Крейсер "Память Азова"

[Sstranger]

Всем доброго времени суток!Представляю на суд публики рассказ об одном известном в свое время, но стремительно забываемом сейчас корабле. Это парусно-паровой (гибридный, как сейчас модно) крейсер, который планировался продолжателем славных традиций России, совершил пару небольших подвигов, но ... в общем, читайте спойлеры!

 

«Па́мять Азо́ва» — броненосный (полуброненосный) фрегат российского флота. Назван в честь парусного линейного корабля «Азов», отличившегося в сражении при Наварине. (Про Азов читать тут)

Георгиевский флаг, которым был награждён первый «Азов» за то сражение, перешёл к «Памяти Азова».

Заложен в 1886 году на Балтийском заводе, в 1888 году спущен на воду, в 1890 году вступил в строй и был приписан к гвардейскому флотскому экипажу.

 

Строительство

    Инициатором создания крейсера был управ­ляющий Морским министерством вице-адмирал Иван Алексе­евич Шестаков. Проект «океанского крейсера» водоизме­щением 6000 т был составлен Балтийс­ким заводом в октябре 1885 г. По спецификации, составленной кораблестроительным инженером завода Н. Е. Титовым, длина корабля между перпендику­лярами составляла 340 фт 10 дм, по грузовой ватерлинии 377 фт 4 дм, ширина с обшивкой 50 фт, ахтерштевнем 25 фт.

    9 декабря 1885 г. в кораблестроительном отделении уточнили весовые характеристики артиллерийского вооружения. Две 8-дм 35-калиберных пушки с замками, станками, плат­формами погонами весили 2798 пуд.; 14 6-дм 35-калиберных — 9660 пуд.; 2500 пуд. отводи­ли на боеприпасы 8-дм пушек (по 125 снаря­дов, зарядов и зарядных ящиков); 8846 пуд. для 6-дм пушек. Общий вес получался 23 805 пуд. или 384 т (391 т). По требованию МТК броневой пояс был ограничен длиной 179 фт с применением траверзов и защитой оконечностей «подводной палубной броней». Это позволяло вместо пре­дусмотренных спецификацией 733 т отнести на броню 714 т.

     К середине февраля 1886 года был принят вариант бортового бронирования с поясом по всей ва­терлинии. Палубная броня сохра­нялась толщиной 37 мм по всей длине корпуса, за исключением оконечностей, где она умень­шалась до 25,4 мм. Ширина пояса увеличивалась до 6 фт.

     Постройка корпуса корабля, 27 июня 1886 г. получившего название «Память Азова», началась 4 марта 1886 г. Технология строительства уже была отработана на стальных корпусах крейсеров «Владимир Мономах»и «Адмирал На­химов». Офи­циальная закладка корабля состоялась 12 июля 1886 г. в присут­ствии императора Александра III, императрицы Марии Федоровны, греческой королевы Ольги Константиновны и генерал-адмирала Алексея Александровича.

    Спуск корабля на воду, приуроченный к 200-летию ботика Петра I, состоялся 20 мая 1888 г. в 12 часов дня в при­сутствии императора. В церемонии участвовали все 197 матросов и 14 офицеров крейсера под командованием капитана 1-го ранга Н. Н. Ломена. Все моряки принадлежали ко 2-му Ее Величества Королевы Эллинов флотскому экипажу.

    Достроечные работы пошли быстрее, когда стало известно, что кораблю предназначена осо­бая роль. Он был избран для образовательного пу­тешествия, в которое Александр III намеревался отправить своего наследника цесаревича Николая Александровича. Подготовка совершалась многосторон­няя — от невиданной роскоши мебели, предме­тов оборудования и зеркальных рам, изготов­лявшихся из красного дерева, заказа для шлюпок особых флюгарок с золочеными звез­дами. С пребыванием наследника могло быть связано и применение полезного, но удручаю­щего инженеров своей тяжеловесностью (до 70 т) в жилой палубе, каютах и в кают-компании гигиенического новшества «кафельных плиток и каменной мастики» (упоминается и цемент).

КРАТКАЯ ТЕХНИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Водоизмещение, т - 6734 
Длина, м - 115,6 
Ширина, м - 15,6 
Осадка, м: 
нос - 6,9 
корма - 8,2 
Скорость, узл. - 17 
Вооружение: 
203-мм пушки в башнях 
2 152-мм пушки о казематах - 13 
47-мм пушки - 6 
37-мм пятиствольные скорострельные пушки - 8 
десантные пушки Барановского в трюмах - 2 
подводные торпедные аппараты - 3 
Винтов, шт - 2

 

Интересно отметить вооружение крейсера: пятиствольные пушки 37 мм, ну чем не "Миниганы"!  Обязательно про них отпишусь в соседней теме.

И еще один интересный факт: на крейсере "Память Азова с 1890 по 1895 гг. проходил службу Владимир Дмитриевич Менделеев, сын русского химика, физика, метролога, геолога, педагога, профессора Санкт-Петербургского университета Дмитрия Ивановича Менделеева, автора периодического закона химических элементов. Еще ему приписывают изобретение ***, однако:

Директор музея Д. И. Менделеева доктор химических наук Игорь Дмитриев по поводу 40-градусной *** сказал следующее:  Её изобрело русское правительство в то время, когда Менделееву было 9 лет от роду. В те времена акциз брали с градуса, его надо было измерять, а шкала измерений была неточной. Кроме того, оказывалось, что на пути от производителя к потребителям (розничная торговля) *** имела свойство снижать градусы. Тогда правительство издало указ, по которому *** должна была поступать к потребителю исключительно 40-градусной, минимум — 38-градусной. В противном случае участникам процесса грозила уголовная ответственность. 

 

Поход на Дальний Восток

   23 августа 1890 г., крейсер вышел в свое первое плавание, чтобы предстояло обогнуть Европу, пройти в Севастополь, принять на борт наследника и следо­вать далее на восток вокруг Азии. В самом начале похода корабль попал в сильный шторм. «Вообще фрегат оказался крепок и обладает довольно хорошими мореходными качествами в полном грузу, но все-таки короток для форсирования большой океанской волны», — писал командир корабля капитан 1-го ранга Ломен.

   Турки отказались пропустить крейсер через проливы, и наследник взошел на борт 19 октября в порту Триеста. Пройдя Суэцким каналом, крейсер направился к острову Цейлон.

   В октябре крейсер стал на якорь в гавани Бомбея, и цесаревич сошел на берег, где его ждала 42-дневная программа развлечений. Тем временем брат наследника, Георгий Александрович, служивший на «Памяти Азова» мичманом, заболел туберкулезом. 23 января 1891 года Георгий Александрович перешел на крейсер «Адмирал Корнилов», чтобы вернуться на родину. 31 января «Азов» с наследником на борту вновь вернулся на Цейлон. Далее плавание проходило так:

§ 18 февраля — Сингапур

§ 23 февраля — Батавия

§ 7 марта — Бангкок

§ 15 марта — Сайгон

§ 23 марта — Гонконг

§ 19 марта — Шанхай

§ 5 апреля — Нагасаки

§ 16 мая — Владивосток

    Во Владивостоке наследник окончательно сошел с корабля, а заболевшего Ломена сменил капитан 1-го ранга С. Ф. Бауер. В честь состоявшегося плавания фирма Фаберже по заказу Александра III изготовила два пасхальных яйца с миниатюрными моделями крейсера внутри.

    Следующий год крейсер провел на Дальнем Востоке, совершая плавания вдоль берегов России и навещая иностранные порты. 5 мая 1892 г. в командование только что прибывшего во Владивосток «Памяти Азова» вступил капитан 1 ранга Г. П. Чухнин. Летом 1892 года он привел корабль обратно на Балтику. 16 октября 1892 г., завершив свое первое полукругосвет­ное плавание, крейсер прибыл в Кронштадт.

    Служба в Средиземном море

    Зимой 1892—1893 года на корабле проводились работы, связанные с устранением перегрузки и недоделок, с которыми корабль спешно от­правляли в плавание в 1890 г. Вопреки требованиям Чухнина МТК не согласился заменить парусное вооружение корабля на легкий рангоут с целью уменьшения перегрузки.

21 августа 1893 года крейсер вышел из Кронштадта на соединение со Средиземноморской эскадрой. В конце сентября присоединившийся к эскадре крейсер «Адмирал Нахимов», занимая место в кильватерной колонне, едва не протаранил «Память Азова», однако «благодаря правильным и решительным действиям ко­мандира крейсера „Память Азова“, столкно­вение ограничилось легким прикосновением и незначительными повреждением».

    Местом дислокации средиземноморской эскадры был гречес­кий порт Пирей, откуда корабли уходили для посещения разных средиземноморских портов. В остальное время в историчес­кой Саламинской бухте или на рейде острова Порос занимались повседневной боевой подготов­кой и корабельными учениями. Эта служба для «Азова» продолжалась до конца 1894 года.

