Минный заградитель «Грыф»

[Pesec2012]

Минный заградитель «Грыф»

Доставшийся Польше по итогам Первой мировой войны флот в начале  тридцатых годов начал таять буквально на глазах. В 1931 г. «за ветхостью» были списаны все бывшие немецкие тральщики, а через некоторое время расформировали и сам дивизион траления. Пять же остающихся в строю малых миноносцев находились в столь плачевном техническом состоянии, что требовали замены в ближайшее время. Для исправления положения было необходимо предпринимать экстренные меры.

 

В качестве первого шага в 1932 -1934 гг. было решено заказать два эсминца, пять больших подводных лодок и четыре тральщика. Оба эсминца заказали на «Туманном Альбионе, контракты на две подводные лодки достались голландцам, а вот тральщики решили строить у себя.

 

25 февраля 1932 г. Морское министерство Польши объявило конкурс на разработку предварительного проекта и постройку таких кораблей, пригласив для участия в нём пять отечественных судостроительных фирм. При стандартном водоизмещении в 160 т мощность механизмов составляла 1000 л.с, что, по расчётам, обеспечивало достижения кораблём скорости полного хода в 16,5 уз.

Все четыре тральщика, унаследовавшие свои «птичьи» названия от своих предшественников, списанных в 1931 г, первой со стапеля сошла на воду 11 сентября 1934 г. «Ясколка». За ней последовали «Мёва», «Чайка» и «Рубита» (10 января, 10 и 26 апреля 1935 г. соответственно).

 

Одновременно с разработкой «ясколок», под влиянием тенденций в европейских флотах, был поднят вопрос о необходимости постройки мореходного минного заградителя способного ставить заграждения у баз вероятного противника (Германия и СССР). В те годы в польском флоте ещё служило много офицеров с богатым опытом Первой мировой войны. Многие из них прошли хорошую школу минной войны на Балтике и прекрасно понимали, что мины - оружие не только оборонительное, но и наступательное. Но для их доставки в воды противника требовался относительно быстроходный корабль, с большой дальностью плавания, способный за один раз выставить несколько сотен «смертоносных шаров».

 

ТТХ

Водоизмещение: 2,227 тонн

Длина: 103,00 м

Ширина: 13,06 м

Осадка: 3,60 м

Мощность: 4,500 кВт

Скорость: 20 узлов

Дальность: 17,600 км при14 узлах

Экипаж: 162 + 60

Вооружение: 

2 × 2 и 2 × 1 - 120 мм Bofors wz. 34/36

2 × 2 - 40 мм Bofors wz. 36 AA

2 × 2 - 13.2 мм Hotchkiss wz. 30 HMG's

300 морских мин (до 600 с перегрузом)

 

Заказ и постройка мореходного минного заградителя

Какое-то время обсуждалась возможность закладки такого минного заградителя на польской верфи. Но вскоре выяснилось, что построить столь амбициозный корабль силами отечественной промышленности просто нереально. Даже для куда более скромных по размерам «ясколок» 20,8% оборудования пришлось заказывать за границей, в том числе: гребные винты, рулевые машины, дизель-генераторы, траловые лебедки, якорные клюзы, машинные телеграфы, счётчики оборотов дизелей, прожекторы, компасы, эхолоты и пассивные гидроакустические станции. В ходе постройки большие проблемы возникли у польских предприятий со своевременной поставкой стального проката, а изготовление массивных отливок форштевней вообще превратилось в настоящее мучение.

 

Не лучше обстояло дело и на самих верфях. Так, в «Портовых мастерских военно-морского флота» не оказалось плаза, и его пришлось оборудовать в большой спешке непосредственно перед началом строительства «Ясколки». На казённых верфях имелись только деревянные стапели. Поэтому после каждого дождя их следовало внимательно осматривать и выполнять работы по подкреплению. То же самое приходилось делать при монтаже тяжёлых конструкций и оборудования. Хотя верфь в Модлине располагала бетонными стапелями, но они были короткими. Для их модернизации требовались время и немалые деньги.

 

Польские инженеры своими силами даже не могли полноценно спроектировать столь большой и сложный корабль. Им не только не хватало опыта, но и технической базы. Например, в стране отсутствовал опытный бассейн, поэтому обводы корпуса для тральщиков-минзагов типа «Ясколка» разрабатывались в Гамбурге, там же проводились и испытания модели.

 

Учитывая все эти факторы, руководству польских ВМС ничего не оставалось, как в очередной раз прибегнуть к заграничному заказу. Требовалось только выбрать, где это лучше всего сделать. К началу 1930-х гг. современными минными заградителями успели обзавестись или приступили к их строительству Великобритания, Франция, Германия, Норвегия и Япония. Однако для Польши выбор страны-подрядчика оказался крайне ограничен. Германия являлась врагом, ничуть не меньшим, чем СССР. Помимо этого поляки и немцы с 1925 г. с азартом вели торговую войну, в результате чего товарооборот между государствами к 1933 г. сократился почти в семь раз (с 300 000 000 до 43 000 000 долларов). Страна «Восходящего солнца» находилась слишком далеко и до середины 1934 г. о каком-либо военном сотрудничестве с ней не шло и речи. Насколько у норвежцев удачным получится «Олаф Трюггвасон», на момент начала переговоров ещё сложно было представить. Поэтому оставалось обратиться только к Великобритании или Франции. А здесь для польских моряков и политиков выбор не вызывал затруднений. Отношения с «Туманным Альбионом» никогда не были очень тёплыми. К тому же британцы после «Эдвенчура» кораблей подобного типа не строили уже более пяти лет. Поэтому выбор Франции, которая долгое время являлась стратегическим партнёром для Польши, выглядит достаточно логичным. Нельзя не учитывать и того, что в 1931 г. в состав флота «Третьей республики» вошёл минный заградитель «Плутон», почти идеально, за исключением цены, отвечавший требованиям потенциального заказчика.

 

По неизвестным и по сей день причинам конкурс не проводился, для строительства нового минного заградителя выбрали верфь А. Нормана (ACN -Ateliers et Chantiers Augustin Normand) в Гавре. Данное предприятие, хотя на бумаге и являлось акционерным, фактически все его акции принадлежали семье его создателя. Вполне возможно, что такой выбор во многом был обусловлен тем, что эту верфь хорошо знали поляки, служившие до революции в Российском Императорском флоте. А. Рульке, закончивший с отличием Морское инженерное училище в Кронштадте в 1909 г., позднее вспоминал:

 

«Верфь «Агустин Норман» была небольшим предприятием, на котором работало 1000 человек... Название верфи, да и саму фамилию Норман, я хорошо знал ещё со времён моей учебы. Это была одна из трёх верфей, которые занимались проектированием и строительством быстроходных эскадренных миноносцев. Кроме неё, в том же списке числились английская фирма «Торникрофт» и находившаяся в то время на немецкий территории верфь «Шихау». Мне также хорошо были известны и использовались со времён моей практики, да и в дальнейшей деятельности, новые методики расчётов, впервые применённые на этой верфи, которые широко практиковались на начальных стадиях проектирования. В мае 1927 г. я прибыл во Францию и узнал, что после Первой мировой войны эта верфь стала специализироваться на строительстве подводных лодок».

 

С большой долей вероятности можно утверждать, что неслучайно именно на этом предприятии в 1926 г. для польского флота заказали подводную лодку «Вилк», ставшую головной для целой серии.

 

Вот и теперь, семь лет спустя, на верфь Нормана отправили предварительные тактико-технические требования к мореходному минному заградителю, на базе которых французы и разрабатывали эскизный проект. Во время обсуждения условий контракта и согласования окончательных тактико-технических элементов нового корабля в руководстве польского флота неожиданно решили, что ему, помимо постановки минных заграждений в военное время, в мирные дни предстоит играть роль учебно-артиллерийского корабля, а также яхты главы государства. Все детали проекта удалось утрясти только весной 1934 г. По иронии судьбы, это произошло через четыре месяца после подписания польско-германского договора о ненападении и сотрудничестве, из-за которого наступило резкое охлаждение отношений с Францией.

 

Тем не менее, 11 мая 1934 г. состоялось подписание контракта на строительство мореходного минного заградителя. С польской стороны на документе оставил свой автограф контр-адмирал Е. Свирский, с французской - технический директор верфи «А. Норман» Р. Фенье. Сумма контракта составила 32 936 000 франков, или 9 350 000 злотых. Ещё 3 963 675 злотых предстояло выплатить по отдельным договорам польским предприятиям, подрядившимся поставить часть оборудования для минного заградителя, и шведской фирме «Бофорс», у которой закупалось артиллерийское вооружение. В результате новый корабль обошёлся казне в 13 313 675 злотых, для сравнения стоимость эскадренного миноносца «Блыскавица» составляла 13 705 986 злотых.

 

При наибольшей длине минного заградителя в 103,2 м, ширине по ватерлинии - 13,1 м, средней осадке - 3,6 м нормальное водоизмещение составляло 2227 т. Метацентрическая высота, по расчётам, при этом равнялась 0,9 м. Главные механизмы общей мощностью в 6000 л.с. должны были обеспечить кораблю скорость хода 20 уз. Запас топлива в 100 т позволял пройти без дозаправки около 9500 миль 14-узловым ходом.

 

Артиллерийское вооружение минного заградителя состояло из шести 120-мм орудий с длиной ствола в 50 клб. (две одноорудийные и две двухорудийные установки), двух спаренных 40-мм зенитных автоматов и двух спаренных пулемётов фирмы «Гочкис» калибра 13,2 мм.

 

Основным же оружием нового корабля должны были стать гальваноударные мины типа SM.5. По условиям контракта, их полный комплект составлял 300 шт., ещё столько же можно было взять в перегруз. Также предусматривалось, что при необходимости вместо мин SM.5 корабль мог бы принять такое же количество русских якорных гальваноударных мин образца «08».

 

Штатная численность экипажа составляла 205 чел. Помимо этого, на борту требовалось устроить помещения, которые при минимальной переделке, годились бы для размещения 100 курсантов и преподавателей.

 

По первоначальному проекту минный заградитель нёс один гидросамолёт-разведчик. По настоянию заказчика на корабле должна была базироваться машина польского производства «Николь А2», спроектированная инженером Николем. При длине в 7,7 м и высоте 3,1 м размах её крыльев составлял 12,6 м. Вес пустого аппарата равнялся 630 кг, взлётный -950 кг. 4-цилиндровый двигатель «Джипси Майор» производства британской фирмы «Де Хевилленд» мощностью 120 л.с. позволял развивать летательному аппарату максимальную скорость в 180 км/ч. Однако крейсерская - составляла всего 120 км/ч.

 

Запас топлива в 235 л обеспечивал дальность полёта - 600 км. Максимальная высота полёта не превышала 3800 м, а скороподъёмность - 2,4 м/с. Экипаж состоял из двух человек - пилота и наблюдателя. Ни оборонительного, ни наступательного вооружения машина не имела. Установка катапульты на минном заградителе не планировалась. Взлетать и садиться гидросамолёт должен был только на воду. Для его подъёма на борт корабля и спуска на воду предполагалось установить специальный кран. Но от идеи размещения на минном заградителе летательного аппарата быстро отказались. А опытный гидросамолёт «Николь А2» так и остался в единственном экземпляре.

 

Летом начала формироваться наблюдающая комиссия, членам которой предстояло осуществлять надзор за изготовлением материалов и оборудования для будущего минного заградителя. Однако её председатель инженер кап. 2-го ранга Роман Сомницки получил своё назначение лишь в декабре.

17 сентября 1934 г. приказом по Министерству обороны новый корабль получил название «Грыф» - в честь хищной птицы, изображённой на гербе поморской земли в Польше. Эта территория после вступления минного заградителя в строй и стала его шефом. 14 октября состоялась торжественная церемония закладки корабля. Минный заградитель стал по счёту четвёртой единицей из тех, на которых одновременно велись работы на верфи А. Нормана. Кроме него, для французского военно-морского флота здесь строились подводная лодка «Юнон» и миноносец «600-тонного» типа, а также мореходное лоцманское судно по заказу одного из портов.

Представители польской стороны поражались порядкам, царившими на верфи. При достаточно ограниченной численности рабочих рук трудовая неделя не превышала 40 часов. Даже такие простые операции, как разгрузка доставленных на предприятие материалов и комплектующих, выполнялись крайне неспешно. Кроме того, поляки не раз фиксировали акты откровенного саботажа. Последнее, впрочем, не вызывает удивления. Во Франции среди рабочих очень широко была распространены левые настроения. Польша же, после подписания договора с Германией, стала вести последовательную профашистскую политику, направленную не только против СССР, но и против «Третьей республики». Помимо этого хватало и чисто технических проблем. Не раз отмечались ошибки в работе проектного бюро верфи, что отчасти объяснялось отсутствием опыта в создании кораблей подобного типа. Так, очень неудачной оказалась форма минных дверей и система их закрывания. У польской комиссии имелись серьёзные претензии и к другим конструктивным решениям, выбранным французскими инженерами.

