Сообщество "DO Not Ask for Trouble" [DONAT]

[Darkkt]

Доброго морозного утра!

Сегодня в 03:44:47 пользователь Electric_Light_Orchestra сказал:

5 медалек за 10 секунд. Кто больше и быстрее? 

  Показать содержимое

Скрытый текст

Легко! сразу все 5ть!

Бывает такое, блин ищу в скринах и с теплом вспоминаю игру. Не к добру.

Когда соклан испугал врага, и враг решил что крейсер не такой злой как ЛК.

Скрытый текст

А эпические 9, или 12? медалек на Гремящем не нашел.

[Electric_Light_Orchestra]

Сегодня в 07:24:24 пользователь Darkkt сказал:

соклан

Что за Алёшка гугл у тебя там? 

[Darkkt]

Сегодня в 11:39:16 пользователь Electric_Light_Orchestra сказал:

Что за Алёшка гугл у тебя там? 

А это некоторые шифруются.

В 11.09.2019 в 21:29:22 пользователь SATANA__11rus сказал:

обнова когда 8.08

17 или 18го, предположительно.

А точно - анонсов не было.

[Esq_SV]

Сегодня в 03:56:27 пользователь Lommofff сказал:

Шуя-Владимир на такси

доброе утро

 

[Electric_Light_Orchestra]

Сегодня в 03:56:27 пользователь Lommofff сказал:

Очень хорошо... Но и Ефремовых я только двоих знаю - писателя и актёра...

Дык это глубокое замкадье. Его мало кто знает. 

[Lommofff]

Сегодня в 12:48:14 пользователь Esq_SV сказал:

доброе утро

 

Доброе

Сегодня в 13:08:17 пользователь Electric_Light_Orchestra сказал:

Дык это глубокое замкадье. Его мало кто знает. 

Это да. За МКАДом жизни нет....

[Electric_Light_Orchestra]

Сегодня в 08:14:11 пользователь Lommofff сказал:

 

Это да. За МКАДом жизни нет....

За мкадом дачи для внутримкадных.

[BETEPAH_OKCBA]

Vivat DONAT !  

[a911]

Сегодня в 09:21:52 пользователь BETEPAH_OKCBA сказал:

Vivat DONAT !  

 

[BETEPAH_OKCBA]

Сегодня в 05:35:18 пользователь a911 сказал:

 

Привет ! 

А ты откуда в прошлый раз "минусёрскую" заразу в дом притащил ? 

[a911]

Сегодня в 09:38:11 пользователь BETEPAH_OKCBA сказал:

Привет ! 

А ты откуда в прошлый раз "минусёрскую" заразу в дом притащил ? 

 

Ой, да пофиг ))

Личные хейтеры, свита для модера - обычное дело ))

[BETEPAH_OKCBA]

Сегодня в 05:49:27 пользователь a911 сказал:

 

Личные хейтеры, свита для модера 

[aucMAH]

Чтоб не расслаблялись. Политинформация!

Про пиратофф. Очень много букафф!!! (Аж сам не рискнул читать...)

Скрытый текст

 

Флибустьеры и буканьеры

 

Карибское море занимает первое место по числу расположенных на его берегах стран. При взгляде на карту кажется, что это море, подобно Эгейскому, «можно перейти пешком, прыгая с острова на остров» (Габриэль Гарсиа Маркес).
 

 

 

Когда мы вслух произносим названия этих островов, то кажется, что слышим рэгги и шум волн, а на губах остается привкус морской соли: Мартиника, Барбадос, Ямайка, Гваделупа, Тортуга… Райские острова, которые первым поселенцам порой казались адом.

В XVI веке европейские колонисты, практически истребившие местных индейцев, сами оказались объектом постоянных нападений пиратов, которым Карибские острова (Большие и Малые Антильские) также очень понравились. Испанский губернатор Рио-де-ла-Ачи писал в 1568 году:

 

«На каждые два корабля, приходящие сюда из Испании, приходится двадцать корсарских. По этой причине ни один город на этом побережье не находится в безопасности, ибо они по своей прихоти захватывают и грабят поселения. Они обнаглели до такой степени, что называют себя властителями земли и моря».

В середине XVII столетия флибустьеры настолько вольготно чувствовали себя в Карибском море, что порой полностью прерывали сношения Испании с Кубой, Мексикой и Южной Америкой. И о смерти испанского короля Филиппа IV в Новый Свет не могли сообщить на протяжении целых 7 месяцев – лишь по истечении этого срока к берегам Америки удалось прорваться одному из караванов.