В составе Тихоокеанской эскадры

     22 ноября 1894 г. крейсер покинул Пирей, чтобы передислоцироваться на Дальний Восток. Срочность отплытия была такова, что судовой праздник, день св. Георгия, приходившийся на 26 ноября, команде пришлось отмечать в пути. По пути к новому месту службы корабль поочередно вел на буксире два вновь постро­енных минных крейсера, «Всадник» и «Гайдамак».

6 февраля 1895 г. крейсер пришел в Нагасаки и встал под флаг командующего Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Павла Петровича Тыртова в качестве флагманского корабля. В силу предписанных японским правительством правил, эскадра была разбросана по портам Японии. В Нагасаки стояли крейсера «Память Азова» и «Владимир Мономах». 6 апреля к ним присоединился флагманский корабль эс­кадры Средиземного моря броненосец «Импе­ратор Николай I» под флагом контр-адмирала С. О. Макарова.

    В конце апреля корабли эскадры начали сосредотачиваться в китайском порту Чифу. Ввиду уведомления о возможном начале боевых действий со стороны Японии, эскадра готовилась к сражению. Был издан революционный для флота при­каз о немедленном окрашивании кораблей в защитный «светло-серый цвет». Командиры ис­пользовали эту возможность, чтобы подобрать наиболее эффективный цвет окраски. Крейсер «Память Азова» был окрашен в розова­то-серый цвет под тон цвета местности, в результате чего не только ночью, но и вечером и рано утром ко­рабль совершенно сливался с морем. Тогда же эскадры Тыртова и Макарова впервые вышли в море для отработки эскадренных эволюций. Крейсер «Память Азова» возглавлял правую колонну, в которой шли крейсера «Адмирал Корнилов» и «Рында».

    13 мая 1895 года минный крейсер «Всадник» форштевнем ударил в борт «Па­мяти Азова». Пострадала медная и деревянная обшивка подводной части. В течение девяти суток силами семнадцати человек из машинной команды и команда водолазов под руководством мичмана И. К. фон Шульца повреждения были устранены.

Вскоре Япония отказалась от претензий на Ляодунский полуостров. С наступлением разрядки в обстановке Тихоокеанская эскадра покинула Чифу. 29 июня «Па­мять Азова» под флагом вице-адмирала Тыртова ушел во Владивосток. На шесть лет крейсер стал главной ударной силой Тихоокеанского флота. За это время он успел пережить четверых командующих флотом (вице-адмирала С. П. Тыртова, контр-адмирала Е. И. Алексеева, контр-адмирала Дубасова и вице-адмирала Я. А. Гильдебрандта) и троих командиров (капитана 1-го ранга Г. П. Чухнина, капитана 1-го ранга А. А. Вирениуса и капи­тана 1-го ранга А. Г. фон Нидермиллера).

 

Есть более подробная мемуарная статья о периоде пребывания крейсера "Память Азова" в статусе флагмана Тихоокеанской эскадры (для интересующихся историей). Она обьемная, поэтому я взял на себя смелость ее слегка сократить. Полный вариант- в источниках.

Spoiler

     10 сентября 1894 г. крейсера "Всадник" и "Гайдамак" покинули Кронштадт, имея задачей присоединение к эскадре Тихого океана. В ее, тогда еще чисто крейсерском составе имелось лишь четыре малотоннажных миноносца, из которых два были доставлены во Владивосток в разобранном виде. Два новейших минных крейсера большого тоннажа должны были стать весомым усилением эскадры как корабли универсального назначения. Важно было восполнить потерю в Японском море крейсера "Витязь", погибшего на камнях в бухте порта Лазарев 1 мая 1893 г. Усиление эскадры было более чем необходимо в условиях только что начавшейся - 17 июля - войны между Китаем и Японией. Россия заняла в войне выжидательную позицию, но только мощная эскадра могла гарантировать соблюдение в Тихом океане русских государственных интересов. Было чрезвычайно важно обеспечить свободу плавания между островами Цусима и корейским портом Фузан. Захват Японией обоих берегов этого стратегически важного прохода мог бы совершенно отрезать русский флот от Тихого океана.

    Считалось недопустимым, чтобы военные действия могли распространиться на территорию самой северной из корейских провинций и особенно - оставшихся в сфере русских интересов и постоянно обследовавшихся русскими кораблями корейских бухт - Гошкевича и порта Лазарев.

    Все это требовало всемерного усиления эскадры Тихого океана. И первым звеном в той целое десятилетие наращивавшейся цепи усиления русских морских сил на Дальнем Востоке оказались "Всадник и "Гайдамак". В Средиземном море они соединились с поджидавшим их крейсером "Память Азова". Этот корабль - гордость флота, носивший в океанах георгиевский флаг и вымпел, уже был отмечен поднимавшимся на нем в 1890-1891 гг. флагом наследника (во время путешествия будущего императора Николая II в Японию). Ему же выпала честь в Кадиксе в 1893 г. представлять русский флот на торжествах в честь 400-летия открытия Америки Колумбом. За ними последовали не имевшие сравнения ошеломляющие по размаху торжества при посещение Тулона в составе эскадры Средиземного моря под командованием вице-адмирала Ф.К. Авелана. Теперь же, придя в себя от народных торжеств, пышных визитов, грома салютов, треска пробок от бутылок шампанского и речей, о нерушимом союзе России и Франции, кораблю предстояло сослужить совсем особую службу - привести в Тихий океан два 400-тонных минных крейсера.

    Превосходившие размерами корабли первых кругосветных мореплавателей, минные крейсера в силу своих острых обводов были гораздо более чувствительны к условиям океанского плавания. Не обладали они и автономностью своих далеких парусных предшественников. Восполнить эти тяготы и неудобства, помочь и выручить в аварийной обстановке должен был "Память Азова". Совместный поход, начался с выходом из Пирейской гавани 22 ноября 1894 г.

    Беспокойным и изнурительным было это плавание, в котором два малых корабля, ныряя в бесконечно набегавших валах бескрайнего океана, должны были вести каждодневную борьбу за существование. Каждая ошибка, каждая неисправность техники, особенно рулевого управления, могли привести к гибельным последствиям. На грани невозможного оказались условия обитания экипажей, в постоянной необходимости быть начеку, в обстановке непрекращающихся сырости и влажности, в условиях изматывающей качки, почти постоянно без сна и нормальной пищи. Уже первые дни плавания в Средиземном море обнажили всю реальность предстоящего похода: в условиях казавшейся на "Памяти Азова" тихой и ясной погоды, "Всадник" и "Гайдамак" претерпевали жесткую качку с размахами до 30°. Благополучно миновав Красное море корабли, должны были испытать все невзгоды зимнего плавания негостеприимного Индийского океана.

    Доставалось в плавании и "Памяти Азова", командир которого капитан 1 ранга Г.П. Чухнин должен был зорко следить за тем, чтобы два вверенных его заботам утлых кораблика, не потерялись в ночи за кормой и не перевернулись под ударами коварного океана. Были налажены система попеременной буксировки, подачи буксиров, леерное снабжение топливом и продовольствием, связь днем и ночью. Как вспоминал сам Г.П. Чухнин, "нельзя было смотреть без сожаления на маленькие крейсеры, которым иногда приходилось очень плохо. Норд-остовый муссон в Индийском океане разводил такую волну, что раскатывало и "Азов", а крейсера выматывались до чрезвычайности. Другой раз накроет волной до половины и думаешь - цел ли? С полубака льются целые каскады брызг, покрывают и мостик и трубу. Днем еще видно, что там делается, а ночь, когда закрывает волной отличительные огни, так жутко станет" (Г.П. Чухнин, с. 49).

    Были случаи глубоко драматические, когда потерявшийся в ночи корабль, пришлось долго искать и только благодаря уцелевшему сигнальному огню удалось обнаружить. Так было в пути в 300 милях от Коломбо, когда быстро разгулявшаяся зыбь (ветер 6-7 баллов) развела волну высотой 12 фт и длиной 250 фт.

    "Для минных крейсеров это был жестокий шторм, мотало их зверски, боковые размахи были до 30°, килевые - не менее 15°. Они все время были покрыты разбрызгивавшимися волнами, как прибрежные камни бурунами. Тревожные ожидания подтвердились, среди этой жуткой ночи "Гайдамак" поднял сигнал "не могу управляться". Пока крейсер поворачивал на помощь бедствующему кораблю, его огни исчезли в кромешной тьме - корабль не обнаружили. На сигнал, повторенный два раза "показать свое место", ответа не было. Кругом ходит волна да белые гребни". - говорилось в книге А. Беломора "Вице-адмирал Григорий Павлович Чухнин" (С-Пб, 1909, с. 50).