Не отказалась фирма и от хорошо известной российским заказчикам ещё со времён строительства «Адмирала Корнилова», «Цесаревича» и «Баяна» традиции перераспределения заказов на материалы и оборудование предприятиям, разбросанным по всей территории страны. Штат наблюдательной комиссии просто не позволял отслеживать все поставки, поэтому появилось решение передать большую часть функций по контролю над качеством материалов офицерам французской военной приёмки. Но время от времени полякам вменялось в обязанности появляться на предприятиях и осуществлять надзор за производственными процессами.

Несоразмерно много хлопот вызвали польские поставки, хотя их объём не превышал 6,5% от общего числа. Только продукция «Портового завода» из Гдыни не вызвала нареканий. Все шлюпки, заказанные там для «Грыфа», предприятие изготовило в срок и с высоким качеством. Остальные же польские фирмы, в основном поставлявшие электрооборудование, не обошлись без серьёзных «приключений». Например, «Варшавский завод двигателей и арматуры» получил заказ на комплект вспомогательного оборудования, в него входили: двигатель, генератор и компрессор. Дизель изготовлялся по лицензии шведской фирмы, остальные комплектующие заказывались у субподрядчиков. Перед отправкой во Францию оборудование осмотрели представители польского флота и инженер верфи-строителя Фено. Он-то и заметил, что фундамент очень слаб. Представители завода согласились, что это замечание справедливо, и обещали устранить недостатки. После выполнения необходимых работ оборудование отправили во Францию. При попытке монтажа выяснилось, что из-за высоты подкреплений фундамента агрегат не встаёт на место. Началась переписка между заинтересованными сторонами. В конце концов, вопрос решили следующим образом - переделки выполнит верфь своими силами, а оплатит их фирма-поставщик. Вскоре возникли претензии к партии кабеля, доставленного из Польши. Во время приёмки его качество устраивало всех. Но экспедиторская контора, не имевшая опыта транспортировки грузов морем, сделала обычную упаковку, такую же, как для перевозки по железной дороге. В результате кабель, совершавший «путешествие» до Гавра в трюме парохода, оказался подмочен. Отправлять его обратно не стали, а ремонт выполнили во Франции, опять же за польский счёт. Не повезло и автоматической телефонной станции. На заводе её приняли без замечаний, но вследствие некачественной упаковки и длинной дороги до пункта назначения плохо закреплённые в ящиках телефоны сильно пострадали.

 

Очень неудачной оказалась и сеть электропитания минного заградителя. Фирма, изготовлявшая комплектующие для её прокладки и разводки, желая сэкономить, поставила новое и практически не испытанное электрооборудование. К тому же значительная его часть существовала лишь в единичных экземплярах. После прибытия корабля к месту постоянной дислокации для изучения работы электросети пришлось собирать целую комиссию, которая для электриков «Грыфа» разработала специальные инструкции.

 

Тем не менее, процент готовности корабля нарастал, и к осени 1936 г. встал вопрос о его спуске. При подготовке торжественной церемонии в один тугой клубок сплелось множество вопросов. Как большинство старых предприятий, ACN находилось в черте города Гавра, развиваться ему было некуда, более того, даже отсутствовал  выход  к  какой-либо  акватории.   Спуск  кораблей производился во время полного прилива, всего тря дня в месяц, по временной спусковой дорожке. При этом, приходилось перекрывать движение по оживлённой улице. Поэтому обязательно требовалось согласовать дату спуска с властями города. Помимо этого следовало обеспечить его безопасность, предотвратив возможные акты саботажа.

В Гавр для участия в церемонии прибыл командующий польским флотом контр-адмирал Ежи Свирский. «Грыф» сошёл на воду 29 ноября 1936 г. Крёстной матерью минного заградителя стала пани Ядвига Франковска, жена торгового советника посольства во Франции. Вскоре после спуска на «Грыф» назначили первого командира. Им стал кап. 3-го ранга Станислав Тутус Дзенсикевич. Благодаря тому, что корабль сошёл на воду в высокой степени готовности, его достройка заняла всего несколько месяцев. Весной 1937 г. пришёл черёд наблюдающей комиссии уступить своё место приёмной, которую сформировали приказом по флоту от 16 марта за №13. Её председателем стал кап. 2-го ранга Влодзимеж Штайер, очень опытный офицер, служивший на крейсере «Аскольд» ещё в Первую мировую войну. Также в комиссию вошли командир «Грыфа», старший механик корабля инженер капитан-лейтенант Вацлав Тжебинский и секретарь инженер капитан-лейтенант Михал Гержод. Часть обязанностей по приёмке оборудования выполняли французские офицеры, кстати, данная услуга достаточно щедро оплачивалась польской стороной.

Вскоре после прибытия комиссии на минный заградитель произошёл неприятный случай. Из-за сильного ветра корабль несколько раз ударился о портовую стенку. В результате пострадало несколько листов обшивки внешнего борта. Повреждения достаточно быстро устранили, и «Грыф» продолжил подготовку к выходу на официальные пробы.

 

Во время первого выхода на мерную милю скорость корабля едва достигла 16,5 уз. вместо требуемых 20,5 уз. По условиям контракта, заказчик мог отказаться от приёмки минного заградителя, если во время испытаний скорость полного хода будет меньше 17 уз. Но до этого не дошло. После переговоров удалось достигнуть соглашения о продолжении испытаний.

Перед повторным выходом «Грыфа» на мерную милю его поставили в док и заменили винты. Эту операцию пришлось повторять ещё несколько раз, прежде чем корабль развил оговорённую контрактом скорость. В конце 1937 г. началось формирование экипажа минного заградителя, а в январе 1938 г. на свет появился приказ командования флота об отправке его во Францию. 3 февраля из Гдыни в море вышел транспорт «Вилия», на его борту находилась будущая команда «Грыфа». По прибытии в Гавр моряки приступили к освоению своего корабля. В течение месяца минный заградитель несколько раз выходил в море с польским экипажем, но всё ещё под французским флагом. Наконец 27 февраля в 11.00 над «Грыфом» взвился польский стяг. После окончания торжественной церемонии экипаж начал подготовку корабля к переходу к родным берегам.

«Грыф» был сдан заказчику с большим опозданием (вместо запланированных 24-х месяцев постройка затянулась на 45), поэтому встал вопрос о штрафных санкциях против верфи-строителя, оговорённых контрактом. Всего поляки намеревались взыскать с фирмы «Норманд» 300 000 франков. Согласно договору штраф выставлялся за каждый день опоздания, причём сумма за каждый следующий день возрастала в геометрической прогрессии. Но представители верфи, ожидая такого развития событий, основательно подготовились. Вскоре в Варшаве изучали 57-страничный документ с огромным приложением общим весом в несколько килограммов. Основные доводы за уменьшение штрафных санкций, а точнее их полное аннулирование, приводились следующие: причиной многих задержек стали постоянные изменения проекта, вносимые представителями заказчика, а также форс-мажорные обстоятельства, в основном связанные со стачками на предприятиях контрагентов. Именно поэтому в приложениях был разбор, как то или иное требования польского морского министерства сказалось на сроках постройки. Также приводились список всех забастовок во Франции и перечень оборудования, поставка которого была задержана в результате этих событий. Дополняли эту документацию таблицы, поясняющие, как эти опоздания сказывались на готовности корабля. В ответ председатель наблюдающей комиссии инженер кап. 2-го ранга Сомницки представил большой доклад, в котором убедительно доказывалось, что изменения, внесённые в проект заказчиком, не повлияли на продолжительность строительства минного заградителя. Для окончательного решения вопроса о штрафах в Варшаву прибыл представитель верфи-строителя. Переговоры были очень тяжёлыми. Французам, конечно, не удалось повторить широко известное «достижение» сэра Ч. Крампа, который смог добиться полного списания штрафов, но уменьшить сумму в шесть раз до - 50 000 франков - получилось.

 

[Pesec2012]

Конструкция

 

 

Корпус и надстройки

 

Силуэт «Грыфа», по мнению современников, не отличался красотой и изяществом. Действительно, даже при беглом взгляде на фотографии минного заградителя возникает впечатление, что кораблю по какой-то злой шутке инженеров частично отрубили носовую и кормовую оконечности. Вызывает такой эффект непропорциональное соотношение длины корпуса и высоты надводного борта. Ещё больше это впечатление усугубляют надстройки, которые слишком раздвинуты к оконечностям. Кроме того, по мнению одного из польских историков: «Уродливость силуэту корабля придала дымовая труба, которая была размещена в кормовой части, многие специалисты утверждали, что данное сооружение не нужно, так как корабль передвигался с помощью дизелей. Доводом за появление трубы, было то, что «Грыф» был новейшим кораблём, а корабль без трубы, всё равно, что парусник без мачт». Именно поэтому представители заказчика настояли на её установке. Помимо вывода отработанных газов главной энергетической установки трубу приспособили для крепления растяжек радиоантенны, чтобы не ограничивать сектора обстрела 40-мм зенитных автоматов.

Гладкопалубный корпус минного заградителя, изготовленный из специальной симменс-мартеновской стали с текучестью 40 - 50 кг/мм², имел небольшую килеватость, полукруглую корму и наклонный форштевень. Для увеличения мореходности верхняя палуба получила заметный подъём к форштевню, а шпангоутам носовой оконечности придали развал. Помимо этого, для улучшения соединения ширстрекового пояса с верхней палубой последней в районе стыка с бортовой обшивкой придали заметную округлость.

 

Корпус «Грыфа» собирался по поперечной схеме. Обводы корпуса формировали 166 шпангоутов, установленных со шпацией 0,7 м и номеровавшихся от кормы в нос. Двойное дно высотой 1,3 м простиралось от переборки таранного отделения до 14-го шпангоута. Весь прокат, идущий на изготовление силового набора корпуса в подводной части, так же как и листы обшивки, толщиной более 5 мм, оцинковывались. Исключение составляли лишь участки шпангоутов и стрингеров, проходящие внутри топливных цистерн, которые делали из обычной стали. Выше скулового стрингера большая часть шпангоутов изготавливалась из угольников. Однако каждый третий из них в корме до 72-го шпангоута (далее в нос каждый пятый) были из широкого Z-образного профиля.

 

Внутренний объём корпуса делился девятью поперечными водонепроницаемыми переборками (на шпангоутах 163, 156, 150, 138, 130, 72, 52, 41, 18) на десять главных отсеков. Самым протяжённым из них был минный трюм между 130-м и 72-м шпангоутом. Для повышения живучести он дополнительно делился двумя продольными переборками. Причём бортовые отделения дополнительно подразделялись дополнительными поперечными переборками (с правого борта на девять, а с левого борта на 11 отсеков). Помимо этого корпус подразделялся на более мелкие водонепроницаемые отделения местными поперечными и продольными переборками, а также палубами и платформами.

 

«Грыф» имел всего две палубы - верхнюю и минную, которая также была главной. Верхняя платформа простиралась в носу от форштевня до 72-го шпангоута, в корме - от 41-го шпангоута до ахтерштевня. Нижняя платформа в носовой части доходила только до 156-го шпангоута, а в корме, закрывая туннели валолиний, до переборки на 41-м шпангоуте.

 

Для уменьшения бортовой качки минный заградитель получил скуловые кили шириной 0,5 м и длиной 31,0 м. Немного выше ватерлинии в средней части на протяжении 50 м был положен деревянный привальный брус, чтобы катера и шлюпки во время нахождения у борта минного заградителя не оставляли вмятин на обшивке.

 

Носовая трёхъярусная надстройка «Грыфа» по форме очень напоминала надстройку эсминцев «Блыскавица» и «Гром». Здесь были сосредоточены основные посты управления кораблём. К носовой надстройке примыкала 25-метровая треногая фок- мачта. На её верхнем марсе располагался 75-см боевой прожектор. Второй такой же прожектор стоял на небольшой круглой площадке средней надстройки.

 

После вступления в строй нормальное водоизмещение минного заградителя при длине 103,2 м, ширине 13,2 м и средней осадке 3,6 м составляло 2250 т. В полном грузу военного времени, когда на борту находилось 511 мин, оно увеличивалось до 2646 т.

 

Вооружение

Батарея главного калибра минного заградителя «Грыф» состояла из четырёх 120-мм артустановок (двух одно- и двух двухорудийных), изготовленных шведским концерном «Бофорс». На корабле они располагались линейно возвышенно по две в носу и корме. Причём нижние установки были двух, а верхние - одноорудийными. Сектор обстрела для носовых и кормовых орудий составлял по 270°.

120-миллиметровки образца 1934/36 г. имели ствол длиной в 50 клб. со свободным лейнером и клиновой горизонтальный затвор. Нарезка прогрессивная - за зарядной каморой один оборот на 30 клб., у дула - на 45 клб.

 

Орудия монтировались на станках, обеспечивающих углы вертикального наведения от -3° до +30°, что теоретически позволяло вести огонь по низколетящим торпедоносцам. Максимальная дальность стрельбы бронебойным снарядом при угле возвышения ствола 30° составляла 19 500 м, хотя прицельная считалась равной 12 900 м. Гидропневматические противооткатные устройства обеспечивали максимальную величину отката 55 - 60 см. Одноорудийная установка без щита весила 8 750 кг, спарка, несмотря на то, что обе пушки монтировались в общей люльке, - 17 650 кг. От осколков орудия и обслуживающий их личный состав прикрывались 1 550-кг и 2 850-кг (для одно- и двухорудийных установок соответственно) коробчатыми щитами из 7-мм броневой стали.

