“Ну куда, куда прешь?” (Чанаккале, Дарданеллы, Турция)

[anonym_hOkDTyWbjmSE]

Статья из цикла заметок посвященных морякам совторгфлота,

и объединенных общим эпиграфом:

“А почестей мы не просили, особых наград за дела.

Мы просто приказ выполняли – Доставить отсюда туда.”

“Стрельба по-македонски из Градов” (Луанда, Ангола)

“Груз уничтожить. Тчк.” (Латакия, Сирия)

“Ученье свет, а не ученье - пожар” (Венеция, Италия)

“Рыбаки мы, рыбу тут ловим…” (Гибралтар)

“Блокада, говорите?” (Матанзас, Куба)

“Где мы? И что тут делаем?” (Аккра, Гана)

 

“Ну куда, куда прешь?”

 

      Еще пару дней и мы дома в Одессе - обычный линейный рейс сухогруза “Физик Вавилов” Сьенфуэгос- Одесса проходил без происшествий. Привычно сдал вахту, в столовой поужинал и вышел с сигаретой к обрезу на спардеке. Вошли в Дарданеллы в ноль часов, уже стемнело и с берегов Анатолии ощутимо дул ветер, начало сентября все-таки. Береговая линия почти не была видна, на встречных курсах проплывали огни судов. Спустился в каюту отдохнуть перед следующей вахтой….
     Сильный удар!! Врезался лбом в поручни койки, и, помня заповеди, в первую очередь бросился к иллюминатору,  посмотреть вниз, что там за бортом? Там было темно, и изредка проносило барашки волн. Сразу стало легче – раз есть волны и ничего не блестит, значит, мазут не вытекает, топливные танки не текут. Мы воткнулись во что-то, а не что-то в нас – топливные танки целые и мгновенное утопление нам пока не грозит. Тут же уши рванули тревожные звонки - сначала ВОДЯНАЯ ТРЕВОГА, которая резко оборвалась, потом длительные ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ.

Что там у нас по этой тревоге? Бросил взгляд на аварийное расписание, висящее в рамочке над койкой – шо я там должен делать? Та-ак, “… обеспечивать связь…”, значит бегом бежать в радиорубку.     Одеваюсь в то, что под рукой, смокинг или китель сейчас не главное и по трапам бегу наверх. На бегу бросаю взгляд на часы – 04.40. Забегаю в рубку, вроде все в порядке - дежурный радист на месте, по глазам вижу, что он не в курсе, шо это было. Бросаю:

- Сеня, связь с Одессой сделай, в журнале запись о внеочередном сеансе, а я на мостик!

В ходовой рубке куча полуодетого народа и густой мат, все одновременно пытаются выяснить, кто виноват и шо делать?

       Выясняется, что на верхний мостик уже погнали электромеханика с приказанием врубить курсовой прожектор. Не проходит и пяти минут и яркий луч выхватывает с темноты по левому борту корпус подводной лодки. Помполит, увидев такое, хватается за сердце и кричит:

- Кто стоял вахту? Пиши объяснительную…

       Стармех в машине проверяется на затопление, второй механик уже на баке, смотрит что там в отсеках форпика.

       Старпом по УКВ корявым английским пытается кого-то вызвать, второй помощник согласно расписанию выскакивает на шлюпочную палубу и с помощью боцмана организует спуск шлюпки. Тем временем подводная лодка на наших глазах ощутимо ложится на борт и в наступающем рассвете видно, что на борту лодки скапливается экипаж.

       Спускаем моторную шлюпку и хотя ее вместимость 60 человек, а на борту подводной лодки значительно меньше, с правого борта спускают еще одну моторную шлюпку. Так, на всякий случай.

       В рубке капитан орет на вахтенного штурмана и требует показать журнал и прокладку курса. Тот дрожащими руками и голосом докладывает:

- На траверзе Чанаккале…

      Капитан прерывает его:

- Ты навиговские сообщения читал? Что турки воюют с греками, знаешь? Помнишь, чему учили в училище?   Что во время боевых действий корабли не несут навигационных огней, а только опознавательные?

      Штурман заикаясь:

- Так я думал, что это рыбацкие лайбы курс пересекают – один огонь низко – и все!

- Думал он! Ты понял, что вообще произошло? З-за тебя мы теперь участники боевых действий…

       Все становится понятным – козел отпущения найден. По ходу пререканий и криков выясняется, что курс пересекала группа подводных лодок в количестве трех штук. Навигационных огней они не несли, а только боевое освещение из-за чего вахтенный принял их за группу турецких рыбацких лайб. Когда он понял свою ошибку и увидел, что курсы пересекаются, то попытался отвернуть. Но как всегда – не туда. Пока в машине отреагировали на приказ об изменении оборотов, пока переложился руль – турбоход догнал подводную лодку и ударил ее в борт. Нам и туркам очень повезло – удар пришелся в корпус сразу за торпедным отсеком – на три метра в сторону – и, все! Торпеды в аппаратах были боевые, от удара могли сдетонировать и на волнах осталось бы только пятно мазута от наших плавсредств. Подводную лодку от разрезания пополам, спасло то, что наша скорость была небольшой, да и машина начала отрабатывать назад (в узкостях и проливах скорость ограничена).

