Эсминцы пр. 7/7У ("Гневный"/"Сторожевой")[Конкурсная работа, 2-е Место]

anonym_o9Teph5A6pnl · 7 сен 2014, 21:59:14

ЭСМИНЦЫ "СТАЛИНСКОЙ" СЕРИИ

Оглавление:

I. История создания.

II.Описание конструкции.

III."Семёрки" в бою.

IV. Послевоенная служба.

V. Различные фотографии эскадренных миноносцев проектов 7 и 7У

VI. Список источников и используемой литературы.

anonym_o9Teph5A6pnl · 23 сен 2014, 23:13:38

История создания.

К началу 1930-х годов в составе Военно-Морских Сил (ВМС) РККА, как тогда назывался наш весьма немногочисленный флот, было всего семнадцать эскадренных миноносцев (ЭМ) — «новиков» (12 — на Балтийском море и 5 — на Черном). Их артиллерийское (102-мм орудия) и торпедное (калибра 450 мм) вооружение, механизмы и другое оборудование, созданные перед первой мировой войной, недостаточные скорость хода и дальность плавания уже не соответствовали достигнутому к тому времени мировому техническому уровню развития военного кораблестроения. Такие ЭМ не могли решать с высокой эффективностью расширившиеся боевые задачи кораблей своего класса.

Оперативно-тактические возможности подводных лодок (ПЛ) и торпедных катеров (ТКА), строившихся с конца 1920-х годов высокими темпами также не позволяли считать их универсальными средствами обороны морских рубежей. Достройка трех заложенных в 1913 году легких крейсеров (КРЛ) типов «Светлана» и «Адмирал Нахимов», строительство по программам 1926 и 1929 годов восемнадцати сторожевых кораблей (СКР) типа «Ураган» и трех лидеров ЭМ (ЛД) типа «Ленинград», не решали в полном объеме острой проблемы требуемого усиления легких сил флота, без чего нельзя было ни заметно обновить Морские силы Балтийского и Черного морей, ни создавать новые — на Севере и Дальнем Востоке.

Отправной точкой в создании эсминца проекта 7 можно считать появление предварительного ТТЗ на проектирование эскадренного миноносца, призванного заменить устаревшие «новики». Это задание рассматривалось в Техническом управлении ВМС РККА в октябре 1929 года. Первоначально облик и элементы нового корабля сильно напоминали все тот же «Новик»: водоизмещение 1300 т, 100-мм артиллерия главного калибра, разве что скорость повышалась до 40 узлов, а калибр торпед — до 533 мм (вместо прежних 450 мм). То есть имело место некоторое количественное увеличение, вполне соответствовавшее тенденциям мирового кораблестроения.

Вместе с тем опыт Первой мировой войны свидетельствовал, что эскадренный миноносец как наиболее универсальный корабль флота неуклонно превращался из чисто торпедного корабля в артиллерийско-торпедный. Поэтому усиление огневой мощи эсминцев межвоенного периода происходило в первую очередь за счет увеличения калибра и баллистических характеристик артиллерийских установок. В этом отношении первый вариант техзадания не отвечал духу времени, и командование Морских сил Балтийского моря раскритиковало его, настаивая на вооружении будущих эсминцев 130-мм пушками — такими же, что предлагались для проектировавшихся лидеров проекта.

Рассмотрение предэскизных проектов нового эсминца продолжалось в течение трех лет. Единодушия не было: сказывались и колебания во взглядах советского руководства на роль флота, и прогресс военно-морской техники, и поступавшая из- за границы информация о строившихся там кораблях. Основной проблемой стали изначально противоречивые требования: с одной стороны, будущий эсминец должен быть небольшим и недорогим, с другой — не уступать по своим ТТХ зарубежным «одноклассникам». К тому же вскоре всем стало ясно, что без использования иностранного опыта быстро разработать пригодный для крупносерийной постройки проект эсминца вряд ли удастся. Во всяком случае, создание первых советских лидеров типа «Ленинград» было сопряжено с массой проблем — сказывался длительный перерыв в проектировании боевых кораблей. Поэтому ряд ведущих специалистов-кораблестроителей отправили в командировки на зарубежные верфи.

В начале 1931 года, на базе Технического бюро Северной судостроительной верфи (ССВ), имевшего опыт проектирования СКР и ЛД типов «Ураган» и «Ленинград», для выпуска рабочих чертежей и технической документации, а также разработки проектов новых кораблей независимо от места их постройки, создали Центральное конструкторское бюро спецсудостроения (ЦКБС). Его главным инженером назначили В. А. Никитина, руководившего проектированием СКР и ЛД. Правой рукой Никитина (ответственным исполнителем работ по этим кораблям) был П. О. Трахтенберг.

Главный инженер ЦКБС-1 В. А. Никитин - один из создателей эсминца проэкта 7

П. О. Трахтенберг.

Летом 1932 года разработанный НТКМ первый вариант проекта «типового ЭМ» передали ЦКБС-1, как в то время стало называться бюро, которому поручалось, параллельно с комитетом, дальнейшее эскизное проектирование корабля. В это же время делегация представителей ВМС и «Союзверфи», в то время объединявшей все судостроительные предприятия СССР, посетила Италию. Там ее внимание привлекли весьма передовые для своего времени эсминцы — «Фольгоре» и строившийся «Маэстрале». Именно последний и решили взять в качестве прототипа эскадренного миноносца «Большого флота». Итальянская фирма «Ансальдо» охотно приняла предложение о сотрудничестве. Она предоставила все необходимые чертежи и допустила наших конструкторов к изучению технологии строительства кораблей на своих заводах.

В октябре 1932 года Реввоенсовет утвердил ТТЗ на проектирование эскадренного миноносца стандартным водоизмещением 1300 т, в котором уже просматриваются характерные черты будущей «семерки»: вооружение из четырех 130-мм и трех 76-мм орудий, двух трехтрубных 533-мм торпедных аппаратов, скорость хода 40—42 узла, дальность плавания полным ходом 360 миль и экономическим ходом 1800 миль. Расположение главной энергетической установки (ГЭУ) предусматривалось линейным, а силуэт (явное влияние итальянской школы!) — однотрубным. Весьма примечателен тот факт, что при меньшем, чем у «Фольгоре» и «Маэстрале» водоизмещении, корабль должен был иметь более мощное вооружение и развивать большую скорость хода. Именно это несоответствие и стало первопричиной недостатков конструкции будущих советских эсминцев.

Наши конструкторы заимствовали у «Маэстрале» компоновку машинно-котельной установки и общую архитектуру корабля, однако отечественные вооружение, механизмы и оборудование, а главное — другой технологический уровень производства, заставили во многом отойти от прототипа. Так что реально вклад итальянских коллег, если не считать предоставления документации по своим кораблям, ограничился разработкой теоретического чертежа (фирма «Ансальдо») и прогонкой модели в опытовом бассейне в Риме.

Прототип "семёрки" - итальянский эсминец "Маэстрале" (1934 г.)

Технический проект эсминца (получившего наименование «проект № 7») Совет Труда и Обороны утвердил в декабре 1934 года. Основные тактико-технические элементы его были следующими: водоизмещение стандартное 1425 т, полное 1715 т, длина наибольшая 112,5 м, ширина 10,2 м, осадка 3,3 м, скорость хода 38 узлов, вооружение — четыре 130-мм орудия, две 76-мм зенитки и два трехтрубных торпедных аппарата калибра 533 мм; экипаж — 170 человек. Следует отметить, что к тому времени большей части оборудования и вооружения не существовало даже на бумаге, и их массо-габаритные характеристики рассчитывались очень приблизительно. Однако никакого запаса водоизмещения в проект заложено не было.

Заключительные проектно-конструкторские работы проводились в крайней спешке, поскольку И.В. Сталин требовал от Наркомата тяжелой промышленности заложить первые эсминцы уже в 1935 году, а всю серию (первоначально насчитывавшую 13 кораблей, но вскоре увеличенную до 28 и, наконец, до 53 единиц) сдать флоту в рекордные сроки — в 1937 — 1938 годах. При этом реальные возможности промышленности руководством страны игнорировались, и упор делался лишь на стахановские методы и действенность системы взысканий — вплоть до предания суду всех повинных в отставании от графика... Ну, а для пущей важности саму серию эсминцев стали именовать «сталинской».

Из-за чрезвычайно сжатых сроков проектирования и отсутствия достаточного опыта конструкторами при разработке чертежей был допущен ряд серьезных просчетов. В первую очередь, это касалось конструкции корпуса — чрезмерное облегчение набора и обшивки пагубно отразилось на его прочности. Даже для плавания на закрытых морских театрах — Балтики и Черного моря, для которых изначально создавался проект 7, — корпуса кораблей оказались слишком слабыми. Что говорить о Севере и Тихом океане, где, как выяснилось, тоже должны были служить эсминцы «сталинской» серии! Причем недостаточная прочность корпуса сочеталась со значительной перегрузкой корабля, из-за чего исправить ошибку уже было не так-то просто...

Основными «поставщиками» новых эсминцев должны были стать четыре ведущих кораблестроительных завода — ленинградские имени А. Жданова (№ 190), имени С. Орджоникидзе (№ 189) и николаевские имени А. Марти (№ 198) и имени 61 коммунара (№ 200). Помимо строительства «готовых» кораблей, николаевские верфи обязали выпустить 18 так называемых «заготовок» — секций и конструкций эсминцев, которые надлежало отправить на Дальний Восток и там собрать на заводах № 199 (г. Комсомольск-на-Амуре) и № 202 (г. Владивосток). Таким образом, на создание невиданной доселе «сталинской» серии эсминцев была мобилизована практически вся судостроительная промышленность страны.

Эсминцы проекта 7 в ходе постройки на заводе №199 в Комсомольске-на-Амуре. На заднем плане виден лидер проекта 38.

Поначалу предусмотренные программой создания «Большого флота» сроки более или менее выполнялись. Во всяком случае, первые шесть «семерок» удалось заложить в конце 1935 года, а в следующем году — и все остальные. Однако вскоре стало ясно, что завершить строительство всей серии в 1938 году не удастся. Предприятия-смежники задерживали поставки материалов, оборудования и механизмов, да и сами верфи оказались неготовыми к планируемым темпам строительства (не помогла даже круглосуточная работа цехов). Недоработки конструкторов спровоцировали затяжные баталии между судостроителями и проектировщиками, и каждая из конфликтующих сторон пыталась свалить вину на другую. В проект приходилось вносить дополнительные изменения, что задерживало строительство кораблей еще больше. До конца 1936 года удалось спустить на воду только семь эсминцев: три в Ленинграде и четыре в Николаеве. Но главная беда пришла, откуда не ждали — роковую роль в судьбе «семерок» сыграл инцидент, произошедший у берегов далекой Испании...

Эхо испанского взрыва

Английский эскадренный миноносец «Хантер» (командир — лейтенант-командер Скарфилд) нес патрульную службу поблизости от порта Альмерия. Корабль выполнял функции наблюдателя за ходом боевых действий враждующих сторон — в Испании шла гражданская война. 13 мая 1937 года эсминец лежал в дрейфе; котел №1 находился под парами, №3 — в пятнадцатиминутной готовности. Неожиданно в 14.15 раздался мощный взрыв. Корабль сильно встряхнуло — так, что паровой котел №1 сорвало с фундамента и отбросило вперед к правому борту. Почти мгновенно были затоплены два котельных отделения, носовые погреба боезапаса, часть топливных цистерн. Сначала эсминец накренился на правый борт, затем, приняв около 900 т воды, выпрямился, но осел носом на 5,65 м и кормой на 3,36 м. «Хантер» потерял возможность идти свои ходом, однако остался на плаву и вскоре был отбуксирован крейсером «Аретьюза» в Гибралтар. После 85- дневного ремонта он своим ходом ушел на Мальту, где его полностью восстановили. Позже миноносец участвовал во Второй мировой войне и погиб 10 апреля 1940 года в бою с немецкими эсминцами у Нарвика.

В то время «Хантер» считался новейшим эсминцем типа «Н» (спущен на воду в феврале 1936 года). Его стандартное водоизмещение составляло 1340 т, полное — 1800 т. Энергетическая установка линейной схемы (2 турбозубчатых агрегата и 3 паровых котла) мощностью 34 000 л.с.

обеспечивала скорость полного хода в 36 узлов. Вооружение включало 4 120-мм орудия, два четырехствольных 12,7-мм пулемета и 2 четырехтрубных торпедных аппарата. Корпус корабля разделялся на 15 водопроницаемых отсеков.

Комиссия Адмиралтейства, внимательно изучившая повреждения эсминца, в целом оценила его конструкцию положительно. Несмотря на силу контактного взрыва (корпус в районе 60-го шпангоута был пробит насквозь — от левого борта до правого) и затопление пяти отсеков «Хантер» сохранил достаточный запас плавучести и остойчивости (метацентрическая высота оставалась равной 0,45 м). Прочность корпуса и поперечных переборок оказалась вполне удовлетворительной. Определенную роль в ограничении распространения воды сыграло наличие водонепроницаемой нижней палубы в районе 27 — 60-го шпангоутов. Нарекания вызвала лишь недостаточная ударостойкость механизмов и приборов.

Однако в Советском Союзе из случившегося сделали совсем иные выводы. Напомним, что шел год 1937-й...

"Вредительский" проект становится "улучшенным"

Через три месяца после инцидента с «Хантером», в августе, в Москве состоялось совещание Комитета обороны, посвященное разбору характеристик массово строившихся эсминцев проекта 7. На нем присутствовал лично Сталин. Информация об инциденте у испанских берегов была воспринята руководителями государства весьма своеобразно: возможность потери хода корабля с линейным расположением котельно-турбинной установки в результате единственного попадания снаряда, мины или торпеды показалась им недопустимой. А проект 7, имевший такую же схему энергетической установки, поспешили назвать «вредительским». Тот факт, что большинство эсминцев во всех флотах мира, включая и отлично зарекомендовавшие себя отечественные «новики», имело линейное расположение РЭУ, не послужил оправданием. 14 уже спущенных на воду «семерок» было приказано переделать, а остальные — разобрать на стапелях. Трудно представить, что банальный, в общем- то, подрыв британского корабля на дрейфующей мине мог вызвать столь серьезные последствия. И если убытки флота «владычицы морей» равнялись лишь стоимости восстановительного ремонта одного эсминца, то советский ВМФ получил удар куда более чувствительный...

Весьма характерно, что о реальных недостатках проекта 7 (неудовлетворительной прочности корпуса и огромной перегрузке) тогда еще не знали, и на совещании речь о них не шла. Зато недостатки мифические были раздуты до чрезвычайности. Последствия не заставили себя ждать.

По разработавшему проект 7 ЦКБ-17 (так с октября 1936 года стало именоваться ЦКБС-1) немедленно прокатилась волна репрессий. Арестовали начальника бюро В.Л. Бзежинского, главного инженера В.П. Римского-Корсакова, начальника механического отдела А.В. Сперанского, главного конструктора проекта П.О. Трахтенберга. Строительство кораблей, с таким трудом развернутое на шести заводах, приостановили.

Предложения по переделке энергетической установки «семерок» совместно готовили ЦКБ-17 и КБ завода имени А.А. Жданова. В октябре 1937 года их рассмотрела специальная комиссия, состоявшая из представителей наркоматов обороны, оборонной промышленности и тяжелой промышленности, после чего конструкторам поручили в месячный срок разработать проект 7У — «улучшенный». Эскизный проект был создан в экстренном порядке под руководством главного конструктора КБ завода имени Жданова О.Ф. Якоба. Фактически он означал возврат к одному из первоначальных вариантов, правда, задача усложнялась тем, что теперь более громоздкую ГЭУ, разбитую на два эшелона, предстояло вкомпоновать в уже готовый и без того тесный корпус. Забегая вперед, заметим, что особых преимуществ новый эсминец перед своим предшественником не имел, и многие профессионалы не без оснований именовали «семерку—У» «ухудшенной». Полную техническую документацию заказчик получил в течение следующего года; окончательный проект наркомат ВМФ утвердил 29 августа 1938 года.

Тем временем стало ясно, что программа строительства эсминцев оказалось сорванной. Заместителю наркома оборонной промышленности И.Ф. Тевосяну удалось убедить генсека в том, что переделка всех «семерок» по «улучшенному» проекту сильно затянет сроки сдачи кораблей флоту — в условиях надвигающейся войны это было крайне опасно. Сталин неохотно согласился с предложением достроить 29 эсминцев по проекту 7, и лишь следующие 18 — по проекту 7У. Последние 6 строившихся единиц, находившихся в низкой степени готовности, решили разобрать.

В течение 1938 и начале 1939 годов 18 корпусов «семерок», находившихся на стапелях ленинградских заводов №190, №189 и николаевского №200, были перезаложены по «улучшенному» проекту. При этом у почти готовых корпусов пришлось демонтировать ряд конструкций — в основном в районе машинно-котельных отделений. Первоначально планировалось перезаложить и все дальневосточные эсминцы, но поскольку работы во Владивостоке и Комсомольске-на-Амуре из-за слабости производственной базы и без того велись в экстремальном режиме, от этого отказались. В результате «семерки-У» вошли в состав лишь двух флотов — Балтийского и Черноморского.

В феврале 1938 года близ Севастополя начались ходовые испытания «Бодрого». В сентябре должна была состояться его приемка, однако эсминец не достиг контрактной 38-узловой скорости, ставившейся во главу угла заказчиком. Пришлось вернуть корабль на верфь для переборки машин. В итоге первым вступил в строй балтийский «Гневный», вышедший на испытания почти на 3 месяца позже «Бодрого». Именно «Гневный» и принято считать головным кораблем всей серии эсминцев.

Головным эсминцем проекта 7У стал «Сторожевой». В ходе заводских испытаний, состоявшихся осенью 1939 года, выявилась значительная перегрузка корабля и, как следствие, — его пониженная остойчивость. Об этом стало известно высшему партийному руководству. Из Комитета Обороны посыпались грозные директивы: «провести расследование», «устранить конструктивные недостатки», «выявить и наказать виновных»... После долгих обсуждений остойчивость решили повысить за счет укладки твердого балласта. Эти работы, а также ликвидация множества обнаруженных дефектов затянули завершение испытаний более чем на год. «Сторожевой» был принят Постоянной комиссией только в октябре 1940 года, а официально вошел в строй Балтийского флота еще через 6 месяцев — 12 апреля 1941-го. Всего к началу Великой Отечественной войны судостроители успели сдать заказчику лишь 22 «семерки» и 9 «семерок-У». Остальные корабли пришлось экстренно достраивать и испытывать уже в боевых условиях.

anonym_o9Teph5A6pnl · 23 сен 2014, 23:56:16

Описание конструкции

Компоновка и корпус.

По архитектуре эсминец проекта 7 представлял собой двухпалубное судно с коротким полубаком, транцевой кормой и значительным отношением длины к ширине (10,8). Высота надводного борта до верхней палубы — 1,9 м, до полубака — 4,9 м. Верхняя палуба шла по всей длине корабля, нижняя (жилая) — только в оконечностях корпуса, за пределами машинных и котельных отделений, то есть фактически была не палубой, а платформой. В отсеках ГЭУ бортовые участки палубы (шириной 850 мм) ограничивали сверху цистерны жидких грузов. От цистерн двойного дна бортовые отсеки отделялись скуловым стрингером. Под нижней палубой (в носу — до цепного ящика, в корме — в районе погребов) располагалась платформа. Расстояние между палубами равнялось 2,1 м. Палубы полубака и верхняя имели погибь со стрелкой 400 и 200 мм соответственно.

Жесткие требования к водоизмещению вынудили разработчиков пойти на максимальное облегчение корпуса. Поэтому в конструкции «семерки» было внедрено немало новых, но недостаточно проверенных решений. Приступив к строительству крупной серии эсминцев без испытаний опытного корабля-прототипа, советские конструкторы повторили ошибку своих немецких и японских коллег.

Прежде всего, клепаный корпус эсминца выполнялся из маломарганцовистой стали марок 20Г и З0Г, имевшей повышенную прочность, но одновременно и большую хрупкость. Этот материал был выбран конструкторами с целью экономии веса, но вскоре выяснилось, что такое решение оказалось неудачным. В корпусах «семерок» нередко возникали трещины от неудачной швартовки (даже при ударе о деревянный брус), а при попадании осколков бомб и снарядов листы обшивки раскалывались и сами давали большое количество осколков, поражавших личный состав, приборы и механизмы. Обычная же сталь-3, применявшаяся в конструкции палуб и надстроек, не растрескивалась и таких осколков не давала.

Кроме того, в проекте 7 была применена смешанная система набора — в основном продольная, а в оконечностях — поперечная. Места же перехода от одного набора к другому (44-й и 173-й шпангоуты) не имели достаточных подкреплений, и высокая концентрация возникающих там напряжений вкупе с хрупкостью обшивки подчас приводила к разламыванию корпуса — несмотря на то, что работы по усилению связей набора начались еще до войны.

Толщина обшивки корпуса составляла 5 — 9 мм (ширстречный пояс — 10 мм), настила палуб — 3—-10 мм, водонепроницаемых переборок — всего 3—4 мм. Вертикальный киль изготавливался из стальных листов толщиной 8 мм, днищевые стрингеры — 5 — б мм. В основном конструкции были клепаными, но при монтаже переборок, платформ под нижней палубой и ряда других элементов применялась электросварка. Клепка наружной обшивки по проекту предусматривалась потайной, однако уже в ходе строительства руководство заводов настояло на ее замене на полупотайную с высотой головки 2 мм.

«Хлипкость» чрезмерно облегченных корпусов и надстроек советских эсминцев привела к тому, что они не только постоянно получали повреждения от штормовых волн, но и нередко страдали от сотрясений при стрельбе собственных орудий. Особенно неприятными были случаи, когда от стрельбы из 130-мм орудия №2 выходили из строя приборы, установленные на носовой переборке штурманской рубки.

Для обеспечения непотопляемости корпус «семерки» разделялся поперечными переборками на 15 водонепроницаемых отсеков. Согласно расчетам корабль должен гарантированно сохранять плавучесть и остойчивость при одновременном затоплении любых двух отсеков. Как показала практика, этому требованию конструкция «семерки» безусловно соответствует; даже в самых тяжелых случаях у эсминцев оставалось 60% запаса плавучести. При затоплении трех смежных отсеков сохранить плавучесть удавалось не всегда.

Главное отличие эсминца проекта 7У от своего предшественника проекта 7 — компоновка машинно-котельных отделений. Теперь на корабле появился четвертый котел, и энергетическая установка была разбита на два эшелона, каждый из которых состоял из двух котлов и одного ГТЗА. Соответственно эсминец стал двухтрубным. Все остальные внесенные изменения оказались менее существенными.

Корпус в принципе остался тем же, что и у «чистой» «семерки», но между 58-м и 159-м шпангоутами был основательно перекомпонован. Носовую водонепроницаемую переборку первого КО перенесли на 3 шпации вперед: с 61-го на 58-й шпангоут. Также на три шпации (1,5 м) переместили и носовую надстройку вместе с КДП и 130-мм орудиями.

Паровые котлы «семерок» по своим габаритам не умещались внутри корпуса и возвышались над главной палубой примерно на 2 м, поэтому новая схема ГЭУ «съела» значительный объем центральных надстроек. Последние пришлось основательно перепланировать. В частности, камбуз перенесли из-под 76-мм артустановок в нос и разместили палубой выше, в районе 80-го и 90-го шпангоутов, сразу за первой дымовой трубой. А впереди второй трубы появилась неплохо оборудованная механическая мастерская.

Схемы общего расположения

.

Артиллерийское вооружение.

Эсминцы проекта 7 изначально создавались под «крейсерский» калибр —130 мм. Правда, пушки Обуховского завода с длиной ствола в 55 калибров, являвшиеся основным оружием крейсеров советского флота в 1920-е годы, оказались слишком тяжелыми, и заводу «Большевик» (бывшему Обуховскому) поручили разработать. В 1935 году новая артсистема, получившая обозначение Б-13, была принята на вооружение и начала устанавливаться на лидерах типа «Ленинград». Она имела длину ствола в 50 калибров, но за счет увеличения давления в канале удалось сохранить баллистику предшественницы — удачной обуховской пушки.

Первоначально орудия Б-13 создавались под снаряды 55-калиберных пушек, и их стволы имели мелкую (глубиной 1 мм) нарезку. К сожалению, повышенное давление пороховых газов приводило к быстрому износу канала ствола.

Поэтому в 1936 году стволы орудий решили лейнировать. Сначала применили лейнеры АНИМИ (Артиллерийского научно-исследовательского морского института) со средней нарезкой (глубиной 1,95 мм), а затем перешли на лейнеры НИИ-13 с глубокой (2,7 мм) нарезкой, под которые были разработаны новые снаряды. Таким образом, для одной и той же модели орудия требовались три типа различных боеприпасов, что в годы войны создавало дополнительные проблемы. Например, в ноябре 1941 года на «Громком» пришлось менять почти новые лейнеры АНИМИ на лейнеры НИИ-13 только из-за того, что для первых на Северном флоте кончились снаряды.

Орудие Б-13 в палубной установке со щитом из противопульной брони толщиной 13 мм имело длину ствола 50 калибров, вес 12,8 т, угол вертикального наведения от -5° до +45°. Все типы снарядов (осколочно-фугасные, полубронебойные и дистанционные гранаты) были одинакового веса — 33,5 кг и выпускались из ствола с начальной скоростью 870 м/с на максимальную дальность 139 кбт (27,5 км). В боекомплект входили также ныряющие снаряды весом 33,14 кг и осветительные весом 34,5 кг. Стрельба ими велась с помощью уменьшенных зарядов на дальность соответственно 17 и 58 кбт. Живучесть ствола поначалу (у орудий с мелкой нарезкой) составляла всего 130 выстрелов, за счет внедрения лейнера АНИМИ ее повысили до 450 выстрелов, а после перехода на лейнеры НИИ-13 она была доведена до вполне приличной величины — 900 выстрелов (средние данные для кораблей ЧФ, 1942 г.). Качающаяся часть снабжалась устройством продувания канала ствола. Боезапас — раздельный, затвор — поршневой, с пластическим обтюратором. Боекомплект, составлявший 150 выстрелов на ствол (175 в перегруз), размещался в четырех погребах. Его подача осуществлялась двумя элеваторами (один для зарядов, другой для снарядов) на каждое орудие; в случае отказа имелись трубы для ручной подачи. Заряжение осуществлялось вручную, досылка — пневмодосылателем.

Скорострельность зависела от угла возвышения и колебалась в пределах 6 — 10 выстрелов в минуту. Углы обстрела пары носовых орудий «семерки» — от 0° до 140° на оба борта, кормовых — от 40° до 180°.

Главный калибр эсминцев - 130 мм орудие Б-13 2-й серии (Б-13-2с)

Щиты 130-мм орудий Б-13

Вполне соответствовала артиллерии и система управления огнем главного калибра — ПУС «Мина», созданная ленинградским заводом «Электроприбор» специально для кораблей проекта 7. Ее основным элементом являлся центральный автомат стрельбы ЦАС-2 — счетно-решающий прибор (своего рода механический «компьютер»), который на основе поступавших данных непрерывно вырабатывал координаты, скорость и курсовой угол цели, одновременно выдавая полные углы горизонтальной и вертикальной наводки орудий. Информация о цели шла в систему ПУС от 4- метровых дальномеров командно-дальномерного поста КДП2-4 (заводской индекс Б-12) и ночных визиров 1-Н. ЦАС-2 вел свою родословную от «централи» итальянской фирмы «Галилео» (эта система устанавливалась на лидерах типа «Ленинград»). Он размещался в боевом отделении под носовой надстройкой и считался относительно малогабаритным аппаратом. В целом система «Мина» позволяла разделять огонь носовой и кормовой группы артиллерии, а также вести огонь по временно скрывающейся морской цели. Кроме того, она обеспечивала стрельбу торпедных аппаратов. На некоторых «семерках-У» (например, на «Способном» и «Сообразительном») дополнительно были установлены автокорректоры для ведения прицельного огня по берегу. Теоретически ПУС «семерок» отвечали современным требованиям и не уступали лучшим зарубежным аналогам, но на практике их возможности, к сожалению, были сильно ограничены из- за низкой точности гирокомпаса «Курс», от которого в схему автоматически поступали данные о курсе своего корабля.

В противовес главному калибру зенитное вооружение «семерок» на момент их ввода в строй было весьма скромным. Оно состояло из двух 76-мм орудий 34-К, двух 45-мм полуавтоматов 21-К и двух 12,7-мм пулеметов ДШК или ДК. Увы, такой состав вооружения нельзя назвать удовлетворительным ни по количеству, ни по качеству. 45-мм пушки обладали малой скорострельностью, 76-мм орудия располагались весьма неудачно, а пулеметы вообще оказались почти бесполезными. Правда, необходимо иметь в виду, что недостаточность зенитных средств выявилась позже, уже в ходе войны. А по концепции 1930-х годов противовоздушное вооружение «семерок» выглядело вполне достаточным. Во всяком случае, у многих иностранных эсминцев оно было еще слабее.

Не удовлетворительное зенитное вооружение

В проекте 7У средства ПВО несколько видоизменили. Пара 76-мм универсальных установок 34-К переместилась в корму. Появилось третье 45-мм орудие 21-К: теперь все три малокалиберные зенитки располагались на площадке позади первой дымовой трубы, ради чего пришлось пожертвовать тяжелыми 90-см прожекторами (вместо них теперь устанавливался один 60-см на фок-мачте). Число 12,7-мм пулеметов ДШК увеличилось вдвое — к двум на верхнем мостике добавили еще два за срезом полубака. Однако в целом зенитное оружие «семерок-У» продолжало оставаться недостаточным и к тому же неудачно размещенным: с носовых курсовых узлов корабль был практически беззащитным, а скученность всех противовоздушных средств на двух площадках делала их крайне уязвимыми. Главным недостатком «семерок» стало отсутствие морских приборов управления зенитным огнем (МПУАЗО). Последние в СССР начали разрабатываться с опозданием, и к моменту ввода в строй большинства эсминцев проекта 7 они существовали лишь на бумаге. Первая система МПУАЗО «Союз-7У» была установлена буквально накануне войны — в июне 1941 года на черноморском эсминце «Способный». Она включала в себя достаточно совершенный зенитный автомат стрельбы «Союз» (по принципу работы — аналог ЦАС-2, но предназначенный для огня по воздушным целям), гировертикаль «Газон» и стабилизированный визирный пост СВП-1. Хотя система действовала в одной плоскости и была малоэффективна в борьбе с пикирующими бомбардировщиками, она значительно усилила ПВО корабля. В 1942 году «Союз-7У» (с заменой неудачного СВП-1 на новый СВП-29) смонтировали еще на черноморском эсминце — «Свободном», а до конца войны — на балтийских «Строгом», «Стройном» и «Сторожевом». И все. На остальных «семерках» и «семерках-У» 76-мм пушки 34-К были «самоуправляемыми» — проще говоря, стрельба из них велась на глазок. Ну, а об управлении огнем малокалиберной (45-мм и 37-мм) артиллерии в то время вообще не могло быть и речи.