 

Заряжание - ручное, производилось во всём диапазоне углов наведения по горизонту, но в вертикальной плоскости - только от -3° до +15°. Несмотря на клиновой затвор и унитарное заряжание, артсистема имела достаточно низкую скорострельность. На испытаниях она достигала 12 выстр./мин, но на практике не превосходила 9 выстр./мин.

 

Унитарный 41-кг выстрел с 22,7-кг фугасным снарядом имел длину 1,47 м. Помимо них в боекомплект орудий главного калибра входили зажигательные и бронебойные снаряды (весом 17,2 кг и 24 кг соответственно). В носовом (между шпангоутами 138 и 130) и кормовом (между шпангоутами 41 и 32) погребах боезапаса всего хранилось по 400 унитарных выстрелов. Ещё по 12 патронов на ствол находилось в кранцах первых выстрелов непосредственно у орудий. Помимо этого «Грыф» мог принять ещё 100 «унитаров» с осветительными снарядами в отдельный небольшой погреб в носовой части (между шпангоутами 141 и 138).

 

В приборы управления огнём, помимо дающих и принимающих индикаторов указателей, входили центральный аппарат стрельбы производства французской фирмы «Гранит», оптические визиры и два дальномера с базой 3 м. Измерительные приборы располагались на специальных небольших площадках, один - на верхнем мостике носовой надстройки, второй - на крыше кормовой надстройки.

 

Центральный аппарат стрельбы, установленный в отдельном посту на минной палубе, под носовой надстройкой, получал данные о курсе и скорости своего корабля от лага и гирокомпаса. А вот курс и скорость цели, а также дистанция до неё вводились вручную. На основании этого автомат высчитывал углы горизонтального и вертикального наведения. После падения первого залпа стрельба корректировалась по знакам падения.

Темпы развития авиации после Первой мировой войны потребовали введения на кораблях сильной ПВО. Самолёт стал представлять реальную угрозу на море. Командование польского флота, которому предстояло действовать вблизи берегов, не могло этого не учитывать, поэтому к угрозе с воздуха отнеслось весьма серьёзно. Самые мощные и достаточно надёжные мелкокалиберные зенитные автоматы в то время производились шведской фирмой «Бофорс», именно их и закупили для установки на корабли, в частности, для строившихся в Англии эсминцев типа «Гром» и «Блыскавица», а также для «Грыфа». Это были спаренные 40-мм установки образца 1936 г., обошедшиеся польской казне по 15 000 злотых за штуку.

 

Фактическая длина ствола, имевшего нарезку прогрессивной крутизны (сразу за зарядной каморой - один оборот на 30 клб., у дульного среза - на 45 клб.), составляла 56,25 клб. Применение вертикального клинового затвора с полной автоматикой и обойменного питания позволило добиться достаточно высокой скорострельности - 120 выстр./мин на ствол. Хотя в боевых условиях она была несколько ниже, порядка 90 - 100 выстр./мин. Живучесть ствола благодаря применению высококачественной стали для его изготовления и водяному охлаждению достигала 10 000 выстрелов. Станок, на котором монтировались орудия, обеспечивал углы наведения от -10° до +90° в вертикальной плоскости и 360° - по горизонту.

 

Но 40-мм «бофорсы» обладали и серьёзными недостатками, ставшими, впрочем, следствием их достоинств. Главными из них считались: зависимость от электропитания и солидные, особенно для спарки, габариты и вес (почти 7 т). Последнее делало невозможным вооружение кораблей, имевших относительно скромное водоизмещение, большим количеством таких установок. На «Грыфе» их смонтировали всего две, на кормовой надстройке побортно в нос от дальномера. На этой позиции они получили почти круговой обстрел по горизонту. Но, поскольку обе установки находились достаточно близко друг к другу, вывести их из строя могло одиночное попадание вражеского снаряда или бомбы.

 

Питание автоматов осуществлялось обоймами, рассчитанными на четыре патрона. Боекомплект на две установки минного заградителя, хранившийся в кормовом погребе вместе со 120-мм боезапасом составлял 2400 выстрелов. Исключение составляли лишь 240 патронов, которые находились в кранцах первого выстрела непосредственно у орудий.

Зенитную артиллерию дополняли две спаренных установки 13,2-мм пулемётов фирмы «Гочкис» образца 1930 г., весом 350 кг каждая, смонтированные на крыльях мостика носовой надстройки. Каждая из них имела сектор обстрела по 180°. Пулемёты имели воздушное охлаждение ствола и затвор, приводившийся в действие отработанными газами, отводимыми через боковые отверстия в стенке ствола. Питание пулемёта осуществлялось из коробчатого магазина ёмкостью 30 патронов. Техническая скорострельность достигала 450 выстр./мин, практическая же - 180 - 200 выстр./мин.

 

Пулемёты монтировались на тумбовой морской установке типа R4 SM, которую спроектировала и производила фирма «Ла Пресисьон Модерн». Она обеспечивала наводку в вертикальной плоскости в диапазоне углов от -8° до +85°. К верхней части станка крепилось сиденье для стрелка, а подножки оснащались независимыми педалями для приведения в действие спускового механизма каждого пулемёта. На цель установка наводилась при помощи коллиматорного прицела-корректора La Prier D.A.C.-940 (автоматически вносившего в углы наведения поправки во время полёта пули), закреплённого на кронштейне.

 

В боезапас крупнокалиберных пулемётов входили патроны с бронебойной (весом 52,0 г) и бронебойно-трассирующей (весом 49,7 г) пулями. Первая из них на дистанции 200 м пробивала 30-мм броневой лист. Боекомплект двух установок состоял из 9 500 патронов, хранившихся в цинках в носовом погребе главного калибра.

 

Несмотря на достаточно мощную артиллерию, основным вооружением «Грыфа» являлись якорные мины. В 1920 - 1930 гг. на вооружении польского флота находились два типа мин: русские - образца 1908 г. (получившие во Второй Речи Посполитой обозначение «08») и французские, производимые фирмой «Саутер Харле HS4AR» (принятые на вооружение, как SM.5). Хотя первоначально последние предназначались для постановок только с подводных минных заградителей, но польские умельцы переделали их для использования и с надводных кораблей.

Мины образца «08» были разработаны русскими специалистами вскоре после Русско-японской войны. Это оружие блестяще показало себя в годы Первой мировой и использовалось вплоть до конца 80-х годов XX века. Мины типа «08» поляки купили по случаю у Эстонии. Сделку оформили с таким количеством нарушений, что своего поста лишился первый командующий польским флотом вице-адмирал К. Порембский.

 

Якорная гальвано-ударная мина типа «08» вместе с тележкой имела длину 1290 мм +/-30 мм, высоту 1040 мм +/-20 мм, диаметр по средней части шара 905 мм +/-25 мм. Общий вес составляла 592 кг +/-10 кг, из которых на мину приходилось 166 кг. Последняя содержала 115 кг тротила. Длина минрепа- 110 м.

 

Новые хозяева подвергли часть купленных мин модернизации, которые получили обозначение «08/39». Сохранив прежние габариты и содержание взрывчатого вещества, их общий вес стал на 50 кг больше, за счёт удлинения до 200 м минрепа. Постановка могла осуществляться при глубинах моря от 15 до 200 м. При толще воды от 15 до 25 м мины ставились с заглублением 1,2 - 4,3 м, на больших глубинах - от 1,2 до 6,3 м. Наименьшее расстояние между минами - 35 м. Точность постановки по глубине - 0,6 м. Подготовка мины к постановке занимала порядка 10-20 мин.

Французские якорные гальвано-ударные мины типа HS4AR появились в Польше вместе с подводным минным заградителем «Вилк» в 1930 г. Они имела шарообразную форму и следующие размеры вместе с тележкой: высота 1510 мм, диаметр 1040 мм. Общая боевая масса мины равнялась 1150 кг, из которых вес боевой части, содержавшей 220 кг тротила, составлял 395 кг. Длина минрепа - 200 м. Минимальная глубина постановки при использовании гидростатических приборов - 30 м. На борту «Грыфа» обычно находилось от 6 до 8 штук SM.5.

 

При штатном количестве мин на борту порядка 150 штук хранилось на шести дорожках в корме на минной палубе, ещё столько же - на двухъярусных стеллажах в трюме в центральной части корабля. Для их постановки служили четыре дорожки на минной и ещё четыре - на верхней палубе. На последние мины поднимали из трюма при помощи специальных подъёмных платформ непосредственно перед подходом к району выполнения боевой задачи. С закрытой минной палубы «Грыф» свой смертоносный «груз» выставлял через порты, которые закрывались металлическими дверями с механической системой закрывания.

 

Механизмы и оборудование

Главная энергетическая установка состояла из двух 8-цилиндровых возвратных дизелей модели 8SD48, спроектированные швейцарской фирмой «Зульцер» и построенные по лицензии во Франции. Их общая мощность составляла 6000 л.с. Цилиндры имели диаметр 480 мм, шаг поршня - 640 мм. Они располагались в одном водонепроницаемом отсеке между 72-м и 52-м шпангоутом, который для повышения живучести энергетической установки разделили продольной переборкой по диаметральной плоскости. Дизеля приводили во вращение два трёхлопастных гребных винта из пушечного металла диаметром 2,6 м. Нормальный запас дизельного топлива составлял 100 т, наибольший - 310 т. Дальность плавания при полностью заполненных топливных цистернах достигала 9500 миль 14-узловым ходом.

 

Минный заградитель получил балансирный руль, однако его площадь оказалась явно недостаточной. Корабль очень «вяло» реагировал на перекладку руля, из-за чего описывал циркуляцию относительно большого диаметра. Рулевая машина, установленная в корме между 18-м и 7-м шпангоутом на уровне верхней платформы, имела электропривод. Управление могло осуществляться с верхнего мостика носовой надстройки, ходовой рубки, расположенной под ним и непосредственно из отсека рулевой машины. В аварийной ситуации, связанной с потерей электропитания, перекладку руля можно было осуществлять при помощи ручного штурвала, находившегося в кормовой части.

 

Для обеспечения работы систем и механизмов на «Грыфе» имелись два вспомогательных котла с нефтяным отоплением. Предназначавшиеся для них 6 т мазута хранились в специальных цистернах. Ток для всех корабельных потребителей вырабатывали дизель-генераторы, размещённые в двух электростанциях. В каждой из них находились один дизель-генератор мощностью 125 KB и один - мощностью 25 KB, а также распределительный щит.

 

Штурманское вооружение минного заградителя состояло из гирокомпаса «Аншютц», 11 магнитных компасов «Бамберг» (шесть из которых были шлюпочные). Также на «Грыфе» были установлены лаг Черникеева, радиопеленгатор, эхолот модели «375» французского производства. На корабле имелось также несколько радиостанций, работающих в различном диапазоне волн, в том числе и УКВ.

 

Для обнаружения подводных лодок могла использоваться пассивная гидроакустическая станция «Мультипост» американского производства.

 

Экипаж и его размещение

 

По штатному расписанию на момент вступления «Грыфа» в строй его экипаж состоял из 149 человек: трёх старших офицеров (командир дивизиона, командир корабля, старший помощник), 10 младших офицеров, шести старших унтер-офицеров (аналог мичмана у нас), 48 старшин, 82 нижних чинов. Помимо них на корабле постоянно находились два офицера из Школы подхарунжиев военно-морского флота и 14 курсантов.

 

После прибытия минного заградителя к месту постоянного базирования штатная численность команды увеличилась до 205 - 210 чел. На момент начала войны на борту корабля находилось 185 моряков. В марте 1939 г. количество офицерских должностей на «Грыфе» увеличилось. Теперь на корабле в соответствии с боевым расписанием числились: командир корабля, старший помощник, 1-й сигнальный офицер, 2-й сигнальный офицер, штурман, 1-й артиллерийский офицер, 2-й артиллерийский офицер (он же вахтенный офицер), 3-й артиллерийский офицер (отвечал за противоздушную оборону корабля, он же вахтенный офицер), 1-й минный офицер, 2-й минный офицер, адъютант командира (он же вахтенный офицер), 1-й офицер-механик, 2-й офицер-механик (заведующий кают-компанией), комиссар (интендант) и врач.

 

Всю среднюю часть корабля на минной палубе занимали офицерские каюты, апартаменты главы государства и сопровождающих его лиц. Не стоит даже говорить, последние отличались особенно великолепной отделкой. Палубой ниже были устроены каюты для унтер-офицеров. Нижние чины размещались в трёх просторных кубриках. Два из них располагались на минной палубе, один - в носовой части, второй - между 91 и 77 шпангоутом, а третий - в носу на верхней платформе. Матросы и старшины стационарных мест для сна не имели, а спали, как во времена парусного флота, в подвесных койках. Санитарно-гигиенические помещения проектировались с запасом на курсантов. Однако последние не имели постоянных кубриков из-за относительно небольших размеров корабля. Когда они появлялись на борту, их размещали на закрытой минной палубе. По свидетельству офицеров, служивших на «Грыфе», после небольшого переоборудования эти помещения становились достаточно комфортабельными.

