Не то, чтоб я особо любил читать чужие письма…

[u_96]

Хотя, если уж выбрался сюда, то, наверное, люблю. А как историк – так прямо-таки обожаю, хе-х.

 

Просто, когда берёшь в руки не какой-нибудь огрызок старинной амфоры, а письмо-записку-страницу дневника, то…. То начинаешь ощущать связь с прошлым не только посредством глаз и подушечек пальцев рук. Когда глаз скользит по написанным много лет назад буквам, возникает стойкое ощущение, что подключается ещё и слух. Ты слышишь голос из прошлого. Голос человека, который давным-давно умер. Кто знает, может от всех его мыслей и действий, удач и неудач остались только эти два десятка строк? И сейчас ты этот последний памятник минувшей человеческой жизни держишь в руках. И ты единственный, кто ещё может услышать голос ушедшего в никуда….

 

Меня это благоговейное чувство голоса из прошлого во всей своей полноте впервые посетило в 1996-м, в стенах Российского государственного архива ВМФ. Помню, я сидел за дубовым столом размером с верхний дек шлюпа «Меркурий» и рылся в личном архиве адмирала Н.О. фон Эссена. Медленно передо мной проходила судьба моряка, кое-как расфасованная по картонным папкам.

Вот - пестрящее «ятями» живое и страстное письмо из затерянного на краю земли Владивостока жене - Марии Михайловне, дочери рижского статского советника М.М. Линдена. «Любезная Машенька. Я без тебя весь изнемогся!..»

 

…А вот – стопка ломких и пожелтевших от времени листов, черновик рапорта капитана второго ранга фон Эссена, командира крейсера «Новик» о бое 27 января 1904-го года. Буквально слышишь прорывающийся сквозь аханье орудий и визг разлетающихся осколков сухой, чуть звенящий от возбуждения, голос: «...Сблизившись до 37 кабельтовых, ввел в дело носовой плутонг мичмана Кнорринга. Дистанция была велика, и первые 2 залпа легли с недолетом. В 11 часов 20 минут наблюдал три взрыва японских снарядов в своем кильватерном следе. Должно быть, большой ход крейсера мешал их пристрелке…»

 

Казалось бы – рядовое описание боя. Но какого боя!..

 

Чёткий и разборчивый, когда-то раз и навсегда отшлифованный в классах Морского училища, почерк Николая фон Эссена пляшет вверх-вниз, выдавая сдерживаемое волнение писавшего. Кап-два «за ненужностью посторонних эмоций» в донесении опускает подробности, а вот я их напомню.

 

…Позади «Новика» муторно и бестолково под прикрытием береговых батарей строились в колонну уцелевшие после ночной торпедной атаки противника 5 броненосцев русской Тихоокеанской эскадры. В этот момент, когда их боевой порядок напоминал беспомощную кучу-малу, нужно было любой ценой отвлечь японцев. И младший флагман контр-адмирал М.П. Молас решил пожертвовать собой. Три его крейсера – «Баян», «Аскольд» и «Новик», вызывая огонь противника на себя, бросились вперёд. На убой.

 

Целых пять минут…

 

Бесконечных пять минут три русских крейсера строем фронта шли сквозь море японского огня. Потом, убедившись, что своя эскадра в 11:23 наконец-то встала в кильватер, Молас вздёрнул на мачте «Баяна» сигнал: «Крейсерам не мешать броненосцам». Оказавшиеся на директрисе огня собственных главных сил, «Баян» и «Аскольд», словно два великолепно выезженных скакуна, прогарцевали поворот «все вдруг» и метнулись в сторону. Но на «Новике», идущем в окружении сплошных разрывов японских снарядов, оглохшие и ослепшие сигнальщики сигнала Моласа просто не разобрали. А раз приказ не отменён, его следует выполнять. И Эссен на самом полном ходу продолжал мчаться навстречу главным силам японского Соединённого флота – 6-ти броненосцам Того и 5-ти броненосным крейсерам Камимуры.

 

Один против всех!..

 

Низко стелясь над мачтами «Новика», проносились русские крупнокалиберные «чемоданы» своих же броненосцев и береговых орудий. А впереди, всё ближе и ближе, вырисовывалась опоясанная многочисленными вспышками выстрелов, бронированная колонна японцев…. Из неудачно сконструированной боевой рубки обзор был препоганейший. Даже когда перед началом войны с баковой 120-милиметровки сняли щит, лучше не стало. Потому Эссен весь бой проторчал на открытом верхнем мостике. Хлопали на ветру изорванные в клочья осколками парусиновые обвесы. Где-то наверху утонул в густых клубах извергаемого трубами дыма Андреевский флаг… Сорванным голосом орал команды артиллерийский офицер крейсера лейтенант Зеленой. Ему глухо вторил голос Эссена.