Опыт первых месяцев войны показал, насколько опасно пренебрегать угрозой воздушных атак. Поэтому уже с июля 1941 года на эсминцах начали дополнительно монтировать 37-мм автоматы 70-К, а затем заменять ими малоэффективные «сорокапятки». К 1943 году все североморские «семерки» имели по 4 автомата 70-К. В мае 1942 года на «Сильном» установили два 20-мм «эрликона» и один четырехствольный 12,7-мм пулемет «Виккерс»; в том же году на всех оставшихся в строю «семерках» ЧФ и СФ смонтировали по два спаренных 12,7-мм пулемета «Кольт-Браунинг». Некоторые балтийские эсминцы (в частности, «Грозящий», «Сильный», «Стойкий», «Славный») в ходе войны получили третью 76-мм артустановку 34-К (на юте). К 1943 году наиболее мощные в отношении средств ПВО черноморские «Способный» и «Сообразительный» имели на вооружении по две 76-мм пушки 34-К, по семь 37-мм автоматов 70-К, по четыре 12,7-мм пулемета ДШК и по два спаренных 12,7-мм пулемета «Кольт-Браунинг» с водяным охлаждением стволов. Как показала практика, даже этого усиленного зенитного оружия было явно недостаточно для отражения массированных атак бомбардировщиков Люфтваффе.

Спаренный 12,7-мм пулемет "Кольт-Браунинг" эсминца "Гремящий" 1942 г.

Схема расположения зенитного вооружения эсминцев

Основные характеристики артиллерийских установок

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 01:29:00

Торпедное вооружение эсминцев проекта 7 включало в себя два трехтрубных торпедных аппарата 39-Ю с растворением крайних труб 7°, представлявших собой копию «новиковских» аппаратов увеличенного до 533 мм калибра вместо 450 мм. Способ стрельбы — пороховой. Скорость вылета торпеды — 12 м/с, углы обстрела 62,5° — 118° на оба борта. Правда, это лишь теоретически. На практике аппараты 39-Ю часто не обеспечивали проектной скорости вылета торпед, и из-за риска, что те заденут за палубу, сектора обстрела приходилось уменьшать до 35° на борт. Кроме того, в ходе эксплуатации выявилась ненадежность торпедного стопора, приводившая к самопроизвольному вываливанию торпед из аппаратов 39-Ю при качке.

Торпедное вооружение

На «семерках-У» устанавливались 533-мм трехтрубные торпедные аппараты новой модели 1-Н, имевшие комбинированную систему стрельбы — пороховую и пневматическую. Скорость вылета торпеды увеличилась до 15 — 16 м/с, что позволило теоретически расширить сектора обстрела до 45° — 135° (хотя фактически на флоте предпочитали не рисковать, и в соответствующих инструкциях приводилось более скромное значение секторов в 47° на каждый борт). Была улучшена конструкция торпедного стопора, а также внесен ряд других усовершенствований, вдвое повысивших точность наведения аппарата на цель.

В 1940 году четыре торпедных аппарата 39-Ю прошли модернизацию, в ходе которой удалось исправить их основные недостатки (увеличена скорость выхода торпед, добавлена система стрельбы сжатым воздухом). На 1941 год была запланирована модернизация еще 12 аппаратов, а к концу 1942-го предполагалось завершить аналогичные работы на всех кораблях проекта 7. Однако из-за начавшейся войны осуществление этих планов пришлось отложить.

Система управления торпедной стрельбой — с помощью ПУС «Мина» артиллерии главного калибра. В ночное время торпедная стрельба обеспечивалась двумя ночными визирами 1-Н.

Первоначально все «семерки» несли дополнительно 6 запасных торпед в стеллажах, но перезарядка аппаратов вручную в свежую погоду оказалась невозможной. Первым это поняло командование СФ и в марте 1942 года приказало запасные торпеды снять. Советские парогазовые торпеды 53-38 и 53-39 были весьма совершенными, но в бою применялись эсминцами лишь однажды — «Бойким» и «Беспощадным» в декабре 1942 года (да и то неудачно).

Чаще использовали минное оружие. Эсминцы проекта 7 и 7У могли принять на палубу до 60 мин КБ-3 или 62-65 мин обр. 1926 г. или 96 мин обр. 1912 г. (в перегруз).

Противолодочное вооружение первоначально состояло из рычажных бомбосбрасывателей и ныряющих снарядов для 130-мм орудий. Запас глубинных бомб на «чистых» «семерках» составлял всего 25 штук — 10 больших Б-1 и 15 малых М-1; на «семерках-У» — чуть больше (10 Б-1 и 20 М-1). Позже его довели до 40 Б-1 и 27 М- 1 (на «Грозном» в 1944 году). Применять бомбосбрасыватели можно было лишь при волнении моря до 3 баллов — в более свежую погоду ют эсминцев сильно заливало водой. Уже в ходе войны на все корабли установили по два бомбомета БМБ-1, способные стрелять бомбами Б-1 на дальность до 110 м.

Эсминцы оснащались кормовой дымоаппаратурой ДА-2Б (время непрерывного действия 30 минут, производительность 50 кг/мин), паро-нефтяной аппаратурой ДА-1 с выхлопом через дымовую трубу (по три форсунки белого и черного дыма) и дымовыми шашками МДШ (10—20 штук). Противохимическая защита обеспечивалась фильтровентиляционными установками, питающими очищенным воздухом кают- компанию, каюты офицеров и носовой обмывочный пункт. Для ликвидации отравляющих веществ имелись два боевых химических поста и два обмывочных пункта. Общий запас дегазирующих веществ — 600 кг хлорной извести и 100 л реактивов. Кроме того, на каждом корабле хранилось 225 комплектов защитной противохимической одежды.

В качестве противоминного оружия «семерки» располагали двумя комплектами параван-тралов К-1 и размагничивающими обмотками ЛФТИ, монтаж которых начался в июле 1941 года. Нельзя не отметить качество отечественных параванов. Их «капризы» доставили немало неприятностей советским морякам. Но это еще полбеды. Вместо того, чтобы бороться с минами, параваны К-1 нередко превращались в «убийц» собственных кораблей, затраливая минреп и подводя мину к борту. Подобные случаи произошли, в частности, с эсминцами «Гордый», «Грозящий», «Стерегущий», «Сметливый», «Славный», «Суровый»

Энергетическая установка и ходовые качества.

Приступая к проектированию ГЭУ эсминцев проекта 7, советские конструкторы использовали опыт, полученный при создании лидера «Ленинград». Последний, правда, имел больше недостатков, чем преимуществ: необычная для кораблей такого класса трехвальная турбинная установка была очень сложной, уязвимой, дорогой и неэкономичной. Новые эсминцы проектировалось двухвальными, а их турбины требовалось создать со ступенями крейсерского и экономического ходов.

Еще на уровне эскизного проекта прорабатывались две схемы ГЭУ — линейной и эшелонной, соответственно с тремя и четырьмя котлами. Выбрали первую — она была легче.

В окончательном варианте главная энергетика эсминца проекта 7 включала в себя два трехкорпусных агрегата Харьковского турбинного завода модели ГТЗА-24, расположенные в двух турбинных отделениях. В первом корпусе ГТЗА располагалась турбина высокого давления активного типа; во втором корпусе — турбина среднего давления переднего хода и турбина высокого давления заднего хода, обе — активного типа; в третьем корпусе — турбина низкого давления переднего хода реактивного типа и турбина высокого давления заднего хода активного типа. Зубчатая передача — одноступенчатая, скорость вращения гребного вала — 430 об/мин.

Схемы размещения ГЭУ

Пар вырабатывали три котла шатрового типа с симметричным расположением пароперегревателей, также размещенные в отдельных отсеках. Паропроизводительность котлов №2 и №3 составляла по 98,5 т/ч, а переднего N1—83 т/ч, поскольку в нем из- за сужения корпуса имелось 7 форсунок вместо 9 (поверхность нагрева 1077 м²вместо 1264 м²). Параметры пара: давление 26,5 кг/см² температура 340° — 360° С.

На эсминце проекта 7У устанавливались четыре новых шатровых вертикальных водотрубных котла с боковым экраном и односторонним протоком газов, снабженные петлевыми пароперегревателями. Они имели по 6 форсунок; поверхность нагрева каждого котла — 655 м², производительность — 80 т пара в час. Параметры пара примерно те же, что и у «чистых» «семерок» — давление 27,5 кг/см², температура 340° С. Каждый котел размещался в изолированном отделении.

Эсминцы последних серий оборудовались паровыми котлами типа 7У-бис с автоматом питания системы «Робот». Правда последний работал удовлетворительно только при постоянной нагрузке. Поэтому в боевых условиях питание котлов обычно осуществлялось вручную вахтенными механиками. Вообще, моряки котлами 7У-бис остались недовольны: 6 мощных (1200 кг/ч), но нерегулируемых форсунок не обеспечивали достаточной гибкости при работе котла, что зачастую приводило к снижению КПД и повышенной дымности.

Проектная мощность эсминца проекта 7 обычно указывается в 48 000 л.с. «с возможностью форсировки до 54 000 л.с». В действительности это не совсем так: никакой форсировки турбин не предусматривалось. Ясность в этот вопрос внес один из создателей энергетической установки «семерки» В.В. Смирнов, лично выполнявшего расчеты ГТЗА. Дело в том, что проектировщиками механизмов был взят на вооружение опыт ряда иностранных фирм, которые в документах умышленно занижали мощность своих кораблей и затем получали премии за превышение мощности и скорости по сравнению с проектной (так, в частности, было с лидером «Ташкент»). Правда, в отличие от итальянцев, у советских конструкторов главным стимулом подобного «маскарада» являлись не премии, а стопроцентная вероятность оказаться в лагерях НКВД в случае, если проектная мощность по каким-либо причинам не будет достигнута. Поэтому ГТЗА, изначально рассчитанные на мощность 27 000 л.с., по инициативе начальника отдела ЦКБ-17 Б.С. Фрумкина спешно пересчитали упрощенным методом на 24 000 л.с., и в итоге в проектную документацию попало значение в 48 000 л.с., которая была названа «мощностью полного хода». Мощность в 54 000 л.с. значилась сначала «перегрузочной», затем «максимальной» и, наконец, «мощностью при форсировке».

На «семерках-У» за счет установки четвертого котла и, соответственно, повышения производительности ожидалась увеличение мощности каждого ГТЗА до 30 000 л.р. Правда, и здесь конструкторы решили не рисковать и, чтобы не оказаться в числе «вредителей», в документацию внесли цифру на 3000 л.с. меньше, чем предполагалось в действительности. Таким образом, расчетная мощность ГЭУ у кораблей проекта 7У равнялась 60 000 л.с., официальная проектная — 54 000 л.с.

Впрочем, перестраховка оказалась, пожалуй, совсем не лишней. На испытаниях головной эсминец «Гневный» развил мощность 50 500 л.с. и кратковременно — 53 100 л.с.; скорость соответственно составила 38,33 и 39,37 узла. Хотя проектная скорость (38 уз.) и была превышена, мощность не достигла расчетной. «Гремящий» показал на испытаниях наибольшую мощность 54 800 л.с. и скорость хода 39,4 узла.

Разумеется, фактическая эксплуатационная скорость кораблей заметно отличалась и от проектной, и от достигнутой на испытаниях. В официальных документах Главного штаба ВМФ скорость всех северо-морских «семерок» в 1943 году значится равной 37 узлам, «Беспощадного» — 35 узлам, «Бойкого» — 34 узлам, «Бодрого» — 38 узлам. В 1945 году тихоокеанский «Рьяный» имел скорость 39,4 узла, однако этот результат был достигнут благодаря применению усовершенствованных котлов, позволивших повысить мощность ГЭУ до 56 500 л.с. В боевых же условиях рекорд скорости принадлежит, по-видимому, «Беспощадному»: 19 марта 1943 года он в течение трех часов шел со скоростью 34 узла.

Создание главных механизмов стало самым узким местом в реализации программы «большого флота». Так, Харьковский турбинный завод, обязанный поставить ГТЗА для всей серии эсминцев, с самого начала никак не мог уложиться в заданные сроки. Предвидя это, советское правительство еще в конце 1936 года через наркомат внешней торговли заказало для «семерок» у английских фирм «Метро-Виккерс» и «Парсонс» 12 комплектов ГТЗА и вспомогательных механизмов. Они должны были иметь несколько меньшую мощность (24 000 л.с.), зато могли запускаться в холодном состоянии, без предварительного подогрева, что теоретически уменьшало время подготовки корабля к выходу в море.

В марте 1938 года полученные из Англии турбины распределили по заводам. Из восьми комплектов ГЭУ фирмы «Метро-Виккерс» 7 передали ленинградским №189 и №190, а еще один отправили на базу КБФ в качестве резервного. Четыре комплекта фирмы «Парсонс» ушли на Черное море: 3 — на николаевский завод №200 и один — на базу ЧФ в Севастополь.

Все импортные ГТЗА попали на корабли, перезаложенные по проекту 7У. Механизмы фирмы «Метро-Виккерс» достались балтийским эсминцам «Славный», «Суровый», «Свирепый», «Скорый», «Строгий», «Стройный» и «Статный»; механизмы фирмы «Парсонс» — черноморцам «Способный», «Смышленый» и «Сообразительный». За счет увеличившейся паропроизводительности их мощность также удалось поднять до 27 000 л.с., однако оснащенные ими корабли оказались все же тихоходнее, чем имевшие отечественные механизмы. Например, «Страшный» с харьковскими турбинами развил на испытаниях скорость в 39,6 узла, в то время как обладатели английских показали 36,3 — 37 узлов. Правда, что касается качества изготовления механизмов, то тут сравнение будет не в нашу пользу.

Весьма нетрадиционным на «семерках» было размещение топливных цистерн. Необходимость экономии веса и объема вынудила конструкторов для хранения мазута использовать не только специальные танки, но и между донное пространство. Отсюда и весьма странное двухкратное превышение так называемого «наибольшего» запаса топлива (518,8 т) над «полным» (252 т) (Приведенные цифры относятся к эсминцу «Рьяный», 1945 г).

И это всего лишь при 126-тонном «нормальном» запасе! Но и при таком решении дальность плавания «семерок» оставалось недостаточной. Нередко приходилось импровизировать. Так, «Беспощадный» во время своих походов к румынским берегам в декабре 1942 года брал дополнительные 85-90 т топлива в 7-й артиллерийский погреб и носовой дифферентный отсек. Правда, в январе 1943 года специальным указанием командования ЧФ запретило грузить топливо в погреба боезапаса, допуская прием лишь 20 т мазута в носовую балластную цистерну.

Дальность плавания, определенная по результатам испытаний эсминца «Гневный», составила 2640 миль экономическим ходом (19,83 уз.) и оказалась, таким образом, ниже проектной (3000 миль). Впрочем, на деле и эта величина оказалась недостижимой. Например, в 1943 году реальная дальность плавания у «Гремящего», «Громкого» и «Грозного» составляла 722 — 770 миль полным ходом и 1670 миль экономическим, у «Разумного» и «Разъяренного» — соответственно 740 и 1750 миль, у «Бодрого» — 730 и 1300 миль, у «Бойкого» — 625 и 1350 миль, у «Беспощадного» — 770 и 1696 миль, у «Рьяного» — 959 и 2565 миль. С «семерками-У» ситуация была еще хуже: четыре котла по сравнению с тремя у проекта 7, разумеется, отличались повышенной прожорливостью, но места для дополнительных цистерн уже не оставалось. В результате в том же 1943 году «Сообразительный» и «Способный» могли пройти экономическим ходом лишь 1380 миль.

В штормовую погоду радиус действия эсминцев был, разумеется, еще меньше. Во время конвоирования транспортов из Туапсе к Босфору и обратно в ноябре 1941 года «Сообразительный» подчистую сжег полный запас топлива, пройдя всего 1066 миль за 114 ходовых часов.

Причин, приведших к двукратному увеличению расхода топлива по сравнению с показанным на заводских испытаниях, довольно много. Основные из них — перегрузка кораблей (в том числе из-за укладки балласта), увеличение числа действующих котлов в боевых условиях (2 — 3 против 1 на испытаниях), увеличение числа действующих сопел на главных турбинах с целью повышения маневренности, загрязненность котлов, ухудшение теплоизоляции паропроводов, низкое качество сборки главных холодильников, использование мазута с большим количеством примесей, износ и сильная коррозия механизмов вследствие низкого качества стали. (Приведем лишь один пример: во время ремонта эсминца «Громкий» 7 декабря 1940 года из корпуса и холодильника только одной турбины низкого давления было собрано 15 ведер ржавчины, причем ребра жесткости у крышки холодильника проржавели до основания. И это у корабля, вступившего в строй менее двух лет назад!) Неудивительно, что во время войны на 20-узловой скорости «Бойкий» расходовал 0,32 — 0,36 т на одну милю, «Бодрый» и «Громкий» — 0,35 — 0,38 т. На приемных испытаниях этот показатель не превышал 0,17 —0,18 т.

Что же касается надежности механизмов, то в целом она оказалась вполне удовлетворительной. В ходе войны при эксплуатации турбин нередко приходилось нарушать инструкции. Так, зафиксирован случай экстренной съемки с якоря эсминца «Славный» при налете авиации, когда пар в котлах был поднят всего за 17 минут и ход дан холодными турбинами без их предварительного прогрева. Кроме того, на «Стойком» и том же «Славном» при уклонении от плавающих мин и атак бомбардировщиков применялось срочное реверсирование турбин, причем давление контрпара достигло 7—10 кг/см² вместо 3 кг/см², предусмотренных правилами эксплуатации. Во всех упомянутых случаях механизмы работали без сбоев и поломок.

7

Вспомогательные устройства и системы.

Силовая электрическая сеть эсминца проекта 7 питалась постоянным током напряжением 110 — 115 В. Электроэнергию вырабатывали три турбогенератора ПСТ 30/14 завода «Электросила» мощностью по 50 кВт и два аварийных дизель-генератора ПН-2Ф мощностью по 31,5 кВт, созданными на базе дизеля «Рустон». Турбогенераторы располагались в машинных отделениях — два в носовом и один в кормовом; дизель-генераторы — в надстройке на верхней палубе позади дымовой трубы.

На некоторых кораблях (в частности, на «Гремящем») устанавливались английские турбогенераторы фирмы «Метро-Виккерс». Для сети переносного освещения, банников котлов и кинопередвижки использовался переменный ток, который вырабатывали два низковольтных агрегата КПН-85 выходной мощностью по 5 кВт. Кроме того, для аварийного освещения имелась аккумуляторная батарея напряжением 24 В.

Электрооборудование кораблей проекта 7У было значительно усовершенствовано. Главных турбогенераторов (марки ПГ-3) стало два, но их суммарная мощность повысилась со 150 до 200 кВт. В режиме «поход» нагрузку теперь мог обеспечить один турбогенератор; при работе же двух создавался резерв мощности в 50 — 60%. Как показала практика, это было важным достоинством. На эсминцах проекта 7 при выходе из строя одного главного генератора второй и третий сильно перегружались, из-за чего сгорали предохранители, и корабль временно оставался без энергии (например, по этой причине 8 января 1943 года произошла посадка на камни эсминца «Разъяренный»). «Семерки-У» были застрахованы от таких неприятностей.

Схема распределения энергии у проекта 7У отличалась большей гибкостью — в частности, при необходимости можно было отключать второстепенных потребителей прямо на главных распределительных щитах. На последних кораблях, вошедших в строй 1941 году (в частности, на «Способном»), обычные предохранители в электрических системах заменили на защитные автоматы, позволявшие быстрее возобновить подачу электроэнергии после устранения короткого замыкания. К тому же, по сравнению с проектом 7, улучшился доступ к щитам турбо- и дизель-генераторов.

Из недостатков электрооборудования «семерок-У» отмечался быстрый износ подшипников турбогенераторов ПГ-3 и потребность в высококачественных импортных щетках. К концу войны запас последних был полностью израсходован, а близких к ним по качеству отечественная промышленность не выпускала.

Эсминцы проекта 7У оснащались двумя дизель-генераторами мощностью по 50 кВт, также созданными на базе дизелей «Рустон». Правда, размещение одного из них в котельном отделении было явно неудачным — из-за высокой температуры и влажности он нередко выходил из строя. Следует заметить, что дизель-генераторы, установленные как аварийное средство, зачастую использовались в качестве повседневного источника энергии, особенно на плохо оборудованных стоянках в Новороссийске, Туапсе, Поти, Ленинграде. В результате дизели быстро вырабатывали свой ресурс и в ходе войны постепенно заменялись на отечественные М-52 Харьковского завода.

Один из кораблей «сталинской» серии — «Страшный» — в порядке эксперимента получил электрооборудование на трехфазном переменном токе (ему даже присвоили собственное обозначение проекта — 7УЭ). Он был оснащен двумя турбогенераторами мощностью по 120 кВт и двумя дизель-генераторами по 45 кВт; напряжение корабельной сети — 230 В, частота тока 50 Гц. Испытания «Страшного» полностью завершились лишь после окончания войны и были признаны успешными. Тем не менее, перевод энергосистем на переменный ток состоялся в нашем флоте только в 50-е годы на эсминцах проекта 56.

Эсминцы проекта 7 оснащались противопожарной системой с единой магистралью и выводом трубопроводов на верхнюю палубу и надстройки. На конце каждого ответвления устанавливался пожарный рожок (всего — 25 шт.). Система обслуживалась двумя турбопожарными насосами производительностью по 45 т/ч и напором воды 16 кг/см²; насосы располагались по одному в первом котельном и втором машинном отделениях. Кроме того, имелась мотопомпа производительностью 50 т/ч, пять пеногенераторных установок и индивидуальные огнетушители системы «Минимакс». Для тушения нефти использовался отдельный пожарный паропровод, подававший насыщенный пар от котлов под днище котла и в любую из топливных цистерн.

Погреба боезапаса оснащались системами орошения и затопления. Первая представляла собой дырчатый трубопровод, расположенный над стеллажами боезапаса, вторая — комплекс эжекторов затопления. Обе системы подключались к пожарной магистрали.

Водоотливная система обслуживалась мотопомпой и девятью эжекторами, из которых пять имели производительность по 80 т/ч, два — по 30 т/ч и еще два — по 10 т/ч. Заметим, что это проектные данные; на деле состав водоотливных средств на разных кораблях существенно различался.

Руль — один полубалансирный, устанавливался в диаметральной плоскости. Рулевой привод — электрический и ручной (аварийный). Управление рулем осуществлялось с основного и запасного ходовых мостиков, а также из штурманской рубки; аварийное — из румпельного отсека.

Якорное устройство включало в себя два электрических шпиля, два якоря Холла и один кормовой стоп-анкер. Масса станового якоря на «семерке» — 1 т, длина якорных цепей — 184 м; на «семерке-У» — соответственно 1,5 т и 200 м. Масса стоп-анкера — 350 кг, скорость выбирания якорной цепи — 0,2 м/с.

На эсминцах проекта 7 устанавливалось по два боевых 90-см прожектора МПЭ-9 и три 45-см сигнальных; на кораблях проекта 7У — по одному боевому 60-см прожектору МПЭ-6 и по два 35-см сигнальных.

Якорный шпиль эсминца "Сообразительный". Снимок сделан в Поти в апреле 1943 г.

По спецификации эсминец проекта 7 оснащался одним рабочим катером и тремя 6-весельными ялами, эсминец проекта 7У — одним командирским катером типа «лимузин», одним 10-весельным парусномоторным катером, двумя 6-весельными ялами и одним двухвесельным ялом. В реальных условиях состав плавсредств на «семерках» мог отличаться от проектного.

Грузоподъемные устройства на ЭМ проекта 7: две катерные шлюпбалки грузоподъемностью по 2 т, две яловые шлюпбалки по 1,5 т, две параван-балки по 2 т. На ЭМ проекта 7У устанавливались две катерные шлюпбалки по 2,5 т, четыре яловые шлюпбалки по 850 кг, две параван-балки по 2,7 т. Кроме того, на всех кораблях имелось по одной минбалке (грузоподъемность 600 кг) и трап-балке (650 кг)

Эсминец "Рьяный". На рострах по левому борту хорошо виден командирский катер типа "лимузин".

Радиолокационными станциями (РЛС) в годы войны в первую очередь оснащались корабли Северного флота: те в условиях полярной ночи и непогоды наиболее остро нуждались в радарах. Первым РЛС типа 286М (английского производства) получил в 1942 году «Гремящий». Позже на «семерки» начали устанавливать английские же РЛС типа 291 — их получили большинство тихоокеанских эсминцев, а также «Сообразительный», «Сторожевой», «Страшный», «Сильный», «Славный», «Свирепый» и «Вице-адмирал Дрозд», В самом конце войны «Бодрый» и «Бойкий» оснастили усовершенствованными радарами типа 286, а «Грозный» и «Разъяренный» — американскими SF-1. Эсминец «Разумный» оборудовали сразу двумя РЛС обнаружения целей — английской типа 291 и американской SL Наконец, на «Громком», «Строгом» и «Рьяном» смонтировали отечественные станции «Гюйс-1», причем на первом из них дополнительно стояла и РЛС SL.

Помимо радаров, использовавшихся для обнаружения целей, на части эсминцев («Сильный», «Вице-адмирал Дрозд» и др.) дополнительно установили РЛС управления огнем типа 284, антенна которой размещалась на крыше КДП.

Из гидроакустических средств эсминцы проектов 7 и 7У поначалу оснащались малоэффективными шумопеленгаторами «Марс» и гидрофонами станции звукоподводной связи «Арктур». Противолодочные возможности советских кораблей сильно повысились, когда на них начали устанавливать получаемые по ленд-лизу английские сонары «Дракон-128с» («Асдик»). Первым такой станцией оборудовали в 1942 году «Грозный», а к концу войны они стояли на большинстве оставшихся в строю «семерок» и «семерок-У».

Имеются сведения, что перед самой войной в Германии было закуплено несколько комплектов гидроакустических станций. Так, по воспоминаниям ветеранов Тихоокеанского флота, немецкая ГАС стояла на эсминце «Ревностный». А на «Стойком» в августе 1941 года смонтировали некий «импортный гидроакустический прибор «Ультрафон» — правда, никаких подробностей об этом аппарате не сообщается.

Все эсминцы проекта 7 оснащались двумя оптическими дальномерами ДМ-4 с базой 4 м (оба размещались в КДП), одним ДМ-3 с базой 3 м, зенитным ЗД-1 с базой 1 м и двумя стереотрубами БСТ. У «семерок-У» комплект оптических дальномеров был аналогичным, но вместо ЗД-1 по проекту должен был устанавливаться СПН МПУАЗО. Однако последний, как уже говорилось, получили лишь несколько эсминцев, поэтому на остальных разместили дальномер ДМ-1,5 с базой 1,5 м.

Штурманское оборудование: гирокомпас «Курс-1», четыре 127-мм магнитных компаса ЗМИ, лаг типа ГО, эхолот и механический лот ЗМИ. Типовое радиооборудование каждого корабля включало по одному передатчику «Шквал-М», «Бухта», «Бриз», приемопередатчик «Рейд», по два приемника «Метель» и «Дозор», один приемник 45-ПК-1. Кроме того, имелся радиопеленгатор «Градус-К». В процессе эксплуатации радиооборудование «семерок» менялось незначительно, и лишь в 1950-е годы оно было полностью заменено.

Кормовой дальномер ДМ-3 эсминца "Беспощадный" 1943 г,

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 02:06:38

Из-за жестких требований высшего руководства, по старинке считавшего, что стоимость корабля прямо пропорциональна его размерам, кораблестроители стремились втиснуть самое мощное вооружение в минимальное водоизмещение эсминцев.

В результате перегрузка «семерок» превысила все разумные пределы. Например, эсминцу «Гремящий» по спецификации полагалось иметь стандартное водоизмещение 1425 т и полное 1955 т, реально же на испытаниях в 1939 году оно составляло соответственно 1612 т и 2215 т, а в мае 1943-го — 1820 т и 2350 т.

Заводские испытания головного эсминца «Сторожевой» в октябре 1939 года преподнесли неприятный сюрприз: во время циркуляции корабль внезапно сильно накренился — так, что возникли серьезные опасения за его остойчивость. Экстренно проведенное кренование показало, что метацентрическая высота вместо положенных 50 см составила всего 39 см. Одновременно вскрылась и значительная перегрузка эсминца по сравнению с проектом. Для выявления причин сложившейся ситуации и устранения недостатков серийно строившихся кораблей создали межведомственную комиссию из представителей наркоматов ВМФ и судостроительной промышленности.

Тщательное исследование кораблестроительных элементов спущенных на воду эсминцев показало, что перегрузка накапливалась из-за нескольких причин: несоблюдения весовой дисциплины при постройке, несоответствия веса многих систем и механизмов заложенному в проекте, множества изменений, вносившихся в чертежи уже в ходе строительства. В мае 1940 года, обобщая опыт эксплуатации первых «семерок», нарком ВМФ И.Г. Кузнецов в своем докладе Сталину отметил недостаточную прочность их чрезмерно облегченных корпусов. Очередная комиссия под председательством В.И. Першина рекомендовала усилить набор палубы полубака и бортов. Разумеется, это еще больше увеличивало перегрузку.

Исследование остойчивости эсминцев проектов 7 и 7У проводились под руководством профессора Военно-морской академии инженер-контр-адмирала В.Г. Власова.

Результаты оказались неутешительными. Так, метацентрическая высота вместо проектного значения в 1 м оказалась существенно ниже: у «Грозящего» на заводских испытаниях при стандартном водоизмещении 1629 т — 0,52 м и при нормальном 1912 т — 0,69 м; у «Быстрого» по результатам кренования в 1940 году при стандартном водоизмещении 1670 т — 0,48 м и при нормальном 1975 т — 0,74 м. С «семерками-У» дело обстояло еще хуже. В отчетной спецификации эсминца «Сердитый» стандартное водоизмещение значилось равным 1686 т и метацентрическая высота — 63 см. В приемном акте заводских испытаний 1940 года — соответственно 1735 т и 52 см. А по результатам кренования в том же году — 1835 т и 39 см!

Для повышения остойчивости В.Г. Власов предложил уложить в трюм кораблей чугунные чушки в качестве балласта. Поскольку это еще больше увеличивало перегрузку, представители ЦКБ-17 были против: они считали достаточным прием жидкого балласта в цистерны вместо израсходованного топлива. Но в октябре 1940 года комиссия под председательством А.А. Жданова выбрала первый вариант.