 

 

 

Карта пиратских походов

 

 

Появление буканьеров на острове Эспаньола

Досталось и второму по величине острову Антил– Эспаньоле (ныне – Гаити), особенно его западному и северному побережьям.

 

Остров Эспаньола, средневековая карта

 

 

 

Остров Гаити, рельефная карта

Впрочем, нашлись люди, которые, напротив, были рады «гостям моря», поэтому, дабы положить конец «преступным сделкам с контрабандистами», в 1605 г. власти острова распорядились переселить всех жителей северного и западного побережья Эспаньолы на южный берег. Часть контрабандистов тогда покинули Эспаньолу, перебравшись кто на Кубу, кто на Тортугу.

Как это часто бывает, стало только хуже. Покинутые всеми области, оказались очень удобными для людей, оказавшихся «лишними» и «ненужными» в своих странах. Это были разорившиеся и потерявшие всё крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, беглые преступники, дезертиры, матросы, отставшие от своих кораблей (либо, за какой-то проступок, изгнанные из команды), даже бывшие рабы. Именно их стали называть буканьерами (boucanier), часто используя это слово, как синоним названия флибустьеров. Так, в англоязычной литературе термин buccaneer означает именно пиратов Карибского моря. На самом же деле, первые буканьеры пиратами не были: это были охотники на одичавших быков и свиней (оставленных выселенными колонистами), мясо которых они коптили по заимствованному от индейцев методу, выгодно продавая его настоящим флибустьерам.

 

 

 

Буканьер. Иллюстрация из французского издания книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки»

Большинство из буканьеров были французами.

 

 

Корсары Карибского моря и Мексиканского залива

А вот флибустьеры были корсарами: название этих морских разбойников имеет чисто географическое значение – это пираты, действовавшие именно в Карибском море или Мексиканском заливе.

Откуда же произошло само слово «флибустьер»? Существуют две версии: голландская и английская. По первой, источником стало голландское слово vrijbuiter («вольный добытчик»), а по второй – английское словосочетание free boater («вольный корабел»). В соответствующей статье энциклопедии Вольтер так написал о флибустьерах:

 

«Предыдущее поколение только что рассказало нам о чудесах, которые творились этими флибустьерами, и мы говорим о них постоянно, они нас трогают... Если бы они могли (делать) политику, равную их неукротимой отваге, они бы основали великую империю в Америке... Ни римляне, и никакой другой разбойничий народ никогда не осуществлял столь удивительных завоеваний».

Самое распространенное название флибустьерских судов – «Месть» (в разных вариациях), что является прямым намеком на обстоятельства судьбы их капитанов.

 

 

 

Стендовая модель корабля «Месть королевы Анны» – флагмана эскадры знаменитого пирата Эдварда Тича (известного под прозвищем «Черная борода»). Ранее судно называлось «Конкорд», переименовано после захватом Эдвардом Тичем. Корабль сел на мель и затонул у побережья Северной Каролины, обнаружен на дне в 2012 г.

А пресловутый чёрный флаг с изображением черепа и двух костей появился лишь в XVIII веке, впервые его использовал французский корсар Эмманюэль Винн в 1700 г. Первоначально такие флаги являлись элементом маскировки: дело в том, что черное полотнище обычно поднимали на кораблях, где имелись больные проказой. Естественно, большого желания подходить к судам с таким флагом у «неинтересных» пиратам кораблей не возникало. Позже на черном фоне стали рисовать разнообразные «веселые картинки» (у кого, на что хватало фантазии и умения хоть как-то придуманное нарисовать), которые должны были устрашать экипаж корабля противника, особенно если это был флаг корабля очень известного и «авторитетного» пирата. Поднимались такие флаги, когда принималось окончательное решение об атаке купеческого судна.

 

 

 

Флаг корабля Бартоломью (Джона) Робертса (Черный Барт), первая половина XVIII века

Что касается пресловутого «Весёлого Роджера», то это не имя какого-то штатного корабельного кавээнщика, и не эвфемизм, означающий скелет или череп, нет, на самом деле, это французское словосочетание Joyex Rougе – «весёлый красный». Дело в том, что красные флаги во Франции в то время были символом военного положения. Английские пираты переиначили это название – Jolly Roger (Jolly – значит «очень»). В поэме Байрона «Корсар» можно прочитать:

 

«Нам говорит кроваво-красный флаг, что этот бриг – корабль пиратский наш».