    По счастью, спасительный красный огонь, замеченный далеко от места первоначальных намеков, позволил найти корабль беспомощно качавшийся среди огромных воли. О спуске шлюпки или катера нельзя было и думать. Но Г.П. Чухнин не зря слыл бывалым, знающим и опытным командиром. Опыт подачи линя спасательным расчетом удался. На "Гайдамаке" перелетевший через него линь успели подхватить и не дали ему опутать гребной винт и руль. К линю на "Памяти Азова" присоединили проводник, к проводнику кабельтов для буксировки. Кабельтов для плавучести снабдили привязанными к нему поленьями. Но обессиленные люди на "Гайдамаке" подтянуть кабельтов не смогли. Пришлось рискуя закрутить собственные гребные винты, подобрать кабельтов и вытянуть его на крейсер. Началась висевшая буквально на волоске операция осторожного подтягивания "Гайдамака" за спасательный леер.

    Совместное плавание, оказывавшееся прологом к предстоящему через 10 лет походу тем же путем эскадры З.П. Рожественского, закончилась на пути в Гонконг. "Память Азова" должен был незамедлительно присоединиться к находившейся в Нагасаки эскадре Тихого океана, а "Всадник" и "Гайдамак" нуждались в устранении последствий плавания.

    Завершив свой тихоокеанский переход, корабли приступили к исключительно многообразной, па редкость часто меняющейся, но всегда на "отлично" выполнявшейся боевой службе. Зачисленные в Сибирский флотский экипаж и там как бы включенные, в состав еще номинально существовавшей Сибирской флотилии, корабли большую часть своей службы провели не у Сибирских берегов, а в водах активно тогда осваивавшегося флотом Желтого моря. Вместе с доставленными в 1888 г. в разобранном виде во Владивосток миноносцами "Янчихе" и "Сучена", пришедшими в сопровождении кораблей обеспечения на Дальний Восток в 1892 г. миноносцами "Уссури" и "Сунгари" и в 1895 г. - миноносцами "Свеаборг", "Ревель", "Борго", два минных крейсера составили все наличные минные силы русского флота в Тихом океане. Это были дни знаменитой - второй в истории русского парового флота его блестящий военно-дипломатической акции. Первая, известная как "американская экспедиция 1863 г.. остается и доныне примером использования флота, как инструмента международной политики. Тогда прибытие к берегам США двух русских крейсерских эскадр Тихого и Атлантического океана позволило расстроить формировавшуюся Англией против России коалицию европейских держав. Теперь фактом своего превосходства русский флот в Тихом океане должен был заставить Японию отказаться от намерений отобрать у Китая уже захваченный штурмом Порт-Артур и Ляодунский полуостров. Но если в 1863 г. корабли, готовясь к крейсерским действиям, могли полагаться на искусство одиночной боевой подготовки, то акция 1895 г. могла привести к эскадренному сражению с победоносным японским флотом, который только что 3/16 сентября 1894 г. - разгромил при р. Ялу китайский флот. Русская эскадра опыта такого сражения не имела и практикой эскадренного маневрирования не занималась. Привыкшие плавать по одиночке, русские корабли в считанные дни должны были овладеть наукой морского сражения. По счастью, командующим прибывшей в Тихий океан Средиземноморской эскадрой был контр-адмирал СО. Макаров. Удачей было и то, что начальником соединенных эскадр (Средиземноморской и Тихого океана) был назначен вице-адмирал СП. Тыртов, который тогда в полной мере сумел для пользы флота применить таланты и энергию своего младшего флагмана.

          К 27 октября на рейде порта Чифу собрались крейсера "Адмирал Нахимов", "Адмирал Корнилов" и "Рында". Затем корабли, разделившись, отправились в Нагасаки, причем "Адмирал Корнилов" по пути зашел в Чемульпо, а "Рында" в Талиенван. Здесь он застал на якоре весь японский флот. В Нагасаки к эскадре присоединился "Разбойник", вскоре отправленный на станцию в Шанхай, и "Забияка", получивший задание в Корее обследовать о-ва Каргодо.

    Этими постоянного менявшимся назначениями начальник эскадры старался, как ему предписывали, скрыть тот пункт базирования, который следовало избрать в случае военных действий. Эти неопределенные инструкции в начале 1895 г. сменялись указаниями о необходимости остаться в японских и китайских водах до окончания японо-китайской войны. Одновременно начальнику эскадры Средиземного моря контр-адмиралу СО. Макарову предписывалось покинуть воды Греции и присоединиться к эскадре Тихого океана. СП. Тыртову 25 января поручали принять командование соединенными эскадрами. Только что вступивший на престол император Николай II принял решение вмешаться, если потребуется, в ход переговоров о мире между Китаем и Японией. Флот ранее готовившийся к крейсерской войне с Англией, был поставлен перед задачей возможной войны с победившей Китай Японией.

    Решая как всегда неразрешимою задачу, полученную от петербургской бюрократии - выбрать для базирования такой порт, о котором не могли бы узнать иностранные государства, адмирал СП. Тыртов должен был остановится на китайском порту Чифу. Его обширная бухта была слишком открыта и мало удобна для стоянок, по у него было два преимущества - отсутствие телеграфа и близость к Порт-Артуру, вероятность действий против которого, как начинал догадываться адмирала, становилась все очевиднее. Уже находившийся в этом порту крейсер "Разбойник" должен был сделать заказы на поставку для эскадры запасов угля. Сюда же 11 апреля был послан только что пришедший из Средиземного моря крейсер "Владимир Мономах" (командир капитан 1 ранга З.П. Рожественский). Ему поручалось наблюдать за действием японского флота и за положением в Желтом море и в Печилийском заливе.

    Попытки адмирала договориться с французским и германским командующими о совместных действиях были отклонены. Русских с их политикой "союзники" оставили один-на-один с японцами. Теперь СП. Тыртову надо выбирать момент ухода из Японии, на порты которой продолжала базироваться эскадра. "Неудобно угрожать стране, пользуясь ее гостеприимством", - телеграфировал он в Петербург из Нагасаки. Но только 20 апреля он, наконец, получил предписание перейти в Чифу, где ожидать результатов ответа на протест России против японских условий перемирия с Китаем.

    Корабли следовало готовить к бою, но собрать из было возможно только с помощью японского телеграфа. 1 апреля в Нагасаки пришел крейсер "Владимир Мономах", 6 апреля броненосец "Император Николай I" под флагом командующего Средиземноморской эскадры контр-адмирала СО. Макарова. Здесь же находился крейсер "Память Азова" под флагом вице-адмирала СП. Тыртова. Остальные корабли распределялись следующим образом: Кобе - "Адмирал Нахимов", "Рында", "Корец"; Иокогама - "Адмирал Корнилов"; Шанхай - "Крейсер", "Манджур", "Гремящий", "Свеаборг"; Чифу - "Разбойник", Тяньцзинг-'"Сивуч"; Чемульпо - "Забияка"; Гонконг - совершившие поход из России "Отважный", "Борго", "Ревель". Практическими упражнениями в порту Гамильтон (острова между о. Квельпорт и южным берегом Кореи) занимались "Бобр", "Всадник", "Гайдамак". Согласно предписанию из Петербурга корабли, находившиеся в Кобе и Иокогаме, вышли в море 20 апреля. На следующий день покинули Нагасаки два флагманских корабля - "Память Азова" и "Император Николай I".

    В море СО. Макаров с остановившегося крейсера получил записку с предложением разработать меры по всемерному повышению боеспособности кораблей, то есть по существу предложить тактику в бою и техническую подготовку кораблей. Чтобы ввести иностранцев в заблуждение, "Император Николай I" был задержан в море выполнением боевой стрельбы и пришел к исходу того дня - 23 апреля, в который пришел "Память Азова". Здесь уже - находились "Всадник", "Гайдамак", "Свеаборг", "Владимир Мономах", "Разбойник" и "Гремящий".

    Перехитрить иностранные державы не удалось. Ко времени прихода эскадры в Чифу, там уже находились два корабля эскадры германского адмирала Гофмана и три крейсера Англии, Франции, США. На другой день по приходу - 24 апреля на броненосце "Центурион" прибыл и английский адмирал. Пришлось два просторных, но мелких водных рейда делить с иностранцами. 

    Первым пунктом его приказа, отданного в Чифу, командирам предписывалось окрасить свои корабли в светло-серый цвет, - как корпус, так и рангоут и дымовые трубы. Маскировочный эффект достигался нанесением на черные борта слоя белил. На неоднородность окраски не следовало обращать внимание, "так как все дело не в щегольстве, а в уменьшении видимости судов ночью и в затруднении в наводки неприятельских орудий".