В 1940 — 1941 годах твердый балласт уложили на «Грозный» (82 т), «Громкий» (80 т), «Гремящий» (71 т), «Разумный» (72 т), «Разъяренный» (68 т), «Сокрушительный» (67 т). С марта 1941-го по июль 1942 года подобным образом поступили и с «семерками-У»: на «Сердитый», «Славный», «Строгий», «Стойкий» и «Способный» уложили по 120 т балласта, на «Стройный» — 126 т, «Страшный» — 119 т, «Совершенный» и «Свободный» — по 116 т, «Свирепый» — 110 т, «Сильный» — 89 т.

Трудно сказать, насколько оправданным было это решение. Опыт эксплуатации показал, что у «семерок», не загруженных балластом, особых проблем с остойчивостью не возникало. Можно привести некоторые цифры: например, у «Грозного» в 1944 году при стандартном водоизмещении 1855 т метацентрическая высота равнялась 0,61 м и при нормальном 2120 т — 0,76 м. У «Грозящего», не имевшего твердого балласта, в мае 1945 года при таком же водоизмещении (1856 т и 2145 т) эти значения были ниже, но находились в допустимых пределах — соответственно 0,42 и 0,63 м. Или еще один показательный пример: в ноябре 1941 года эсминцы «Сообразительный» и «Способный» в штормовых условиях эскортировали транспорты из Батуми к Босфору. На «Способном» в междудонном пространстве находилось 120 т чугунных чушек, на «Сообразительном» твердого балласта не было. В момент поворота на обратный курс, когда на кораблях оставалось примерно по 200 т топлива, начальная поперечная метацентрическая высота на «Способном» равнялась 77 см, на «Сообразительном» — 62 см. Но после приема в топливные цистерны 100 т забортной воды метацентрическая высота на втором корабле увеличилась до 70 см. Постепенно замещая расходуемый мазут водой, «Сообразительный» вернулся в базу с таким же значением метацентрической высоты, в то время как на «Способном» она снизилась до 60 см.

Другой экстремальный случай — оказание помощи «Сообразительным» лидеру «Ташкент» в июне 1942 года. Тогда эсминец, опять-таки не имевший твердого балласта, принял на верхнюю палубу около 200 т грузов и 1975 человек из числа экипажа поврежденного лидера и бывших на его борту пассажиров. Несмотря на огромную перегрузку, метацентрическая высота «Сообразительного» составила 58 см, что находится в пределах нормы. Так что все проблемы с остойчивостью эсминцев «сталинской» серии можно было бы решить, не прибегая к чрезвычайным мерам и не усугубляя их перегрузку.

В ходе войны водоизмещение эсминцев выросло еще больше за счет установки дополнительного оборудования и вооружения, а также работ по подкреплению корпуса. Так, кренование «Стройного» в ноябре 1944 года показало значения стандартного водоизмещения в 1972 т и начальной поперечной метацентрической высоты в 40 см. К тому времени были выполнены работы по подкреплению корпуса (+39 т), установлены клинкеты в машинных и котельных отделениях (+0,12 т), преобразователь тока (+0,4 т), изоляция МПУАЗО (+1 т), зенитные автоматы 70-К с подкреплениями (+12,65 т), третье орудие 34-К с подкреплением (+6,85 т), дополнительные кранцы первых выстрелов (+2,2 т), бомбометы с подкреплениями (+0,78 т), обмотка ЛФТИ (+3,28т), сняты командирский катер (-2,9 т), 6-весельный ял (-0,8т), стеллажи запасных торпед (-0,8 т), полуавтоматы 21-К (-1,48 т). Обобщенные данные по перегрузке кораблей проектов 7 и 7У приведены в таблице. Полное водоизмещение балтийских «семерок-У» к концу войны составило 2530 — 2690 т.

Черноморские эсминцы (в частности, «Сообразительный») имели стандартное водоизмещение на 82 т меньше спецификационного за счет более легких турбин фирмы «Парсонс» и вспомогательных механизмов фирмы «Вир».

А вот мореходность «семерок» оставляла желать лучшего, даже если учесть, что требования к ней в 30-е годы существенно отличались от современных. Из-за узких обводов носовой части корпуса эсминцы сильно зарывались в волну; при волнении моря 8 баллов скорость снижалась до 5-8 узлов. Уже при 6-балльном волнении хождение по верхней палубе становилось невозможным, и кормовые помещения, имевшие вход с палубы, были недоступны. У эсминцев проекта 7У мореходные качества были еще хуже: смещение в нос надстройки усиливало зарывание в волну. Правда, этот недостаток ощущался не так сильно, поскольку «семерки-У» действовали лишь на ограниченных театрах Балтийского и Черного морей. Выход этих кораблей на просторы Тихого или Северного Ледовитого океанов несомненно вызвал бы поток нареканий в адрес их проектировщиков.

Маневренность «семерок» считалась вполне удовлетворительной. Диаметр циркуляции эсминца при угле перекладки руля в 25° и скорости до 24 узлов составлял 730 м, при скорости 36 узлов — 950 м. При команде «стоп» с 24-узловой скорости корабль проходит по инерции 1000 м за 5 минут. «Способный» на испытаниях при положении руля в 15° на скорости 35 узлов разворачивался на 180° за 2 мин. 10 с, на скорости 20,5 узлов — за 5 мин. 10 с.

В материалах комиссии В.Г. Власова отмечалось, что на циркуляции эсминцы проектов 7 и 7У получают чрезвычайно большой крен (до 20 — 25°). Однако в ходе войны зарегистрирован лишь один случай, когда крен достиг 20° — в 1941 году, когда «Стойкий», уклоняясь от торпеды, на полном ходу переложил руль на 26°. Зато во время шторма крен на некоторых эсминцах достигал величины 50° — в частности, такое наблюдалось на «Сообразительном» во время похода к Босфору в 1941 году.

Эсминец "Бдительный" в штормовом море, зима 1941/42 г. Из-за короткого болубака и незначительного развала носовых шпангоутов при зарывании в волну корабль полностью закрывало облако брызг.

Статьи перегрузки для эсминцев проектов 7 и 7У (по состоянию на 1944 г.)

По штату мирного времени в 1940 году численность экипажа эсминца проекта 7 составляла 197 человек (15 офицеров, 44 старшины и 138 рядовых), проекта 7У — 207 человек (15 офицеров, 45 старшин и 147 рядовых). Впоследствии из-за установки дополнительного зенитного вооружения, радиолокационного и другого оборудования численность команды значительно увеличилась. Так, на всех североморских «семерках» в 1942-1943 годах экипаж насчитывал 246 человек (15 офицеров, 52 старшины и 179 рядовых), на тихоокеанском «Рьяном» — на 10 человек меньше (14 офицеров, 51 старшина и 171 рядовой). На черноморском «Способном» (проект 7У) в 1943 году в штате числился 271 человек (15 офицеров, 57 старшин и 199 рядовых).

Офицеры размещались в каютах — трех одноместных и шести двухместных, старшинский и рядовой состав — в пяти кубриках на нижней палубе. По проекту на «семерке» предусматривалось всего 87 спальных мест для краснофлотцев (67 стационарных и 20 подвесных коек). Позже за счет оборудования дополнительных мест отдыха в разных помещениях число спальных мест довели до 161, но этого все равно было мало. Поэтому матросам и старшинам зачастую приходилось спать на своих боевых постах, на палубе или вдвоем на одной койке.

В ходе серийной постройки в рабочую документацию эсминцев вносились многочисленные изменения, что отразилось на их внешнем виде. Так, козырьки на надстройках, защищавшие прислугу первого и четвертого 130-мм орудий, были только на балтийских (в том числе перешедших на Север) и первых тихоокеанских эсминцах; позже их демонтировали, заменив по черноморскому опыту легкими козырьками на щитах самих пушек. На всех «чистых» «семерках» ленинградской и николаевской постройки щиты орудий Б-13 были прямоугольными; на последних тихоокеанских — закругленными (орудия Б-13-2с). Из «семерок-У» пушками с прямоугольными щитами вооружались только первые балтийские корабли. Любопытно, что козырьки на щитах орудий Б-13-2с на ТОФе, БФ и ЧФ имели разную форму (исключение составляет черноморский «Свободный» — на нем они были «балтийскими»).

На поздних тихоокеанских кораблях проекта 7 отсутствовали дефлекторные трубы на вентиляционных шахтах третьего котельного отделения — их переделали по образцу проекта 7У. На серийных эсминцах по-разному выглядели и камбузные трубы: на первых «чистых» «семерках» они были выведены внутрь грот-мачты, на более поздних они стали короче и находились рядом с мачтой. Антенна радиопеленгатора, поначалу установленная на прожекторной площадке позади дымовой трубы, постепенно на всех кораблях переносилась на фок-мачту. Головной черноморский «Бодрый» внешне выделялся формой ходового мостика, созданного по подобию примененного на лидерах типа «Ленинград».

На балтийских «семерках», кроме «Грозящего» и «Стерегущего», а также североморских «Гремящем», «Громком», «Стремительном», тихоокеанских «Рьяном», «Резвом», «Решительном» (1-м) КДП стоял на низком постаменте — так, что его частично закрывала ходовая рубка. На остальных кораблях проекта 7, в том числе на всех черноморских, начиная с «Быстрого», высота постамента под КДП стала на 0,5 м больше. В ходе ремонтов и модернизаций КДП на некоторых первых «семерках» подняли — на «Рьяном» уже во время войны, на остальных — в послевоенные годы.

При вступлении в строй эсминцы окрашивались в шаровый цвет. Подводная часть корпуса кораблей ленинградской постройки покрывалась Кузбасс-лаком, черноморских и тихоокеанских — противообрастающим составом «Интернациональ» №1 или №2 (темно-красного либо зеленого цвета). Верхняя палуба на североморских «семерках» в целях борьбы с коррозией иногда натиралась мазутом или маслом, что, кстати, делало ее очень скользкой.

Первоначально на бортах белой краской наносились литеры (ГН — «Гневный», ГЩ — «Гремящий», БД — «Бодрый», БС — «Быстрый», РН — «Рьяный», СЩ — «Стерегущий» и т.п.), но 15 июня 1941 года они были отменены официальным приказом. Вместо литер на СФ и ЧФ ввели двухзначные номера: 01 — «Гремящий», 02 — «Громкий», 03 — «Грозный», 04 — «Сокрушительный», 05 — «Стремительный», 21 — «Бодрый», 22 — «Бойкий», 23 — «Безупречный», 24 — «Беспощадный», 25 — «Бдительный», 32 — «Смышленый», 33 — «Сообразительный», 34 — «Способный», 36 — «Свободный» (у черноморских кораблей первая цифра означала номер дивизиона, вторая — порядковый номер мателота внутри дивизиона). 19 июля 1942 года все оставшиеся на ЧФ эсминцы свели в один дивизион, и бортовые номера изменились: 13 — «Сообразительный», 14 — «Способный», 15 — «Бодрый», 16 — «Бойкий», 17 — «Беспощадный». Осенью 1944 года произошла очередная реорганизация дивизиона: 11 — «Сообразительный», 13 — «Бодрый», 14 — «Бойкий». Прибывшие на Север «Разумный» и «Разъяренный» получили номера 05 и 09.

На Балтике и Тихом океане в годы войны бортовых номеров не было, но дальневосточные корабли несли на трубах красные, голубые или желтые марки: каждый цвет соответствовал своему дивизиону. Бортовые номера у «балтийцев» и «тихоокеанцев» появились уже после войны. Камуфляжная окраска у «семерок» на Балтике и Севере начала применяться в 1941 году, на Черном море — в 1942-м, на Тихом океане — предположительно в 1945-м.

Одним из первых на Северном флоте камуфляжную окраску получил эсминец "Гремящий"

Необычная окраска эсминцев Черноморского флота

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 02:26:42

Эсминец "Гневный" и его командир капитан 2-го ранга М. Т. Устинов

Головной корабль серии. Формально вошел в строй в октябре 1938 года, фактически — в декабре. Участвовал в войне с Финляндией (14 — 15 декабря 1939 года обстреливал неприятельские батареи на островах Уте и Кирккомансаари, выпустил 34 130-мм снаряда; кроме того, в ходе зенитных стрельб израсходовал 4 76-мм, 22 45-мм снарядов и 71 12,7-мм патрон). К началу Великой Отечественной войны входил в отряд легких сил Краснознаменного Балтийского флота и базировался в Риге (Усть-Двинске).

В первый день войны командир отряда легких сил получил приказ обеспечить прикрытие минных поставок в устье Финского залива. Во главе отряда вышел в море «Гневный», а за ним — крейсер «Максим Горький», эсминцы «Гордый» и «Стерегущий». Корабли держали курс прямо на минное заграждение «Apolda», выставленное накануне немецкими заградителями «Танненберг», «Ханзештадт Данциг» и «Бруммер».

В 3.45 23 июня 1941 года в 16 милях от маяка Тахкуна «Гневный» захватил левым параваном мину, которая взорвалась у самого борта. Корабль подбросило так, что шлюпка с правого борта перелетела через прожекторную площадку и упала на первый торпедный аппарат. Торпеды сорвались со стопоров и вышли из обоих аппаратов, упершись в стенки расположенных впереди надстроек. Носовая часть корабля до 44-го шпангоута вместе со 130-мм орудием № 1 оторвалась и мгновенно затонула. 20 человек погибли, еще 23 были ранены.

В результате сильного сотрясения большинство вспомогательных механизмов, включая все турбонасосы 1-го котельного отделения, сорвало с фундаментов, трубопроводы оказались разрушенными. Давление в котлах село (а в котле № 1 вообще упало до нуля), остановились главные турбины и турбодинамо. Во всех отсеках погас свет, аварийное освещение не работало, так как перед выходом корабля в море аккумуляторы не были заряжены. Дизель- генератор запустить не удалось из-за того, что ударившая в его помещение торпеда деформировала стенку, та же, в свою очередь, закоротила пусковой аккумулятор.

Переборка на 44-м шпангоуте получила повреждения и утратила водонепроницаемость. Наружная обшивка с левого борта и внутренняя переборка, ограничивающая топливные цистерны, в районе 1-го котельного отделения были разорваны, в результате чего все носовые отсеки до 78-го шп. начали заполняться водой. В кормовой части (190 — 192 шп.) и между машинными отделениями (133 — 138 шп.) образовались гофры и трещины в обшивке, из-за чего в кормовые отсеки также стала поступать вода.

Борьба за живучесть эсминца осложнялась тем, что находившийся в своей каюте командир БЧ-5 погиб в момент взрыва мины, а командир эсминца капитан 2 ранга М.Т. Устинов тяжело контужен. Тем не менее, удалось запустить мотопомпу, укрепить подпорами переборки. Для выравнивая дифферента на нос затопили помещение химической кладовой. Через 15 — 20 минут поступление воды внутрь корпуса прекратилось и корабль принял устойчивое положение с небольшим дифферентом и креном на левый борт порядка 3°.

Однако в этот момент поступило сообщение, будто бы обнаружены перископы подводных лодок. Командир отряда капитан 2 ранга И.Г. Святов, учитывая обстановку (а помимо «Гневного», на мине подорвался и «Максим Горький»), приказал личному составу покинуть корабль. Экипаж «Гневного» принял подошедший к нему «Гордый», причем при отходе в параванах последнего одна за другой взорвались две мины. Эсминец потерял ход, а среди спасенных моряков «Гневного», уже перенесших одну трагедию, началась паника... К счастью, повреждения механизмов «Гордого» удалось устранить, и корабль вышел с минного поля.

Оставленный «Гневный» по приказу И.Г. Святова был расстрелян 130-мм фугасными снарядами. Но, несмотря на пожар и взрыв боезапаса одного из артиллерийских погребов, брошенный эсминец упорно не хотел тонуть. Через двое суток дрейфовавший «Гневный» обнаружила немецкая авиация. Три «юнкерса» Ju-88 добились двух «попаданий в середину корпуса, корабль разломился и скрылся под водой,

Головной корабль проекта 7У. Принят госкомиссией 6 октября 1940 года, но подъем флага и официальное включение в состав КБФ состоялось только 12 апреля следующего года.

14 июня, за неделю до начала войны, отряд легких сил флота был переведен из Таллина в Усть-Двинск. В составе 2-го дивизиона эсминцев находился и «Сторожевой».

В первые дни Великой Отечественной эсминец занимался постановкой оборонительных минных заграждений. Первую подобную операцию он успешно выполнил 24 июня в Ирбенском проливе. Второй выход на задание — вечером 26 июня. «Сторожевой» шел вместе с эсминцами «Стойкий», «Сердитый» и «Энгельс» со скоростью 16 узлов. В действии были котлы № 2 и № 4, остальные два — на поддержке. На палубе находилось 75 якорных мин.

27 июня в 2.27 «Сторожевой» внезапно подвергся атаке пяти немецких торпедных катеров — «шнелльботов» 3-й флотилии Кригсмарине. Одна из выпущенных торпед (с катера S-59 или S-31) попала в левый борт корабля в район 46 — 58-го шпангоутов. Судя по силе взрыва, произошла детонация носовых артиллерийских погребов. Вся носовая часть эсминца до 58-го шп. вместе с носовой надстройкой и мачтой оторвалась и мгновенно затонула. Первое котельное отделение и передняя труба превратились в груду искореженного металла. Погиб командир корабля капитан 3 ранга И.Ф.Ломакин и еще 84 члена экипажа. Кстати, с наших эсминцев катера так и не были обнаружены: в течение долгого времени считали, будто «Сторожевой» торпедировала подводная лодка...

Схема боевых повреждений эсминца "Сторожевой"

Кормовая часть эсминца осталась на плаву. Турбины и 3 паровых котла сохранили работоспособность. Моряки энергично включились в борьбу за живучесть корабля; появившуюся течь удалось устранить. В 16.00 «Сторожевой» — вернее, то, что от него осталось, — был взят на буксир эсминцем «Энгельс», позже подошли другие суда. В несколько этапов изувеченный корабль отбуксировали сначала в Таллин, а затем — в Кронштадт. 7 июля его ввели в док Трех эсминцев, где в течение последующих месяцев срезали трубу и разрушенные металлоконструкции, заделали пробоины, подкрепили переборку на 72-м шп. 20 ноября «Сторожевой» перевели в Ленинград. Восстановление корабля в условиях блокады казалось нереальным, и он простоял в законсервированном виде до августа 1942 года. За это время эсминец получил дополнительные повреждения: 24 мая в район котельного кожуха второй трубы попал немецкий снаряд калибром 6 — 8 дюймов. В результате вышли из строя два котельных турбовентилятора, парокомпрессор, несколько рядов водогрейных трубок, оборудование ПЭЖ, появились пробоины в обшивке и переборках...

Но несмотря ни на что, «Сторожевой» вернулся в строй! 9 августа его перевели на завод № 189. Проект восстановления был весьма необычен. Изготовить носовую часть заново не представлялось возможным: в блокадном Ленинграде ощущалась нехватка листовой и профильной стали, отсутствовали и 130-мм орудия Б-13. Зато имелся большой задел по корпусам эсминцев проекта 30. Так возникла идея пристыковать к «Сторожевому» носовую часть от корабля другого типа.

Правда, использовать уже готовую оконечность корпуса не удалось, поэтому ее решили построить заново, но максимально используя готовые элементы и корпусные конструкции. Так, вертикальный киль, набор, настил платформы и обшивку до нижней палубы сняли с заложенного на заводе № 189 эсминца «Организованный» (С-311).

С завода № 190 доставили форштевень, якорные клюзы, металлоконструкции корпуса и секции надстроек, жесткий барабан под башню Б-2ЛМ и другие элементы. Поскольку ширина корабля проекта 30 была больше, набор в районе 56 — 72-го шп. пришлось несколько изменить, чтобы получился плавный переход от одних обводов к другим.

Носовую часть построили на малом стапеле завода № 189 за 2,5 месяца, а 9 октября 1942 года спустили на воду. В течение двух последующих недель ее пристыковали в плавучем доке к корпусу «Сторожевого». С 25 октября по май 1943 года продолжался ремонт корабля на плаву. Несмотря на массу постоянно возникавших проблем, все работы были успешно завершены, и 10 сентября, после проведения швартовых и приемных испытаний эсминец проекта 7У/30 «Сторожевой» вернулся в строй. Вместо двух носовых орудий Б-13 корабль имел спаренную 130-мм башенную установку Б-2ЛМ (общий боезапас 744 130-мм выстрела), вместо 45-мм пушек — 6 автоматов 70-К (боезапас 9000 выстрелов); остальное вооружение (2 торпедных аппарата 1-Н, 2 76-мм орудия 34-К и 4 пулемета ДШК) осталось прежним. Дополнительно была установлена английская РЛС типа 291. Длина корпуса (наибольшая) увеличилась до 113,5 м, осадка — до 4,18; ширина не изменилась. Стандартное водоизмещение составило 1892 т, нормальное — 2046 т, полное — 2453 т. Мощность и скорость полного хода в условиях военного времени не замерялись.

Участие в боевых действиях восстановленного эсминца ограничилось обстрелами вражеских позиций под Ленинградом.

В годы войны «Сторожевым» командовали капитан 3 ранга И.Ф. Ломакин (погиб 27.6.1941), капитан-лейтенант М.П. Кузьмин (с июля по декабрь 1941 г.), капитан-лейтенант И.Я. Горовой (до декабря 1942 г.), капитан 3 ранга Э.И. Лазо (до 15.5.1943) и капитан-лейтенант (затем капитан 3 ранга) Д.Я. Самус (до июня 1946 г.).

Летом 1936 года завод им. 61 Коммунара в Николаеве получил правительственный заказ на постройку спецсудна под индексом С-1077 и приступил к подготовке стапеля. Вскоре лучший гравер завода на закладной доске любовно вывел штихелем имя нового корабля — «Эскадренный миноносец "Полезный” (проект 7) заложен 15 октября 1936 г.» Эсминец предназначался для пополнения состава Тихоокеанского флота.

В процессе формирования корпуса корабля поступило указание о перепроектировании эсминца по улучшенному проекту 7-У, что дольше обычного задержало корпус на стапеле. Перезакладка состоялась 27 июня 1938 года, а спуск на воду— 26 августа 1939 года. Главным строителем корабля был инженер Б. Бобер.

Начало второй мировой войны ускорило темпы достройки и вступления корабля в строй. Приказом наркома ВМФ № 000241 от 25 сентября 1940 года эсминец получил новое имя «Смышленый» и остался для службы на Черном море.

1940 год прошел для «Смышленого» в заводских, ходовых и государственных испытаниях. В интересах штурманской боевой части на ходовых испытаниях определялись маневренные элементы нового эсминца для точного счисления хода и места корабля в море.

Эсминец "Смышленый" на ходовых испытаниях, 1940 г.

Ответственным сдатчиком от завода назначили инженера В.Воликова. членом Государственной комиссии, принимавшей эсминец от судостроителей, стал потомственный моряк из прославленной династии, давшей российскому флоту 121 моряка — капитан 2 ранга Григорий Александрович Бутаков.

Эскадренный миноносец «Смышленый» вступил в строй 10 ноября 1940 года, став головным эсминцем проекта 7-У для Черноморского флота. Личный состав начал прибывать на корабль еще во время достройки у заводской стенки. В период заводских швартовных испытаний на корабле отрабатывались боевая организация. задачи боевой подготовки. В декабре, закончив государственные испытания, эсминец возвратился на завод для ревизии и осмотра механизмов, отлаживания некоторых из них.

Наступающий 1941 год экипаж «Смышленого» встречал у достроечной стенки завода в Николаеве. Здесь же борт о борт лагом стоял достраивающийся однотипный эсминец «Сообразительный». а чуть поодаль — «Безупречный», которому судостроители выправляли форштевень, помятый у Ялты в столкновении с пароходом «Дзержинский» весной предыдущего года.

Военно-морской флаг на «Смышленом» подняли 12 апреля — за два с половиной месяца до начала Великой Отечественной войны. Корабль вошел в состав 3-го дивизиона эсминцев (3 ДЭМ)

Отряда легких сил (ОЛС) эскадры Черноморского флота. Краснофлотцы Николай Панов и Федор Редька из боцманской команды, спустившись за борт, кистями вывели на бортах под вторым орудием большие белые литеры СМ для опознания корабля в море. А затем на обе дымовые трубы нанесли марки — по две широких красных полосы — знак принадлежности корабля к З ДЭМ.

Командиром эсминца был назначен капитан-лейтенант В.М. Шегула-Тихомиров. замполитом— старший политрук В.П. Вепперс. Основу экипажа корабля составляли молодые моряки призыва 1938—1939 годов.

Вероятно, в спешке украинские корабелы набрали на борту и транцевой доске бронзовыми литерами «Смышленный», допустив ошибку в написании, которая позже перекочевала даже в официальные документы архива, некоторые справочники и памятники.

Кампанию 1941 года «Смышленый» начал ранней весной. Покинув устье Южного Буга, эсминец лиманом вышел на большую воду и, обогнув Тендровскую косу, направился в главную базу — Севастополь. Терпкий, йодистый запах моря ударил в лица молодых моряков.

"Смышленый" на рейде, 1940-1941 гг.

1 марта на борт «Смышленого» поднялась группа ученых во главе с профессором И.В. Курчатовым и сотрудники Ленинградского физико-технического института (ЛФТИ) с профессором А.П. Александровым. Ученые исследовали и измеряли магнитные поля корабля с целью установки на эсминце защитного устройства от магнитных мин. От ВМФ наблюдал за работами инженер-капитан 3 ранга И.В.Климов.

На основе этих измерений сотрудником ЦКБ Наркомата судостроительной промышленности инженером И.Н. Виноградовым был разработан типовой проект размагничивающих обмоток ЛФТИ для эскадренных миноносцев, предусматривающий укладку обмоток, закрывавшихся металлическими кожухами, по наружной стороне корпуса корабля.

Часто выходя в море, корабль провел курс боевой подготовки, артиллерийские стрельбы, прострел торпедных аппаратов, зенитные стрельбы по конусу.

Лето на флоте началось в напряженной учебе и проверках, инспекциях высокого начальства. В Севастополь прибыл первый заместитель наркома ВМФ начальник Главного морского штаба адмирал И.С. Исаков. 15 июня эскадра Черноморского флота начала совместно с Одесским военным округом большие учения, проходившие в северо-западной части моря. Командование флота разделило корабли эскадры на две противоборствующие стороны: линейный корабль «Парижская коммуна» и старые крейсеры представляли на учениях сторону «красных», а ОЛС (новые крейсеры и 3 ДЭМ. в который входил «Смышленый») — сторону «синих».

Учения, за которыми наблюдал адмирал И.С. Исаков. продолжались пять дней. Корабли эскадры отрабатывали в море, совместно с подводными лодками, методы плавания в составе соединений, маневры и перестроения, проводили стрельбы по морским, воздушным и береговым целям, отражали условные атаки торпедных катеров и высадку десанта «противника». По сигналу флагмана эсминцы 3 ДЭМ выполняли различные перестроения, ставили дымовые завесы.

20 июня эскадра возвратилась в Севастополь. Корабли продолжали сохранять готовность № 2. Экипаж «Смышленого» пополнял запас пресной воды, топлива и продовольствия: комендоры принимали боезапас, укладывали снаряды в кранцы первых выстрелов. В ночь с 21 на 22 июня приказом наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова по флоту была объявлена готовность № I. Корабли, не участвовавшие в учениях, поднимали в котлах пар. прогревали машины.

Ранним утром 22 июня зловещий вой фашистских бомбардировщиков слился с воем сирен воздушной тревоги и грохотом зениток: корабли и зенитные батареи базы отражали налет германской авиации. Несколько залпов по самолетам произвели и 76-мм орудия «Смышленого».

Первое боевое задание командир «Смышленого» получил поздно вечером на второй день войны. 23 июня штаб Дунайской военной флотилии известил Севастополь о выходе в море шести румынских миноносцев, предположительно намеревавшихся произвести набег на базу нашего флота. Прогрев машины, около полуночи отряд кораблей вышел из Северной бухты и направился в район острова Змеиный. Лидер «Харьков», эсминцы «Смышленый» и «Беспощадный» спешили на перехват кораблей противника. Почти сутки корабли отряда галс за галсом маневрировали в районе Змеиного. Не обнаружив противника. 25 июня лидер и оба эсминца возвратились в базу. Предположения командования о высадке противником десанта в районе Одессы оказались ошибочными.

Утром 26 июня ударная группа (лидеры «Москва» и «Харьков») провела набеговую операцию на главную базу румынского ВМФ —- Констанцу. Эсминец «Смышленый», входивший в группу поддержки, нес охранение крейсера «Ворошилов». При ошибочном маневре эсминец зацепил своим параваном параван крейсера и разбирался в случившемся так долго, что отстал от «Ворошилова», нагнав его только с рассветом. В результате он принял участие в этой довольно неудачной для нашего флота операции лишь на завершающем этапе, прикрывая совместно с эсминцем «Сообразительный» поврежденный лидер «Харьков». На переходе в базу корабли отразили шесть ожесточенных налетов германской авиации.

Утром 5 июля крейсеры «Красный Кавказ», «Червона Украина» и 3 ДЭМ («Смышленый», «Сообразительный». «Способный») под флагом командира бригады крейсеров капитана 1 ранга С.Г. Горшкова. совершив 230-мильный переход, прибыли в Новороссийск. У кавказского побережья эсминцы дивизиона были привлечены к обеспечению безопасности плавания судов но важной коммуникации Туапсе-Батуми. по которой доставлялось топливо и другие стратегические грузы из глубины страны. Другой целью перевода в порты Кавказа крупных кораблей было рассредоточение сил в связи с возрастающей активностью авиации противника.

В середине июля «Смышленый» вернулся в Севастополь. На борт корабля прибыл инженер- капитан 3 ранга И. В. Климов с группой работников Научно-технического комитега ВМФ. На эсминце уточнили замеры магнитных полей; магнитометром, доставленным из Ленинграда учеными ЛФТИ профессорами А.П. Александровым. П.Г. Степанковым. А.Р. Регслем. Ю.С.Лазуркииым и сотрудником К.К. Щербой. После этого бригада работников сразу приступила к оборудованию корабля размагничивающим устройством типа ЛФТИ. Работы выполнялись в Стрелецкой бухте и продолжались до середины августа. В это же время в Севастополе побывал еще один специалист по размагничиванию, английский офицер капитан Поуэлл. обсудивший с И.В. Климовым метод безобмоточного размагничивания с использованием тока большой силы.

В период с 19 по 30 августа «Смышленый» четыре раза выходил в осажденную Одессу, сопровождая транспорты с войсками и грузами, доставлял на борту оружие, боеприпасы и медицинское оборудование.

