[FLD] Флудистьеры

[qips]

В 12.04.2024 в 16:26:48 пользователь kapitan1212 сказал:

Коте...

Крутой спуск !

Скрытый текст

 

[kapitan1212]

Всем субботы для человека!

[qips]

[kapitan1212]

Всем привет и отличного настроения!Йа проснулсо!(вроди)

Сегодня в 16:56:36 пользователь qips сказал:

Это точно так...

  Скрыть содержимое

 

 

[kapitan1212]

Сегодня в 04:29:40 пользователь kapitan1212 сказал:

  Скрыть содержимое

И вот сейчас, обходя вагон, где размещался личный состав, застукал на «горячем» славную троицу, азартно резавшуюся в карты.

У меня глаза на лоб полезли, когда я увидел картежников. Ну, Семенцов, понятно, что с него взять. Прибылов, недавно вышедший из пионерского возраста, тоже ладно. Но третьим оказался Исаков! Петрович, хоть и бывший белогвардеец, но отчего-то сразу вызвавший у меня огромное уважение. А тут азартно лупит своей раскрашенной бумажкой карту соседа.

И, что самое интересное — выигрывает комсомолец Прибылов. Вон, Семенцов уже сидит без гимнастерки в одной лишь нательной рубахе (а ведь я ему, гаду ползучему, лично обмундирование выдал, из сэкономленного!), а Петрович без пояса. Это что, наше подрастающее поколение профессиональные «кидалы» или Семенцов делает то, что делают матерые картежники с новичками — проигрывают по-маленькому, а потом возвращают по-крупному?

К тому же, судя по легкому аромату чего-то спиртосодержащего, картежники еще и успели «дерябнуть».

Исаков, военная косточка, при виде старшего по должности встал — быстро, но несуетливо, соблюдая достоинство бывшего офицера и кавалера, и даже подал команду: «Товарищи… э-э…», но сбился, верно задумавшись, а что говорить дальше? Не то «товарищи офицеры», не то еще что-то.

— Вольно, — выручил я Исакова, а потом обратился к троице: — Граждане и товарищи. И, какого, простите…

Дальше я договаривать не стал, но они поняли.
— Вольно, — выручил я Исакова, а потом обратился к троице: — Граждане и товарищи. И, какого, простите…

Дальше я договаривать не стал, но они поняли.

— Товарищ начальник, а что такого? — блеснул очками Петрович. — Мы вне строя, имеем право…

— Карты, — протянул я руку, и картежники послушно сложили в мою ладонь расписанные от руки прямоугольники.

— Товарищ Исаков, в ВЧК вы находитесь в строю двадцать четыре часа, — сообщил я. — Предупреждаю всех в первый и последний раз. Употребление спиртных напитков, азартные игры — запрещены.

— Э, гражданин начальник, — забеспокоился Семенцов. — А отыграться? Я же…

Хм. А он, оказывается, проиграл не только гимнастерку, но и штаны. Я просто не сразу увидел.

— И барахло мне отдайте, — кивнул я Прибылову на одежду и пояса. Свернув обмундирование уголовника, сказал: — Опять-таки, в первый и последний раз прощаю, что вы играли на казенное обмундирование, что приравнивается к его незаконной купле-продаже и является не только нарушением воинской дисциплины, но и уголовным преступлением. В следующий раз все трое пойдете под суд.

— Пояс мой собственный, — возмутился Исаков.

Я бросил на колени Александра Петровича его поясной ремень, сунул гимнастерку и штаны Семенцова под мышку и собрался уходить.

— А как же я, гражданин начальник?! — завопил Семенцов.

— Еще слово — посажу в угольный ящик, прямо вот так, в нательном белье, — пообещал я. Пожал плечами: — Выкручивайтесь, как хотите.

Вернувшись в штабной вагон, где в одном купе обитал я сам, в другом машинистка с «Ундервудом», а остальное пространство занимал стол и несколько скамеек, кинул одежду в угол.

Сел за стол, принялся рассматривать карты. Понятное дело, что самодельные, работы Саши Прибылова, по формату чуть больше стандартного. Но вот изображения, мамма миа! Шестерки с десятками еще более-менее, но остальные…

Тузы: бубновый — арестантская роба, с ромбом посередине спины; червовый — легкомысленное бальное платьице с сердечком; крестовый — ряса священника с восьмиконечным крестом; пиковый — кожаная куртка, наподобие комиссарской, в которую воткнута стилизованная алебарда.

Короли либо с буйной шевелюрой, либо с лысиной. Королей пик и треф опознал сразу — Карл Маркс и Фридрих Энгельс, соответственно. Червовый, если судить по небольшой бороде и лысине — сам товарищ Ленин, а вот кто скрывается под видом короля бубен? Пышная борода, некогда роскошная, а теперь поредевшая шевелюра, очки, сократовский лоб, лысина… Ба, так это же революционер-анархист князь Кропоткин!

С дамами получилось похуже. Опознал лишь Надежду Константиновну Крупскую, в образе дамы червей, а остальных, увы. Крестовая, должно быть, Клара Цеткин, а остальные? Спрошу у художника. А вот валеты… Пиковый валет, не иначе сам Лев Давидович, узнаваемый по вздыбленному чубу, пенсне и бородке. В образе крестового валета — бородка клинышком, словно у кардинала Ришелье, фуражка — товарищ Дзержинский. Бубнового и червового валетов опознать не смог, слишком похожие. Хотя… В бубновом что-то знакомое. Етишкина жизнь! Еще бы, да не знакомое. Я каждый день вижу эту рожу в зеркале.

Вот почему так получается? Что ни художник, то с какими-то вывертами? Глядя на карты с картинками вождей, я уже с грустью вспоминал алкоголика Тимофея Веревкина. Его триптих казался невинной забавой на фоне валетов с изображениями вождей революции.

Ну Прибылов, ну зараза! Если тебя расстреляют за такие карты, то не жалко. С другой стороны, лестно, конечно, что меня поместили в один ряд с Дзержинским и Троцким, однако такой чести я еще не заслужил, да и вряд ли заслужу.

Карты бы сжечь, но что-то мне помешало. Может, если заменить бубновый валет, изобразив на нем чью-нибудь более известную рожу — Бухарина, что ли, то эту колоду можно кому-нибудь и подарить. Например, преподнести товарищу Сталину.-"Чекист",Балашов.

 

 

[qips]

[Bonoka]

Всем утра! 

[GreyBear]

Всем привет и хорошего настроения, не смотря ни на что!

Скрытый текст

 

[lvvpu89]

Скрытый текст

 

[kapitan1212]

Скрытый текст

Глава 15. Сыворотка правды

Мы еще даже не успели ни караул выставить, ни линию телефона «кинуть», как к моему штабному вагону явился Артузов. Главный контрразведчик Советской России (не по должности, а по сути) вполне мог бы прислать кого-нибудь из подчиненных, но Артур Христофорович прибыл сам. Выглядел он каким-то усталым, осунувшимся.

