Литературный конкурс "Морской бой"

[Tur_Boyama]

Хах-ха! Взрывной смех с палубы разбудил капитана катера береговой охраны.

- Что не спим, завтра опять носом клевать будете?

- Товарищ капитан, да тут такое! Сейчас сами сон потеряете.

Пара матросов разошлась в стороны, открывая взор на мужика, лет тридцати, не бритый, наверное, месяц. Закутан в плед, в руке кружка чего-то горячего.

- А это кто такой? Почему посторонние на борту?

- Таррщ капитан, да он сам сейчас расскажет, послушайте. Как раз к нему недавно голос вернулся. Ну, рассказывай, Лёха.

- Что, опять? Вы не могли сразу всех собрать, персонально для каждого теперь говорить? Ну, последний раз, да я поехал, жена уж волнуется.

 

В общем, есть у меня хобби – браконьеров рыбацких попугать, а то они сетки ставят, сам один раз чуть не потонул, запутавшись.

Пролив Рейнеке, час ночи, сижу в лодке, жду. Недолго ждать пришлось, вижу, лодка едет, а лодка-то еще вся такая, плоская, по воде стелиться, ну точно импортная. Остановилась, можно действовать. Подплываю на веслах тихо-тихо, чтобы не спугнуть. Метров сто до них, открываю фонарь, направляю на них и кричу: «Эй, это- рыбнадзор, вы пойманы с поличным». Эти двое вскочили, ружья достали и, без предупреждения, как начали по мне палить. Что-то кричат, один из них побежал мотор заводить. Под свист дроби и брызг воды, я уже завел мотор. Слава Богу, у меня это быстро получилось в отличие от моих врагов, - я тогда еще подумал: «Японцы «Ямато» построили, а моторы так и научились делать, ха». Но позитивные мысли были лишь защитным механизмом, мои руки дрожали, от адреналина кружилась и пульсировала голова.

 

Я уехал от них метров на 500, когда увидел, что и они завели мотор и начинают меня догонять. Расстояние между нами сокращалось так быстро, что казалось я просто стою на месте. Опять их выстрелы, дробь бьет по корме, мотору, за которым я спрятался. Уже начал мысленно прощаться с женой, дочкой. Представил, что найдут меня мертвого в лодке где-нибудь в открытом море.

Но, о, чудо! Нащупал сапогом рыболовную сеть, которую конфисковал не так давно. Не раздумывая, кидаю её в воду позади себя, через пару секунд слышу треск, свист. Да, сработало, - сетка замоталась на их винт, у меня есть минут двадцать.

 

…Успокоился, тихонько плыву, решил заглушить мотор и послушать, не гоняться ли они за мной. Вокруг тишина, новолуние. Минутку посидев, услышал всплеск воды где-то недалеко впереди себя. Интересно, что это, привстаю и открываю фонарь в том направлении. И вижу, как вода резко вспенилась, и барашки двигаются в моем направлении. Потом шелест слева, справа и тут меня осенило, - летучие рыбы! Никогда не видел их, от удивления открывается рот, и в ту же секунду в тот же рот попадает одна из рыбин. Да так глубоко засела, зашла прямо в горло. Глотательный рефлекс сделал свое дело, рыба зашла еще глубже. Боль невыносимая, будто горло сейчас разорвёт. Пытаюсь за хвост вытащить, не получается, - рыба скользкая, чешуя легко сползает. Начал задыхаться, в глазах потемнело, потерял сознание, проснулся уже на Вашем катере.

 

- Я так понимаю дежурный его спас? – сдерживая смех, процедил капитан.

- Так точно! Вижу луч света в дали, прямо в небо светит. Подъезжаю к лодке, смотрю, мужик на дне лежит, изо рта что-то торчит и бьет по щекам, пригляделся – ёлки!, рыбий хвост. Подаю дежурный сигнал, а сам в лодку уже прыгаю с плоскозубцами, рыбу вытащил, искусственное дыхание сделал, всё как учили.  

