Сообщество "DO Not Ask for Trouble" [DONAT]

[Glin_Ronin]

Сегодня в 21:15:18 пользователь K0K0PELLI сказал:

Золотые Слова!!!

(добавил в первый пост)

Чо то меня сегодня растаскивают на цитаты... 

Сегодня в 21:08:40 пользователь Gato_Tigrado сказал:

Фигасе, ну ты попал...

Все кончилось хэпиэндно. 

С минимальными (скрепя сердце) потерями ресурсов и репутации...

[K0K0PELLI]

Сегодня в 21:19:02 пользователь Glin_Ronin сказал:

Чо то меня сегодня растаскивают на цитаты... 

Вырублено как на скрижалях!

Концепция клана однако!

[Glin_Ronin]

Сегодня в 20:33:03 пользователь andreir сказал:

Саш, без связи пробовали играть, когда совсем мало желающих было. Я для себя сделал вывод что в этом случае лучше не играть совсем. Любые наушники пойдут, бывают за 200 руб, достаточно чтобы слышать что говорят, так что проблем со связью я не понимаю от слова вообще.

Та я так... Комиссара тролю 

Сегодня в 21:21:34 пользователь K0K0PELLI сказал:

Вырублено как на скрижалях!

Концепция клана однако!

(Скребёт недельную щетину с сомнением рассматривая надкусаный котом солёный огурец) ... интересно автору концепции и живому классику народ может скинуться углём... а то на вводили Смоленсков всяких, а зима не за горами

[K0K0PELLI]

Сегодня в 21:21:40 пользователь Glin_Ronin сказал:

(Скребёт недельную щетину с сомнением рассматривая надкусаный котом солёный огурец) ... интересно автору концепции и живому классику народ может скинуться углём...

а то на вводили Смоленсков всяких, а зима не за горами

в казне клана - 7000 углия!

маловато однако

даже если перекинуть на Тебя - думаю, что не будет хватать?!

[Glin_Ronin]

Сегодня в 21:28:12 пользователь K0K0PELLI сказал:

в казне клана - 7000 углия!

маловато однако

даже если перекинуть на Тебя - думаю, что не будет хватать?!

Да я шучу...

До зимы в забое ещё наковыряю ...

[K0K0PELLI]

Сегодня в 21:32:09 пользователь Glin_Ronin сказал:

Да я шучу...

До зимы в забое ещё наковыряю ...

в каждой шутке... ну ты понял )))

токма с котом закусь (солёныя огурцы) не дели, а то пристраститься не ровен час! закусь очеНня ценнаай прдухт однако!

[Glin_Ronin]

Сегодня в 21:42:31 пользователь K0K0PELLI сказал:

в каждой шутке... ну ты понял )))

токма с котом закусь (солёныя огурцы) не дели, а то пристраститься не ровен час! закусь очеНня ценнаай прдухт однако!

Ни , у меня строго... 

Огурцы сначала «большой кот» (это я) пробует, а потом уже остальной прайд 

 

[K0K0PELLI]

Сегодня в 22:05:59 пользователь Glin_Ronin сказал:

Ни , у меня строго... 

Огурцы сначала «большой кот» (это я) пробует, а потом уже остальной прайд 

 

а если саботажий в прайде? Анархия? Тоталитаризьмъ?

Огурцов много не быват однако!

[Esq_SV]

добрый вечер

 

[K0K0PELLI]

Добрый Вечер!

[Glin_Ronin]

Сегодня в 22:08:56 пользователь K0K0PELLI сказал:

а если саботажий в прайде? Анархия? Тоталитаризьмъ?

Огурцов много не быват однако!

Не. За саботаж у меня быстро в подхвостье волшебного пендаль можно выхватить. Тута все цивильно. Старший поел, положил можно младшему брать, старший подошёл, Младший уступает еду. Вернее младшая, у мну кошечка...

[K0K0PELLI]

прям семейный подряд ))

[aucMAH]

Всем трям!

(я не забанен?!?!?! Оооооооооооооооо!)

(что-то вчера меня немного бомбануло...)

(хотя ещё не вечер...)

Сегодня в 03:21:35 пользователь Glin_Ronin сказал:

Отставить панику по поводу ПЛ. Большое количество наших соклановцев на ЗБТ ПЛ попадают автоматом. Уж будь уверен со всей сознательностью оттестим, с любовью и лаской. Тока из за этого пойду, что б своими кривыми руками доказать - ПЛ нинада.

ПВО? Что тебе в нем? Ты профессионально охотишься на курятники? Стреляет, что то сбивает ... само и фиг с ним. Забей.

Остальное - ты слишком придирчиво относишься... Дай людям время! Всего то 3,5 года прошло... 4 с релиза, дай ещё лет 5-7 все устаканится.)))

 

Лукавишь.))) Крайние КБ на 8 уровне были. И не последние я думаю.))) В свете эпичных поисков 6 игрока в команду - думаю обошлось бы и без Дискорда.)))

1) За ПЛ никакой паники - просто смешно глядеть на скачки на граблях и заискиванием 

2) Эти сказали что в ПВО в новых АВ стало интуитивно понятным и открытым. Теперь я вообще не могу понять что нажимать и как сделать авикам побольнее.

3) Моё мнение - раз официальное лицо что-то обещает, то это должно выполнятся. А не так - пиплы схавают, главное пообещать, а потом забудут и всё будет нормуль. А тем, кто вспомнит - бан за оскорбление проекта.

4) За КБ не лукавлю!!! Был не в курсях про восьмёрки. Хотя мне хоть на первых уровнях - с двух часов ночи в боль выходить не есть айс.

Сегодня в 04:21:40 пользователь Glin_Ronin сказал:

Та я так... Комиссара тролю 

(Скребёт недельную щетину с сомнением рассматривая надкусаный котом солёный огурец) ... интересно автору концепции и живому классику народ может скинуться углём... а то на вводили Смоленсков всяких, а зима не за горами

1) Нинана миня тролить - я занят. Я на бан нарываюсь.

2) Бартер - меняйю угаль на швабодку...

---

И всё же - как правильно официально нации называть? Паназия, Паневропа, Панамерика или просто Азия, Европа, Америка? Есть смысл отдельную тему по этому вопросу запилить? Или прям тут бан выпишут?

[Lommofff]

Всем утра!

[Glin_Ronin]

Тяпничного здравия всем 

Сегодня в 03:48:13 пользователь runSIG сказал:

Всем трям!

(я не забанен?!?!?! Оооооооооооооооо!)

(что-то вчера меня немного бомбануло...)

(хотя ещё не вечер...)

1) За ПЛ никакой паники - просто смешно глядеть на скачки на граблях и заискиванием 

2) Эти сказали что в ПВО в новых АВ стало интуитивно понятным и открытым. Теперь я вообще не могу понять что нажимать и как сделать авикам побольнее.

3) Моё мнение - раз официальное лицо что-то обещает, то это должно выполнятся. А не так - пиплы схавают, главное пообещать, а потом забудут и всё будет нормуль. А тем, кто вспомнит - бан за оскорбление проекта.

4) За КБ не лукавлю!!! Был не в курсях про восьмёрки. Хотя мне хоть на первых уровнях - с двух часов ночи в боль выходить не есть айс.

1) Нинана миня тролить - я занят. Я на бан нарываюсь.

2) Бартер - меняйю угаль на швабодку...

---

И всё же - как правильно официально нации называть? Паназия, Паневропа, Панамерика или просто Азия, Европа, Америка? Есть смысл отдельную тему по этому вопросу запилить? Или прям тут бан выпишут?

Вот неугомонный!

Зачем тебе бан? 

Сразу в ссылку на урановые рудники!

ЗЫ: что б сделать авикам больно нажми тильду (~) . Не благодари.

[aucMAH]

Пятничный вброс политинформации. Опять про пиратофф... 

Скрытый текст

«Друзья Господу Богу и враги всему свету». Суровые пираты Севера

 

 

Балтийское море, на берегах которого лежат многие богатые города и страны, знало многих пиратов. Вначале оно было вотчиной викингов, которым, впрочем, по мере сил пытались составить конкуренцию и другие искатели денег и разных полезных вещей: от мехов, меда и воска до зерна, соли и рыбы. Знаменитый Ганзейский союз (объединение торговых городов Северного и Балтийского морей) создавался в том числе и для защиты торговых путей.
 

 

Ганзейский союз, карта

 

Hansa Teutonica

В числе балтийских пиратов были не только действовавшие на свой страх и риск «частники», но также и каперы (от латинского глагола, означающего «брать») некоторых государств. Одинокие корабли (и небольшие флотилии) даже самых богатых купцов ничего не могли противопоставить профессиональным любителям чужого добра, и потому европейские негоцианты стали объединяться в товарищества. Первыми показали всем пример купцы Кёльна и Фландрии. Затем союз об охране своих судов заключили Гамбург и Любек. Постепенно к ним стали присоединяться купеческие объединения других городов, поначалу только немецких, о чем говорит название Союза – Hansa Teutonica (немецкий союз). В 1267 году сложился единый союз 70 немецких городов, главным из которых был признан Любек.
 

 

Любек, центр города, современное фото

 

 

Сувенирная монета, посвященная Ганзейскому союзу, Германия, 2009 г.

Но со временем членами Ганзы стали и города, находившиеся за пределами Германии: Стокгольм, Псков, Рига, Ревель, Дерпт, Краков, Гронингем и другие. Представительства Ганзы были в Лондоне, Бергене, Новгороде и Венеции.
 

 

 

Сувенирная монета с изображением Ганзейского порта, Финляндия, 1996 г.

Скоро Ганзейский союз уже мог позволить себе нанимать серьезную охрану своих судов, и даже посылать с ними боевые корабли сопровождения.
 

 

Ганзейский трехмачтовый когг

 

 

Ганзейский когг на немецкой сувенирной монете

Закончилось все созданием собственного военного флота Ганзы. Но во второй половине XIV века хрупкое равновесие на море в очередной раз нарушилось, и причиной тому стала война между Швецией и Данией. Но, при чем же здесь пираты?
 

Первые витальеры

В 1376 г. умер король Дании Вальдемар IV, и регентом при своем сыне Олаве стала королева Маргарет, женщина волевая, умная и решительная – настоящая «госпожа и хозяйка страны» (таковой её официально провозгласили ландстиги Дании и Норвегии).
 

 

Королева Маргарет I, «госпожа и хозяйка» Дании, Норвегии, а потом ещё и Швеции. Автор портрета Hans Peter Hansen

В 1388 г. по призыву недовольных своим королем шведских аристократов, она вмешалась в междоусобную войну в соседней стране. Уже в 1389 г. её войска сумели взять в плен шведского короля Альбрехта (битва при Осле близ Фальчёпинга), после чего осадили Стокгольм. В городе начался голод, и отец плененного короля призвал на помощь «неукротимый народ из разных мест» («городские заправилы, горожане из многих городов, ремесленники и крестьяне» – свидетельство Детмара из Любека). Сборная команда заскучавших на берегу буржуа и крестьян должна была прорвать блокаду и доставить в Стокгольм продовольствие. Этот разношерстный сброд стал называть себя «виктальерами» (от «viktualier» – «съестные припасы») или «виктуальными братьями».

Полагают, что «неукротимый народ», явившийся «спасать Стокгольм», до этого понемногу лиходействовал на побережьях. Согласно, так называемому, «Береговому праву», человек, нашедший какие-то вещи, выброшенные морем, становился их владельцем. Но только при условии, что не выжил никто из экипажа утонувшего корабля. И потому спасать потерпевших кораблекрушение в те времена считалось «дурным тоном», напротив, их следовало немедленно прикончить, чтобы «на законных основаниях» присвоить оказавшееся «бесхозным» имущество.

Огромной эскадре викталеров (позже – витальеры), действительно удалось доставить в осажденный город большое количество продуктов и оружия. В награду многие из них, помимо денег, потребовали каперские свидетельства, которые им и были выданы. Так был открыт настоящий «ящик Пандоры», и витальеры на долгие годы стали проклятием купцов Балтийского моря.

Впрочем, сами витальеры себя заурядными пиратами и разбойниками не считали, полагая, что лишь перераспределяют нечестно нажитые богатства («купец посеял, мы пожнем»). Об одном из вождей витальеров, Клаусе Штёртебекере, ещё долго в народе говорили:

«Он был славный малый – брал у богатых, давал бедным».

 

 

Клаус Штёртебекер

Своим девизом витальеры избрали фразу: «Друзья Господу Богу и враги всему свету». Перед тем, как в очередной раз выйти в море, они в обязательном порядке исповедовались священнику, который, за соответствующую мзду, охотно прощал им и прошлые, и будущие прегрешения. Добычу витальеры честно распределяли между всеми членами команды, и потому другим их названием было «справедливые», либо «Gleichteiler» – «делящие поровну».

После падения Стокгольма (1393 г.), вошедшие во вкус «братья» не вернулись домой – они отправились на остров Готланд, где правил сын плененного шведского короля Эрик. Он выдавал каперские грамоты не менее охотно, чем его дед, и Готланд на некоторое время стал Тортугой Балтийского моря. Главный город острова – Висбю (член Ганзейского союза с 1282 года, между прочим), чрезвычайно разбогател благодаря политике покровительства пиратам.
 

 

Сувенирная монета, посвященная Ганзейскому союзу, Швеция, 1994 г.

О зажиточности жителей Висбю и всего острова прекрасно говорит факт обнаружения здесь более 500 относящихся к тому времени золотых и серебряных кладов.
 

 

Городская стена Висбю, современное фото: длина 3,4 км, количество башен – 44

 

 

Порт Висбю, современное фото

Датчане с удивлением обнаружили, что шайки каких-то бандитов на кораблях наносят им ущерб даже больший, чем шведская армия. Не менее датчан страдали от пиратов и купцы Ганзы:

«К сожалению, они наводили страх на всем море и на всех купцов: они грабили и своих, и чужих, и от этого сельдь очень подорожала»

(любекский хронист Детмар).

Положение усугубляло то, что королеве Маргарет не нравилось усиление Ганзейского союза, ей вовсе не хотелось, чтобы Балтийское море стало морем Ганзы. В 1396 году произошел случай, поставивший датчан и ганзейцев на грань открытой войны. Датский и ганзейский флот, направленные к Готланду на поиски витальеров, приняли корабли потенциальных союзников за вражеские, и вступили в бой у Висбю. Попытки, понявших что к чему, датчан начать переговоры были расценены, как военная хитрость. Перевес был на стороне ганзейцев, которые и одержали победу в этом морском сражении. Витальеры же настолько осмелели, что в 1397 году их эскадра, насчитывавшая 42 корабля, пришла к Стокгольму и осадила его. Но известия о неожиданной смерти их покровителя – готландского принца Эрика, деморализовали пиратов, в среде которых начались ссоры и распри. Блокада Стокгольма была прорвана, витальеры без добычи ушли на свою базу – в Висбю.

Смерть Эрика была крайне невыгодна витальерам потому, что не стало государя, который мог бы выдавать им каперские грамоты, и теперь они автоматически превращались в заурядных морских разбойников, которых полагалось сразу же топить или вешать на рее в случае пленения. Что противники витальеров и стали теперь проделывать с завидными постоянством и регулярностью. В свою очередь и витальеры стали действовать ещё более жестоко – хотя, казалось бы, куда ещё. Но пираты старались: часто они сажали пленников в бочки (пивные и селедочные), срубая саблями головы тем, кто поднимал их. А когда удача отворачивалась от них, ситуация порой становилась зеркальной. В одной из хроник того времени говорится, что, когда жители Штральзунда захватили один из разбойничьих кораблей, «команду также заставили лезть в бочонки. Потом был объявлен приговор, согласно которому все, торчащее из бочек, должно было быть срублено топором». В общем, расплатились той же мерой. Лишь немногие из противников витальеров позволяли себе такую блажь, как суд над плененными пиратами. Приговоры мягкостью не отличались, почти всегда морские разбойники приговаривались к публичной смертной казни.
 

