неподалеку от дома, катались на лыжах в Скалистых горах и ездили вместе в Ки-Уэст, когда Крэг проходил сертификационный курс тримиксных погружений.

У Кэрин был свой ключ, она вошла в дом Крэга и прошла прямо в гостиную, где у Крэга на стене висел план палуб “Дории” в раме.

Она собиралась снять план со стены и разбить, швырнув на пол, но вместо этого положила его на стол.

Указательным пальцем она провела по последнему маршруту Крэга, по тем местам, о которых он ей рассказывал. Ее длинные белые волосы рассыпались по стеклу. Она представила себе, как о наконец нашел фарфор - он так много о нем рассказывал, и она была рада, что фарфор о н все-таки нашел, но одновременно ее разбирала злость.

- Крэг ждать не будет, - произнесла она вслух. - Нужен ему был этот фарфор. В нем всегда жил настоящий ребенок. Ему хотелось успеть все, поэтому-то я на него и злюсь, потому что это эгоизм - не думать о последствиях, о том, что будет после него.

- Он живым не вернулся. А фарфор здесь.

Она прошла в его спальню, подошла к стенному шкафу, тонкими пальцами провела по одежде Крэга, видневшейся в первых лучах утреннего солнца.

Она глубоко вдохнула и почувствовала его запах.

Пять дней спустя друзья и родственники, собравшиеся на похороны Крэга, вышли из церкви Св. Фомы в Серф-Сити, Нью-Джерси, и пошли к океану.

Они встали на песке в круг и положли на пляж серферскую доску Крэга. Кто-то на ней написал: “Мы тебя любим, Крэг”. Все держали в руках цветы, каждый говорил о Крэге несколько слов и бросал свой цветок на доску.

Около 30 друзей-серферов пошли на своих досках через волноломы в зеркальную гладь на расстоянии 150 метров от берега. Там они образовали круг и сели верхом на свои доски, взявшись за руки.

Кто-то вытолкнул в центр круга доску Крэга с грудой цветов на ней.

Все стали скандировать: “Крэг, мы тебя любим, Крэг, мы тебя любим”.

Луис Сикола, который хранит найденный Крэгом фарфор в потайном месте, вышел в море с товарищем на байдарке, в спасательном жилете и с цветочным ожерельем на шее. Они прошли сквозь прибой и остановились в центре круга. Серферы продолжали скандировать.

- Крэг, мы тебя любим, Крэг, мы тебя любим!

Скандирование получалось нестройным, все кричали вразнобой, но именно здесь, наверное, лучше всего поминать Крэга. В конце концов, он был серфером и именно здесь, за волноломом, часто поджидал волну перед тем, как обуздать ее.

- Крэг, мы тебя любим!

Кто-то перевернул Крэгову доску, и дно ее заблестело в лучах солнца, а цветы на минуту окрасили воду. Потом океан стал забирать их - цветок за цветком. </div></div></div>

Часть 3. <div class="bbc_spoiler">Spoiler

ЛИ СОМЕРС следил за электронными новостями подводного мира - аквалангисты обмениваются по интернету советами по части снаряжения, о местах, где лучше провести отпуск, и самыми разными слухами. Иногда на экране компьютера появлялись настоящие новости.

- "Андреа Дориа" забирает еще одного, - это сообщение появилось в интернет-конференции rec.scuba в конце июня прошлого года.

- Кто-нибудь знает подробности? - спросил кто-то другой.

На "Дориа" погиб аквалангист. Сомерс, океанограф из Мичиганского университета, немедленно позвонил своему другу Ричарду Русту.

Они были знакомы много лет - Ричард был владельцем единственного подводного центра в Анн-Арбор, а Сомерс по праву считается одним из старейшин подводного плавания в Мичигане. Незадолго до этого они организовали совместный семинар в клубе "Морские коньки" на заводе Форда в Дирборне.

Сомерс рассказал приятелю о том, что ему известно по поводу гибели Сиколы.

32-летний Крэг Сикола из Серф-Сити, Нью-Джерси, нырял на знаменитый затонувший лайнер с борта "Искателя", того самого водолазного бота, на который через неделю собирался Ричард. Руст повесил телефонную трубку и пересказал историю гибели Сиколы 31-летнему Скоттту Кэмпбеллу, мускулистому бывшему морскому пехотинцу, который помогал ему в подводном центре "Дайверс, инк.". Казалось, новость не произвела на Ричарда особого впечатления - хотя Ричарда не всегда было просто понять.

Он любил уединение и крайне редко приглашал в гости даже самых близких друзей. Он был человеком очень немногосоловным и мог часами молча возиться со своим подводным снаряжением. Ее он был серьезным и всегда появлялся на подводных выставках в костюме и галстуке, в отличие от своих коллег, которые всегда ходили в майках и джинсах. Хотя нельзя сказать, что он совершенно не умел расслабляться - у друзей остались фотографии, на которых он позирует на Фиджи в клоунском колпаке, им же самим и изготовленном из пальмовых листьев.

О гибели Крэга Сиколы особенно рассуждать не имело смысла - Ричард уже решил наконец-то посмотреть на "Дориа" и принести в качестве доказательства фарфор из первого класса. Он был полностью готов и даже специально приобрел себе по этому случаю новую маску с ярко-салатным ремешком.

Годом раньше ему пришлось отменить свой поход на затонувший лайнер из-за штормовой погоды. Капитан "Искателя" Дэн Кроуэлл прислал ему планы палуб корабля, и Ричард провел всю зиму за их изучением в своей квартире близ гигантского универстетского стадиона.

Энтузиазмом он делился с друзьями. После учебных занятий в управлении шерифа округа Уоштенау он задержался у бассейна с помощником шерифа Дэвидом Эглером.

- Вот нырну на "Дориа", - сказал он, - и можно будет считать жизнь завершенной. Разве не называли его "богом аквалангов" все вокруг? Разве он не чувствовал себя под водой в своей стихии? Разве не ему хватало одного баллона на гораздо большее время, чем кому бы то ни было?

Иногда аквалангисты просто погибают. Даже самые лучшие. - Мы не особо об этом говорили, - вспоминает Кэмпбелл. - С нами никогда ничего подобного не случалось.

КОГДА 30 ИЮНЯ Ричард приехал в Монтаук, летняя ночь развернула над ним бархатное небо, усеянное мерцающими звездами, но сводки погоды, шедшие к нему с факса "Искателя", говорили, что у далеких координатов "Дориа" бушуют штормы, и Ричард отменил свой поход, но это ничуть не смутило его. Он записался на рейс, выходящий неделю спустя и вернулся на машине в Мичиган.

Тем временем хорошая погода продержалось достаточно долго для того, чтобы в один из рейсов "Искателя" на "Дориа" записался 32-летний финансовый советник из Буклина Винс Наполиелло.

- Если взглянуть на типичное погружение с "Искателя", - говорит организатор выхода Билл Клири, - то вы увидите таких людей, как Билл Мойер, которому принадлежат права подъема предметов с "Дориа", и Джон Чэттертон, которому принадлежат права на "Каролину". Здесь же и Гари Джентайл, автор 20 книг о подводных погружениях.