После взаимных приветствий мой бывший наставник и, смею надеяться, друг, спросил:

— Есть смысл твоего Новака еще раз допрашивать?

— Если только для проформы, — пожал я плечами. — Парня использовали «втемную», он и поверил, что красный контролер. Все, что знал, рассказал. Но если хочешь, то позову.

— Не надо, — отмахнулся Артур. — Если говоришь — ничего нового, какой смысл? Как считаешь, отчего я приехал?

Вопрос, что называется, риторический. Я еще разок посмотрел на живую «легенду» контрразведки. Что-то он не только осунулся, но даже не побрился. За Артузовым, славившимся, как и Шерлок Холмс «кошачьей чистоплотностью», такое не водится. Если Артур Христофорович, оставил какое-то очень важное дело и приехал ко мне, значит я ему для чего-то нужен. И это может быть лишь в одном случае…

— По-польски я разговаривать пока не научился, — предупредил я. — А через переводчика неДогадливый ты, — вздохнул Артузов. — Но гражданин этот русский язык не хуже нас с тобой знает, да и по-польски есть с ним кому говорить. Но пока безрезультатно.

— Это ты про Стецкевича?

— Нет, Виктор Стацкевич — кстати, тебе и Новаку за него спасибо огромное — на контакт пошел очень легко. Похоже, сам хотел выйти на нас, но раздумывал. Он нам целого резидента сдал. А тот молчит. Как ты говоришь «рогом уперся». — А я так говорю? Хм. Значит, сказал как-то, а Артузов запомнил. — С ним поначалу Пилляр работал. Но у Романа, после того, как поляки его расстреляли, с нервами очень плохо. На допросах сразу на крик срывается, раза два руки распустил. А ты же знаешь, что Председатель запрещает бить подследственных. Будь кто другой, а не Пилляр, я бы на него рапорт подал Дзержинскому, но Романа от дела отстранил.

Про Пилляра говорили, что он двоюродный племянник самого Дзержинского и на самом деле не поляк, а остзейский немец барон фон Пильхау. Вполне возможно, что он являлся и тем, и этим. Кто знает этих немецко-польских аристократов и их извилистые генеалогические деревья? Но что хорошо известно, так это то, что Роман Пилляр был одним из руководителей недолговечной Литовско-Белорусской республики, организатором ее коммунистической партии. После оккупации республики польскими легионерами отчаянно сражался с ними на подступах к Вильно, а когда поляки захватили штаб большевиков, приставил к сердцу револьвер и выстрелил. Но пуля пробилаи Пилляра поместили в тюремную больницу, где он лежал три месяца, находясь между жизнью и смертью, а после выздоровления был арестован поляками и приговорен к смертной казни.

Пилляра расстреливали дважды. Первый раз была только демонстрация смертной казни, во второй раз несколько пуль попали в его грудь. Его сочли мертвым, поместили в тюремный морг, где сторож с утра обнаружил «ожившего покойника». И снова больница, и снова Роман выкарабкался из цепких объятий смерти.

В декабре девятнадцатого года Пилляра, и ряд товарищей обменяли на польских офицеров.Отдохнув две недели, Роман опять встал в строй и занимался ответственной работой — обменом военнопленных. Опять-таки, занимался не столько самим процессом обмена, а выявлял тех, кого завербовала польская разведка.

Так что, нет ничего удивительного в том, что Пилляр не любит поляков, хотя и сам числился поляком.

— Я его и сам допрашивал, — продолжал между тем Артур. — Целый монолог ему закатил, что твой Гамлет. Говорил, что националистические идеи Пилсудского служат лишь на руку мировому капитализму, что Красная армия ставит своей задачей освободить Польшу от угнетателей-империалистов, а Советская Россия не собирается оккупировать его государство, что поляки самистанут решать, как им жить дальше. Да что там! Сам Менжинский с резидентом общался, и без толку. Уж вроде Вячеслав Рудольфович и сам поляк, да еще и шляхтич. А этот, молчит, зараза! Ему что, Дзержинского надо? Не слишком ли много чести?

Не просто много чести, а явный перебор. К тому же, где гарантия, что резидент «расколется»? Этак и Феликс Эдмундович стыда не оберется.

— И ты думаешь, что резидент у меня расколется? — хмыкнул я.

— Володя, но ты же чудеса на допросах творил. Давай, выручай.

Выручай. Легко сказать. И что бы такое придумать? Так, кое-какие идеи появились.

Сложность оказалась не в том, чтобы отыскать «реквизит», нужный мне для допроса, это Артузов добыл без труда, а в том, чтобы найти на Лубянке кабинет, имевший смежную комнату. Еще об одной сложности упомяну позже.

Мы с Артуром сидели напротив резидента польской разведки — совсем молодого парня, моего ровесника. Добржанский, как это водится, посматривал на нас с презрительной усмешкой. На столе еще лежало что-то непонятное, прикрытое простыней.

— Пан Добржанский, вам известна моя фамилия и должность? — поинтересовался я, ноно получил в ответ лишь легкое фырканье. Не смутившись, попросил Артузова: — Артур Христофорович, как это водится у воспитанных людей, пожалуйста, представьте меня.

— Извольте, — поддержал мою игру Главный контрразведчик ВЧК. — Игнатий Игнатьевич, позвольте представить — перед вами Владимир Иванович Аксенов, особоуполномоченный ВЧК по Архангельской губернии.

Вполне возможно, что резидент слышал мою фамилию и должность, но на фоне тех важных персон, с которыми он общался, она впечатления не произвела. Подумаешь, какой-то Архангельск. Зря, между прочем.

— Пан Добржанский, — вступил в разговор я. — Вам же известно, что Архангельск долгое время был оккупирован вражескими войсками — англичанами, американцами и французами? Понимаю, для вас Антанта дружественное объединение, но для Советской России они враги. Кивните, если известно. — Допрашиваемый кивнул. — Отлично, — обрадовался я. — Видите, какой вы молодец,Думаю, что как умный человек вы понимаете, что англичане и французы имели в Архангельске собственную контрразведку. Да? Вот и хорошо, что знаете. И вы догадываетесь, что европейцы ушли в развитии науки гораздо дальше, нежели русские и поляки? В химии, например. Ну, разве что подданная Российской империи Мария Склодовская может с ними соперничать. Все-таки двукратный нобелевский лауреат и в физике, и в химии.

— Мария Склодовская — полька! — возмущенно отозвался Добржанский, первый раз в моем присутствии подав голос.

— Да? — деланно изумился я. — А я и не знал. Думал, она русская. Ну, пусть полька, но живет-то во Франции, стало быть, развивает французскую науку. Но дело не в этом. Химия — это огромная сила. Знаете ведь, что химики изобрели отравляющие вещества, взрывчатку. — Еще разок посмотрев на Добржанского, произнес нарочито буднично: — Французы в области химии продвинулись очень далеко. Например, они создали специальное лекарство, от которого у человека развязывается язык. Ладно-ладно, не лекарство, а снадобье. Пусть оно станет называться «сывороткой правды». Не верите? Ваше право.Я сделал небольшую паузу, потом заговорил снова:

— Думаю, вы уже догадались, какая связь между французским снадобьем и моем присутствием на допросе?