 

Единственное, что под шквалом японского огня могло спасти практически лишённый брони «Новик», так это ювелирный зигзаг.

 

Самый быстроходный крейсер мира – «Новик», выжимая из машин всё, что можно и что нельзя, весь в ознобе от близких падений чужих снарядов и беглых залпов собственных орудий, нёсся вперёд прыжками. Десять градусов вправо, десять влево, ещё десять влево, пятнадцать вправо... И выскальзывал, выскальзывал из японских прицелов, хотя вода по бортам и за кормой буквально кипела.

 

Грохот, визг, вой, шипение оседающих водяных султанов. Вонь сгоревшего лиддита. Почерневшие от пороховой копоти лица. Выбитые орудийной отдачей иллюминаторы и линзы прожекторов… Чудо, но на мостике «Новика» во время этого танца смерти никого даже не задело. Храбрецам, как известно, везёт.

 

…Но везение бесконечным не бывает. Фукнуло всполохом у средней дымовой трубы, брызнула во все стороны щепками палуба, осыпанная иззубренными осколками. Ранеными повалились наводчик и установщик прицела 120-мм орудия №4. Комендор Илья Бобров покачнулся и зачарованно посмотрел на свою правую ногу, у которой внезапно не стало стопы. Потом бросил остолбеневшим товарищам-комендорам: «Я сейчас, братцы…» - , в два прыжка доскакал до края орудийного спонсона и попытался выброситься за борт. Едва успели поймать….

 

Бум!!!

 

«Оссподи Иисусе!..»

 

Бешено крутящийся конус снаряда грянулся о палубу, пропахал в ней борозду и, не взорвавшись, скакнул в воду.

 

11.38. Дистанция до японцев сократилась до «пистолетных» 19 кабельтовых. Во время очередного коордоната вправо, «кувалда» 203-мм снаряда с крейсера «Якумо» на скорости около 750 м/с ввинтилась в правый борт «Новика» под кормовое 120-мм орудие. Удар был такой силы, что почти все находившиеся на верхней палубе, покатились по ней, как сбитые кегли. Залитая водой рулевая машина встала, заклинив перо руля в положении «право на борт»… На 25-узловом ходу «Новик» вынесло форштевнем прямо на японцев. У тех началась паника: «Русские идут на таран!..»

 

Вот, что это был за бой. И когда читаешь про эту жуть выцветшие строки того, кто ту бойню пережил, по спине начинают невольно гулять табуны мурашек...

Капитан 2-го ранга Николай Оттович фон Эссен, пожалованный за бой 27 января 1904 года золотым оружием "За храбрость".

Крейсер 2-го ранга "Новик" накануне начала русско-японской. Щит бакового 120-мм орудия снят для улучшения обзора из боевой рубки.

Лишённое щита баковое 120-мм орудие "Новика", на котором восседает артиллерийский офицер крейсера лейтенант А.Н. Зеленой. Позади орудия - задраенный броневой заслонкой носовой прожектор и ходовая рубка. Над ней - ограждённый парусиновыми обвесами капитанский мостик, на котором провёл весь бой 27 января 1904 года командир корабля Н.О. фон Эссен.

Следующие 10 дней после боя 27 января 1904 года крейсер провёл в доке, латая пробоину от японского 203-мм снаряда. Хорошо заметно, что "Новик" успел до начала войны поменять "парадную" белую окраску бортов на "боевую" зеленовато-оливковую.

 

P.S. Пост размещён на форуме в порядке личной благодарности уважаемому Reytar1979.

[choock]

Очень легко и захватывающе читается!

Большое спасибо за позитив и прекрасную подачу материала!

P.S.

А с подписями луше и правда не шутить, тем более если на этом настаивает тот, в благодарность кому создана эта тема.

[serjios]

ну что ж такое. не успеешь одно прочитать, так тут другое. спать решительно некогда.

[choock]

serjios (16 Сен 2013 - 23:47) писал:

ну что ж такое. не успеешь одно прочитать, так тут другое. спать решительно некогда.

Решительно и категорически с вами согласен!
С такими темами и правда выбор не стоит - спать или читать))

[anonym_2faqiQS70kNF]

Читать ваши исторические экскурсы большое удовольствие и честь лично для меня, уважаемый Старый Пират. Спасибо за интересные рассказы - есть что почитать для души теперь.  :honoring:

[Yosikava]

Прекрасное историческое повествование!