- Неважно, сколько людей погибает, ныряя с "Искателя". Это все равно лучший бот на Северо-Востоке США.

5 июля Винс и Клири спустились на затонувший лайнер. Для того, чтобы добраться до искомого ими фарфора, требовалось 15 минут, а они решили провести на дне всего 17.

За две минуты они умудрились собрать 20 фарфоровых изделий и вскоре бурно радовались по этому поводу на палубе "Искателя".

До того момента Винс отказывался сказать, пойдет ли он нырять на "Дориа" еще раз тем летом, но первый поход оказался настолько удачным, что он записался еще на один выход с Клири 4 августа. Винс сказал, что на этом он поставит точку. Следующей весной он собирался жениться, и августовский поход на "Дориа" был задуман как последний.

НОЧЬЮ 6 ИЮЛЯ Ричард ехал на восток по Монтаукскому шоссе. В зубах его была сигара, только что купленная в Ист-Хэмптоне - ароматное угощение на последнем участке 14-часовой поездки из Мичигана до восточной оконечности Лонг-Айленда.

У Ричарда со Скоттом Кэмпбеллом была любимая шутка. Тот, кто был в отпуске, звонил тому, кто остался на работе, и рассказывал, как замечательно он проводит время. Шутка особенно удавалась в те дни, когда в мичигане была отвратительная погода.

- Я только что купил сигару и направляюсь к Монтауку, - Ричард разговаривал с Кэмпбеллом из машины по мобильному телефону.

Кэмпбелл слышал легкость в голосе Ричарда - тот в последнее время часто говорил своим близким, что хочет больше отдыхать и проводить больше времени вдали от своего преуспевающего подводного центра. Однако сначала - на "Дориа".

Кэмпбелл закончил разговор своим обычным деланно-наивным вопросом по поводу одного из принадлежавших Ричарду водолазных шлемов.

- Если ты не вернешься, я возьму твоего "марка пятого" себе? - пошутил Кэмпбелл.

- Конечно, возьми, - ответил Ричард.

ВОСЕМЬ ЧАСОВ СПУСТЯ, на рассвете 7 июля Кроуэлл замедлил ход своего бота неподалеку от "Дориа". Анткнны "Искателя" окутывал туман.

В этот ранний час солнце казалось белым диском в тумане. Бот раскачивало с бота на борт, но не сильно - волна не выше двух футов. Голые руки аквалангистов на борту блестели в липком морском воздухе.

В течение следующих нескольких дней на якоре у "Дориа" стояли два водолазных бота - иногда их здесь было по пять. Вторым ботом в тот день был "Ваху" из национального парка Кэптри.

Кроуэлл и владелец "Ваху" Стив Бьеленда соперничали друг с другом, но на данном этапе их отношения находились в стадии взаимного уважения. "Ваху" когда-то был главным ботом на "Дориа", а сейчас это место занимает "Искатель".

На борту "Искателя" Ричард раскладывал свои обычные прибамбасы, включая портативный компьютер, на котором он рассчитывал планы погружений в зависимости от глубин и используемых дыхательных газовых смесей. Такие компьютеры были у многих, но у Ричарда был еще и цветной принтер.

Остальным аквалангистам на "Исктаеле" Ричард показался человеком тихим, быть может, даже несколько издерганным. Он вне всякого сомнения сильно устал - 14 часов за рулем по дороге из Анн-Арбор плюс девять на борту 65-футового "Искателя". Несмотря на весь свой огромный опыт подводника, Ричард не любил ходить по морю на кораблях. Он страдал морской болезнью.

Кроуэлл немного понаблюдал за Ричардом и пришел к выводу, что с ним проблем не предвидится. Как говорят между собой аквалангисты, Ричард был "нестрашным".

- Когда мы говорим, что кто-то "страшный", это значит, что человек склонен принимать неверные решения или просто в целом разгильдяй. Ричард, несомненно, таким не был. За его плечами был 25-летний опыт подводных погружений. Он свою домашнюю работу делать не забывал.

В то утро Кроуэлл собрал аквалангистов на инструктаж по вопросам безопасности. Несмотря на то, что он инстинктивно чувствовал компетентность Ричарда, Кроуэлл настоятельно рекомендовал ему и остальным на первом погружении вовнутрь не ходить, сначала освоиться снаружи. Ему никто не возражал.

Кроуэлл рекомендовал им использовать первое погруение для ознакоительног проплыва по Прогулочной палубе.

Сорок два года назад основной особенностью Понте-Пасседжьята была застекленная прогулочная дорожка по всей окружности корабля, окна которой обычно открывали навстречу океанскому бризу. Сейчас от 300-футовой стеклянной ленты не осталось почти ничего, а рамы поросли миллионами морских ракушек.

Якорь "Искателя" был также закреплен на Прогулочной палубе, примерно на полпути от носа до кормы. В 10:27 утра Ричард плюхнулся в океан в компании с двумя другими новичками "Дориа". С ним были Джозеф Гэдди, специалист по компьютерным системам из Дейтона, Нью-Джерси, и Роберт Райан, полицейский из родного города Кроуэлла Брик, тоже в Нью-Джерси.

Гэдди вошел в воду в 10:29, Райан - в 10:30.

Через четыре минуты все трое были на затонувшем корабле и поплыли вдоль Прогулочной палубы. В какой-то момент Гэдди увидел под собой двустворчатую дверь. Он на секунду опустился вовнутрь, но сразу же вышел, так что по-настоящему вовнутрь никто не пошел. Гэдди не терял Ричарда из виду.

- Ричард не пытался пойти вовнутрь, - говорит Гэдди. - Когда я опустился в дверь, он за мной не пошел. Он был человеком сдержанным.

Райан соглашается. Он отметил плавные движения Ричарда под водой, его четко организованное снаряжение и спокойствие, которое он сохранял в любой ситуации.

После первого погружения Ричард возился со снаряжением, забивал баллоны и много слушал. Он стоял у кормы бота и смотрел в сторону Кроуэлла и Гэри Джентайла, которые чистили поднятый ими фарфор зубными щетками.

Ричард был ростом 178, вес 90 килограммов, с широкой грудью и мощными плечами, которые выпирали из-под темной "водолазки". Сощурив глаза, он сосредоточенно наблюдал за остальными аквалангистами.

На следующий день Ричард спрыгнул с борта "Искателя" в 7:59 утра. На сей раз он не собирался ограничится заплывом вокруг "Андреа Дориа".

Он нашел фарфор в кладовой, обнаруженной Джентайлом двумя неделями раньше во время того рейса, на котором погиб Крэг Сикола. Ричард взял одну чашку и три блюдца - на каждом была бордово-золотой поясок, указывающий на принадлежность посуды к Первому классу.