 

Казнь пиратов, средневековая миниатюра

 

Изгнание витальеров с острова Готланд

Между тем на Балтийском море появился новый игрок – рыцарский Орден дома Святой Марии Тевтонской, которому очень понравился остров Готланд. А рыцари Тевтонского ордена уже давно привыкли брать то, что им хочется, не спрашивая разрешения у хозяев. Особенно если хозяевами были стоявшие вне закона пираты. Великий магистр Конрад фон Юнгинген заключил договор с ганзейцами, и в конце марта 1398 г. объединенный флот союзников (80 кораблей) высадили десантные войска южнее Висбю. Гарнизоны крепостей Вестергарн, Слите и Варвсгольм-Ландескроне сопротивляться не стали, но пираты Висбю (во главе которых стоял шведский аристократ Свен Стуре) решили сражаться до конца. Началась правильная осада пиратской столицы, которая закончилась кровопролитным штурмом: хорошо знакомые с оружием и закаленные в многочисленных абордажных боях витальеры (их численность доходила до 2000 человек) сражались за каждый дом и каждую улицу. Не желающий терять своих людей великий магистр вынужден был вступить в переговоры, по результатам которых витальеры теряли Готланд, но сохраняли корабли, на которых вольны были идти куда угодно. 5 апреля 1398 г. договор был заключен, витальеры ушли из Висбю и разделились на несколько групп. Некоторые решили вернуться к мирной жизни, о том, насколько удачной была эта попытка, хронисты не сообщают. Известно лишь, что вождь готландских витальеров Свен Стуре был принят на службу датской королевой Маргарет, и с тех пор не изменял ей. Другие жить без грабежей даже и пробовать не стали. Кое-кто ушел на восток – в Северной Швеции им удалось захватить крепость Факсегольм и удерживать ее некоторое время. Но основные силы пиратов отправились в Северное море, где нашли новые базы – на восточно-фризских островах близ Голландии и на острове Эртгольм (у острова Борнгольм). Именно к восточно-фризским островам ушли самые известные и удачливые вожди витальеров – Клаус Штёртебекер и Гёдеке Михаэль. Как предводители пиратов они упоминаются и в Любекской хронике 1395 г., и в составленном в Англии обвинительном акте, который возлагает на них ответственность за нападение на корабли этой страны в период с 1394 по 1399 гг.

В порту Мариенгафе «богобоязненные» ликеделеры (gleichteiler) начали возводить церковь, но закончить постройку не успели. Народные предания утверждают, будто железные кольца на стене двора этой церкви Штёртебекер использовал для швартовки своих кораблей (эта стена и огромные кольца на ней можно увидеть и в настоящее время). Поэтому канал, ведущий к церкви, получил название «Штёртебекерштиф».

«Описание обоих герцогств – Бременского и Верденского», изданное в 1718 г., утверждает, что «Михаэлис и Штёртебекер приказали выдолбить в Домском соборе Вердена специальную нишу возле подпорной арки и поместить туда их герб» (не сохранилась).

В окрестностях Гамбурга до сих пор показывают холм Фалькенберг («Соколиная гора»), на котором, согласно легенде, одно время была база Штёртебекера. Перегораживая железными цепями Эльбу, он останавливал купеческие корабли и пропускал их лишь после уплаты дани.
 

Благородные разбойники Клаус Штёртебекер и Гёдеке Михаэль

Теперь, пожалуй, расскажем об этих пиратских капитанах, которые держали в страхе купцов Северного и Балтийского морей, но были любимы простым народом. Наиболее популярен в Германии был, конечно же, Штёртебекер, который приобрёл громкую славу «благородного разбойника». Согласно одной из легенд, что рассказывались в Германии, однажды, увидев плачущего старика, которого хозяин дома выгонял за неуплаты арендной платы, он дал ему столько денег, что хватило на покупку этого дома. В другой раз, увидев, как женщина пытается зашить изношенные штаны своего мужа,

Штёртебекер бросил ей кусок сукна, в который были завернуты золотые монеты.

Предание гласит, что он завещал соборному капитулу города Вердена «пасхальный дар», из которого, якобы, несколько веков выплачивались пособия беднякам.

Согласно одной из версий, первая встреча Штёртебекера и Гёдеке Михаэля произошла при весьма романтических обстоятельствах, просто удивительно, что этот сюжет прошел мимо сценаристов Голливуда. Штёртебекер, якобы, был сыном батрака с острова Рюген, который убил местного барона и управляющего его имением, а потом, взяв с собой любимую девушку, отправился на рыбацкой лодке в открытое море. Здесь его подобрал корабль витальеров, которым командовал Гёдеке Михель. Ставшие героями многочисленных народных легенд и песен удальцы нашли друг друга.

Трудно сказать, была ли реальной девушка из легенды, и куда она потом делась: известно, что Штёртебекер был женат на дочери фризского аристократа Кено Тен Брогка – покровителя «ликеделеров».

По другой версии, Штёртебекер был рыбаком, возглавившим бунт на корабле, который стал пиратским.

Еще одна легенда гласит, что Штёртебекер стал пиратом и вовсе по смехотворной (по нынешним временам и представлениям) причине: якобы, будучи, опять-таки, батраком с острова Рюген, он посмел попробовать какое-то особое ***, пить которое полагалось лишь аристократам. Называется даже год этого «скандального» происшествия – 1391. В качестве наказания нарушителю было приказано одним глотком выпить огромную чашу запретного напитка, но тот, избив судей поданным ему сосудом, скрылся и примкнул к пиратам. Именно с тех пор он, якобы и получил свое, ставшее фамилией, прозвище: «Штёртебекер» можно перевести с нижненемецкого как «опрокидыватель чаши».

Целых три города претендовали на обладание «кубком Штёртебекера». Первый из них хранился в цеховом доме корабельщиков Гамбурга, второй показывали в Любеке, третий – в Гронингене.

Впрочем, некоторые переводят «Штёртебекер», как «опрокинь стакан», намекая на большую любовь вождя пиратов к горячительным напиткам.

В 1400 г. союзный флот Гамбурга и Любека атаковал пиратские базам на Восточно-Фризских островах, в бою были уничтожены 80 пиратов, еще 25 были выданы жителями города Эмден, любопытно, что одним из них оказался внебрачный сын графа Конрада II Ольденбургского. Все они были казнены на рыночной площади города.

В 1401 году Гамбург отправил свои корабли к острову Гельголанд, где удалось разгромить эскадру витальеров во главе с самим Штёртебекером.
 

 

Последний бой Клауса Штёртебекера

Сорок пиратов было убито в бою, Штёртебекера и ещё 72 пирата удалось взять в плен (предание утверждает, что на капитана пиратов накинули сеть).
 

 

Плененный Штёртебекер

Вопреки обычаю, их не казнили сразу, а судили в Гамбурге. Городская легенда гласит, что, в обмен на жизнь и свободу, Штёртебекер обещал покрыть чистым золотом всю крышу гамбургского собора Святого Петра (по другой версии – изготовить золотую цепь, равную по длине периметру стен Гамбурга). Эта легенда противоречит другой, согласно которой ликеделеры делили добычу поровну.
 

 

Собор Святого Петра в Гамбурге, крышу которого Штёртебекер, якобы, обещал покрыть чистым золотом

Противоречит легендам о бескорыстии капитанов ликеделеров и другое предание – о том, что Штёртебекер, якобы, хранил награбленное золото в грот-мачте своего корабля. Адвокаты пиратам не помогли, 20 октября 1401 г. их всех казнили на том месте, где позже Штёртебекеру поставили памятник.
 

 

Казнь пиратов в Гамбурге

 

 

Памятник Клаусу Штёртебекеру в Гамбурге. Надпись на постаменте гласит «Друг Господу Богу и враг всему миру»

Победитель Штёртебекера памятника не удостоился, но в честь него названа одна из гамбургских улиц: Симон-фон-Утрехт-Штрассе.

Существует легенда, в которой говорится о последней просьбе Штёртебеккера: тот попросил сохранить жизнь тем из его сообщников, мимо которых он сумеет пробежать после отсечения головы. Пробежать ему, якобы, удалось мимо одиннадцати человек – пока палач не подставил ему ногу. Но бургомистр всё равно приказал казнить всех пиратов без исключения. Отрубленные головы пиратов были насажены на колья, вбитые на берегу: несколько из этих черепов до сих пор хранятся в Музее истории Вольного и Ганзейского города Гамбурга.

Окрыленные успехом, гамбуржцы скоро атаковали корабли другого «героя» витальеров – Гёдеке Михеля. В одной из хроник говорится:

«Затем вскоре, в том же году, когда произошла битва у Гельголанда, называемого здесь «Святая земля», гамбуржцы вторично отправились в море и схватили восемьдесят врагов и их главарей – Годеке Михаэля и Вигбольдена. Среди награбленной ими добычи были обнаружены мощи св. Винсента, которые были в свое время похищены из какого-то города на Испанском побережье. Разбойников доставили в Гамбург, где они также были обезглавлены, и их головы были насажены на колья рядом с другими».

До нашего времени дошла народная песня, записанная в 1550 г.:

«Шттебекер и Гёдеке Михель
Вдвоем разбойничали на море,
Пока это не надоело Богу
И он не покарал их.
Штёртебекер воскликнул: «Ну что ж!
В Северном море мы будем как в доме своем,
Поэтому немедленно туда поплывем,
И пусть богатые гамбургские купцы
Теперь беспокоятся за свои корабли».
И они стремительно отправились в путь,
Подгоняемые своей пиратской целью.
Рано утром у острова Гельголанд
Они были схвачены и обезглавлены.
«Пестрая корова» из Фландрии
Подняла их на рога и порвала в куски.
Их привезли в Гамбург и отрубили им головы.
Палач Розенфельд спокойно
Отрубил буйные головы этим героям.
Его башмаки утопали в крови,
Которую и внуки его смыть не смогли».

(«Пестрая корова» – это название флагманского корабля флота Гамбурга).
 

Последние ликеделеры. Завершение эпохи

В 1403 г. походы против ушедших с Готланда пиратов предпринимали ганзейские города Любек и Данциг.

В 1407 г. бывшие витальеры вместе с новыми (фризскими) покровителями воевали против Голландии.

В 1408 г. Гамбург одержал новую победу: на городской площади были казнены пиратский капитан Плукераде и девять его подчиненных.

Ликеделеры (gleichteiler) существовали еще и в 1426 г.: воевавшие за Шлезвиг против Дании графы Голштинии тогда снова выдали их капитанам каперские свидетельства.

В 1428 г. ганзейцы поступились своими принципами, навербовав из числа пиратов 800 человек для войны против Дании. Боевые действия были удачными: совместно с бывшими противниками, ганзейцы разбили норвежский флот (Норвегия входила в состав датского королевства), разграбили Берген и захватили Фемарн.

Но уже в 1433 г. член городского управления Гамбурга Симон ван Утрехт, будучи поставлен во главе городского флота (21 корабль), захватил город Эмс, бывшим последним оплотом ликеделеров Фризии. Сорок пиратов были обезглавлены, их головы насажены на колья.

В 1438 г. Гамбург и Бремен использовали пиратов против Голландии и Зеландии. При этом власти Бремена выдали «союзникам» каперские свидетельства, согласно которым треть добычи должна была идти их городу. Бременским каперам разрешалось даже грабить суда других ганзейских городов – если на тех были товары из Голландии или Зеландии. Самый удачливый «бременский» капер – Ганс Энгельбрехт, захватил 13 голландских кораблей, выручка составила тридцать четыре тысячи рейнских гульденов.

В 1438–1449 г.г. – при Эрике Померанском, витальеры снова появляются на Готланде, и снова получают каперские свидетельства от нового покровителя (в 1407 г. тевтонцы передали остров Маргарет Датской в обмен на показавшиеся им более интересными владения в материковой Европе).

Но время витальеров-ликеделеров было уже на исходе. Потеряв все свои базы, они ушли с исторической сцены, освободив ее для других каперов и других пиратов.

Рыжов В.А.©

Скрытый текст

Русский «морской отаман» Карстен Роде

 

 

Военные корабли под русским флагом впервые на Балтийском море появились в 1570 г., задолго до рождения Петра I, с именем которого обычно и связывают рождение российского флота. Первой русской эскадрой командовал бывший датский пират, но в экипажах его кораблей находились российские моряки-поморы, стрельцы и пушкари. Боевые действия эта небольшая эскадра вела лишь немногим более 4-х месяцев, но впечатление на всех произвела очень большое.
 

 

Морские корабли (1561-1565). Pieter Brueghel the Elder

Как же такое могло произойти и откуда в рядах, казалось бы, традиционно сухопутной русской армии, вдруг появился «наказной капитан» и «морской отаман» Карстен Роде?
 

Выбор моря

Иван Грозный, неудовлетворенный заграничной торговлей через далекое Белое море, уже давно с вожделением смотрел в сторону западных морей с их удобными портами и налаженными торговыми связями.
 

 

Парсуна «Иван IV». Неизвестный художник (конец XVII – начало XVIII вв.)

Русское государство, одержавшее победу над Казанским и Астраханским ханствами, находилось на подъеме, получившая успешный боевой опыт многочисленная армия, казалось, могла решать и гораздо более масштабные и амбициозные задачи. Ближайшее окружение молодого царя («Избранная Рада») настаивала на войне с Крымским ханством, которое на тот момент представляло главную угрозу безопасности России. В этом случае союзниками Москвы становились Австрийская империя и Речь Посполитая, от которых, помимо чисто военной помощи, можно было ожидать также поставок оружия  и, что еще важнее, технологического сотрудничества (чему западные соседи России традиционно и весьма активно противодействовали). Однако всем было ясно, что на сторону Крыма встанет могущественная Османская империя, и потому война на южном направлении обещала быть весьма тяжелой и продолжительной, а результаты её казались неопределенными даже самым большим оптимистам. К тому же даже в случае благоприятного исхода военных действий и получения Россией выхода к Азовскому либо Чёрному морю, желанная заморская торговля оставалась заложницей политики Великой Порты, которая в любой момент могла перекрыть Черноморские проливы для русских и союзных им кораблей. Балтийское море представлялось гораздо более «гостеприимным» и перспективным, поскольку его «делили» несколько примерно равносильных государств и торговое объединение Ганза, которые традиционно и непримиримо соперничали между собой. В этих условиях московские дипломаты имели бы возможность использовать в своих интересах естественные политические и экономические противоречия участников этой давней «игры».

Следует уточнить, что России на тот момент принадлежал небольшой участок побережья Балтийского моря (Финского залива) между Ивангородом и Выборгом с устьями рек Нева, Луга и Нарова.
 

 

Ивангородская крепость и замок Нарвы

То есть сам выход к Балтийскому морю имелся, но не было необходимой инфраструктуры: портовых сооружений, доков, складов, верфей, гостиниц, удобных дорог. Их строительство требовало больших денег, времени и специалистов, которых в России в те времена просто не было. Но зато у Ивана Грозного имелся casus belli (повод к войне) – вполне законный с точки зрения современного ему международного права. Как раз в это время истёк срок перемирия между Москвой и Ливонией, и для его продления русская сторона требовала уплаты так называемой Юрьевской дани. Ливонский орден должен был платить её ещё со времён деда нынешнего царя – Ивана III, но за 50 лет ни разу не выполнил своих обязательств. Любопытно, что ливонские дипломаты признали законность и обоснованность требований Москвы, но собрать нужную сумму находившийся в состоянии глубочайшего кризиса орден не мог. В результате в 1558 г. русские войска вступили в Ливонию.
 

 

Начало Ливонской войны

Так началась Ливонская война, которая продлилась четверть века и стала одной из самых длительных и тяжёлых в истории  нашей страны. Начало её было очень удачным, была захвачена Нарва, на время ставшая главным портом России (до этого единственный морской путь в Россию шел по Баренцеву морю вокруг Скандинавии).
 