 

Посмеявшись еще немного, поболтав, решили отвезти гражданского в город на катере, благо маршрут позволял. Уже отъезжая от берега, капитан спросил у дежурного матроса:

- А рыбу то отпустил?

- Так точно, сразу за борт выбросил.

- Зря, надо было в аквариум, и подарить Лёхе. Глядишь, и хобби бы сменил.  

 

Работа ну совсем не по теме. Да и Ваша заявка в АТ принята на общих основаниях, так что от конкурса Вы отстранены. Sub_Octavian.

[RenamedUser_25466241]

Фламенко у Палоса

      Ночь. Рассыпала в небе звезды, словно новенькие испанские песеты  на темном сукне. Издевательски улыбнулась узеньким полумесяцем, будто спрашивая:

- Играешь, адмирал?  Как тебе ставка  на семнадцать?

     Контр-адмирал Мануэль де Виерна   тряхнул головой, отгоняя наваждение.  Несмотря на свою верность каудильо, его все чаще посещали мысли о том, что много, слишком много испанской крови пролилось за два года после мятежа, переросшего в гражданскую войну. Националисты и республиканцы сошлись в безумной схватке, раздирая свою страну, и каждый день этой войны  дорого, непомерно дорого взимал плату,  щедрой горстью зачерпывая человеческие жизни.

      Виерна  окинул взглядом свой крейсер.  «Балеарес» шел головным, за ним  виднелись «Канариас» и «Альмиранте Сервера»; все они сопровождали конвой, состоявший из 2-х итальянских транспортов и пары канонерских лодок. Из-за тихоходности транспортов  эскорту приходилось  совершать сложные маневры, чтобы не обогнать конвой.

  - Кружим, словно щеголь в танце вокруг престарелой кокетки, - раздраженно подумалось адмиралу.

   Ночь задумчиво соглашалась с  этим,  шлепая волнами по борту, словно отстукивая palmas в начале танца.

   Крейсер шел ходко,  басовито гудя машинами, словно  огромная случайно задетая струна..

 

Ночь снова улыбнулась, и отсвет ее улыбки  лег на силуэты кораблей  по встречному курсу.

-Республиканцы? Откуда?

Но, ошибка исключалась,  легкие крейсера противника «Либертад» и «Мендес  Нуньес», с  ними эсминцы, впереди «Санчес Баркастеги».

       Колокола громкого боя грянули  на крейсере слаженным аккордом.

  -Право на борт!

      Эскадра  с флагманским крейсером де Виерна отворачивала, уходила от столкновения,  и двигатели ныли перебором струн под опытной рукой гитариста.

-Бах! Бах! – ударами каблуков нетерпеливого  танцовщика прозвучали  выстрелы с  «Санчеса Баркастеги».

-Торпеда, мимо! Торпеда, мимо!

       Корабли республиканцев  тоже принимали вправо, тянулись, как танцор за заданным ритмом, за крейсерами де Виерна, и машины ходко отстукивали ритм безумного фламенко

-Конвой, конвой!- стучала мысль в висках де Виерна.- Сколькими еще жизнями будут оплачены эти транспорты? Испанцы против испанцев! 

Однако, крейсера пошли закладывать  полукруг, возвращаясь на прежний маршрут. 

 

Выход на дистанцию огня с республиканской эскадрой.

-Огонь! - аккорд  собственных выпущенных снарядов заставил содрогнуться «Балеарес».

-Огонь!- согласился  «Канариас», словно в слаженном дуэте, поддерживая флагманский «Балеарес».

Но, медлил, не успевал концевой крейсер «Сервера», и музыка вдруг сбилась, отдав ведущий ритм танцору.

 

Залп  торпед  с «Санчеса Баркастеги», залп с  республиканских «Альмиранте Алтекера» и  «Лепанто»,  и у боя сменился рисунок.  

   Танец убыстрялся,  смертельными хлопками звучали выстрелы, горячечным сапатеадо  артиллерийского огня задавал ритм  «Санчес  Баркастеги».        