Потом он вышел наружу и попыл к Прогулочной палубе. Здесь он снова вошел вовнутрь корабля. Ричард часто оглядывался назад, запоминая основные приметы - на деле, он сам много лет учил аквалангистов методу "Постепенного проникновения".

Он заметил успокаивающий голубоватый свет, который сочился из окон палубы. Выходов отсюда было много.

Позднее, поднявшись по алюминиевому трапу на корму "Искателя", Ричард показал свой фарфор Дэну Кроуэллу.

- А я думал, что погружения здесь просто дьявольские, - сказал он. Потом он рассказал Кроуэллу о своем маршруте и сказал, что благодаря многочисленным окнам и проплывам Прогулочной палубы он чувствовал себя совершенно спокойно. "Заблудиться там трудно", - добавил он.

- Там - да, - ответил Кроуэлл.

Кроуэлл был удивлен. Он не ожидал, что Ричард так скоро пойдет на столь глубокое проникновение. Он все еще дергался из-за недавней гибели Крэга Сиколы. Тем не мене, он выслушал рассказ Ричарда о погружении и несколько успокоился.

- После Крэга, - говорит Кроуэлл, - я и представить себе не мог, что все повторится.

КОГДА РИЧАРДУ РУСТУ БЫЛО 12 лет, родители возили его на машине на экскурсию в Геттисберг. Там, на поле самой знаменитой битвы Гражданской войны Ричард провел много часов у могил погибших, фотографируя одну за другой.

- Даже не знаю, сколько пленки он отснял, - вспоминает 67-летняя мать Ричарда Роберта, - но на всех снимкх были только могильные камни.

Могильные камни привлекали Ричарда всю его жизнь. В своем завещании, составленном, когда ему было 29 лет, он поручил своим наследникам поставить "надгробие высотой не менее 24 (двадцати четырех) дюймов" в течение шести месяцев после его смерти.

На фотографии справа Руст кормит акулу на Багамах. Известный среди коллег под кличкой "бог аквалангов", он обладал многолетним опытом.

В случае невыполнения этих условий Руст лишал родителей наследства и завещал передать его Фонду за спасение китов.

Сейчас родители Руста улыбаются, вспоминая завещние. Их серьезный сын, который всю жизнь много работал - казалось, с самого детства, всегда отличался особым чувством юмора. Они этот юмор понимали и ценили.

В возрсте 12 лет Ричард стал самым юным игл-скаутом в своем округе. Еще он был чемпионом штата по стрельбе из лука, неизменно попадая в "яблочко" с 50 метров.

- Так он делал абсолютно все, - говорит Роберта.

- Если ему что-то нравилось, - вспоминает 66-летний Ричард Руст-старший, - то он выкладывался полностью.

В средней школе он не отличался особым рвением, но по вечерам работал на бензоколонке, чтобы купить себе любимый спортивный "камаро". 11 лет он работал в одном из гаражей в Анн-Арборе, который находился через дорогу от местного подводного центра. Поплавав в Канкуне с трубкой и маской в конце 70-х, Ричард стал клиентом этого центра, а в 1985-м купил его.

С того момента погружения с аквалангом стали жизнью Ричарда. Он исколесил весь штат вдоль и поперек, погружаясь на многочисленные затонувшие корабли на дне озера Гурон. В августе каждого года он выезжал с друзьями на север, в национальный парк Исл-Ройял на озере Верхнем на канадской границе.

- Летом его к нам и на ужин в выходные ни разу невозможно было затащить, - говорит Ричард-старший.

Время от времени имя Ричарда упоминалось в местных газетах - в основном тогда, когда он помогал полиции искать утопленников.

- Вполне можно сказать, что большинство аквалангистов в юго-восточном Мичигане, а может быть, и во всем Мичигане, либо учились у Ричарда, либо ныряли с ним, - говорит старший водолаз Управления шерифа Эгелер.

Даже со своей второй женой Синди Ричард познакомился под водой. Вместе они ныряли на Карибах, обследовали потопленный японский флот в лагуне атолла Трук и погружались, привязавшись страховочным фалом друг к другу, под лед Великих озер. Предложение Ричард сделал на Бали. Их брак продолжался всего четыре года и закончился разводом в 1996-м, но они продолжали общаться практически ежедневно.

- Ричард был мом лучшим другом, моим мужем и моим инструктором подводного плавания, - говорит Синди.

Родители особо не обсуждали с Ричардом его поход на "Андреа Дориа".

- Обычно он нам все рассказывал по возращении, чтобы мы не беспокоились, - говорит Роберта Руст.

- Я беспокоилась каждый раз, когда узнавала, что он нырял на затонувший корабль.

8 ИЮЛЯ АКВАЛАНГИСТ по имени Стив Берман поднялся на палубу "Искателя" в 14:38 и выразил свое удивление по поводу того, что не видел Ричарда на обратном пути с "Дориа".

Ричард и Берман спрыгнули в воду с интервалом всего 10 минут, а это означало, что они должны были видеть друг друга где-то во время своего часового подъема по якорному тросу "Искателя".

Рассчетное время погружения Ричарда составляло 80 минут, значит он должен был подняться на палубу около 14:20.

В 14:43 девушка и деловой партнер Кроуэлла Дженн Самулски поставила отметку "задержка" напротив фамилии Ричарда в журнале регистрации погружений.

Именно не ней лежала задача учета передвижений 16 аквалангистов. Время входа, время выхода, дыхательные газовые смеси, время погружения. За трехдневный поход она делала сотни записей. Команда "Искателя" связалась по радио с "Ваху". И на их якорном трос никто Ричарда не видел. Кроуэлл сохранял внешнее спокойствие, но внутри начинал вскипать. Еще один.

Опять звонки в Береговую охрану...

Опять расследования...

Опять в интернете "Искателя" будут называть "плавучим моргом" и "порочной лодкой смерти". "Хуже нет, чем подняться по этому трапу, а тебе говорят, что кто-то сыграл в ящик, - говорит Кроуэлл. - И без того хваает проблем со всеми разными людьми и разнообразными эго. Первая реакция такая, что хочется просто бежать на … .".

Кроуэлл поднялся на мостик и начал набрасывать план обеспечения безопасности поисков Ричарда на "Дориа".

Все остальные на борту "Искателя" стали высказывать догадки насчет того, где может находться Ричард. Берман сказал, что когда начинал подъем, то заметил ил, поднятый у Гимбеловой дыры. Может быть, именно там Ричард вошел вовнутрь?

Еще Ричард говорил, что хочет посмотреть на бассейны лайнера - излюбленное место тех, кто приходт на "Дориа" впервые.

Кроуэлл спросил, нет ли добровольцев. Вызвалось несколько человек, несмотря на то, что поиск лишит их возможности исследовать лайнер так, как они собирались и запланировали. Однако сейчас особого настроения нырять для удовольствия ни у кого и не было.

Из центра операций станции береговой охраны в Вудс-Хоул, штат Массачуссетс, запросили словесный портрет Ричарда Руста. Береговая охрана пердала полученную информацию всем судам, находящимся в море. В этом был свой мрачный смысл - возможно, Ричард всплыл, но его унесло в море.