Однажды во время разгрузки боеприпасов на причале один из грузчиков-одесситов. посмеиваясь. заметил морякам, что имя их корабля написано на борту с ошибкой. Вскоре об этом стало известно командиру корабля. Шелуга-Тихомиров. переговорив с военкомом, признал ошибку. За борт на беседке спустился краснофлотец Александр Лысенко, который умело убрал автогеном лишнее «н».

Обычно после выгрузки эсминец выходил из порта на внешний рейд, занимал намеченную гидрографами огневую позицию и выполнял заявки армейского командования, поддерживая огнем войска Приморской армии. В течение дня комендоры эсминца проводили по 8—9 стрельб главным калибром, стремясь выдерживать заданный темп — 8 выстрелов в минуту.

25 августа «Смышленый» и «Бодрый» отконвоировали в Одессу минный заградитель «Коминтерн», транспорты «Крым» и «Армения» и три тральщика.

Утром 27 августа «Смышленый» доставил в Одессу оружие и боеприпасы, почти сразу включился в артиллерийскую систему обороны города. Комендоры с расстояния 46 кб заставили замолчать 120-мм батарею врага. В это время с разных направлений «Смышленый» был атакован тремя бомбардировщиками Ju-88. Пока зенитная батарея корабля отражала атаки авиации. главный калибр эсминца в течение 20 мин продолжал вести огонь по четырехорудийной батарее противника, израсходовав 88 130-мм снарядов.

Утром 29 августа из Новороссийска в Одессу прибыли крейсер «Чсрвона Украша». Лидер «Ташкент», эсминцы «Смышленый». «Фрунзе» и «Шаумян», доставившие очередное пополнение и боеприпасы. Перейдя на внешний рейд, корабли отряда приступили к артиллерийской поддержке войск.

30 августа «Смышленый» с акватории Одесского залива при дистанции 70 кб провел 8 стрельб, а в ночь на 31 августа сопровождал в Севастополь лидер «Ташкент». Накануне во время артиллерийской дуэли со 150-мм батареей лидер был внезапно атакован германской авиацией и получил повреждения наружной обшивки от близко разорвавшихся бомб в районе 125 шпангоута. Механизмы лидера не пострадали, но кораблю был необходим ремонт обшивки в кормовой части. Утром 1 сентября лидер в сопровождении «Смышленого» вошел в Северную бухту.

2 сентября эсминец взял под охранение три транспорта («Днепр». «Котовский» и «Молдавия»), на борту которых находилось 350 раненых. Транспорты направлялись из Одессы в Новороссийск.

3 октября «Смышленый» вместе с другими кораблями и судами доставил в Одессу оружие, боеприпасы, продовольствие и медикаменты.

Заняв назначенную огневую позицию, эсминец с аванпорта обстреливал фашистские войска на ближних подступах к городу.

Вечером «Смышленый» вместе с другими кораблями и катерами вступил в охранение большого конвоя. Эвакуированные из Одессы войска пополнили ряды защитников главной базы — Севастополя. В ночь с 13 на 14 октября крейсеры «Красный Кавказ» и «Червоиа Украіна», эсминцы «Смышленый», «Бодрый», «Незаможник» и «Шаумян», две канонерские лодки, сторожевой корабль, два минных заградителя, шесть тральщиков, тринадцать торпедных катеров, тридцать четыре малых охотника, восемь вспомогательных судов, одиннадцать транспортов, преодолев штормовое море, когда крен достигал при ветре 20°. пришли в Одессу за последними защитниками города, героически оборонявшими его 73 дня и ночи.

«Смышленый» и «Бодрый», приняв на борт мины, получили задание следовать в район Сухого лимана, где установили 117 мин заграждения, чтобы затруднить врагу использование Одесского порта после ухода наших кораблей и эвакуации военно-морской базы. 16 октября затемно, последние транспорты, закончив погрузку арьергардных частей, вышли на внешний рейд. За ними последовали корабли эскадры, нагоняя в пути тихоходные транспортные суда. Последними, около 6 утра, уходили «Смышленый» и «Бодрый», приняв на борт остававшихся в порту воинов и минеров отряда заграждения. Оба эсминца имели задачу охранять от воздушных налетов концевые транспорты конвоя. Ближе к полудню над конвоем пролетел самолет-разведчик. А спустя час в районе Тендровской косы начались налеты на растянувшиеся суда конвоя. Сигнальщик Петр Тараторкин то и дело докладывал о замеченных бомбардировщиках. Зенитчиками кораблей было сбито три самолета, еше семнадцать—истребителями прикрытия. Налеты на конвой были успешно отражены.

28 октября ОЛС был переподчинен командующему Черноморским флотом.

9 ноября командиры «Смышленого» и «Бойкого» получили задание исключительной важности. Из осажденного Севастополя, подвергавшегося постоянным бомбардировкам и обстрелам. следовало перевести на Кавказ единственный сохранившийся в целости крупный плавучий док водоизмещением 5000 т. крайне необходимый для ремонта боевых кораблей.

В голове походного ордера следовал «Бойкий». за ним в кильватер держался танкер «Эмба» с плавдоком на буксире, а «Смышленый». замыкавший строй, осуществлял круговой обзор и охрану конвоя. Море встретило корабли девятибалльным штормом. Шел мокрый снег, что избавляло от налетов авиации, но предвещало борьбу с разбушевавшейся стихией. Видимость резко снизилась. Едва видневшийся «Бойкий» с трудом выгребал на крутой волне, заливаемый ею по самый ходовой мостик. На «Смышленом» накатами волн заливало палубу, стало невозможно работать на ней. Через вентиляционные грибки и горловины люков вода начала поступать в нижние помещения...

Танкер медленно тащил обладавший большой парусностью плавдок. Буксирные концы под напором шторма то и дело рвались, плавдок стал заметно дрейфовать к югу. На «Эмбе» погибли два моряка, работавших на палубе, не осталось целых буксирных тросов. «Смышленый» вышел вперед и одерживал дрейфовавший плавдок. передавал на него свои тросы. Но и они вскоре лопнули: их сращивали и снова подавали на плавдок. «Бойкий», в шторме перерасходовавший топливо, стал лагом к борту танкера и пополнил запас. Вскоре командование отозвало «Бойкий» в район Туапсе на помощь бедствующим судам. Боцманская команда «Смышленого». возглавляемая главным боцманом Сторожевым. с большим напряжением сил работала на юге. сращивая лопнувшие тросы, заводя их на высокую стенку плавдока. чтобы сдерживать его дрейф. Гросы снова рвались — работу приходилось начинать заново. Хлыстами рвавшихся тросов были ранены моряки В. Саков, Н. Панов, Ф. Редька, двенадцать человек получили контузии. Мужество боцманской команды эсминца вошло яркой страницей в боевую летопись «Смышленого». 15 ноября, на пятые сутки. плавучий док был приведен в гавань Поти. Завершился тяжелый 400-мильный переход.

После трудного штормового похода экипажу выдались всего несколько дней отдыха, заполненных повседневной приборкой, устранением повреждений от шторма...

20 ноября «Смышленый» был вызван командованием в Севастополь. Заняв намеченные огневые позиции в бухтах Севастополя, корабли эскадры оказывали мощную огневую поддержку сухопутным войскам, помогая остановить врага. В конце ноября началось новое наступление фашистских войск па Севастополь.

23 ноября радисты «Смышленого» приняли заявку начальника артиллерии Приморской армии — обстрелять войска противника во 2-м секторе обороны, предпринявшие наступление в районе Черкез-Кермен. По указанным координатам было выпушено более 30 осколочно- фугасных снарядов, после чего с коррпоста поступил доклад, что враг, понеся значительные потери, отошел на старые позиции. Ночью. приняв небольшую партию раненых, эсминец ушел к берегам Кавказа, где пополнил запасы топлива и боеприпасов, и через несколько дней снова прибыл в Севастополь.

Ночью 26 ноября из Поти для обстрела немецко-фашистских войск под Севастополем направился линейный корабль «Парижская коммуна» в охранении «Смышленого». Преодолев более 400 миль перехода, корабли почти сразу заняли намеченную гидрографами огневую позицию в районе мыса Фиолент. 28 ноября по заданию начальника артиллерии севастопольского оборонительного района полковника Н.К. Рыжи линкор обстрелял войска противника в районах Байдары, Варнутка, Тыловое на правом фланге обороны. В это же время, неся охранение линкора. «Смышленый» на предельной дистанции подверг обстрелу населенные пункты Резервное, Кучук-Мускомья, Хайто. В ночных условиях прицельность огня обеспечивалась определением места по огням мыса Фиолент. Сто двадцать снарядов главного калибра выпустили комендоры эсминца Н. Семенов и И. Иванчук по позициям фашистских войск.

За один день 29 ноября «Смышленый» израсходовал почти весь оставшийся боезапас главного калибра и ночью. сопровождая линкор «Парижская коммуна», ушел в Поти.

В первой декаде декабря «Смышленый» производил планово-предупредительный ремонт механизмов в Туапсе.

В середине декабря корабли эскадры и ОЛС находились в портах кавказского побережья, готовя оружие и технику к Керченско-Феодосийской десантной операции. «Смышленый» был включен в отряд прикрытия и имел задачу нести охранение крейсера «Молотов».

Второй штурм Севастополя, начавшийся 17 декабря, заставил наше командование изменить планировавшуюся операцию десанта и перенести ее на более позднее время. Войска, предназначавшиеся для десанта в Крым, были срочно направлены на защиту Севастополя.

21 декабря, согласно приказу командующею Черноморским флотом вице-адмирала Ф.С. Октябрьского. корабли эскадры из Новороссийска и Поти должны были доставить в Севастополь 79-ю отдельную морскую стрелковую бригаду полковника А.С. Потапова численностью 3500 человек. В голове отряда 21-узловым ходом следовали крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», им в кильватер держали лидер «Ташкент», эсминцы «Бодрый» и «Незаможник». Замыкал походный ордер «Смышленый», имевший в охранении санитарный транспорт «Белосток» с грузом продовольствия и транспорт «Чапаев» с грузом боеприпасов для полевой артиллерии — последний запас, собранный на складах Кавказа.

Поход проходил в сложных штормовых условиях. Над морем стлался туман, шел снег. От конвоя отстал транспорт «Абхазия», на борту которого находилось десять маршевых рот пополнения. Отряд кораблей и судов следовал сложным прибрежным фарватером со стороны Ялты. После поворота за Херсонесским маяком, «Смышленый» лег на курс, ведущий в Севастополь. и направился вслед за транспортами в Северную бухту. Лидер и «Смышленый» доставили батальон 9-й бригады морской пехоты и 70 т груза из Туапсе. После схода пополнения артиллеристы эсминца, получив целеуказания, били по танкам и пехоте противника, рвавшимся к Северной бухте. Комендоры вели огонь в течение 21 ч. Это был рекордный день огневой поддержки кораблями войск под Севастополем в декабре. В период с 22 по 27 декабря, оставаясь в главной базе, эсминец произвел стрельбы по десяти различным пунктам, израсходовав более 400 снарядов, отражая второй штурм Севастополя немецко-фашистскими войсками.

22 декабря корабли эскадры ушли к берегам Кавказа для подготовки к Керченско-Феодосийской операции. На огневых позициях остались только лидер «Ташкент» и эсминец «Смышленый». комендоры которого выпустили по стыку 3-то и 4-го секторов и району гор Кия-Баш и Азиз-Оба около согни осколочно-фугасных снарядов.

23 декабря капитан-лейтенант Шегула-Тихомиров четыре раза сменял огневую позицию, выводя из-под обстрела свой корабль. За это же время эсминец провел пять стрельб по вражеским артиллерийским батареям в районе Бельбек, Верхний Чоргунь, Алсу.

24 декабря «Ташкент», «Смышленый» и «Безупречный», очередной раз сменив огневые позиции, заблаговременно намеченные гидрографами в Северной бухте, помогали огнем отражать возобновившееся наступление немецко-фашистских войск в 3-м секторе севастопольского оборонительного района и провели в тот день 20 стрельб.

26 декабря «Ташкент». «Смышленый». «Безупречный» и два тральщика доставили из Туапсе шесть маршевых рот, суконное обмундирование, шапки-ушанки, рукавицы и другую зимнюю одежду. Получив заявку командования, лидер и эсминцы ставили заградительный огонь перед боевыми порядками 8-й бригады морской пехоты, 79-й отдельной стрелковой бригады и полков 345-й стрелковой дивизии, отсекая огнем вражескую пехоту от танков, продолжавших наступление.

За четверо суток пребывания в Севастополе лидер и эсминцы выпустили по фашистским захватчикам 1299 снарядов 130-мм калибра.

К вечеру 27 декабря «Ташкент» и «Смышленый» вышли из Севастополя, направляясь к берегам Кавказа. Пополнив запасы топлива и иссякший боезапас, вечером вступили в охранение линейного корабля «Парижская коммуна», направлявшийся под флагом командующего эскадрой контр-адмирала Л. А. Владимирского из Поти для артиллерийской поддержки войск под Севастополем. В целях скрытности и безопасности перехода от авиации, отряд следовал удаленным маршрутом — вдоль анатолийского побережья до меридиана Синопа, а затем резко менял курс к крымскому побережью — на мыс Сарыч.

Циклон встретил корабли пронизывающим ветром северной четверти. Почти весь четырехсотмильный переход проходил в сильный снегопад. закрывший на подходе к берегам Крыма все установленные гидрографами огни. Ориентиром могло служить кровавое зарево пожаров, стоявшее над Севастополем. Жаркие бои шли уже на ближних подступах к городу...

Ночью 28 декабря в тяжелых метеоусловиях командиру «Смышленого» исключительно сложно было войти в фарватер. Линкор, лидер и эсминец, доставив 1200 бойцов и боеприпасы, заняли огневые позиции в Южной бухте. С раннего утра в течение 20 часов прибывавшие корабли вели почти непрерывно огонь по районам 3-го и 4-го секторов, где противник наносил главный удар. К вечеру 30 декабря, когда накал боев стал стихать, на борт линкора доставили 1035 раненых воинов. В сопровождении лидера и эсминца израсходовавших боезапас и принявших около 600 раненых, отряд кораблей направился в Поти.

В ночь на 1 января 1942 года из Новороссийска вышли крейсер «Молотов», лидер «Ташкент», эсминец «Смышленый» и транспорты «Абхазия» и «Белосток». Отряд кораблей направлялся в Севастополь, где в те дни создалась исключительно тяжелая обстановка и срочная доставка войск, вооружений и боеприпасов стала первоочередной задачей быстроходных кораблей эскадры.

Весь день 1 января «Молотов» и «Смышленый». став на якорь в Северной бухте, поддерживали огнем устойчивость обороны войск в 3-м и 4-м секторах: вечером на крейсер было доставлено 340 раненых и эвакуированных, и в охранении «Смышленого» он ушел в Туапсе.

3 января в Севастополь с Кавказа направился транспорт «Пестель», имевший на борту 690 бойцов маршевого пополнения и 185 т боеприпасов. в которых остро нуждались защитники города. Восемь тонн санитарного имущества и медикаментов погрузили на борт «Смышленого». сопровождавшего транспорт. Пока у пирса шла разгрузка, комендоры «Смышленого» выпустили по врагу 120 снарядов в поддержку обороны войск 3-го и 4-го секторов. Поздно ночью эсминец ушел в Новороссийск.

5 января по вызову командования «Смышленый» вновь отправился в Севастополь, доставив туда роту маршевого пополнения.

В ночь на 6 января эсминец получил очередное боевое задание: совместно с тральщиком Т-408 («Якорь») и четырьмя сторожевыми катерами высадить второй эшелон десанта в Евпаторию— батальон морской пехоты под командованием майора Н.Н. Тарана следовало высадить для усиления первого эшелона, захватившего порт. По выходе из Севастополя море встретило корабли семибалльным штормом, а при подходе к месту высадки отряд кораблей был освещен слепящими лучами прожекторов; с берега оказавшегося в руках противника велся сильный артиллерийский огонь. Нарушившаяся скрытность операции и сильное противодействие противника исключили возможность высадки десанта. Обстреляв на отходе Константиновку и Судак, отряд с десантниками возвратился в Севастополь. На обратном переходе застигнутый штормом эсминец получил повреждения надстроек и механизмов, в море унесло спасательный круг и несколько кранцев.

16 января ночью «Смышленый» вышел из Севастополя с заданием в ходе подготовки высадки десанта в Судак произвести разведку боем и обстрелять береговые батареи противника в указанном районе, вскрыв их точное местонахождение. В море шел дождь со снегом, температура воздуха стала резко падать, корабль, заливаемый волнами, обледеневал, и экипаж по авралу вышел на борьбу со льдом. Несмотря на непогоду, комендоры эсминца обстреляли фашистскую батарею и прожекторный пост в Евпатории. Еще затемно эсминец возвратился в Севастополь. где продолжал обстрел войск. Расстреляв почти весь боезапас, ночью 17 января «Смышленый» ушел в Туапсе.

22 января на город и порт Туапсе обрушился с гор свирепый норд-ост — бора. Штормовой ветер достигал силы 9—10 баллов. Личный состав эсминца 14 часов боролся с бедствием, спасая корабль. Ветром развернуло стоявший рядом крейсер «Молотов», и корпус крейсера прижал к причалу «Смышленого». Скрежет металла, скрип раздавленных пробковых кранцев, превращенных в мелкое крошево, — все смешалось с неистовым свистом ветра в какой-то какофонии. Каждую минуту могла произойти катастрофа. Несколько моряков в борьбе со стихией получили увечья и травмы. На помощь пришел находившийся в Туапсе эсминец «Сообразительный». Удерживая на буксирном конце корму крейсера и подрабатывая машинами, он не давал сносить штормовым ветром громаду корпуса крейсера. Но и «Сообразительный» оказался не в силах побороть разыгравшуюся стихию. «Смышленый» получил серьезные повреждения подводной части корпуса в районе 172 шпангоута, на протяжении 12 м обшивка эсминца получила вмятины. Квалифицированных рабочих для устранения повреждений не хватало, их заменили моряки электромеханической боевой части, выполнившие работы по корпусу.

Почти месяц потребовался личному составу для аварийного ремонта «Смышленого». Под руководством командира БЧ-5 В.И. Проценко моряки перебрали ряд механизмов, давно выработавших свой ресурс в результате напряженных походов 1941 года.

20 февраля на корабли эскадры поступил приказ командующего флотом вице-адмирала Ф.С. Октябрьского нанести удар по противнику, предпринявшему наступление на войска Крымского фронта. Полным ходом отряд кораблей направился в район Феодосии. Крейсер «Молотов» занял место в центре ордера, а несколько впереди справа и слева следовали охранявшие его «Смышленый» и «Сообразительный». Комендоры «Смышленого» уже приникли к окулярам, готовые открыть огонь, как из района Феодосии полыхнули залпы вражеской береговой батареи. По сигналу флагмана командир развернул корабль на боевой курс для стрельбы всем бортом. Все четыре орудия «Смышленого» ударили разом, вступив в артиллерийскую дуэль с фашистской батареей, и вскоре достигли прямых попаданий. Несколькими бортовыми залпами эсминца батарея была приведена к молчанию. Тем временем «Молотов» и «Сообразительный» сосредоточили огонь по районам Коктебеля и Старого Крыма. Оказав огневую поддержку сражавшимся здесь войскам 44-й и 51-й армий Крымского фронта, корабли эскадры легли на обратный курс.

27—28 февраля в целях поддержки общего наступления войск Крымского фронта командование Черноморским флотом сосредоточило все 14 крупных кораблей эскадры в акватории Феодосийского залива. Линкор «Парижская коммуна» в охранении эсминцев «Бойкий» и «Бдительный» занял огневую позицию на меридиане Судака, держась мористее, «Ташкент» и «Безупречный» — ближе к побережью. ОЛС в составе крейсера «Молотов», лидера «Харьков», эсминцев «Смышленый», и «Сообразительный» — на траверзе Феодосии. Огнем кораблей были обстреляны скопления войск противника на южном берегу Крыма в районах Феодосии, Судака и Алушты, сел Ближние Камыши и Дальние Камыши, Аджигол и Сарыголь, а также железнодорожных станций Владиславовка и Айвазовская. За три ночи корабли эскадры выпустили по фашистским войскам 1590 снарядов.

В ночь на 2 марта «Молотов», «Ташкент», «Сообразительный» и «Смышленый» вышли в море для огневой поддержки высадки демонстративного десанта (с целью дезинформации противника) в Алушту.

4 марта днем дежурный по кораблю инженер-лейтенант Пономарев подал команду о подготовке корабля к выходу в Феодосию.

Еще на подходе к огневой позиции на кораблях были получены заявки штаба Крымского фронта и координаты целей. И вот уже звучит ревун — сигнал на открытие огня. Комендоры «Смышленого» на ходу 14 уз произвели 15 залпов. стреляя по площадям при дистанции 85 кб. За 5—6 минут огневого налета кораблями отряда было выпущено 270 снарядов по заданным координатам.

На переходе в базу наводчик главного калибра И. Сидоров поймал на экране панорамы приближающиеся самолеты. Одновременно последовал доклад сигнальщика Тараторкина: «Самолет слева — 90. угол места — 40!» Командир эсминца по переговорной трубе подал команду рулевому: «Руль лево — 15!» Ударил универсальный калибр. 45-мм зенитные орудия, все пулеметы ДШК левого борта. Согласованным огнем «Смышленый» бил по фашистскому бомбардировщику в надежде сбить его или заставить свернуть с боевого курса. Не-111 со зловещим воем пронесся над самыми мачтами, обстреляв надстройки эсминца из бортового оружия — пушек и пулеметов. На мостике кто-то вскрикнул, видимо, раненый. Опасность была велика: бомбардировщики Не-111 несли на вооружении торпеду — весьма грозное оружие для такого корабля, как эсминец. Утром отряд кораблей возвратился в Новороссийск. «Смышленый» стал у причала элеватора.

Вечером 5 марта на борт «Смышленого» поступил семафор: «Корабль готовить к выходу! Командиру прибыть в штаб!». Совместно стремя сторожевыми катерами эсминцу надлежало отконвоировать направлявшиеся в Камыш-Бурун три судна, осуществлявших воинские перевозки. Транспорты «Василий Чапаев», «Березина» и «Тракторист», числившийся как ТЩ-483, перевозили войска, полевые орудия, легкие танки Т-26, гусеничные тракторы-тягачи, боеприпасы для нужд Крымского фронта. На головном транспорте «Василий Чапаев» находился военный лоцман с картами минных фарватеров, на двух других — штурманы-стажеры.

«Смышленый» следовал в голове конвоя, осуществляя противовоздушную и противокатерную оборону. В кильватер за ним с интервалом I—2 кб шли «Василий Чапаев» (капитан П. И. Степанов). «Березина» (капитан А. К. Кравченко) и ТЩ-483 «Тракторист».

Ночью 6 марта, имея ход 8—10 уз. конвой следовал узким фарватером, проходившим в 3— 4 милях от кавказского побережья, имея слева в опасной близости большое оборонительное минное заграждение (район банки Мария Магдалина). По запросу кораблей периодически включался маяк на мысе Железный Рог — штурманы уточняли обсервации. Переход транспортов прошел успешно, и крайне необходимые воинские грузы были доставлены по назначению. В соответствии с приказом. «Смышленый» сопроводил конвой до повторного буя у Таманского полуострова, передал его под охранение командира Керческой военно-морской базы, развернулся и лег на обратный курс...

Пройдя всего несколько миль, эсминец из-за грубой навигационной ошибки штурмана в счислении зашел на наше оборонительное минное заграждение. Некоторые сорванные штормом с якорей мины дрейфовали в море. Карта минного заграждения в этих условиях утратила достоверность и не отражала реальной обстановки.

Взрыв мины произошел в 5ч 05 мин утра по правому борту в районе 1-го котельного отделения. Командир приказал отдать якорь и шифровкой сообщил в штаб Новороссийской военно-морской базы свои координаты.

Аварийная партия эсминца вступила в борьбу за живучесть, завела на пробоину пластырь, который плохо прилегал из-за рваных краев пробоины. Сильную фильтрацию воды окончательно побороть не удалось. Корабль принял много воды, которую откачивали ручными водоотливными средствами. Вскоре затопило 1-е машинное отделение, а затем, несмотря на все усилия личного состава, вода стала поступать и во 2-е котельное отделение.

Около 9 ч утра из Новороссийска вышли лидер «Харьков» (командир — капитан 2 ранга П.А. Мельников) под флагом начальника штаба эскадры капитана 1 ранга Н.Е. Басистого и три малых охотника типа МО-IV. В 11 ч 45 мин к месту подрыва «Смышленого» прибыли два тральщика Керческой базы и приступили к тралению...

После полудня (12 ч) сюда же подошел лидер «Харьков» и стал маневрировать в 5—6 милях из-за опасения подорваться на дрейфовавших минах.

При виде пришедших на помощь кораблей личным составом «Смышленого» овладела самоуспокоенность, притупившая чувство опасности. Почти прекратилась борьба с поступающей водой в районе пластыря. Командный состав не сумел мобилизовать силы аварийной партии на завершение работ по спасению корабля.

Около 18 ч по протраленному тральщиками фарватеру «Смышленый» своим ходом (8 уз) вышел на чистую воду. На эсминце работала всего одна машина. На ходу напором воды затопило 2-е котельное отделение, несмотря на усилия личного состава, продолжавшего борьбу с водой. Погодные условия: ветер норд-норд-вест 6 баллов, волнение моря 5 баллов.

Эсминец семафором сообщил, что может идти самостоятельно ходом 8 уз. и капитан 1 ранга Басистый дал «Добро!»

Лидер лег на обратный курс зюйд-ост, задним мателотом шел «Смышленый».

После 20 ч командир эсминца сообщил, что корабль плохо слушается руля, а в 22 ч донес, что эсминец не разворачивается влево. К этому времени резко изменились погодные условия: ветер порд-вест усилился до 7 баллов, видимость упала до 1 кб. 7 марта в 0 ч 49 мин ратьером с эсминца сообщили, что не имеют хода из-за отсутствия котельной воды. Оказание помощи бедствующему кораблю значительно осложнилось. Около 2 ч эсминец остался без света. — видимо, отказало дизель-динамо.

В 1 ч 55 мин командир лидера, включив прожектор, задним ходом подвел свой корабль кормой к лишенному хода эсминцу. Подав на «Смышленый» буксирный конец, лидер дал ход и в течение 20 мин вел эсминец. Сильный северо-западный ветер и большая парусность лидера уводили его с курса, буксирный конец не выдержал и лопнул. Повторно завести его не смогли. В 7 ч 10 мин «Смышленый» сообщил: «При движении переборки не держат, вода поступает в 1-е котельное отделение». Напором воды прорвало пластырь, затопило 2-е машинное отделение. В 7 ч 16 мин оказалось затопленным 3-е котельное отделение, корабль терял остойчивость.

В 8 ч 01 мин крутая волна внезапно положила эсминец на правый борт, придавив катер и шлюпку, спущенные для спасения. Шлюпка левого борта, свисавшая на талях, разбилась о корпус при опрокидывании корабля. Несколько минут эсминец лежал на воде. Люди скатывались по отвесной палубе, цепляясь за леера и кнехты, а. оказавшись в воде, стремились подальше огплыть от корабля. Среди волн виднелось множество голов спасавшихся. В 8 ч 06 мин эсминец, садясь на корму и возвращаясь на ровный киль, быстро затонул на 25-метровой глубине. Через минуту на месте гибели «Смышленого» раздались три сильных подводных взрыва. Очевидно, взорвались сорвавшиеся со стеллажей на корме 25-килограммовые глубинные бомбы. Взрывами разметало многих спасавшихся. Лидер, не спускавший из-за шторма спасательных средств, стал заходить с наветренной стороны, чтобы прикрыть людей своим бортом от ветра. На «Харькове» от взрывов вышли из строя приборы и механизмы. Более двух часов лидер маневрировал у места гибели «Смышленого». чтобы спасти плавающих, но ледяная вода обжигала людей, и они погибали от переохлаждения.

Из всего экипажа «Смышленого» удалось спасти всего двоих: сигнальщика Петра Тараторкина и главстаршину — артиллериста Арсена Егоршина. Третий — поднятый из воды артиллерийский электрик Николай Булыгин — не приходя в сознание, скончался.

По рассказу спасенных, командир и военком до последней возможносги боролись за спасение корабля и экипажа. Петр Тараторкин, находившийся на мостике рядом с командиром, предложил ему свой спасательный пояс, сказав: «У вас семья!» Но командир отказался, скомандовав: «Быстрей за борт!».

«Покинуть корабль!» — прозвучала последняя команда командира.

Командир и военком остались на погружавшемся в морскую пучину корабле. По рассказу А. Егоршина, даже когда эсминец повалило на борт, личный состав находился на своих боевых постах.

Произошло это 7 марта 1942 года в семи милях южнее мыса Железный Рог в координатах 45°01'05'' с.ш. — 36°46' в.д. Двадцать семь часов борьбы экипажа с водой и стихией моря оказались тщетными.

Море не прощает ошибок штурмана. Море не прощает пренебрежения морской практикой!

За девять месяцев Великой Отечественной войны эскадренный миноносец «Смышленый» произвел 45 боевых выходов, прошел с боями более 15 000 миль. Активно участвовал в обороне Одессы. Севастополя и Крыма. Провел около 30 артиллерийских стрельб, уничтожив и подавив 5 вражеских артиллерийских и минометных батарей, отконвоировал 24 транспорта выполнил минную постановку, отразил 28 налетов авиации, перевез на своем борту около 400 т грузов, доставил в осажденные города несколько сот воинов пополнения, оружие, боеприпасы, медикаменты. Яркой страницей в биографию «Смышленого» вошла проводка в порт Кавказа ценнейшего плавучего дока водоизмещением 5000 т. Таков вклад экипажа «Смышленого» за 258 дней Отечественной войны — короткой, но славной жизни черноморского эсминца.

Соблюдая традиционную преемственность имен кораблей, в послевоенные годы имя погибшего воспринял эсминец проекта 56 (позднее переименован в «Московский комсомолец»), а затем в 1968 году николаевские корабелы завода им.61 Коммунара передали морякам Черноморского флота большой противолодочный корабль проекта 61М. получивший имя «Смышленый».

За эти годы вырос сын Виктора Михайловича Шегулы-Тихомирова. Продолжая эстафету отца, он стал морским офицером, и командование флотом доверило ему новый «Смышленый». Флотская династия семьи Шегулы-Тихомирова продолжалась.

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 03:23:17

Самый известный эсминец в серии, удостоенный звания «гвардейский». Заложен 23 июля 1936 года на заводе № 190 в Ленинграде, спущен на воду 12 августа 1937 года, введён в строй 28 августа 1939 года.