    Теперь танцор вел за собой, отстукивал такты, и  захлебывались,  вынужденной вторить гитарой,  крейсера Виерны.

Застонал лопнувшей струной «Канариас», торпеда с «Лепанто» достигла своей цели, повредив крейсер;  молчал «Альмиранте Сервера», которому «Канариас» перекрыл возможность ведения огня, и только «Балеарес» все еще пытался угнаться за обезумевшим фламенко.

   Но, точен, неумолимо точен оказался залп  «Санчеса  Баркастеги»,  и финальным аккордом прозвучала детонация носовых погребов «Балеареса». Фламенко прервалось.

    Ночь тихо гасила звезды, словно собирала рассыпанные монеты.  Очередной день гражданской войны ценою в 700 жизней был оплачен.

Альт.история ,основанная на битве у мыса Палос (1938)

1.  «Семнадцатого в семнадцать» -телеграммы с таким содержанием явились сигналом к офицерскому мятежу против республиканского правительства Испании.
2. Каудильо - официальный титул  генералиссимуса Ф. Франко
3. Песенно-танцевальные формы  фламенко в испанской традиции именуются словом   palo, мн. ч. palos — палос; этимология неясна, среди прочих значений — карточная масть).

Основными составляющими фламенко являются гитара, танец, пение и отбивание ритмического рисунка ладонями (palmas).  

 Сапатеадо (отбивание ритма каблуками) – одна из самых важных особенностей техники фламенко.

 

[Dasren]

Письмо английского моряка из немецкого плена.

 

Здравствуй дорогая Эмма. Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо, но не волнуйся, я жив и все также люблю тебя и нашу маленькую дочурку. Хоть я и в плену, но все же мне повезло тогда 8 апреля 1940 года. Мы шли в прикрытии конвоя везущего наших бравых пехотинцев, чтобы помочь норвежцам. Океан был неспокоен в тот день. Большой волной Джона Денваса, ты наверное помнишь его - это он принес меня пьяного из того бара, смыло за борт нашего эсминца «Глоуворм». Капитан начал маневрировать и через полчаса замершего, но живого, подняли на борт, за это время конвой ушел далеко вперед. Нагоняя основные силы неожиданно выскочили на немецкий эсминец. Капитан приказал преследовать его. Прорвавшись сквозь стену дождя, мы заметили два эсминца и крейсер «Адмирал Хиппер». Убежать не было возможности, и капитан Джерард Руп принял бой. Первый же залп 203-мм орудий крейсера накрыл нас, я видел, как разнесло радиорубку с радистами, упокой господь их души. Шансов против такого соперника были у нас лишь в торпедной атаке, но торпеды прошли мимо. Прикрывшись дымовой завесой, начали отход. Немцы не отставали и стреляли из своих орудий, мы не оставались в долгу, но что могли сделать два кормовых 120-мм, да еще при сильной качке. Прямых накрытий главного калибра крейсера не было, но из-за близких разрывов и попаданий мелких калибров «Глоуворм» охватил огонь и появился крен. Капитан решил идти на таран. Развернувшись и идя на противника, мы стреляли из всего, что могло стрелять на тот момент. Я помню скрежет сминаемого металла и сильный толчок, отбросивший меня на палубу от моего зенитного пулемета. Перед тем как потерять сознание я запомню на всю жизнь палубу почти без надстроек заполненную мертвыми и умирающими матросами. В себя я пришел уже в воде, когда меня подбирали на шлюпке матросы с «Адмирал Хиппер». Из нашей команды в 145 человек в живых осталось лишь 31, представь Джон Денвас тоже выжил, искупавшись второй раз за день. Обращались с нами на крейсере хорошо, оказали медицинскую помощь, а после прихода в Тронхейм отправили в лагерь военнопленных под Шалон-сюр-Марн, где я нахожусь по сей день. Тут конечно не пансионат, но условия сносные. Так хочется расписать, как я вас люблю и тоскую по старушке Англии, но врач из красного креста говорил про лист бумаги, а он подходит к концу. Поцелуй от меня нашу красавицу Марию и передай моей маме, что я жив и здоров.