К шести вечера над головами аквалангистов ревели моторы вертолета, поднятого по тревоге с Кейп-Код. Вертолет вел поиск с воздуха, облетая по специальной сетке обширный район вокруг затонувшего лайнера.

Первые две поисковые группы Кроуэлла вошли в воду около 18:30. В 19:15 Гэри Джентайл послал наверх белую страничку из подводного блокнота.

"Никаких признаков тела в бассейне и в Гимбеловой дыре. Никаких признаков нигде. Гэри." Три часа спустя, когда зазвонил телефон, Ричард Руст-старший сидел за своим компьютером дома, в Клинтоне, шат Мичиган.

Сначала он подумал, что его кто-то злобно разыгрывает, и расстроился. Потом понял, что на деле звонят из Береговой охраны. Он повесил трубку, пошел в спальню и разбудил жену. - Мы так и прождали всю ночь следующего звонка, - говорит он.

За несколько минут до восьми вечера вертолет Береговой охраны вернулся в Кейп-Код. В ту ночь на палубе "Искателя" царило траурное настроение, а Кроуэлл и другие опытные аквалангисты обсуждали планы поисков на следующий день.

В Мичигане полсе полуночи Скотт Кэмпбелл позвонил в квартиру Синди Руст в Ипсиланти, всего в нескольких милях от Анн-Арбор.

Синди стала преследовать навязчивая идея, что Ричарду холодно.

- Я представила себе, как он там, - вспоминает она. - Плывет по течению, совсем один."

На рассвете Береговая охрана выслала на поиск тот же самый вертолет. К 5:15 он уже продолжал свои полеты по поисковой сетке. Однако два часа спустя вертолет пришлоь отозвать на срочную спасательную операцию, и поиски Ричарда продолжали только с "Искателя".

В 9:37 Дэн Кроуэлл и канадский аквалангист Грег Моссфелдт вошли в воду и направились на кухню Вестибюльной палубы корабля, по лестницам и столовым.

В 10:31 Кроуэлл послал вверх страницу из блокнота: "Не нашли".

Другие прочесывали место вокруг грузовых кранов, все еще торчащих на носу, и огромное поле обломков вокруг затонувшего лайнера. Обломки дымовой трубы "Дориа" торчали из дна, как могильные камни. Красно-зеленые краски пароходства "Италия" давно исчезли.

В то утро в поисках принимали участие 15 человек. Они не нашли ничего, кроме фонаря-мигалки, пристегнутого Ричардом у якоря "Искателя"перед тем, как заплыть вовнутрь.

В 12:15 под воду пошли Джон Мойер и Гари Дженайл. Они направились на Прогулочную палубу, где, по словам самого Ричарда, заблудиться невозможно.

В субкультуре аквалангистов "Дориа" Мойер и Джентайл - настоящие легенды. Дженайл впервые погрузился на лайнер еще 25 лет назад. Его щедро иллюстрированная книга "Андреа Дориа: Погружение в эпоху" всегда хранится в рубке "Искателя".

За плечами Мойера - 16 лет погружений на "Дориа". В 1985 году он возглавил одну из экспедиций и нашел вспомогательную рынду. Он же поднял самые тяжелые произведения искусства - серию 300-килограммовых керамических фризов работы Гидо Гамбоне.

Мойеру 46 лет. Женат, детей нет, живет в Вайнленде, Нью-Джерси, где у родителей ферма, а у родителей жены - аптека. Он может себе позволить проводить лето за летом, неспешно изучая "Дориа". Сейчас они с Джентайлом отплыли далеко от якорного троса "Искателя" и вошли вовнутрь у Бального зала Каютного класса.

Наверху Самулски в нескольких строчках охарактеризовала воцарившуюся над океаном прекрасную погоду: "Ясно, солнечно, ветер норт-вест, 5-10 узлов. Видмость неограниченная." Джентайл заметил тело Ричарда, застрявшее между двумя столами на глубине 210 футов. </div></div></div>

Часть 4. <div class="bbc_spoiler">Spoiler

ПАРЕНЬ БЫЛ ЖИВ, хотя живым быть не имел права. Дэн Кроуэлл проглотил свою злость и стал набрасывать план спасательной операции, а Джек Мулиетт продолжал плескаться на воде на расстоянии всего нескольких метров от него.

- Помогите, - кричал Мулиетт, - мне нужен воздух!

Капитан "Искателя" Кроуэлл вернулся на "Андреа Дориа" с группой аквалангистов из Цинциннати.

После гибели Ричарда Руста прошло две недели.

После смерти Крэга Сиколы прошел месяц.

На глубине у затонувшего лайнера у Мулиетта отказал регулятор, и он в считанные минуты вылетел на поверхность, чудом не порвав легкие резкой сменой давления. Обычно на постепенный подъем с глубины 200 футов аквалангисту требуется целый час.

Кроуэлл отправил в воду двух аквалангистов со свежими баллонами для Муллиетта. На своем компьютере, установленном на мостике "Искателя", Кроуэл рассчитал, что для компенсации чрезвычайно опасного быстрого подъема Мулиетту придется оставаться в воде около пяти часов. Потом он нашел на "Искателе" укромное место, сел и заплакал. Дэна Кроуэлла, ослабевшего от усталости и досады, наконец-то разобрало.

- Что, черт бы их побрал, только думают своей головой эти парни? - подумал он. Этот был номером третьим, мы его тянули-тянули, а теперь, похоже, он сделал что-то уж совсем глупое.

В тот день Кроуэлл долго не плакал. Он решил высказать Мулиетту всю степень своего отвращения. Как это Мулиет решил, что он готов нырять на "Дориа" с пересохшим и растрескавшимся старым регулятором, с баллоном, новое уплотнение в котором просто сгнило? И как он умудрился не выбросить свою сетку, набитую фарфором с "Дориа", даже когда в панике вылетал на поверхность? Кроуэлла просто несло.

Мулиетт молча слушал, раздумывая над тем, откуда у Кроуэлла такая злость.

- Он потерял двух аквалангистов, - думал Мулиетт, - но если бы они не потеряли голову, как я, то может быть остались бы в живых.

ВОСЕМЬ ВЕЧЕРА 3 августа Винс Наполиелло заговорщикими жестами созвал всех к ящику от инструмента, стоявшему на палубе.

Внутри у него была "пушка-картошка", которую он смастерил из куска пластиковой трубы. У нее был электрический выключатель, а запаливали ее аэрозольным лаком для волос. Были у Винса и боеприпасы - три мешка картошки. Вооружившись таким образом, с хохотом согласились все, они устроят атаку на "Морской трактир", конкурирующий бот, который был должен прибыть на "Дориа" на следующий день.

- Винс вне всякого сомнения был у нас главным клоуном, - говорит аквалангист Эмметт Макдауэлл.

По традции веселые беседы перемежались цитатами из гангстерского фильма "Лицо со шрамом".