     В ходе окраски командирам предоставлялась свобода выбора, позволявшая всесторонне оценить эффективность получившихся оттенков и степени однородности окраски. Плавающий тогда на "Памяти Азова" граф А.П. Капнист (1871-1918) писал о том, что его корабль по выбору Г.П. Чухнина был окрашен в несколько розоватый серый цвет, под тон местности". Благодаря этой окраски корабль не только ночью, но и вечером, и рано утром "совершенно сливался с морем". Хорош был и серо-зеленый цвет под "мокрую парусину", какой имел "Владимир Мономах". Он, однако, выдавал себя отблеском в лучах прожектора. Самым рациональным и практичным оказался цвет одной из канонерских лодок (и, по-видимому, миноносцев и минных крейсеров), полученный по рецепту СО. Макарова. Ее черный борт прокрашенный легким слоем жидких белил позволял кораблю скрываться во мраке ночи уже на расстоянии 2-3 каб. Сверх того, борт корабля, в отличии от "Владимира Мономаха", не давал отблесков. Как подчеркивал в своем отчете СО. Макаров, "работа по перекраске судов и разные другие приготовления произвели весьма благотворное действие на личный состав и чрезвычайно подняли дух на эскадре".

    Так в массовом порядке было положено начало не только маскировочной окраске но и ее камуфляжным очертаниям, что спустя 10 лет позволило применить ее в Порт-Артуре и Владивостоке на миноносцах. Опыт эскадры в Чифу не был забыт, и окраска Тихоокеанской эскадры в боевой зеленовато-оливковой цвет была введена в Тихом океане осенью 1903 г., а во Владивостоке крейсера и миноносцы окрасились в первый день войны. Опыт усиленной боевой подготовки в Чифу запомнился флоту и многие передовые офицеры сумели применить его в своей последующей службе.

    По странности, доныне не имеющий своего объяснения, один из участников эпопеи в Чифу - командир "Владимира Мономаха" З.П. Рожественский по опыту маскировочного окрашивания 1895 г. вынес совершенно иное убеждение - в полной бесполезности этой окраски. Уже в должности начальника ГМШ в 1903 г. он с явной издевкой отзывался об инициативах СО. Макарова. По счастью, не все офицеры вышли из Чифу с таким боевым багажом, как командир "Владимира Мономаха". Многие сумели применить полученный опыт в войне и первыми из них, как это выяснилось тогда, были офицеры из команды "Всадника" и "Гайдамака". Их опыт миноносной разведочной и дозорной службы за недолгий, но предельно насыщенный месяц мобилизационной готовности в Чифу оказался, наверное, самым весомым.

    Не раз, наверное, выполняя разведку и охрану эскадры в море, "Всадник" и "Гайдамак" могли лицом к лицу или издали встречаться с кораблями того флота, с кем вот-вот предстояло вступить в бой. Ведь Порт-Артур, где находился японский флот отделялся от Чифу каких-то - прямо на север- 75 миль. Три часа полным ходом. И действительно во время выхода эскадры (пять крейсеров, один броненосец и две канонерские лодки) 13 мая минный отряд (два минных крейсера и миноносец "Свеаборг") совершил рекогносцировку в Вей-Ха-Вей, где застал несколько японских кораблей. Часть его фортов имела разрушенный вид. Ответную рекогносцировку 19 мая совершили два японских миноносца. Обойдя эскадру средним ходом, они ушли в море. На флагманском "Памяти Азова" их встречали маршем и японским гимном. Момент этот был опасный: открытый рейд давал возможность провести внезапную атаку и "Всаднику" с "Гайдамаком" приходилось быть готовыми ко всем случайностям.

    Плавание 13 мая ознаменовалось столкновением "Всадника" с флагманским "Памятью Азова. Самоотверженным усилием экипажем обоих кораблей ремонт был выполнен в несколько дней. Досадный столь некстати произошедший казус, в истории флота, понятно, не афишировался и, возможно, даже и не расследовался. В Чифу в ожидания боя было не до расследований. Ясно одно, произошедшая авария была одним из показателей той напряженности и приближения к боевой обстановки, в которой эскадра в Чифу готовилась к схватке с японским флотом. Освободившись от всех не требовавшихся для боя лишних грузов, проводя курс учений, стрельб и маневров (они стали основной подготовкой Практической эскадры Балтийского моря 1896 и 1898 г.) эскадра становилась сплаваниым боевым соединением.

    27 апреля, в пору особенно интенсивной подготовки эскадры к бою, СО. Макаров записывал в дневнике о визите английского адмирала, который дал русским дружеский совет остерегаться японских мин и уверял, что русский флот в силах превосходит японский и что пять русских кораблей справятся со всеми японскими. "Вероятно, он обратное говорит японцам", - замечал СО. Макаров. Действительно русская эскадра располагала пятью тяжелыми кораблями, из которых два были равноценны современным броненосцам. У японцев кораблей такого класса не было. Их главная эскадра состояла из двух устарелых (1877-1878 года постройки) малых броненосцев водоизмещением 2000 и 4000 тонн (один имел четыре 9,4-дм пушки), легкого крейсера "Чиода" с 4,6-дм броневым поясом и трех однотипных крейсеров типа "Мацусима". У них броневого пояса не было, но зато они несли по одному 12,6-дм орудию в барбетных установках.

    Много неожиданностей, как показал бой при Ялу, можно было ожидать от "могучей эскадры" из пяти малых, но быстроходных (скорость от 18,5 до 23 уз) бронепалубных крейсеров, из которых "Нанива" и "Такачихо" имели по два орудия калибром 10,2 дм. Кроме названных тяжелых орудий японский флот имел на вооружении 35 6-дм, 59 120-мм пушек и 154 малокалиберных скорострельных. Два китайских броненосца, захваченных после капитуляции китайского флота, были, по-видимому, небоеспособны. Проявить себя могли и имевшиеся у японцев несколько 50-70-тонных миноносцев, из которых четыре имели скорость от 20 до 22 уз. Весомый противовес им составляли два минных крейсера и три миноносца.

    К имевшемуся "Свеаборгу" 20 мая присоединились "Янчихе" и "Сучена", пришедшие под конвоем лодки "Бобр". Миноносцы "Борго" и "Ревель", изрядно потрепанные после океанского перехода, прямо из Шанхая, где они ремонтировались, под конвоем "Забияки" перевели во Владивосток. Наличие в составе эскадры двух минных крейсеров заметно обеспечивало перевес русских миноносных сил над японскими. Но на легкий успех в бою рассчитывать не приходилось. Важно было сравняться с японским флотом в боевой подготовке и восполнить его главное преимущество - наличие боевого опыта и обстрелянность его кораблей. Их отличная сплаванность, искусство и практика стрельбы, смелая наступательная тактика заставляли готовиться к бою с полным напряжением сил.

    Лишь достигнув такого же уровня боевой и эскадренной подготовки, можно было одолеть противника. И СО. Макаров, фактически руководивший боевой подготовкой эскадры, сумел достичь невозможного. Разрозненно плававшие корабли стали действительно боевой эскадрой. Особенно радовал адмирала боевой дух миноносных кораблей: "Всадника", "Гайдамака" и малых миноносцев. В свете '"весьма бравого", по выражению адмирала общего настроения на эскадре, где все корабли соперничали один перед другим "в готовности к делу: "На судах быстроходных молодежь как-то весело смотрела на предстоящее дело и когда пришло известие, что японцы согласились на все требования нашего правительства, то на быстроходных судах многие искренно пожалели, что не удалось подраться". "Быстрый ход" - замечал адмирал, - действительно подымает дух экипажа и это составляет немаловажное преимущество большого хода".

     В 1895 г., когда эскадра подтвердила свою необходимость для государства и достигла пика своего развития, два командира минных крейсеров вместе со своими кораблями составляли ее подлинные украшения, надежду и гордость. И так уж случилось, что именно "Всадник" и "Гайдамак", оказавшись в роли ветеранов эскадры 1895 г., должны были пройти с ней тот непростой десятилетний путь, который в 1904 г. привел Россию к войне с Японией.

    23 июля адмирал СП. Тыртов получил разрешение перевести эскадру на мирное положение и соответственно перераспределить корабли по портам. Прибывший из Шанхая к "шапочному разбору" новоназначенный начальник Тихоокеанской эскадры контр-адмирал Е.И. Алексеев получил приказание с крейсерами "Владимир Мономах", "Забияка" и лодками "Отважный" и "Бобр" наблюдать за обстановкой в Вей-Ха-Вее, Порт-Артуре и Чемульпо. "Память Азова" с адмиралом СП. Тыртовым покинул Чифу утром 27 июня. Эскадра летом оставалась во Владивостоке, а к зиме 1895-1896 гг. ушла в порты Японии и Китая, как это делалось и прежде.