Вскоре после завершения испытаний в Финском заливе эсминец «Гремящий» начал подготовку к переходу на Север. С него сняли винты, вооружение, для уменьшения осадки под корпус подвели специальные баржи-понтоны. В сентябре 1939 года его вместе с однотипным «Сокрушительным» провели на буксире через Ладожское озеро, по реке Свирь и затем по Беломорско-Балтийскому каналу до порта Сорока (ныне Беломорск). Путь был очень непростым: из-за обмеления Свири понтоны часто задевали за грунт, а мощности буксиров не хватало, чтобы преодолеть наиболее опасные пороги. Иногда приходилось заводить канаты на берег и выбирать их с помощью ручного шпиля, продвигая таким образом корабли вперед. В Сороке на эсминцы установили винты (с помощью специального кессона), мачты, артиллерию и торпедные аппараты. Далее они шли своим ходом и 8 ноября прибыли в Полярный.

Во время войны с Финляндией «Гремящий» нес дозорную службу и сопровождал транспорт, непосредственно в боевых действиях участия не принимал. С ноября 1940-го по май 1941 года корабль прошел гарантийный ремонт и к моменту нападения гитлеровской Германии находился в хорошем техническом состоянии.

В ночь на 22 июня 1941 года, в 1.30, по флоту была объявлена оперативная готовность № 1, и «Гремящий», только что завершивший ремонт на СРЗ в поселке Роста (пригород Мурманска), согласно плану рассредоточения немедленно перешел из Полярного в губу Ваенга (ныне — Североморск). Здесь на второй день войны он впервые открыл огонь по атаковавшим его немецким самолетам. На третий день войны артиллеристы эсминца «Гремящий» сбили немецкий бомбардировщик. В этом не было ни чего удивительного если бы речь шла о зенитчиках, но «Юнкерс» Ju 88 буквально развалился в воздухе получив прямое попадание из орудия главного калибра. Той самой «стотридцатки», в паспортных данных которой было записано: «Не имеет свойств зенитной стрельбы». А 24 июня эсминец вышел в первый боевой поход — правда, непродолжительный: он эскортировал транспорты «Моссовет» и «Циолковский» из Мурманска в Титовку. До середины августа «Гремящий» базировался в Ваенге, совершая кратковременные выходы в море. За это время он отразил более 20 воздушных атак, 14 июля его зенитчики добились попадания 45-мм снаряда в мотор вражеского бомбардировщика, а на следующий день совместно с береговой батареей сбили фашистский самолет, записав на свой счет первую документально подтвержденную победу.

"Гремящий" ставит дымовую завесу, 1942 г.

18 августа «Гремящий» прибыл в Мурманск, где ему усилили зенитное вооружение: в придачу к двум 45-мм полуавтоматам добавили пару 37-мм пушек 70-К: одну — на рострах позади дымовой трубы, другую — на юте. Во время этих работ 22 августа корабль подвергся атаке с воздуха и получил первые боевые повреждения. От сотрясений, вызванных 8 разрывами 250-кг бомб (в 10 — 15 м от борта), на эсминце были выведены из строя правое 45-мм орудие, оба дальномера ДМ-4, визир центральной наводки, в нескольких местах лопнули трубы пожарной и санитарной магистралей, оборвались антенны и разбились лампы радиоаппаратуры. К счастью, из экипажа никто не пострадал.

Четыре дня спустя эсминец ждало еще одно испытание. Срочно отремонтированный корабль в составе конвоя находился в море, когда поступило сообщение о торпедировании вражеской подлодкой плавбазы ВВС Северного Флота «Мария Ульянова». Теплоход, сопровождаемый эсминцами «Урицкий» и «Куйбышев», находился восточнее о. Кильдин, когда взрывом торпеды ему оторвало корму. «Гремящий» вместе с эсминцем «Громкий» устремился к месту трагедии.

С большими трудностями «Урицкому» удалось взять плавбазу на буксир, но их движение было крайне медленным. Этим не преминули воспользоваться немцы. В течение четырех часов наши корабли подвергались почти беспрерывным воздушным атакам. «Гремящий» уклонялся от бомб сложным маневрированием. При этом ему удалось прямым попаданием 45-мм снаряда сбить один «Юнкере» Ju-88, хотя опыта борьбы с пикирующими бомбардировщиками у его моряков тогда практически не было. Расход боезапаса за этот день составил 55 76-мм снарядов, 138 45-мм и 265 37-мм, а также 328 12,7-мм патронов. От близких разрывов бомб корпус эсминца получил множество вмятин, была сорвана одна малая глубинная бомба и повреждена дымоаппаратура. Если учесть, что немцы сбросили около полусотни бомб весом от 100 до 250 кг, то можно утверждать, что эсминец еще легко отделался. Плавбазе удалось благополучно дойти до Териберки.

В сентябре «Гремящий» занимался в основном постановкой оборонительных минных заграждений, а также четыре раза выходил для обстрела вражеских сухопутных позиций на побережье. Всего эсминец поставил 194 мины КБ-3 и выпустил свыше 400 130-мм фугасных и осколочно-фугасных снарядов. 10 и 11 сентября, следуя к месту минной постановки, корабль потерял два паравана — вероятно, задев ими грунт.

До конца года «Гремящий», базируясь в Ваенге, Полярном и Мурманске, многократно выходил на обстрелы вражеских позиций, занимался боевой подготовкой, дважды чистил котлы. Его наиболее примечательная боевая операция — обстрел норвежского порта Вардё, осуществленный в ночь с 24 на 25 ноября совместно с эсминцем «Громкий» и английским соединением (крейсер «Кения» и 2 эсминца). За 6 минут «Гремящий», следуя 21-узловым ходом, выпустил 87 130-мм снарядов. После открытия ответного огня вражескими береговыми батареями наши корабли легли на обратный курс, благополучно избежав попаданий.

В 1942 году первый боевой поход «Гремящий» (24 — 28 января) сопровождался неприятными инцидентами. Три раза лопались латунные трубки главного холодильника, из-за чего приходилось поочередно выводить из эксплуатации котлы. При включении котла № 2 вследствие гидравлического удара скопившегося в трубопроводе конденсата произошла авария паровой турбины высокого давления. Поскольку требовалось сохранить 20-узловый ход, ТЗА не останавливали, и она с сильной вибрацией проработала еще 14 часов 10 минут — вплоть до прибытия эсминца в базу. Повреждения турбины оказались серьезными (отклепались от бандажей лопатки трех секций первых трех ступеней, смялись ножи уплотнения диафрагмы, носового и кормового сальников, подплавился кормовой подшипник и т.д.), их устранение при помощи плавучей мастерской № 104 заняло 15 суток.

21 февраля эсминец в течение 3 часов обстреливал неприятельские позиции из губы Ара, израсходовав 121 снаряд главного калибра. А с марта основным занятием «Гремящего» стало сопровождение конвоев.

Походы, как правило, проходили в сложных погодных условиях. 14 марта «Гремящему» пришлось малым ходом форсировать несколько полей сплошного льда и в этот же день впервые атаковать вражескую подводную лодку (сброшено 3 глубинные бомбы). 22 марта во время сопровождения конвоя QP-9 эсминец попал в 8-балльный шторм. От ударов волн корпус получил ряд повреждений. В частности, треснул лист верхней палубы в районе 119-го шп. (зазор при качке достигал 3 мм), появилась трещина в котельном кожухе на 75-м шп., лопнула труба магистрали питьевой воды. Из-за сплошных снежных зарядов транспорты и эскорт потеряли друг друга. 24 марта «Гремящий» вернулся в базу, но через 4 дня вместе с «Сокрушительным» и английским эсминцем «Ориби» вновь вышел в море для встречи очередного конвоя — на сей раз идущего из Англии PQ-13.

28 марта конвой подвергся атаке германских эсминцев, но очень плохая видимость помешала «Гремящему» принять участие в артиллерийском бою, хотя «Сокрушительному» удалось сделать несколько залпов. К вечеру эсминцы оказались в сплошном поле льда.

На следующий день ветер усилился до 7 — 8 баллов. В 19.16 на Кильдинском плесе, несмотря на отвратительную погоду, сигнальщик с «Гремящего» старшина 1-й статьи Н.И. Фокеев на дальности около 10 кбт обнаружил подводную лодку, караулившую конвой у входа в Кольский залив. Эсминец на скорости 20 узлов устремился навстречу неприятелю и сбросил в районе погрузившейся субмарины 9 больших и 8 малых глубинных бомб. В момент атаки «Гремящий» зарылся в волну так, что ее вершина захлестнула ходовой мостик. Одного комендора, находившегося у второго 130-мм орудия, смыло за борт, а под тяжестью огромной массы воды прогнулись пиллерсы полубака. После бомбометания на поверхности воды были замечены пятна масла, обломки и даже якобы немецкая сумка.

Долгое время считалось, что таким образом погибла германская подводная лодка U-585, находившаяся примерно в этом районе и не вернувшаяся из похода. Однако исследования последних лет, базирующиеся на данных немецких журналов боевых действий, позволяют с высокой степенью достоверности утверждать, что атаке «Гремящего» подверглась U-435. Несмотря на близкие разрывы глубинных бомб, она практически не пострадала. Что же касается U-585, то эта субмарина, скорее всего, подорвалась на мине немецкого же заграждения «Бантос-А», выставленного 10 дней назад на меридиане Кольского залива.

С 10 по 13 апреля «Гремящий» вместе с «Сокрушительным» и английскими кораблями эскортировал конвой QP-10. 11 апреля в 14.15 транспорты были атакованы самолетами Люфтваффе. При выходе из пике один из «юнкерсов» был сбит прямым попаданием 45-мм снаряда с «Гремящего». А через полтора часа, во время второго воздушного налета, зенитчики эсминца записали на свой счет еще один Ju-88. Всего за день по вражеским бомбардировщикам ими было выпущено 49 76-мм, 66 45-мм, 73 37-мм снарядов и 178 12,7-мм пуль.

Почти весь апрель «Гремящий» находился в море. 16 и 17 апреля он дважды безуспешно атаковывал немецкие подводные лодки (сброшено 7 глубинных бомб). 30 апреля эсминец вместе с «Сокрушительным» вступили в охранение английского крейсера «Эдинбург», торпедированного германской субмариной U-456. Однако нехватка топлива (вот где сказалась недостаточная дальность плавания!) заставила советские эсминцы уже ночью 1 мая возвратиться в базу. Когда на следующий день «Гремящий» вновь вышел на помощь крейсеру, было уже поздно: «Эдинбург» добили эсминцы Кригсмарине. «Гремящий» вернулся в Ваенгу, но 4 мая вновь вышел в море для встречи конвоя PQ-15. В тот же день он атаковал немецкую подлодку серией из 19 глубинных бомб (10 Б-1 и 9 М-1). С корабля наблюдали сильный взрыв, на поверхности воды появился большой воздушный пузырь и масло, но... после войны факт гибели лодки не подтвердился.

7 мая «Гремящий» обстреливал позиции противника из губы Вичаны. Стрельба велась с помощью берегового корректировочного поста. Всего было выпущено 238 снарядов главного калибра.

С 9 мая по 27 июня 1942 года «Гремящий» прошел текущий ремонт, выполненный силами плавучей мастерской № 104. В ходе ремонта 15 июня 45-мм полуавтоматические пушки заменили 37-мм автоматическими, а на кормовой надстройке дополнительно установили два спаренных 12,7-мм пулемета «Кольт-Браунинг» с водяным охлаждением стволов.

Несмотря на ремонтные работы, кораблю почти ежедневно приходилось отражать воздушные атаки. За это время зенитчики эсминца, согласно рапортам командира, сбили три Ju-87 и столько же повредили, причем 1 июня в один из «юнкерсов» прямой наводкой угодил 76-мм снаряд, на бомбардировщике сдетонировал еще неиспользованный боекомплект, мгновенно уничтожив его.

С конца июня «Гремящий» снова приступил к охране конвоев. В ночь на 10 июля он вместе с «Сокрушительным» и «Грозным», осуществляя поиски одиночных транспортов разгромленного конвоя PQ-17, был атакован четырьмя бомбардировщиками Ju-88. Два из них выбрали своей жертвой «Гремящий» — 4 бомбы взорвались в воде в 4 — 5 м от его левого борта. От сотрясения вышли из строя гирокомпас, 2-й дальномер ДМ-4, лопнул приемный патрубок циркуляционного насоса. В дальнейшем управление кораблем велось по магнитному компасу. Вечером того же дня он вернулся в Ваенгу.

В течение двух недель «Гремящий», стоя на якоре на рейде Ваенги, отражал почти ежедневные налеты самолетов Люфтваффе. 23 августа один из пулеметчиков эсминца в пылу боя зацепил очередью «кольта» кормовой дальномер ДМ-3, всадив в него десять 12,7-мм пуль и полностью выведя прибор из строя.

С 25 по 28 августа «Гремящий» конвоировал до Новой Земли транспорт «Диксон», а по возвращении до середины сентября стоял в Росте, производя чистку и щелочение котлов и одновременно выполняя роль зенитной батареи, включенной в систему ПВО Мурманска. 5 сентября зенитчики эсминца вместе с береговыми батареями внезапно открыли огонь по большой группе бомбардировщиков, летевших в сопровождении истребителей на Мурманск, и сбили 3 «юнкерса». Разъяренные немцы сбросили на эсминец 12 бомб, но все они разорвались не ближе чем в 50 м от корабля и никакого вреда не причинили.

Но, пожалуй, наиболее успешно проявил себя экипаж эсминца две недели спустя в открытом море, во время конвоирования каравана PQ-18. 18 сентября в 10.35 в районе мыса Канин Нос на транспорты попытались совершить атаку сразу 18 торпедоносцев, летевших на предельно малой высоте (6—10 м). Наблюдатели с «Гремящего» — краснофлотцы Листенев и Лужков своевременно обнаружили противника. Вот тут-то 130-мм пушки «Гремящего» показали себя прекрасным зенитным оружием! Корабли эскорта открыли огонь из орудий всех калибров. В результате примерно из 60 немецких бомбардировщиков (39 Не-111, 19 Ju-88 и несколько четырехмоторных «Фокке-Вульф» FW-200), налетевших на конвой двумя волнами, 15 были сбиты, в том числе 3 — «Гремящим». При этом конвой потерял лишь один транспорт — сухогруз «Кентукки», в который попала торпеда с «хейнкеля». Расход боеприпасов на «Гремящем» составил 72 130-мм, 145 76-мм, 1494 37-мм снарядов и 1704 12,7-мм патронов.

Не пострадав во время боя, «Гремящий» на следующий день попал в 8-балльный шторм и получил ряд повреждений (лопнула верхняя палуба в районе 173-го шп_.сорвало вьюшку на полубаке и т.д.). 20 сентября эсминец вместе с судами конвоя прибыл в Архангельск, а через два дня ушел в Полярный. 14 октября под флагом командующего флотом адмирала А.Г. Головко он выходил в море встречать прибывшие с Дальнего Востока лидер «Баку» и эсминцы «Разумный» и «Разъяренный».

21 октября «Гремящий» опять попал в шторм и вновь потерял обе носовые вьюшки (включая только что установленную), а также кормовой кранец с боезапасом. В следующем походе эсминцу досталось еще больше. 30 октября разыгрался 7-балльный шторм со сплошными снежными зарядами, к вечеру усилившийся еще больше. Крен «Гремящего» при качке достигал 52°. Затем начались неприятности: в 1-м и 3-м котлах попеременно начали лопаться водогрейные трубки. Котлы приходилось выводить из строя и трубки заглушать, что в условиях жестокого шторма было очень непросто. Корабль был вынужден прервать поход и вернуться в базу,

С ноября 1942 года «Гремящий» находился в Ваенге и Мурманске. Экипаж чистил котлы, занимался боевой подготовкой и нес службу ПВО. 16 января 1943 года корабль поставили на ремонт на Северной судостроительной верфи в Мурманске. 2 марта эскадренный миноносец «Гремящий» был удостоен гвардейского звания — как говорилось в приказе, «за проявленную отвагу в боях за отечество с немецкими захватчиками, за стойкость и мужество, за высокую воинскую дисциплину и организованность, за беспримерный героизм личного состава».

За время ремонта, продолжавшегося до 29 апреля, эсминец десять раз отражал воздушные атаки. 10 марта из пулемета был сбит истребитель Ме-109, а неделю спустя, 17-го, — еще один самолет, по всей вероятности, принятый за «Юнкере» Ju-88 Пе-2. В документах он значится как «самолет с советскими опознавательными знаками».

В мае — июне «Гремящий» участвовал в семи боевых походах, главным образом это было эскортирование конвоев. 19 июня эсминец успешно отразил атаку «волчьей стаи» немецких подлодок, сбросив 14 глубинных бомб и выпустив 6 130-мм ныряющих снарядов.

Всего за период с начала войны до 1 июня 1943 года «Гремящий» прошел 27 043 мили за 1921 ходовой час. За это время он провел 9 стрельб по береговым целям (4 раза по пеленгу и дистанции и 5 раз с корректировкой с берега), выпустив 1425 130-мм снарядов. Корабль отразил 66 воздушных атак, израсходовав при этом 1115 76-мм, 3633 37-мм и несколько сотен 45-мм снарядов. За два года войны он 6 раз использовал противолодочное оружие, сбросив в сумме 31 малую и 30 больших глубинных бомб.

В дальнейшем «Гремящий» использовался в основном для эскортирования союзных и внутренних конвоев. Одной из самых трудных стала операция в октябре 1943 года. «Гремящий» вместе с «Громким» сопровождали транспорт «Марина Раскова», следовавший из Молотовска (нынешнего Северодвинска) на Новую Землю. 12 октября при выходе из Белого моря корабли попали в сильный шторм. У транспорта — одного из крупнейших пароходов Северного морского пароходства — волнами сломало руль. «Гремящий» взял его на буксир, причем тросы несколько раз рвались, и их приходилось заводить снова и снова. В довершение всего, по курсу была обнаружена сорванная с якоря мина, которую удалось расстрелять из 37-мм автомата. Тем не менее, 17 октября «Марина Раскова» была благополучно доставлена в пункт назначения — бухту Белушья на Новой Земле.

По возвращении на Белое море «Гремящий» пострадал в результате столкновения; 29 октября в Архангельске его протаранил снимавшийся с якоря пароход «Канин». Эсминец получил пробоину и был срочно отведен на буксире на завод «Красная кузница» для аварийного ремонта. 8 ноября «Гремящий» вышел в море для эскортирования конвоя БК-21, но 19 ноября встал в более основательный ремонт, продолжавшийся до 15 января 1944 года.

С января по октябрь 1944 года «Гремящий» участвует в эскортировании 18 конвоев. Вечером 9 октября эсминец вместе с «Громким» прибыл в Мотовский залив, где состоялась демонстративная высадка десанта (с целью отвлечь противника от направления главного удара). В течение двух следующих дней корабли вели огонь по позициям немцев. «Гремящий» выпустил 715 снарядов главного калибра, подавив, по данным разведки, немецкую 150-мм батарею и разрушив часть переправы через реку Титовку.

В ночь на 26 октября «Гремящий» вместе с «Разумным», «Разъяренным» и лидером «Баку» (флаг контр-адмирала В.А. Фокина) участвовал в обстреле порта Вардё. Огонь велся централизованно, по данным РЛС. Всего было выпущено 597 снарядов (со всех кораблей), но после того как начали отвечать береговые батареи врага, отряд поспешил уйти. Эффект обстрела оказался невелик: известно лишь о повреждениях одного находившегося в порту дрифтербота и трех причалов. Впрочем, Вардё был запасной целью, поскольку советские корабли вообще-то выходили на поиск вражеских конвоев, но в море противника не обнаружили.

С конца октября по декабрь 1944 года «Гремящий» участвовал в эскортировании еще шести конвоев. Но это были его последние операции военного времени. Сильно изношенный непрерывной боевой службой корабль 14 декабря прибыл в Молотовск, а 19 января 1945 года был поставлен в капитальный ремонт, продолжавшийся без малого пять лет.

Всего за годы войны самая знаменитая «семерка» нашего флота выполнила 90 боевых заданий, прошла в боях и походах 59 850 миль, отразила 112 воздушных атак, предположительно сбив 14 и повредив более 20 самолетов противника, обеспечивала переходы 63 конвоев.

В годы войны эскадренным миноносцем «Гремящий» командовали капитан 3 ранга А.И. Гурин (до 16.12.1942; 8 июля 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза), капитан-лейтенант, затем капитан 3 ранга Б.Д. Николаев (до 26.6.1944), капитан-лейтенант Б.В. Гаврилов (до 16.7.1944 и с 14.1.1945, временно исполняющий должность), капитан 3 (позже 2) ранга Е.Т. Кашеваров (с 16.7.1944 по 14.1.1945).

В мае 1939 года ЭМ «Громкий» вместе с однотипным «Грозным» ушел из Ленинграда по Беломорско-Балтийскому каналу и 26 июня был включен в состав СФ. Там же проходил боевую подготовку, принимал участие в советско-финляндской войне (в январе 1940 года прикрывал минные постановки на подходах к губе Петсамо). С ноября 1940-го по 8 июня 1941 года он находился на ремонте в Мурманске (СРЗ в Росте). Всего до начала войны прошел 14 302 мили.

23 июня при конвоировании транспортов «Обь» и «Шексна» «Громкий» впервые открыл огонь по вражескому самолету. Два дня спустя эсминец вместе с «Гремящим» отражал воздушный налет на транспорты «Моссовет» и «Циолковский». Затем эскортирование конвоев и ПВО базы стали обычным занятием «Громкого». 29 июня на боевой счет эсминца записали сразу два сбитых самолета Ju-88, атаковавших наши корабли на рейде Ваенги. В августе на «Громком», как и на «Гремящем», установили два дополнительных 37-мм автомата 70-К, что заметно усилило зенитное вооружение эсминца.

26 августа «Громкий», сопровождая вместе с «Гремящим», «Урицким» и «Куйбышевым» теплоход «Мария Ульянова», подвергся массированной атаке с воздуха и получил незначительные повреждения от близких разрывов бомб.

С 10 по 12 сентября «Громкий» совместно с «Гремящим» ставил минные заграждения у о. Рыбачий, 21 сентября, 20, 21 и 24 октября обстреливал береговые позиции немцев. Всего за это время эсминец поставил 142 мины КБ-3 и выпустил 1332 130-мм снаряда. В ноябре корабль прошел двухнедельный планово-предупредительный ремонт.

18 ноября «Громкий» вновь вел огонь по позициям врага из губы Ара (сделал 103 выстрела из 130-мм орудий), а утром 25 ноября он совместно с английскими крейсером «Кения» и эсминцами «Бедуин» и «Интрепид» обстреливал батареи острова Вардё, сделав 111 выстрелов главным калибром. Противник ответил огнем, но прямых попаданий не было, и эсминец отделался лишь вмятинами от осколков.

С 3 января по 2 февраля 1942 года «Громкий» находился в ремонте.

Тяжелым испытанием для «Громкого» стал поход, начавшийся совместно с «Гремящим» 1 марта 1942 года из Кольского залива в Англию вышел конвой «QP-8» в составе 15 транспортов (в том числе четыре советских) под эскортом четырех английских тральщиков и двух корветов. Для усиления охранения в море вышли советские эсминцы «Гремящий» под брейд-вымпелом командира 1-го отдельного дивизиона эскадренных миноносцев капитана 1 ранга В. А. Фокина (командир корабля капитан 3 ранга А. И. Гурин) и «Громкий» (капитан-лейтенант С. В. Шевердяков). На следующий день к эскорту присоединился вышедший из Кольского залива английский легкий крейсер «Нигерия».

Корабль в момент выхода из Ваенги для конвоирования транспортов имел 480 т топлива, 19 т турбинного масла, по 6 т питьевой и мытьевой воды и 46 т котельной воды. Водоизмещение при этом составляло 2319 т.

4 марта ветер усилился до 9 баллов, волнение достигло 8 баллов, ход корабля уменьшился до 4 — 5 узлов, крен достигал 40°, нос начал зарываться в воду. Налетавшие временами снежные заряды уменьшали видимость до нуля. «Гремящий» и «Громкий» окончили эскортирование транспортов в заранее назначенной точке, каждый самостоятельно отошел от конвоя и лег курсом на Кольский залив. Радиообмен не производился, командиры кораблей предполагали встретиться на переходе и далее следовать совместно. В 3 ч 10 мин «Гремящий» вернулся в Кольский залив, но «Громкий» намного отстал: его место на 9 ч 35 мин было в 80 милях по пеленгу 15 градусов от м. Териберский. Топлива на эсминце оставалось всего лишь на четыре часа хода. Неприятности начались с того, что вышел из строя гирокомпас и штурмаи не ручался за точность определения координат. Командир решил лечь в дрейф и переждать непогоду. Как известно, неприятности не приходят в одиночку, и вскоре на корабле кончился топочный мазут. В действии оставили один третий котел и, чтобы он мог работать, ручным насосом выкачивали оставшийся в цистернах между флорами и стрингерами мазут и ведрами носили его в машинное отделение. А волны перекатывались через верхнюю палубу, грозя смыть за борт все на своем пути...

Командир радироввл командованию, что корабль не дошел 40 миль до губы Порчниха, на нем нет топлива, эсминец дрейфует и ждет помощи. Последствия дрейфа в 8-балльный шторм могли оказаться трагическими: кораблю угрожала гибель на камнях в районе о. Малый Олений. В 13 ч в район бедствия с линии дозора были посланы тральщики Т-883 н Т-899. Через час из Кольского залива на поиск «Громкого» вышли эсминец «Грозный» и английские тральщики «Спндуэл» н «***» под общим командованием капитана 1 ранга В. А. Фокина. В 16 ч на помощь «Громкому» отправились спасательное судно «Память Руслана» и буксир № 23. В Ваенге «Гремящий» срочно принимал топливо и готовился к выходу в море.

На зсмннце тем временем готовились к встрече спасателей. Утром 5 марта помощник командира корабля капитан-лейтенант И. В. Потапов вместе с главным боцманом — главным старшиной Ф. К. Мошиным и двумя матросами— С. А. Быковым и М. Д. Хрулевым, все в надувных спасательных жилетах, направились на полубак подготовить буксирное устройство. С мостика видели, что волны перекатываются через полубак, но почему-то никто не приказал людям закрепиться страховочными концами. В 7 ч 56 мнн набежавшей крутой волной моряков смыло за борт, они кричали, взывая о помощи, но спасти нх не было возможности: корабль не имел хода, а спущенную шлюпку сразу разбило бы о борт н количество жертв увеличилось бы во много крат. Временно исполняющим обязанности помощника командира командир назначил стажера капитан-лейтенанта Белоусова.

В 16 ч 10 мнн с тральщика Т -883 обнаружили «Громкий» в 8 милях к северо-востоку от м. Териберскнн и попытались его буксировать. Через полтора часа впереди по курсу эсминца «Грозный» комдив В. А. Фокин, в 8-балльный шторм со снежными зарядами, лично обнаружил плавающую мину, которую расстреляли из 37-мм автомата.

В ночь на 6 марта в 1 ч с «Громкого» радировали в штаб флота, что корабль продолжает дрейфовать, до камней осталось всего 40 метров, якоря не держат, буксир и тральщик помощи оказать не могут, концы лопаются. Место эсминца: маяк Гаврнловский — остров Большая Белая Луда. Однако вскоре в результате работы спасателей ситуация изменилась в лучшую сторону, несмотря иа 9-балльный ветер, и в 11 ч 20 мин «Громкий» на буксире спасательного судна «Память Руслана» н буксира № 23 в охранении эсминца «Грозный» пришел в бухту Порчннха, где отряд стал иа якорь. Во время буксировки тральщик Т-883 потерял два якоря н получил повреждения фальшборта. Буксир № 23 также лишился обоих якорей вместе с якорь-цепью. У «Громкого» волнами помяло полубак.

К стоящему на якоре «Громкому» подошел «Грозный», и с него начали перекачивать топочный мазут и котельную воду на аварийный эсминец. На камбузе «Грозного» приготовили обед для экипажа своего собрата, и пищу в молочных бидонах передали на «Громкий». Но на этом злоключения отряда не закончились. Внезапно налетел сильный шквал и потащил стоящие на якоре корабли на каменную банку. 7 марта в 2 ч 50 мин «Грозный» прн отходе от «Громкого» сел кормой на камни — в результате повредился руль, отломилась четверть одной лопасти и погнулась другая лопасть левого гребного винта. Теперь «Грозный» сам оказался в аварийном положении: он прочно сидел на банке, а при попытке дать ход задевал винтами за грунт. Тем не менее «Памяти Руслана» удалось вскоре снять аварийный корабль с камней.

Привлеченная активным радиообменом, в район аварии подошла немецкая подводная лодка, которую незадолго до этого у о. Малый Олений атаковали английские тральщики. А в 15 ч 12 мнн из-за облаков, наансших над бухтой Порчниха, выскочил немецкий самолет Ju-88 и пытался атаковать стоящие на якоре эсминцы, два тральщика, спасательное судно, танкер и буксир. Бомбардировщик корабли встретили дружным огнем зенитной артиллерии, он отвернул от боевого курса и сбросил две бомбы иа остров Б. Олений. К этому времени танкер успел передать «Громкому» воду и топливо. На корабле подняли пары, снились с якоря и 10- узловым ходом пошли в Кольский залив. 9 марта «Грозный» и «Громкий» вернулись в базу; для восстановления их боеспособности требовалась немедленная постановка в док и ремонт.

Ремонт корпуса эсминца "Громкий" после штормовых повреждений 1-5 марта 1942 г.

30 марта, эскортируя транспорты, «Громкий» дважды отражал налеты одиночных самолетов, причем во второй раз «Юнкере» Ju-88 был сбит прямым попаданием 37-мм снаряда. Огонь при этом велся из всех видов оружия (выпущено 10 130-мм дистанционных гранат, 18 76-мм, 16 45-мм, 67 37-мм снарядов и 156 12,7-мм пуль).

С 27 апреля по 5 мая эсминец совершил 6 выходов в губу Вичаны для обстрела сухопутных позиций противника (выпущено 872 130-мм снаряда).