 

«Взятие Нарвы Иваном Грозным». Б. Чориков, 1836 год

Уже к лету 1559 г. русскими войсками была занята практически вся территория Ливонии с её портами, а ещё через год князь Курбский в генеральном сражении взял в плен великого магистра. Но Иван недооценил реакцию недовольных соседей, Швеции и Польши, которые отнюдь не горели желанием «подарить» ему восточную Прибалтику. Войска Великого княжества Литовского захватили Ригу и Курляндию, объявив их частью Литвы. Польша в 1561 г. захватила Ревель, но у шведов были свои планы на этот город: в том же году они выбили поляков, чтобы надолго обосноваться там. В этих условиях Речь Посполитая предложила Ивану IV достаточно выгодный мир – в обмен на часть территории Ливонии. Однако, ослеплённый первыми успехами, царь потребовал взамен вернуть Руси земли Полоцкого и Киевского княжеств, что Польшу, разумеется, категорически не устраивало. В результате сухопутная граница России от Чернигова до Вильно запылала в крупных боях и множестве мелких стычек. Не лучше обстояло дело и со Швецией, корабли которой практически безнаказанно перехватывали все идущие на восток иностранные суда. Не имеющий своего флота польский король Сигизмунд-Август также пожелал свой кусок пирога и за долю от добычи предоставил пиратам всех мастей и национальностей свободный вход в Данциг и Пернау (Пярну). Столь желанное для Ивана «нарвское мореплавание» практически прекратилось, и морская торговля вновь переместилась в Белое море. За помощью в организации собственного каперского флота Иван IV обратился к датчанам, у которых были давние счёты со шведами: дело в том, что до 20-х гг. XVI века Швеция входила в состав датского королевства, и отношения между соседями были, мягко говоря, очень натянутыми. Вот тогда то и настало время для выхода на сцену нашего героя.
 

Богобоязненный датский пират Карстен Роде

Уроженец Западной Ютландии Карстен Роде (предполагают, что он родился около 1540 г.) когда-то был купцом и капитаном собственного судна, но прославился вовсе не на торговой стезе. Известность на Балтике он получил в качестве капера на службе у датского короля Фредерика II и его брата, курляндского герцога Магнуса. Впрочем, есть все основания считать, что до поступления на русскую службу этот бравый моряк не всегда связывал себя формальностями, и часто действовал не в качестве капера (которого в случае поражения полагалось считать военнопленным), а как самый настоящий пират. По воспоминаниям современников, Карстен Роде был высок ростом и очень силён, одевался аккуратно, если не щегольски, и держал на корабле личного цирюльника. При этом он слыл весьма набожным человеком и за богохульство мог выбросить любого члена своей команды за борт – «дабы не навлечь на судно гнев Божий». В Гамбурге и Киле этот богобоязненный человек был заочно приговорен к смерти, поэтому покровительство могущественного государя, которое позволило бы ему заниматься любимым делом на почти законных основаниях, пришлось как нельзя кстати. Ивану Грозному его рекомендовал лично датский король Фредерик II, и это был один из тех редких случаев, когда «иностранный специалист» с лихвой окупил все расходы понесенные вечно пустующей российской казной.
 

 

Фредерик II, король Дании

Согласно подписанному в 1570 г. договору, первому русскому корсару назначалось жалование в 6 талеров в месяц, взамен он обязался доставлять в Нарву каждое третье захваченное судно, лучшую пушку с двух остальных и десятую часть от добычи, продавать которую он должен был исключительно в русских портах. Сдаче русским властям подлежали и знатные пленники, за которых можно было надеяться получить выкуп. Русским воеводам предписывалось "держать того немчина-корабельщика и его товарищей в большом бережении и чести, помогая им чем нужно. А буде, избави Бог, сам Роде или который из его людей попадет в неволю, – того немедля выкупить, выменять или иным способом освободить". Экипажи каперских судов получали жалованье от русской казны и права на добычу не имели. Этот учитывающий все нюансы дележа будущей добычи договор со стороны очень напоминает раздел шкуры не убитого медведя, но удача капитана Роде превзошла самые смелые ожидания. На выданные ему деньги он в начале лета 1570 г. на острове Эзель (Сааремаа) купил пинк (быстрое и маневренное небольшое 2-3-хмачтовое судно, используемое в основном для разведки), который был назван им «Веселая невеста».
 

 

Пинк, модель корабля

 

Морские подвиги Карстена Роде

Вооружив корабль тремя литыми чугунными пушками, десятью барсами (менее мощные орудия), восемью пищалями, двумя боевыми кирками для пролома бортов и приняв на борт 35 человек команды, он вышел в море – и почти сразу же судно дало течь! Такое начало могло обескуражить кого угодно, но только не Роде, который, вместо того, чтобы вернуться в порт, приказал плыть дальше, непрерывно отчерпывая воду. Возле острова Борнхольм они атаковали шведский корабль – одномачтовый буер, шедший с грузом соли и сельди.
 

 

Гравюра «Голландский буер»

Из-за проблем с течью каперу пришлось приложить массу усилий, чтобы догнать противника, когда же они достаточно сблизились, шведам удалось с первого же залпа повредить каперское судно. Дело решили опыт капитана Роде и отвага подобранного им экипажа: буэр был взят на абордаж и приведен на остров Борнхольм, который в то время принадлежал Дании. Датчане отдали Борнхольм в аренду Ганзейскому союзу, который, в свою очередь, не возражал против захода туда каперов разных стран (скупка награбленного – это ведь тоже своего рода "бизнес").
 

 

Крепость острова Борнхольм, современное фото

Здесь Роде починил свой корабль и, пополнив команду как присланными из России стрельцами, так и своими старыми знакомыми (среди которых был и известный норвежский капер Ханс Дитрихсен), вновь вывел свои суда в открытое море. Здесь они разошлись в разные стороны и через 8 дней в Борнхольм вернулись уже не два, а четыре корабля: каждый из каперов привел по захваченному судну. Далее Роде во главе эскадры из трёх судов, оснащенных 33 пушками, атаковал ганзейский купеческий караван из пяти судов, который с грузом ржи направлялся из Данцинга в порты Голландии и Фрисландии. На этот раз ему удалось захватить 4 судна.

В течение последующих двух месяцев Роде захватил ещё 13 кораблей, и в сентябре 1570 года под его командованием находилась эскадра из шести судов. Теперь он стал полным хозяином восточной Балтики и видной фигурой международной политики, дипломатическая переписка была переполнена беспомощными жалобами на «ужасного корсара московитов».
 

 

Голландские корабли, гравюра XV века

Первым против «москалитского разбойника» выступил ганзейский город Данциг, выславший на «охоту» практически все свои боевые корабли. Этот поход окончился полным провалом, так как адмирал базировавшегося на Борнхольме датского военного флота, изъявив желание принять участие в поимке корсара, вероломно заманил ганзейцев к Копенгагену. Близ столичной гавани датские корабли внезапным огнем из всех орудий загнали данцигские суда в порт, где они были арестованы как принадлежащие союзникам Швеции, с которой Дания находилась в состоянии войны. А неистовый «московитский корсар» продолжал свои рейды по Балтике, удача сопутствовала ему и менее чем за год его небольшая эскадра сумела захватить 22 судна стоимость которых (вместе с грузом) по оценке Ивана Грозного составила полмиллиона ефимков (иоахимсталеров).
 

 

Карта действий Карстена Роде

Осенью 1570 года к охоте на корсара подключился военный флот Швеции. В первом бою с шведами Роде потерял несколько своих кораблей, но прорвался к Копенгагену – под защиту береговых батарей. Но следующая схватка была уже более удачной: три шведских фрегата подстерегали Роде, следуя за торговым судном-ловушкой. Напавший на этот корабль Роде был атакован с тыла, но даже из этой незавидной ситуации он вышел победителем: все три фрегата были взяты на абордаж.
 

 

«Морской бой», Dutch School, XVII век

Оборотной стороной побед Карстена Роде стала его возрастающая независимость. Игнорируя подконтрольные России порты, большую часть добычи он продавал на основной базе в Борнхольме и в Копенгагене, а свои рейды всё более и более сдвигал от восточных берегов Балтийского моря на родной и знакомый запад. При этом его действия начинали наносить вред уже и поначалу вполне лояльно к нему настроенным союзникам Ивана Грозного – датчанам. К тому же на Данию усиливалось дипломатическое давление со стороны Швеции, Польши и Ганзы, а дела Ивана Грозного в Ливонии шли всё хуже и хуже, ценность Ивана Грозного как союзника падала с каждым месяцем. Почти сразу же после триумфальной победы над шведскими фрегатами не потерпевший ни одного поражения и ничего не подозревающий Карстен Роде был арестован датчанами (октябрь 1570 г.), его имущество и корабли конфискованы, сам же «морской отаман» был помещён в замок города Галле.
 

Последние годы жизни Карстена Роде

Под арестом Роде провел около двух лет. Впрочем, условия его содержания были не слишком тяжелыми. Более того, в 1573 г. Фредерик II лично посетил Роде, после чего распорядился перевести его в Копенгаген. Здесь Роде жил хоть и под надзором властей, но на частной квартире. Королевские дворы Стокгольма и Варшавы, а также магистраты нескольких ганзейских городов безуспешно добивались его казни либо выдачи, однако Фредерик II оставался глух к этим просьбам. Иван Грозный вспомнил о своем «наказном капитане» и «морском отамане» лишь через пять лет, когда, видимо, решил воссоздать свой флот на Балтике. Он отправил королю Дании письмо, в котором запоздало удивлялся аресту Карстена Роде и просил прислать его к нему, но ответа не получил. Следы первого русского морского капитана затерялись в прошлом, и ни в одном из документов тех лет больше не встречается имя бывшего «хозяина Балтики». Скорее всего, он просто тихо умер в своей постели, на берегу. Но не всем хочется верить в столь обыденную смерть знаменитого капитана, которому, разумеется, больше подобало бы закончить жизнь на палубе тонущего корабля. Он ведь был еще довольно молодым и полным сил мужчиной в возрасте примерно 35 лет. Некоторые исследователи предполагают, что ему удалось откупиться от правосудия (Фредерик II якобы предложил ему свободу в обмен на «компенсацию» казне размером в 1000 талеров) либо бежать из-под ареста, чтобы вновь выйти на морскую охоту – уже в других водах. Другие не исключают возможности того, что он был принят на королевскую службу и под другим именем участвовал в экспедициях в Вест-Индию и Африку, которые как раз в это время были организованы Данией.

Рыжов В.А.©

Скрытый текст

«Багрить на море кораблики урманские, да на Волге жечь остроги басурманские». «Детские» забавы ушкуйников

 

Господин Великий Новгород, от которого до ближайшего моря (Финский залив) по прямой целых 162 км (немало по средневековым меркам) через систему рек и волоков имел выход не только к Балтийскому, но также к Черному, Белому и Каспийскому морям. И ходили к этим морям не только купцы, но и лихие люди – ушкуйники, или (другое их название) повольники.
 

 

Ушкуйники. Новгородская вольница. Картина С. М. Зейденберга

Впервые они заявили о себе в начале XI века (поход в Югру, не позднее 1032 г.) и с тех пор постоянно беспокоили соседей вплоть до 1489 г., когда их основная база, город Хлынов, был взят войсками Ивана III.
 

 

Великий Князь Иван III, Титулярник 1672 г.

Сразу следует сказать, что все источники, рассказывающие об ушкуйниках, подверглись тщательной цензуре победителей: часть сведений была удалена, другие рассказы отредактированы, так, что все повольники обычно оказываются в них заурядными разбойниками и крамольниками. Поэтому полную картину их походов и их подвигов составить сейчас невозможно, но и дошедшие до нас сведения производят весьма сильное впечатление.

Многие исследователи указывают на определенное сходство ватаг повольников с дружинами викингов, что, в общем-то, неудивительно – Новгород имел самые тесные связи со своими скандинавскими соседями. На первом этапе ему пришлось соперничать с основанным выходцами из Упсалы Алдейгьюборгом (Старая Ладога) – пока Владимир Святославич (Святой) не завоевал этот город. А затем наступило время кондотьеров – норманнских наемников, которые сражались на стороне пригласившего их князя.

Подобно викингам, ушкуйники нападали внезапно – и так же внезапно исчезали с добычей. Так же, как и норманны, они часто приходили под видом купцов, либо промысловиков: если силы потенциального противника казались им значительно превосходящими собственные, уходили прочь – часто, чтобы вернуться вновь, уже более подготовленными. И, при любой возможности, атаковали города и деревни не ожидающих нападения «партнеров», продавцов и покупателей.

В Новгородских летописях походы ушкуйников часто называются «молодечеством». А. К. Толстой хорошо передал эти настроения в стихотворении «Ушкуйник»:

«Одолела сила-удаль меня, молодца,
Не чужая, своя удаль богатырская!
А и в сердце тая удаль-то не вместится,
А и сердце-то от удали разорвется!
Отпустите поиграти игры детские:
Те ль обозы бить низовые, купецкие,
Ба́грить на море кораблики урманские,
Да на Волге жечь остроги басурманские!»

Никакой идеализации героя, никаких «высоких мотивов»: просто пассионарность, бьющая через край, которая должна найти выход – хоть в драках на улицах города, как у Васьки Буслаева, хоть в лихих ушкуйнических набегах на басурман, «урманов» или просто купеческие караваны пограбить.


Генетическая память об удалых предках и высокий накал пассионарности слышны и в строках стихотворения Велимира Хлебникова:

«Не зубами — скрипеть
Ночью долгою —
Буду плыть, буду петь
Доном-Волгою!
Я пошлю вперед
Вечеровые струги.
Кто со мною — в полет?
А со мной — мои други!»

Новгородские летописцы обычно не видят ничего плохого в том, чтобы ушкуйники немного (а лучше – очень хорошо) побили и пограбили соседей или корабли конкурирующих купцов. Тем более, что соседи тоже были не ангелами, и наносили ответные визиты при малейшей возможности.
 

 

Новгородцы узнают о походе шведов. Древнерусская миниатюра

 

 

Подступ к Новгороду и его сожжение Всеславом Брячиславичем Полоцким. Миниатюра из Радзивилловской летописи, XV век

 

Ушкуйники и ватаманы

Рядовыми ушкуйниками обычно становились не приписанные к какой-либо общине (и потому не являвшиеся полноценными гражданами) новгородские бедняки и «низовые» люди (москвичи, смоляне, нижегородцы и прочие), которых нелегкая судьба занесла в Господин Великий Новгород. Что, конечно, не исключало участия в этих походах и выходцев из вполне благополучных семей, которым "живость характера" не позволяла вести приличный их положению степенный образ жизни. Финансировали экспедиции ушкуйников боярские семьи или богатые купцы, которые назначали этим «бригадам» опытных и авторитетных командиров – «ватаманов». О происхождении данного слова ведутся жаркие споры, многие считают, что это искаженное hauptmann – вожак, начальник. Однако, вполне возможно, что происходит оно от русского слова «ватага»: «ватаган» или «ватагман» в первоначальном варианте.
 

 

Ушкуйник (***, сарынь на кичку). Н. Рерих, 1894 г.

Начальники отрядов ушкуйников к набору ватаги подходили весьма ответственно, и требования к кандидатам были самые суровые. Помимо физической силы и выносливости, ушкуйник должен был уметь обращаться с оружием, ездить верхом, плавать, грести на веслах.

Ватаги ушкуйников направлялись на разведку новых земель, использовались для охраны купеческих факторий, однако могли и, напротив, разгромить опорные пункты конкурентов, либо разграбить чужой караван. Но ушкуйники часто отвлекались от основной задачи, если была возможность «поработать» и на себя.

Оказывали они и услуги по «защите» купеческих судов – главным образом, от себя любимых.
 

«А если хочешь добраться спокойно к нам по реке, и свой товар сберечь, прежде договорись с ушкуйниками, иначе весь груз потеряешь, а с ним и живот свой»,

– говорится в одном из писем того времени.

Порой отряды ушкуйников отправлялись в поход без определенной, четко поставленной, задачи – «за зипунами». И горе было всем, кто оказывался у них на пути. Национальность потенциальных жертв и их вероисповедание для повольников не имели никакого значения.
 

Новгородские власти, как правило, дистанцировались от этих «частных военных компаний», но практически всегда были осведомлены о планах очередного похода, не только не мешая, но часто оказывая тайное содействие.
 