— Нет, — буркнул Добржанский.

— Странно, что не можете связать. Впрочем, я вам сам объясню. Игнатий Игнатьевич, французская контрразведка допустила ошибку, оставив для своих русских коллег из Архангельска «сыворотку правды». Разумеется, теперь образцы есть и у нас.

Я кивнул Артузову, и тот, как мы договаривались, спросил:

— Игнатий Игнатьевич, вы не хотите добровольно рассказать нам о вашей деятельности? От кого вы получили приказ, какой именно, кто еще числится в вашей группе? В каких городах Советской России есть агенты «Польской организации войсковой»? Какие перед ними стоят задачи?

Артур подождал несколько секунд и, дождавшись очередного презрительного взгляда, вздохнул:

— Очень жаль. Владимир Иванович, продолжайте.

Демонстративно разведя руками, я сказал:

— Что же, вы не оставляете нам выбора.

Стянув салфетку с предмета, лежавшего на столе, я обнажил эмалированную кювету, в которой лежал шпиц, заполненный прозрачной жидкостью.

— Будьте добры, закатайте рукав.

Видя, что Добржанский не реагирует на мою просьбу, я укоризненно покачал головой:

— Игнатий Игнатьевич, если вы не закатаете добровольно, мне придется звать ассистентов. Но они вас просто-напросто разденут донага.

Добржанский бледный как мел принялся закатывать рукав.

Я подошел к двери смежной комнаты и громко произнес:Доктор, ваш выход.

Открылась дверь, из комнаты вышла рослая женщина в белом халате, в белой косынке и марлевой повязке, закрывающей почти все лицо. Однако, было заметно, что под халатом у нее ничего нет…

То ли от близости женщины, одетой так необычно, то ли от шприца, Игнатий Игнатьевич побелел еще больше и уже покачивался на стуле, готовясь упасть в обморок, но мы с Артузовым, подхватив его с двух сторон, не позволили свалиться.

Женщина в белом осторожно взяла руку Добржанского, уложила на стол и очень быстро перевязала ее выше локтевого сгиба. Ловко отыскала вену, сделала укол и ушла, оставив после себя легкий запах медицинского ***.

Я же, оставаясь рядом с Игнатием Игнатьевичем, по-отечески начал ему втолковывать:

— Вот видите, ничего страшного не случилось. Вам сделали внутривенную инъекцию, только и всего. Сейчас почувствуете легкую эйфорию, потом вам станет совсем хорошо. Не волнуйтесь, это начнет действовать «сыворотка правды». К сожалению, у нее бывают побочные результаты, но о них поговорим потом. Вы готовы отвечать на наши вопросы?

Добржанский, до которого уже действительно стала доходить «сыворотка правды», уже начал таращить глаза, глупо улыбаться и хихикать, словно выпил бутылку *** без закуски. Он икнул и, засмеявшись, сообщил:

— А вот *** вам, пшеклентые ***, ничего не скажу.

— И не надо, — отмахнулся я. — Мы и так про вас все знаем. Знаем, что вы вахмистр польской армии, что ваш резидент Виктор Стецкевич, что именно он и дал вам задание.

Какой Стецкевич? Стацкевич ноль, он только агент. Пся крев, я поручик Войска польского, а не вахмистр, и меня с заданием отправил сюда начальник второго отдела Генерального штаба Войска польского подполковник Матушевский.

А дальше Добржанский вел себя так, как ведут себя пьяницы, стремящиеся выговориться. Ну, а как бы еще вел себя повел человек, получивший внутривенно пять кубиков чистейшего медицинского ***? Артузов задавал вопросы, а мне пришлось поработать секретарем. Уже прозвучали имена, известные мне еще по той истории — Мария Пеотух, Юна Пшепилинская, Карл Роллер и еще добрых два десятка неизвестных из агентов, умело внедренных во многие наши военные или иные важные структуры, включая чека и наркомат иностранных дел.

Я исписал с десяток листов бумаги, пока Добржанский не выдохся и не начал «отрубаться» прямо на стуле. Что ж, на сегодня достаточно, а завтра он доскажет и остальное. Впрочем, я не зря говорил о побочном эффекте — головная боль польскому резиденту обеспечена.

Артузов вышел в коридор, и два чекиста, скучавшие без дела, забрали храпящего польского резидента и понесли его вниз, во внутреннюю тюрьму.

— А ты это лихо придумал, — восхищался Артузов. — Это же надо додуматься — сыворотка правды! И базу правдоподобную подвел — французские химики.

— Сказал бы про наших — не поверил бы, — скромно хмыкнул я. — Тем более, что оффензиву французы для поляков и создавали.

— Французы? — насторожился Артузов. — Это предположение или тебе что-то известно?

Я опять проклял свой длинный язык, выбалтывающий те секреты и тайны, до которых следовало дойти «естественным» путем. И как мне выкручиваться?Предположение, — важно изрек я, делая вид, что долго и добросовестно обдумывал этот вопрос. — Я подумал, что полякам кто-то помогал создавать внешнюю разведку. Уж слишком профессионально они работают, а за такой короткий срок существования независимого государства им ее не создать. Кто мог им помочь? Одно из двух — либо англичане, либо французы. Вроде бы, должны быть англичане, но отчего-то заподозрил французов. Отчего — сам не знаю.

— Вот и у нас только предположение, что оффензиву создавали французы, — признался Артузов. — Но мы исходили из того, что она структурно повторяет французскую контрразведку. Кстати, знаешь, кто подсказал?

Конечно, я знал, кто мог подсказать, но оставил свои мысли при себе, предпочтя покачать головой.

— Александр Александрович Самойло, командующий шестой армией. Он, когда в Генеральном штабе служил, с французами контактировал, — сообщил Артур. — Ты же знаком с Самойло?

— Только понаслышке, — ответил я. — Лично никогда не встречались, повода не было. Знаю, что армией командует бывший генерал, но не более.Не стану же я говорить, что читал еще ненаписанные мемуары бывшего Генерального штаба генерал-майора, нынешнего командарма, и будущего генерал-лейтенанта авиации РККА?

— Ладно, хоть французы, хоть папуасы, нам не легче. Кстати, а как мы признание Добржанского легализовывать станем? Если про сыворотку правды напишем, нас на коллегии не поймут.

— А ты в рапорте напиши, что на подследственного оказала влияние беседа с заместителем Председателя ВЧК товарищем Менжинским, — подсказал я Артузову. — Можешь сюда еще кого-нибудь из польских коммунистов приплести. Мол, подследственный проникся, отринул идеи национализма, как классово чуждые, и все прочее.