   

    С 3 по 20 ноября 1896 г. крейсер ввели в док Нагасаки, чтобы очистить от ракушек и водорослей подводную часть корпуса. Обрастание было так велико, что ко­рабль терял почти 2 узла скорости. Открывшаяся картина почти сплош­ного обрастания поставила корабельных специалистов в тупик. Ни один другой корабль не обрастал с такой скоростью и таким слоем. Обросли все бронзовые детали: кронштейны, дейдвудные трубы, гребные винты, штевни. После замены поврежденных медных листов корабль опять вышел в плавание. 20 сентября 1897 г. во владивостокском доке Цесаревича Ни­колая вновь проверили состоя­ние обшивки корабля и винторулевой группы. Оказалось, что обрастание было значительно слабее прошлогоднего и распределялось неравномерно — поставленные в Нагасаки медные листы совершенно не обросли. Командир крейсера А. А. Вирениус высказал предположение о разном химическом составе листов. Существенным был и износ медной об­шивки — края листов утон­чились и сделались хрупкими.

    10 апреля 1898 г. с согласия управляющего П. П. Тыртова было принято решение облегчить рангоут крейсера.

    Главным событием 1898 г. стало участие «Азова» в передаче русскому флоту Порт-Артура. Собрав в новоприобретенной базе главные силы эскадры, «Память Азова» приветствовал Андреевский флаг, который 16 марта на мачте Золотой Горы поднял великий князь Кирилл Владими­рович. В Порт-Артуре крейсер простоял всю весну и лето, после чего, с успокоением обстановки, возобнови­л стационарную службу в других портах.

    В конце 1899 года крейсера на Тихом океане сменили броненосцы, и «Память Азова» решено было вернуть на Балтику. 28 ноября крейсер вышел из Владивостока и в следующем году с открытием весенней навигации встал на рейде Кронштадта.

 

 

Служба в Балтийском флоте

 

    Корабль оставался нужен фло­ту. В 1900 г. решено было перевооружить корабль, заменив котлы и освободив их от устаревшей магистральной трубы водоотливной системы. Летом 1901 года крейсер в качестве флагмана Учеб­ного артиллерийского отряда принимает уча­стие в показательных маневрах флота.

    С началом русско-японской войны крейсер под командованием капитана 1-го ранга Ф. Ф. Сильмана был предварительно включен в состав 3-й Тихоокеанской эскадры, но его техническое состояние не позволило кораблю принять участие в по­ходе и Цусимском сражении. В 1904 году корабль встал на капитальный ремонт, в ходе которого на Франко-Русском судостроительном заводе были заменены котлы и паротрубопроводы (теперь котельная группа состоя­ла из 18 котлов Бельвиля), установлены две мачты вместо трех и оборудование для ведения с корабля минных поставок. Выйдя из капитального ре­монта в 1906 году, крейсер приступил к усиленной боевой подготовке в составе Минно-учебного отряда под командованием капи­тана 1-го ранга А. Г. Лозинского.

 

Бунт на крейсере

"Память Азова" вошел в историю прежде всего как революционный корабль. После неудачного восстания на броненосце "Князь Потемкин Таврический" в 1905 г.  волна бунтов и выступлений матросов прокатилась и по другим боевым кораблям, от Кронштадта до Владивостока. На Балтике революцию представлял "Память Азова".

     В 1906 году крейсер «Память Азова» был флагманским кораблем Учебно-Артилле­рийского отряда Балтийского моря и ходил под брейд-вымпелом начальника отряда, флигель-адъютанта капитана 1-го ранга Н. Д. Дабича. Среди команды и переменного со­става учеников выделилось несколько революци­онно настроенных людей: артиллерийский квар­тирмейстер 1-й статьи Лобадин, баталер 1-й статьи Гаврилов, гальванерный квартирмейстер 1-й статьи Колодин, минер Осадский, матросы 1-й статьи: Кузьмин, Котихин, Болдырев, Шеряев и Пенкевич. Они вели с матросами разговоры политичес­кого характера, читали им «левые» газеты и даже прокламации Российской Социал-демокра­тической партии.

     19 июля с борта минного крейсера «Абрек» на корабль, стоявший в бухте Папонвик, близ Ревеля, незаметно перешел переодетый матросом агитатор Арсений Коптюх. Около 11 часов ночи в таранном отделении началось заседание судово­го комитета, на которое собралось до 50 человек. Обсуждали полученную баталером Гавриловым телеграмму о восстании в Свеаборге и спорили о том, должен ли крейсер примкнуть к восставшим. во втором часу ночи старший офицер капитан 2-го ранга Мазуров узнал, что на крейсере есть посторонний человек. Арестованный Коптюх держался самоуверенно и грубо — давал ответы командиру, развалясь на ванне. Капитан 1-го ранга Лозинский приказал снять с Коптюха матросское платье и фуражку и немедленно отпра­вить на минный крейсер «Воевода», который ут­ром уходил за провизией в Ревель.

     Под руководством квартирмейстера Лобадина команда стала бить лампочки и вооружаться. В 3 часа 40 минут утра на палубе раздался первый выстрел. Началась стрельба на верхней палубе. Сразу были ранены: смертельно вахтенный начальник и тяжело старший офицер. Командир крикнул: «Господа офицеры, с револьверами на­верх!» — и навстречу восставшим матросам подня­лись старший штурман лейтенант Захаров и вахтенный офицер лейтенант Македонский. Захаров был убит сразу, а Македонский бросился за борт, и его пристрели­ли в воде. Командир, кончив раздачу патронов офицерам и кондукторам, поднялся наверх и нашел здесь смертельно раненного вахтенного начальника мичмана Сборовского (Збаровского). Матросы из-за прикрытий обстреливали люк и через люки стреляли в кают-компанию; при этом убили старшего судового врача Соколовско­го и ученика комендора Тильмана, стоявшего часовым у каюты аре­стованного. Командир крейсера, пытавшийся урезонить команду, получил несколько колотых ранений в грудь. Старшего механика Максимова забили насмерть в каюте.

     Офицеры прошли в кормовую батарею и спустились на баркас, стояв­ший на бакштове под кормой. Инженер-механики Высоцкий и Трофимов уже успели развести пары, и баркас отвалил, оставив на крейсере трех офицеров, судового священника, артилле­рийского содержателя, делопроизводителя штаба и штурманского подполковника. В погоню за бежавшими офицерами был выслан паровой катер с 37-мм пушкой. Баркас получил 20 попаданий снарядов, в результате чего были убиты командир капитан 1-го ранга Лозинский, флаг-офицер мичман Погожев, тяжело ранен лейтенант Унковский и ранен начальник от­ряда флигель-адъютант Дабич, легко контужены флаг-капитан, капитан 1-го ранга П. В. Римский-Корсаков и мичман Н. Я. Павлинов. Однако паровой катер сел на мель, и ему пришлось вернуться на крейсер. На крейсере матросы долго обстреливали кают-компа­нию, но офицеры не отвечали, и команда прекра­тила огонь. В 4 часа 30 минут утра матросы аресто­вали офицеров, заперли их по каютам, приставив надежных часовых, и освободили Коптюха.

     По предложению Коптюха был избран комитет для уп­равления кораблем. Командиром крейсера выбрали Лобадина. После завтрака команда получила приказание сняться с якоря и поднять сигнал прочим судам, стоявшим на рейде. На мостике набрали сигналы, но минные крейсера «Воевода» и «Абрек», а также миноносец «Ретивый» отказались повиноваться. Лобадин приказал правому борту открыть огонь по «Абреку» и миноносцам. Прислуга встала по расписанию, но не стреляла. Лобадин со своими единомышленниками сделали два выстре­ла, но вследствие неумелого обращения орудие заклинилось. После этого крейсер вышел в море, взяв курс на Ревель.

     В 5 часов дня крейсер стал на якорь на ревельском рейде. Настроение восставших падало. Кондуктор Давыдов попытался призвать команду к порядку, но был убит. Лобадин решил немедленно расстрелять всех остальных кондукторов и артиллерийских квартирмейстеров-инструкторов, но те успели уговорить команду арестовать главарей мятежа. Арестованные офицеры были освобождены, и мичманы Крыжановский и Сакович возглавили подавление мятежа. Почти все революционеры собрались на баке, отстреливаясь от команды. Несколько человек бросились за борт. Лобадин был смертельно ранен, после чего мятежники сдались. Обезору­женных арестованных революционеров и большую часть команды свезли на берег, оставив лишь часть машинной ко­манды. На следующее утро сдался забаррикадировавшийся в парусной каюте член комитета баталер Гаврилов.

     В тот же день новым командиром крейсера был назначен капитан 1-го ран­га Александр Парфенович Курош, старшим офицером капитан 2-го ранга князь Трубецкой.