Новгородский ушкуй

Теперь немного поговорим о кораблях, по названию которых и получили свое прозвище эти повольники.

Наиболее известным широкому кругу читателей русским судном тех лет является, безусловно, ладья (струг): бескилевое судно с днищем из выдолбленного бревна и бортами, обитыми досками.
 

 

Ладьи на рисунке из Радзивилловской летописи (Захват подосланными Святополком Владимировичем убийцами ладьи Глеба Владимировича)

 

 

Древнерусская ладья, гравюра XIX век

 

 

Небольшая ладья, современная реконструкция

Ладья с палубой называлась учаном. В более поздние времена, начиная с XVI века, учан получил каюты на носу и корме. Так, на рисунке в Никоновской летописи учан изображен, как большое судно с парусом и каютами на носах и кормах (видны даже двери этих кают). В одной из летописей говорится, что Волхов в Новгороде был уставлен учанами, и на этих судах люди спасались от огня во время пожара.

Плавать на ладье и учане можно было только по рекам.

Большей грузоподъемностью обладала набойная ладья (набой) – с дополнительной нашивкой бортов. Для военных целей использовался насад – набойная ладья с дощатой палубой и рулями на корме и на носу – это позволяло, не разворачиваясь, отойти от берега и идти в любую сторону.
 

 

Предполагают, что на рисунке в «Сказании о Борисе и Глебе» (рукопись XIV) века изображены насады: это название много раз звучит в тексте

Новгородский ушкуй был вариантом насада, от которого отличался, в основном, внешним оформлением.

Для постройки ушкуев использовали сосны: широкий плоский киль вытесывали из одного ствола, к нему прикреплялись оконечности и шпангоуты-опруги, корпус обшивали досками. Длина корабля составляла от 12 до 14 метров, ширина – около 2,5 метра, высота борта – около метра, осадка – примерно полметра. Мачту с парусом ставили при попутном ветре. На этом судне можно было перевозить до 4-4,5 тонны груза и 20-30 человек. Морские ушкуи были больше речных, кроме того, они имели трюмы на носу и корме. Нос и корма и речных, и морских ушкуев были симметричными, часто украшались деревянной головой белого медведя, поморское название которого (ошкуй), возможно, дало название этому типу кораблей.
 

 

Морской ушкуй

На посохе епископа Пермского Стефана Храпа (конец XIV века) есть изображение кораблей, украшенных звериными мордами, вероятно, ушкуев, на которых плывут люди в пластинчатых доспехах с оружием в руках и стягом с крестом.
 

 

Изображение кораблей и воинов на посохе Стефана Пермского

Согласно другой версии, название этих судов происходит от реки Оскуя (Аскуй) – правого притока Волхова близ Новгорода, где такие лодки строились. Подтверждением этой версии может служить традиция называть небольшие суда по рекам, на которых они строились: коломенки, ржевки, белозерки, устюжны.
 

 

Лодка-белозерка

Имеется также версия, которая выводит слово «ушкуй» от вепсского «уской» (а также старофинское wisko, эстонское huisk) – «небольшая лодка». Но, согласитесь, что способный вместить до 30 человек ушкуй «небольшой лодкой» назвать трудно.

Сторонники четвертой версии считают, что название кораблей произошло от тюркских слова «учкул», «учкур», «учур», означающего «быстрый корабль».

Ушкуи были довольно легкими кораблями, в случае необходимости дружинники могли переносить (либо – переволакивать) их на расстояние нескольких километров – чтобы обойти порог либо войти в систему другой реки.
 

 

Ушкуйники переносят свое судно

 

 

Волок судна

Мелкие походы ушкуйников были обыденным явлением, на которые летописцы не обращали особого внимания. Они фиксировали лишь значительные достижения своих земляков. Как мы помним, первый большой поход ушкуйников (на Югру) зафиксирован ими в начале XI века.
 

«На враждебный Запад»

Следующий большой поход ушкуйники организовали в 1178 г., когда, согласно хронике Эрика Олая, ими, в союзе с карелами, удалось взять шведскую столицу – Сигтуну:

«Шли, не стесняясь, шхерами свеев,
гости незваные, злобу лелея.
Плыли до Сигтуны раз корабли.
Город сожгли и исчезли в дали.
Жгли все дотла и многих убили».

Многие считают, что главный удар по Сигтуне нанесли все же не карелы с ушкуйниками, а власти Швеции, которые обвинили славян, живущих в городе и его окрестностях, в пособничестве нападавшим, и казнили многих из них, переселив оставшихся в другие области.

Согласно преданию, оставшиеся в живых жители Сигтуны решили найти более безопасное место для строительства нового города. Они спустили на воду бревно, и в том месте, где его прибило к берегу, был основан Стокгольм («сток», в переводе на русский – бревно, «хольм» – «укрепленное место»).

Однако историки считают, что основатель Стокгольма Биргер вряд ли полагался на волю Божию, и к выбору места строительства будущей столицы отнесся более ответственно: таковым стала местность у пролива, ведущего от Балтийского моря к озеру Меларен.

Но вернемся на Русь. Одним из трофеев того похода стали церковные ворота (изготовленные в 1152—1154 г.г. в Магдебурге), которые победители передали в новгородский Софийский собор. В ответ осенью 1188 г. в Швеции и Готланде были арестованы новгородские купцы.
 

 

Сигтунские ворота, Западный фасад Софийского собора, Новгород, современное фото

А в первой половине XIV века ушкуйники совершили ряд громких походов в Финляндию, Норвегию и Швецию. Так, в городе Або (Турку) в 1318 г. им удалось захватить церковный налог, который собирался для Ватикана в течение 5 лет. Потерь в этом походе повольники не понесли: «приидоша в Новгород вси здорови», сообщает летопись.

В 1320 г., в ответ на агрессивные действия норвежцев, ушкуйники под руководством некоего Луки, разорили Финмарк (для этого пришлось пересечь Баренцево море):

«Лука ходи на Мурманы, а немци избиша ушкуи Игната Молыгина»

(Новгородская IV летопись).

А в 1323 г. ушкуйниками был атакован Халогаланд юго-западнее Тромсе. Впечатленные их активностью шведы в том году заключили с Великим Новгородом Ореховецкий мир. А норвежское правительство 1325 г. обратилось в Ватикан с просьбой организовать Крестовый поход против Новгорода и карелов.

В 1349 г. ушкуйники совершили новый поход в Халогаланд, захватив при этом крепость Бьяркей.
 

 

Нападение ушкуйников на шведов, гравюра XVI века

Но главным направлением походов ушкуйников стало, всё же, восточное: северные реки, Волга и Кама.
 

«Идем на Восток»

За Верхнее Поволжье Новгород вел упорную борьбу с Ростовом, который поддерживали другие северо-восточные княжества. Так что никакой симпатии новгородские ушкуйники к низовским конкурентам не испытывали. Те отвечали им взаимностью.
 

 

Битва новгородцев и суздальцев, фрагмент иконы 1460 года

Уже в 1181 г. ушкуйникам удалось взять черемисский город Кокшаров (сейчас – Котельнич, Кировская область).

А в 1360 г., воспользовавшись ослаблением Орды («Великая замятня» 1360-1381 г.г.) ушкуйники отправились вниз по Волге, и далее – по Каме, впервые взяв ордынский город – Джукетау (Жукотин – недалеко от Чистополя) и перебив множество татар.
 

 

Новгородские ушкуйники плывут с Волги на Каму (русская летописная миниатюра)

Архимандрит нижегородского монастыря при храме Вознесения Господня Дионисий (будущий православный святой) приветствовал побиение «нечестивых агарян», но светские власти избрали другую позицию. Великий князь Владимирский Дмитрий Константинович (Суздальский) по требованию ордынских властей приказал арестовать в Костроме возвращавшихся в Новгород ушкуйников (которые в это время «пропивали зипуны» в злачных местах этого города) и выдал их хану. Но активность ушкуйников только возросла. До 1375 года они совершили еще семь больших походов на Среднюю Волгу (малые налеты никто не считал).
 

 

Ушкуйники. Иллюстрация к книге М. Рапова «Зори над Русью»

А в 1363 г. повольники, которыми руководили Александр Абакунович и Степан Ляпа, ходили на Урал и в Западную Сибирь.

В 1365-1366 г.г. новгородские бояре Есиф Варфоломеевич, Василий Федорович и Александр Абакумович профинансировали поход 150 ушкуев (Никоновская летопись увеличивает число ушкуев до 200), которые прошли по Волге до Нижнего Новгорода и Булгара и вышли в Каму. На своем пути ушкуйники перебили множество татар и ограбили большое количество купеческих кораблей, большинство из которых принадлежало мусульманам, но попадались и русские. В ответ на грозное послание князя Дмитрия (который позже получит прозвище «Донской»), новгородские власти заявили:

«Ходили люди молодые на Волгу без нашего слова и ведома, но гостей твоих не грабили, били только басурман».

Дмитрия такой ответ не удовлетворил, и он отправил войско, которое разорило новгородские волости по Двине, Югу и Купину. О себе, выполняющий ордынский приказ, московский князь тоже не забыл, взяв с этих областей изрядный «откуп». Кроме того, в Вологде были арестованы возвращавшиеся с Двины новгородский боярин Василий Данилович и его сын Иван. Они были освобождены в 1367 г. после примирения Новгорода с Дмитрием.

В 1369 г. ушкуйники на 10 судах совершили рейд по Волге и Каме, вновь дойдя до Булгара. В 1370 г. они отомстили Костроме и Ярославлю, где в 1360 г. были схвачены их соратники, изрядно разграбив их. В 1371 году, ушкуйники повторно атаковали эти города.

В том же году ушкуйники в первый раз напали на Сарай Берке:

«Того же лета, в тоу же пороу, идоша Вятчане Камою на низъ и въ Волгоу в соудехъ и шедше взяша градъ царевъ Сарай на Волзе и множество Татаръ изсекоша, жены ихъ и дети в полонъ поимаша и множество полоноу вземше, возвратишяся. Татарове же Казаньстии переняше ихъ на Волзе, Вятчане же бившеся с ними и проидоша здравии съ всемъ полономъ, и многие тоу отъ обоихъ падоша».

(Типографская летопись. ПСРЛ. Т. 24, стр. 191).
 

«Того же лета ходили Вятчане ратью на Волгу. Воивода был у них Костя Юрьев. Да взяли Сарай и полону бесчисленная множество и княгинь сарайских».

(Устюжская летопись. ПСРЛ. Т. 37, стр. 93).
 

 

Сражение новгородских ушкуйников с ордынцами. Древнерусская миниатюра

 

Поселения ушкуйников на Вятке и в Заволочье

В верхнем и среднем течении Вятки и в бассейне Северной Двины (Заволочье) ушкуйники стали строить небольшие остроги, которые становились базами и для освоения территорий, и для их новых набегов.
 

 

К. В. Лебедев. Ушкуйники. (Поселение вольной новгородской дружины в финском Заволжье)

Эти две группы новгородских колонистов уже чувствовали себя независимыми от метрополии, и часто координировали свои действия: два флота одновременно спускались к Волге: одни от Костромы, другие – от Камы и Вятки.

На Вятку ушкуйники пришли с Камы (из Искора и Чердыни) и Вычегды, где у них уже был построен небольшой город Усть Вымь. Святым новгородских поселенцев на Вятке стал Николай, называемый Вятским, Великорецким либо даже Никола-Бабай. Дело в том, что церковь святого Николая была построена в городке, основанном неким Гази Бабаем (по имени этой церкви город получил название Микулицын, сейчас – село Никульчино). Рассказывают, что здесь ушкуйники нашли много вырезанных из дерева «болванов» (или «баб»). На посохе уже упоминавшегося нами Стефана Пермского есть изображение, на котором епископ бьет топором по сидящему на «троне» бородатому деревянному идолу в длинной одежде и с короной на голове.
 

 

Стефан Пермский бьет топором идола, изображение на посохе

 

 

Стефан Пермский борется с зырянскими идолами, рисунок из Жития

Следы язычества сохранялись здесь много лет. Ещё в 1510 г. митрополит Симон в «Послании князю Матвею Михайловичу и всем пермичам большим людем и меньшим» говорит о поклонении пермичей «Золотой бабе и болвану Войпелю».

Предполагают, что резные изображения христианских святых, прежде всего, Николая, столь характерные для Перми и Вятки, ставились для того, чтобы облегчить местным язычникам восприятие новой веры – христианства. Поэтому Микулицын порой называли «болванным городом». А резные скульптуры святых до конца XIX века в тех местах в народе назывались «бабами». По описи 1601 года известно, например, что в Вятском Трифоновом монастыре были два резных образа Николы в полный рост. В 1722 г. такие образы были запрещены, поэтому они были убраны в отдельное помещение, где хранились с резной статуей Параскевы Пятница и иконой, на которой святой Христофор был изображен с пёсьей головой.

А вот в других русских городах деревянные образы святых вызывали недоумение. Так, в Пскове в 1540 г. подобные изображения святого Николая и Параскевы Пятницы вызвали ропот, так как ревнители веры усмотрели в них «болванное поклонение».
 

 

Святой Николай Вятский (Великорецкий), известный также и как Никола-Бабай

Существовали и походные иконы этого святого, которые поднимались на шесте перед сражением. В одном из мусульманских источников о поражении вятчан в 1579 г. говорится следующее:

«Большинство русских было перебито, но один из их отрядов смог отступить в Чулман в полном порядке и ожесточенно защищаясь. Когда наши спросили у пленных, чем объясняется такая стойкость, те ответили, что им была вверена охрана особо дорогого изображения одного из русских богов».

 

 

Вятчане плывут по реке с иконой Св. Николы, миниатюра из летописи

Интересно, что деревянная скульптура святого Николая после окончательной победы Ивана III вятскими ушкуйниками появилась на одной из башен Московского кремля, которая получила название Никольской. Возможно, это был трофей москвичей. Или символ победы над Вяткой?
 

Звездный час ушкуйников

В 1374 г., когда целая армия ушкуйников из 2700 человек на 90 кораблях ограбила Вятку, после чего, взяла выкуп в 300 рублей с жителей Булгара. Здесь ушкуйники разделились на 2 отряда. Первый, численностью около 1200 человек, на 40 ушкуях пошел, разоряя всё на своём пути, вверх по Волге до Ветлуги и Вятки. Некоторые источники сообщают, что тогда в устье реки Хлыновицы ушкуйниками был основан город Хлынов, но современные историки относятся к этим сведениям скептически.
 

 

Древнерусская миниатюра. Надпись гласит: «Того же лета (1374) идоша на низ на вятку ушкуйницы разбойницы совокупишася девять десят ушкуйниц. И вятку пограбиша»

Поскольку прежним путём возвращаться было нельзя – у Волги их уже ожидали многочисленные татарские отряды, они сожгли свои корабли, пересели на коней «и идучи, много сел по Ветлузе пограбиша».

Второй отряд ушкуйников на 70 судах под командованием некоего Прокопа снова захватил Кострому и в течение 2-х недель грабил этот город.
 

 

Ушкуйники захватывают Кострому, миниатюра

В 1375 году эти ушкуйники вновь отправились вниз по Волге, грабя купцов-христиан, и убивая купцов мусульманских (и не только купцов). Страх перед ними был так велик, что татары не сопротивлялись и бежали при одном известии об их приближении. Сарай Берке, столица Орды, был взят штурмом и разграблен. Не удовлетворившись этим триумфом, новгородцы дошли до устья Волги, где взяли дань от хана Салгея, правившим Хазтороканью (Астрахань).
 

 

Изображение золотоордынского корабля на Каспийском море (Каталонский атлас, XIV в.)

Ушкуйников подвели самоуверенность и склонность к горячительным напиткам: во время пира, устроенного для них ханом, на потерявших бдительность новгородцев набросились вооруженные татары, которые убили их всех.

В 1378 г. татарский царевич Арапша из Волжской орды перебил русских купцов и захватил их товары, объяснив это местью за походы ушкуйников 1374-1375 гг.