Что касается каперов, то они поднимали флаг той страны, от имени которой осуществляли свою «почти законную» деятельность.

 

 

«Линия дружбы»

Как известно, 7 июня 1494 года при посредничестве папы римского Александра VI между королями Испании и Португалии был заключен Тордесильясский договор «О разделе мира», согласно которому островов Зеленого Мыса была проведена «линия дружбы»: все земли Нового света западнее этой линии заранее объявлялись собственностью Испании, восточнее – отходили Португалии. Другие европейские страны, разумеется, не признали этот договор.

 

 

Французские корсары в Вест-Индии

Первой в противостояние с Испанией в Карибском море вступила Франция. В первой половине XVI века эта страна воевала с Испанией за земли в Италии. Капитанам многих судов были выданы каперские свидетельства, некоторые из этих каперов ушли на юг, осуществив ряд нападений на испанские корабли в Вест-Индии. Историками проведены подсчеты, согласно которым оказалось, что с 1536 по 1568 г.г. французскими каперами в Карибском море были захвачены 152 испанских судна, и между побережьем Испании, Канарами и Азорскими островами еще 37.

Этим французские корсары они не ограничились, совершив в 1536–1538 г.г. нападения на испанские гавани Кубы, Эспаньолы, Пуэрто-Рико и Гондураса. В 1539 г. была разорена Гавана, в 1541-1546 г.г. – города Маракайбо, Кубагуа, Санта-Марта, Картахена в Южной Америке, ограблена жемчужная ферма (ранчерия) в Рио-де-ла-Аче (сейчас – Риоача, Колумбия). В 1553 г. эскадра известного корсара Франсуа Леклерка, когторый многим был известен под прозвищем «Деревянная Нога» (10 кораблей) ограбила побережья Пуэрто-Рико, Эспаньолы и Канарских островов. В 1554 г. капер Жак де Сор сжег город Сантьяго-де-Куба, в 1555 г. – Гавану.

Для испанцев это стало крайне неприятным сюрпризом: пришлось тратить большие деньги на строительство фортов, увеличивать гарнизоны прибрежных крепостей. В 1526 г. капитанам испанских судов было запрещено в одиночку пересекать Атлантику. С 1537 г. такие караваны стали патрулироваться военными кораблями, а в 1564 г. были созданы два «серебряных флота»: флот Новой Испании, ходивший в Мексику, и «галеоны Тьерра-Фирме» («континентальные»), отправлявшие в Картахену и к Панамскому перешейку.

 

 

 

Серебряный флот, испанские галеоны XVII века

Охота на испанские корабли и конвои неожиданно приняла некоторую религиозную окраску: среди французских корсаров оказалось много гугенотов, а потом – и английских протестантов. Затем национальный состав карибских пиратов значительно расширился.

 

 

 

Кадр из голливудского фильма «Одиссея капитана Блада», 1935 г.

 

 

«Морские псы» Елизаветы Тюдор

В 1559 г. между Испанией и Францией был заключен мирный договор, французские каперы ушли из Вест-Индии (остались корсары), но зато сюда пришли английские «морские псы» (sea dogs). Это было время Елизаветы Тюдор и знаменитых пиратов, которые «заработали» для своей королевы, как минимум» 12 миллионов фунтов стерлингов. Самые известные среди них – Джон Хокинс, Фрэнсис Дрейк, Уолтер Рэли, Эмиас Престон, Кристофер Ньюпорт, Уильям Паркер, Энтони Ширли.

 

 

 

Портрет Джона Хокинса. Гравюра Виллема ван де Пасса, Гринвич, Национальный морской музей

 

 

 

«Джизес оф Любек», флагманский корабль Джона Хокинса. Рисунок XVI в.

 

 

 

Фрэнсис Дрейк. Гравюра XVI в.