 

[Pesec2012]

Оценка корабля

 

Польские морские офицеры, не понаслышке знакомые с кораблём, отзывались о минном заградителе по-разному, иногда высказывая прямо противоположные мнения. Так председатель приёмной комиссии «Грыфа», кап. 2-го ранга Влодзимеж Штейер, в конце 1950-х гг. написал воспоминания, в которых несколько слов были посвящены минному заградителю: «.. .Специалисту было достаточно бросить один взгляд на силуэт корабля, и ему сразу бы стало ясно, что бронирование нулевое, он неповоротлив, диаметр циркуляции велик. Говоря прямо, великолепная цель для торпеды. Казалось, что источником вдохновения конструктора минного заградителя была речная баржа. На самом деле этот корабль и был речной баржей, на строительство которой пошли стальные листы, которые могли выдержать установку и силу залпа шести 120-мм орудий (на эсминцах их было 7), вес боезапаса и 300 морских мин на палубе юта.

 

Командирский мостик находился на расстоянии 1/3 длины корабля от носа, в середине были установлены зенитные орудия. На 1/3 длины корабля от кормы была установлена дымовая труба, с помощью которой отводились газы от дизелей фирмы «Зульцер». Экипаж очень быстро сориентировался в качествах корабля, гостям представляли его как крейсер, а между собой называли «лодочкой».

«Прозвище «речная баржа», присвоенное ему одним из старших офицеров, не соответствовало действительности. Если бы он и ему подобные фанаты эсминцев с их красивыми силуэтами сравнили бы «Грыфа» с минными заградителями других держав с большими традициями и опытом, нежели наша, вероятно, их мнение изменилось бы», - отвечал Штайеру младший лейтенант Ягушевич.

 

Капитан-лейтенант Станислав Межковски в 1947 г. дал «Грыфу» следующую оценку: «Этот корабль должен был совмещать две функции: быть заградителем, который может быстро выставить 300 гальвано-ударных мин, и в то же время учебным кораблём для Школы подхарунжиев Маринарки Войенны.

 

Выполнить вторую задачу вполне удалось - оборудование, имеющееся на корабле, позволяло проводить занятия с курсантами по навигации. Планировалось, что «Грыф» станет совершать многомесячные учебные океанские походы со слушателями второго курса. В их распоряжении находился второй штурманский мостик, оборудованный новейшими навигационными приборами - лагами, эхолотами, пеленгаторами, репетиторами гирокомпаса. Это позволяло курсантам вести штурманскую работу отдельно от главного штурманского поста. С двух междупалубных пространств на время похода с курсантами легко можно было демонтировать четыре минных рельса, для организации двух просторных и комфортабельных кубриков, где могли разместиться 100 курсантов.

 

Артиллерийское вооружение минного заградителя соответствовало вооружению большого эсминца и состояло из шести 120-мм орудий. Управление артиллерийским огнём производилось с помощью новейшей системы управления (Система управления огнём на момент постройки корабля уже точно не относилась к новейшим). Зенитное вооружение включало два спаренных 40-мм зенитных автомата «Бофорс» с водяным охлаждением и четыре двухствольных крупнокалиберных пулемёта (На самом деле их было два). Также на борту «Грыфа» имелись два боевых 75-см прожектора, два стереоскопических дальномера с базой 4 м (На самом деле с базой 3 м) и четыре комплекта аппаратуры для постановки дымовой завесы. Торпедные аппараты и глубинные бомбы на корабле отсутствовали. Два швейцарских дизеля Зульцера обеспечивали очень скромную для военного корабля скорость - 20 уз., тем не менее, это делало невозможной торпедную атаку субмарины из подводного положения.

 

Дальность плавания «Грыфа» позволяла ему совершить кругосветное плавание без пополнения запасов топлива (Явное преувеличение, с полным запасом топлива корабль мог дойти, выйдя из польского порта, только до Антарктиды).

 

К несчастью, ни один курс не прошёл океанскую практику на «Грыфе», великолепно оборудованном для выполнения функций учебного корабля».

 

Служба до...

В день подъёма военно-морского флага 27 февраля, 1938 г. на борту минного заградителя находилось 10 офицеров, 41 старшина и 49 нижних чинов. Экипаж планировалось доукомплектовать до штатной численности только по прибытии на родину. Кроме польских военных моряков, на церемонии присутствовали представитель верфи-строителя Альберт Ментье, представитель швейцарской фирмы «Зульцер» и другие заинтересованные лица.

 

На следующий день минный заградитель покинул французский порт и взял курс к родным берегам. Один из членов экипажа матрос Антоний Ротайчик позднее вспоминал: «Переход в Польшу проходил в штормовую погоду, в особенности в Северном море. Мы попали в сильный шторм, «Грыф» ещё не имел на борту всех запасов, в частности отсутствовал минный и артиллерийский боезапас. Крепление носового якоря ослабло. Во время крена корабля якорь бился о борт, при этом он издавал жуткие звуки. После первого удара я выбежал на верхнюю палубу, подумав, что мы с кем-то столкнулись. Разобравшись, я спустился вниз. Вскоре корабль изменил курс и стал двигаться в одном направлении с волнами, это было сделано для уменьшения крена».

На пути в польские воды был сделан небольшой крюк. Минный заградитель зашёл в шведский порт Гетеборг, где на корабль погрузили 120-мм снаряды. По окончании работ командир минного заградителя кап. 3-го ранга Дзинисевич принял решение продлить стоянку на день для отдыха моряков, измученных морской болезнью. Все желающие ознакомились с достопримечательностями города. Затем, совершив трёхдневный неофициальный визит в шведскую столицу, «Грыф» начал переход в Гдыню. Польский морской журналист Юлиан Мечислав Гинсберт (псевдоним «Джим Покер») не без гордости описывал прибытие корабля к родным берегам: «6 марта 1938 г. в 8 ч 30 мин был дан адмиральский салют из 13-ти залпов. Это значило, что на рейд Гдыни прибыл самый большой из существующих польских военных кораблей «Грыф». На своём пути он преодолел сильные шторма в Северном и Балтийском морях и наконец-то счастливо прибыл на родину».

Чуть позже на страницах журнала «Може» он опубликовал заметку, в которой описал свои впечатления от знакомства с новой боевой единицей: «Гербом «Грыфа» является изображение одноимённой птицы, которую можно увидеть на гербе Поморья. Этим кораблём завершается второй этап развития флота 1934 -1938 гг. В достройке находятся ещё «Ожел» и «Семп». Кто-то может сказать, что «Грыф» с его водоизмещением 2350 т - корабль маленький, и его водоизмещение всего 1/10 от этого показателя линейного корабля, но это не вся правда. Для обороны прибрежных вод «Грыф» необходим. В случае необходимости он выставит минное заграждение и перекроет подходы к Гдыне. Постановка займёт несколько часов, а траление их будет нелёгким делом...

 

На первый взгляд силуэт «Грыфа» кажется очень странным. Да и это вполне понятно, поскольку корабль должен решать разноплановые задачи, а не только быть минным заградителем. Маленькая труба на корме может вызвать только чувство удивления. Но, когда я подошёл ближе, моё удивление сменилось восторгом. Шесть дальнобойных орудий в двух трёхорудиных установках (Явная ошибка пана Гинсберта), четыре зенитных пушки, пулемёты, глубинные бомбым (Так как на минном заградителе не было глубинных бомб, скорее всего, имелись в виду мины). В кормовой части находился настоящий вокзал с многочисленными рельсами и стрелками. А труба маленькая, потому что «Грыф» - теплоход, и вместо паровых турбин оснащён двигателями «Дизеля» мощностью 6000 л.с, поэтому корабль имеет большую дальность плавания и очень экономичен.

 

В мирное время «Грыф» должен служить в качестве плавучей школы для курсантов старших курсов. На корабле предусмотрены помещения для курсантов и их учителей. Они другие, нежели те, что есть на старушке «Вилии». «Грыф» сыграет большую роль в подготовке будущих офицеров Польского Военно-морского флота».

До конца первого месяца весны минный заградитель стал объектом внимания различных официальных лиц и делегаций. В последние дни марта - начале апреля экипаж корабля был доукомплектован до штатной численности, начались внутрикорабельные учения. Но перед моряками, помимо освоения нового корабля, стояла ещё одна, не менее важная задача - приведение «Грыфа» в соответствующий его статусу вид. Матрос Францишек Дабек, уроженец Познани, хорошо запомнил свои первые дни службы на минном заградителе: «Честно признаюсь, что «Грыф» произвёл на меня удручающее впечатление. Корабль был сильно запущен. Сразу же в ход пошли щётки, кисти и банки с краской. Мы прекрасно понимали, что это наш будущий дом. Экипаж старался выполнить работы быстро и с наилучшим качеством». В начале апреля минзагу определили постоянное место в военном порту Оксыве, у мола, рядом с входом в порт. После наведения на «Грыфе» порядка внутрикорабельные учения активизировались. Требовалось выполнить детальный осмотр корабля, поэтому 1 мая его вывели в резерв. На корабле был спущен вымпел, выгружен боезапас и прочие взрывоопасные материалы, сняты все штурманские приборы. Топливо и воду откачали. Механизмы были разобраны и внимательно осмотрены, малейшие обнаруженные неисправности устранялись с привлечением промышленности.

 

В конце мая корабль вернулся в строй флота. Началась интенсивная боевая подготовка экипажа. Вскоре на минном заградителе выработался свой неповторимый ритм жизни. Во вторник утром он выходил в море, а возвращался в порт в пятницу после полудня. Во время пребывания в море и стоянки в базе на «Грыфе» проводились многочисленные учения: швартовка и отшвартовка, постановка на якорь и съёмка с него. Часто игрались боевые тревоги, отрабатывались действия при воздушной тревоге, при возникновении различных чрезвычайных ситуаций: выхода из строя рулевого управления, дизелей, получении пробоин, ликвидации пожара. Особое внимание уделялось минным постановкам. Проводились учения по высадке десанта. Выполнялись стрельбы главным калибром и зенитными автоматами. Кульминацией стала серия стрельб боевыми снарядами. Боевая подготовка самого большого корабля польского флота проходила под надзором командования флота и представителей Морского министерства. Один из моряков «Грыфа» после войны вспоминал: «Во время рутинных походов по Балтике немецкие гражданские самолёты летали очень низко над кораблём, они старались спровоцировать нас. Мы наводили на них 40-мм «бофорсы», это была хорошая проверка нашей боевой готовности».

 

Несколько раз в период с 18 июня по14 сентября 1938 г. минный заградитель прекращал боевую подготовку и выполнял функции учебного корабля, принимая на борт курсантов для совершения непродолжительных походов в Ботнический и Рижский заливы. Летом того же года были нанесены два неофициальных заграничных визита. 6 июня «Грыф» бросил якорь в порту Таллина. Он стал объектом пристального внимания жителей эстонской столицы. Командир минного заградителя встретился с представителями командования эстонского флота и городских властей. В ответ польские моряки также организовали небольшой приём со скромным угощением. В ходе этого визита отличились снабженцы корабля, закупив для нужд экипажа 10 100 кг сахара, поскольку на родине этот продукт стоил гораздо дороже. Причина этого крылась в существовавшей в предвоенной Польше сахарной монополии, в цену сахара продаваемого на её территории, был заложен солидный акциз.

 

Следующий неофициальный визит в эстонские воды состоялся в августе. По некоторым данным, у этого похода имелась интересная предыстория. Во время одного из увольнений между моряком «Грыфа» и штатским после совместного распития спиртных напитков возникла ссора, переросшая в драку, завершившаяся убийством гражданского лица. Несмотря на все усилия следствия, виновник найден не был. Командующий флотом контр-адмирал Е. Унриг приказал отправить минный заградитель в длительный поход без увольнений экипажа на берег. Поэтому минный заградитель совершил длительный поход по Балтийскому морю с заходами в Ботнический и Рижский заливы. На пути в Эстонию произошло неожиданное событие, была встречена небольшая парусная яхта, на которой находился генерал-майор В. Бортновски (Осенью 1938 г. он командовал польскими войсками, выполнявшими по условия Мюнхенской конференции присоединение района города Чешин к Польше. В 1939 г. произведён в генерал-лейтенанты, в сентябре того же года командовал армией «Поморье», попал в плен. После освобождения в Польшу не вернулся), хорошо известный польским морским офицерам как глава комиссии «Строительства военно-морского флота». У него возникли проблемы со здоровьем, поэтому несколько дней он провёл на борту «Грыфа». 7 августа минный заградитель прибыл в Таллин. На этот раз на берег отпустили только офицеров. Они вернулись на борт корабля в обществе красивых эстонок. До наших дней сохранилось несколько фотографий, подтверждающих эти события. Выполнив все учебные задачи, корабль вернулся на базу.