В 1379 г. жители Колыванской волости (правый берег Вятки), недовольные поселившимися рядом ушкуйниками, организовали нападение на построенный ими острог:

"Тоя же зимы вятчане шедша ратью в Арскою землю, и избиша разбойников ушкуйников, и воеводу их изымаша Ивана Рязанца Станиславова сына и убиша".

В 1392 году ушкуйники захватили Жукотин и Казань, в 1398-1399 г.г. воевали за Северной Двиной. В 1409 г.г. отмечается новый всплеск их активности: воевода Анфал привел на Волгу 250 кораблей. Позже этот отряд разделился на два: сто ушкуев отправились вверх по Каме, 150 – вниз по Волге.
 

 

Древнерусская миниатюра рассказывает о нападении ушкуйников на Нижний Новгород: «И избише татар и армен многое множество гостей сущих татарских. Тако же и новогородских. И жены и дети их избиша. И товар их бесчислени пограбиша».

В 1436 г. в устье реки Которосль ушкуйники-вятчане (всего 40 человек) захватили в плен ярославского князя Александра Федоровича по прозвищу Брюхатый, который, кстати, находился во главе армии, насчитывавшей до семи тысяч человек. Князя подвело неуместное в походе сластолюбие: он взял с собой молодую жену, с которой и попытался уединиться в стороне от своих войск.

Столицей ушкуйников стал город Хлынов, в котором порядки были очень похожи на новгородские. Но не было, ни князей, ни посадников. Эта самостоятельность Хлынова очень раздражала и Новгород, и Москву.
 

 

Город Хлынов, рисунок В. Попова

 

Падение Хлынова и завершение эпохи ушкуйников

В 1489 году Великий князь Иван III с огромным войском осадил Хлынов. Его жители попытались договориться о выплате дани, но добились лишь одного дня отсрочки решающего штурма. После капитуляции Хлынова, были казнены самые непримиримые из ушкуйников, купцам было приказано перебираться в Дмитров, остальных расселили в Боровске, Алексине, Кременце и подмосковной слободе, которая стала селом Хлыново. В самом же Хлынове были поселены люди из московских сел и городов (с 1780 по 1934 г.г. Хлынов назывался Вяткой, в декабре 1934 г. ему было присвоено имя Киров).

Но часть ушкуйников, не согласных с новыми порядками, ушла на восток – в вятские и пермские леса. Полагают, что некоторым из них удалось бежать на Дон и Волгу. Некоторые лингвисты говорят о сходстве говоров донских казаков, новгородцев и жителей Вятского края.

Традиции ушкуйных походов не умерли на Руси: персидская экспедиция Степана Разина, например, весьма похожа на поход повольников Прокопа к низовьям Волги в 1375 году.

Рыжов В.А.©

---

Сегодня в 14:11:11 пользователь Glin_Ronin сказал:

 

Вот неугомонный!

Зачем тебе бан? 

Сразу в ссылку на урановые рудники!

Я за правду и социальную справедливость! Я не для себя лично бан выпрашиваю. Я ж для всех! 

Сегодня в 14:11:11 пользователь Glin_Ronin сказал:

ЗЫ: что б сделать авикам больно нажми тильду (~) . Не благодари.

Ага... А чо такое тильда теперь бы узнать... 

Я кнопку "Хвостик" нажимаю. Или кнопку "О/Щ". И приоритет как-то сам включается. И сам выбирает сторону.  Но недолго...

Скрытый текст

 

[Glin_Ronin]

Сегодня в 07:36:15 пользователь runSIG сказал:

Пятничный вброс политинформации. Опять про пиратофф... 

  Показать содержимое

«Друзья Господу Богу и враги всему свету». Суровые пираты Севера

 

 

Балтийское море, на берегах которого лежат многие богатые города и страны, знало многих пиратов. Вначале оно было вотчиной викингов, которым, впрочем, по мере сил пытались составить конкуренцию и другие искатели денег и разных полезных вещей: от мехов, меда и воска до зерна, соли и рыбы. Знаменитый Ганзейский союз (объединение торговых городов Северного и Балтийского морей) создавался в том числе и для защиты торговых путей.
 

 

Ганзейский союз, карта

 

Hansa Teutonica

В числе балтийских пиратов были не только действовавшие на свой страх и риск «частники», но также и каперы (от латинского глагола, означающего «брать») некоторых государств. Одинокие корабли (и небольшие флотилии) даже самых богатых купцов ничего не могли противопоставить профессиональным любителям чужого добра, и потому европейские негоцианты стали объединяться в товарищества. Первыми показали всем пример купцы Кёльна и Фландрии. Затем союз об охране своих судов заключили Гамбург и Любек. Постепенно к ним стали присоединяться купеческие объединения других городов, поначалу только немецких, о чем говорит название Союза – Hansa Teutonica (немецкий союз). В 1267 году сложился единый союз 70 немецких городов, главным из которых был признан Любек.
 

 

Любек, центр города, современное фото

 

 

Сувенирная монета, посвященная Ганзейскому союзу, Германия, 2009 г.

Но со временем членами Ганзы стали и города, находившиеся за пределами Германии: Стокгольм, Псков, Рига, Ревель, Дерпт, Краков, Гронингем и другие. Представительства Ганзы были в Лондоне, Бергене, Новгороде и Венеции.
 

 

 

Сувенирная монета с изображением Ганзейского порта, Финляндия, 1996 г.

Скоро Ганзейский союз уже мог позволить себе нанимать серьезную охрану своих судов, и даже посылать с ними боевые корабли сопровождения.
 

 

Ганзейский трехмачтовый когг

 

 

Ганзейский когг на немецкой сувенирной монете

Закончилось все созданием собственного военного флота Ганзы. Но во второй половине XIV века хрупкое равновесие на море в очередной раз нарушилось, и причиной тому стала война между Швецией и Данией. Но, при чем же здесь пираты?
 

Первые витальеры

В 1376 г. умер король Дании Вальдемар IV, и регентом при своем сыне Олаве стала королева Маргарет, женщина волевая, умная и решительная – настоящая «госпожа и хозяйка страны» (таковой её официально провозгласили ландстиги Дании и Норвегии).
 

 

Королева Маргарет I, «госпожа и хозяйка» Дании, Норвегии, а потом ещё и Швеции. Автор портрета Hans Peter Hansen

В 1388 г. по призыву недовольных своим королем шведских аристократов, она вмешалась в междоусобную войну в соседней стране. Уже в 1389 г. её войска сумели взять в плен шведского короля Альбрехта (битва при Осле близ Фальчёпинга), после чего осадили Стокгольм. В городе начался голод, и отец плененного короля призвал на помощь «неукротимый народ из разных мест» («городские заправилы, горожане из многих городов, ремесленники и крестьяне» – свидетельство Детмара из Любека). Сборная команда заскучавших на берегу буржуа и крестьян должна была прорвать блокаду и доставить в Стокгольм продовольствие. Этот разношерстный сброд стал называть себя «виктальерами» (от «viktualier» – «съестные припасы») или «виктуальными братьями».

Полагают, что «неукротимый народ», явившийся «спасать Стокгольм», до этого понемногу лиходействовал на побережьях. Согласно, так называемому, «Береговому праву», человек, нашедший какие-то вещи, выброшенные морем, становился их владельцем. Но только при условии, что не выжил никто из экипажа утонувшего корабля. И потому спасать потерпевших кораблекрушение в те времена считалось «дурным тоном», напротив, их следовало немедленно прикончить, чтобы «на законных основаниях» присвоить оказавшееся «бесхозным» имущество.

Огромной эскадре викталеров (позже – витальеры), действительно удалось доставить в осажденный город большое количество продуктов и оружия. В награду многие из них, помимо денег, потребовали каперские свидетельства, которые им и были выданы. Так был открыт настоящий «ящик Пандоры», и витальеры на долгие годы стали проклятием купцов Балтийского моря.

Впрочем, сами витальеры себя заурядными пиратами и разбойниками не считали, полагая, что лишь перераспределяют нечестно нажитые богатства («купец посеял, мы пожнем»). Об одном из вождей витальеров, Клаусе Штёртебекере, ещё долго в народе говорили:

«Он был славный малый – брал у богатых, давал бедным».

 

 

Клаус Штёртебекер

Своим девизом витальеры избрали фразу: «Друзья Господу Богу и враги всему свету». Перед тем, как в очередной раз выйти в море, они в обязательном порядке исповедовались священнику, который, за соответствующую мзду, охотно прощал им и прошлые, и будущие прегрешения. Добычу витальеры честно распределяли между всеми членами команды, и потому другим их названием было «справедливые», либо «Gleichteiler» – «делящие поровну».

После падения Стокгольма (1393 г.), вошедшие во вкус «братья» не вернулись домой – они отправились на остров Готланд, где правил сын плененного шведского короля Эрик. Он выдавал каперские грамоты не менее охотно, чем его дед, и Готланд на некоторое время стал Тортугой Балтийского моря. Главный город острова – Висбю (член Ганзейского союза с 1282 года, между прочим), чрезвычайно разбогател благодаря политике покровительства пиратам.
 

 

Сувенирная монета, посвященная Ганзейскому союзу, Швеция, 1994 г.

О зажиточности жителей Висбю и всего острова прекрасно говорит факт обнаружения здесь более 500 относящихся к тому времени золотых и серебряных кладов.
 

 

Городская стена Висбю, современное фото: длина 3,4 км, количество башен – 44

 

 

Порт Висбю, современное фото

Датчане с удивлением обнаружили, что шайки каких-то бандитов на кораблях наносят им ущерб даже больший, чем шведская армия. Не менее датчан страдали от пиратов и купцы Ганзы:

«К сожалению, они наводили страх на всем море и на всех купцов: они грабили и своих, и чужих, и от этого сельдь очень подорожала»

(любекский хронист Детмар).

Положение усугубляло то, что королеве Маргарет не нравилось усиление Ганзейского союза, ей вовсе не хотелось, чтобы Балтийское море стало морем Ганзы. В 1396 году произошел случай, поставивший датчан и ганзейцев на грань открытой войны. Датский и ганзейский флот, направленные к Готланду на поиски витальеров, приняли корабли потенциальных союзников за вражеские, и вступили в бой у Висбю. Попытки, понявших что к чему, датчан начать переговоры были расценены, как военная хитрость. Перевес был на стороне ганзейцев, которые и одержали победу в этом морском сражении. Витальеры же настолько осмелели, что в 1397 году их эскадра, насчитывавшая 42 корабля, пришла к Стокгольму и осадила его. Но известия о неожиданной смерти их покровителя – готландского принца Эрика, деморализовали пиратов, в среде которых начались ссоры и распри. Блокада Стокгольма была прорвана, витальеры без добычи ушли на свою базу – в Висбю.

Смерть Эрика была крайне невыгодна витальерам потому, что не стало государя, который мог бы выдавать им каперские грамоты, и теперь они автоматически превращались в заурядных морских разбойников, которых полагалось сразу же топить или вешать на рее в случае пленения. Что противники витальеров и стали теперь проделывать с завидными постоянством и регулярностью. В свою очередь и витальеры стали действовать ещё более жестоко – хотя, казалось бы, куда ещё. Но пираты старались: часто они сажали пленников в бочки (пивные и селедочные), срубая саблями головы тем, кто поднимал их. А когда удача отворачивалась от них, ситуация порой становилась зеркальной. В одной из хроник того времени говорится, что, когда жители Штральзунда захватили один из разбойничьих кораблей, «команду также заставили лезть в бочонки. Потом был объявлен приговор, согласно которому все, торчащее из бочек, должно было быть срублено топором». В общем, расплатились той же мерой. Лишь немногие из противников витальеров позволяли себе такую блажь, как суд над плененными пиратами. Приговоры мягкостью не отличались, почти всегда морские разбойники приговаривались к публичной смертной казни.
 

 

Казнь пиратов, средневековая миниатюра

 

Изгнание витальеров с острова Готланд

Между тем на Балтийском море появился новый игрок – рыцарский Орден дома Святой Марии Тевтонской, которому очень понравился остров Готланд. А рыцари Тевтонского ордена уже давно привыкли брать то, что им хочется, не спрашивая разрешения у хозяев. Особенно если хозяевами были стоявшие вне закона пираты. Великий магистр Конрад фон Юнгинген заключил договор с ганзейцами, и в конце марта 1398 г. объединенный флот союзников (80 кораблей) высадили десантные войска южнее Висбю. Гарнизоны крепостей Вестергарн, Слите и Варвсгольм-Ландескроне сопротивляться не стали, но пираты Висбю (во главе которых стоял шведский аристократ Свен Стуре) решили сражаться до конца. Началась правильная осада пиратской столицы, которая закончилась кровопролитным штурмом: хорошо знакомые с оружием и закаленные в многочисленных абордажных боях витальеры (их численность доходила до 2000 человек) сражались за каждый дом и каждую улицу. Не желающий терять своих людей великий магистр вынужден был вступить в переговоры, по результатам которых витальеры теряли Готланд, но сохраняли корабли, на которых вольны были идти куда угодно. 5 апреля 1398 г. договор был заключен, витальеры ушли из Висбю и разделились на несколько групп. Некоторые решили вернуться к мирной жизни, о том, насколько удачной была эта попытка, хронисты не сообщают. Известно лишь, что вождь готландских витальеров Свен Стуре был принят на службу датской королевой Маргарет, и с тех пор не изменял ей. Другие жить без грабежей даже и пробовать не стали. Кое-кто ушел на восток – в Северной Швеции им удалось захватить крепость Факсегольм и удерживать ее некоторое время. Но основные силы пиратов отправились в Северное море, где нашли новые базы – на восточно-фризских островах близ Голландии и на острове Эртгольм (у острова Борнгольм). Именно к восточно-фризским островам ушли самые известные и удачливые вожди витальеров – Клаус Штёртебекер и Гёдеке Михаэль. Как предводители пиратов они упоминаются и в Любекской хронике 1395 г., и в составленном в Англии обвинительном акте, который возлагает на них ответственность за нападение на корабли этой страны в период с 1394 по 1399 гг.

В порту Мариенгафе «богобоязненные» ликеделеры (gleichteiler) начали возводить церковь, но закончить постройку не успели. Народные предания утверждают, будто железные кольца на стене двора этой церкви Штёртебекер использовал для швартовки своих кораблей (эта стена и огромные кольца на ней можно увидеть и в настоящее время). Поэтому канал, ведущий к церкви, получил название «Штёртебекерштиф».

«Описание обоих герцогств – Бременского и Верденского», изданное в 1718 г., утверждает, что «Михаэлис и Штёртебекер приказали выдолбить в Домском соборе Вердена специальную нишу возле подпорной арки и поместить туда их герб» (не сохранилась).

В окрестностях Гамбурга до сих пор показывают холм Фалькенберг («Соколиная гора»), на котором, согласно легенде, одно время была база Штёртебекера. Перегораживая железными цепями Эльбу, он останавливал купеческие корабли и пропускал их лишь после уплаты дани.
 

Благородные разбойники Клаус Штёртебекер и Гёдеке Михаэль

Теперь, пожалуй, расскажем об этих пиратских капитанах, которые держали в страхе купцов Северного и Балтийского морей, но были любимы простым народом. Наиболее популярен в Германии был, конечно же, Штёртебекер, который приобрёл громкую славу «благородного разбойника». Согласно одной из легенд, что рассказывались в Германии, однажды, увидев плачущего старика, которого хозяин дома выгонял за неуплаты арендной платы, он дал ему столько денег, что хватило на покупку этого дома. В другой раз, увидев, как женщина пытается зашить изношенные штаны своего мужа,

Штёртебекер бросил ей кусок сукна, в который были завернуты золотые монеты.

Предание гласит, что он завещал соборному капитулу города Вердена «пасхальный дар», из которого, якобы, несколько веков выплачивались пособия беднякам.