 

 

 

Елизавета I возводит Дрейка в рыцари. Средневековый рисунок

 

 

«Джентльмены удачи» из Нидерландов

А в конце XVI века к грабежу испанских кораблей и Карибских побережий радостно присоединились корсары республики Соединенных провинций (Нидерланды). Особенно развернулись они в 1621-1648 г.г., когда каперские грамоты им стала выдавать Нидерландская Вест-Индская компания. Неутомимые (и неисправимые) «труженики моря», среди которых особо выделялись такие «герои», как Питер Схаутен, Баудевэн Хендриксзоон, Питер Питерсзоон Хёйн, Корнелис Корнелисзоон Иол, Питер Ига, Ян Янсзоон ван Хоорн, Адриан Патер и Виллим Блауфелт, с 1621 по 1636 г.г. захватили 547 испанских и португальских судов, «заработав» около 30 млн гульденов.

Но «золотой век» корсаров Карибского моря был еще впереди, по-настоящему «великими и ужасными» они станут после объединения с буканьерами. Иоганн Вильгельм фон Архенгольц, немецкий историк XIX века, писал в книге «История флибустьеров» (в некоторых переводах — "История морских разбойников"):

«Соединились они (буканьеры) со своими друзьями, флибустьерами, начинавшими уже прославляться, но которых имя сделалось истинно ужасным только после соединения с буканьерами».

 

 

О том, как и почему буканьеры стали пиратами, будет рассказано в следующей статье. Пока же вернемся к более ранним страницам той истории.

 

 

Рассказы современников о буканьерах

Итак, продолжим наш рассказ о буканьерах. Известно, что среди них существовала своя специализация: некоторые охотились только на быков, другие – на одичавших свиней.

Анонимный автор «Путешествия, предпринятого на побережье Африки, в Бразилию, а затем в Вест-Индию с капитаном Шарлем Флери» (1618-1620 г.г.) об охотниках на быков сообщает следующее:

 

«Эти люди не имеют иного занятия, кроме охоты на быков, из-за чего их называют masteurs, то есть убойщиками, и с этой целью они изготавливают длинные палки, своего рода полупики, которые они называют "ланас". На один ее конец насаживается железный наконечник, сделанный в виде перекрестья… Когда они идут на охоту, то ведут с собой много больших собак, которые, обнаружив быка, забавляются, стараясь укусить его, и постоянно вертятся вокруг него, пока не подойдет убойщик со своей ланой… Свалив достаточное количество быков, они сдирают с них шкуры, причем это делается с такой ловкостью, что, мне кажется, быстрее нельзя ощипать даже голубя. Затем они расстилают шкуру, чтобы просушить ее на солнце... Испанцы часто нагружают корабли этими шкурами, которые имеют высокую цену».

Александр Оливье Эксквемелин в своей знаменитой книге «Пираты Америки» (практически «энциклопедия флибустьеров»), изданной в Амстердаме в 1678 г., пишет о другой группе буканьеров:

 

«Есть буканьеры, которые охотятся только на диких свиней. Они солят их мясо и продают плантаторам. И образ жизни у них во всем такой же, как и у добытчиков шкур. Эти охотники ведут оседлый образ жизни, не сходя с места месяца по три-четыре, иногда даже и по году... После охоты буканьеры сдирают со свиней шкуру, обрубают мясо с костей и режут его на куски в локоть длиной, иногда куски чуть больше, иногда чуть меньше. Затем мясо посыпают молотой солью и выдерживают в особом месте часа три или четыре, после чего свинину вносят в хижину, плотно затворяют дверь и развешивают мясо на палках и рамах, коптят его до тех пор, пока оно не станет сухим и твердым. Тогда оно считается готовым, и его уже можно упаковывать. Приготовив две или три тысячи фунтов мяса, охотники поручают одному из буканьеров доставить заготовленное мясо плантаторам. У этих буканьеров в обычае после охоты – а ее они обычно заканчивают после полудня – отправляться стрелять лошадей. Из конины они вытапливают жир, солят его и готовят сало для фитилей».

Подробные сведения о буканьерах содержатся и в книге аббата-доминиканца Жана-Батиста дю Тертра, вышедшей в 1654 г.:

 