При возвращении из одного из учебных выходов в море минный заградитель врезался при швартовке в мол, это произошло из-за ошибки личного состава электромеханической боевой части, не сумевшего своевременно перевести дизеля с переднего на задний ход. В результате носовая часть корабля была серьёзно повреждена. «Грыф» поставили в плавучий док, принадлежавший Гдынской верфи. За время докования, кроме устранения полученных повреждений, силами экипажа был выполнен осмотр главных и вспомогательных механизмов и устранены замеченные неисправности. Помимо этого, моряки очистили подводную часть корпуса, а рабочие верфи её окрасили и провели профилактику забортной арматуры.

 

В сентябре 1938 г. командующий флотом контр-адмирал Е. Унриг устроил кораблю смотр. Инспектирующий, которому продемонстрировали действия экипажа при различных тревогах, поставил очень высокую оценку экипажу «Грыфа». Следует отметить, что большую часть времени, пока над кораблём развивался флаг командующего флотом, Е. Унриг провёл в каюте командира корабля. Над ней на верхней палубе разложили маты, а морякам рекомендовали передвигаться по противоположному борту, чтобы не раздражать высокопоставленного гостя топотом. 18 сентября 1938 г., вскоре после смотра, первый командир минного заградителя сдал свои обязанности кап. 2-го ранга Роману Виктору Станкевичу.

 

Остаток первого года службы ничем отмечен не был. Единственным достойным упоминания событием стало отбытие группы старшин на курсы по подготовки мичманов (в соответствии с принятой у нас системой званий).

В январе 1939 г. смотр кораблю устроил генерал-полковник Казимеж Сосновски, которого сопровождали контр-адмиралы Е. Свирски и Е. Унрига. Помимо прямого назначения, была у этого мероприятия и своя подоплёка. Свирски решил во всей красе продемонстрировать новый и самый большой корабль флота представителям Военного министерства и таким образом заинтересовать их флотскими делами. Руководитель морского ведомства надеялся выбить у чиновников дополнительные средства на нужды флота. И этому имелось объяснение: Германия последовательно производила ревизию условий Версальского договора, напряжение в отношениях между Польшей и Третьим рейхом нарастало. Вероятность решения территориальных проблем военным путём с каждым днём увеличивалась. По мнению польских адмиралов, в будущей войне ВМС предстояло играть не последнюю роль.

 

Поэтому-то во время посещения высоким гостем «Грыфа» моряки всячески доказывали необходимость увеличения финансирования флота. Эти деньги должны были пойти на закупку новых орудий для береговой обороны, благо имелись конкретные кандидаты на это (но вплоть до сентября 1939 г. эти планы оставались лишь на бумаге). В этот же день инспектирующие лица приняли участие в церемонии встречи подводной лодки «Ожел».

 

В начале марта 1939 г. место стоянки минного заградителя перенесли на рейд Гдыни. Сообщение с берегом и доставка всего необходимого для обеспечения корабельной жизни производились на буксирах. Уменьшилось число увольнений на берег для рядовых моряков. Но офицеры и женатые сверхсрочники по-прежнему получали увольнение в свободное от несения службы время. Весна-лето 1939 г. стали периодом рассвета корабельного театра.

 

18 марта на кораблях польского флота была объявлена повышенная боевая готовность. Германия заканчивала подготовку к аннексии литовской Клайпеды. Ранним утром 23 марта корабли Кригсмарине продефилировали мимо польского побережья. В демонстрации силы принимали участие 62 корабля, во главе с флагманом соединения «карманным линкором» «Дойчланд», на борту которого находился сам А. ***. В командовании польского флота опасались, что немцы не ограничатся присоединением Мемеля к Германии, а предпримут аналогичный шаг в отношении Вольного города Гданьска. В этот момент этого не произошло, но вскоре германское руководство поставило перед Польшей вопрос, связанный с территориальными спорами. На первый план выходила тема так называемого Данцигского коридора.

 

Приближение войны чувствовалось во всём. «В одну из ночей с борта «Грыфа», оказавшегося рядом с немецкими территориальными водами, экипаж наблюдал ночные стрельбы немецкой зенитной артиллерии, для обеспечения которых были задействованы прожектора. Немецкие артиллеристы стреляли хорошо. Снаряды рвались в центре светового кольца», - вспоминал позднее матрос Казимеж Рох Козински. 24 марта командующий флотом адмирал Е. Унриг издал приказ о том, что в военное время главной базой польского флота становится Хель. Этот полуостров был очень удобен для обороны. В конце марта в офицерском составе «Грыфа» произошли очередные изменения. Кроме того, в штатном расписании минного заградителя появилась новая должность - 2-й сигнальный офицер. Число выходов на боевую подготовку увеличилось.

 

1 апреля 1939 г. на корабль назначили нового командира, им стал 45-летний кап. 2-го ранга Стефан Квятковски.

 

Через месяц в запас уволились 37 унтер-офицеров и матросов срочной службы, на замену которым вскоре прибыло 44 унтер-офицера и матроса. Командир и вновь прибывшие нижние чины осваивали корабль в обстановке, приближённой к боевой. С марта 1939 г. минный заградитель постоянно находился в состоянии повышенной боевой готовности.

 

Исключением стал лишь период с 8 по 15 мая, когда «Грыф» проходил докование. Затем наступил период интенсивной боевой подготовки. Одним из немногих отвлечений от службы стал парад 17 июня, посвященный «Дню моря», это был последний предвоенный показ флота широкой публике.

 

Отношения между Польшей и нацистской Германием ухудшались с каждым днём. В воздухе всё отчётливее пахло войной. Немцы, уже не стесняясь в средствах, провоцировали своих будущих противников на неприязненные действия. Типичным в этом отношении стал один из июльских выходов в море, о котором вспоминал матрос Казимеж Козински: «Во время учебного похода мы встретили небольшое торговое судно, на нём не было флага. Оно не произвело салюта нашему флагу. Командир Квятковски приказал изменить курс на «торгаша». Мы увидели, как по его палубе галопом на корму несётся матрос, на гафеле взвился немецкий флаг, и тут же был отдан полагающийся в таких случаях салют...

 

Было ещё одно интересное происшествие. Когда корабль находился в районе острова Борнхольм, немецкие самолёты пролетали, нарушая соглашение, на низкой высоте, в опасной близости от корабля, а то и непосредственно над ним. Очень немногое отделяло нас от открытия огня из зениток. Немцы нас явно провоцировали».

 

В рамках боевой подготовки особое внимание уделялось постановке минных заграждений. На «Грыфе» отрабатывали сброс «рогатой смерти» на различной скорости корабля - 6, 9,15 уз., как в одиночном плавании, так и совместно с дивизионом минных кораблей типа «Ясколка». Для этого использовались как учебные, так и боевые неснаряжённые мины. Для облегчения задач по их тралению к каждой из них крепился линь с буйком из пробки. Однако из-за нехватки мин «Грыфу» в ходе учёбы ни разу не удалось выставить их полный комплект. Вскоре экипаж корабля мог похвастаться очень неплохими результатами, полученными в ходе учебных постановок: наименьшая глубина моря при постановке -15 м, наименьшее расстояние между минами - 35 м; время подготовки мины к постановке 10-20 минут; точность постановки мины по глубине +/- 0,6 м.

 

К концу лета тема приближающейся войны стала постоянно возникать в разговорах матросов и офицеров «Грыфа». В середине августа с минного заградителя было выгружено учебное имущество и пополнен артиллерийский боезапас. В погребах корабля в конце августа хранилось 900 120-мм снарядов, 2400 40-мм снарядов и 10 000 патронов к 13,2-мм пулемётам. Число мин точно неизвестно, по разным данным, от 50% до 70% минного боезапаса. В это же время в корабельный сейф поместили 50 000 злотых и 10 000 долларов. В рамках подготовки к войне морякам раздали так называемые «смертные» жетоны.

 

Летом 1939 г. кап. 2-го ранга Квятковски получил несколько рапортов от старшин сверхсрочной службы с просьбой разрешить вступить в брак. Хотя вопрос решался на уровне командования флота, добро всё же было получено. В результате в экипаже минного заградителя стало на пять «женатиков» больше.

В последний предвоенный месяц, как это не покажется странным, продолжилась ротация офицерского состава. Новым старшим помощником командира корабля 23 августа назначили капитан-лейтенанта В. Ломидзе. В этот же день на «Грыфе» появился новый командир электромеханической боевой части.

 

 

[Pesec2012]

Три дня в сентябре 1939 г.

В четверг 31 августа 1939 г. «Грыф» прибыл на рейд военного порта Оксыве. Квятковски решил отпустить в увольнение половину экипажа. Среди сошедших на берег был и матрос Козински, который потом вспоминал: «Я воспользовался выпавшей мне возможностью сходить в увольнение. Было видно, что среди жителей Гдыни заметно напряжение. На стенах домов висели плакаты с текстом указа о всеобщей мобилизации. Люди во дворах и огородах копали примитивные бомбоубежища. Жители были бодры и веселы. Я тогда ещё не знал, что это последние часы мира. Было тепло и ярко светило солнце. Я с ребятами неторопливо прогуливался. Увольнение закончилось после того, как прогремел орудийный выстрел, вызывающий нас на корабль». Остаток дня, по воспоминаниям матроса Вацлава Цзервински, прошёл спокойно. Он сидел на носу минного заградителя на лавочке, когда к нему подошёл вахтенный офицер младший лейтенант Билевич. Последний спросил у матроса, о чём тот думает, и услышал в ответ: «О скором начале войны». Офицер, немного помолчав, посоветовал: «Цзервински, идите спать, ночью будет тревога». Вечером этого последнего мирного дня из штаба флота пришла «депеша». В ней содержалось предупреждение, что, по согласованию со штабом армии «Поморье», ранним утром 1 сентября над портом будет совершён пролёт трёх гидросамолётов в Швецию, поэтому зенитный огонь по ним не открывать.

 

Ночь с 31 августа на 1 сентября для корабля, пришвартованного к причалу в бассейне №9 военного порта в Оксыве, прошла спокойно. Кроме «Грыфа» там находились следующие корабли польского флота: канонерская лодка «Комендант Пилсудский», учебно-артиллерийский корабль «Мазур», минные корабли «Мёва», «Чайка», «Рубита», «Ясколка», «Журав» «Цапля», подводные лодки «Ожел» и «Вилк», водолазное судно «Нурек», плавбазы «Балтик» и «Гдыня» (недавно мобилизованное небольшое пассажирское судно). Канонерская лодка «Генерал Халлер» несла дозор у входа в гавань.

 

Планы по использованию минного заградителя в военное время стали разрабатывать сразу после его прибытия в польские воды, и несколько раз пересматривали. Первоначально намечалось задействовать «Грыф» для постановки мин на подходах к немецким портам и базам. Оборонительные загражденья у своего побережья намеревались ставить с барж, доставленных в намеченные районы на буксире. Но вскоре штабисты польского флота признали, что точность таких постановок будет явно недостаточной. План переработали, теперь минный заградитель должен был поставить три минных поля: два - у своего побережья и одно - у немецкого. Первые два должны были располагаться дугой в Гданьском заливе по линии Сопот - Хель в 22 километрах SST оконечности полуострова, вне территориальных вод Польши. Всего планировалось выставить 1300 мин. Прикрывать минные поля от траления поручалось береговой батареи из четырёх 152-мм орудий, находившейся на мысе Ласковского. А на подступах к ним нарезались позиции для двух подводных лодок. Приказ о начале операции, получившей кодовое название «Рурка» (трубочка), должен был поступить лично от главы государства. В ней предполагалось задействовать почти весь флот, но главная роль отводилась «Грыфу». Основную же работу по постановке активных заграждений возложили на подводные минзаги типа «Вилк». Первоначально все мероприятия по подготовке страны к отражению агрессии намечалось выполнить в последние мирные дни, но в августе 1939 г. из-за нажима английских и французских дипломатов часть из них отменили, дабы не провоцировать Гитлера. Оказалась среди них и операция «Рурка».

 

Первый день осени начался как обычно - побудка, построение на молитву и подъём флага. Издалека доносился какой-то грохот, как потом выяснилось, это немецкая авиация бомбила Гдыню. Вскоре в утреннем тумане были замечены гидросамолёты, летящие на высоте 150 - 200 м. Часы показывали 5.30. После пролёта самолётов над портовым элеватором их национальная принадлежность уже не вызывала сомнений, поскольку на крыльях и фюзеляжах чётко просматривались немецкие кресты и свастики. Польские корабли открыли зенитный огонь. По приказу старшего артиллерийского офицера «Грыфа» лейтенанта Т. Мечински первыми «заговорили» крупнокалиберные пулемёты минзага, а через некоторое время к ним присоединились «бофорсы». Однако вскоре стрельбу пришлось прекратить, так как на линии огня оказался морской дворец. Вражеские самолёты без потерь убрались восвояси.