Согласно одной из версий, первая встреча Штёртебекера и Гёдеке Михаэля произошла при весьма романтических обстоятельствах, просто удивительно, что этот сюжет прошел мимо сценаристов Голливуда. Штёртебекер, якобы, был сыном батрака с острова Рюген, который убил местного барона и управляющего его имением, а потом, взяв с собой любимую девушку, отправился на рыбацкой лодке в открытое море. Здесь его подобрал корабль витальеров, которым командовал Гёдеке Михель. Ставшие героями многочисленных народных легенд и песен удальцы нашли друг друга.

Трудно сказать, была ли реальной девушка из легенды, и куда она потом делась: известно, что Штёртебекер был женат на дочери фризского аристократа Кено Тен Брогка – покровителя «ликеделеров».

По другой версии, Штёртебекер был рыбаком, возглавившим бунт на корабле, который стал пиратским.

Еще одна легенда гласит, что Штёртебекер стал пиратом и вовсе по смехотворной (по нынешним временам и представлениям) причине: якобы, будучи, опять-таки, батраком с острова Рюген, он посмел попробовать какое-то особое ***, пить которое полагалось лишь аристократам. Называется даже год этого «скандального» происшествия – 1391. В качестве наказания нарушителю было приказано одним глотком выпить огромную чашу запретного напитка, но тот, избив судей поданным ему сосудом, скрылся и примкнул к пиратам. Именно с тех пор он, якобы и получил свое, ставшее фамилией, прозвище: «Штёртебекер» можно перевести с нижненемецкого как «опрокидыватель чаши».

Целых три города претендовали на обладание «кубком Штёртебекера». Первый из них хранился в цеховом доме корабельщиков Гамбурга, второй показывали в Любеке, третий – в Гронингене.

Впрочем, некоторые переводят «Штёртебекер», как «опрокинь стакан», намекая на большую любовь вождя пиратов к горячительным напиткам.

В 1400 г. союзный флот Гамбурга и Любека атаковал пиратские базам на Восточно-Фризских островах, в бою были уничтожены 80 пиратов, еще 25 были выданы жителями города Эмден, любопытно, что одним из них оказался внебрачный сын графа Конрада II Ольденбургского. Все они были казнены на рыночной площади города.

В 1401 году Гамбург отправил свои корабли к острову Гельголанд, где удалось разгромить эскадру витальеров во главе с самим Штёртебекером.
 

 

Последний бой Клауса Штёртебекера

Сорок пиратов было убито в бою, Штёртебекера и ещё 72 пирата удалось взять в плен (предание утверждает, что на капитана пиратов накинули сеть).
 

 

Плененный Штёртебекер

Вопреки обычаю, их не казнили сразу, а судили в Гамбурге. Городская легенда гласит, что, в обмен на жизнь и свободу, Штёртебекер обещал покрыть чистым золотом всю крышу гамбургского собора Святого Петра (по другой версии – изготовить золотую цепь, равную по длине периметру стен Гамбурга). Эта легенда противоречит другой, согласно которой ликеделеры делили добычу поровну.
 

 

Собор Святого Петра в Гамбурге, крышу которого Штёртебекер, якобы, обещал покрыть чистым золотом

Противоречит легендам о бескорыстии капитанов ликеделеров и другое предание – о том, что Штёртебекер, якобы, хранил награбленное золото в грот-мачте своего корабля. Адвокаты пиратам не помогли, 20 октября 1401 г. их всех казнили на том месте, где позже Штёртебекеру поставили памятник.
 

 

Казнь пиратов в Гамбурге

 

 

Памятник Клаусу Штёртебекеру в Гамбурге. Надпись на постаменте гласит «Друг Господу Богу и враг всему миру»

Победитель Штёртебекера памятника не удостоился, но в честь него названа одна из гамбургских улиц: Симон-фон-Утрехт-Штрассе.

Существует легенда, в которой говорится о последней просьбе Штёртебеккера: тот попросил сохранить жизнь тем из его сообщников, мимо которых он сумеет пробежать после отсечения головы. Пробежать ему, якобы, удалось мимо одиннадцати человек – пока палач не подставил ему ногу. Но бургомистр всё равно приказал казнить всех пиратов без исключения. Отрубленные головы пиратов были насажены на колья, вбитые на берегу: несколько из этих черепов до сих пор хранятся в Музее истории Вольного и Ганзейского города Гамбурга.

Окрыленные успехом, гамбуржцы скоро атаковали корабли другого «героя» витальеров – Гёдеке Михеля. В одной из хроник говорится:

«Затем вскоре, в том же году, когда произошла битва у Гельголанда, называемого здесь «Святая земля», гамбуржцы вторично отправились в море и схватили восемьдесят врагов и их главарей – Годеке Михаэля и Вигбольдена. Среди награбленной ими добычи были обнаружены мощи св. Винсента, которые были в свое время похищены из какого-то города на Испанском побережье. Разбойников доставили в Гамбург, где они также были обезглавлены, и их головы были насажены на колья рядом с другими».

До нашего времени дошла народная песня, записанная в 1550 г.:

«Шттебекер и Гёдеке Михель
Вдвоем разбойничали на море,
Пока это не надоело Богу
И он не покарал их.
Штёртебекер воскликнул: «Ну что ж!
В Северном море мы будем как в доме своем,
Поэтому немедленно туда поплывем,
И пусть богатые гамбургские купцы
Теперь беспокоятся за свои корабли».
И они стремительно отправились в путь,
Подгоняемые своей пиратской целью.
Рано утром у острова Гельголанд
Они были схвачены и обезглавлены.
«Пестрая корова» из Фландрии
Подняла их на рога и порвала в куски.
Их привезли в Гамбург и отрубили им головы.
Палач Розенфельд спокойно
Отрубил буйные головы этим героям.
Его башмаки утопали в крови,
Которую и внуки его смыть не смогли».

(«Пестрая корова» – это название флагманского корабля флота Гамбурга).
 

Последние ликеделеры. Завершение эпохи

В 1403 г. походы против ушедших с Готланда пиратов предпринимали ганзейские города Любек и Данциг.

В 1407 г. бывшие витальеры вместе с новыми (фризскими) покровителями воевали против Голландии.

В 1408 г. Гамбург одержал новую победу: на городской площади были казнены пиратский капитан Плукераде и девять его подчиненных.

Ликеделеры (gleichteiler) существовали еще и в 1426 г.: воевавшие за Шлезвиг против Дании графы Голштинии тогда снова выдали их капитанам каперские свидетельства.

В 1428 г. ганзейцы поступились своими принципами, навербовав из числа пиратов 800 человек для войны против Дании. Боевые действия были удачными: совместно с бывшими противниками, ганзейцы разбили норвежский флот (Норвегия входила в состав датского королевства), разграбили Берген и захватили Фемарн.

Но уже в 1433 г. член городского управления Гамбурга Симон ван Утрехт, будучи поставлен во главе городского флота (21 корабль), захватил город Эмс, бывшим последним оплотом ликеделеров Фризии. Сорок пиратов были обезглавлены, их головы насажены на колья.

В 1438 г. Гамбург и Бремен использовали пиратов против Голландии и Зеландии. При этом власти Бремена выдали «союзникам» каперские свидетельства, согласно которым треть добычи должна была идти их городу. Бременским каперам разрешалось даже грабить суда других ганзейских городов – если на тех были товары из Голландии или Зеландии. Самый удачливый «бременский» капер – Ганс Энгельбрехт, захватил 13 голландских кораблей, выручка составила тридцать четыре тысячи рейнских гульденов.

В 1438–1449 г.г. – при Эрике Померанском, витальеры снова появляются на Готланде, и снова получают каперские свидетельства от нового покровителя (в 1407 г. тевтонцы передали остров Маргарет Датской в обмен на показавшиеся им более интересными владения в материковой Европе).

Но время витальеров-ликеделеров было уже на исходе. Потеряв все свои базы, они ушли с исторической сцены, освободив ее для других каперов и других пиратов.

Рыжов В.А.©

  Показать содержимое

Русский «морской отаман» Карстен Роде

 

 

Военные корабли под русским флагом впервые на Балтийском море появились в 1570 г., задолго до рождения Петра I, с именем которого обычно и связывают рождение российского флота. Первой русской эскадрой командовал бывший датский пират, но в экипажах его кораблей находились российские моряки-поморы, стрельцы и пушкари. Боевые действия эта небольшая эскадра вела лишь немногим более 4-х месяцев, но впечатление на всех произвела очень большое.
 

 

Морские корабли (1561-1565). Pieter Brueghel the Elder

Как же такое могло произойти и откуда в рядах, казалось бы, традиционно сухопутной русской армии, вдруг появился «наказной капитан» и «морской отаман» Карстен Роде?
 

Выбор моря

Иван Грозный, неудовлетворенный заграничной торговлей через далекое Белое море, уже давно с вожделением смотрел в сторону западных морей с их удобными портами и налаженными торговыми связями.
 

 

Парсуна «Иван IV». Неизвестный художник (конец XVII – начало XVIII вв.)

Русское государство, одержавшее победу над Казанским и Астраханским ханствами, находилось на подъеме, получившая успешный боевой опыт многочисленная армия, казалось, могла решать и гораздо более масштабные и амбициозные задачи. Ближайшее окружение молодого царя («Избранная Рада») настаивала на войне с Крымским ханством, которое на тот момент представляло главную угрозу безопасности России. В этом случае союзниками Москвы становились Австрийская империя и Речь Посполитая, от которых, помимо чисто военной помощи, можно было ожидать также поставок оружия  и, что еще важнее, технологического сотрудничества (чему западные соседи России традиционно и весьма активно противодействовали). Однако всем было ясно, что на сторону Крыма встанет могущественная Османская империя, и потому война на южном направлении обещала быть весьма тяжелой и продолжительной, а результаты её казались неопределенными даже самым большим оптимистам. К тому же даже в случае благоприятного исхода военных действий и получения Россией выхода к Азовскому либо Чёрному морю, желанная заморская торговля оставалась заложницей политики Великой Порты, которая в любой момент могла перекрыть Черноморские проливы для русских и союзных им кораблей. Балтийское море представлялось гораздо более «гостеприимным» и перспективным, поскольку его «делили» несколько примерно равносильных государств и торговое объединение Ганза, которые традиционно и непримиримо соперничали между собой. В этих условиях московские дипломаты имели бы возможность использовать в своих интересах естественные политические и экономические противоречия участников этой давней «игры».

Следует уточнить, что России на тот момент принадлежал небольшой участок побережья Балтийского моря (Финского залива) между Ивангородом и Выборгом с устьями рек Нева, Луга и Нарова.
 

 

Ивангородская крепость и замок Нарвы

То есть сам выход к Балтийскому морю имелся, но не было необходимой инфраструктуры: портовых сооружений, доков, складов, верфей, гостиниц, удобных дорог. Их строительство требовало больших денег, времени и специалистов, которых в России в те времена просто не было. Но зато у Ивана Грозного имелся casus belli (повод к войне) – вполне законный с точки зрения современного ему международного права. Как раз в это время истёк срок перемирия между Москвой и Ливонией, и для его продления русская сторона требовала уплаты так называемой Юрьевской дани. Ливонский орден должен был платить её ещё со времён деда нынешнего царя – Ивана III, но за 50 лет ни разу не выполнил своих обязательств. Любопытно, что ливонские дипломаты признали законность и обоснованность требований Москвы, но собрать нужную сумму находившийся в состоянии глубочайшего кризиса орден не мог. В результате в 1558 г. русские войска вступили в Ливонию.
 

 

Начало Ливонской войны

Так началась Ливонская война, которая продлилась четверть века и стала одной из самых длительных и тяжёлых в истории  нашей страны. Начало её было очень удачным, была захвачена Нарва, на время ставшая главным портом России (до этого единственный морской путь в Россию шел по Баренцеву морю вокруг Скандинавии).
 

 

«Взятие Нарвы Иваном Грозным». Б. Чориков, 1836 год

Уже к лету 1559 г. русскими войсками была занята практически вся территория Ливонии с её портами, а ещё через год князь Курбский в генеральном сражении взял в плен великого магистра. Но Иван недооценил реакцию недовольных соседей, Швеции и Польши, которые отнюдь не горели желанием «подарить» ему восточную Прибалтику. Войска Великого княжества Литовского захватили Ригу и Курляндию, объявив их частью Литвы. Польша в 1561 г. захватила Ревель, но у шведов были свои планы на этот город: в том же году они выбили поляков, чтобы надолго обосноваться там. В этих условиях Речь Посполитая предложила Ивану IV достаточно выгодный мир – в обмен на часть территории Ливонии. Однако, ослеплённый первыми успехами, царь потребовал взамен вернуть Руси земли Полоцкого и Киевского княжеств, что Польшу, разумеется, категорически не устраивало. В результате сухопутная граница России от Чернигова до Вильно запылала в крупных боях и множестве мелких стычек. Не лучше обстояло дело и со Швецией, корабли которой практически безнаказанно перехватывали все идущие на восток иностранные суда. Не имеющий своего флота польский король Сигизмунд-Август также пожелал свой кусок пирога и за долю от добычи предоставил пиратам всех мастей и национальностей свободный вход в Данциг и Пернау (Пярну). Столь желанное для Ивана «нарвское мореплавание» практически прекратилось, и морская торговля вновь переместилась в Белое море. За помощью в организации собственного каперского флота Иван IV обратился к датчанам, у которых были давние счёты со шведами: дело в том, что до 20-х гг. XVI века Швеция входила в состав датского королевства, и отношения между соседями были, мягко говоря, очень натянутыми. Вот тогда то и настало время для выхода на сцену нашего героя.
 

Богобоязненный датский пират Карстен Роде

Уроженец Западной Ютландии Карстен Роде (предполагают, что он родился около 1540 г.) когда-то был купцом и капитаном собственного судна, но прославился вовсе не на торговой стезе. Известность на Балтике он получил в качестве капера на службе у датского короля Фредерика II и его брата, курляндского герцога Магнуса. Впрочем, есть все основания считать, что до поступления на русскую службу этот бравый моряк не всегда связывал себя формальностями, и часто действовал не в качестве капера (которого в случае поражения полагалось считать военнопленным), а как самый настоящий пират. По воспоминаниям современников, Карстен Роде был высок ростом и очень силён, одевался аккуратно, если не щегольски, и держал на корабле личного цирюльника. При этом он слыл весьма набожным человеком и за богохульство мог выбросить любого члена своей команды за борт – «дабы не навлечь на судно гнев Божий». В Гамбурге и Киле этот богобоязненный человек был заочно приговорен к смерти, поэтому покровительство могущественного государя, которое позволило бы ему заниматься любимым делом на почти законных основаниях, пришлось как нельзя кстати. Ивану Грозному его рекомендовал лично датский король Фредерик II, и это был один из тех редких случаев, когда «иностранный специалист» с лихвой окупил все расходы понесенные вечно пустующей российской казной.
 

 

Фредерик II, король Дании

Согласно подписанному в 1570 г. договору, первому русскому корсару назначалось жалование в 6 талеров в месяц, взамен он обязался доставлять в Нарву каждое третье захваченное судно, лучшую пушку с двух остальных и десятую часть от добычи, продавать которую он должен был исключительно в русских портах. Сдаче русским властям подлежали и знатные пленники, за которых можно было надеяться получить выкуп. Русским воеводам предписывалось "держать того немчина-корабельщика и его товарищей в большом бережении и чести, помогая им чем нужно. А буде, избави Бог, сам Роде или который из его людей попадет в неволю, – того немедля выкупить, выменять или иным способом освободить". Экипажи каперских судов получали жалованье от русской казны и права на добычу не имели. Этот учитывающий все нюансы дележа будущей добычи договор со стороны очень напоминает раздел шкуры не убитого медведя, но удача капитана Роде превзошла самые смелые ожидания. На выданные ему деньги он в начале лета 1570 г. на острове Эзель (Сааремаа) купил пинк (быстрое и маневренное небольшое 2-3-хмачтовое судно, используемое в основном для разведки), который был назван им «Веселая невеста».
 