— Точно, — обрадовался Артузов. — Так в рапорте и укажу. Да, можно еще товарища Мархлевского назвать, он здесь недавно бродил. Можно его завтра и на допрос Добржанского пригласить. Я пойду посмотрю, как там наш резидент, не нужно ли чего, а ты свои записи глянь.

Хорошо, что я писал карандашом, от перьевой ручки остались бы сплошные кляксы, но и так, мне теперь придется расшифровывать собственные закорючки, и диктовать исповедь резидента машинистке.

Может, поручить Татьяне? Все равно, она уже все слышала и почерк мой начала разбирать. Кстати, как она там, не заскучала? Мне сегодня пришлось убить немало времени, чтобы уговорить девушку сделать укол резиденту, а еще больше сил потратил на то, чтобы убедить ее выйти к незнакомым мужчинам в халате, надетом на голое тело.

Я зашел в комнату, где уже полностью одетая Татьяна грустно сидела на стуле и скучала. При виде меня, оживилась.

— А вот теперь, ***, я скажу о тебе все, что думаю!

С этими словами Татьяна залепила мне — своему начальнику, между прочем, смачнуюпощечину. А ручонка-то у «валькирии» тяжелая. Даже не знаю, как устоял на ногах, но искры из глаз посыпались, а в ушах раздался такой звон, словно голову сунули в огромный колокол.

Я потряс головой, а Татьяна, раздухарившись, собралась треснуть во второй раз. Нет, две затрещины — это уже слишком, сотрясение мозга можно заработать! Перехватив руку девушки, привлек ее к себе и крепко поцеловал.

— Гад ты, товарищ Аксенов, — отстранилась Татьяна и злобно посмотрела на меня.

Знаю, что гад, — не стал я спорить.

— Руку отпусти! Я тебе еще разок в морду врежу!

— А за что? — удивился я.

— За то, ***, что я перед чужими мужиками титьками трясла, как последняя…

Девушка не сказала, кто именно, но и так понятно. А и на самом-то деле, на хрена было заставлять Татьяну надевать халат на голове тело? Мне-то казалось, что так эффект воздействия станет больше.

Отпустив женщину, вытянул собственные руки по швам, склонил голову и вздохнул:

— Бей.

Я приготовился закрыть глаза, но вместо того, чтобы залепить мне новую оплеуху, Татьяна крепко меня обняла и поцеловала так яростно, что у меня опять посыпались искры из глаз.

Я пнул ногой по двери, надеясь, что Артур догадается не мешать нам хотя бы с полчасика.

Глава 16. Чаепитие на Лубянке

Умница Артузов появился в кабинете лишь тогда, когда мы с Татьяной уже выглядели вполне респектабельно — одетые и с восстановленным дыханием. Девушка даже успела поправить прическу.

— Молодые люди, чаю хотите? — поинтересовался Артур, делая вид, что ничего не произошло.

Мы с Татьяной переглянулись. Она прыснула, а я подавил улыбку.

— Чай настоящий, из Китая, — уточнил Артур.

— А с чем чай? — поинтересовался я.— А с чем чай? — поинтересовался я.

— С сухарями.

— И все? — разочарованно протянул я. — А где плюшки, где сахар?

— Да ты обнаглел, товарищ начальник губчека! Где я тебе сахар найду? — возмутился Артузов. Посмотрев на Татьяну, спросил: — Татьяна Михайловна, он всегда такой?

Спрашивается, откуда бы машинистке, работавшей у нас без году неделя, знать, каков ее начальник, но кокетливо поддакнула:

— Еще хуже. Требует, чтобы на завтрак сервировали веджвуд и чай пьет непременно с молоком.

— Ишь ты, — покрутил головой главный контрразведчик страны. — Товарищ Аксенов полюбил чай в английском стиле.

Этак, Артузов и на самом деле подумает, что я барствую. Но оправдываться не стану.

— Нет, Татьяна Михайловна ошибается, — возразил я. — Чай с молоком — это извращение. Я завтракаю исключительно черным кофе с рюмкой коньяка. Да, а еще с шоколадом.Этак, Артузов и на самом деле подумает, что я барствую. Но оправдываться не стану.

— Нет, Татьяна Михайловна ошибается, — возразил я. — Чай с молоком — это извращение. Я завтракаю исключительно черным кофе с рюмкой коньяка. Да, а еще с шоколадом.

— Точно, зажрался ты у себя в Архангельске, — хохотнул Артузов. — Тогда мы с Танечкой чай без тебя пить пойдем.

— Ну и идите без меня и чай с мармеладом трескайте, — хмыкнул я. — А я схожу, водички из бачка хлебну, вот и все.

— И пойдем, и будем трескать, а тебе не дадим, — хохотнул Артузов, подхватывая одной рукой Татьяну под локоток, а второй меня. — И останешься ты сидеть чаем непоеный.

— А я еще и Феликсу Эдмундовичу нажалуюсь — что Артузов плюшки зажал, — мстительно пообещал я.

— Жалуйся, — разрешил Артур, уже давясь от хохота. — Но тогда Председатель меня в Архангельск сошлет тебе в замы.

— Не-а, если ко мне в замы, то лучше не жаловаться. Такой зануда как ты душу вынет.

— А что, Артур Христианович тоже зануда? И даже большая зануда, чем Владимир Иванович? — заинтересовалась девушка. — А я-то считала, что самая большая зануда в чека мой начальник.

Артузов захрюкал от смеха, я тоже, и мы уже начали привлекать нездоровое внимание проходивших мимо чекистов, но Танечка, заняв позицию между двумя чекистскими начальниками, крепенько ухватила обоих под руки, слегка встряхнула нас, словно старшая сестра, ведущая с прогулки расшалившихся младших братьев.

• Переместите файлы сюда, чтобы прикрепить их, или выберите файлы...
  Разрешённые типы файлов: zip, rar, 7z, doc, docx, xls, xlsx, wowsreplay, jpg, gif, png, txt, log, crash, wgc, jpeg, ogg, gch · Максимальный общий размер 50MB
• Прикрепить файл 

• Вкл. Сообщать о новых ответах
• Отправить ответ

ПЕРЕЙТИ К СПИСКУ ТЕМВакансии кланов

СЛЕДУЮЩАЯ НЕПРОЧИТАННАЯ ТЕМАКлан (KREDO) CREDO. Добро пожаловать в семью!

---

• Сейчас на странице   1 пользователь

  • kapitan1212

•  Обсуждения, в которых я участвовал
•  
•  Отметить форум прочитанным

•  Главная 
•  
• Клановый раздел 
•  
• Вербовочный пункт 
•  
• Вакансии кланов 
•  
• [FLD] Флудистьеры

 

 

 

[qips]

Привет, Олег !   Чо занялся Статистикой, да?

[lvvpu89]

Сегодня в 13:35:51 пользователь kapitan1212 сказал:

• ПЕРЕЙТИ К СПИСКУ ТЕМВакансии клановСЛЕДУЮЩАЯ НЕПРОЧИТАННАЯ ТЕМАКлан (KREDO) CREDO. Добро пожаловать в семью!