«Буканьеры, были названы так от индейского слова букан — это разновидность деревянной решетки, сделанной из нескольких жердей и установленной на четыре рогатины; на них буканьеры по несколько раз жарят своих свиней целиком и питаются ими без хлеба. В те времена они представляли собой неорганизованный сброд людей из разных стран, ставших ловкими и мужественными в силу своих занятий, связанных с охотой на быков ради добычи шкур и ввиду преследования их испанцами, которые никогда их не щадили. Так как они не терпят никаких начальников, то слывут людьми недисциплинированными, которые в большинстве своем укрылись, чтобы избежать наказания за преступления, совершенные в Европе… У них нет никакого жилья или постоянного дома, а есть лишь места встреч, где располагаются их буканы, да несколько хижин на сваях, представляющих собой навесы, крытые листьями, для защиты их от дождя и хранения шкур убитых ими быков – до той поры, пока не придут какие-нибудь корабли, чтобы обменять их на ***, ***, полотно, оружие, порох, пули и некоторые другие инструменты, в которых они нуждаются и которые составляют всё имущество буканьеров… Проводя все дни на охоте, они не носят ничего, кроме одних штанов и одной рубашки, обматывая ноги до колен свиной шкурой, завязанной сверху и сзади ноги шнурками из той же шкуры, и опоясывая вокруг талии мешок, в который они залазят, чтобы укрыться от бесчисленных москитов… Когда они возвращаются с охоты в букан, вы бы сказали, что они выглядят отвратительнее, чем слуги мясника, которые провели на бойне восемь дней, не умываясь».

Иоганн Вильгельм фон Архенгольц в своей книге пишет, что:

 

«всякий, вступивший в общество буканьеров, должен был забыть все привычки и обычаи благоустроенного общества и даже отказаться от своего фамильного имени. Для обозначения товарища всякому давали шутливое или серьезное прозвище».

Истории известны такие имена-прозвища некоторых буканьеров: например, Шарль Бык, Пьер Длинный.

Продолжим цитату фон Архенгольца:

 

«Только при брачном обряде объявляли свое настоящее имя: от этого произошла до сих пор сохранившаяся на Антильских островах пословица, что людей узнают только тогда, когда они женятся».

Женитьба коренным образом меняла образ жизни буканьера: он уходил из своей общины, становясь «жителем» (habitant) и принимая на себя обязанность подчинения местным властям. До этого же, согласно сообщению французского иезуита Шарлевуа, «буканьеры не признавали никаких иных законов, кроме своих».

Буканьеры жили группами от четырех до шести человек в подобиях шалашей, сделанных из кольев, покрытых бычьими шкурами. Эти маленькие общины сами буканьеры называли «матлотажами», а себя – «матлотами» (матросами). Все имущество небольшой общины считалось общим, исключение составляло только оружие. Совокупность таких общин называлась «береговым братством».

Основными потребителями продукции буканьеров, как можно догадаться, были флибустьеры и плантаторы. Некоторые буканьеры заводили постоянные связи с купцами из Франции и Голландии.

Британцы буканьеров называли cow-killers – «убойщики коров». Некий Генри Кольт, который побывал на Антильских островах в 1631 г., писал, что капитаны кораблей часто угрожали недисциплинированным матросам оставить их на берегу среди коу-киллеров. Об этом пишет и Джон Хилтон, бомбардир с острова Невис. Генри Уистлер, который находился в эскадре адмирала Уильяма Пенна (атаковавшей Эспаньолу в 1655 г.) оставил еще более уничижительный отзыв:

 

«Разновидность негодяев, которых спасли от виселицы… называют их коу-киллерами, ибо живут они тем, что убивают скот ради шкур и жира. Они-то и причиняли нам всё зло и вместе с ними – негры и мулаты, их рабы…»

Жители Эспаньолы и Тортуги тех лет делились на четыре категории: собственно буканьеры, флибустьеры, приходящие в облюбованные ими базы для сбыта добычи и отдыха, плантаторы-землевладельцы, рабы и слуги буканьеров и плантаторов. На службе у плантаторов находились и так называемые «временные вербованные»: бедные выходцы из Европы, обязавшиеся отработать три года за «билет» на Карибы. Таковым был и Александр Оливье Эксквемелин, автор уже упоминавшейся нами книги «Пираты Америки».

 

 

 

Александр Оливье Эксквемелин, «Пираты Америки», издание 1678 г.

 

 

 

Книга Александра Эксквемелина «Пираты Америки» послужила одним из главных источников для знаменитых романов Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада», «Хроника капитана Блада», «Удачи капитана Блада». Таким увидели корабль этого капитана («Арабелла») зрители голливудского фильма 1935 г.