 

Пинк, модель корабля

 

Морские подвиги Карстена Роде

Вооружив корабль тремя литыми чугунными пушками, десятью барсами (менее мощные орудия), восемью пищалями, двумя боевыми кирками для пролома бортов и приняв на борт 35 человек команды, он вышел в море – и почти сразу же судно дало течь! Такое начало могло обескуражить кого угодно, но только не Роде, который, вместо того, чтобы вернуться в порт, приказал плыть дальше, непрерывно отчерпывая воду. Возле острова Борнхольм они атаковали шведский корабль – одномачтовый буер, шедший с грузом соли и сельди.
 

 

Гравюра «Голландский буер»

Из-за проблем с течью каперу пришлось приложить массу усилий, чтобы догнать противника, когда же они достаточно сблизились, шведам удалось с первого же залпа повредить каперское судно. Дело решили опыт капитана Роде и отвага подобранного им экипажа: буэр был взят на абордаж и приведен на остров Борнхольм, который в то время принадлежал Дании. Датчане отдали Борнхольм в аренду Ганзейскому союзу, который, в свою очередь, не возражал против захода туда каперов разных стран (скупка награбленного – это ведь тоже своего рода "бизнес").
 

 

Крепость острова Борнхольм, современное фото

Здесь Роде починил свой корабль и, пополнив команду как присланными из России стрельцами, так и своими старыми знакомыми (среди которых был и известный норвежский капер Ханс Дитрихсен), вновь вывел свои суда в открытое море. Здесь они разошлись в разные стороны и через 8 дней в Борнхольм вернулись уже не два, а четыре корабля: каждый из каперов привел по захваченному судну. Далее Роде во главе эскадры из трёх судов, оснащенных 33 пушками, атаковал ганзейский купеческий караван из пяти судов, который с грузом ржи направлялся из Данцинга в порты Голландии и Фрисландии. На этот раз ему удалось захватить 4 судна.

В течение последующих двух месяцев Роде захватил ещё 13 кораблей, и в сентябре 1570 года под его командованием находилась эскадра из шести судов. Теперь он стал полным хозяином восточной Балтики и видной фигурой международной политики, дипломатическая переписка была переполнена беспомощными жалобами на «ужасного корсара московитов».
 

 

Голландские корабли, гравюра XV века

Первым против «москалитского разбойника» выступил ганзейский город Данциг, выславший на «охоту» практически все свои боевые корабли. Этот поход окончился полным провалом, так как адмирал базировавшегося на Борнхольме датского военного флота, изъявив желание принять участие в поимке корсара, вероломно заманил ганзейцев к Копенгагену. Близ столичной гавани датские корабли внезапным огнем из всех орудий загнали данцигские суда в порт, где они были арестованы как принадлежащие союзникам Швеции, с которой Дания находилась в состоянии войны. А неистовый «московитский корсар» продолжал свои рейды по Балтике, удача сопутствовала ему и менее чем за год его небольшая эскадра сумела захватить 22 судна стоимость которых (вместе с грузом) по оценке Ивана Грозного составила полмиллиона ефимков (иоахимсталеров).
 

 

Карта действий Карстена Роде

Осенью 1570 года к охоте на корсара подключился военный флот Швеции. В первом бою с шведами Роде потерял несколько своих кораблей, но прорвался к Копенгагену – под защиту береговых батарей. Но следующая схватка была уже более удачной: три шведских фрегата подстерегали Роде, следуя за торговым судном-ловушкой. Напавший на этот корабль Роде был атакован с тыла, но даже из этой незавидной ситуации он вышел победителем: все три фрегата были взяты на абордаж.
 

 

«Морской бой», Dutch School, XVII век

Оборотной стороной побед Карстена Роде стала его возрастающая независимость. Игнорируя подконтрольные России порты, большую часть добычи он продавал на основной базе в Борнхольме и в Копенгагене, а свои рейды всё более и более сдвигал от восточных берегов Балтийского моря на родной и знакомый запад. При этом его действия начинали наносить вред уже и поначалу вполне лояльно к нему настроенным союзникам Ивана Грозного – датчанам. К тому же на Данию усиливалось дипломатическое давление со стороны Швеции, Польши и Ганзы, а дела Ивана Грозного в Ливонии шли всё хуже и хуже, ценность Ивана Грозного как союзника падала с каждым месяцем. Почти сразу же после триумфальной победы над шведскими фрегатами не потерпевший ни одного поражения и ничего не подозревающий Карстен Роде был арестован датчанами (октябрь 1570 г.), его имущество и корабли конфискованы, сам же «морской отаман» был помещён в замок города Галле.
 

Последние годы жизни Карстена Роде

Под арестом Роде провел около двух лет. Впрочем, условия его содержания были не слишком тяжелыми. Более того, в 1573 г. Фредерик II лично посетил Роде, после чего распорядился перевести его в Копенгаген. Здесь Роде жил хоть и под надзором властей, но на частной квартире. Королевские дворы Стокгольма и Варшавы, а также магистраты нескольких ганзейских городов безуспешно добивались его казни либо выдачи, однако Фредерик II оставался глух к этим просьбам. Иван Грозный вспомнил о своем «наказном капитане» и «морском отамане» лишь через пять лет, когда, видимо, решил воссоздать свой флот на Балтике. Он отправил королю Дании письмо, в котором запоздало удивлялся аресту Карстена Роде и просил прислать его к нему, но ответа не получил. Следы первого русского морского капитана затерялись в прошлом, и ни в одном из документов тех лет больше не встречается имя бывшего «хозяина Балтики». Скорее всего, он просто тихо умер в своей постели, на берегу. Но не всем хочется верить в столь обыденную смерть знаменитого капитана, которому, разумеется, больше подобало бы закончить жизнь на палубе тонущего корабля. Он ведь был еще довольно молодым и полным сил мужчиной в возрасте примерно 35 лет. Некоторые исследователи предполагают, что ему удалось откупиться от правосудия (Фредерик II якобы предложил ему свободу в обмен на «компенсацию» казне размером в 1000 талеров) либо бежать из-под ареста, чтобы вновь выйти на морскую охоту – уже в других водах. Другие не исключают возможности того, что он был принят на королевскую службу и под другим именем участвовал в экспедициях в Вест-Индию и Африку, которые как раз в это время были организованы Данией.

Рыжов В.А.©

  Показать содержимое

«Багрить на море кораблики урманские, да на Волге жечь остроги басурманские». «Детские» забавы ушкуйников

 

Господин Великий Новгород, от которого до ближайшего моря (Финский залив) по прямой целых 162 км (немало по средневековым меркам) через систему рек и волоков имел выход не только к Балтийскому, но также к Черному, Белому и Каспийскому морям. И ходили к этим морям не только купцы, но и лихие люди – ушкуйники, или (другое их название) повольники.
 

 

Ушкуйники. Новгородская вольница. Картина С. М. Зейденберга

Впервые они заявили о себе в начале XI века (поход в Югру, не позднее 1032 г.) и с тех пор постоянно беспокоили соседей вплоть до 1489 г., когда их основная база, город Хлынов, был взят войсками Ивана III.
 

 

Великий Князь Иван III, Титулярник 1672 г.

Сразу следует сказать, что все источники, рассказывающие об ушкуйниках, подверглись тщательной цензуре победителей: часть сведений была удалена, другие рассказы отредактированы, так, что все повольники обычно оказываются в них заурядными разбойниками и крамольниками. Поэтому полную картину их походов и их подвигов составить сейчас невозможно, но и дошедшие до нас сведения производят весьма сильное впечатление.

Многие исследователи указывают на определенное сходство ватаг повольников с дружинами викингов, что, в общем-то, неудивительно – Новгород имел самые тесные связи со своими скандинавскими соседями. На первом этапе ему пришлось соперничать с основанным выходцами из Упсалы Алдейгьюборгом (Старая Ладога) – пока Владимир Святославич (Святой) не завоевал этот город. А затем наступило время кондотьеров – норманнских наемников, которые сражались на стороне пригласившего их князя.

Подобно викингам, ушкуйники нападали внезапно – и так же внезапно исчезали с добычей. Так же, как и норманны, они часто приходили под видом купцов, либо промысловиков: если силы потенциального противника казались им значительно превосходящими собственные, уходили прочь – часто, чтобы вернуться вновь, уже более подготовленными. И, при любой возможности, атаковали города и деревни не ожидающих нападения «партнеров», продавцов и покупателей.

В Новгородских летописях походы ушкуйников часто называются «молодечеством». А. К. Толстой хорошо передал эти настроения в стихотворении «Ушкуйник»:

«Одолела сила-удаль меня, молодца,
Не чужая, своя удаль богатырская!
А и в сердце тая удаль-то не вместится,
А и сердце-то от удали разорвется!
Отпустите поиграти игры детские:
Те ль обозы бить низовые, купецкие,
Ба́грить на море кораблики урманские,
Да на Волге жечь остроги басурманские!»

Никакой идеализации героя, никаких «высоких мотивов»: просто пассионарность, бьющая через край, которая должна найти выход – хоть в драках на улицах города, как у Васьки Буслаева, хоть в лихих ушкуйнических набегах на басурман, «урманов» или просто купеческие караваны пограбить.


Генетическая память об удалых предках и высокий накал пассионарности слышны и в строках стихотворения Велимира Хлебникова:

«Не зубами — скрипеть
Ночью долгою —
Буду плыть, буду петь
Доном-Волгою!
Я пошлю вперед
Вечеровые струги.
Кто со мною — в полет?
А со мной — мои други!»

Новгородские летописцы обычно не видят ничего плохого в том, чтобы ушкуйники немного (а лучше – очень хорошо) побили и пограбили соседей или корабли конкурирующих купцов. Тем более, что соседи тоже были не ангелами, и наносили ответные визиты при малейшей возможности.
 

 

Новгородцы узнают о походе шведов. Древнерусская миниатюра

 

 

Подступ к Новгороду и его сожжение Всеславом Брячиславичем Полоцким. Миниатюра из Радзивилловской летописи, XV век

 

Ушкуйники и ватаманы

Рядовыми ушкуйниками обычно становились не приписанные к какой-либо общине (и потому не являвшиеся полноценными гражданами) новгородские бедняки и «низовые» люди (москвичи, смоляне, нижегородцы и прочие), которых нелегкая судьба занесла в Господин Великий Новгород. Что, конечно, не исключало участия в этих походах и выходцев из вполне благополучных семей, которым "живость характера" не позволяла вести приличный их положению степенный образ жизни. Финансировали экспедиции ушкуйников боярские семьи или богатые купцы, которые назначали этим «бригадам» опытных и авторитетных командиров – «ватаманов». О происхождении данного слова ведутся жаркие споры, многие считают, что это искаженное hauptmann – вожак, начальник. Однако, вполне возможно, что происходит оно от русского слова «ватага»: «ватаган» или «ватагман» в первоначальном варианте.
 

 

Ушкуйник (***, сарынь на кичку). Н. Рерих, 1894 г.

Начальники отрядов ушкуйников к набору ватаги подходили весьма ответственно, и требования к кандидатам были самые суровые. Помимо физической силы и выносливости, ушкуйник должен был уметь обращаться с оружием, ездить верхом, плавать, грести на веслах.

Ватаги ушкуйников направлялись на разведку новых земель, использовались для охраны купеческих факторий, однако могли и, напротив, разгромить опорные пункты конкурентов, либо разграбить чужой караван. Но ушкуйники часто отвлекались от основной задачи, если была возможность «поработать» и на себя.

Оказывали они и услуги по «защите» купеческих судов – главным образом, от себя любимых.
 

«А если хочешь добраться спокойно к нам по реке, и свой товар сберечь, прежде договорись с ушкуйниками, иначе весь груз потеряешь, а с ним и живот свой»,

– говорится в одном из писем того времени.

Порой отряды ушкуйников отправлялись в поход без определенной, четко поставленной, задачи – «за зипунами». И горе было всем, кто оказывался у них на пути. Национальность потенциальных жертв и их вероисповедание для повольников не имели никакого значения.
 

Новгородские власти, как правило, дистанцировались от этих «частных военных компаний», но практически всегда были осведомлены о планах очередного похода, не только не мешая, но часто оказывая тайное содействие.
 

Новгородский ушкуй

Теперь немного поговорим о кораблях, по названию которых и получили свое прозвище эти повольники.

Наиболее известным широкому кругу читателей русским судном тех лет является, безусловно, ладья (струг): бескилевое судно с днищем из выдолбленного бревна и бортами, обитыми досками.
 

 

Ладьи на рисунке из Радзивилловской летописи (Захват подосланными Святополком Владимировичем убийцами ладьи Глеба Владимировича)

 

 

Древнерусская ладья, гравюра XIX век

 

 

Небольшая ладья, современная реконструкция

Ладья с палубой называлась учаном. В более поздние времена, начиная с XVI века, учан получил каюты на носу и корме. Так, на рисунке в Никоновской летописи учан изображен, как большое судно с парусом и каютами на носах и кормах (видны даже двери этих кают). В одной из летописей говорится, что Волхов в Новгороде был уставлен учанами, и на этих судах люди спасались от огня во время пожара.

Плавать на ладье и учане можно было только по рекам.

Большей грузоподъемностью обладала набойная ладья (набой) – с дополнительной нашивкой бортов. Для военных целей использовался насад – набойная ладья с дощатой палубой и рулями на корме и на носу – это позволяло, не разворачиваясь, отойти от берега и идти в любую сторону.
 

 

Предполагают, что на рисунке в «Сказании о Борисе и Глебе» (рукопись XIV) века изображены насады: это название много раз звучит в тексте

Новгородский ушкуй был вариантом насада, от которого отличался, в основном, внешним оформлением.

Для постройки ушкуев использовали сосны: широкий плоский киль вытесывали из одного ствола, к нему прикреплялись оконечности и шпангоуты-опруги, корпус обшивали досками. Длина корабля составляла от 12 до 14 метров, ширина – около 2,5 метра, высота борта – около метра, осадка – примерно полметра. Мачту с парусом ставили при попутном ветре. На этом судне можно было перевозить до 4-4,5 тонны груза и 20-30 человек. Морские ушкуи были больше речных, кроме того, они имели трюмы на носу и корме. Нос и корма и речных, и морских ушкуев были симметричными, часто украшались деревянной головой белого медведя, поморское название которого (ошкуй), возможно, дало название этому типу кораблей.
 

 

Морской ушкуй

На посохе епископа Пермского Стефана Храпа (конец XIV века) есть изображение кораблей, украшенных звериными мордами, вероятно, ушкуев, на которых плывут люди в пластинчатых доспехах с оружием в руках и стягом с крестом.
 

 

Изображение кораблей и воинов на посохе Стефана Пермского

Согласно другой версии, название этих судов происходит от реки Оскуя (Аскуй) – правого притока Волхова близ Новгорода, где такие лодки строились. Подтверждением этой версии может служить традиция называть небольшие суда по рекам, на которых они строились: коломенки, ржевки, белозерки, устюжны.
 

 

Лодка-белозерка

Имеется также версия, которая выводит слово «ушкуй» от вепсского «уской» (а также старофинское wisko, эстонское huisk) – «небольшая лодка». Но, согласитесь, что способный вместить до 30 человек ушкуй «небольшой лодкой» назвать трудно.

Сторонники четвертой версии считают, что название кораблей произошло от тюркских слова «учкул», «учкур», «учур», означающего «быстрый корабль».

Ушкуи были довольно легкими кораблями, в случае необходимости дружинники могли переносить (либо – переволакивать) их на расстояние нескольких километров – чтобы обойти порог либо войти в систему другой реки.
 

 

Ушкуйники переносят свое судно

 

 

Волок судна

Мелкие походы ушкуйников были обыденным явлением, на которые летописцы не обращали особого внимания. Они фиксировали лишь значительные достижения своих земляков. Как мы помним, первый большой поход ушкуйников (на Югру) зафиксирован ими в начале XI века.
 

«На враждебный Запад»

Следующий большой поход ушкуйники организовали в 1178 г., когда, согласно хронике Эрика Олая, ими, в союзе с карелами, удалось взять шведскую столицу – Сигтуну:

«Шли, не стесняясь, шхерами свеев,
гости незваные, злобу лелея.
Плыли до Сигтуны раз корабли.
Город сожгли и исчезли в дали.
Жгли все дотла и многих убили».