---

 

Измена?! папуга решил семью сменить? а как же ""ваше кредо? -всигда!"

[kapitan1212]

Сегодня в 16:57:50 пользователь lvvpu89 сказал:

Измена?! папуга решил семью сменить? а как же ""ваше кредо? -всигда!"

Ентот щучий браузер продался империалистамА папуга верен присяге и своим боевым товарищам с самолетиков 

[Bonoka]

Всем привет и доброго утра! 

[GreyBear]

Всем привет и хорошего дня!

Скрытый текст

 

[lvvpu89]

[qips]

Утро и Вторник, Вай !

[kapitan1212]

Скрытый текст

Артузов, самолично коловший мне дырку для второго ордена, опять наморщил нос:

— Володя, такое чувство, что тебя в бочку с вином окунули. — Я попытался обнюхать самого себя. Вроде, уже и не пахнет. Все выветрилось. — Расскажи-ка еще раз, как ты орден обмыл… — подхрюкивая от старательно сдерживаемого смеха попросил мой друг. — Расскажу на коллегии, все под стол лягут.

— Артур, а ведь ты почти европеец, интеллигент, — укорил я начальника контрразведки. — И не стыдно использовать информацию полученную от друга? — Артузов не выдержал и заржал. — Артур Христианович, ты это… козел непродоёный! — обиделся я, а потом не выдержав тоже заржал.

Если бы кто сейчас заглянул в кабинет Артузова, решил бы, что молодые руководители ВЧК: начальник ОСО и начальник ИНО вдруг сбрендили. Ладно бы выпили… Смотрят друг на друга и ржут, как два трезвых жеребца.

Орден я «обмыл» очень оригинально. М-да… А все товарищ Дзержинский, захотевший, чтобы его «кадр» получил награду в официальной обстановке, а не где-нибудь в закутке, из рук в руки под расписку, чтобы никто не видел.

Награды вручали в зале Большого театра. Это тебе не «Сон красноармейца Иванова», так что народа набилось много. И те, кого удостоили, и руководство, и еще кто-то. Ясен перец, что награжденные пойдут проставляться, а кто откажется выпить на халяву? Я скромненько уселся в конце зала, с самого края, в надежде, что раз моя фамилия начинается на первую букву алфавита, то быстренько получу регалию и диплом, выслушаю положенную долю аплодисментов, еще чуть-чуть посижу, а потом тихонечко смоюсь. У меня на сегодня запланирована встреча с коллегой из НКИД и потенциальным заместителем — товарищем Давтяном, он же — товарищ Давыдов. Я-то считал, что Давтян-Давыдов на Кавказе, а он рядышком обитает, на углу Кузнецкого моста и Лубянки, в бывшем здании страхового общества «Россия», где сейчас НКИД. Яков Христофорович не выражал большого желания перейти из НКИД в ВЧК, предпочитая более безопасное место, придется объяснять ему, что каждый дипломат — в душе чекист, и каждый чекист — немножко дипломат, а настоящий коммунист не пасует перед трудностями. Будет упрямиться, переведут и без его согласия. Я тоже числюсь в обоих ведомствах и ничего, не умер. Правда паёк дают только в ВЧК. Несправедливо, блин.

Но сбежать с торжественного заседания не удалось. Награды вручались не по алфавиту, а по какой-то непонятной или понятной только организаторам схеме. И долго все тянется. Нет бы все заранее разложить, а тут сличают номер грамоты и тот номер, что выгравирован на ордене.

Я сидел, смотрел, хлопал в ладоши, особенно старался, если слышал знакомые фамилию. Вот орден получает Семен Михайлович Буденный, следом за ним командующий Юго-Западным фронтом Егоров, начдив Городовиков. А вот еще один знакомый командующий — товарищ Шварц, сумевший удержать Западный фронт и не допустивший наступления поляков. Теперь Пархоменко, начальник дивизии. С этим я лично не знаком, но наслышан, даже фильм в детстве смотрел, черно-белый еще. Особенно запомнилась фраза о том, чтобы «пленных не брать!». Кажется, начдива махновцы зарубили?

Вручал ордена Председатель ВЦИК товарищ Калинин, которого мне искренне жаль. Выстоять на ногах три часа, пожимая руки… А ведь народ здоровый, и каждый норовит пожать ладонь Всероссийского «старосты» покрепче.

Я хлопал и размышлял о своем. С кадрами вообще плохо, особенно с руководящими. Я хотел взять себе Агранова с Мессингом, но Якова Сауловича не отдал Артузов, чуть ли не зубами вцепился, а Мессинга «зажал» сам Дзержинский. Мол, для него уже приготовлена руководящая должность. Феликс Эдмундович вообще предложил мне взять замом либо начальника Всеукраинского ЧК Лациса, либо Генриха Ягоду. Хорошо, что лишь предложил, но не приказал. Если бы приказал, я бы никуда не делся, но Председатель предоставил мне выбор. От Лациса удалось «отмазаться» пояснив, что данный товарищ нужнее на Украине, где до сих пор не ликвидированы польские террористы и контрреволюционные гнезда. Я бы лучше взял замом Михаила Сергеевича Кедрова. Как-никак, мой «крестный отец» в ВЧК, человек толковый и образованный, имеющий связи за границей. Плохо только, что Кедров опять болеет. Это мне Артур сказал, он-то знает. Подозреваю, что, если не уговорю Давыдова, придется брать Ягоду. В той истории он в это время служил управляющим делами Особого отдела, а здесь лишь один из кадровиков, но на хорошем счету у Феликса Эдмундовича. Что важно, Ягода знает личный состав гораздо лучше меня. Разумеется, я сам, просмотрев личные дела, отобрал для себя потенциальных сотрудников, но это на «потом». Потом я и Быстролётова отыщу, и Старинова с Судоплатовым. А сейчас еще смысла нет. Отыщу я, допустим, того же Судоплатова, что я с ним стану делать? У меня нет ни общежития, ни штатного расписания. Все в процессе, но все будет. Пока мне нужны не аналитики и не талантливые исполнители, а закостенелые бюрократы, что станут биться лбом о стенку, выбивая помещения, средства и штаты. Вот здесь лучше всего и подойдет Генрих Ягода. Подозреваю, что первая задача, что мне «нарежут», будет не организация разведки за рубежом, а присмотр за нашими дипломатами. Что ж, тоже важное дело. К дипломатам из НКИД я испытываю сложное чувство. Ребята грамотные, не спорю, но кто-то же организовал «утечку» данных о «Великой Помории» и о «кровавом палаче» Аксенове. Не аукнулась бы мне эта статья. А дипломаты… Кто-то может и слабость проявить, «слив» важную информацию, не говоря уж о том, что переметнутся в стан врага. Или, вроде бы, «мелочь» — по доброте душевной передать письмецо от родственников-эмигрантов, или наоборот. Опять-таки, в качестве «надсмотрщиков» нужны люди не шибко умные, но надежные и исполнительные. Будут и за дипломатами присматривать, и в качестве «дымовой завесы» сойдут, чтобы настоящую работу делали талантливые парни вроде Потылицына. Бывший поручик и кавалер любую тайну добудет, а поручи ему рутинное дело — завалит.