В 1666 г. Эксквемелин (то ли голландец, то ли фламандец, то ли француз – в 1684 году английский издатель Уильям Крук не смог ответить на этот вопрос), врач по специальности, отправился на Тортугу, где, фактически, попал в рабство. Вот что писал он о положении «временных вербованных» в своей книге:

 

«Однажды один слуга, которому очень хотелось отдохнуть в воскресенье, сказал своему господину, что Бог дал людям неделю из семи дней и велел шесть дней трудиться, а на седьмой отдыхать. Господин его и слушать не стал и, схватив палку, отколотил слугу, приговаривая при этом: "Знаешь, парень, вот мой приказ: шесть дней ты должен собирать шкуры, а на седьмой будешь доставлять их на берег"... Говорят, что лучше три года пробыть на галерах, чем служить у буканьера».

А вот что пишет он о плантаторах Эспаньолы и Тортуги:

 

«Идет здесь, в общем, такая же торговля людьми, как и в Турции, потому что слуг продают и покупают, как лошадей в Европе. Встречаются люди, которые недурно наживаются на таком промысле: они едут во Францию, набирают людей – горожан и крестьян, сулят им всякие блага, но на островах мгновенно продают их, и у своих хозяев эти люди работают, как ломовые лошади. Этим рабам достается больше, чем неграм. Плантаторы говорят, что к неграм надо относиться лучше, потому что они работают всю жизнь, а белых покупают лишь на какой-то срок. Господа третируют своих слуг с не меньшей жестокостью, чем буканьеры, и не испытывают к ним ни малейшей жалости… Они вскоре заболевают, и их состояние ни у кого не вызывает жалости, и никто не оказывает им помощи. Более того, обычно их заставляют работать еще больше. Нередко они падают наземь и тут же умирают. Хозяева говорят в таких случаях: "Шельма готова подохнуть, лишь бы только не работать"».

Но даже на этом фоне выделялись плантаторы-англичане:

 

«Англичане обращаются со своими слугами не лучше, а, может быть, даже и хуже, ибо они закабаляют их на целых семь лет. И если ты даже и отработал уже шесть лет, то твое положение от этого отнюдь не улучшается, и ты должен молить своего господина, чтобы он не продавал тебя другому хозяину, ибо в этом случае тебе никогда не удастся выйти на волю. Слуги, перепроданные своими господами, снова попадают в рабство на семь лет или, в лучшем случае, на три года. Я видел таких людей, которые оставались в положении рабов в течение пятнадцати, двадцати и даже двадцати восьми лет… Англичане, живущие на острове, придерживаются очень строгих правил: любой человек, задолжавший двадцать пять шиллингов, продается в рабство сроком на год или шесть месяцев».

И вот каков результат трехлетней работы Эксквемелина:

 

«Обретя свободу, я оказался гол, как Адам. У меня не было ничего, и поэтому я остался среди пиратов, вплоть до 1672 года. Я совершил с ними различные походы, о которых и собираюсь здесь рассказать».

Итак, отработав положенный срок, Эксквемелин¸ похоже, не заработал даже и одного восьмерика (восьмая часть песо) и смог устроиться лишь на пиратский корабль. Служил он и у небезызвестного Генри Моргана, который, если верить этому автору, и сам попал на Карибы в качестве «временного вербованного», и на Ямайку перебрался после истечения срока контракта. Впрочем, сам Морган отрицал этот факт. Думаю, что сведения Эксквемелина заслуживают большего доверия: можно предположить, что добившийся больших успехов бывший пират не любил вспоминать унижения первых лет жизни и явно желал немного «облагородить» свою биографию.

 

 

 

Джон (на самом деле Генри) Морган

 

 

 

Генри Морган, портрет на монете Ямайки

В 1674 г. Эксквемелин вернулся в Европу, где написал свою книгу, но 1697 г. снова отправился на Антильские острова, был врачом на французском пиратском судне, ходившем в поход на Картахену (ныне – столица провинции Боливар в Колумбии).

В следующей статье («Тортуга. Карибский рай флибустьеров») мы расскажем о Тортуге – небольшом, внешне ничем не примечательном островке, на который несчастливая судьба занесла Александра Эксквемелина. И о большой истории этого маленького острова.

 

 

 

Старинная карта Тортуги

 

Рыжов В.А.©

Скрытый текст

Тортуга. Карибский рай флибустьеров

 

 

Этот маленький остров известен и взрослым, и детям всего мира. Своей популярностью он обязан романам Р. Сабатини, но, главным образом, конечно же, многосерийной голливудской киносаге «Пираты Карибского моря». Его французское название – Тортю, испанское – Тортуга. А французские буканьеры называли его также Островом свиней.
 