Многие считают, что главный удар по Сигтуне нанесли все же не карелы с ушкуйниками, а власти Швеции, которые обвинили славян, живущих в городе и его окрестностях, в пособничестве нападавшим, и казнили многих из них, переселив оставшихся в другие области.

Согласно преданию, оставшиеся в живых жители Сигтуны решили найти более безопасное место для строительства нового города. Они спустили на воду бревно, и в том месте, где его прибило к берегу, был основан Стокгольм («сток», в переводе на русский – бревно, «хольм» – «укрепленное место»).

Однако историки считают, что основатель Стокгольма Биргер вряд ли полагался на волю Божию, и к выбору места строительства будущей столицы отнесся более ответственно: таковым стала местность у пролива, ведущего от Балтийского моря к озеру Меларен.

Но вернемся на Русь. Одним из трофеев того похода стали церковные ворота (изготовленные в 1152—1154 г.г. в Магдебурге), которые победители передали в новгородский Софийский собор. В ответ осенью 1188 г. в Швеции и Готланде были арестованы новгородские купцы.
 

 

Сигтунские ворота, Западный фасад Софийского собора, Новгород, современное фото

А в первой половине XIV века ушкуйники совершили ряд громких походов в Финляндию, Норвегию и Швецию. Так, в городе Або (Турку) в 1318 г. им удалось захватить церковный налог, который собирался для Ватикана в течение 5 лет. Потерь в этом походе повольники не понесли: «приидоша в Новгород вси здорови», сообщает летопись.

В 1320 г., в ответ на агрессивные действия норвежцев, ушкуйники под руководством некоего Луки, разорили Финмарк (для этого пришлось пересечь Баренцево море):

«Лука ходи на Мурманы, а немци избиша ушкуи Игната Молыгина»

(Новгородская IV летопись).

А в 1323 г. ушкуйниками был атакован Халогаланд юго-западнее Тромсе. Впечатленные их активностью шведы в том году заключили с Великим Новгородом Ореховецкий мир. А норвежское правительство 1325 г. обратилось в Ватикан с просьбой организовать Крестовый поход против Новгорода и карелов.

В 1349 г. ушкуйники совершили новый поход в Халогаланд, захватив при этом крепость Бьяркей.
 

 

Нападение ушкуйников на шведов, гравюра XVI века

Но главным направлением походов ушкуйников стало, всё же, восточное: северные реки, Волга и Кама.
 

«Идем на Восток»

За Верхнее Поволжье Новгород вел упорную борьбу с Ростовом, который поддерживали другие северо-восточные княжества. Так что никакой симпатии новгородские ушкуйники к низовским конкурентам не испытывали. Те отвечали им взаимностью.
 

 

Битва новгородцев и суздальцев, фрагмент иконы 1460 года

Уже в 1181 г. ушкуйникам удалось взять черемисский город Кокшаров (сейчас – Котельнич, Кировская область).

А в 1360 г., воспользовавшись ослаблением Орды («Великая замятня» 1360-1381 г.г.) ушкуйники отправились вниз по Волге, и далее – по Каме, впервые взяв ордынский город – Джукетау (Жукотин – недалеко от Чистополя) и перебив множество татар.
 

 

Новгородские ушкуйники плывут с Волги на Каму (русская летописная миниатюра)

Архимандрит нижегородского монастыря при храме Вознесения Господня Дионисий (будущий православный святой) приветствовал побиение «нечестивых агарян», но светские власти избрали другую позицию. Великий князь Владимирский Дмитрий Константинович (Суздальский) по требованию ордынских властей приказал арестовать в Костроме возвращавшихся в Новгород ушкуйников (которые в это время «пропивали зипуны» в злачных местах этого города) и выдал их хану. Но активность ушкуйников только возросла. До 1375 года они совершили еще семь больших походов на Среднюю Волгу (малые налеты никто не считал).
 

 

Ушкуйники. Иллюстрация к книге М. Рапова «Зори над Русью»

А в 1363 г. повольники, которыми руководили Александр Абакунович и Степан Ляпа, ходили на Урал и в Западную Сибирь.

В 1365-1366 г.г. новгородские бояре Есиф Варфоломеевич, Василий Федорович и Александр Абакумович профинансировали поход 150 ушкуев (Никоновская летопись увеличивает число ушкуев до 200), которые прошли по Волге до Нижнего Новгорода и Булгара и вышли в Каму. На своем пути ушкуйники перебили множество татар и ограбили большое количество купеческих кораблей, большинство из которых принадлежало мусульманам, но попадались и русские. В ответ на грозное послание князя Дмитрия (который позже получит прозвище «Донской»), новгородские власти заявили:

«Ходили люди молодые на Волгу без нашего слова и ведома, но гостей твоих не грабили, били только басурман».

Дмитрия такой ответ не удовлетворил, и он отправил войско, которое разорило новгородские волости по Двине, Югу и Купину. О себе, выполняющий ордынский приказ, московский князь тоже не забыл, взяв с этих областей изрядный «откуп». Кроме того, в Вологде были арестованы возвращавшиеся с Двины новгородский боярин Василий Данилович и его сын Иван. Они были освобождены в 1367 г. после примирения Новгорода с Дмитрием.

В 1369 г. ушкуйники на 10 судах совершили рейд по Волге и Каме, вновь дойдя до Булгара. В 1370 г. они отомстили Костроме и Ярославлю, где в 1360 г. были схвачены их соратники, изрядно разграбив их. В 1371 году, ушкуйники повторно атаковали эти города.

В том же году ушкуйники в первый раз напали на Сарай Берке:

«Того же лета, в тоу же пороу, идоша Вятчане Камою на низъ и въ Волгоу в соудехъ и шедше взяша градъ царевъ Сарай на Волзе и множество Татаръ изсекоша, жены ихъ и дети в полонъ поимаша и множество полоноу вземше, возвратишяся. Татарове же Казаньстии переняше ихъ на Волзе, Вятчане же бившеся с ними и проидоша здравии съ всемъ полономъ, и многие тоу отъ обоихъ падоша».

(Типографская летопись. ПСРЛ. Т. 24, стр. 191).
 

«Того же лета ходили Вятчане ратью на Волгу. Воивода был у них Костя Юрьев. Да взяли Сарай и полону бесчисленная множество и княгинь сарайских».

(Устюжская летопись. ПСРЛ. Т. 37, стр. 93).
 

 

Сражение новгородских ушкуйников с ордынцами. Древнерусская миниатюра

 

Поселения ушкуйников на Вятке и в Заволочье

В верхнем и среднем течении Вятки и в бассейне Северной Двины (Заволочье) ушкуйники стали строить небольшие остроги, которые становились базами и для освоения территорий, и для их новых набегов.
 

 

К. В. Лебедев. Ушкуйники. (Поселение вольной новгородской дружины в финском Заволжье)

Эти две группы новгородских колонистов уже чувствовали себя независимыми от метрополии, и часто координировали свои действия: два флота одновременно спускались к Волге: одни от Костромы, другие – от Камы и Вятки.

На Вятку ушкуйники пришли с Камы (из Искора и Чердыни) и Вычегды, где у них уже был построен небольшой город Усть Вымь. Святым новгородских поселенцев на Вятке стал Николай, называемый Вятским, Великорецким либо даже Никола-Бабай. Дело в том, что церковь святого Николая была построена в городке, основанном неким Гази Бабаем (по имени этой церкви город получил название Микулицын, сейчас – село Никульчино). Рассказывают, что здесь ушкуйники нашли много вырезанных из дерева «болванов» (или «баб»). На посохе уже упоминавшегося нами Стефана Пермского есть изображение, на котором епископ бьет топором по сидящему на «троне» бородатому деревянному идолу в длинной одежде и с короной на голове.
 

 

Стефан Пермский бьет топором идола, изображение на посохе

 

 

Стефан Пермский борется с зырянскими идолами, рисунок из Жития

Следы язычества сохранялись здесь много лет. Ещё в 1510 г. митрополит Симон в «Послании князю Матвею Михайловичу и всем пермичам большим людем и меньшим» говорит о поклонении пермичей «Золотой бабе и болвану Войпелю».

Предполагают, что резные изображения христианских святых, прежде всего, Николая, столь характерные для Перми и Вятки, ставились для того, чтобы облегчить местным язычникам восприятие новой веры – христианства. Поэтому Микулицын порой называли «болванным городом». А резные скульптуры святых до конца XIX века в тех местах в народе назывались «бабами». По описи 1601 года известно, например, что в Вятском Трифоновом монастыре были два резных образа Николы в полный рост. В 1722 г. такие образы были запрещены, поэтому они были убраны в отдельное помещение, где хранились с резной статуей Параскевы Пятница и иконой, на которой святой Христофор был изображен с пёсьей головой.

А вот в других русских городах деревянные образы святых вызывали недоумение. Так, в Пскове в 1540 г. подобные изображения святого Николая и Параскевы Пятницы вызвали ропот, так как ревнители веры усмотрели в них «болванное поклонение».
 

 

Святой Николай Вятский (Великорецкий), известный также и как Никола-Бабай

Существовали и походные иконы этого святого, которые поднимались на шесте перед сражением. В одном из мусульманских источников о поражении вятчан в 1579 г. говорится следующее:

«Большинство русских было перебито, но один из их отрядов смог отступить в Чулман в полном порядке и ожесточенно защищаясь. Когда наши спросили у пленных, чем объясняется такая стойкость, те ответили, что им была вверена охрана особо дорогого изображения одного из русских богов».

 

 

Вятчане плывут по реке с иконой Св. Николы, миниатюра из летописи

Интересно, что деревянная скульптура святого Николая после окончательной победы Ивана III вятскими ушкуйниками появилась на одной из башен Московского кремля, которая получила название Никольской. Возможно, это был трофей москвичей. Или символ победы над Вяткой?
 

Звездный час ушкуйников

В 1374 г., когда целая армия ушкуйников из 2700 человек на 90 кораблях ограбила Вятку, после чего, взяла выкуп в 300 рублей с жителей Булгара. Здесь ушкуйники разделились на 2 отряда. Первый, численностью около 1200 человек, на 40 ушкуях пошел, разоряя всё на своём пути, вверх по Волге до Ветлуги и Вятки. Некоторые источники сообщают, что тогда в устье реки Хлыновицы ушкуйниками был основан город Хлынов, но современные историки относятся к этим сведениям скептически.
 

 

Древнерусская миниатюра. Надпись гласит: «Того же лета (1374) идоша на низ на вятку ушкуйницы разбойницы совокупишася девять десят ушкуйниц. И вятку пограбиша»

Поскольку прежним путём возвращаться было нельзя – у Волги их уже ожидали многочисленные татарские отряды, они сожгли свои корабли, пересели на коней «и идучи, много сел по Ветлузе пограбиша».

Второй отряд ушкуйников на 70 судах под командованием некоего Прокопа снова захватил Кострому и в течение 2-х недель грабил этот город.
 

 

Ушкуйники захватывают Кострому, миниатюра

В 1375 году эти ушкуйники вновь отправились вниз по Волге, грабя купцов-христиан, и убивая купцов мусульманских (и не только купцов). Страх перед ними был так велик, что татары не сопротивлялись и бежали при одном известии об их приближении. Сарай Берке, столица Орды, был взят штурмом и разграблен. Не удовлетворившись этим триумфом, новгородцы дошли до устья Волги, где взяли дань от хана Салгея, правившим Хазтороканью (Астрахань).
 

 

Изображение золотоордынского корабля на Каспийском море (Каталонский атлас, XIV в.)

Ушкуйников подвели самоуверенность и склонность к горячительным напиткам: во время пира, устроенного для них ханом, на потерявших бдительность новгородцев набросились вооруженные татары, которые убили их всех.

В 1378 г. татарский царевич Арапша из Волжской орды перебил русских купцов и захватил их товары, объяснив это местью за походы ушкуйников 1374-1375 гг.

В 1379 г. жители Колыванской волости (правый берег Вятки), недовольные поселившимися рядом ушкуйниками, организовали нападение на построенный ими острог:

"Тоя же зимы вятчане шедша ратью в Арскою землю, и избиша разбойников ушкуйников, и воеводу их изымаша Ивана Рязанца Станиславова сына и убиша".

В 1392 году ушкуйники захватили Жукотин и Казань, в 1398-1399 г.г. воевали за Северной Двиной. В 1409 г.г. отмечается новый всплеск их активности: воевода Анфал привел на Волгу 250 кораблей. Позже этот отряд разделился на два: сто ушкуев отправились вверх по Каме, 150 – вниз по Волге.
 

 

Древнерусская миниатюра рассказывает о нападении ушкуйников на Нижний Новгород: «И избише татар и армен многое множество гостей сущих татарских. Тако же и новогородских. И жены и дети их избиша. И товар их бесчислени пограбиша».

В 1436 г. в устье реки Которосль ушкуйники-вятчане (всего 40 человек) захватили в плен ярославского князя Александра Федоровича по прозвищу Брюхатый, который, кстати, находился во главе армии, насчитывавшей до семи тысяч человек. Князя подвело неуместное в походе сластолюбие: он взял с собой молодую жену, с которой и попытался уединиться в стороне от своих войск.

Столицей ушкуйников стал город Хлынов, в котором порядки были очень похожи на новгородские. Но не было, ни князей, ни посадников. Эта самостоятельность Хлынова очень раздражала и Новгород, и Москву.
 

 

Город Хлынов, рисунок В. Попова

 

Падение Хлынова и завершение эпохи ушкуйников

В 1489 году Великий князь Иван III с огромным войском осадил Хлынов. Его жители попытались договориться о выплате дани, но добились лишь одного дня отсрочки решающего штурма. После капитуляции Хлынова, были казнены самые непримиримые из ушкуйников, купцам было приказано перебираться в Дмитров, остальных расселили в Боровске, Алексине, Кременце и подмосковной слободе, которая стала селом Хлыново. В самом же Хлынове были поселены люди из московских сел и городов (с 1780 по 1934 г.г. Хлынов назывался Вяткой, в декабре 1934 г. ему было присвоено имя Киров).

Но часть ушкуйников, не согласных с новыми порядками, ушла на восток – в вятские и пермские леса. Полагают, что некоторым из них удалось бежать на Дон и Волгу. Некоторые лингвисты говорят о сходстве говоров донских казаков, новгородцев и жителей Вятского края.

Традиции ушкуйных походов не умерли на Руси: персидская экспедиция Степана Разина, например, весьма похожа на поход повольников Прокопа к низовьям Волги в 1375 году.

Рыжов В.А.©

---

Я за правду и социальную справедливость! Я не для себя лично бан выпрашиваю. Я ж для всех! 

Ага... А чо такое тильда теперь бы узнать... 

Я кнопку "Хвостик" нажимаю. Или кнопку "О/Щ". И приоритет как-то сам включается. И сам выбирает сторону.  Но недолго...

  Показать содержимое

 

Зачёт!

Жмешь «хвостик», по умолчанию усиливается сектор ПВО в сторону куда направлен прицел. Если надо усилить сектор с другого борта - поверни туда мышь. Работа по времён из ограничена, так что включать лучше при подходе самолетов к радиусу ПВО, а не когда мухи только засветились.

[a911]

Да, крутить ПВО стало не так просто ))

[aucMAH]

Сегодня в 14:43:46 пользователь Glin_Ronin сказал:

Жмешь «хвостик», по умолчанию усиливается сектор ПВО в сторону куда направлен прицел. Если надо усилить сектор с другого борта - поверни туда мышь. Работа по времён из ограничена, так что включать лучше при подходе самолетов к радиусу ПВО, а не когда мухи только засветились.

Что-то слишком сложно... Надо срочно накатать тему по этому вопросу. Надо чтоб всё автоматически само включалось как только мухи залетают в зону ПВО. Отвлекает от стрельбы, однако эта куча действий с ПВОй...

Сегодня в 14:51:10 пользователь a911 сказал:

Да, крутить ПВО стало не так просто ))

Да ващщще!!! 

 

[andreir]

Всем доброго утра и хорошего дня!