     К суду были привлечены: 91 нижний чин и четверо штат­ских. Дело разбиралось в Ревеле судом Особой Комиссии. Заседания суда начались 31 июля и происхо­дили ежедневно до 4 августа, когда в 1 час ночи подсудимым прочитали краткий приговор: Коп­тюх и 17 человек нижних чинов были приговоре­ны к смертной казни через повешение; 12 — к ка­торжным работам на срок от 6 до 12 лет, 13 матросов разослали по дисциплинарным батальо­нам и тюрьмам, 15 присудили к дисциплинарным наказаниям, 34 матроса были оправданы. Дознание о трех штатских было передано прокурору Ревельского Окружного суда. Командующий отрядом своей властью заменил повешение расстрелом, и утром 5 августа 18 приговоренных были расстреляны и похоронены в море.

    Мятеж был подавлен, однако эти события стали главным поводом для переименования корабля. 12 февраля 1909 года «Память Азова» становится учеб­ным судном «Двина», имея на вооружении лишь четыре 47-мм пушки и запас топлива всего около 650 т.

 

В советское время указанные события были описаны в книге "БУНТ НА "ПАМЯТИ АЗОВА"" одного из членов экипажа крейсера Николая Николаевича Крыжановского​ (я ее тоже слегка сократил для удобства чтения, ссылка на полный вариант- в источниках).

 

    Бунт команды на крейсере "Память Азова" произошел летом 1906 года в Балтийском море, в бухте Папонвик, близ Ревеля. При этом большинство офицеров было убито или ранено, корабль попал в руки мятежников и поднял красный флаг. Крейсер стрелял по военным судам, требуя их присоединения к "революции", и намеревался бомбардировать города, принуждая "берег" к тому же. Это вооруженное восстание идентично с мятежом на броненосце "Князь Потемкин-Таврический" в Черном море: оно является крупным революционным актом в военной среде и представляет собой значительный исторический интерес.

    Лично мне, тогда 19-летнему мичману, выпало на долю быть действующим лицом в этой тяжелой драме, и все происходящее оставило глубокий след в моей душе и сильно отпечаталось в молодой памяти, как только может отпечататься переживание в возрасте 19 лет. Впоследствии многие наши офицеры и некоторые иностранцы побуждали меня написать историю этого восстания, однако я это откладывал, из осторожности, так как в советской России еще сравнительно недавно преследовали и убивали участников и причастных к этому делу лиц. Я записал только то, чему был лично свидетелем, или то, что я получил из первых рук, по горячим следам. Поэтому мой рассказ не претендует быть полной историей восстания, исчерпывающим описанием этого случая.

    В 1906 году флота в Балтийском море практически не существовало. Было несколько судов учебного значения. Началось формирование отряда судов, назначенных для плавания с корабельными гардемаринами и минной дивизии. Туда посылались офицеры, возвращавшиеся с войны. Остальные суда, в том числе и суда учебно-артиллерийского отряда, к которому принадлежал крейсер "Память Азова", комплектовались молодыми мичманами и дотягивающими до пенсии капитанами. Настоящего офицерского личного состава еще не было. Большинство офицеров флота только что сложило свои головы в русско-японской войне.

    Учебно-артиллерийский отряд Балтийского моря летом 1906 года состоял из следующих кораблей: крейсера I ранга "Память Азова", учебного судна "Рига", минных крейсеров "Абрек" и "Воевода", миноносца "Ретивый" и двух номерных малых миноносцев. "Память Азова" был флагманским кораблем, под брейд-вымпелом начальника отряда, флигель-адъютанта, капитана 1 ранга Дабича. Все эти суда были исключительно учебными и не имели никакого боевого значения. "Память Азова" — старый крейсер, постройки восьмидесятых годов.         Строился он еще под паруса, с дифферентом 10 фут. Имел батарейную палубу с 20-ю шестидюймовыми орудиями. Учебное судно "Рига" - пароход в 20000 тонн, плавучая казарма. Устаревшие минные суда несли службу посыльных судов.

На "Азове" и "Риге", кроме судовых команд, плавал личный состав артиллерийского класса: артиллерийские офицеры, профессора и инструкторы из артиллерийских кондукторов и квартирмейстеров (впоследствии на флоте квартирмейстеры были переименованы в унтер-офицеры). Обучавшийся состав состоял из офицеров, слушателей класса, и учеников комендоров, гальванеров и артиллерийских квартирмейстеров. Весь состав артиллерийского класса был расписан на оба корабля: "Азов" и "Ригу". На "Памяти Азова", кроме начальника отряда, находился флаг-капитан капитан 1 ранга Римский-Корсаков. флаг-офицер мичман Погожев и два чиновника артиллерийского класса. Обучающий персонал состоял из: заведующего обучением, полковника корпуса морской артиллерии В.И. Петрова, флагманских артиллеристов лейтенантов Лосева, Вердеревского и Унковского, четырех артиллерийских кондукторов, инструкторов и инструкторов артиллерийских квартирмейстеров. Учеников комендоров и гальванеров было около 300 человек. Слушатели артиллерийского класса, несшие вахтенную службу, были лейтенант Македонский и мичман Збаровский.

    Судовой, или кадровый, состав крейсера состоял из: командира капитана 1 ранга Лозинского, старшего офицера капитана 2 ранга Мазурова, старшего штурмана лейтенанта Захарова; старшего артиллерийского офицера лейтенанта Селитренникова; вахтенных начальников мичманов Крыжановского, Павлинова, Саковича; ревизора мичмана Дорогова; старшего судового механика полковника Максимова; трюмного механика поручика Высоцкого; младшего инженер-механика поручика Трофимова; судового врача титулярного советника Соколовского и судового священника, иеромонаха. Команды кадрового состава было около 500 человек.

    Зиму с 1905 на 1906 год крейсер стоял на "паровом отоплении" в Кронштадтской гавани. Это была новая форма зимовки судов со всей командой, вместо старого разоружения. Команда и офицеры жили на кораблях, отоплялись своими котлами. Вместо вахты несли дежурства. В город увольняли свободно. Молодые офицеры жили всегда на корабле и лишь "съезжали на берег". Женатые же, старшие, уходили вечером домой, на берег. Конечно, командир и старший офицер чередовались.

       Зимой, на паровом отоплении, команда жила неплохо. Пища выдавалась та же, что и в море. Во флоте команду всегда кормили хорошо, сытно. Редкий матрос дома мог иметь такую пищу. Будет довольно назвать только две цифры из рациона: три четверти фунта мяса в день на человека, хлеба неограниченно. Кроме того, овощи, крупа, макароны, масло, чай, сахар, табак и другие продукты. Вина, то есть ***, одна чарка (1/100 ведра) в день: 2/3 чарки перед обедом, 1/3, перед ужином. В то время уже многие матросы, особенно бережливые крестьяне, *** систематически не пили и предпочитали получить "за непитое" по 8 копеек в день, т.е. 2 рубля 40 копеек в месяц, как прибавка к жалованию.

    Одевали матросов прекрасно. Уходя в запас, матросы увозили тюки одежды домой. Излюбленный козырь пропаганды "плохие харчи", имели большой успех в среде русского крестьянства. Однако во флоте это звучало неубедительно. Зато чисто революционная пропаганда во флоте имела несравненно больший успех, чем, например, в армии. Большинство матросов современного флота являются людьми с некоторым образованием, специалистами, прошедшими школу на звание машиниста, кочегара, минера, электрика, телеграфиста, артиллериста, гальванера, сигнальщика и др. Некоторые из них уже до службы проходили техническую школу, работали на заводах. Неграмотные очень быстро выучивались грамоте, так как эти занятия производились каждую зиму, под руководством опытных нанятых учителей. Матросы могли читать книги, газеты. Стоя зиму в гавани у заводов, матросы были все время в общении и собеседовании с заводскими рабочими. Поэтому агенты политической пропаганды имели доступ на корабль и могли, не торопясь, вести свою работу. В течение зимы из среды команды выделился революционный комитет, а лидером всего движения стал артиллерийский квартирмейстер 1-ой статьи Лобадин. Лобадин был типичный лидер в среде русского простого народа. Среднего роста, широкоплечий, "квадратный человек", большой физической силы. Широкое лицо, белесоватые, из-подлобья, глаза. Большого характера, с диктаторской повадкой. Лобадин был старовером, непьющим, исполнительным и старательным по службе. Он скоро стал квартирмейстером и имел ответственную должность по заведованию ручным оружием. В палубе у него была небольшая каюта. Лобадина команда уважала и слушалась. Дверь каюты Лобадина вечером обычно открыта. Лобадин громко читает или поет псалмы. Читает божественное. И никто над ним не рискнет посмеяться. Лобадин прирожденный начальник из "нижних чинов": фельдфебель, боцман, указатель, урядник. Артиллерийский офицер с ним советуется:

    — Крючков что-то от рук отбился... Пьянствует. Нетчика заправил... — ты бы, Лобадин, повлиял.