- Сначала у тебя деньги, потом власть, а потом - женщина, - повторяли все. Кто-нибудь доставал кубинские сигары, и все пародировали абсурдно-театральный гаванский акцент Эла Пачино.

"Искатель" вышел из озера Монтаук в открытое море примерно в 22:30. Винс схватил свой сотовый телефон и набрал номер невесты, Марисы Дженгаро, учительницы, которая работала на Манхэттене и жилы в одной из мнгогэтажек в Джерси-Сити.

- Береги себя, - сказал ей Винс. - Не езди по ночам на электричке и не гуляй слишком поздно с собакой.

В этом весь Винс. Сам рыскает по перевернутым затонувшим кораблям на глубине 200 футов, а Марисе советует не гулять поздно с собакой. С другой стороны, когда она пыталась подвести глаза за рулем автомобиля, он всегда заставлял ее остановиться.

- Это ты береги себя, - ответила Мариса. - Люблю тебя.

- И я люблю тебя, - сказал Винс. - Связь уходит. В четверг увидимся!

Для Винса и всех остальных "Искатель" и трехдневная экспедиция на "Дориа" были поводом на несколько дней отдохнуть от всех забот. Винс работал на Уолл-стрит, Билл Клири был юристом, Деним Мерфи и Эмметт Макдайэлл служили в полиции. Укомплектованная солеными закусками и видеофильмами на морские темы ("Дас боот", "Глубина"), просторная кают-компания "Искателя" служила своего рода мужским клубом, где можно было повозиться со снаряжением и посмеяться друг над другом.

У всех даже были клички - как в средней школе. Винс, который иногда расхаживал по палубе в яхтенных туфлях и фланелевых брюках, был легкой мишенью. Его называли "яппи".

Жизнь баловала Винса. Всю неделю он ходил в свою фирму на Уолл-стрит в костюмах от Брукс Бразерс и запонках в виде якорей. Когда он посылал Марисе цветы, он всегда выбирал алые розы.

ЛЕГКИЙ БРИЗ с юго-востока освежал аквалагистов, которые начинали одевать свои черные гидрокостюмы. На расстоянии 60 метров от них на волнах подпрыгивал "Морской трактир", на палубе которого толпились аквалангисты, прибывшие во главе с Ником Карузо, директором учебных программ подводного центра "Морские жители" в Хиллсдейле, Нью-Джерси.

Карузо и Дэн Кроуэлл недолюбливали друг друга. Несколько лет назад у них вышел спор из-за денег. Кроуэлл откровенно высмеивал способности Карузо по части подводных погружений - в 1992 году у Карузо погиб на "Дориа" напарник. Карузо в свою очередь считал, что причиной гибели аквалангистов на "Искателе" - непомерные эго завсегдатаев.

После обеда в тот день на борту "Искателя" Винс сидел на корточках на носу и звонил по сотовому к себе на работу - на фирму Легг Мейсон на Манхэттене. Он нервничал, поскольку на рынке ценных бумаг начинался спад на 300 пунктов. Винс всегда советовал своим клиентам скупать быстрорастущие акции, которые всега подвержены разнообарзным скачкам и связаны с высоким риском. Спад на рынках не сулил ничего доброго.

Сейчас Винс разыскивал одного из своих клиентов, у которого из-за падения рынка не хватало денег на покупку акций. Дело было срочное.

После трех часов дня Винс наконец отключил телефон и пошел в рубку "Искателя" у кормы, где аквалангисты уже застегивали свое снаряжение. Клири говорит, что Винс показался ему несколько рассеянным, но остальные считают, что он был в полном порядке.

Винс, рост 180, вес 81 кг, водрузил на себя примерно 90 килограммов снаряжения включая пять стальных баллонов с дыхательными газами. В двух основных баллонах на спине, подвешенных на стальной спинке, напоминающей рюкзак альпиниста, была смесь кислорода (17%), гелия (30%) и азота (53%).

Сверху баллоны соединялись короткой стальной трубкой. Черная рукоятка изолирующего вентиля регулировала переток газа между двумя баллонами. Обычно изолятор у аквалангистов открыт для того, чтобы при дыхании под водой газовая смесь расходовалась равномерно из обоих баллонов. В то же время, в случае отказа одного из регуляторов сохраняется возможность перекрыть изолятор и дышать газом из оставшегося баллона.

Кроме того Винс повесил по бокам два небольших желтых баллона, из которых он будет дышать во время своего 65-минутного подъема на "Искателя". В баллоне для самых глубоких декомпрессионных остановок был газ, содержащий 36% кислорода, а для дыхания ближе к поверхности Винс взял 80-процентную смесь.

Вдыхание 80-процентной кислородной смеси на глубине ниже 10 метров может вызвать конвульсию, поскольку под давлением кислород становится токсичным.

Поскольку для аквалангистов на "Дориа" очень важно дышать правильной смесью для каждой глубины, особую важность имеет и четкая разметка баллонов. На каждом из них аквалангисты пишут процент кислорода в смеси и максимально допустимую глубину, на которой можно дышать из этого баллона. В тот день Винс разметил баллоны неудачно. На него это было не похоже, и на это обратили внимание несколько человек.

Аквалангист Майк Уэгнер предупредил Винса, что на левом декомпрессионном баллоне у него написано 80%, а на правом - 81,3%.

Винс заверил его, что на деле в баллоне с надписью 81,3 у него 36-процентная смесь и объяснил путаницу тем, что использовал этот баллон для 80-процентной смеси на утреннем погружении, а после обеда разбавил остаток до 36%.

Винси и Денис Мерфи спрыгнули с борта "Искателя" одновременно, в 15:40.

Джон Мойер и Кроуэлл пошли 10 минут спустя. У Кроуэлла была с собой видеокамера.

Винс и Мерфи опустились на бот "Дориа" как раз в тот момент, когда Билл Клири подплыл к якорному тросу и собирался начинать подъем.

Этих троих друзей объединяли легкость и ирония, с которой они относились к подводным опасностям, так что собравшись вместе у якорного троса они застыли в трагических позах и уставились друг на друга. Молчание нарушил Мерфи.

- У Вас все в порядке? - спросил он Клири тоненьким, деланно напуганным голоском.

Клири расхохотался, за ним и Винс.

- Ага, - сказал Клири. - Я в порядке.

Винс и Мерфи поплыли к отверстию в борту лайнера размером с гаражную дверь, известную под названием "Гимбелова дыра", поскольку именно подводный фотограф и охотник за сокровищами Питер Гимбел прорезал ее автогеном еще в 1981 году. Внутри они добрались до лестницы и поплыли в сторону правого борта, то есть, вниз.

Они подплыли к приоткрытой кладовой, которая показалась им ромбовидным отверстием с рваными краями. Внутри лежали трехметровые грабли из нержавейки, когда-то изготовленные одним из аквалангистов.

Аквалангисты принялись за дело, и вокруг них завихрились облака микроскопичского планктона. Мерфи, штангист ростом 185 см, тащил тускло поблескиваюие грабли по толстому слою ила, под которым вдруг что-то сверкнуло белым. Фарфор.