 

Стало ясно, что либо произошёл серьёзный пограничный инцидент, либо грянула война. Командир «Грыфа» приказал готовить корабль к выходу в море и отправил одного из офицеров в штаб флота за инструкциями. У Стефана Квятковски не осталось сомнений, что вскоре минному заградителю предстоит принять участие в операции «Рурка», но для этого сначала требовалось пополнить запас мин на борту «Грыфа» с барж, которые находились в Пуцкой бухте на траверзе Ямы Кузницкой. Пока минный заградитель готовили «к бою и переходу», по внутрикорабельной трансляции было организовано прослушивание польского радио с сообщением о нападении нацистской Германии. По завершении передачи с обращением к экипажу выступил командир корабля, призвав моряков честно выполнить свой долг. Вскоре минзаг покинул базу и после короткого перехода бросил якорь возле барж с минами. Погрузка заняла несколько часов. К счастью для польских моряков, вражеская авиация не обнаружила корабль во время проведения погрузочных работ, иначе всё бы могло закончиться очень печально. Первый немецкий самолёт-разведчик появился над «Грыфом» уже после того, как тот снялся с якоря и взял курс на Гдыню, которую в это время бомбила вражеская авиация.

 

С 13.30 до 13.50 над минным заградителем, который всё ещё не покинул Пуцкий залив, пролетело несколько немецких самолётов. По ним сделали несколько безрезультатных выстрелов из зенитных автоматов и крупнокалиберных пулемётов. Не обращая на это внимание, противник направился в сторону Гдыни. Около 14.00 сигнальщики «Грыфа» обнаружили буксир. Показав опознавательный сигнал, он подошёл к борту минзага и передал на него раненого матроса. Из разговора с моряками буксира стало известно, что польский флот понёс первые потери. На рейде базы под ударами немецкой авиации погибли учебно-артиллерийский корабль «Мазур» и водолазное судно «Нурек». Квятковски принял решение до получения конкретных указаний из штаба флота укрыться в безопасном месте, поблизости от небольшого рыбацкого поселка Мечелинки, чтобы дать экипажу непродолжительный отдых. Место предполагаемой стоянки он выбрал неслучайно, рядом с ним не располагалось никаких объектов, которые могли бы привлечь внимание вражеской авиации. Около 16.00 на «Грыфе» получили радиограмму о начале проведения операции «Рурка». Помимо минного заградителя в ней задействовались эсминец «Вихер», обе канонерские лодки и шесть минных кораблей типа «Ясколка». Руководство операции возлагалось на кап. 2-го ранга Стефана де Вальдена, командира эскадренного миноносца «Вихер». Минный заградитель вышел в море и взял курс в точку рандеву с остальными кораблями. После встречи прошло совещание командиров, на котором в деталях ещё раз был рассмотрен план операции. На «Грыфе» в это время заканчивались работы по вооружению мин.

 

Поскольку в предвоенных планах воздушное прикрытие минных постановок авиацией армии «Поморье» не предусматривалось, флоту следовало опираться только на свои силы. Однако в распоряжении польских ВМС отсутствовали истребители, а имевшиеся гидросамолёты практически не обладали возможностью борьбы с авиацией противника. К тому же уже к середине 1 сентября 1939 г. все они оказались уничтожены. По этой причине, а также для обеспечения скрытности постановки её решили осуществить в тёмное время суток.

В ожидании темноты польское соединение в полном составе малым ходом стало крейсировать по Пуцкому заливу. Сейчас не вызывает сомнений, что Стефан де Вальден совершил роковую ошибку. Для поляков самым лучшим вариантом действий стало бы рассредоточение кораблей по укромным якорным стоянкам, наподобие той, какой воспользовался командир «Грыфа» для отдыха экипажа, с последующей их встречей непосредственно перед началом постановки. Но шёл только первый день Второй мировой войны, и боевые возможности авиации большинство представляло себе очень туманно. Морякам же соединения де Вальдена одним из первых пришлось испытать их «на собственной шкуре».

Концентрация польских кораблей привлекла внимание немецкой воздушной разведки, и вскоре информация о их местонахождении легла на стол командующего 1-м воздушным флотом генерала авиации Альберта Кессельринга. Через некоторое время последовал приказ генерал-лейтенанту Хельмуту Форстеру об уничтожении вражеских сил. Для его выполнения были выделены пикирующие бомбардировщики Ju 87B из состава IV (St)/LG 1. Авиационная часть, которой принадлежали пилоты и самолёты, была не совсем обычной. Главной задачей этого подразделения являлась отработка новых тактических приёмов ведения боевых действий, а часть лётчиков имела опыт участия в гражданской войне в Испании. Теперь им предстояло проверить теоретические наработки на практике. Всего в налёте должны были принять участие 32 (по другим данным - 33) машины, сопровождаемые восемью истребителями Bf 109. Возглавил эти силы капитан Кёгль. Нацистские самолёты вылетели из Столп-Рейтца (ныне - польский Слупск). Путь до соединения де Вальдена занял всего около 20 минут. Во избежание обнаружения постами польской службы наблюдения и связи, что грозило потерей внезапности, большая часть пути проходила над морем. Расчёт оказался верным - на кораблях противника боевая тревога прозвучала уже после того, как первый пикировщик вышел в атаку.

 

Поляки оказались в критическом положении. Четырём десяткам вражеских самолётов они почти ничего не могли противопоставить. Имевшие относительно большие углы вертикального наведения 120-мм орудия главного калибра «Грыфа», в крайнем случае, могли вести огонь только по низколетящим целям, но против пикирующих бомбардировщиков они были просто бесполезны. 130-миллимитровки эсминца для борьбы с авиацией вообще не годились. Числившиеся универсальными 75-мм артустановки образца 1925 г., смонтированные на «ясколках», могли похвастаться лишь относительно большим (до 75°) углом возвышения ствола. Ни по скоростям наведения, ни по скорострельности они уже не отвечали требованиям, предъявляемым к зенитным орудиям с середины 1930 гг. К тому же отсутствие какой-либо системы управления огнём сводило вероятность поражения из них воздушного противника практически к нулю. Бесполезными оказались и крупнокалиберные пулемёты, на которые в предвоенное время делалась очень большая ставка. Бомбардировщики, даже пикирующие, сбрасывали свой смертоносный груз раньше, чем входили в зону их эффективного огня. Но даже таких установок на всех польских кораблях насчитывалось всего семь (по две спаренных на «Грыфе» и «Вихере» и три одноствольных (по одной) - на «Чайке», «Цапле» и «Жураве»). Ещё 20 «максимов», считавшихся основным средством ПВО на канонерских лодках и тральщиках-минзагах типа «Ясколка», были таковыми лишь на бумаге и не представляли для немецких самолётов реальной угрозы. Поэтому всё, на что могли рассчитывать польские моряки, это - четыре 40-мм зенитных автомата - 2x2 «Бофорса» на «Грыфе» и 2x1 «Пом-пома» на эсминце.

 

Кораблям соединения де Вальдена ничего не оставалось, как интенсивно маневрируя и отчаянно паля по самолётам противника из всех стволов, пытаться уклониться от бомб. Командир «Грыфа» старался держаться поодаль от своих товарищей, чтобы не подвергать их риску получить повреждения, в случае детонации 33 т взрывчатки, содержащейся более чем в 300 минах, находящихся на борту. Но другие корабли при первой возможности сближались с минным заградителем, пытаясь прикрыть его огнём своих зениток.

 

К счастью для поляков, немцы переоценили свои возможности. Тридцати с небольшим 500-кг бомб оказалось явно недостаточно не только для того, чтобы уничтожить десяток интенсивно маневрирующих и «огрызающихся» кораблей, но даже для того, чтобы просто попасть в них. Лишь ближе к концу боя нацистским пилотам удалось добиться трёх близких разрывов.

 

Первой пострадала «Мёва», у борта которой поднялся огромный водяной столб. На корабле вспыхнуло несколько небольших пожаров и вышло из строя 75-мм носовое орудие. Почти все члены экипажа, находившиеся на верхней палубе и мостике, погибли или получили ранения. В числе последних оказался и командир тральщика-минзага капитан-лейтенант Вацлав Липковски. Полученное ранение не позволяло ему стоять на ногах, но он продолжал управлять кораблём, лёжа на мостике. Поднявшийся одним из первых на борт «Мёвы», после её прибытия в базу, лейтенант Ежи Жутовецки вспоминал: «Приведённая в порт «Мёва» выглядела ужасно, весь корабль запит кровью, на палубе повсюду валяются части человеческих тел и обломки оборудования. Корабль выглядит столь жутко, как будто вернулся из преисподней».

 

Ещё две бомбы легли недалеко от «Грыфа». Первая из них взорвалась в 15 м от борта на траверсе ходового мостика. Стальной «град» из её осколков приняла на себя носовая надстройка. На месте был убит матрос Дуткевич, а ещё 17 человек, в том числе и командир корабля кап. 3-го ранга Квятковски, получили ранения. Вскоре недалеко за кормой разорвалась вторая полутонная бомба. Корабль в очередной раз сильно встряхнуло. В результате двух мощных гидродинамических ударов на «Грыфе» вышли из строя электрическое управление рулём, гирокомпас, машинный телеграф, система транспортировки мины, часть отсеков обесточилась, а в корме открылась течь. Положение минного заградителя стало критическим. Неожиданно, словно по мановению волшебной палочки, жуткая какофония боя прекратилась. Немецкие пикировщики, отбомбившись, исчезли за горизонтом, и поляки вновь остались в гордом одиночестве. Вскоре на «Грыфе» удалось восстановить и управление, сообщив руль с ручным приводом, а командование кораблём принял на себя старший помощник командира капитан-лейтенант Виктор Ломидзе. По его приказу повреждённый минный заградитель двинулся в сторону полуострова Хель.

 

Старший боцман Клисовски, обошедший в это время корабль, позднее описал свои впечатления: «Палуба была залита кровью. Когда я прошёл дальше, увидел странную и жуткую картину: у первой носовой артустановки один из моряков держался рукой за орудие, но у него не было головы. Коридоры были залиты кровью. В помещении лазарета она стояла по щиколотку. На койках лежат тяжелораненые, легкораненые сидят у переборок. Многие из них диктуют адреса родных товарищам, прося их уведомить семьи, если они умрут. Продолжается переливание крови. На одной из коек лежит сигнальщик из резервистов, его внутренности удерживаются лишь при помощи простыни. Он просит известить о своей гибели семью.

 

Командира ранило ещё во время первой атаки. При мне его несли по трапу, у него была оторвана нога. Видно было, что он потерял много крови, и выжить шансов у него не оставалось. В судовом лазарете некоторые раненые умирали. Корабельные медики могли оказать им лишь первую помощь, ничего более серьёзного они сделать были не в состоянии. Мне сделали перевязку, и я пошёл на свой пост.

 

На корабле множество следов от осколков и пуль авиационных пулемётов. Вышли из строя рулевое устройство, внутрикорабельная связь и часть электросистемы.

 

Корабль шёл в сторону порта Хель. Вскоре прозвучал приказ: «Всем свободным от вахты собраться на корме», затем последовал ещё один приказ о затоплении всех мин. Его выполнили очень быстро».

 

На последнем моменте стоит остановиться более подробно, поскольку этот приказ «похоронил» все предвоенные планы польского флота. Первое расследование причин сорванной операции состоялось в 1940 г., но по его итогам никаких выводов сделать не удалось. Более серьёзное разбирательство провели после войны. 19 ноября 1945 г., когда стали доступны свидетельства моряков, освобождённых из немецкого плена, командующий польским флотом вице-адмирал Е. Свирский поручил кап. 1-го ранга Ч. Петеленцу разобраться в случившемся. Следует сказать, что в это время польский флот на Западе доживал последние дни, поэтому расследование инцидента шло, скорее, для истории.

 

13 мая 1946 г. Петеленц представил главнокомандующему польским флотом на Западе отчёт, в частности, в нём говорилось: «На основании собранного материала я пришёл к выводу, что кап. 2-го ранга Ломидзе принял решение о сбросе мин за борт самостоятельно. И только он несёт за это ответственность.

 

Обоснование:

 

Как вытекает из объяснительной записки кап. 2-го ранга Ломидзе от 27 января 1940 г., он сразу после налёта приказал сбросить за борт мины из межпалубного пространства. При этом В. Ломидзе не ссылался ни на какой конкретный приказ. Более того, он его и не запрашивал.

 

Обмен сигналами с эскадренным миноносцем «Вихер» был произведён только после того, как мины были сброшены.

 

Сигнальный офицер «Вихера» категорически утверждает, что данный приказ с его корабля не передавался. К тому же командир эсминца не имел полномочий отдавать подобные приказы.

 

Начальник штаба флота также утверждает, что подобный приказ не отдавался, так как ни у кого из командиров на местах не было полномочий на принятие подобного решения.

 

Капитан-лейтенант Пелат из экипажа «Грыфа» ничего не знает о переданном с «Вихера»» подобном сигнале».

 

Позднее командующий флотом, пересылая документы расследования своему заместителю контр-адмиралу К. Корутовски, написал в сопроводительной записке: «Из прилагаемого заключения, написанного кап. 1-го ранга Петеленцем, ясно следует, что вина за выбрасывание за борт мин, именно того вида оружия, для которого корабль и был построен, целиком лежит на кап. 2-го ранга Ломидзе (в данный момент числящем в плавсоставе), а в то время капитан-лейтенанте, исполняющем обязанности командира минного заградителя «Грыф».