Задумавшись, едва не прослушал собственную фамилию. Вскочил, помчался к товарищу Калинину и вбежал на сцену. Михаил Иванович, пожимая мне руку твердой, словно лопата, ладошкой, тихонько сказал:

— Товарищ Аксенов, после заседания никуда не уходи, дождись меня.

Я только кивнул, изрядно озадаченный, а когда уходил, то заприметил в первом ряду черные усы хлопающего в ладоши товарища Сталина. Кивнул и ему, а еще Семену Михайловичу.

После завершения заседания я подождал, пока радостный народ не рассосется, и подошел к сцене, у которой стоял Калинин в окружении людей в военной форме. Не простых красноармейцев, а как бы сегодня сказали — высшие офицеры. Егоров, Сталин, Ворошилов, Буденный, еще кто-то из Первой конной. Всего человек десять, если считать с Калининым.

— Володя, паздравляю! — крепко обнял меня Иосиф Виссарионович. Выпустив, передал Буденному.

Тот по примеру Сталина тоже заключил меня в объятия, да еще и ткнул в шею жесткими, словно зубная щетка, усами.

— Поздравляю, товарищ Аксенов.

Когда все наобнимались, нарадовались, Сталин сказал:

— Друзъя с Тыфлиса вина прислали. Давно хатэл с другом — Владымиром Ивановычем выпит. Повад был, панимаиш, а выпит нэ было. А тэперь и повад ест, и ***. Друзъя прыслали двэ бутыли. Таваришы, приглашаю всэх к себэ.

Военным бы радоваться, что их приглашает сам товарищ Сталин, но они отчего-то запереглядывались. Может, две бутыли показалось мало? Буденный оправив усы вздохнул:

— Товарищ Сталин, а может, лучше вы к нам? Мы ведь тоже готовились. Ордена, чай, не каждый день вручают.

В разговор вмешался Ворошилов.

— Коба, а давай и ты к нам вместе с Владимиром Ивановичем? И ходить никуда не придется, столы накрыты. И *** у нас есть, и все прочее.

Климентий Ефремович мотнул головой куда-то назад, не то в сторону сцены, не то гримуборных. А может, в Большом театре банкетный зал есть?

Сталин выжидательно посмотрел мне в глаза, я только плечами пожал. Выпить вина со Сталиным — куда ни шло, а глушить *** в Большом театре пусть и со старшим комсоставом — перебор. Завтра же об этом доложат Дзержинскому. Потому сказал:

— Иосиф Виссарионович, я бы лучше с вами.

Товарищ Калинин тоже решил нам составить компанию. Может, захотел попробовать грузинского вина, или решил отдохнуть от шумного общества.

Мне показалось или когда мы уходили, среди военных раздался вздох облегчения? В принципе, я их понимаю. Сидеть за одним столом с чекистом удовольствие маленькое.

От Большого театра до Кремля рукой подать. Мы шли любуясь на повылазившие звезды, разговаривая ни о чем, точнее — ни о чем не разговаривали. На меня вдруг нахлынули воспоминания о событиях случившихся со мной через восемьдесят лет. О том, как мы с женой и маленькой Сашкой гуляли в этих местах. Еще нам с дочерью нравилось покупать сосиски в тесте и есть их прямо на ходу. Супруга на нас ворчала — мол, два свинтуса, но иной раз, оглянувшись по сторонам, откусывала у кого-то из нас кусочек сосиски, норовя отхватить побольше. Жаль, мало уделял времени. Дочка выросла, у нее уже свои дела, своя личная жизнь, а я, скорее всего, уже никогда не погуляю со своими девчонками.

— О чем задумался, товарищ Аксенов? — голос Калинина вытащил меня из мира фантазий.

Ого, мы уже на Красной площади, не заметил. Я слегка замешкался, не зная, что бы такое соврать, но выручил Сталин.

— О чём можэт думать главный развэдчик Савэтской России? О вражэскых тайнах.

— Вот-вот, — согласился я. — Проснусь с утра, сразу и думаю — где, мол, проклятые буржуины хранят свою главную тайну?

— Вот скажите мне, дорогие товарищи, зачем нам две разведки? — спросил вдруг Михаил Иванович. — Это же и людей требуется в два раза больше, и денег. Может, стоит поднять вопрос на Политбюро о слиянии Регистрационного управления РККА и иностранного отдела ВЧК?

Сталин с любопытством посмотрел на меня, а я, вместо того чтобы прочитать короткую лекцию о целях и задачах разведки вообще, об отличиях политической разведки от военной, спросил:

— Михаил Иванович, а где гарантия, что начальник единственной разведки не станет подтасовывать факты?

— А почему он должен их подтасовывать? — не понял Калинин.

Тем временем мы дошли до Спасской башни. Сталин поприветствовал часового, дремавшего у ворот, а тот, сонно кивнув в ответ, не поинтересовался ни пропуском, ни нашими личностями.

— Начальнику охраны надо шею намылить, — озабоченно сказал я. — И коменданту Кремля заодно.

— Эх, Володя, а каго нам баятся? — удивился Сталин. — Мы же в Москве, а не на фронте.

Я не стал ничего отвечать. Петух жареный клюнет, тогда все забегают. Дождутся, войдет в Кремль какая-нибудь Фаня Каплан с пулеметом.

— Товарищ Аксенов, ты начал говорить, но не закончил, — сказал Калинин, возвращая меня на разговор.

— А, ну да… Предположим, разведка всего одна, а начальник разведки по глупости или злому умыслу — подкупили его, упустил из виду какой-то важный факт. Скажем — поляки в Германии наемников вербуют, а Франция новое оружие завезла. Он упустил, а поляки на нас напали. А если у нас две разведки, то руководство страны станет получать информацию из двух источников.

— А, тогда ты прав, товарищ Аксенов, — согласился Калинин. — Два источника информации — гораздо надежнее. И здесь, пожалуй, не стоит экономить.

— Здэсь все просто, таварыш Калинын, — вмешался Сталин. — Еслы дэревенскаму мужику сасед гаварит — у тэбя жэна загуляла, ребенок нэ от тэбя, то он *** будэт, еслы сразу жэну бить пайдет. Можэт, сасэд на его жену сам выды имэл, а жэна нэ дала? Но еслы у тэбя два саседа гаварят, что жэна ***, тагда она точна ***.

Вот так вот. Просто. Коротко. Доступно.

Товарищ Сталин обитал в Большом Кремлевском дворце на втором этаже, во Фрейлинском коридоре. Кажется, коридор должен быть белым, но горела всего одна тусклая лампочка, потому коридор вместе с лепниной казался серым.