Мерфи ухватил большое блюдо, сунул его в свою сетку и посмотрел на часы. Время на дне - 12 минут. До конца запланированного 20-минутного погружения оставалось восемь минут.

Внезапно Винс протянул руку к лицу Мерфи и вырвал регулятор у него изо рта. Между ними взорвался столб пузырей.

Мерфи схватил свой запасной регулятор, висевший а резинке у него на шее и вставил себе в рот. Потом он повернулся к Винсу.

Как ковбой на родео, ухватывающий сбрую покрепче, Мерфи зажал плечевой ремень подвески Винса в руке. Их лица находились на расстоянии 15 сантиметров друг от друга.

Винс стал показывать куда-то за спину Мерфи. Мерфи ничего не понимал. Он провел по шее режуим жестом. "У тебя воздуха нет?" - прокричал он сквозь регулятор.

Винс не отвечал.

- У тебя воздуха нет? - прокричал Мерфи. - Воздуха нет?

Винс энергично помотал головой.

- Нет! Нет! - прокричал он, - Нет, нет, нет, нет!

Глаза Синса были странно спокойными. Он опять показал пальцем за спину Мерфи. Мерфи забеспокоился - нет ли у него самого утечки воздуха.

Оставалось только одно. Мерфи крикнул еще раз:

- Пошли отсюда на …..!

Винс поплыл впереди, и всего через минут они были снаружи. Винс перестроился назад, но почему-то поплыл не в ту сторону.

Якорный трос "Искателя" был в противоположном направлении, на носу "Дориа".

Может быть, Винс поплыл к якорному тросу "Морского трактира", который был ближе к корме? Но нет, он прошел на расстоянии всего полуметра от него, но продолжал плыть, не сбавляя темпа.

Мерфи остановился, приподнялся по якорному тросу Морского трактира", потом опустился на корпус лайнера.

Мери был озадачен, но не слишком обеспокоен. Может быть, Винс пытается найти якорный трос "Искателя"? Подниматься по тросу чужого бота наверху считается признаком крайне дурного тона. Появились Джон Мойер и Дэн Кроуэлл.

Мойер жестом спросил Мерфи: "Ты в порядке?"

Мерфи ответил тем же жестом "окей", прекрасно понимая, что ему пора подниматься.

В 16:03 Кроуэлл навел видеокамеру на Винса, который медленно удалялся в сторону кормы "Андреа Дориа".

Его руки как-то странно болтались под ним перпендикулярно телу. Периодически он ими подергивал, как будто пытаясь согреться. Ластами он двигал еле заметно - буквально на несколько дюймов вверх-вниз.

Таким махом как в замедленной съемке глубоководные аквалангисты пользуются для того, чтобы экономить свои драгоценные дыхательные газы.

Оба декомпрессионных баллона висели на месте по бокам, регуляторы были на них аккуратно уложены. Складывалось впечатление, что Винс ими пока не пользовался.

Над винсом периодически поднимались пузыри - он явно дышал.

Мерф начинал дергаться. Он не мог понять, собирается ли Винс возвращаться. Он посмотрел на светящийся циферблат своего подводного компьютера, чтобы узнать, сколько времени он находится под водой.

Восемнадцать минут.

У Мерфи оставалось всего две минуты на то, чтобы подняться до первой декомпрессионной остановки на тридцать метров выше. Винс продолжал плыть вдоль корпуса лайнера, и Мерфи никак не мог понять, что все-таки происходит.

- Винс знает это место, - подумал он. Он здесь не в первый раз. Я на якорном тросе. Трос не тот, но мне пора убираться.

Когда лучи солнца проникают на глубину 200 футов, они окрашивают холодную воду в темный сине-зеленый цвет. В хороший день видимость на "Андреа Дориа" может достигать 50 футов. Винс продолжал плыть, и его силуэт стал поглощать океан. Мерфи казалось, что океан закрашивает его все новыми слоями зеленой краски.

И вот он скрылся из виду.

В 16:08 Ник Карузо вышел из тени кают-компании "Морского трактира", прищурился на еще яркое солнце и на расстоянии около 50 футов заметил в воде аквалангиста.

Ему показалось, что аквалангист плавает на боку - быть может, он поправляет снаряжение. Солнце бросало на воду яркие блики.

Нет, понял Карузо, аквалангист неподвижен и свисает лицом вниз.

Карузо крикнул Тому Суровецу, чтобы тот оказал помощь. Суровец прыгнул в воду.

- Все ко мне, - закричал Карузо.

Аквалангисты бросились на помощь и подняли пострадавшего на палубу. Сантьяго Гарсия разорвал шейный манжет гидрокостюма, другие расстегнули молнию, кто-то разрезал ножницами ручные манжеты. Карузо и Суровец немедленно начали делать искусственное дыхание и массаж сердца. Суровец, полицейский из Юнион-Сити, Нью-Джерси, который много лет был членом команды "Искателя", узнал в пострадавшем Винса Наполиелло.

- Эй, Ник, у него два баллона 80-процентной смеси, - крикнул кто-то.

- Бедняга, посмотри, что он сделал, - сказал кто-то другой.

- Погиб от кислородного отравления, - решил Карузо.

Он продолжал делать искусственное дыхание, но веки Винса пошевелились только раз. Когда с "Морского трактира" раздались крики, аквалангст Питер Уоллебен отдыхал на "Искателе" в своей каюте внизу. Он бросился наверх в капитанскую рубку "Искателя" и застал там Дженн Самулски.

- Это наш или их? - сросил Уоллебен.

На "Морском трактире" Карузо попросил Джоанну Суровец, жену Тома и опытную аквалангистку, проверить снаряжение Винса. Она заметила неряшливые наклейки на декомпрессионных баллонах, принесла портативный газоанализатор и обнаружила, что в одном из них находится 36-процентный нитрокс, а в другом - 80-процентный.

Баллоны были забиты правильно, перепутаны были только наклейки.

В то же время, 80-процентный баллон был наполнен только наполовину. Это наводило на мысль о двух вариантах: Винс начал дышать из этого баллона на слишком большой глубине и стал жертвой конвульсии от кислородного отравления - либо этот баллон изначально не был заполнен до конца, что делали многие.

Джоанна Суровец крутнула вентиль изолятора на соединителе двух основных баллонов Винса и обнаружила, что во время погружения он был перекрыт. Это означало, что примерно на середине погружения у него прекратилась подача газа из регулятора, и он должен был протянуть руку за спину и открыть изолятор. По какой-то причине он этого не сделал.

ХОТЯ ПОЗДНЕЕ Кроуэлл выражал свое недовольство тем, что к снаряжению Винса притрагивались до прибытия следователей, команда "Морского трактира" отреагировала на происходящее точно так же, как поступило бы большинство опытных аквалангистов, которые много лет изучают теорию и спорят о правильных и неправильных методах разметки баллонов и укладки снаряжения. Они продумывают всевозможные аварийные ситуации и методы их преодоления.