[fon_eJick]

читать жутко... моряки в то время это люди-машины, как по мне в пехоте по спокойней было

даже представлять страшно морской бой...вот стоишь заряжаешь, и тут прилетает чемодан, и это удача если умрешь сразу и без мучений....

или же ситуация когда снаряд прошел в районе  ватерлинии и нужно законопатить пробоину в условиях боя...жутко

[Matsuo]

Да уж,талант надо "дарить" людям-от этого он только лучше становится.

А вот про конструкцию боевой рубки....это каким же надо быть ......чтоб такое спроектировать?Просто нет слов.

[Hokkeye]

неназойливо и легко читается....побольше бы такого материала :izmena:  афтар +

[Razlom]

fon_eJick (17 Сен 2013 - 00:38) писал:

читать жутко... моряки в то время это люди-машины, как по мне в пехоте по спокойней было
даже представлять страшно морской бой...вот стоишь заряжаешь, и тут прилетает чемодан, и это удача если умрешь сразу и без мучений....
или же ситуация когда снаряд прошел в районе  ватерлинии и нужно законопатить пробоину в условиях боя...жутко

В пехоте спокойней? Ну-ну... Спокойно идти на пулеметы, прятаться под деревьями от самолетов, сжиматься на дне окопа в ожидании снаряда во время артобстрела - это ни разу не сахар, уж поверьте.
Тема традиционно великолепна.

[Bugest]

Даже не знаю как описать свои ощущения от прочитанного. Было страшно, когда представлял всё происходящее, но оторваться, пока все не прочел, не мог.

Спасибо!

[u_96]

Bugest (17 Сен 2013 - 10:02) писал:

Даже не знаю как описать свои ощущения от прочитанного. Было страшно, когда представлял всё происходящее, но оторваться, пока все не прочел, не мог.
Спасибо!

На здоровье.

[Jorian]

Ух! Спасибо огромное за такое. Всегда с удовольствием читаю Ваш ЖЖ и рассказы. Особенно подобные вещи.

[RenamedUser_11672099]

Когда читаешь старые письма прабабушек и прадедушек такое же чувство. спасибо.

[anonym_0fUgujWhA8Vu]

Спасибо!

Бесподобное описание... Как будто сам побывал там на мостике.

[fon_eJick]

Razlom (17 Сен 2013 - 09:59) писал:

В пехоте спокойней? Ну-ну... Спокойно идти на пулеметы, прятаться под деревьями от самолетов, сжиматься на дне окопа в ожидании снаряда во время артобстрела - это ни разу не сахар, уж поверьте.
Тема традиционно великолепна.

угу вы меня правильно поняли - спокойней

пехоте в чистом поле не спорю тяжко было.... но все же если выживал в течении месяца-двух было проще.... даже в атаку на пулемет в лоб  можно выжить при наличии опыта атак... или спрятаться от обстрела в окопе...

а на корабле куда деваться?
у тебя есть пост и покидать его нельзя...я имел в виду что у пехоты пространства для личного маневра больше...а куда деться с тонущего корабля, если ты допустим в машинном отделении ?

[anonym_5RShMaj6bzTx]

По больше бы таких людей на форуме, как всегда интересно. С меня как всегда +сище!

[nek1t0z]

+ спасибки!

[Rheinmetall_Borsig]

fon_eJick (17 Сен 2013 - 00:38) писал:

читать жутко... моряки в то время это люди-машины, как по мне в пехоте по спокойней было
даже представлять страшно морской бой...вот стоишь заряжаешь, и тут прилетает чемодан, и это удача если умрешь сразу и без мучений....
или же ситуация когда снаряд прошел в районе  ватерлинии и нужно законопатить пробоину в условиях боя...жутко

Так сказать, альтернативный взгляд - если почитать Семёнова ("Расплата") - получается как раз наоборот, в бою даже под обстрелом большую часть времени атмосфера была довольно спокойная
"чемоданы"-то летали, но вероятность быть задетым для отдельно взятого человека ничтожна, привыкали быстро

Вот Порт-Артур под обстрелом:

Цитата

Конечно, не только на «Ангаре», но и на любом броненосце не было такого уголка, где можно было бы считать себя в безопасности от 12-дюймового снаряда, свалившегося чуть ли не с неба, но даже и обыкновенный борт или непроницаемая переборка служили уже достаточной защитой от мелких осколков тех снарядов, которые рвались поблизости. Вывод отсюда довольно ясный — следовало бы прекратить всякие работы и занятия и всем спрятаться вниз. Однако ни на одном корабле так не поступили. Я говорю, разумеется, о тех кораблях, за которыми мог наблюдать, но в Западном бассейне мы стояли на бочках так тесно, что между линиями промежутки были меньше 100 сажен, а между кораблями той же линии — от 20 до 30 сажен, и наблюдать приходилось весьма многих; притом же паника так заразительна, что если бы и вне нашей видимости кто-нибудь поддался ей — это моментально передалось бы массам. Ничего подобного не было. На судах и в порту жизнь шла своим обычным порядком. Казалось, что, признав невозможность сопротивляться, все молчаливо решили делать вид, что не замечают падающих снарядов, не обращают на них внимания. Трубы мастерских порта выбрасывали к небу клубы дыма и пара, портовые баркасы перетаскивали баржи и плавучие краны, сновали взад и вперед паровые катера, то в одиночку, то с гребными шлюпками на буксире.

Цитата

Не скрою, что, наблюдая с мостика за снарядами, разрывы которых образовывали ломаную линию, в общем направлявшуюся к месту стоянки крейсера, — на сердце было жутко… Но именно жутко, а не страшно. Для людей обстрелявшихся, твердо знавших, что «не всякая мина — в бок, не всякий осколок — в лоб», это была своего рода азартная игра, где ставкой являлась жизнь.
Быть убитым при бомбардировке — шанс еще меньший, чем взять на номер в рулетке, но как в игре у новичка дух захватывает при мысли, что он может одним ударом выиграть чуть ли не состояние, так на войне, в первом бою всякий готов считать себя заранее намеченной жертвой первого выстрела. Потом это проходит. Игра делается игрой.
В этой игре с одинаковым азартом принимали участие и офицеры, и нижние чины, упорно, несмотря на запрещение, выползавшие наверх «посмотреть».
Хорошо стреляют! и главное — в системе! — докторальным тоном заявлял старший артиллерист, протирая стекла бинокля.
Ого! эта серия, кажется, через нас! Смотрите! Смотрите! Перелет и порядочно вправо. То же, но ближе. Третий — почти у правой крамболы…
Черт возьми! Ну-ка!.. Следующий?..
Несколько секунд глубокого молчания (словно когда кружится и постукивает шарик по ребрам колеса рулетки)… Снаряд падает и рвется о воду, близ левой раковины, осыпая борт и палубу осколками.
— Недохватило! — Чуть-чуть не считается! — На этот раз пронесло! — раздаются кругом восклицания, в которых звучит беспечность, почти самодовольство, даже дерзкая насмешка над неудачей врага, над самой судьбой, которая промахнулась, и… чувствуется такое облегчение… словно человек, неожиданно окунувшийся в воду с головой, вдруг вынырнул и вздохнул всей грудью.
Следующие снаряды той же серии дают систематически увеличивающиеся недолеты, отходящие влево.
Ко мне подходит командир и недовольным тоном замечает, что с «Цесаревича» дважды сигналили — «лишним не быть наверху», а у нас на палубе «целый базар»… Он и сам хорошо сознает силу того побуждения, которое гонит людей наверх: им, уже изрядно обстрелянным, легче вести игру в открытую — видеть и слышать, — чем сидеть без всякого дела внизу и ждать, когда «она» свалится на голову.

Так же примерно он описывает и бой в Жёлтом море

Цитата

Любопытное наблюдение (тоже подлинная выписка из дневника): «Во время минных атак, когда действовали одним бортом, у орудий другого борта прислуга спала и храпела». Что это было? — усталость или привычка?..
В горячке боевой обстановки некогда было много раздумывать над совершавшимися событиями: приходилось действовать с полным напряжением всех духовных и физических сил… рассвет, исчезновение неприятеля дали досуг, дали возможность оценить положение…

При Цусиме было конечно уже не так, но там было огромное воздействие на личный состав гибели головного корабля 2го отряда в самом начале боя, да и плотность огня совсем другая... и тем не менее, находившиеся на спардеке "Суворова" чувствовали себя в сравнительной безопасности большую часть активной фазы боя, а в целом

Цитата

На падающие снаряды не обращали внимания

Просто делали свою работу.

Вообще рекомендую, все 4 части, он очень интересно пишет именно про психологические моменты. Это конечно чисто его ИМХО, но всё равно очень интересно почитать.

[anonym_870pQa0H810O]

Хорошо описывает Пикуль в "Моозунд".

Когда пехотинцы на корабле

- Хорошо им тутова. Тепло, белые простыни.

- Зато помирать лютой смертью в море и всем.