В ночь с 5 на 6 мая, «Громкий» из Ура-губы вел артиллерийский огонь по огневым точкам и скоплению войск противника в районе Западной Лицы. Отстрелявшись и получив благодарственную радиограмму от армейского командования, корабль снялся с якоря и вышел в открытое море. Там бушевал шторм силой более 9 баллов. Эсминец шел 10-узловым ходом, сильно зарываясь в волну, крен достигал 35ׄ°. При повороте к Кольскому заливу угол встречи с волной увеличился до 40°. В 4.45 утра несколько сильных ударов волн деформировали полубак — в районе 37 — 38-го шп. образовался гофр по всей ширине палубы. Ход пришлось уменьшить до 4 — 5 узлов. Но через несколько минут в районе гофра появились трещины, настил палубы и обшивка борта начали рваться. Разлом начал распространяться по полубаку между носовыми 130-мм орудиями, прошел через каюту главного механика и вторую (жилую) палубу. Хлынувшая вода затопила ряд помещений, включая артиллерийский погреб № 1. Вышли из строя гирокомпас и машинный телеграф. Причиной аварии явилась, по всей видимости, присущая эсминцам проекта 7 недостаточная прочность корпусных конструкций, в особенности в районе перехода поперечной системы набора в продольную. Аварийные партии, да и все свободные от вахты включились в борьбу за живучесть корабля. Из первой и второй палуб все перешли в третью и задраяли люки и двери. Когда появилась трещина в борту в районе второй палубы, пытались завести пластырь, но это не увенчалось успехом: трещина расширилась, и забортная вода хлынула внутрь корпуса. Аварийная партия поставила подпоры на крышки люка артиллерийского погреба, но при деформации корпуса все они попадали и из-под крышек вода заливала помещение. В третьей палубе воды было по колено. Положение стало критическим, командование кораблем принял на себя находившийся на борту комдив капитан I ранга В. А. Фокин, о чем экипажу объявили по трансляции. Эсминец малым ходом, кормой вперед пошел в Кольский залив.

В базе корабль сразу же поставили в док и начались работы по подкреплению стрингеров и наложению заплат на разрывы обшивки верхней палубы и бортов. 20 июня «Громкий» под эскортом «Грозного» и двух английских эсминцев вышел из Мурмански в Архангельск на восстановительный ремонт.

Корабль своим ходом вошел в Северную Двину, миновал город и стал на якорь против деревни Лая. Там находился сухой док — сооружение петровских времен, представлявшее собой большой земляной котлован, выходивший к Северной Двине и закрывавшийся батопортом. Возле дока находились мастерские, но ни там, ни в ковше рабочих не было: всех призвали в армию или направили на погрузочно-разгрузочные работы в Архангельский порт. С помощью док-мейстера и представителя Технического отдела Беломорской флотилии моряки выложили клетки, и буксир завел эсминец в док. За несколько дней откачали воду, а затем - личный состав приступил к ремонту своими силами под руководством старшего механика корабля командира электромеханической боевой части (БЧ-5) инженер - капитан - лейтенанта П. И. Бурханова. Среди матросов и старшин нашлись мастера по всем ремонтным специальностям. Все временные подкрепления и заплаты, поставленные в Мурманске, сняли, демонтировали поврежденные листы обшивки на верхней палубе и с обоих бортов, удалили искореженные стрингеры и кницы. Изготовили новые детали и где на клепке, где на сварке подкрепили корпусные конструкции. Затем собрали новую обшивку верхней палубы и бортов. Одновременно личный состав БЧ-5 выполнял планово-предупредительный ремонт главных и вспомогательных механизмов, приводил в порядок технику и вооружение и в других боевых частях. На эсминце установили два крупнокалиберных пулемета «Кольт-Браунинг», а два 45-мм орудия заменили 37-мм автоматами 70-К (число последних достигло четырех). Работы велись быстро, и через три месяца эсминец вошел в строй.

9 октября 1942 года эсминец вышел на ходовые испытания, но зацепил винтами грунт. Их пришлось ремонтировать, для чего «Громкий» поставили в плавучий док завода «Красная кузница» в Архангельске. Злой рок преследовал корабль: после завершения работ он, пытаясь выйти в море, еще дважды — 20 и 24 октября — задевал правым винтом о дно Северной Двины. В Ваенгу эсминец так и прибыл с погнутыми лопастями. Из-за повышенной вибрации скорость его до следующего ремонта была ограничена 20 узлами.

В течение ноября «Громкий» пять раз выходил в море для эскортирования транспортов, а 21 ноября был послан на помощь терпящему бедствие «Сокрушительному». Несмотря на усиление корпуса, под воздействием 9-балльных волн в кормовой части появились трещины, а в машинные и котельные отделения через вентиляционные шахты стала поступать вода. Корабль сильно зарывался в волну, к тому же засолились холодильники. Пришлось лечь на обратный курс. В Мурманске «Громкий» вновь был поставлен на ремонт, производившийся силами плавучей мастерской с 29 ноября до 25 января 1943 года.

Всего за период с начала Великой Отечественной войны до 1 января 1943 года «Громкий» совершил 33 похода, пройдя 9700 миль за 719 ходовых часов. Это меньше, чем у его североморских систершипов, зато по числу стрельб главным калибром эсминец оказался вне конкуренции. За два года войны (до 1 июля 1943 года) им было выполнено 18 артобстрелов береговых позиций противника (выпущено 2755 130-мм снарядов), еще 7 раз применялся главный калибр при отражении воздушных атак (38 130-мм снарядов). За тот же период было истрачено 680 76-мм, 520 45-мм, 1084 37-мм снарядов и 1531 12,7-мм патронов (без учета учебных стрельб). При этом официально на счету «Громкого» восемь сбитых самолетов — пять Ju-88 и три Ju-87.

До конца войны «Громкий» преимущественно использовался в качестве эскорта конвоев. 5 июня 1943 года на нем произошла авария турбины низкого давления левого ГТЗА. Рабочие СРЗ-35 провели уникальную операцию: они сняли турбину с затонувшего «Стремительного» и смонтировали ее на «Громком» вместо вышедшей из строя. 21 сентября эсминец снова вышел в море для сопровождения очередного конвоя. Позже он также участвовал в Петсамо-Киркинесской наступательной операции вместе с «Гремящим». 9-11 октября 1944 года обстреливал неприятельские позиции в заливе Маативуоно и в районе Титовки (выпустил 715 130-мм снарядов). 6 марта 1945 года эсминец был награжден орденом Красного Знамени.

Во время войны кораблем командовали капитан 3 ранга С.Г. Шевердяков (до 14.12.1942) капитан 2 ранга Ф.И. Кравченко (до 20.4.1943), капитан 3 ранга А.Б. Сей (до 5.10.1944), капитан 2 ранга Ю.А. Польский (до 9.1.1945), капитан 3 ранга Н.И. Никольский (до 19.4.1945), капитан-лейтенант В.М. Крылов (временно исполнял должность командира с 19.4.1945).

Эсминец "Сокрушительный" в Баренцевом море, 1942 г.

Вскоре после вступления в строй переведен по Беломорско-Балтийскому каналу (сентябрь — ноябрь 1939 года) на Северный флот. 8 ноября прибыл в Полярный. Во время войны с Финляндией нес дозорную и конвойную службу, затем занимался боевой подготовкой. С 18 июля 1940 года по 4 июля 1941 года прошел гарантийный ремонт на заводе № 402 в Молотовске. Всего до начала Великой Отечественной войны прошел 10 380 миль.

После завершения ходовых испытаний «Сокрушительный» был включен в состав Беломорской флотилии, где находился до 29 сентября. За это время он несколько раз эскортировал транспорты, произвел 3 минные постановки (поставил 90 мин КБ-1 и 45 мин образца 1908 г.), прошел кратковременный планово-предупредительный ремонт.

1 октября «Сокрушительный» прибыл в Полярный и вошел в состав отдельного дивизиона эсминцев. До 1 января 1942 года он 11 раз выходил для обстрела вражеских позиций, выпустил 1297 130-мм снарядов. Кроме того, вместе с «Грозным» и английским крейсером «Кент» участвовал в поиске немецких эсминцев (без результатов), конвоировал транспорты. Наиболее тяжелым походом стала совместная с «Грозным» эскортная операция 24 — 26 декабря. Во время 9-балльного шторма при 7-балльной волне и сильном обледенении надстроек крен корабля достигал 45^е, а из-за засоленности холодильника некоторое время приходилось идти на одном ТЗА.

1 февраля 1942 года «Сокрушительный» в паре с «Грозным» вышел на поиск немецких транспортов в районе Варде — Киркинес. Плохая погода и мороз вновь привели к сильному обледенению — вес намерзшего льда составил 70 т, а его толщина местами достигала 40 см! Операцию пришлось прервать, и на следующий день корабли вернулись в базу.

28 марта, после завершения плановопредупредительного ремонта «Сокрушительный» вместе с «Гремящим» и английским эсминцем «Ориби» вышли навстречу конвою PQ-13, а утром следующего дня вступили в его охранение. В 11.18 при плохой видимости была услышана стрель6а, и через 2 минуты у левого борта «Сокрушительного» поднялись всплески от пяти артиллерийских снарядов. Через 6 — 7 секунд по носу и корме упало еще 3 снаряда. Эсминец увеличил ход. Спустя несколько секунд на курсовом угле 130° и дистанции 15 кбт был обнаружен силуэт корабля, опознанного как немецкий эсминец типа «Редер». «Сокрушительный» открыл огонь и вторым залпом добился накрытия с попаданием снаряда в район второй трубы корабля противника. Тот запарил и резко повернул влево. Наш эсминец вдогонку сделал еще 4 залпа, но больше попаданий не наблюдалось. Налетевший снежный заряд скрыл неприятеля из виду. Всего «Сокрушительный» выпустил 20 130-мм снарядов.

Этот скоротечный бой занимает видное место в истории советского военно-морского искусства, поскольку является единственным за всю Великую Отечественную войну эпизодом, когда наш надводный боевой корабль столкнулся с противником своего же класса и даже вышел из него как бы победителем. В качестве противника «Сокрушительного» обычно указывается немецкий эсминец Z-26. Однако в последнее время в печати появились материалы, в которых выдвигаются другие версии. Так, авторы публикации (Грановский Е., Морозов М. Германские эсминцы в бою, ч. 2. М., 1995. Там же — ссылка на статью в журнале «Маrine Rundschau», № 1, 1977) , справедливо указывая, чго к описываемому моменту Z-26 был сильно поврежден и отстреливался от крейсера «Тринидад» из единственного уцелевшего орудия, а кружившие вокруг конвоя Z-24 и Z-25 находились достаточно далеко от места стычки, высказывают гипотезу, будто «Сокрушительный» вел бой с... английским эсминцем «Фьюри». Это представляется маловероятным, так как попадание в союзный эсминец (кстати, на следующий день пришедший в Мурманск) наверняка нашло бы отражение и в документах, и в исторической литературе. Более логично предположить, что мишенью комендорам «Сокрушительного» все же служил Z-26, только вот огонь по советскому эсминцу вел кто- то другой, поскольку первый пятиорудийный залп не мог сделать ни один из находившихся вблизи эсминцев (и английские, и немецкие корабли имели по 4 орудия главного калибра). Кстати, в донесении командира «Сокрушительного» ничего и не говорится о ведении немцами огня. Так что два упавших у борта залпа вполне могли принадлежать тому же крейсеру «Тринидад», принявшему «Сокрушительный» и «Гремящий» за Z-24 и Z-25. Во всяком случае, однозначного объяснения некоторых нестыковок в советском, немецком и английском описаниях этого боя нет.

В течение лета — осени 1942 года «Сокрушительный» прошел кратковременный планово-предупредительный ремонт, а также использовался для конвоирования транспортов, занимался боевой подготовкой. Всего с начала войны до 1 сентября 1942 года он сделал 40 походов, пройдя 22 385 миль за 1518 ходовых часов.

Последней боевой операцией «Сокрушительного» стало сопровождение конвоя QP-15 вместе с лидером «Баку» под брейд-вымпелом командира дивизиона капитана 1 ранга П. И. Колчина (командир капитан 2 ранга Б. П. Беляев). Союзный конвой вышел из Архангельска 17 ноября 1942 г. В условиях жестокого шторма, достигшего к утру 20 ноября ураганной силы, при частых снежных зарядах и нулевой подчас видимости суда конвоя и корабли охранения потеряли друг друга из виду, конвой рассеялся. Советские корабли, не дойдя до назначенной точки сопровождения, с разрешения командира конвоя стали самостоятельно возвращаться на базу.

На лидере «Баку» от ударов волн девятибалльной силы нарушилась герметичность корпуса, все носовые помещения по 29-й шпангоут были затоплены, вода проникла во 2-е и 3-е котельные отделения — в действии остался только котел № 1. Состояние корабля было критическим, крен доходил до 40° на борт, однако личный состав вел отчаянную борьбу за непотопляемость и победил.

«Сокрушительный», последовательно меняя курс от 210 до 160° и постепенно сбавляя ход до 5 уз, с трудом «выгребал» против волны, имея в действии главные котлы № 1 и 3 (№2 находился в «горячем резерве»), 2 турбогенератора, 2 турбопожарных насоса, запас топлива составлял около 45 % от полного (только в районе машинно-котельных отделений), остальные запасы были в пределах нормы. 20 ноября в 14 ч 30 мин в кормовом кубрике услышали сильный треск (слышимый и на мостике) — это лопнули листы настила верхней палубы между кормовой надстройкой и 130-мм орудием № 4, как раз там, где заканчивались стрингеры и начинался район корпуса с поперечной системой набора (173-й шпангоут). Одновременно образовался гофр на наружной обшивке левого борта, затем последовал обрыв обоих валопроводов. В течение 3 мин кормовая часть оторвалась и затонула, унеся с собой шесть матросов, не успевших покинуть румпельное и другие кормовые отделения. Вскоре последовал мощный взрыв — это сработали, достигнув заданной глубины, взрыватели глубинных бомб...

Оставшиеся кормовые отсеки быстро заполнялись водой до кормовой переборки 2-го машинного отделения (159-й шпангоут) . Потерявший ход корабль развернуло лагом к волне, бортовая качка достигла 45 — 50°, килевая — 6°. Возник дифферент на корму, остойчивость несколько уменьшилась, что было заметно по увеличившемуся периоду качки, корабль «залеживался» в накрененном положении. Палубу и надстройки непрерывно накрывало волной, движение по верхней палубе было крайне затруднено, внизу же кипела напряженная работа: подкрепляли и уплотняли кормовую переборку машинного отделения, осушили отсеки 159—173-го шпангоута, использовав не только штатный эжектор, но и нефтеперекачивающий электронасос. Все механизмы действовали безотказно, полностью обеспечивалась работа водоотливных средств и освещения, фильтрация воды почти прекратилась, кормовые переборки поглощали удары волн, улучшилась остойчивость корабля и уменьшился дифферент. Ввели в действие даже резервный котел № 2 (проявил инициативу командир электромеханической боевой части), чтобы «загрузить работой личный состав». Оставалось ждать помощи. Около 15 ч 30 мин, получив сообщение об аварии «Сокрушительного», командующий Северным флотом вице-адмирал А. Г. Головко записал в своем дневнике: «Тяжелая история. И ведь что нелепо: «Сокрушительный» только в начале войны закончил специальный ремонт (подкрепление корпуса).

Отступление 1-е. ...Осенним вечером 8 октября 1915 г. эскадренный миноносец «Победитель», первый серийный корабль типа «Новик», завершал двухчасовое испытание механизмов на полном ходу. Держали лишь, собственно говоря, 530— 540 об/мин главных турбин, что соответствовало скорости 32 уз, а не контрактным 35 уз — действовал приказ морского министра, запрещавший развивать во время испытаний более 32 уз, «дабы не надрывать котлов и машин».

В конце режима на мостик доложили, что замечена течь в подрумпельном отделении. Попытка откачать воду успеха не имела. По приходе в Кронштадт «Победитель» поставили в Константиновский док, где комиссия Главного управления кораблестроения при участии генерал-лейтенанта по Адмиралтейству А. Н. Крылова, осмотрев корпус корабля, обнаружила серьезные повреждения наружной обшивки и набора корпуса без явных следов удара о какой-либо предмет, а именно: трещины листов ниже ватерлинии в районе 170—173-го шпангоута длиной 100— 400 мм, ослабевшие заклепки, трещину в рамном шпангоуте № 172 и др. Объяснив это явление «некоторой слабостью обшивки и набора корпуса», комиссия рекомендовала продлить днищевые стрингеры до 173-го шпангоута, связав их дополнительным 10-мм листом, усилить три шпангоута в районе лап кронштейнов гребных валов и довести толщину листов обшивки в районе 168—178-го шпангоута до 10 мм вместо 4 мм по проекту. Эти работы на «Победителе» выполнили сразу же в доке, а на остальных эсминцах типа «Новик» — в процессе их постройки. Этих мероприятий оказалось вполне достаточно для обеспечения прочности кормовых оконечностей кораблей данного типа. О них забыли, очевидно, разработчики корпуса проекта № 7.

Кормовая часть эскадренного миноносца "Сокрушительный"

Вернемся же к событиям ноября 1942 г. в Баренцевом море. Первым получил приказание оказать помощь аварийному кораблю шедший в базу лидер «Баку», однако сам он находился в плачевном состоянии. Пришлось посылать другие корабли, стоявшие в Ваенге и Иокапге. Прошло более суток с момента аварии, когда «Сокрушительного» обнаружил его «близнец» «Разумный» — это случилось в 17 ч 55 мин 21 ноября. После ряда безуспешных попыток буксировать поврежденный корабль «Разумный» стал подходить к «Сокрушительному» для спасения его экипажа. Получив приказание приготовиться к эвакуации, механики прекратили работу котлов и механизмов, перестали действовать водоотливные средства — возобновилось затопление кормовых помещений. Однако попытки «Разумного» спасти людей успеха не имели: только один моряк сумел благополучно перепрыгнуть на его палубу. Поэтому на «Сокрушительном» снова подняли пар в котле № 3, ввели в действие работавшие раньше механизмы и в течение 40 мин осушили вновь затопленные отсеки. Тем временем в 18 ч 15 мин подошли эскадренные миноносцы «Куйбышев» (командир капитан-лейтенант П. М. Гончар) и «Урицкий» (капитан 3 ранга В. В. Кручинин) — оба типа «Новик», зарекомендовавшею себя в суровых условиях Севера гораздо лучше, чем новые эсминцы проекта № 7. И на этот раз неоднократно рвались стальные буксирные концы, и снова решили спасать людей. На «Куйбышеве» догадались соорудить подобие канатной дороги: по растительному тросу, закрепленному на обоих кораблях, перемещалась беседка, на которой и переправляли людей. С другого борга таким же образом действовал «Урицкий». Когда все тросы оборвались, продолжали эвакуацию при помощи спасательных кругов, привязанных к пеньковым концам.

В 8 ч 22 ноября дошла очередь эвакуироваться и вахте у действующих механизмов. На этот раз механизмы оставили работающими (была включена одна форсунка на котле № 3), но вскоре вахту вернули на места, перейдя на работу котла № 2 и механизмов носового машинного отделения.

К 15 ч ветер и волнение моря еще более усилились, волны перекатывались через корабль. На эсминцах оставалось топлива едва на обратный переход, поэтому спасательные работы прекратили, оставив на аварийном корабле 15 человек. Перед уходом командир дивизиона капитан 2 ранга Е. К. Симонов передал семафором на «Сокрушительный», что все оставшиеся на корабле будут сняты подводной лодкой, «как только улучшится погода».

Отступление 2-е. Должности и специальности офицеров, старшин и краснофлотцев, оставленных на «Сокрушительном» после ухода спасателей, со всей определенностью свидетельствуют об их задаче: удержать корабль на плаву до подхода буксировщиков. Горстку мужественных людей возглавил командир минно-торпедной боевой части старший лейтенант Геннадий Евдокимович Лекарев, политрук БЧ-5 старший лейтенант Илья Александрович Владимиров принял на себя обязанности его заместителя. Состав вахты у действующих механизмов и тех, кто обеспечивал непотопляемость корабля и возможность его буксировки, назовем поименно. Вот этот список: главный боцман мичман Сидельников Семен Семенович, которому обязана своим спасением основная часть экипажа корабля, старшина команды трюмных машинистов главный старшина Белов Василий Степанович, исполняющий обязанности вахтенного механика, командир отделения машинистов старшина 2-й статьи Бойко Трофим Маркович, командир отделения мотористов старшина 2-й статьи Терновой Василий Иванович, старшие краснофлотцы машинист- турбинист Гаврилов Николай Кузьмич, котельные машинисты Любимов Федор Николаевич и Пурыгин Василий Иванович, дальномерщик Чиберяко Григорий Федорович, краснофлотцы котельные машинисты Артемьев Прохор Степанович и Дрем- люга Григорий Семенович, трюмный машинист Савинов Михаил Петрович, электрик Зимовец Владимир Павлович и сигнальщик Нагорный Федор Васильевич. Эти герои исполнили свой долг до конца и погибли на боевых постах вместе с кораблем.

Не было только с ними командира корабля: капитан 3 ранга Курилех покинул вверенный ему корабль среди первой полусотни спасенных, а вскоре за ним последовал его заместитель Коновалов. Оба были осуждены за это военным трибуналом и понесли заслуженную кару.

Всего на «Сокрушительном» погибло 35 членов экипажа: 6 в момент аварии, 14 в ходе спасательных работ и 15 оставшихся на корабле. Последние, кстати, до сих пор числятся «пропавшими без вести» со всеми вытекающими отсюда последствиями... Эсминцы спасли 191 человека: «Куйбышев» — 179, «Урицкий»—11 и «Разумный» — одного. В сложившихся тогда экстремальных условиях это можно считать выдающимся успехом!

В 17 ч 22 ноября на поиск «Сокрушительного» вышел эскадренный миноносец «Громкий», уже основательно «битый» Северным Ледовитым океаном: в мае 1942 г. ударами штормовых волн ему оторвало нос, но тогда его спасли и отремонтировали. Как и следовало ожидать, через 22 ч сражения со штормами он вынужден был повернуть обратно. Вряд ли стоило его посылать! И вот только в 23 ч вышли наконец державшиеся до этого командованием флота «в готовности» корабли, более приспособленные для плавания в «суровом Баренцевом», — тральщики ТЩ-36 и ТЩ-39 (бывшие рыболовные траулеры) с задачей найти и взять на буксир аварийный корабль, а при невозможности этого — затопить, сняв экипаж. Утром 25 ноября тральщики прибыли в расчетное место нахождения «Сокрушительного» при сносной погоде (северо-западный ветер силой около 5 баллов) и начали поиск строем фронта, галсируя на пределе видимости (10 — 12 кб). К сожалению, на аварийном корабле не оставили радиста, и связи с ним не было. Поисковые действия тральщиков, подводных лодок и самолетов продолжались три недели, но безуспешно...

Отступление 3-е и последнее. К 15 ч 22 ноября на «Сокрушительном» оставалось 150 т мазута —на 5—6 суток работы 1—2 форсунок котпа; нроме того, имелся запас топлива для мотопомпы иа двое суток. Так что только к исходу восьмых суток у оставшегося экипажа иссякли средства борьбу с водой. Этот срок наступал 1 декабря, а при жесткой экономии ресурсов — еще и позже.

В середине декабря 1942 г. командующий Северным флотом вице-адмирал Головко с болью в сердце, как пишет он в своих воспомииаииях, подписал приказ: поиски «Сокрушительного» прекратить, корабль считать погибшим.

Имена до конца выполнивших свой долг старших лейтенантов Лекарева и Владимирова вскоре присвоили полученным по ленд-лизу тральщикам типа АМ.

Всего за годы войны «Сокрушительный» выпустил 1639 130-мм снарядов (в том числе 84 — по самолетам), 855 76-мм и 2053 37-мм снаряда, сбив при этом 6 самолетов врага (2 из них совместно с другими кораблями). Были два случая самопроизвольного выстрела торпед (во время одного из них погиб краснофлотец Старчиков). Еще два матроса утонули в результате несчастных случаев — этим исчерпываются потери личного состава корабля вплоть до его последнего похода. От боевого воздействия противника на «Сокрушительном» не пострадал ни один человек.

Командовал эсминцем на протяжении всей войны капитан-лейтенант (затем капитан 3 ранга) М.А. Курилех.

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 04:01:35

7 июля 1936 года в г. Николаеве на ССЗ № 200 был заложен эсминец «Прочный», впоследствии переименованный в «Разумный».

После заготовки деталей корпуса была выполнена маркировка всех узлов и конструкций корпуса и листов обшивки. По завершении этой работы детали корпуса упаковали в отдельные транспортабельные пакеты, блоки и секции.

Количество таких секций, блоков и ящиков превысило 110.

Корабль отправлялся тремя эшелонами. В первый грузились блоки и секции носовой части эсминца и ящики с механизмами и вооружением, которое необходимо было установить в этом районе. Во второй эшелон грузились блоки и секции кормовой части эсминца и ящики с соответствующими механизмами и вооружением. В третий эшелон грузились конструкции средней части корпуса, главная энергетическая установка, торпедные аппараты, турбо- и дизель- генераторы и другие механизмы, а также зенитное вооружение. Подготовкой к отправке эшелонов с заготовками для эсминца руководил старейший мастер завода Аким Лазаревич Журавель.

Перевозка по железной дороге занимала 37—40 дней. По прибытии во Владивосток эсминец «Прочный» 15 августа 1937 года перезаложили на Дальзаводе. Через год и девять месяцев корабль 30 июня 1939 года был спущен на воду. Началась достройка эсминца у стенки завода и постепенное опробование его механизмов и систем.

Командовал «Разумным» с 24 сентября 1940 года капитан-лейтенант (затем капитан 3 ранга) Виктор Васильевич Федоров. Это был достаточно уравновешенный человек, спокойный и осторожный. Хотя он не окончил военно-морское училище, а лишь специальные курсы подготовки командного состава, однако имел достаточно большой опыт морской службы, прошел по пути к командирскому мостику эскадренного миноносца все ступени роста. При этом важным было его участие в арктическом переходе эсминца «Войков» из Кронштадта во Владивосток в 1936 году. Виктор Васильевич обладал в большой степени здравым смыслом и имел в целом хорошие отношения с офицерами и командой. Все эти качества обеспечили впоследствии безаварийное плавание в труднейшем арктическом переходе Владивосток — Полярное и руководство выполнением эсминцем функций корабля охранения в многочисленных конвоях и в ходе других боевых действий.

7 декабря 1940 года на основании приказа НКВМФ № 000241 от 25 сентября 1940 года корабль переименовали в «Разумный».

Командир корабля капитан-лейтенант В.В. Федоров

С 20 июня по 24 августа 1941 года эсминец прошел швартовные и заводские испытания, в ходе которых отказов в работе механизмов не наблюдалось. Вибрация корпуса не превосходила допустимых норм, однако при испытании корабля на полном ходу образовались две трещины на переборке 193 шп. Кроме того, отмечалось, что не выполнен монтаж морских приборов управления артиллерийским зенитным огнем (МПУАЗО) и стабилизированных визирных постов (СВП) и спецаппаратуры по причине непоставки заводами-изготовителями.

После завершения заводских испытаний, 9 сентября 1941 года эсминец был предъявлен к государственным испытаниям, которые продолжались до 19 октября.

По окончании этих испытаний на корабле произвели контрольное вскрытие механизмов. В процессе ревизии механизмов обнаружилась коррозийная сыпь на средней и кормовой шейках шестерен турбины низкого давления и колеса редуктора. Шумопеленгаторная станция на ходу не работала. Во время испытаний выявились и другие недостатки, среди которых — роковая для эсминцев этого проекта слабость набора в кормовой части корабля (лопнула переборка на 193 шп.). Поскольку аналогичные случаи наблюдались и на других кораблях этого проекта, решением НКСП и НКВМФ была создана специальная комиссия под председательством В. Н. Першина для проверки прочности корпуса. В результате работы комиссии были выработаны рекомендации по подкреплению корпусов преимущественно в кормовой части. Эти рекомендации были реализованы на всех кораблях пр. 7, в том числе на «Разумном» (после проведения ходовых испытаний).

После устранения недостатков корабль вступил в строй 7 января 1942 года. Однако плавать в составе Тихоокеанского флота «Разумному» не пришлось.

В соответствии с решением Ставки и приказом НКВМФ № 00192 от 18 июня 1942 года лидер «Баку», эскадренные миноносцы «Разумный», «Разъяренный» и «Ревностный» предназначались для передачи Северному флоту. Корабли должны были совершить переход по Северному морскому пути в навигацию 1942 года.

В процессе подготовки к переходу провели гарантийный ремонт, предусмотренный приемным актом. Но основной задачей стало подкрепление корпуса и установка ледовых винтов.

9 июня 1942 года эсминец поставили в док для монтажа к корпусу пояса ледовой защиты («шубы»). Она состояла из двух слоев дерева с разнесением стыков брусьев по длине корабля.

Средняя часть корпуса обшивалась в два слоя брусьями шириной 100 мм и толщиной первого слоя 80 мм, второго — 40 мм. Носовая часть на протяжении 12 м от форштевня обшивалась также в два слоя, каждый толщиной 100 мм.

Поверх деревянной обшивки корпус зашивался стальным листом толщиной в носовой части 4—5 мм, в средней части — 3 мм, а форштевень был обшит 8— 10-мм стальным листом.

Первый слой из деревянных брусьев крепился к наружной обшивке корпуса с помощью стальных шпилек с резьбой, приваренных к стальным планкам.

Они присоединялись электросваркой к наружной обшивке прерывистым швом с шагом 150 мм. Расстояние между планками составляло 1000 мм, в носовой части планки приваривались на каждом шпангоуте. Концы планок располагались ниже грузовой ватерлинии по всей длине корабля на 2,5—3 м, а выше Ватерлинии — на 1—1,25 м. Следовательно, ширина стальной полосы в средней части корабля равнялась 3,5—4,25 м.

В носовой части корпуса планки приваривались в полуметре от киля и поднимались выше ватерлинии до 2,5 м. К планкам с шагом 100 мм приваривались шпильки с 12-мм резьбой, на которые насаживался первый слой деревянной обшивки и крепился шайбами и гайками.

Второй слой деревянной обшивки присоединялся к первому с помощью ершей. Металлическая обшивка поверх деревянной крепилась к дереву ершами одновременно с креплением второго слоя древесины. На 1 м² обшивки устанавливалось 12—15 ершей. Пазы и стыки стальных листов наружной обшивки «шубы» сваривались между собой прерывистым швом с шагом 100 мм (50 мм сварки, 50 мм пропуск), в противном случае вся конструкция обшивки коробилась.

Подкрепления носовой части корабля, как наиболее подверженной воздействию льдов, выполнялись значительно более прочными, чем в средней части.

Верхнюю палубу над жилыми помещениями для их утепления покрыли дощатым настилом. Входы в помещения утеплили специальными тамбурами.

На корабле усилили зенитное вооружение: вместо двух 45-мм орудий установили три 37-мм автомата 70К, а на крыльях кормового мостика разместили два американских пулемета «Кольт- Браунинг» и кранцы боезапаса. На юте были установлены два бомбомета и дополнительный стеллаж для глубинных бомб.