С любовью мичман Королевского военно-морского флота Эдвард Парекс.

[MOPKOBKA]

Пути морские неисповедимы

 

 

 

Они встретились сумрачным весенним днем, какие часто случаются в северных водах. Судно, давшее начало новому классу кораблей, и человек, полгода назад командовавший подлодкой, чья сокрушительная атака на английские корабли ознаменовала начало эры субмарин.

 

 

 

Линкор, не сделавший ни единого выстрела по врагу, и капитан, пустивший на дно три крейсера в течение всего лишь часа. Один запомнился благодаря розыгрышу, глупому анекдотцу, веселившему всю Англию, второй поверг в шок британское Адмиралтейство, вызвал судебное разбирательство и разработку методик противолодочной обороны.

 

 

 

«Дредноут», стальной красавец, некогда гордость королевского флота, уже успел устареть, а из всей боевой славы над ним до сих пор маячила лишь тень липовых африканских принцев, оказавшихся вполне себе доморощенными писаками и бездельниками, намазавшими краской физиономии. Капитана до сих пор передергивало, стоило вспомнить, как эти мерзавцы расхаживали по его засекреченному кораблю, словно по Пикадилли. Они то требовали молитвенные коврики, то норовили пожаловать старпому орден размером с тарелку, тарабаня на поддельном языке; «бунга-бунга» - было их любимое словцо…

 

 

 

Отто Веддиген, пустивший на дно четыре британских военных судна, получил в честь своих заслуг два ордена, два креста и новую лодку U-29 под командование. Последняя награда стала для него роковой.

 

 

 

В тот день перед немецкой субмариной оказалось много вражеских судов – Гранд Флит возвращался после маневров. Только что перевалило за полдень.

 

 

 

 «Дредноут» в составе четвертой эскадры уходил другим курсом, когда с него заметили перископ подводной лодки, занятой выбором цели. Недавний шок еще отчетливо помнился английским морякам, подлодки навевали ужас, а способы борьбы с ними практически отсутствовали. Страх перед ними был столь велик, что они казались хищными животными, люди попросту забывали, что для тех, кто внутри, подлодка готова в любой момент превратиться в металлический гроб.

 

 

 

То ли поддавшись инстинктивному порыву – затоптать во что бы то ни стало маленького, но смертельно опасного врага, то ли кораблю, пережившему «бунга-бунга», терять было уже нечего, но «Дредноут» нарушил строй и, врубив полный вперед, ринулся на перехват.

 

 

 

Подлодка была занята другой целью, наблюдатели отчетливо видели след торпеды, прошедшей за кормой линкора «Нептун», - еще одно роковое для U-29 обстоятельство: выпустив торпеды, она не могла быстро набрать отрицательную плавучесть и уйти на глубину. Длинная и неповоротливая, в надводном положении субмарина оказалась совершенно беззащитной. А может быть, в условиях плохой видимости на лодке попросту не заметили надвигавшейся опасности. Тем ужаснее должна была оказаться для немецких моряков неожиданная развязка…

 

 

 

Форштевень «Дредноута» вспорол правый борт U-29 словно картонную коробку, разрезал лодку на две части, обрекая ее на гибель вместе со всем экипажем. На «Дредноуте» еще не знали, что он так и войдет в историю, как единственный линкор, утопивший подлодку тараном, но экипаж линкора ликовал. Это потом звук столкновения, похожий на лопающийся мыльный пузырь, долгое время преследовал слышавших его матросов – сейчас же им было не до того. Они только что избавили весь флот от ощутимой угрозы.

 

 

 

Одно обстоятельство омрачало радость победы: не смотря на успех маневра, «Дредноут» был кораблем, нарушившим приказ.