 

Остров Тортуга на карте XVII века

 

Остров Тортуга: история и география

Находится Тортуга к востоку от Кубы, севернее Гаити, площадь составляет всего 188 кв км, а численность населения в настоящее время – около 30 000 человек. От Эспаньолы (Гаити) Тортугу отделяет пролив шириной около 8 миль. Климат острова тропический, дожди обычно идут в апреле–мае и октябре-январе, в другие месяцы их почти не бывает. Северное побережье Тортуги («Железный берег») Александр Эксквемелин в своей книге «Пираты Америки» назвал «очень неприветливым», здесь есть лишь небольшая бухта Трезор, куда могут приставать только лодки, да и то лишь в тихую погоду. На южном побережье имеются две гавани. Более крупная, где находится городок Бастер, в описываемое время носила громкое название Пуэрто-дель-Рей (Королевский порт). Примерно в двух километрах к западу от неё находится Кайонская бухта (Kayonskoy baie), сюда могут заходить только небольшие суда.

Этот остров был открыт в 1499 г. участником экспедиции Колумба Алонсо де Охеда, но из-за маленького размера внимания к себе он не привлек и до 1570 г. даже не был нанесен на карту.
 

 

Предполагаемый портрет Алонсо де Охеда. Во время экспедиции в Новую Андалусию (1502 г.) его подчиненным был Франсиско Писарро

По распространенной легенде, свое название Isla Tortug этот остров получил из-за его формы, напоминающей черепаху. Существует даже легенда, что Колумб сказал, увидев его:

«Вот место для черепахи, на которой покоится мир».

 

 

Остров Тортуга, вид сверху

Но вряд ли и Колумб, и Алонсо де Охеда стали бы тратить время на изучение очертаний берегов маленького и малоинтересного островка. Поэтому более вероятно, что остров был назван так из-за обилия морских черепах, обитающих в его водах.
 

Население острова Тортуга

Имеются сведения, что на Тортуге жили индейцы, которые были истреблены либо захвачены в рабство уже в первой четверти XVI столетия.

Более ста лет этот остров оставался безлюдным. На Тортуге часто укрывались от испанцев французские контрабандисты. Так, в 1582 г. здесь оказался экипаж французского судна «Лион», его моряки оставались здесь несколько недель. В 1583 г., перебив охрану галеры, на которой они были гребцами, бежали на Тортугу более 20 пленных французов. Но это были лишь «гости» острова. Лишь в начале XVII века на нём обосновались испанские рыбаки, а в 1605 г.  сюда пришли некоторые жители северного и западного побережья Эспаньолы недовольные распоряжением властей о переселении на южный берег.
 

 

Вид на остров Тортуга с северного побережья Гаити. Средневековая гравюра

И контрабандисты, и буканьеры связей с «большой землей» (так они называли Эспаньолу) не прерывали. Буканьеры часто ездили туда охотиться.
 

 

Буканьер, иллюстрация в сборнике «пиратских» романов Гюстава Эмара

После 1610 г. на остров стали наведываться французские, английские и голландские купцы, которые покупали здесь красное («бразильское») дерево. Заходили на Тортугу и корсары – в основном французские, но порой и английские.

Уже упоминавшийся нами в предыдущих статьях французский иезуит Шарлевуа в середине XVII века оценивал общую численность буканьеров Тортуги и западной части Эспаньолы в три тысячи человек.

Немногочисленных испанцев буканьеры и контрабандисты скоро вынудили покинуть Тортугу. Это произошло в 20-х годах XVII столетия. Маленький скалистый островок, на котором, к тому же, мало родников и ручьев, был пока ещё мало кому интересен, тем не менее, испанские власти в 1629 г. попытались выбить из него иноземцев. Испанские корабли обстреляли небольшую деревню в единственной удобной для больших судов бухте на юге Тортуги, потом высадились солдаты, но буканьеры к тому времени уже скрылись в глубине острова.
 

Появление на Тортуге англичан

В том же 1629 году испанцы нанесли жестокий удар по принадлежавшему Великобритании острову Невис.
 