Наиболее полно испытания эсминцев с ледовой защитой проводились на эсминце «Ревностный». Их испытания показали, что максимальная скорость при работе одного ледового винта и частоте вращения гребного вала 400 об/мин равнялась 8,5 уз, при работе штатного — скоростного винта в оковке и той же частоте вращения вала — 27,8 уз, при совместной работе двух винтов — 25 уз. Вибрации корпуса при работе ледового и окованного винтов не наблюдалось.

По окончании ходовых испытаний, 5 июля 1942 года корабли Экспедиции особого назначения (ЭОН-18) поставили в док для осмотра корпуса и «шубы» и покраски подводной части. В целом подготовка к переходу заняла 45 суток, рабочие завода и личный состав корабля работали по 16—18 ч.

С 26 ноября 1941 года и до выхода корабля на Северный флот работами руководил гарантийный механик — инженер Константин Михайлович Соколов. Перед выходом все корабли были полностью снабжены корабельным имуществом. Поскольку разместить на эсминцах и лидере все запасы имущества и продовольствия было невозможно, для его транспортировки выделили транспорт «Волга».

Вопросы снабжения топливом решались следующим образом: танкеры Тихоокеанского флота были высланы в залив Де-Кастри и в бухту Глубокая.

В Петропавловске-на-Камчатке мазут подавался с береговых складов. В бухте Провидения корабли экспедиции ожидали танкер «Лок-Батан» и транспорт «Терек», прибывшие с грузом мазута из США (на «Тереке» мазут был в бочках). Танкер должен был сопровождать экспедицию, пока в этом будет необходимость.

Навстречу экспедиции с запада был выслан танкер «Донбасс», который обеспечивал корабли в Амбарчике. Кроме того, резервный запас топлива в бочках имелся на транспорте «Волга» в количестве 1550 т. В бухте Тикси находился английский танкер «Хопмаунд», который должен был сопровождать экспедицию до Югорского Шара.

На корабли был принят месячный запас продовольствия, на транспорт «Волга» погрузили продукты питания из расчета на два месяца для всей экспедиции.

На кораблях ЭОН-18 выпечка хлеба не осуществлялась. Первоначально предполагалось, что корабли будут снабжаться хлебом из пекарен на промежуточных пунктах. Фактически хлеб получили только в Де-Кастри и в бухте Тарья (каждый раз из расчета пятисуточной потребности).

В связи с неуверенностью в регулярных поставках хлеба начальник тыла Тихоокеанского флота приказал в бухте Провидения погрузить на транспорт «Волга» полевую пекарню и 40 кубометров дров. На лидере «Баку» нашелся краснофлотец Оглоблин, который до службы работал пекарем. Ему в помощь выделили трех краснофлотцев. Суточная производительность пекарни обеспечивала все корабли. Для обеспечения личного состава свежим мясом на транспорт приняли 50 коров.

Переход кораблей из Владивостока в Кольский залив предполагалось осуществить в три этапа:

Владивосток — бухта Провидения (2877 миль);

бухта Провидения — бухта Тикси (2955 миль);

бухта Тикси — Полярное (1295 миль).

На первом этапе руководство переходом осуществлялось командованием ТОФ, на втором — наркоматом ВМФ, на третьем этапе переходом руководил штаб Северного флота.

После погрузки имущества, материалов, продовольствия и скота транспорт «Волга», не ожидая своих подопечных, вышел в направлении бухты Провидения. Корабли ЭОН-18, завершив прием запасов, перешли в залив Восток и стали на якорь.

15 июля 1942 года около 10 ч к борту «Баку» подошел катер типа «МО» с командующим Тихоокеанским флотом вице-адмиралом И. С. Юмашевым и членами Военного совета флота. Командующий в краткой речи пожелал личному составу успешно пройти Северным морским путем и принять активное участие в боевых действиях в составе Северного флота. После прощания с личным составом лидера командующий посетил все три эсминца и пожелал их экипажам счастливого плавания и боевых успехов.

В 11 ч на кораблях прозвучали колокола громкого боя и по боевой трансляции передали команду: «По местам стоять, с якоря сниматься». Корабли построились в кильватерную колонну за лидером «Баку» и легли на курс в бухту Де-Кастри. Командующий ТОФ и члены Военного совета на катере сопровождали ЭОН-18 до острова Аскольд.

Вскоре после выхода из залива Восток корабли вошли в полосу тумана при ветре силой 2—5 баллов. Приходилось ориентироваться по показаниям радиопеленгатора и эхолота. При подходе к Де-Кастри ошибка в счислении составила 2,5 мили. Погода улучшилась, что позволило провести плановые артстрельбы по щиту.

В 16 ч 39 мин 17 июля корабли пришли в Де-Кастри. Было пройдено 829,3 мили за 58 ходовых часов. По прибытии приступили к приему топлива с танкера № 3 и котельной воды с тральщика № 14, с него же получили свежий хлеб и рыбу.

Водолазы осмотрели винты, повреждений не обнаружили. На каждый корабль был принят военный лоцман военно-лоцманской службы (ВАС) ТОФ для проводки кораблей по Татарскому проливу.

18 июля в 9 ч 20 мин корабли снялись с якоря и пошли к приемному бую фарватера. Танкер № 3 получил приказ следовать с кораблями ЭОН-18 до выхода в Охотское море. Стоял туман, погода к концу дня несколько улучшилась.

В 19 ч 30 мин на фарватере у буя № 48 первые три корабля обогнали транспорт «Терней». Концевой эсминец «Ревностный», имея ход 14уз, внезапно отвернул влево, столкнулся с транспортом и свернул себе полубак. Транспорт получил незначительное повреждение фальшборта. Основная причина аварии — неумелое управление кораблем при движении по фарватеру с сильным боковым течением. Вахту несли помощник командира корабля старший лейтенант Г. С. Локотонов и вахтенный офицер (фамилию по документам архива установить не удалось). На мостике также находились лоцман ВАС ТОФ и штурман корабля лейтенант А. С. Фишилевич.

Разрушения носовой части эсминца были столь значительными, что продолжать поход он не мог и был отбуксирован в Советскую Гавань. Командир корабля капитан-лейтенант Г. Т. Коруна и помощник старший лейтенант Г. С. Локотонов за аварию корабля были приговорены к трем годам исправительно-трудовых лагерей условно с испытательным сроком один год.

После аварии эсминца «Ревностный» было приказано всем стать на якорь. Командование приступило к расследованию причин аварии, а корабли пополнили запасы топлива и воды с танкера № 3. В 18 ч они снялись с якоря и продолжили поход.

22 июля в 19 ч корабли ЭОН-18 пришли в Петропавловск-Камчатский и стали на якорь в бухте Тарья. За этот переход было пройдено 1009 миль за 70,5 ходовых часа. Топливо для кораблей принималось из береговых емкостей самотеком по шлангам длиной до 250 м, закрепленным на поплавках.

В 17 ч 50 мин закончили приемку топлива и воды с водолея. Водолазы осмотрели винты, дефектов не обнаружили. Затем корабли ЭОН-18 снялись с якоря и вышли из Авачинской губы, взяв курс на север в бухту Провидения. На следующий день вошли в полосу густого тумана, который сопровождал экспедицию до самой бухты Провидения, куда прибыли 30 июля. Переход из Авачинской губы в бухту Провидения протяженностью 1205 миль занял 82 ходовых часа.

Здесь на эсминце «Разъяренный» случилось чрезвычайное происшествие. При переходе для приема воды с места якорной стоянки к причалу корабль коснулся скоростным винтом о каменную банку, повредил его и погнул конец вала. Причина аварии заключалась, во-первых, в неправильном решении командира корабля при выборе курса перехода (не следовало прижиматься близко к десятиметровой изобате), а во-вторых, в неточности промера глубин бухты и наличии банки, не обозначенной на карте. В ходе последующего промера со шлюпок банку не нашли, а через пять дней на нее сел пароход «Урицкий».

На следующий день на место поврежденного движителя поставили винт с «Разумного». Но погнут был не только винт, но и гребной вал, поэтому при скорости свыше 8 уз возникала сильная вибрация корпуса эсминца.

Прием топлива производился с транспорта «Терек», на котором мазут находился в бочках. Процедура его слива из бочек самотеком требовала много времени. Правда, и торопиться не следовало. В бухте Провидения ЭОН-18 ожидал прихода ледокола «А. Микоян», который прибыл 9 августа. Эсминец «Разумный» вышел из бухты Провидения на поиск подводных лодок в районе базы, так как разведорганы получили информацию о действиях неизвестных подлодок против ЭОН-18. Их обнаружить не удалось.

При выходе из бухты Провидения корабли построились в ордер, в центре которого находился ледокол (головной — лидер «Баку»), и пошли, выполняя противолодочный зигзаг. У мыса Чаплина к конвою неоднократно подлетал американский противолодочный гидросамолет.

Берингов пролив прошли в тумане. В 16 ч 15 августа, миновав Уэлен, корабли вошли в мелкобитый лед плотностью 7 баллов. При движении на запад лед становился тяжелее. Стоял туман, эсминцы с трудом продолжали движение. 16 августа корабли были вынуждены остановиться, до улучшения обстановки, среди больших полей 9—10-балльного старого льда, дрейфовавшего на юго-восток.

К утру 17 августа движением льда корабли разбросало друг от друга. Эсминец «Разумный», находившийся рядом с лидером «Баку», отнесло от него на 50—60 кб. В наиболее тяжелом положении оказался эсминец «Разъяренный». Его зажало тяжелыми льдинами, и корабль дрейфовал к берегу. Руководство экспедиции опасалось, что «Разъяренный» может оказаться на мелководье, недоступном для ледокола. Попытка ледокола «А. Микоян» вызволить эсминец из ледового плена успеха не имела. Наоборот, работа ледокола усиливала давление льда на корпус эсминца, у которого образовались вмятины в обшивке на обоих бортах.

18 августа к кораблям подошел ледокол «Л. Каганович». Руководство ледовой проводкой приняло решение выводить корабли на восток. Двое суток они продрейфовали на юго-восток, получив повреждения от сжатия во льдах.

Командование ЭОН-18 вину за неудачную проводку кораблей в этом районе возложило на ледовых лоцманов, которые, имея данные ледовой разведки, тем не менее, направили корабли в тяжелый лед.

Не избежал ошибок даже такой опытный полярный судоводитель, как заместитель начальника Главного управления Северного морского пути (ГУСМП) капитан 2 ранга М. П. Белоусов, который руководил ледовой проводкой.

Обойдя ледовый массив с севера, корабли ЭОН-18 присоединились к каравану транспортов в районе мыса Сердце Камень. Дальнейшее продвижение проходило вдоль береговой черты в разреженном льду.

22 августа за мысом Джекретлан лед стал легче, и на подходе к Колючинской губе уже была чистая вода с отдельно плавающими льдинами. Корабли подошли к танкеру «Лок-Батан», стоявшему на якоре, и начали принимать топливо. Одновременно принимали продукты с транспорта «Волга».

После того как экспедиция оказалась в тяжелом положении во льдах, стало очевидным, что начальник штаба ЭОН-18 должен находиться на ледоколе, чтобы постоянно быть в курсе данных ледовой разведки и решений начальника ледовой проводки. С этой целью на «А. Микоян» перешел начальник штаба ЭОН-18 капитан 2 ранга Л. К. Бекренев.

22 августа у острова Колючин пришлось стать на якорь из-за густого тумана. Через сутки двинулись на запад, но вскоре вошли в разреженный лед плотностью 7—8 баллов. Плавание в Арктике очень опасно, а за ледоколом — создает дополнительные трудности. Ледокол, как правило, при входе в плотный лед делает поворот, временами до 90°, и отрывается от идущего за ним корабля. Канал же, пробитый ледоколом, успевает закрыться льдинами перед самым носом миноносца. Приходится останавливаться и ждать повторного захода ледокола. Поэтому движение в 5—7-балльном льду происходит со скоростью 1,5—2 уз.

25 августа, пройдя в тяжелом льду мыс Ванкарем, корабли ЭОН-18 легли в дрейф до рассвета. Ночью сильный ветер вызвал подвижку льда, корабли и транспорты оказались зажатыми торосами. Насколько тяжелыми оказались условия, можно судить по тому, что даже у ледокола «Л. Каганович» оказался свернут баллер руля на 15°.

Только через пять суток удалось вывести из ледового плена на чистую воду лидер «Баку», эсминец «Разъяренный» и транспорт «Волга». Оба корабля получили повреждения (были сорваны оковки винтов, получены вмятины в бортах и повреждены цистерны).

31 августа «Баку» и «Разъяренный», пополнив запасы топлива с танкера «Лок-Батан», пошли своим ходом по чистой воде вдоль кромки ледового припая. Из-за малых глубин (5—5,5 м) продвижение было очень медленным: впереди кораблей проводился шлюпочный промер глубин.

Ледокол «Л. Каганович» застрял в тяжелом льду. Но в самом тяжелом положении оказался эсминец «Разумный», зажатый между двумя большими торосами многолетнего льда. Льдины сдавливали корпус с бортов, заклинили гребные винты. Личный состав эсминца выбивался из сил, борясь за вызволение корабля из плена. Лед взрывали аммоналом, кололи пешнями. Провели паропровод и пытались резать лед струей пара.

Ледокол «А. Микоян» неоднократно подходил к кораблю и брал его на буксир. Окалывать лед вокруг эсминца было очень опасно, так как он накапливался между ледоколом и корпусом корабля, что могло привести к пробоине в борту.

На помощь «А. Микояну» пришел подошедший с запада ледокол «И. Сталин». Два ледокола короткими набегами крошили толстый лед, каждый раз продвигаясь на 2—2,5 м. Работы продолжались с 31 августа по 8 сентября. Было пробито два канала, но буксировать эсминец не представлялось возможным, так как сами ледоколы не могли передвигаться по этим каналам.

Положение «Разумного» оказалось настолько серьезным, что на совещании ледовых капитанов у начальника восточного сектора ГУС МП Стальцева был поставлен вопрос о возвращении корабля на восток. Начальник штаба ЗОН-18 капитан 2 ранга Л. К. Бекренев категорически отверг эту идею и предложил более продуманно подходить к организации проводки кораблей.

Лидер «Баку» и эсминец «Разъяренный» в это время успешно продвигались вдоль берега, пробивая небольшие перемычки своими форштевнями. Наиболее сложным оказался переход в районе Амгуемы и на подходе к мысу Шмидта.

"Разумный" во время дрейфа в ледяных полях Чукотского моря, в августе 1942 г.

Затем ледовые условия стали легче, а после мыса Биллингса корабли пошли по чистой воде среди отдельно плавающих льдин. 4 сентября лидер и эсминец стали на якорь в Чаунской губе в районе Певека. На кораблях осмотрели винты и подводную часть, провели ремонт механизмов и пополнили запасы воды.

8 сентября ледовая обстановка в районе дрейфа «Разумного» резко изменилась: началась подвижка льда, появились отдельные разводья, уменьшилось сжатие корпуса. Ледокол «А. Микоян» взял эсминец на буксир и медленно стал выводить на чистую воду. Ледокол «И. Сталин», ломая ледовые поля, расчищал дорогу «А. Микояну» и «Разумному». К 14 ч вышли на чистую воду.

«Разумный» принял топливо с танкера «Лок-Батан» и вместе с ним направился на запад вдоль берегового припая. В районе косы Двух пилотов встретили тяжелую перемычку и остановились, ожидая ледокол «Л. Каганович», который провел эсминец до Амбарчика. Руководство ледовой проводкой решило отпустить танкер «Лок-Батан» на восток, так как у него в танках осталось всего 200 т мазута. С запада навстречу ЗОН-18 из бухты Тикси вышел танкер «Донбасс».

На 9 сентября обстановка была такова: лидер «Баку» и эсминец «Разъяренный» шли из Певека в Амбарчик, «Разумный» под проводкой «Л. Кагановича» направлялся от косы Двух пилотов в Амбарчик, транспорт «Волга» пробивался на запад в районе мыса Шмидта.

Во время обхода острова Айон вдоль кромки многолетнего льда лидер «Баку» и эсминец «Разъяренный» прижало к береговому припаю. Пришлось вновь спустить шлюпку и двигаться за ней по мере промера глубин.

«Разумный» продвигался медленно: во время предыдущего ледового плена была повреждена оковка винта, корпус сильно вибрировал, и механики опасались за турбозубчатый агрегат.

11 сентября «Баку» и «Разъяренный» стали на якорь в районе рейда Амбарчика и приступили к приемке мазута с танкера «Донбасс». На следующий день они снялись с якоря и пошли курсом на Тикси. Ледовая обстановка благоприятствовала переходу, встречались только отдельные льдины и айсберги. Небольшой ветер к полудню усилился до 7 баллов. Почти весь путь до Тикси «Баку» вел на буксире «Разъяренный». При этом скорость составляла 12 уз, а своим ходом эсминец не мог дать более 7—8 уз. 15 сентября корабли пришли в бухту Тикси.

«Разумный», пробиваясь самостоятельно, в это время находился у острова Айон. 13 сентября он пришел на рейд Амбарчика и приступил к приемке топлива с танкера «Донбасс». Транспорт «Волга» пробиться на запад не смог и стоял во льдах у острова Айон в ожидании ледоколов.

14 сентября «Разумный» вышел из Амбарчика и направился на запад, иногда пробиваясь через перемычки 2—3-балльного льда, и в 11 ч 17 сентября пришел в бухту Тикси. Здесь соединились все корабли экспедиции, кроме транспорта «Волга», который получил приказ следовать на Диксон без захода в Тикси.

В Тикси экспедицию поджидал танкер «Хопмаунд» с мазутом. Пополнив запасы топлива, корабли 18 сентября снялись с якоря и под проводкой ледокола «Красин» взяли курс к островам Комсомольской Правды. Лидер «Баку» по-прежнему вел эсминец «Разумный» на буксире. На подходе к о. Комсомольской Правды корабли догнали транспорт «Волга». «Красин» отпустили на восток, так как пролив Вилькицкого был чист ото льда и надобности в ледоколе не было.

20 сентября корабли ЗОН-18 стали на якорь у о. Комсомольской Правды и приступили к приему топлива с транспорта «Волга». Закончив эту операцию, экспедиция прошла пролив Вилькицкого в сплошном тумане. Архипелаг Норденшельда миновали проливом Матиссена и в 9 ч 20 мин 24 сентября стали на якорь на рейде Диксона. На лидере «Баку» и эсминце «Разумный» с помощью водолазов и плавкрана приступили к замене ледовых винтов на штатные.

На «Разъяренном» дело обстояло сложнее. Было принято решение снять с него оба винта, но штатный (скоростной) винт установить только на левый вал. Винты с «Разъяренного» демонтировали в специально изготовленном в Дудинке кессоне.

На «Разумном» сняли поврежденную оковку с левого штатного винта. После завершения работ с винтами корабли провели ходовые испытания, показавшие следующие результаты. Лидер «Баку» мог развивать ход 32 уз, «Разумный» — 27 уз, а «Разъяренный» — 25 уз. Эта скорость для перехода по штормовому Карскому и Баренцеву морям была достаточной.

Приняв мазут с транспорта «Донбасс», воду с водолея и пополнив запасы продовольствия с транспорта «Волга», в 10 ч 30 мин 9 октября корабли ЭОН-18 вышли с рейда Диксона. В светлое время суток соединение шло противолодочным зигзагом. В Карском море бушевал шторм силой до 9 баллов.

В пролив Югорский Шар корабли прибыли в темное время суток. В 21 ч 10 октября стали на якорь на рейде становища Хабарово, но так как танкер «Хопмаунд» задержался, то прием мазута начали только в 15 ч 11 октября. В Югорском Шаре экспедицию ожидал эскадренный миноносец Северного флота «Валериан Куйбышев».

По плану, для того чтобы подойти к острову Кильдин на рассвете, выход был назначен на 17 ч 12 октября. Экспедиция распрощалась со своим спутником и кормильцем — транспортом «Волга», который направился в Архангельск.

Точно в назначенное время корабли ЭОН-18 снялись с якоря и, ведомые эсминцем «Валериан Куйбышев», взяли курс на Кольский залив. Остров Колгуев оставили к северу и взяли курс на остров Кильдин.

Баренцево море встретило корабли штормовой осенней погодой: в море дымка, видимость не более 50 кб., волнение моря до 7 баллов. В утренних сумерках обнаружили эсминец «Гремящий» под флагом командующего Северным флотом вице-адмирала А. Г. Головко. «Гремящий» стал головным в ордере. В 7 ч прошли остров Кильдин, а в 9 ч 20 мин 14 октября 1942 года стали на якорь в бухте Ваенга. А. Г. Головко посетил все корабли ЭОН-18 и поздравил личный состав с прибытием на Северный флот.

За весь переход корабли израсходовали 9808 т мазута. Всего было принято с танкеров, транспортов и береговых складов 10 713 т топлива.

Поход обеспечивала специально подготовленная группа корабельных водолазов «Разумного», в состав которой входили члены его экипажа: главные старшины Г. А. Пушкарев и П. И. Холдин, старшины 1-й статьи С. П. Илюхин и И. М. Потапов.

Благополучный исход тяжелого и длительного ледового плавания стал возможен благодаря самоотверженной работе всего экипажа и искусному руководству его командира В. В. Федорова. Большую консультативную помощь оказал экспедиции знаменитый полярный капитан В. И. Воронин, специально приглашенный для участия в экспедиции.

Повреждения, полученные «Разумным» за время похода, оказались незначительными (самые серьезные из них — небольшие загибы лопастей левого винта). После ремонта и усиления 8 ноября 1942 года эсминец приступил к несению боевой службы в составе СФ.

С 20 по 22 ноября «Разумный» участвовал в спасательных работах, связанных с аварией эсминца «Сокрушительный». При оказании помощи терпящему бедствие кораблю «Разумный» от удара легко повредил форштевень (на палубе образовался гофр, через разрывы обшивки залило малярную, цепной ящик и погреба провизии).

Два месяца спустя произошел весьма примечательный бой, который упоминается (правда, нередко в приукрашенном виде) практически в любой книге, посвященной действиям советского ВМФ в годы Великой Отечественной войны. Речь идет об атаке немецкого конвоя лидером «Баку» и эсминцем «Разумный» в ночь с 20 на 21 января 1943 года.

Умелое использование радиоразведки позволило командованию Северного флота заблаговременно узнать о движении вражеских судов и довольно точно рассчитать точку их возможной атаки. На перехват вышли «Баку» под флагом командира бригады эсминцев капитана 1 ранга П.И. Колчина и «Разумный». В 23.14 в районе мыса Маккаур (северная Норвегия) на встречном курсе был обнаружен отряд вражеских кораблей, опознанных как «конвой в составе эсминца, сторожевого корабля, тральщика и двух транспортов». В действительно это были минный заградитель «Скагеррак» и сопровождавшие его два тральщика (М-303 и М-322) и два вооруженных траулера (Uj-1104 и Uj-1105). Немецкий отряд возвращался с минной постановки из Сюльтефьорда. Через 4 минуты «Баку» с дистанции 26,5 кбт открыл огонь из всех орудий и одновременно дал 4-торледный залп (из- за ошибки торпедного электрика второй аппарат не выстрелил). Немецкие корабли начали отвечать; по нашим данным, к ним присоединились и береговые батареи. В 23.23 с дистанции 25 кбт открыл артиллерийский огонь и «Разумный». Правда, на нем неправильно распознали сигнал с «Баку» и вместо торпедного залпа повернули вправо. Несколько снарядов легли по корме эсминца, из-за чего в 23.29 наши корабли прекратили огонь, поставили дымовые завесы и легли на обратный курс.

Бой оказался очень скоротечным и, к сожалению, безрезультатным. Немецкие корабли заметно уступали советским в артиллерии (самые крупные из установленных на них орудий имели калибр 105 мм) и в скорости хода (как минимум, вдвое). Тем не менее, потерь они не понесли. «Баку» и «Разумный» вели бой на огромной скорости — порядка 30 узлов — и явно поспешили повернуть назад. «Разумный» за 6 минут выпустил 34 130-мм, 24 76-мм, 60 37-мм снарядов и 100 12,7-мм пуль. Носовое орудие не стреляло, так как его заливали фонтаны брызг, поднимаемые поврежденной обшивкой ледовой «шубы».

В конце февраля «Разумный» был поставлен в ремонт на СРЗ-35 в поселке Роста (г. Мурманск). Вечером 3 апреля, находясь в сухом доке, он подвергся нескольким воздушным атакам. Одна из бомб (весом 50 — 100 кг) попала в палубу на 178-м шп., пробила корпус насквозь и разорвалась в доке, сделав в обшивке корабля 122 осколочных пробоины. Другая бомба взорвалась в 2 —2,5 м от борта в районе 115-го шп. Два члена экипажа погибли, еще 15 получили ранения. Из пробитых цистерн вытекло около 2 т мазута, но, к счастью, пожара не случилось. Полученные повреждения сдвинули график ремонта, и эсминец вошел в строй только 14 июня 1943 года. До конца войны «Разумный» активно нес конвойную службу (в его послужном списке сопровождение 59 конвоев), неоднократно атаковал вражеские субмарины. Во время одной из таких атак 24 октября 1943 года он получил незначительные повреждения от взрыва собственных глубинных бомб: корабль сбросил их на относительно малой скорости, и от гидравлического удара погнулись лопасти гребного винта. В плавучем доке на эсминец установили новый винт, полученный из Англии. Одновременно «Разумный» оснастили английской гидроакустической станцией «Асдик» («Дракон-128»), американской РЛС SL-1, а 12,7-мм пулеметы «Кольт-Браунинг» заменили дополнительной парой 37-мм автоматов 70-К

Эсминец «Разумный» был представлен к награждению орденом Красного Знамени, но получить высокую награду помешал неприятный инцидент, произошедший 3 сентября 1944 года. Во время проверки оружия на «Разумном» произошел случайный пуск двух боевых торпед. Причем торпедный аппарат был развернут в сторону рейда, на котором стояла эскадра СФ, в том числе линкор «Архангельск» и крейсер «Мурманск». Торпеды прошли рядом с кораблями, никого, к счастью, не задев, и взорвались на берегу. Этот случай вызвал громкий резонанс с последующими оргвыводами и заменой командира эсминца.

26 октября 1944 года «Разумный» вместе с «Гремящим», «Разъяренным» и лидером «Баку» участвовал в набеговой операции на порт Вардё. 8 декабря он серией глубинных бомб предположительно повредил немецкую подводную лодку (считалось, что потопил, но после войны факт гибели лодки не подтвердился).

В январе 1945 года «Разумный» четыре раза выходил в море для эскортирования конвоев. Но после повреждения эсминца «Разъяренный» немецкой акустической торпедой командование СФ решило больше «семерками» не рисковать — во всяком случае, до того, как будет найдено противодействие новому грозному оружию. Поэтому после 20 января «Разумный» до окончания боевых действий оставался в Кольском заливе.

Командовали «Разумным» капитан-лейтенант В.В. Федоров (до 27.8.1943), капитан 3 ранга Н.И. Никольский (до 23.10.1944), капитан 2 ранга Е.А. Козлов (до 27.1.1945) и капитан 2 ранга Е.Т. Кашеваров.

Схематические чертежи "Разумного"

"Решительный"

Головной «семеркой» Тихоокеанского флота должен был стать эсминец «Решительный».

7 ноября 1938 г. в 15.00 уже почти законченный постройкой, с установленным вооружением, он следовал на буксире гидрографического судна «Охотск» из Комсомольска-на-Амуре во Владивосток для прохождения сдаточных испытаний. (Кстати, старшим начальником на борту «Решительного» тогда был капитан 3 ранга С.Г. Горшков — командир 7-й морской бригады ТОФ, будущий главком, адмирал флота Советского Союза.). При этом «Решительный». не имея никаких кораблей в обеспечении, так как предназначенный в обеспечение ледокол «Казак Хабаров» грузил уголь в Советской Гавани и не был готов к совместному выходу с караваном, а тральщик № 12 был оставлен в Советской Гавани с целью торопить ледокол «Казак Хабаров» в погрузке угля и выходе в море на присоединение к каравану. Несмотря на явное неблагополучие с обеспечивающими данную операцию кораблями, к-р отряда Горшков вышел в море, считая, что обеспечивающие корабли догонят его в море. Впоследствии тщ № 12 через три часа действительно догнал шедший караван в море, присоединился к нему и продолжал движение в обеспечении, ледокол же «Казак Хабаров» настолько запоздал с выходом, что к каравану так и не присоединился, а выйдя в море и попав в шторм, проболтался в море далеко в стороне от терпевшего бедствие гс «Охотска» и эм «Решительного», не оказав никакой помощи ни тому ни другому до самой гибели эм «Решительного».

Фрагмент карты перехода гидрографического судна "Охотск" и эсминца "Решительный"

Руководитель перехода капитан 3 ранга Горшков, его помощник капитан 2 ранга Капустин, оба находились на эм «Решительный». С момента выхода гс «Охотска» и эм «Решительного» и до 4 часов 8/XI движение каравана шло нормально. Сила ветра и волны была незначительная, до 2—3 баллов остовой четверти, к часу ночи 8/ХI ветер начинает усиливаться и особо заметно начало свежеть. Ни усиление ветра, особо зюйд-остовой четверти, ни получение сведений о поднятом штормовом сигнале № 9, ни после получения предупреждения от оперативного дежурного штаба ТОФ около 2 часов 8/Х1 о том, что ожидается сильный шторм, никакого изменения в решении продолжать движение командир отряда Горшков не принимает, ограничиваясь лишь отданным приказанием командиру «Охотска» держаться не ближе 10 миль от берега, а когда шторм усилился до 8—9 баллов, отдал приказание гс «Охотску» больше повернуть на ветер, т.е. влево.

Командир отряда Горшков, имея явно неблагополучный прогноз погоды перед выходом, видя усиление ветра зюйд-остовой четверти после 8—9-часового движения в море, получив сведения о штормовом сигнале № 9 и особо получив предупреждение от оперативного дежурного штаба ТОФ около 2 часов 8/ХI, что ожидается снежный шторм не принял решения возвращаться в Советскую Гавань, хотя все данные метеообстановки наталкивали на принятие должного решения и к тому была полная возможность и необходимость, а продолжал движение вперед до того момента, пока совершенно стало очевидно, что море настолько разбушевалось, что каравану грозит быть выброшенному на берег, так как гс «Охотск» руля не слушает, на ветер не идет, и его бортовая волна кладет на 50°. Только с этого момента (около 8 ч 30 мин 8 ноября) у командира отряда Горшкова возникает мысль повернуть на обратный курс.