 

Окончательный отказ от постановки минного заграждения, возможно, является следствием негативного отношения к минному оружию со стороны командующего флотом контр-адмирала Унрига и его штаба».

 

К этим оценкам можно добавить, что командование флота планировало постановку минного заграждения в мирное время, но вмешались политики, и операцию пришлось осуществлять уже в ходе боевых действий. Хотя план операции «Рурка» появился задолго до войны, в мирные дни совместным учениям кораблей, предназначенных для минных постановок, внимания уделялось недостаточно. Свою роль сыграла и недооценка авиации, как средства борьбы на море. Польские моряки стали одними из первых, кто столкнулся с этой опасностью.

 

Но воистину роковыми факторами срыва плана постановки оборонительного минного заграждения стали ранение Стефана Квятковски и вступление в должность старшего помощника капитан-лейтенанта В. Ломидзе. По всей видимости, не самый большой смельчак от природы, он, вынужденно вступив в должность командира «Грыфа», опасался, что в случае повторения налёта вражеской авиации при попадании осколка или пули в мину, сдетонирует весь опасный груз, что приведёт к гибели корабля. Это побудило его как можно скорее избавиться от мин. Около 18.00 он отдал преступный приказ. Несмотря на протесты ряда офицеров «Грыфа», вскоре в море полетели 30 мин, повреждённые во время налёта, за ними последовали и все остальные.

 

Более того, Ломидзе не предупредил о своём решении командира «Вихера» де Вальдена. В результате эсминец продолжал действовать по плану операции «Рурка» и занял позицию прикрытия, в 10 милях западнее немецкой военно-морской базы в Пиллау. В течение ночи с него несколько раз обнаруживали противника, в том числе два эсминца - «Георг Тиле» (Z 2) и «Рихард Байтцен» (Z 4). К счастью для поляков, боя в окрестностях немецкой военно-морской базы не произошло.

 

Тем временем «Грыф» прибыл в гавань Хели, и капитан-лейтенант Ломидзе доложил по телефону о повреждениях корабля и о сбросе в воду неснаряжённых мин. Первоначально планировалось ввести минный заградитель в док, для устранения течи в кормовой части, образовавшейся после взрыва бомбы, поэтому на ночь его поставили у стенки дока. Более внимательный осмотр повреждений показал, что «Грыфу» требуется значительный ремонт, особенно в плохом состоянии находилось рулевое устройство.

 

Утром 2 сентября из штаба флота пришло указание о превращении корабля в плавучую батарею. Старший боцман Клисовски вспоминал после войны: «После затопления мин мы вошли в Хельский военный порт. После швартовки с кораблей, в том числе и «Грыфа», на мол переправили тела убитых. Тяжелораненых погрузили в санитарные машины и доставили в госпиталь, а легкораненые отправились туда самостоятельно. Поскольку вооружение «Грыфа» находилось в хорошем состоянии, его, пришвартовав к молу, превратили в береговую батарею. На борту осталась лишь прислугу зениток, а большая часть экипажа сошла на берег и разместилась рядом с кораблём».

 

Этим же утром на минный заградитель прибыл новый командир кап. 2-го ранга Станислав Хруневецки. Известие о новом назначении застало его в Ястрани. Добравшись до штаба флота, он принял участие в совещании у командующего контр-адмирала Унрига, в ходе которого планы осуществления операции «Рурка» были похоронены окончательно. В командном составе минзага произошла ещё одна перемена, обязанности командира электромеханической боевой части принял инженер кап. 2-го ранга И. Кучковский. Сдавший их инженер капитан-лейтенант Иосиф Селанка, тем не менее, корабль не покинул и принял участие в попытках его спасения после авианалёта 3 сентября. По прибытии на борт «Грыфа» новый командир первым же своим приказом установил, что на корабле постоянно находится одна вахта, расчёты орудий главного калибра и малокалиберной зенитной артиллерии, а также весь персонал, обслуживающий вспомогательные механизмы. Остальные члены экипажа задействовапись в составе противодесантной обороны. Планировалась ежедневная ротация вахтенных.

 

После восхода солнца 2 сентября начались налёты немецкой авиации. В первом из них приняло участие 11 пикирующих бомбардировщиков Ju 87, входивших в состав 186-й эскадрильи палубной авиации. В ходе этого налёта минный заградитель получил лишь осколочные повреждения, а старшину Сосновски ранило в ногу. Удары по порту Хель вражеская авиация наносила весь день и почти всю ночь. Всего в налётах участвовало около 60 бомбардировщиков разных типов. Основными их целями стали портовые сооружения, береговые батареи и корабли в гавани. Несколько бомб взорвалось недалеко от «Грыфа», «Вихера» и «Мёве». Но поскольку прямых попаданий немецким лётчикам добиться не удалось, полученные кораблями повреждения имели незначительный характер. Самым сильным оказался вечерний налёт. Матрос Козински позднее вспоминал: «Поздно вечером я снова занял свой боевой пост у крупнокалиберного пулемёта левого борта. Заряжающим был минёр матрос Калиновски. Самолёты налетают со всех сторон и проносятся над нами. Бомбы падают на берег и порт. Ночь очень ясная. Мы часами смотрим на самолёты в небе, временами открываем по ним огонь. В эту ночь сигнал «воздушной тревоги» подавался свистком. Дальномерщик, исполняющий обязанности сигнальщика, очень громко выкрикивал: «Взрывы в Гдыне, взрывы на Оксыве, пожары в Гдыне и на Оксыве!». Со стороны Гданьска взлетают ракеты, красная, зелёная, белая вслед за ними появляется какой-то самолёт. От Вестерплатте доносится гул боя. Время идёт. Вскоре вахтенный офицер вызывает наверх смену. Не успело начаться построение, как опять боевая тревога. Моряки снова скрываются под палубой. Произвести смену вахты до рассвета не удалось. Но всё-таки через некоторое время она произошла. Спустился вниз в старшинский коридор. Глаза закрываются, надо немного поспать. Сел у переборки среди других матросов и постарался задремать. Вдруг кто-то закричал: «Газы!». Надел противогаз и продолжал сидеть. Через некоторое время стало ясно, что газ вытекает из противопожарной системы». Срабатывание противопожарной системы произошло в результате близкого разрыва бомбы. Во время налётов погиб баталер старший матрос Мацей Багор. Смерть настигла его, когда он стоял в дверях кладовой и раздавал матросам инструменты и защитное обмундирование.

Так начинался последний день в жизни минного заградителя «Грыф». Вернувшиеся на аэродром немецкие лётчики докладывали о разрушенных военных объектах и потопленных кораблях поляков. Например, в соответствии с их донесением, батарея на мысу получила минимум четыре прямых попадания бомбами и была полностью уничтожена. Контр-адмирал Понтер Лютьенс в сентябре 1939 г. занимавший в Кригсмарине пост командующего миноносцами, со скепсисом относился к докладам, поступавшим от Люфтваффе, считая их сильно преувеличенными, поэтому принял решение произвести разведку состояния польской военно-морской базы своими силами. Если её батареи будут молчать, то появлялась возможность уничтожить и польские корабли прямо у стенки, одержав тем самым первую победу на море в начавшейся войне. Представителям флотского командования удалось договориться с представителями авиации о временном прекращении налётов на Хель и стоящие там корабли. В операции планировалось задействовать два эскадренных миноносца: «Лебрехт Маас» (Z 1) и «Вольфанг Ценкер» (Z 9). Это были новейшие эсминцы немецкого флота, вооружённые пятью 127-мм и восемью 533-мм торпедными аппаратами. Ранним утром 3 сентября оба они покинули свои блокадные позиции и вскоре прибыли в назначенную точку рандеву южнее Пиллау. Самым коротким путём к Хели было направление на запад, но Лютьенс решил иначе, и эсминцы взяли курс на Данциг, фарватер к которому уже протралили корабли кап. 1-го ранга Руге. На коротком пути разминирование ещё проводилось. Контр-адмирал не хотел рисковать. В 6.20 немецкие корабли подошли к побережью и взяли курс на Хель. Через некоторое время они были у польской военно-морской базы. Матрос Козински так описывал начало боя: «Вскоре раздался сигнал боевой тревоги. По трансляции передали, что артиллеристы, свободные от вахты, должны прибыть к орудию № 4. Я выбежал на палубу. Немецкие корабли были уже в досягаемости наших пушек. Но приказа на открытие огня нет, хотя орудие готово. Немцы первыми начали стрелять. Их снаряды упали в лес. Пребывая в страшном напряжении, жду приказа на открытие огня. Мне кажется, что я это сделаю, не дожидаясь распоряжения. Но вот последовала команда, и тут же прозвучал наш первый залп».

 

Вахтенным офицером «Грыфа» в то утро был младший лейтенант Збигнев Ягушевич. Позднее он вспоминал: «В это время дальномерщик крикнул: «Лево 90 корабль, через мгновение дистанция 20 000 м». Я поднёс бинокль к глазам и крикнул телефонисту на мостике: «Доложи капитан-лейтенанту Ягельски (старшему вахтенному офицеру)». Тут же я вижу его бегущего на ходовой мостик. Он спросил меня, что случилось, я ответил, что слева 90 корабль, но тут же увидел, что за ним в кильватер следует ещё один. По силуэту они напоминали эсминцы. Адась крикнул: «Вижу!» и метнулся к колоколам громкого боя. Прозвучал сигнал боевой тревоги. Я стою уже у переговорной трубы, связывающей мостик и Центральный артиллерийский пост и слушаю доклады, поступавшие в него. Дальномер готов, погреба боезапаса готовы, орудия готовы, ЦАП готов. Через мгновение последовал доклад о готовности к бою артиллерийской боевой части. Я ответил: «Хорошо!». В это же время дальномерщик определил дистанцию до вражеских кораблей в 19 000 м. Начал передавать команды в центральный пост: «курсовой угол - лево 90, цель - первый корабль в строю, курс цели - 0, скорость хода - 20 уз.». Стволы орудий разворачиваются на левый борт. Ко мне подошёл Адам Ягельски и сказал, что отправил рассыльного к командиру с донесением о появлении вражеских эсминцев. Командир корабля и остальные офицеры в это время находились в лесу. Я очень фомко сказал Адасю, что если немцы хотят нас атаковать, они сейчас будут ложиться на новый курс. Дальномерщик доложил о том, что расстояние до вражеских кораблей уменьшилось на 18 000 м. Они уже подошли на дальность действия нашей артиллерии. Курс пока не меняют. Внимательно рассматриваю немецкие корабли, начинаю различать детали. Скорее всего, это эскадренные миноносцы типа «Лебрехт Маас», каждый из них вооружён пятью 127-мм орудиями. Вскоре вижу, как головной эсминец выполняет поворот направо, второй повторяет его маневр, они идут в кильватер. Очень хорошо видно, что носовой бурун увеличился, значит, вражеские корабли увеличили скорость. Я выкрикнул в переговорную трубу: «Курс цели 90, скорость хода 25 уз.!» Всё, теперь оставалось только отдать команду: «Огонь!» - и наши первые снаряды полетят в сторону противника. Я сказал Адасю: «Мы готовы». Он ответил, что надо дождаться командира. Теперь хорошо видно, что наши противники - эсминцы типа «Лебрехт Маас». Я повернулся к старшему вахтенному офицеру и сказал, что открою огонь сразу же после первого выстрела немцев, вне зависимости от того, будет командир на борту «Грыфа» или нет. Он не ответил, секунда тишины. Затем я увидел вспышки на борту головного вражеского эсминца. Последовал наш ответ. Мой первый залп был дан через две секунды после немецкого. Теперь жду, секунды растянулись. Немецкий залп достиг цели, он лёг близко, очень близко недолётом перед молом. Через несколько минут наблюдаю падение моего залпа, он лёг хорошо по направлению, но с перелётом. Внёс изменения, меньше 800, огонь. На этот раз мой второй залп был дан раньше, чем немецкий. Снова томительное ожидание - и видны падения снарядов, которые легли между эсминцами. Вношу поправку лево 10 и чувствую, как кто-то теребит меня за плащ. Оглянулся и увидел телефониста. Он мне крикнул: «У дальномера никого нет, старшина-дальномерщик ушёл вниз. Я повернулся к переговорной трубе и рявкнул: «Перейти на местное управление!». Затем повторил более спокойно: «Перейти на местное управление!». И тут переговорная труба как даст мне по зубам. Одновременно услышал слева взрыв, эти сволочи в нас попали. Чувствую во рту что-то твёрдое. Сплюнул в руку и увидел, что на ладони лежит целый зуб, несколько осколков и немного крови. Бросил всё это за борт и крикнул: «Огонь!». Пошёл мой третий залп. Орудия выстрелили немедленно. Я ожидаю развития событий, а в голове вертятся вопросы, среди них основной: «Когда старшина сбежал с дальномера?». Также я думаю о том, что происходило на цели, когда рядом с ней лёг мой второй залп. Чувствую сладковатый вкус крови во рту. Сплюнул, не отрывая бинокля от глаз. И тут увидел немного вправо от трубы вспышку и белое облако дыма. В этом же залпе два снаряда легли недолётом, а два перелётом. Попадание и накрытие! Ура! Крикнул в центральный артиллерийский пост: «Огонь, беглый огонь! Залп!».