— Жэна с сыном в Петрограде, у родствэнников, — сказал Сталин, открывая дверь.

Квартира Сталина состояла из двух проходных комнат — очень маленьких, а еще небольшого санузла. В одной комнате едва не впритык друг к другу разместились две кровати, в другой — письменный стол, а еще книги, сложенные в стопки, тянувшиеся почти до потолка. Наверное, до революции здесь обитала какая-нибудь фрейлина. И то, не обитала, а ночевала во время редких наездов императорского двора в Москву. Для одного человека нормально, а жить здесь семьей — тесновато. И хорошо, что товарищи краскомы не пошли с нами. Здесь им просто негде было бы развернуться.

Сталин сдвинул с одного угла стола все бумаги, аккуратно накрыл его свежей газетой «Правда», выставил три стакана, одну тарелку, потом принялся вытаскивать из каких-то углов закуску — несколько кусков успевшего зачерстветь хлеба, кусок сала. Михаил Иванович вытащил из кармана складной нож, раскрыл и деловито начал пластать сало на тонкие кусочки и резать (точнее, пилить) хлеб.

Еще хозяин выгреб откуда-то луковицу. Убойное сочетание — сало с луком, да под грузинское ***. Ну, пивали и не под такую закусь. Помнится, перед отправкой в армию *** закусывали зеленым луком с клубникой, а наш молодой препод друживший с первокурсниками — талантливый человек, которому прочили большое будущее, вообще никогда не закусывал (пока мы служили, бедолага упал в сугроб, заснул в нем и не проснулся).

Но главное — две здоровенных стеклянных бутыли. Навскидку — каждая литра по три. Одна была водружена на стол, вторую пока поставили рядом.

— Друг прислал, из самого Гори. На волах недэлю вэзли, патом на поездэ еще три нэдели, но пришлы, — похвастался Сталин. — Была тры бутылки, но я одну Камо отправыл, чтобы в акадэмии нэ скучал.

Я с тоской прикинул, что если приму свою долю — два литра, то если не помру сразу, то скончаюсь потом. В этой жизни мой Вовка Аксенов за двадцать два года не пил ни разу, а в той Олег Васильевич Кустов пил последний раз лет двадцать-двадцать пять назад. Точно-то уже и не помню, зарубки не ставил.

— А нам не лишка? — робко поинтересовался я.

— Так мы не спеша, — хмыкнул Михаил Иванович. — У нас вся ночь впереди, а на завтра никаких дел не назначено. Выпьем — поспим немножко, потом еще… Если нужно — позвоню Феликсу, скажу, что я тебя для работы во ВЦИК задействовал.

Это он пошутил так или всерьез? Про слабость Калинина к Большому театру, особенно к юным балеринам, только ленивый не писал, но не упомню, чтобы кто-то говорил о пристрастии Калинина к спиртным напиткам. Правда, сам был свидетелем, как товарищ Калинин пошел с Буденным «лечить» начдива Апанасенко, но единичный случай еще ни о чем не говорит.

— Э, Володя, нэ переживай так, — успокоил меня Иосиф Виссарионович. — Ордэн твой обмоем, за спасэние нашэ, за знакомство, да и хватит.

Ладно, если три стакана, то, может, и не помру, выживу.

— И как они из самой Грузии ехали? — удивился Михаил Иванович. — Небось, в ящике со стружками? А, точно. Вон, стружка пристала…

Товарищ Калинин зачем-то решил рассмотреть эту стружку. И на кой, спрашивается? Но Михаил Иванович взял в руки бутыль, приподнял ее на уровень глаз и тут… То ли рука, весь вечер пожимавшая чужие ладони задеревенела, то ли пальцы стали скользкими от сала, но бутыль вдруг выскользнула и полетела вниз, где встретилась со своей подругой…

Звон разбитого стекла, грузинское ***, щедро оросившее мой новенький френч, словно шальная струя воды из фонтана, и физиономии Калинина и Сталина, застывшие в оцепенении. Подозреваю, что моя собственная морда выглядела не лучше. Две трехлитровые бутыли из толстого стекла пережившие поездку в две тысячи километров расколошматились вдребезги. Наверное, если их специально пытались разбить — не разбились бы. А тут…

Некоторое время в комнате стояла тишина. Потом товарищ Сталин заговорил. Самое мягкое, что член Политбюро ЦК ВКП (б) сказал о Председателе ВЦИК РСФСР, что тот ишак с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Все остальное я просто не рискую не то, что повторить, но даже намекнуть.

Что ж, похоже, не судьба Володе Аксенову выпить с товарищем Сталиным. Впрочем, как знать…

— Иосиф Виссарионович, я бы лучше с вами.

Товарищ Калинин тоже решил нам составить компанию. Может, захотел попробовать грузинского вина, или решил отдохнуть от шумного общества.

Мне показалось или когда мы уходили, среди военных раздался вздох облегчения? В принципе, я их понимаю. Сидеть за одним столом с чекистом удовольствие маленькое.

От Большого театра до Кремля рукой подать. Мы шли любуясь на повылазившие звезды, разговаривая ни о чем, точнее — ни о чем не разговаривали. На меня вдруг нахлынули воспоминания о событиях случившихся со мной через восемьдесят лет. О том, как мы с женой и маленькой Сашкой гуляли в этих местах. Еще нам с дочерью нравилось покупать сосиски в тесте и есть их прямо на ходу. Супруга на нас ворчала — мол, два свинтуса, но иной раз, оглянувшись по сторонам, откусывала у кого-то из нас кусочек сосиски, норовя отхватить побольше. Жаль, мало уделял времени. Дочка выросла, у нее уже свои дела, своя личная жизнь, а я, скорее всего, уже никогда не погуляю со своими девчонками.

— О чем задумался, товарищ Аксенов? — голос Калинина вытащил меня из мира фантазий.

Ого, мы уже на Красной площади, не заметил. Я слегка замешкался, не зная, что бы такое соврать, но выручил Сталин.

— О чём можэт думать главный развэдчик Савэтской России? О вражэскых тайнах.

— Вот-вот, — согласился я. — Проснусь с утра, сразу и думаю — где, мол, проклятые буржуины хранят свою главную тайну?

— Вот скажите мне, дорогие товарищи, зачем нам две разведки? — спросил вдруг Михаил Иванович. — Это же и людей требуется в два раза больше, и денег. Может, стоит поднять вопрос на Политбюро о слиянии Регистрационного управления РККА и иностранного отдела ВЧК?

Сталин с любопытством посмотрел на меня, а я, вместо того чтобы прочитать короткую лекцию о целях и задачах разведки вообще, об отличиях политической разведки от военной, спросил:

— Михаил Иванович, а где гарантия, что начальник единственной разведки не станет подтасовывать факты?

— А почему он должен их подтасовывать? — не понял Калинин.