Попав в столь тяжелое положение, командир гс «Охотска» капитан-лейтенант Горбунов испугался, что вверенный ему корабль может волной перевернуть и, не имея возможности идти влево на волну, принял решение сделать поворот на обратный курс через правый борт. При повороте вправо крутой волной, килевой качкой у гс «Охотска» стал оголяться винт. Вместе с тем, поворотом «Охотск» уменьшил поступательное движение вперед, тогда как эм «Решительный» продолжал по инерции движение, чем был ослаблен буксир, который около 9 часов 8 ноября намотался на оголяющийся винт гс «Охотска». Потеряв ход, гс «Охотск» отдал якорь, задержался на якоре, эм «Решительный», продолжая движение по инерции, приблизился своей кормовой частью к форштевню гс «Охотска» вплотную, в результате чего получил три подводных пробоины в левый борт (это произошло между 9—10 ч 8 ноября). Дальнейшие удары гс «Охотска» об эсминец «Решительный» были прекращены путем отклепывания якорного каната на гс «Охотск», отдачи буксира и пуском одной машины на эм «Решительный».

Отойдя от гс «Охотска» (отнесло волной), а затем освободившись от буксира, эм «Решительный» задержался на отданном якоре, но ввиду большой волны эм продержался на одном жоре при подрабатывании малым ходом одной машины не больше двух часов, после чего якорь-цепь лопнула (в 13 ч 50 мин) и эм «Решительный», дав ход, лег на курс 90°, пошел в море. В данном случае особо ярко сказалась преступность капитана 3 ранга Горшкова в отношении наличия якорей. На эм «Решительный» было 4 якоря, из которых в критический момент мог быть использованным только один носовой якорь, так как у второго носового якоря была взята якорь-цепь в качестве буксира, а два кормовых якоря были приварены на корме к палубе без заранее заведенных концов.

Наблюдая за происходящим, командир тщ № 12 лейтенант Ципник несколько раз запрашивал капитана 3 ранга Горшкова: «Чем могу помочь?», на что получил ответ не подходить к эсминцу. Горшков объясняет это решение боязнью утопить тральщик, а при даче хода эсминцем лейтенант Ципник получил приказание следовать за эм «Решительный», что выполнено не было ввиду большого хода эм, который быстро оторвался от тщ № 12 и скрылся в нашедшей мгле.

Не имея радиосвязи с гс «Охотск», который не знал даже позывных эсминца «Решительного», работая на общей радиоволне на данный день эм «Решительный», продержавшись своим ходом до 16 ч 12 мин, оказался без хода, без якорей, совершенно беспомощным. К тому же рация к этому времени, так же как и главная машина, вышла из строя, что лишило возможности эм «Решительный» хотя бы сообщить о своем местонахождении. Тщ № 12 найти эм не мог ввиду большой мглы, большой волны, при наличии одного узла скорости. В результате создавшейся обстановки эсминец «Решительный», дрейфуя со скоростью 3 мили «по воле волн», как выразился руководитель перехода капитан 3 ранга Горшков, в 18 ч 50 мин 8 ноября 1938 года был выброшен на берег и разбит о каменные гряды. При катастрофе погиб один рабочий завода т. Есауленко. Часть краснофлотцев, командиров и рабочих завода получили ушибы.

Эсминец «Решительный» после катастрофы оказался разломан на три части, имеет разбитой подводную часть, совершенно выведен из строя.

Схемы повреждений эсминца "Решительный" 8 ноября 1938 г.

Необходимо отметить, что попав в исключительно тяжелое положение, личный состав эм «Решительного», за исключением небольшого числа рабочих завода, проявил достаточную выдержку, дисциплинированность и организованность. Благодаря выдержке, настойчивости и распорядительности капитана 3 ранга Горшкова в самые критические минуты после того, когда эм «Решительный» выброшенный на камни, начал разламываться на части от удара волн о корпус корабля, весь личный состав эсминца был спасен и благополучно высажен на берег.

Восстановить эсминец не представлялось возможным, с него сняли лишь вооружение и часть оборудования. С.Г. Горшкова от трибунала спасло лишь то, что вину за происшедшее взял на себя Н.Г. Кузнецов, в то время — командующий Тихоокеанским флотом. Два года спустя имя «Решительный» было присвоено другому однотипному кораблю — «Поспешному».

Снимки из секретного отчета об аварии корабля

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 04:43:38

Эсминцы проектов 7 и 7У в течение нескольких лет после окончания Великой Отечественной войны продолжали оставаться самыми современными кораблями Советского ВМФ. Однако их было не так много: из 11 черноморских эсминцев «сталинской» серии войну пережили всего три, из 18 балтийских — 10 (фактически 9, так как поднятый «Стерегущий» находился в восстановительном ремонте до ноября 1948 года). В целях хотя бы какого-то пополнения корабельного состава наших сил на Балтике туда в 1948 году перевели североморский «Громкий» (по Беломорско-Балтийскому каналу, как и 9 лет назад, но в обратном направлении).

Техническое состояние большинства эсминцев было неудовлетворительным: износ механизмов из-за усиленной эксплуатации в военные годы при нерегулярности текущих ремонтов превышал все допустимые нормы. Так, специальная комиссия, обследовавшая в январе 1946 года черноморские «семерки» «Бодрый» и «Бойкий», запретила их дальнейшую эксплуатацию, поскольку двойное дно кораблей в районе МКО проржавело насквозь, а все котельные трубки и почти 40% наружной обшивки нуждались в замене. Кроме того, импортное радиолокационное и гидроакустическое оборудование, установленное на кораблях в годы войны, стремительно устаревало. То же самое можно сказать и про зенитное вооружение. Поэтому практически все эсминцы требовали ремонта и основательной модернизации.

Первыми на капитальный ремонт встали «Гремящий», «Стерегущий», «Сообразительный» и «Рьяный». Быстрее всех работы удалось завершить на «Сообразительном». В 1947 году он вернулся в строй с новым составом зенитного вооружения: без 76-мм орудий, но с 8-ю 37-мм автоматами 70-К и 6-ю спаренными 12,7-мм пулеметами «Кольт-Браунинг». В ноябре 1948 года флотом был принят восстановленный «Стерегущий», а в декабре 1949-го — «Гремящий». Последний был оснащен МПУАЗО «Кольцо», а из средств ПВО помимо двух 76-мм орудий 34-К имел шесть 37-мм автоматов 70-К и столько же 12,7-мм пулеметов ДШК.

Эсминец "Сообразительный" после капитального ремонта, 9 мая 1950 г.

По сути, первые послевоенные модернизации «семерок» мало отличались от «экспромтов» времен войны. Разномастное зенитное вооружение и радиотехническое оборудование устанавливалось на корабли без какой-либо системы, что существенно увеличивало и без того огромную перегрузку. Кроме того, усложнялось техническое обслуживание оружия, снабжение запчастями, затруднялась подготовка личного состава. В итоге было принято разумное решение разработать типовой проект модернизации эсминцев, предусматривающий высокий уровень унификации и стандартизации всех систем вооружения, механизмов и радиотехнических средств.

Такой проект был разработан в ЦКБ-53 (главный конструктор — Л.В. Войшвилло) и утвержден главкомом И.С. Юмашевым. 17 мая 1948 года. В соответствии с ним предусматривалось, что артиллерия главного калибра эсминцев останется прежней (лишь в случае износа артустановки Б-13 заменяются на аналогичные модели поздних серий — Б-13-2с или Б-13-Зс), но система управления огнем «Мина» подвергалась основательной модернизации (получала обозначение «Мина-2с»). Торпедные аппараты также модернизировались (усовершенствованные 39-Ю получали обозначение 39-ЮМН, 1-Н — 1-Н-2с). А вот зенитная артиллерия заменялась полностью: вместо 76-мм орудий 34-К и многочисленных автоматов и пулеметов каждый корабль вооружался четырьмя спаренными 37-мм автоматическими установками В-11 с водяным охлаждением стволов. Переход на полностью скорострельную артиллерию небольшого калибра обеспечивал экономию веса при сохранении той же огневой производительности (или ее незначительном уменьшении), а также несколько сокращал экипаж и облегчал обслуживание вооружения.

Средства обнаружения и навигационное оборудование кораблей заменялись полностью. Вместо английских и американских радиолокационных и гидроакустических станций устанавливались отечественные РЛС обнаружения воздушных целей «Гюйс-1-М», РЛС обнаружения надводных целей «Линь», РЛС управления огнем главного калибра «Редан-2», гидролокационная станция «Тамир-5Н» и аппаратура опознавания «Факел-М». Штурманское вооружение отныне включало гирокомпас «Курс-3», эхолот НЭЛ-3, лаг «Гаусс-50» и радиопеленгатор «Бурун-МК».

Главные механизмы оставались прежними, но подвергались капитальному ремонту. Вспомогательное оборудование частично заменялось — главным образом, с целью унификации с кораблями других проектов.

Изменения коснулись и внешнего вида эсминцев: увеличился объем надстроек, на дымовых трубах появились козырьки, на полубаке — волнорезы. Из-за возросшего веса антенн РЛС фок-мачты на большинстве «чистых» «семерок» и всех «семерках-У» стали треногими.

В целом типовой проект модернизации эсминцев оказался довольно удачным. Он позволил существенно повысить боевые возможности довоенных кораблей и по ряду характеристик приблизить их к новым эсминцам проекта 30-бис. Причем дополнительная перегрузка составляла всего 33 т — на фоне уже существовавшего более чем 400-тонного роста водоизмещения по сравнению с проектным она выглядела совсем незначительной. Хотя, конечно, и влекла за собой дальнейшее снижение скорости полного хода — до 34 — 35 узлов.

Модернизация эсминцев по типовому проекту началась в 1947 — 1948 годах. Но осуществляли ее в основном на слабо оснащенных судоремонтных заводах, поскольку наиболее современные судостроительные предприятия были сильно загружены новыми заказами. В результате ремонт и модернизация «семерок» превратилась в долгострой. Например, на «Сильном» работы велись более 6 лет, на «Громком» и «Страшном» — по 6,5, на «Грозном» — без малого 7 лет, на «Славном» — 8! Разумеется, проект модернизации за это время успел значительно устареть. Так, если для борьбы с поршневыми самолетами зенитное вооружение из восьми 37-мм стволов считалось приемлемым, то против реактивной авиации оно было уже абсолютно неэффективным.

Всего модернизацию прошли 23 эсминца проектов 7 и 7У из 28, имевшихся в составе флота в послевоенные годы. Последние корабли модернизировались по корректированному проекту, разработанному ЦКБ-57 и утвержденному 12 января 1953 года. Они отличались от своих предшественников лишь составом радиотехнического и навигационного оборудования: вместо РЛС «Редан-2» устанавливалась артиллерийская РЛС «Заря», вместо гирокомпаса «Курс-3» — «Курс-ЗМ» или «Курс-3-7УМ», вместо радиопеленгатора «Бурун-МК» — РПН-47-01. Кроме того, на последних «семерках» полностью изменился комплект средств радиосвязи. Вместо передатчиков «Шквал-М», «Бриз», «Бухта», приемников «Дозор», «Пурга-45» и приемопередатчика «Рейд» устанавливались передатчики Р-641, Р-644, Р-647, приемники Р-670, Р-671 (2 шт.), Р-673 (2 шт.) и приемопередатчики Р-609 (2 шт.). Кроме того, предусматривалась установка инфракрасной аппаратуры «Огонь-50», предназначенной для обеспечения совместного плавания кораблей в составе отряда. Позже, в середине 1950-х годов, на некоторых балтийских «семерках-У» радиотехнические средства усилили за счет дополнительной установки сухопутной РЛС П-10.

В 1954 году в ЦКБ-57 был разработан новый вариант типовой модернизации эсминцев проекта 7У. Он предусматривал демонтаж всего вооружения, включая 130-мм артиллерию и торпедные аппараты. Вместо них предлагалось установить три универсальных 100-мм орудия Б-34, две счетверенные 45-мм автоматические установки ЗИФ-68, реактивные бомбометы РБУ-1200, а также новейшие РЛС и системы управления огнем. Но по ряду причин — в первую очередь, из-за высокой стоимости модернизации — от нее решили отказаться.

Зато два года спустя был утвержден последний проект капитальной перестройки «семерок». В соответствии с ним четыре бывших эсминца «сталинской» серии были переоборудованы в спасательно-дезактивационные корабли, не имевшие аналогов в мировом кораблестроении.

Эскадренный миноносец "Громкий" после модернизации (1955 г.) и на Неве (1957 г.)

Эсминцы-ветераны.

К сожалению, прошедшие капитальную модернизацию «семерки» и «семерки-У» очень быстро утратили свое боевое значение. С конца 1940-х годов стали вступать в строй новые эсминцы проекта З0К, а затем их многочисленные преемники проекта 30-бис. Они хотя и не во всем удовлетворяли современным требованиям, но все же превосходили спроектированные еще в 1930-х годах «семерки» по всем параметрам. Последние стали кораблями «второго эшелона» флота. Даже с учетом основательных модернизаций они прослужили в качестве боевых единиц лишь до второй половины 1950-х годов, затем их переклассифицировали в опытовые, учебные и прочие вспомогательные суда. Немалую роль в их судьбе сыграло и сложившееся у первых лиц государства негативное отношение к надводным кораблям вообще. С подачи Н.С. Хрущева, уверовавшего во всемогущество ракетно-ядерного оружия, началось резкое сокращение численного состава ВМФ, приоритетным считалось лишь развитие атомного подводного флота. Разумеется, первыми пошли на списание корабли довоенных проектов, даже те, что только-только прошли капитальную модернизацию.

Переклассифицированные в опытовые корабли «Гремящий», «Грозный» и «Разъяренный» участвовали в ядерных испытаниях на Новой Земле. С этой целью «Гремящий» был переоборудован по специальному проекту 453, предусматривавшему размещение разнообразной регистрирующей аппаратуры, средств дистанционного управления и мощной аккумуляторной батареи для автономного питания приборов. Кроме того, в корпус корабля на шп. 109 —133 была врезана секция машинного отделения новейшего эсминца проекта 56 — воздействие на нее атомного оружия представляло для конструкторов несомненный интерес.

Во время первого испытания 21 сентября 1955 года взрыв ядерного заряда — боевой части 533-мм торпеды с тротиловым эквивалентом около 3,5 кт — осуществлялся на 12-метровой глубине. На испытательной акватории в губе Черной находились «Гремящий», а также 3 эсминца типа «Новик», 3 тральщика, 4 подводные лодки и 2 транспорта. На кораблях разместили около 100 собак и порядка 500 коз, овец и мелких лабораторных животных. «Гремящий» стоял с работающей ЭУ в 1200 м от эпицентра взрыва. Корабль получил многочисленные повреждения корпуса и надстроек, но его главные механизмы сохранили боеспособность.

После дезактивационных работ «Гремящий» участвовал в повторных ядерных испытаниях 7 сентября 1957 года — на этот раз вместе с «Грозным» и «Разъяренным». Ядерное устройство с тротиловым эквивалентом 32 кт теперь размещалось на металлической вышке на берегу все той же губы Черной, у самого уреза воды. «Грозный» находился в 1500 м от эпицентра взрыва, «Гремящий» — в 1900 м, «Разъяренный» — в 2200 м. На «Гремящем» котлотурбинная установка опять находилась в рабочем состоянии. Эсминцы получили повреждения от ударной волны, но сохранили плавучесть.

Роковым для них стал третий взрыв, состоявшийся 10 октября 1957 года. На этот раз по стоявшим в губе кораблям был сделан выстрел боевой торпедой Т-5 с ядерной боеголовкой. Торпедой стреляла подводная лодка, находившаяся на предельной дистанции, поэтому эпицентр взрыва был известен очень приблизительно. В действительности он оказался на 130 м ближе к кораблям, чем предполагалось. Взрыв торпеды произошел на глубине 35 м, в 240 м от «Грозного», который затонул почти мгновенно. Через 4 часа пошел на дно находившийся в 450 м от эпицентра «Разъяренный». «Гремящий» от эпицентра отделяло расстояние в 650 м; он остался на плаву, но получил значительный дифферент на корму. Чтобы снять данные с установленных на нем приборов, эсминец буксирами оттащили на мелководье и оставили там в полузатопленном состоянии. Любопытно, что смоделированная на «Гремящем» секция МО эсминца проекта 56, в отличие от других участков корпуса, сохранила водонепроницаемость, что наглядно подтвердило преимущество сварной конструкции перед клепаной...

Опытовое судно ОС-5 (бывший гвардейский эсминец "Гремящий"), затопленное в губе Черная на Новой Земле после ядерных испытаний в 1957 г. Корабль полностью сохранил вооружение; на нижнем снимке хорошо виден вваренный отсек, имитирующий МО эсминца проекта 56. Эти фотографии сделаны с БКП "Бойкий" в 1988 г.

Дольше всех в советском флоте прослужили «Разумный», «Славный» и переоборудованные по проекту 32/32-А «Расторопный», «Строгий», «Стройный» и «Сообразительный». Они хотя и были «разжалованы» з эсминцев, но тем не менее оставались в составе ВМФ до 1963 — 1966 годов.

Судно-цель ЦЛ-2, бывший спасатель СС-17, бывший эсминец "Стройный". Лиепая, 1964-1965 гг.

В год 20-летия Победы над Германией группа ветеранов-черноморцев направила в Главный штаб ВМФ коллективное письмо с предложением сохранить бывший «Сообразительный» в качестве корабля-памятника, но идея была отвергнута. В ответе, подписанном адмиралом флота С,Г.Горшковым, говорилось:

«Восстановление гвардейского эскадренного миноносца «Сообразительный» для организации на нем филиала музея Черноморского флота считаю нецелесообразным... В Севастополе имеется значительное число музеев и исторических памятных мест, с помощью которых можно успешно пропагандировать боевые традиции Черноморского флота. Затраты на восстановление и содержание корабля-музея велики и особенно в условиях Севастополя не были бы оправданы».

Справедливости ради следует сказать, что в 1965 году «Сообразительный», являвшийся к тому времени судном-целью ЦЛ-3, действительно внешне мало напоминал эсминец, и возвращение его в первозданный вид было делом непростым. В итоге последнюю из «семерок-У» исключили из состава флота и в 1966 — 1968 годах разобрали на металл.

Так или иначе, но из всей «сталинской» серии эсминцев больше всего повезло четырем тихоокеанским кораблям, оказавшимся под флагом другой страны. «Рекордный», «Решительный» (2-й), «Ретивый» и «Резкий», переданные в 1954 — 1955 годах Китаю и переименованные соответственно в «Аньшань», «Чанчунь», «Цзилинь» и «Фушунь», побили все рекорды долговечности. В 1971 — 1974 годах они претерпели модернизацию, в ходе которой их торпедные аппараты были заменены на спаренные установки для противокорабельных ракет «Хайин-2» (представляющих собой копию советских П-15). Так появились единственные и неповторимые «семерки УРО», остававшиеся в боевом строю вплоть до конца 1980-х — начала 1990-х годов. Ценность их, разумеется, была невелика, но сам по себе факт их 50-летней эксплуатации свидетельствует, что при своевременных ремонтах и бережном уходе советские эсминцы могли бы стать не меньшими долгожителями, чем знаменитые американские «флетчеры» и «гиринги».

Примечательно отношение китайцев к «семеркам», на протяжении полутора десятилетий считавшимся самыми крупными и мощными надводными кораблями их ВМС. Два корабля из четырех после списания были переоборудованы в музеи и установлены на вечную стоянку — «Цзилинь» (быв. «Ретивый») в Циндао, а «Фушунь» (быв. «Резкий») — в Даляне. Остается лишь сожалеть, что в нашей стране ни одного крупного надводного корабля- участника Великой Отечественной войны не сохранилось.

"Семёрки" под китайским флагом.

Оценка проекта.

Говоря о достоинствах эсминцев проекта 7/7У, необходимо отметить их мощное артиллерийское вооружение, совершенные приборы управления огнем (ЦАС-2), неплохие торпеды и, в общем-то, приличную скорость хода. Но главная заслуга наших конструкторов и кораблестроителей в том, что столь крупная серия кораблей все же была построена и построена, в общем-то, своевременно. Именно «семерки» обновили надводный флот и вывели советский ВМФ на качественно новый уровень.

Из недостатков эсминцем наиболее серьезными следуют считать неудовлетворительную прочность корпуса, перегрузку, малую дальность плавания, относительно слабое зенитное вооружение, отсутствие МПУАЗО. Вместе с тем нельзя упускать из вида, что многие из упомянутых недостатков «семерок» были присущи и значительному числу их зарубежных сверстников. Немецкие эсминцы отличались капризной неэкономичной энергетикой и слабым зенитным вооружением. Английские превосходили проекты 7 и 7У в мореходности и дальности плавания, но уступали в скорости, артиллерийском вооружении (особенно зенитном) и системах управления огнем (правда, в ходе войны последнее было скомпенсировано установкой РЛС). У японских кораблей имелись серьезные проблемы с прочностью корпусов и остойчивостью — вспомним хотя бы столь вопиющий факт, как опрокидывание миноносца «Томодзуру», происшедшее в марте 1934 года. Так что советские эсминцы на фоне своих современников выглядят не так уж плохо.

Что касается сравнения проектов 7 и 7У, то по совокупности характеристик они оказались довольно близки. Вторые переняли у первых слабость конструкции корпуса, малую дальность плавания, плохую мореходность. Несомненно, что в «улучшенном» проекте следовало бы исправить именно эти параметры, а не перекомпоновывать в общем-то неплохо зарекомендовавшую себя энергетическую установку.

Правда, переход к эшелонной схеме ГЭУ на «семерках-У» дал некоторый выигрыш в мощности и управлении механизмами (в частности, было устранено такое неудобство, как «деление» одного котла на два ГТЗА у эсминцев проекта 7). На практике по крайней мере в двух случаях новая компоновка себя оправдала: один раз на «Славном», когда осколки бомб повредили 1-е МО и 2-е КО, и второй раз на «Совершенном», когда при подрыве на мине были затоплены 1-е МО, 1-е и 2-е КО. В обоих случаях первый эшелон ГЭУ вышел из строя, но второй остался работоспособным. (Правда, «Совершенный» лишился хода из-за открытого разобщительного клапана на паровой магистрали, соединяющей оба эшелона.) При линейной схеме машинно-котельной установки у кораблей в данной ситуации не осталось бы шансов сохранить ход.

Другие достоинства проекта 7У: усовершенствованное и более мощное электрооборудование, несколько усиленное зенитное и торпедное вооружение, подкрепленный набор корпуса, наконец-таки появившаяся (к сожалению, лишь на нескольких кораблях) система МПУАЗО. Погреба 76-мм боезапаса были перенесены в корму, что устраняло их опасное соседство с машинными отделениями. Заметим, что перечисленные нововведения без особых проблем могли бы быть внедрены и на эсминцах проекта 7.

За все эти преимущества, однако, пришлось заплатить ухудшением других, и отнюдь не второстепенных качеств. Снизились и без того неудовлетворительные дальность плавания и мореходность. Увеличилась парусность надстроек. Неимоверная теснота помещений вынуждала размещать многие системы и механизмы в явно неподходящих для них местах. (Например, крайне неудачно расположение радиорубки под зенитной батареей и 130-мм орудием №3: во время боя радисты ничего не слышат, а аппаратура из-за сотрясений иногда выходит из строя. Вызывала нарекания и установка турбовентиляторов котельных отделений по одному борту — это неудобно для обслуживания и к тому же весьма уязвимо.) Но самое главное, тезис о более высокой живучести эшелонной ГЭУ в целом не подтвердился. Опыт Второй мировой войны показал, что эсминцы с эшелонной и линейной схемами машинно-котельной установки примерно в равной степени страдали от оружия неприятеля. Да, эшелонную схему труднее вывести из строя одним попаданием, но из-за большей длины вероятность ее поражения выше. Кроме того, она требует значительного удлинения валопровода носового ГТЗА, что на лишенном брони эсминце весьма нежелательно. В результате один из создателей энергетических установок «семерок» В.В. Смирнов называл проект 7У «ухудшенным». Такого же мнения придерживались и другие кораблестроители. Однако иного выходя у них не было: решения, подписанные лично Сталиным, не оспаривались. Создание «семерок-У» в сложившейся ситуации стало единственным шансом спасти почти готовые корпуса и механизмы кораблей от их уничтожения на стапелях.

Прямые убытки от разборки 6 корпусов эсминцев проекта 7 и внутренней переделки 18 других, перезаложенных по проекту 7У, составили 23,86 (по другим данным, около 28) млн. руб. Для сравнения укажем, что стоимость постройки ЭМ «Сокрушительный» составила 23,2 млн. руб., ЭМ «Грозящий» — 28 млн. руб., ЭМ «Сердитый» — 33,7 млн. руб.

Но еще дороже обошлась потеря времени. Если бы не опрометчивое решение приостановить строительство эсминцев проекта 7, то все 53 корабля «сталинской» серии вошли бы в строй — ну, не к концу 1938 года, как того требовал генсек, так хотя бы к лету 1941-го. А в итоге у СССР к началу Великой Отечественной войны на всех четырех флотах имелся лишь 31 новый эсминец — 22 «семерки» и 9 «семерок-У».

Интересные выводы можно сделать из анализа боевого опыта. Из 28 «семерок» вышедших в строй в 1938 — 1942 годах (не считая погибшего при буксировке «Решительного») тихоокеанские корабли кроме «Разумного» и «Разъяренного» в войне практически не участвовали. Таким образом, непосредственно сражались с врагом 18 эсминцев. 10 из них погибли (включая «Стерегущий», позже поднятый и восстановленный). Если сюда приплюсовать эсминцы проекта 7У, то получится, что из 36 воевавших кораблей погибли 18 — ровно половина.

Распределение затонувших «семерок» и «семерок-У» по причинам гибели: на минах — 9 единиц, от авиабомб — 8, от навигационных аварий — 1 («Сокрушительный»). Еще 11 эсминцев получили тяжелые повреждения, в том числе с потерей носовой или кормовой части корпуса.

Больше всего «семерки» пострадали от мин. Однако значительные потери вовсе не свидетельствуют о их низкой живучести. Дело в том, что на 9 «смертельных» подрывов на минах приходится еще 9, когда корабль удалось спасти (или для гибели понадобилась еще одна мина — как в случае с «Гордым» и «Сметливым»). Кроме того, два корабля получили по одному торпедному попаданию: «Сторожевой» с торпедных катеров, «Разъяренный» — с подводной лодки. В обоих случаях эсминцы несли тяжелые потери (у первого оторвало носовую часть, у второго — корму), но оставались на плаву и позже восстанавливались. Таким образом, на 20 минно-торпедных подрывов приходится 9 погибших эсминцев, что составляет 45%. То есть по данному показателю «семерки» оказались куда более живучими, чем все их зарубежные собратья по классу периода второй мировой войны. Правда, ни одному из наших эсминцев не довелось выдержать одновременного удара двух мин или торпед, хотя в английском и американских флотах такие примеры были.

Если попытаться сопоставить потери среди «семерок» с ущербом, нанесенным ими неприятелю, то картина получится весьма безрадостная. Вероятно, ими не потоплено ни одного вражеского судна и сбито не более 30 самолетов. Хотя, конечно, сравнивать чисто механически эти цифры нельзя. У черноморских да и балтийских «семерок» просто не было достойного противника на море, и задачи, которые пришлось им выполнять, не предусматривались никакими предвоенными планами. К примеру, эвакуация войск из осажденного Севастополя или Ханко — для этих целей эсминцы были далеко не лучшим средством.

"Беспощадный" - один из двух эсминцев "сталинской" серии, которым в ходе удалось применить свое торпедное оружие. Правда, единственная торпедная атака "семёрок" у болгарских берегов у 1942 г. оказалась неудачной...

В заключение нельзя не отметить ту роль, которую «семерки» сыграли в истории отечественного военного кораблестроения. Во-первых, они дали бесценный опыт нашим конструкторам и судостроителям. Во-вторых, они стали родоначальниками целой династии боевых кораблей. Непрерывная линия эволюции советских эсминцев — проекты 7, 7У, 30, 30-бис, 56, 57, 58 — в конце концов привела к ракетным кораблям совершенно нового поколения. Как это ни странно, но лучший в мире классический эсминец «Спокойный» (проект 56) и ракетный крейсер «Грозный» (проект 58) — прямые потомки эсминцев «сталинской» серии. В этом смысле «семерки» действительно стали первым и самым важным шагом к «Большому флоту», о котором до войны мечтал Сталин и который все же был создан несколько десятилетий спустя.

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 04:44:42

15 шт

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 04:45:50

9 шт.

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 04:47:17

Модели "Семёрок" 13 шт.

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 04:48:32

Резерв

anonym_o9Teph5A6pnl · 24 сен 2014, 10:53:31

Список источников и используемой литературы.

Балакин С.А. Легендарные "Семёрки". Эсминцы "сталинской" серии - М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007, - 208 с.: ил.
Морин А. Б. Эскадренные миноносцы типа "Гневный" - С.-Петербург: Гангут, 1994, - 34 с.
Научно-популярный сборник статей по истории флота и судостроения "Гангут" №1.
Научно-популярный сборник статей по истории флота и судостроения "Гангут" №6.
Научно-популярный сборник статей по истории флота и судостроения "Гангут" №20.
Научно-популярный сборник статей по истории флота и судостроения "Гангут" №21.
Научно-популярный сборник статей по истории флота и судостроения "Гангут" №37.
ВМФ СССР. Хроника победы №9. "Эсминцы проекта "7"

Soviet_pilot · 11 мар 2015, 19:43:47

Интересно... будет чем заняться на досуге.

Sedmoj · 29 мар 2015, 04:39:41

зачётно друг , большое спасибо

anonym_F1pJE1vBoq4E · 29 мар 2015, 04:41:45

полезная информация спасибо вам за все)

X_E_M_Y_JI_b_ · 29 мар 2015, 10:28:58

Очень интересная статья, узнал много нового

anonym_aP3nldKzTgls · 18 апр 2015, 15:02:49

Тем кому интересно как себя чуствовал экипаж этих эсминцев могу посоветовать прочитать "Мальчики с бантиками" Пикуля.

Darth_Vederkin · 18 апр 2015, 15:21:13

Тем кому интересно как себя чуствовал экипаж этих эсминцев могу посоветовать прочитать "Мальчики с бантиками" Пикуля.

Лучше почитать Воркова...

Мили мужества

Черноморские мемуары-1

Эсминцы пр. 7/7У ("Гневный"/"Сторожевой")[Конкурсная работа, 2-е Место]

Рекомендуемые комментарии

ЭСМИНЦЫ "СТАЛИНСКОЙ" СЕРИИ

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

История создания.

Эхо испанского взрыва

"Вредительский" проект становится "улучшенным"

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Описание конструкции

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Список источников и используемой литературы.

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию

Рассказать о публикации

Ссылка на публикацию