 

Вторая фаза боя запомнилась младшему лейтенанту Ягушевичу так: «Я увидел серию падений снарядов с недолётами и поэтому крикнул в центральный артиллерийский пост: «Больше 40!». Вскоре увидел, что второй эскадренный миноносец вышел из строя, увеличил скорость, из его труб повалил дым. Он начал ставить дымовую завесу. «Грыф» стрелял ещё минуту, но дым закрыл цель полностью, и я приказал прекратить огонь... Артиллерийская дуэль длилась 5 -6 минут, а казалось, что бой продолжался очень долго».

 

Старший матрос-сверхсрочник Р. Амброзевич в 1989 г. вспоминал: «3 сентября рано утром первый залп немецкого эсминца лёг перед «Грыфом». Второй - ударил в наш корабль. Следующие залпы угодили в лес, где отдыхала часть экипажа. В это время я входил в расчёт носовой 120-мм двухорудийной установки № 1. После короткого обмена выстрелами немецкие корабли поставили дымовую завесу и покинули поле боя».

 

К этим воспоминаниям можно добавить следующее. Немецкие эсминцы, подойдя с юга, в 6.40 открыли огонь по противнику с дистанции порядка 12 900 м (70 кбт). У поляков первым им начал отвечать «Грыф», вскоре к нему присоединился «Вихер», а затем их поддержала четырёхорудийная 152-мм береговая батарея, расположенная на мысе Ласковского. Также по вражеским кораблям вело огонь одно 75-мм орудие из противодесантной батареи. К сожалению, заранее не произошло распределение целей, именно поэтому все польские пушки стреляли по головному немецкому эсминцу «Лебрехт Маасе». В 6.57 снаряд с «Грыфа» поразил флагман Лютьенса. Он ударил в угол палубы носовой надстройки. Осколками этого снаряда была выведена из строя подача боезапаса орудия №2, убито четыре человека из его расчёта, ещё четыре - получили ранения. В ходе этого боя немецкие корабли могли пострадать куда больше, когда на вышедшем вперёд эскадренном миноносце Z 9 ослабли крепления трёх глубинных бомб, и они, сорвавшись со своих мест, упали за борт. На этот раз повезло нацистам, штатно сработавшие предохранители предотвратили взрыв глубинных бомб, попавших в воду. Каждый из немецких эсминцев выпустил по неприятелю по 77 снарядов. Временем окончания боя считаются 7.15, хотя фаза огневого соприкосновения продолжалась всего 12 минут. В 10.15 «Маас» прибыл на рейд Пиллау. В порту с корабля сняли убитых, а раненых переправили на госпитальное судно «Берлин». Затем немецкий эсминец совершил переход в Свинемюнде для ремонта полученных повреждений, совмещённый с профилактическим осмотром механизмов. Корабль вернулся в строй 10 сентября.

 

Во время боя с немецкими эскадренными миноносцами в «Грыф» попало четыре 127-мм снаряда. В результате был уничтожен левый 40-мм зенитный автомат (два человека из его расчёта оказались за бортом, один из них, матрос Ингелевич, получил ранение). Этим же снарядом разнесло камбуз нижних чинов. Ещё один снаряд взорвался в носовой части и уничтожил столовую. Третье попадание пришлось и в кормовую часть. Его осколки посекли кормовую надстройку и повредили левый дизель. Кроме того, вышли из строя трубопровод осушительной системы и пожарная помпа. Ещё один снаряд пробил две палубы и взорвался в одной из офицерских кают. Среди экипажа было несколько убитых и раненых. Часть членов экипажа «Грыфа» пострадала на берегу. Несколько немецких снарядов взорвались в лесу, в том месте, где располагались моряки с минзага. Погибли 2-й сигнальный офицер младший лейтенант Л. Данделски и самовольно покинувший свой пост старшина-дальномерщик. Лёгкие ранения получили несколько членов экипажа «Грыфа», в том числе и капитан-лейтенант В. Ломидзе.

 

Тем не менее, польские моряки радовались, это была их первая победа. Как часто бывает в подобных ситуациях, результаты боя оценивались с явным преувеличением. Поляки считали, что они серьёзно повредили оба вражеских эскадренных миноносца, а некоторые утверждали, что один из противников на отходе затонул.

 

Моряки «Грыфа» верили, что их корабль ещё послужит Родине, хотя бы в качестве плавучей батареи. Но в немецких штабах рассудили иначе. После неудачного рейда было решено уничтожить польские корабли с помощью авиации, проведя серию налётов на «Грыф» и «Вихер». В первой волне приняли участие 11 Ju 87 из состава 4(St)/186 (T). Их прикрывали четыре истребителя Bf 109 из II(J)/186(T). Под пикирующие бомбардировщики были подвешены пятисоткилограммовые бомбы SC 500. Атака началась около 9 утра. К этому моменту минный заградитель лишился половины зенитной артиллерии, поэтому морякам оставалось надеяться только на чудо. Но оно не произошло. «Грыф» был поражён одной из первых сброшенных бомб. Автором этого попадания стал Карл-Германн Лион. Бомба взорвалась в кормовой части корабля по правому борту. Вслед за ней три бомбы упали в непосредственной близости от борта минного заградителя, вызвав разрывы обшивки борта в районе топливных цистерн, из которых стало вытекать топливо. От осколков этих бомб в борту образовались многочисленные пробоины и загорелись 40-мм патроны. Поскольку во время артиллерийского боя из строя вышли пожарные помпы, бороться с огнём оказалось невозможно. Командир «Грыфа», наконец, прибывший на корабль, принял решение затопить кормовые артиллерийские погреба. К этому моменту уже последовало несколько взрывов зенитного боезапаса, и неконтролируемый пожар стал распространяться по минному заградителю. Видя тщетность усилий по спасению корабля, С. Хруневецки приказал экипажу покинуть «Грыф». Но вскоре на минзаг с берега доставили противопожарную помпу, что позволило остановить наступление огненной стихии. А затем пожар удалось полностью ликвидировать. Во время этого налёта экипаж корабля потерял ещё двух человек.

 

В очередном налёте, в 14.15 приняли участие самолёты разных типов из нескольких подразделений. Всего 19 машин: 12 Do-18, три Не-59 и четыре Ju-87 (506-й, 706-й групп морской авиации и 186-й эскадрильи палубной авиации соответственно). Основной целью этой атаки стал эскадренный миноносец «Вихер». В него попала 250-кг бомба. Несмотря на все усилия экипажа, спасти корабль не удалось. С креном на правый борт он сел на грунт. В этом же эпизоде погиб повреждённый в первый день войны минный корабль «Мёва» - его захлестнуло волнами, образовавшимися после взрывов бомб. Разделавшись с «Вихером», немецкие пилоты набросились на «Грыф». Первая же бомба поразила его в среднюю часть корпуса по левому борту, вызвав значительные повреждения. Вышли из строя все крупнокалиберные пулемёты и последний действовавший 40-мм зенитный автомат. На корабле вспыхнули сильные пожары, стали рваться боеприпасы. Вскоре огонь добрался до топливных цистерн, содержимое которых тут же запылало. Моряки всеми силами старались гасить очаги возгорания, но борьба была слишком неравной. Вслед за этим две бомбы угодили в док, к которому был пришвартован корабль. Часть металлических конструкций плавучего сооружения рухнула на палубу минзага. Швартовы лопнули. Вода начала затапливать отсеки корабля, и вскоре он лёг на грунт с большим креном на правый борт. Из внутренних помещений стали выбираться моряки, обеспечивающие работу вспомогательных механизмов, подачу боезапаса и ведшие борьбу за живучесть, но далеко не всем это удалось. Один из них застрял в люке погреба боезапаса. Его пытались спасти бывший старший механик капитан-лейтенант Селанка и старшина Завислак, однако сделать это им не удалось. Последними корабль покинули инженер капитан-лейтенант Иосиф Мостовяк и старшина казначей Станислав Докутовски. С. Докутовски до конца исполняя свой долг, вынес с корабля большую часть корабельной кассы - 4500 долларов в золоте, 4500 долларов в банкнотах и 130 000 злотых. Позднее деньги были сданы в казначейство командования обороны Хели.

 

Доклад Люфтваффе звучал триумфально: «Вихер», получив попадания в среднюю часть и в корму, загорелся и лёг на грунт у стенки, перевернувшись вверх килем. «Грыф» получил попадание в корму...». Но и на этот раз возглавлявший военно-морское командование «Восток», генерал-адмирал Альбрехт, обуреваемый сомнениями в добросовестности докладов лётчиков, потребовал от командующего 1-м воздушным флотом генерала Кессельринга продолжить налёты до полного уничтожения двух больших польских кораблей.

 

Первый удар между 17.25 и 18.15 был нанесён по стоявшим в рыбном порту разоружённым канонерским лодкам. В нём участвовали восемь гидросамолётов Не-59 из состава 3(M)/KuFL 706, которыми командовал капитан Штейн. Но несколько машин противника атаковали «Грыф».

 

После того как минный заградитель в общей сложности поразило десять бомб, о продолжении его карьеры не могло идти даже речи. Покинутый экипажем корабль горел несколько дней. В ходе этого налёта погибла также канонерская лодка «Генерал Халлер».

 

После того как раненых передали в госпиталь, артиллеристов минного заградителя распределили по береговым и зенитным батареям, расположенным на полуострове Хель, а оставшиеся члены экипажа были включены в сводный отряд, предназначенный для отражения возможных морских десантов противника. Однако ценность этого подразделения для сухопутного фронта оставляла желать лучшего, поскольку моряки были не только плохо подготовлены к ведению боя на берегу, но часть из них даже не имела оружия.

 

Польский гарнизон на Хели, выбросивший белый флаг в начале октября 1939 г., практически в полном составе попал в плен. Избежать этой участи удалось немногим. Среди них оказались и несколько членов экипажа «Грыфа», в том числе и последний командир корабля кап. 2-го ранга Станислав Хруневецки. Незадолго до капитуляции он попросил командующего флотом разрешить ему попытку прорыва в нейтральную Швецию или Латвию, а затем оттуда в Великобританию для продолжения борьбы. После того, как согласие было получено, удалось найти рыболовецкий катер «Альбатрос» и сформировать команду из пяти офицеров, двух нижних чинов и нескольких рыбаков. Среди экипажа катера оказался и старпом «Грыфа» В. Ломидзе. Прорыв удался. Поляки смогли добраться до Лиепаи, где их интернировали. Но вскоре их отпустили, как говорится, на все четыре стороны. Один из нижних чинов и рыбаки пожелали вернуться в Польшу. Остальные же в начале 1940 г. перебрались в Англию.

 

В ночь с 1 на 2 октября 1939 г. немецкую блокаду прорвал и пограничный катер «Баторий», среди его пассажиров значился старший артиллерийский офицер «Грыфа» лейтенант Т. Мечински. Также известно, что после капитуляции четыре рядовых моряка минного заградителя решили не сдаваться, а отправиться по домам. Они нашли лодку и на ней выбрались с полуострова. Оккупацию из них пережили только двое.

Что же касается самого «Грыфа», то весь сентябрь и начало октября он оставался на месте гибели. Затем немцы его подняли и отбуксировали на мель между Ястранью и Ревой. . Там он затонул на мели и использовался, как орентир и мишень для стрельбы и бомбардировок. После окончания Второй мировой войны морально устаревший, к тому же сильно повреждённый и разграбленный минный заградитель мало кого интересовал. Помимо этого, Польша, в которой сменился государственный строй, стала получать всеобъемлющую военную помощь от СССР. Остов «Грыфа», продолжавший ржаветь на мели, время от времени также использовался кораблями и авиацией ПНР в качестве мишени до 1954 г., когда начались работы по его утилизации. За два месяца на поверхность удалось поднять только кормовую часть корабля, после чего спасательное судно «Нептуния» отбуксировало её в Гдыню, где она и была разобрана на металл. Оставшийся на грунте значительный кусок корпуса взорвали на месте в 1960 г. Все более-менее крупные обломки подняли и сдали на металл, но кое-что всё же осталось на дне.

До наших дней от минного заградителя дожили лишь буквы названия, которые экспонируются на эскадренном миноносце «Блыскавица», и нижнее носовое 120-мм орудие, которое выставлено на площадке у Музея Военно-морского флота в Гдыне. На его щите бережно сохраняется осколочная пробоина, полученная в сентябре 1939 г.

 

Источники

Морская коллекция 2013.08, С.Б. Трубицын, Минный заградитель «Грыф»

http://en.wikipedia.org/wiki/ORP_Gryf_%281936%29

http://pl.wikipedia.org/wiki/ORP_Gryf_%281938%29

 

[layps]

Ваша тема на высоте, так держать!

[anonym_Rl9214Bg3Kc2]

Хоть бы немного места оставили вас покритиковать :)

 

Тему перенес без обращения, она того достойна.

 

Так держать и семь футов под килем!

[Detroy_086]

прочитал на одном дыхание!

тема зачет! Спасибо за информацию! 

[anonym_zIdghKPL9FDt]

Информация что надо. Спасибо кто старался.