    — Есть, есть вашессродие, я поговорю. Крючков парень не плохой и комендор хороший... Вот зашибать стал малость, боюсь, кабыть не засыпался. Лобадин может повлиять, подтянуть.

    Этой зимой Лобадин начал ходить на берег, чего прежде с ним не бывало. Все больше сидел на корабле, а деньгу приберегал. Теперь уходит часто, остается до вечера. Не первый раз возвращался выпивши. Наконец опоздал. Артиллерийский офицер позвал его в каюту, начал допрашивать:

    — Что с тобой?

    Лобадин, выпивший, начал со слезами говорить, что его "обошла баба", что он "себя потерял"... Говорил неясно... Артиллерийский офицер поверил, что "баба". И Лобадина обработали...

    К весне уже не было секретом, что в команде есть революционная организация. Голова всему Лобадин. 12 человек в комитете, 12 человек в боевой дружине. Сочувствующих революции в среде команды было мало. Это в кадровой команде крейсера. А когда к маю-месяцу, к началу плавания, пришло около 300 учеников из класса, не тронутых пропагандой, то процент сочувствующих стал еще меньше.

    Однако комитет вел дело не одними уговорами. Действовали террором, запугиванием. При подозрении были смертным боем, грозили убить. Смотрели, шпионили, чтобы не общались с офицерами. Терроризовали сверхсрочных фельдфебелей, боцманов. У тех на берегу семьи, а в Кронштадте на берегу была полуанархия. Офицерские вестовые стали проситься "в палубу", т.е. отказываться от служения офицерам. Дело было неслыханное, т.к. обыкновенно на эту должность желающих достаточно, должность сытая, выгодная...

    Однажды я стоял вахту с 8 до 12 утра. Как всегда, за полчаса до обеда, дали дудку: "***. Достать, пробу". Старший офицер, боцман и кок с подносом представили пробу командиру и адмиралу. Все пробу одобрили. После пробу поставили в кормовую рубку, где я ей отдал должное, при мичманском аппетите перед обедом... Борщ, как всегда, был отменный, жирный, острый, вкусный... В те смутные времена особенно щепетильно наблюдали за доброкачественностью пищи, чтобы не было лишнего повода к неудовольствию.

Только горнисты проиграли на обед, как из люков батарейной палубы и с бака понесся гул голосов, выкрики, явные возгласы неудовольствия. Через пару минут наверх стала высыпать команда с баками на руках и становиться во фронт. Гул продолжался. Я подошел к первым вышедшим людям и спросил, в чем дело.

    - Что ж, мы работаем целый день, а кормят помоями!

    Я попробовал борщ. Это была мутная кислая гадость. Командир вышел, вызвал офицеров. Успокаивал команду и приказал сейчас же приготовить новый обед из консервов. Революционный комитет перед раздачей обеда влил в котлы какую-то химию. А кокам было сказано, что если они заикнутся, не быть им живыми. Официально, конечно, никто не признался, но мы узнали об этом.

    Командиром было получено приказание арестовать и передать властям на берегу одного матроса, замешанного в антиправительственной деятельности. Команда матроса спрятала. Начались крики, команда собралась на баке. Командир приказал офицерам найти матроса, а сам говорил с командой, собранной на шканцах. Офицеры были тут же. Матроса нашли и под конвоем офицеров посадили на катер, под выкрики и угрозы из команды. Однако дальше дело не пошло.

    Офицеры неоднократно докладывали командиру о необходимости списать с корабля членов комитета. Но командир ничего не предпринимал. Теперь, вспоминая те времена и обстановку, я думаю, что и списать-то было тогда некуда. Адмирал был тут же и тоже ничего не предпринимал. По-видимому, оба доносили по начальству о всем происходящем и просили разрешения очистить команду, убрать главарей. Но кто мог тогда помочь командиру? Плавающий флот только намечался к возрождению. А "под шпицем" было безлюдье и упадочное состояние.

    Морской министр адмирал Бирилев получил доклад командира крейсера и, вероятно, начальника отряда о том, что команда революционизована и выходит из повиновения. Он решил посетить крейсер персонально и в начале июля прибыл на корабль, стоявший на Ревельском рейде. Войдя на корабль, он едва поздоровался с офицерами, "цукнул" на одного из них за цветную рубашку и прошел на ют. Туда он приказал собрать команду и держал речь. Им он сказал, что ему докладывают о неповиновении команды, о ее революционных настроениях. Но он не хочет этому верить. Затем он провозгласил "ура" государю императору. Члены комитета сомкнули первые ряды команды, окружавшей министра. Они внимательно слушали речь и громче всех кричали "ура". По-видимому, так распорядился Лобадин.

Попытка комичного Бирилева лично повлиять на команду была "попытка с негодными средствами". Трудно было больше обескуражить офицеров, находившихся и без того в подавленном настроении.

    Однако и сам Бирилев не придал большого значения своим патриотическим манифестациям с революционной командой. Учебно-артиллерийскому отряду было приказано уйти из Ревеля, "от греха подальше" и перейти в бухту Папонвик, в 47 милях к востоку. Папонвик — глухая, почти необитаемая бухта. Кругом лес. Ни жилья, ни дорог.

    "Память Азова" и "Рига" стояли на якорях посреди бухты, а минные суда в глубине бухты, у берега. "Сообщение с берегом", т.е. привоз провизии, почты, сношения с портом, госпиталем и прочее производились при посредстве посылки минных судов в Ревель. На берег спускали "погулять в лес".

    19 июля (Все даты по старому стилю.) я стоял вахту с 8 до 12 вечера и, сменившись, лег спать. В начале второго ночи меня разбудил вестовой: "старцер вас требуют". Мазуров позвал меня и лейтенанта Селитренникова в каюту: на корабле находится посторонний штатский человек. Мы его должны арестовать. Возьмите револьверы и идемте со мной..."

    Втроем мы вышли в темную жилую палубу и, согнувшись под висячими койками, пробрались к носовой части корабля. У входа в таранное отделение палуба сужается. Люди спят на палубе, на рундуках и в подвесных койках. Тут же была моя "заведомая" часть — малярные каюты, которыми я ведал как "окрасочный офицер". На палубе мы заметили одного из спящих на койке матросов, к которому сбоку примостился кто-то второй, в рабочем платье. Мазуров приказал их поднять.

    — Это кто? — спросил он меня.

    — Это маляр Козлов, а другого я не знаю. Другой был очень тщедушный молодой человек, небритый, не матросского вида. Мазуров спросил:

    — Ты кто?

    — Кочегар.

    — Номер?

    — Сто двадцать два, — была очевидная ерунда. Номер не кочегарный.

    — Обыщите его.

     В кармане у него я нашел заряженный браунинг, в другом патроны. Мы повели его в офицерское отделение и посадили в ванную каюту. Приставили часового, ученика комендора Тильмана. Тильман и доложил старшему офицеру ночью, что на корабле есть "посторонний".

    В это время разбудили всех офицеров.

    Командир спустился в кают-компанию и открыл дверь в ванную комнату, где сидел арестованный. Он лежал на крышке ванны и при появлении командира не пошевелился, смотря на него спокойно и дерзко.

    — Вы кто такой? — спросил командир. Неизвестный не ответил.

    — Отвечайте, ведь мы все равно узнаем.

    — Ну, когда узнаете, то и будете знать, —дерзко ответил "вольный".

    Его заперли снова, и он просидел арестованным всю ночь. По осмотре носового отсека оказалось, что в таранном отделении незадолго перед этим было сборище многих людей. Там был "надышенный" и "накуренный" воздух. Дело оборачивалось "всерьез".

    Между тем в палубе, в пирамидах, стояли открыто ружья. Тогда офицеры и кондукторы стали таскать ружья в кают-компанию: тут же снимали и прятали затворы и отдельно штыки. Командир приказал доложить адмиралу о происшедшем. Я выбежал через батарейную палубу наверх и увидел Дабича, ходящего на юте. Я ему все доложил. Он выслушал, пожал плечами и сказал: "Я ничем тут помочь не могу. Пусть командир действует по усмотрению". В это время остановилась динамо-машина, электричество погасло, и корабль погрузился во мрак внизу и в полумрак на верхней палубе (летняя ночь).

     Кто-то доложил, что несколько человек напали на денежный сундук, ранили часового и разводящего и украли стоявший там ящик с патронами. Наверху, у светового люка в кают-компанию, раздался оружейный выстрел и вслед за выстрелом пронзительный крик. Стреляли и кричали революционные матросы. Спрятавшись за мачту, матрос Коротков и матрос Пелявин из коечной сетки стреляли почти в упор в вахтенного начальника, мичмана Збаровского. Две пули попали в живот. Збаровский упал и долго потом валялся, корчась на палубе. Уже много позже его отнесли в лазарет, где он утром и умер в сильных мучениях и был выброшен за борт.