      Наша шлюпка притирается к борту подводной лодки и на нее перебирается экипаж. Старпом врубает Лен (систему голосового оповещения) и командует:

- Левый борт - трап вывалить! Дока с причиндалами к трапу! Кок на камбуз – чай и что там есть кушать,  готовить!

       Наш экипаж весь на палубе, но не сильно волнуется, так как мы не тонем. На мостике уже в курсе, что аварийных повреждений нет, поступления воды нет, все механизмы действуют. Значит можно интересоваться теми, кого мы там ударили. Шлюпка подваливает к трапу, боцманская команда подхватывает людей и передает их наверх. Старпом представляется тем, кто поднимается на борт:

- Совьет мотор вессел “Физик Вавилов”...

        Медик бросается к потерпевшим, но первый же поднявшийся на борт отстраняет его и на ломаном английском что-то произносит. Мы думали, что он представляется или грозит карами небесными… ан нет! В первую очередь этот турецкий офицер требует, чтобы не кормили свининой и не поили спиртным, ибо шариат с Кораном… и он не отвечает за действия команды после такого угощения.

        Весь экипаж лодки размещают в красном уголке и столовой, боцман принес кучу одеял и раздает желающим. Док осмотрел всех поднятых на борт и выявил пятерых потерпевших с ушибами порезами и легким отравлением испарениями хлора. Когда лодка легла на борт вода из пробоины залила аккумуляторные ямы (крышки ям турки естественно забыли закрыть), началось выделение хлора и несколько человек надышались. Все мокрые как мыши и медик раздает им какие-то таблетки от простуды, но турецкий старпом что-то командует и они отказываются принимать лекарство.

        Кок с разрешения старпома тащит с артелки представительские запасы: сухую колбасу, итальянский сыр, крабовые консервы и прочую вкуснятину. Кандейки с чаем уже на столах, на быструю руку делаются бутерброды. Турки быстро опустошают подносы и чашки, приходится по второму кругу готовить угощение.

         Турецкий старпом сообщает, что на лодке остались их капитан, стармех и несколько матросов и пытаются удержать ее на плаву. На наше предложение помочь с устранением повреждений – отказывается, ну да, кто же пустит на военный корабль чужих. Но просит помочь отбуксировать их лодку на ближайшую отмель, чтобы не утонула. Пару наших шлюпок пытаются сдвинуть ее с места, но бесполезно.
         Совсем рассвело и видно как к месту происшествия подходит еще одна лодка и становится носом к нам. Через пару часов с турецкой военно-морской базы  Чанаккале  подходят несколько тральщиков и буксир. Тральщики берут нас в кольцо и наводят орудия, выясняют, что повреждений у нас нет, и требуют следовать за ними в порт. Наш капитан отказывается…. Радио забито шумами – турки глушат нашу передачу, с Одессой связи нет, никто не в курсе, что с нами случилось.

         Мимо нас проходят суда, половина из них по УКВ предлагают помощь. Но вдруг! Из динамиков раздается родное:

- Вавылов, зачем стоиш? Чэго случылос?

И точно – рядом проходит сухогруз Грузинского пароходства, коротко сообщаем им о происшествии и просим связаться с Москвой и Одессой. И это им удалось…

         Через сутки пререканий нашего капитана с турками, со стороны Средиземного моря в Дарданеллы на полном ходу врывается эсминец нашего ВМФ с расчехленными орудиями и ракетными установками, на подходе к месту, где стоим мы с турками, снижает скорость. Ме-ееедленнно проходит вдоль нашего борта (стволы орудий все время смотрят на турецкие тральщики) и из громкоговорителей на все Мраморное море раздается:

- Помощь нужна?

          И не ожидая ответа, медленно уходит в сторону Стамбула. После такого представления сразу начинают решаться все вопросы. Турецкий экипаж передают на другую подводную лодку, буксир утаскивает пострадавшую на ближайшую отмель. По приказу с Москвы мы таки следуем за турками в их военно-морскую базу, где и стоим целую неделю. Капитана и стармеха военная полиция в сопровождении консула увозит в зиндан. Судно и экипаж отпускают до суда, хотя сначала пытались конфисковать. Суд прошел через пол-года в Югославии, чем закончился – не скажу, но капитан и стармех вернулись домой и в тюрьму не попали.

        Наши близкие были в полном неведении о нашей судьбе – жены и дети с сумками с едой и выпивкой уже на причале, а судна с мужьями и папами нет, хотя уже должно было прийти! В пароходской Сводке (службе информации о положении судов) молчат, в Баскомфлоте – молчат, короче все это длилось до тех пор, пока кто-то не прослушал Голос Америки. Оперативно сработали гады! Уже через сутки сообщили, где мы и что с нами – успокоили родных, хоть раз с ихних передач была польза.

 

      P.S. Для информации – подводная лодка поврежденная нами, S339  TCG Dumlupınar,  была второй ПЛ с таким же названием. А вот первая была таки утоплена норвежским сухогрузом до этого, и что символично – в 40 милях от того места где мы столкнулись….