- Всем же очень любопытно, - говорит Гарсия. - Не забывайте, на его месте мог быть и я. Всегда хочется знать, в каком месте он допустил ошибку.

В 16:46 аквалангисты продолжал и массаж сердца и искусственное дыхание, а Билл Клири всплыл после 65-минутной декомпрессии.

Клири был взволнован и напуган. Что-то было не так. Четырнадцатью минутами раньше в воду входил аквалангист с "Искателя", который пересчитывал всех, кто декомпрессировался на якорном тросе. Клири даже нарушил правило и сходил вниз еще раз, чтобы посмотреть, нет ли там Винса или Дениса. - Я висел в стороне от якорного троса, чтобы не мешали пузыри тех, кто был ниже, - говорит Клири.

- И у меня было такое чувство, что я заглядываю в могилу.

Он поднялся на поверхность и увидел людей, делавших кому-то массаж сердца и искусственное дыхание на корме "Морского трактира". Он сорвал маску и регулятор и поплыл в их сторону.

- Билл, поднимайся на бот, - крикнул ему кто-то из аквалангистов, махнув рукой в сторону "Искателя".

- Где он? - крикнул в ответ Клири.

- Билл, да поднимайся ты на бот, - крикнули ему с "Искателя", и Клири стал возвращаться.

Одиннадать минут спустя у "Морского трактира" всплыл Денис Мерфи и поплыл в сторону "Искателя". Клири рассказал ему о происшедшем. Вскоре на борт поднялся Эммет Макдауэлл, полицейский и фельдшер скорой помощи.

Кроуэлл крикнул Макдауэллу: "Эммет, если хочешь помочь, плыви к ним!"

Макдауэлл схватил свою сумку с медицинскими принадлежностями и спустился в надувной "Зодиак".

Клири хотел присоединиться.

- Вылезай сейчас же, - закричал на него Кроуэлл.

На борту "Морского трактира" Винсу продолжали делать искусственное дыхание, хотя ситуация начинала казаться безнадежной. На море процедуры спасения положено продолжать до прибытия Береговой охраны.

В 17:25 над "Морским трактиром" повис вертолет береговой охраны. Двадцать минут спустя он вылетел в Кейп-Код с телом Винса Наполиелло на борту.

Макдауэлл вернулся на "Искатель" и подошел к Клири.

- Его больше нет, - сказал он.

Они обнялись.

- Он приходил в сознание? - спросил Клири.

- Нет, - сказал Макдауэлл. - Никаких признаков жизни.

Кроуэлл стал готовить "Искатель" к возвращению в Монтаук.

На "Морском трактире" нырять не хотелось никому, но было принято решение оставаться на "Дориа", что и было сделано.

- Мы оставались там три дня, - говорит Ник Карузо. - Ведь люди за это заплатили.

КТО-ТО ПРИНЕС ИЗ ТРЮМА *** "Корона", и Билл Клири взял две бутылки. "Искатель" разворачивался на запад, начиная свое долгое плавание назад, на Лонг-Айленд.

Билл сковырнул золотистую крышку с одной из бутылок и вылил *** в воду, несущуюся вдоль борта. - Это тебе, Винс, - сказал он.

Клири, Макдауэлл и Кроуэлл прикурили сигары "Артуро Фуэнтес" и пристроились у стального стола для снаряжения, где всего несколько часов назад они болтали о своих находках, поднятых с "Дориа" с глубины 200 футов.

Вечер был ясным, теплым и тихим. Темнеющее небо поблескивало звездами, как осколками разбитого фарфора.

Кроуэлл переживал один из редких для него моментов внутренних сомнений. Он не был уверен в том, что хочет продолжать быть капитаном "Искателя".

- Эта …. работа, - думал он. - Смогу ли я выносить все это напряжение дальше? Не знаю. Просто не знаю...

Аквалангисты молча курили в темноте, потягивая "Корону" из бутылок, а "Искатель" нес их сквозь темную ночь к Монтауку.

- Неужели еще один? - подумал про себя лейтенант Береговой охраны Тим Диккерсон 4 августа, в день гибели Винса Наполиелло.

Диккерсон был уже поглощен рсследованием причин гибели Крэга Сиколы 24 июня и Ричарда Руста 8 июля.

У него уже были определенные идеи по поводу обоих случаев. Вскрытие в Бостоне показало, что Крэг погиб от утопления и массивного поражения легких, которое, по мнению Диккерсона, произошло, когда трос декомпрессионного буя Крэга порвался и выбросил его на поверхность с огромной скоростью. Последние моменты жизни Ричарда Руста Диккерсон восстановить так и не смог. Его декомпрессионный компьютер оставался в воде настолько долго, что подробная информация о глубине в течение первого часа погружения, которая позволила бы вычислить его маршрут по затонувшему кораблю, просто стерлась.

С дыхательными смесями все было в порядке. Снаряжение работало. ***ов в организме не обнаружено. Все указывало на то, что по какой-то неизвестной причине Ричард потерял сознание и выдышал весь воздух. После вскрытия в медицинском управлении округа Саффолк причиной его смерти было записано "утопление". Однако причина смерти Винса Нальполиелло оставалась совершенно непонятной.

Не внесло ясности и поступившее осенью сообщение после вскрытия в Массачуссетсе, что кислородное отравление и закупорка артерий в значительной мере повышали вероятность гибели в результате утопления.

Патологоанатом сообщил Диккерсону, что указал кислородное отравление в качестве одного из факторов после того, как ознакомился с отчетом о снаряжении, запрошенном у двух полицейских из Уэллсли, Массачуссетс, которые сами имели немалый опыт погружений на "Дориа".

Однако в одном из более поздних интервью сержант Роберт Йигл сообщил, что он и заместитель начальника управления Терренс Каннингхэм никак не могут знать, дышал ли Винс из одного из своих декомпрессионных баллонов.

- Если место преступления находится под водой, то улики найти практически невозможно, - указывает Йигл. - Никто ведь не видел, как он дышал не из того регулятора. Кроуэлл считает, что у Винса отказало сердце. Он высказывает предположение, что Винс мог потерять сознание от смертельного переизбытка углекислого газа в результате закупорки артерий. Переизбыток углекислого газа может так же приводить к утрате понимания происходящего - может быть, именно поэтому Винс выхватил регулятор изо рта Мерфи.

Именно эти соображения позволили Кроуэллу объяснить гибель Винса медицинскими причинами и возражать против высказывания о том, что "нырялка для взрослых" по сути своей небезопасна. Кроуэлл признает, что он не может знать наверняка, как погибли все трое, но это не помешало ему излагать свои теории на нескольких крупных выставках аквалангистского снаряжения на Северо-востоке в этом году.

В конечном итоге Диккерсон стал склоняться в пользу теории Кроуэлла по поводу причин гибели Винса Наполиелло, но семья Винса не может забыть двусмысленность событий, происходивших в тот день под водой на "Андреа Дориа".