Тем временем мы дошли до Спасской башни. Сталин поприветствовал часового, дремавшего у ворот, а тот, сонно кивнув в ответ, не поинтересовался ни пропуском, ни нашими личностями.

— Начальнику охраны надо шею намылить, — озабоченно сказал я. — И коменданту Кремля заодно.

— Эх, Володя, а каго нам баятся? — удивился Сталин. — Мы же в Москве, а не на фронте.

Я не стал ничего отвечать. Петух жареный клюнет, тогда все забегают. Дождутся, войдет в Кремль какая-нибудь Фаня Каплан с пулеметом.

— Товарищ Аксенов, ты начал говорить, но не закончил, — сказал Калинин, возвращая меня на разговор.

— А, ну да… Предположим, разведка всего одна, а начальник разведки по глупости или злому умыслу — подкупили его, упустил из виду какой-то важный факт. Скажем — поляки в Германии наемников вербуют, а Франция новое оружие завезла. Он упустил, а поляки на нас напали. А если у нас две разведки, то руководство страны станет получать информацию из двух источников.

— А, тогда ты прав, товарищ Аксенов, — согласился Калинин. — Два источника информации — гораздо надежнее. И здесь, пожалуй, не стоит экономить.

— Здэсь все просто, таварыш Калинын, — вмешался Сталин. — Еслы дэревенскаму мужику сасед гаварит — у тэбя жэна загуляла, ребенок нэ от тэбя, то он *** будэт, еслы сразу жэну бить пайдет. Можэт, сасэд на его жену сам выды имэл, а жэна нэ дала? Но еслы у тэбя два саседа гаварят, что жэна ***, тагда она точна ***.

Вот так вот. Просто. Коротко. Доступно.

Товарищ Сталин обитал в Большом Кремлевском дворце на втором этаже, во Фрейлинском коридоре. Кажется, коридор должен быть белым, но горела всего одна тусклая лампочка, потому коридор вместе с лепниной казался серым.

— Жэна с сыном в Петрограде, у родствэнников, — сказал Сталин, открывая дверь.

Квартира Сталина состояла из двух проходных комнат — очень маленьких, а еще небольшого санузла. В одной комнате едва не впритык друг к другу разместились две кровати, в другой — письменный стол, а еще книги, сложенные в стопки, тянувшиеся почти до потолка. Наверное, до революции здесь обитала какая-нибудь фрейлина. И то, не обитала, а ночевала во время редких наездов императорского двора в Москву. Для одного человека нормально, а жить здесь семьей — тесновато. И хорошо, что товарищи краскомы не пошли с нами. Здесь им просто негде было бы развернуться.

Сталин сдвинул с одного угла стола все бумаги, аккуратно накрыл его свежей газетой «Правда», выставил три стакана, одну тарелку, потом принялся вытаскивать из каких-то углов закуску — несколько кусков успевшего зачерстветь хлеба, кусок сала. Михаил Иванович вытащил из кармана складной нож, раскрыл и деловито начал пластать сало на тонкие кусочки и резать (точнее, пилить) хлеб.

Еще хозяин выгреб откуда-то луковицу. Убойное сочетание — сало с луком, да под грузинское ***. Ну, пивали и не под такую закусь. Помнится, перед отправкой в армию *** закусывали зеленым луком с клубникой, а наш молодой препод друживший с первокурсниками — талантливый человек, которому прочили большое будущее, вообще никогда не закусывал (пока мы служили, бедолага упал в сугроб, заснул в нем и не проснулся).

Но главное — две здоровенных стеклянных бутыли. Навскидку — каждая литра по три. Одна была водружена на стол, вторую пока поставили рядом.

— Друг прислал, из самого Гори. На волах недэлю вэзли, патом на поездэ еще три нэдели, но пришлы, — похвастался Сталин. — Была тры бутылки, но я одну Камо отправыл, чтобы в акадэмии нэ скучал.

Я с тоской прикинул, что если приму свою долю — два литра, то если не помру сразу, то скончаюсь потом. В этой жизни мой Вовка Аксенов за двадцать два года не пил ни разу, а в той Олег Васильевич Кустов пил последний раз лет двадцать-двадцать пять назад. Точно-то уже и не помню, зарубки не ставил.

— А нам не лишка? — робко поинтересовался я.

— Так мы не спеша, — хмыкнул Михаил Иванович. — У нас вся ночь впереди, а на завтра никаких дел не назначено. Выпьем — поспим немножко, потом еще… Если нужно — позвоню Феликсу, скажу, что я тебя для работы во ВЦИК задействовал.

Это он пошутил так или всерьез? Про слабость Калинина к Большому театру, особенно к юным балеринам, только ленивый не писал, но не упомню, чтобы кто-то говорил о пристрастии Калинина к спиртным напиткам. Правда, сам был свидетелем, как товарищ Калинин пошел с Буденным «лечить» начдива Апанасенко, но единичный случай еще ни о чем не говорит.

— Э, Володя, нэ переживай так, — успокоил меня Иосиф Виссарионович. — Ордэн твой обмоем, за спасэние нашэ, за знакомство, да и хватит.

Ладно, если три стакана, то, может, и не помру, выживу.

— И как они из самой Грузии ехали? — удивился Михаил Иванович. — Небось, в ящике со стружками? А, точно. Вон, стружка пристала…

Товарищ Калинин зачем-то решил рассмотреть эту стружку. И на кой, спрашивается? Но Михаил Иванович взял в руки бутыль, приподнял ее на уровень глаз и тут… То ли рука, весь вечер пожимавшая чужие ладони задеревенела, то ли пальцы стали скользкими от сала, но бутыль вдруг выскользнула и полетела вниз, где встретилась со своей подругой…

Звон разбитого стекла, грузинское ***, щедро оросившее мой новенький френч, словно шальная струя воды из фонтана, и физиономии Калинина и Сталина, застывшие в оцепенении. Подозреваю, что моя собственная морда выглядела не лучше. Две трехлитровые бутыли из толстого стекла пережившие поездку в две тысячи километров расколошматились вдребезги. Наверное, если их специально пытались разбить — не разбились бы. А тут…

Некоторое время в комнате стояла тишина. Потом товарищ Сталин заговорил. Самое мягкое, что член Политбюро ЦК ВКП (б) сказал о Председателе ВЦИК РСФСР, что тот ишак с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Все остальное я просто не рискую не то, что повторить, но даже намекнуть.

Что ж, похоже, не судьба Володе Аксенову выпить с товарищем Сталиным. Впрочем, как знать…

(c) "Чекист"

 

[qips]

Привет, Олег !   Ну ты прямо писатель Тимирязев, Вах !    Но мы тоже не читатели, а пишем...   В личном Адмиралтействе давно появился пункт "Советские линкоры".  Заходим, нажимаем "О событии", читаем 3 раздела,  клацаем внизу "прочитано", и вверху кнопка "Получить награду". Жмем на нее и получаем.

 

[Bonoka]

Доброго утра всем!