 

 

 

Лишь дождавшись реакции флагмана, на корабле  облегченно выдохнули.

 

 

 

«Хорошо сделано, «Дредноут»!

 

- Бунга-бунга, - проворчал капитан.

 

 

 

[KOT_ACTPOHOM_B_MOPE]

    Любого врага надо уважать. Уважать и ждать от него победы. Но как можно ждать победы от противника, у которого втрое меньше кораблей; у которого всего один линкор, против твоих двух; у которого нет последнего чуда военной техники – авианосца.

    В этом было наше преимущество - одно из трёх. К сожалению, оно заключалось не в том, что нас больше, а в том, что противник не видел в нас большой опасности и готовился раздавить нас одним ударом.

    Вторым преимуществом была информация. Часто информация является более грозным оружием, чем главные калибры. За неё дорого пришлось заплатить, но мы знали почти весь состав их флота. Удваивало это преимущество то, что противник думал, что знает о нас всё. Конечно, имея авианосец, ты имеешь лучшую из возможных разведок на море. Но тут кроется ловушка - если имеешь в своем распоряжении такой шикарный инструмент, то начинаешь слишком на него полагаться.

    Это было третьим – возможно, ключевым – преимуществом, без которого остальные не имели бы смысла.

    Для противника картина была предельно ясна: потрёпанная эскадра кораблей стояла в бухте и третий день занималась ремонтом кораблей. Единственный линкор был посажен на мель. Что в этом случае остаётся противнику? Зажать нас у берега, не давая пространства для манёвра, и расстрелять. Для победы одной авиацией у них осталось слишком мало самолётов; но двух линкоров, и двух дюжин других кораблей должно хватить для разгрома. Правда мы стояли в весьма неудобной бухте, которая простреливается только из узкого сектора перед ней…

    Однако противник не знал о двух подводных лодках. Эти подлодки специально не участвовали в последней битве, чтобы противник уверовал, что их у нас нет. У этих лодок был приказ скрываться и напасть на авианосец, когда корабли прикрытия отойдут для расправы с нами.

    Второй неожиданностью для противника должно оказаться грузовое судно. Вернее не само судно, а его груз. Почти весь экипаж три ночи переправлял на берег сотни торпед и десятки пушек. Конечно, эти пушки бессильны против брони линкоров, но против других кораблей, которые приблизятся к берегу они вполне эффективны. А они обязаны были подойти к берегу, ведь в 2 километрах от входа в бухту был остров, делающий невозможным обстрел по бухте с дальней дистанции. И если противник не собирается устраивать долгую осаду этой бухты, он вынужден пройти впереди этого острова и начать перестрелку.

    Стоило огромных усилий перенести на берег сотни торпед и устроить самые примитивные самодельные пусковые устройства. Ими нельзя прицеливаться, но это и не надо, ведь место расположения противника известно заранее. У них будет ужасная точность, но она должна компенсироваться близостью цели и количеством торпед.

    «Адмирал! Пора уходить» - старпом отвлёк меня от размышлений. Наш флагман был посажен на мель и почти весь экипаж был переведён на берег для запуска торпед и стрельбы орудиями. Оставались лишь те, кто будет управлять корабельными орудиями. Герои… посмертно…

              ***

    Спустя 2 часа я смотрел с берега на горящий линкор. Он стоял на мели под таким углом, чтобы позволить стрелять максимальным числом орудий и иметь минимальную проекцию для врага. Он держался 5 минут и продержится ещё не намного дольше. Противник вывел свои корабли на линию огня одновременно в надежде на подавляющее превосходство в огневой мощи. Они выстроились в линию – очень удобно для свободы стрельбы каждого. И очень удобно для моих торпед, которым некуда было промахиваться.

    Я поднял руку и выстрелил сигнальной ракетой. Грянул одновременный залп пушек…

 

Из воспоминаний адмирала N

[Shrimpbowl]

Уважаемые конкурсанты, спасибо всем за старания, прием работ окончен

Итоги конкурса здесь.