- Винс мог погибнуть по тысяче причин, - говорит брат Винса доктор Дэвид Наполиелло, хирург скорой помощи: "Ошибка совсем не обязательна. Просто никто не знает, что произошло". Ник Крузо, правда, считает, что ему все понятно - у них с Кроуэллом даже произошла публичная перепалка по этому поводу.

27 марта Карузо сидел в проходе переполненного зала семинаров во время выставки "Под волнами моря" в Сикокасе, Нью-Джерси, и слушал доклад Кроуэлла на тему "Андреа Дориа" - "анализ несчастных случаев". Кроуэлл, который обычно ходит в голубых джинсах и майке, на сей раз был в пиджаке, рубашке и галстуке. Карузо спросил Кроуэлла, почему он допустил Винса к погружению с неправильно маркированными баллонами.

- Послушайте, если мы замечаем что-нибудь непонятное или странное, то просим человека не ходить в воду до тех пор, пока мы не проанализируем газ, - ответил Кроуэлл. Он добавил, что в этом году он планирует напечатать четких этикеток, которые будут розданы аквалангистам на его боте, чтобы внести окончательную ясность в этот вопрос.

Спор по поводу причины гибели Винса продолжался - впрочем, безрезультатно, - но когда Карузо намекнул, что аквалангисты с "Искателя" не заботятся друг о друге, Кроуэлл оскорбился.

- Я им не вожак, понятно? - сказал он Карузо. - В мои обязанности не входит с ними возиться как с детьми.

УСЛЫШАВ о гибели Винса, Мариса Дженгаро позвонила в "Легг Мейсон" и переписала на свой магнитофон его жизнерадостное сообщение на автооответчике.

- Привет, я или на другом телефоне, или меня нет. Оставьте сообщение и я вам перезвоню, как только смогу. - Иногда Мариса засыпает, приложив магнитофон к уху.

- Привет, я или на другом телефоне, или меня нет. Оставьте сообщение и я вам перезвоню, как только смогу, - она мучительно преживает из-за мелочей, не имеющих никакого смысла. Впервые за всю историю их знакомства перед его последним походом на "Андреа Дориа" она не испекла Винсу шоколадного печенья на дорогу.

- Ты не испекла мне печенья, - сказал ей Винс накануне утром.

- Нет, я же говорила тебе, что мне было некогда, - ответила она.

Он широко улыбнулся. Такой же готовой улыбкой он сопровождал свои рассказы о смешных происшествиях на вечеринках в "Легг Мейсон" в барах на Уолл-стрит после работы.

- Что ж, если не вернусь, то буду знать, из-за чего, - конечно, это была просто шутка, и подруги советуют Марисе забыть об этом.

Забыть она не может. Винса нет, а у них была настоящая любовь, как в любимых ими обоими песнях Питера Гэбриела, и все это видели. Они собирались пожениться в римско-католическом соборе Священного сердца, завести симпатичных итало-американских детей и кататься с ними на маленьком катере, который Винс назвал "Шампань". А что теперь? Мариса не знает, как жить дальше.

Она часто одевает пиджак Винса. Четвертого числа каждого месяца ей труднее всего. Винс погиб 4 августа, а 5 января ему бы исполнилось 33 года.

На следующий день она сменила квартиру - Винс оставил в ней много своих вещей, хотя у него и была отдельная квартира в Бруклине.

- Мне просто надо было оттуда убраться, - говорит она.

Она не может забыть тот вечер, когда Винс сделал ей предложение - 13 февраля 1998 года. Она пришла домой и обнаружила букет роз, плюшевого мишку и записку от него. "Одень свое лучшее платье", - говорилось в записке. За ней пришла машина и отвезла ее на Манхэттен, где за ужином он и предложил пожениться.

Так Винс делал все.

24 апреля, когда они с Винсом должны были жениться в Роузленде, Нью-Джерси, Мариса попыталась не нарушать свой привычный график.

В 7 утра она проснулась и пошла гулять с собакой. Ей позвонил отец и коллега из Парксайдской школы.

- Красивый был день для свадьбы, - вспоминает она тот теплый весенний день. Она пошла в спортзал, убрала в доме в Эссекс-Феллс, Нью-Джерси, где она живет сейчас и сходила в магазин за продуктами. - ингода все впорядке, иногда то вверх, то вниз, - говорит она. - А иногда просто кошмар. Она поехала к "Небесным вратам", кладбищу в близлежащем Ист-Ганновере, где похоронен Винс.

Памятник купила семья Винса, но Мариса могла найти могилу с закрытыми глазами.

Она принесла букет цветов и положила его на траву.

Выбрать цветы было легко. Для Винса она покупала только алые розы.

ЛЮДИ ПОГИБАЮТ, но аквалангисты возвращаются на "Андреа Дориа". "Искатель" ушел в свой первый рейс этого сезона в из Монтаука в понедальник вечером. Свободных мест не было.

Многие из них выходили на "Дориа" и в первом рейсе прошлого сезона вместе с Крэгом Сикола. Джин Питерсон, организатор рейса на этой неделе, попытался объяснить, почему аквалангисты возвращаются каждый год и вспомнил слова, произнесенные 76 лет назад легендарным британским альпинистом Джорджем Ли Мэллори.

- Когда его спросили, зачем он карабкается на Эверест, Мэллори ответил: "Потому, что он есть." Питерсон и другие аквалангисты не могут забыть, что случилось с Крэгом Сикола, его тело на палубе "Искателя". Однако они не в силах игнорировать тот вызов, который бросают им океанские течения, с ревом несущиеся вдоль похожих на гору обломков кораблекрушения и черный лабиринт внутри. Они не в силах противиться зову фарфора.

Искателям нужно то ни с чем не сравнимое ощущение, когда они одевают на себя 90-килограммовый акваланг и вновь опускаются в иной мир - безвоздушный, безмолвный и темный. </div></div></div>

Вот теперь точно все. <img src="http://cdn.forum.worldofwarships.ru/wows/ru/4.1/style_emoticons/wows/Smile_unsure.gif" class="bbc_emoticon" alt=":unsure:" />

anonym_2M1uFuG1RCGS · 3 сен 2013, 04:28:14

Интересная статья, жаль лодку, Можно было бы ее поднять. Судя по фото увы, это уже памятник, человеческой жадности и глупости.

MirrorGallery · 3 сен 2013, 06:36:08

Занимательное чтиво )

Пусть хоть ТС и не автор, тема хороша.

+

Baloo_bst · 3 сен 2013, 06:59:35

Трагичная история, но интересная.

Поразил "героизм" экипажа итальянского лайнера.

Nishtiak · 3 сен 2013, 07:06:16

Просто отличная тема, ТС, продолжай в том же духе.

Что там кстати с ценностями с Дориа, поднял кто-нибудь?

anonym_2M1uFuG1RCGS · 3 сен 2013, 07:23:54

Подняли и довольно много, сейчас это раритеты, Дория до сих пор собирает свои жертвы.