  

    

 

 

 

Последние годы

 

    С осе­ни 1915 года «Двина» становит­ся плавучей базой английских подводных ло­док, действующих в Балтийском море. Места демонтированных устройств и механизмов, по­гребов и угольных ям заняли стеллажи для запасов и дельных торпед. Значительную часть корабля превратили в общежитие для подводников и русского обслуживающего персонала.

31 мар­та 1917 г. под давлением «революционных масс» Морское министерство издало указ «О возвращении названий кораблям, отнятым у них за революционные выступления», в результате которого «Дви­на» снова стала «Памятью Азова».

     Весной 1918 года англичане взор­вали свои корабли и эвакуировали личный со­став соединения. Крей­сер «Память Азова» был частично законсервирован у причальной стенки Кронштадтской гавани.

     В 1918 году «Память Азова» был флагманским кораблем русского морского на­чальника при обеспечении Ледового похода флота из Гельсингфорса в Кронш­тадт. Проводив более 250 кораблей, «Память Азова» в числе по­следних 6 мая покинул Гельсингфорс.

     В ночь на 18 августа 1919 года английс­кие моряки провели комбинированную насту­пательную операцию по уничтожению боевых кораблей в Кронштадтской гавани: семь английских торпедных катеров с рассветом прорвались в гавань. Действия их были согласова­ны с отвлекающим авиацион­ным налетом и хорошо организованы. Одной из немногочисленных жертв этой атаки стал бывший крейсер «Память Азова», стояв­ший у выхода из гавани и всем бортом развернутый в сторону атаки. Подводные лодки, использовавшие его как плавбазу, в ту ночь сменили место стоянки и не пострадали. Это был первый и последний все бой за время службы крейсера.

    Пораженный двумя торпедами, корабль лёг на грунт с креном примерно 60° на борт в сто­рону выхода из гавани. В течение шести следующих лет полузатоплен­ный остов корабля лежал на дне Кронштадт­ской гавани. Намеченные на 1921 год работы по его подъёму были отложены, и только в декабре 1923 года завершены. 16 ноября 1924 г. поднятый корабль был введен в Кронштадтский док, и с 16 апреля 1925 г. после заделки всех пробоин использовался как склад. 25 ноября 1925 года крейсер «Память Азова» был официально исключен из списка кораб­лей РККФ, и разобран в 1927—1929 гг.

 

 

 

Ну и моделистам на радость:

1 - ватер-штаги, 2 - мартин-гик, 3 - бушпритный эзельгофт, 4 - бушприт, 5 - гюйс-шток, 6 - фор-штаг и лось-штаг, 7 - фор-стень-штаг, 8, 9 - фор-брам-штаги, 10 - фор-марса-лисель-***, 11 - фор-лисель-***, 12 - крамбол, 13 - пентер-балка (фиш-балка), 14 - якорь с деревянным штоком, 15 - якорь с поворотным металлическим штоком. 16 - фок-мачта, 17 - фор-брам-фордуны, 18 - фор-стень-фордуны, 19 - фор-трисель-гафель, 20 - дефлекторы, 21 - труба, 22 - грот-брам-штаг, 23 - грот-стень-штаг, 24 - ходовой мостик, 25 - грота-реи, 26 - грот-марс, 27 - грот-салинг, 28 - грот-мачта, 29 - грот-брам-рей, 30 - перты, 31 - брасы, 32 - топенанты, 33 - грот-марса-рей, 34 - пушечный порт, 35 - эренс-бакштаги, 36 - крюйс-стень-штаг, 37 - бизань-штаги, 38 - задний мостик, 39 - бизань (крюйс-мачта), 40 - дирик-фал, 41 - бизань-гафель, 42 - флага-фал, 43 - гика-шкоты, 44 - гика-топенанты, 45 - кормовая галерея, 46 - руль, 47 - шпиль, 48 - люки, 49 - 37-мм пушка, 50 - 47-мм пушка, 51 - вельбот, 52 - гребной катер, 53 - паровой катер, 54 - барказ, 55 - трап, 56 - паровой катер, 57 - 203-мм пушка, 58 - места крепления юферсов вант, 59 - шлюпочный выстрел, 60 - битенги.

 

ПАРУСНОЕ ВООРУЖЕНИЕ: а, б - бом-кливера, в - брам-кливер, г - кливер, д - фор-трисель, е - фор-стеньги-стаксель, ж - фор-брам-стаксель, 3 - грот-стеньги-таксель, и - грот-трисель, к - бизань (контрбизань), л - грот-брамсель, м - грот-марса-лисель. н - грот-ундер-лисель, о - грот-марсель, п - грот, р - фор-марса-лисель, с - фор-брамсель, т - фор-марсель, у - фон, ф - фор-ундер-лисель.

 

 

источники

http://ru.wikipedia.org/wiki/%CF%E0%EC%FF%F2%FC_%C0%E7%EE%E2%E0_(%EA%F0%E5%E9%F1%E5%F0)

http://hobbyport.ru/ships/pamyat_azova.htm

http://sailhistory.ru/index.php?option=content&id=201&task=view

http://wunderwafe.ru/Magazine/BKM/mkr_ru/11.htm

krotov.info/libr_min/11_k/ri/zhanovs.htm

 

 

 

[Pa3gibatop_nagibatopov]

http://forum.worldofwarships.ru/index.php?/topic/5875-%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D0%B9%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%B1%D0%BB%D1%8C-%C2%AB%D0%B0%D0%B7%D0%BE%D0%B2%C2%BB/page__hl__%2B%D0%B0%D0%B7%D0%BE%D0%B2__fromsearch__1

 

Ссылка должна быть кликабельна, если уж вы даете почитать там. Да и текст не мешало бы по абзацам разбить. А так нормально.

[snow_snake]

Плавание на Дальний Восток

Это не яхта, чтоб в плавание отправляться. Я думаю, логичнее, называть это "Поход на Дальний Восток"

И ссылку поправить не плохо было бы.

А так очень ничего, если конечно не повтор

[Sstranger]

Cтатья понравилась спасибо. Фотографий бы побольше.

Прислушался к мнению общественности, починил что не лень.

Фотографий побольше есть, но они все одинаковые, вид только под разными углами  Решил не плодить сущностей сверх необходимого.

[anonym_uU2pxlI2QqRi]

Хорошая статья. Держи +

[anonym_nyiqHnmn1QI0]

«Па́мять Азо́ва» — броненосный (полуброненосный) фрегат российского флота. Назван в честь парусного линейного корабля «Азов», отличившегося в сражении при Наварине. (Про Азов читать тут)

Георгиевский флаг, которым был награждён первый «Азов» за то сражение, перешёл к «Памяти Азова».

Заложен в 1886 году на Балтийском заводе, в 1888 году спущен на воду, в 1890 году вступил в строй и был приписан к гвардейскому флотскому экипажу.

 Возник один вопросик, а именно: я так понимаю это последний, третий, "Память Азова"?

 

«Память Азова» находился в практических плаваниях в Балтийском море и Финском заливе, а 3 (15) июля 1836 года принимал участие в церемонии встречи балтийским флотом Ботика Петра. В 1835 году кораблём командовал Андрей Петрович Лазарев, старший брат Михаила Петровича Лазарева.

В 1848 году «Память Азова» был переоборудован в блокшив, а в в 1854-м — разобран

 

 

Более полную информацию по поводу этого судна самому поискать или все таки что либо по этому поводу здесь появится?

[maveric]

 Возник один вопросик, а именно: я так понимаю это последний, третий, "Память Азова"?

Да, это - про последний из кораблей с таким именем.

[RenamedUser_17941838]

Еще яйцо Фаберже есть с моделью сего судна внутри есть.

[BOOR97]

Да по править некоторые недочеты, но автору большой плюс за статью

[Zombie_TV]

Да за старание плюсую

[tesler2014]

Да за старание плюсую

Согласен.Хорошая статья.Пожалуй тоже поставлю +

[assasin__2015]

хороший крейсер с глубокой историей.

[kayman4]

 Возник один вопросик, а именно: я так понимаю это последний, третий, "Память Азова"?

Да, это - про последний из кораблей с таким именем.

 

 

Это второй корабль с именем "Память Азова" :) Азов -Память Азова -Память Азова

[anonym_hPuLRJJrFVgN]

Вот еще интересное: После выведения «Азова» из состава флота его Георгиевский флаг, согласно предписанию, был передан на 86-пушечный корабль «Память Азова», названный так в честь героического предшественника.