 

Федерация Сент-Киттс и Невис на карте Карибского моря

Все поселения были сожжены, плантации разорены, и губернатор острова Энтони Хилтон, собрав оставшихся поселенцев (примерно 150 человек), отправился искать место для новой колонии. В 1630 г. они прибыли на Тортугу. Это вызвало серьезную озабоченность у испанских властей, которые в 1631 г. организовали новую экспедицию, в ходе которой поселение англичан было разрушено, 15 британцев повешены. На этот раз испанцы даже оставили на Тортуге небольшой гарнизон из 29 солдат, но обозленные англичане в союзе с не менее возмущенными буканьерами Эспаньолы вскоре перебили их. Понимая, что сил для противостояния недостаточно, колонисты обратились за помощью в недавно образованную «Компанию острова Провиденс», обещая выплачивать ей «вознаграждение из 5% продуктов, производимых ежегодно». Параллельно Хилтон наладил связи с каперами, пиратами и контрабандистами, предложив им гавани южной части Тортуги в качестве продовольственной базы и места сбыта добычи. Первым гостеприимством Хилтона воспользовался английский пират Томас Ньюмен, корабль которого успешно грабил проходящие суда у берегов Кубы, Эспаньолы и Пуэрто-Рико. Экономика Тортуги теперь основывалась не на продаже продуктов, производимых буканьерами и колонистами, а на доходах от морского разбоя.

Тогда же на Тортуге поселилось также около 80 выходцев из Нормандии. Отношения между ними и английскими поселенцами были весьма натянутыми, в результате французы даже попытались продать права на Тортугу нидерландской Вест-Индской компании.
 

Сенсационная победа Пьера Леграна

В 1635 г. произошло событие, надолго определившее судьбу Эспаньолы, Тортуги, флибустьеров и буканьеров. В том году французский корсар (уроженец города Дьепп) Пьер Легран, капитан жалкого четырехпушечного люгера, на котором и команды было всего 28 человек, сумел захватить испанский 54-пушечный флагманский галеон.
 

 

Французский люгер Le Coureur, модель корабля

 

 

Испанский галеон «San Felipe», 1629 г., модель корабля

Конечно, главной причиной такой неслыханной победы стала невероятная беспечность испанцев, которые просто не поверили в то, что столь маленький и несерьезный кораблик может атаковать их мощное судно. Молниеносная атака была полной неожиданностью для пребывающих в сиесте капитана, офицеров и матросов галеона.
 

 

Взятие галеона на абордаж, гравюра Жака Калло

 

 

Иллюстрация к роману Эмилио Саргари «Черный корсар»

Угрожая взорвать пороховой погреб галеона, Легран вынудил испанцев сдаться. Экипаж корабля был высажен на острове Эспаньола, галеон приведен в Дьепп и продан там вместе с грузом. После этой победы Леклерк получил прозвище Пьер Великий, став, таким образом, «тёзкой» российского императора. Резонанс и в Европе, и в Новом Свете был поистине грандиозным. И дело не только в огромной стоимости и галеона, и колониальных товаров, которые он перевозил. Удар по репутации Испании и её флота был поистине страшным, и потому было принято решение жестоко отомстить всем флибустьерам Антильских островов.
 

Рассказ о том, как и почему буканьеры стали флибустьерами

Пиратов найти нелегко, а желание получить награды и звания, отчитавшись об успешно проведенной операции, было очень большим. И потому, первый удар был нанесен по мирным буканьерам Эспаньолы. Из-за их демонстративно независимого образа жизни и «асоциального» поведения испанцы всегда относились к ним с большим предубеждением и недоверием, и поводом для расправы с ними воспользовались с большим удовольствием. Несколько сотен не ожидавших нападения буканьеров были убиты испанскими солдатами. Уцелевшие ушли в лес и начали охоту уже на испанцев, которые теперь несли огромные потери от меткого огня невидимого противника.
 

 

Буканьер, раскрашенная оловянная фигура, около 1650 г.

 

 

Эта же фигурка, но не раскрашенная

Эксквемелин так писал о снайперских навыках буканьерах:

«Иногда они устраивают соревнование на меткость. В виде мишени обычно выбирают апельсиновое дерево, по которому нужно стрелять, стараясь сбить как можно больше апельсинов, не задев веток. И получается это у них лихо – я сам тому был свидетелем».

Другой автор, Иоганн Вильгельм фон Архенгольц, сообщает:

«С этих пор буканьеры дышали только местию. Кровь потекла ручьями; они не разбирали ни возраста, ни пола, и ужас их имени стал распространяться более и более».

Многие испанские деревни Эспаньолы были сожжены, оставшиеся в живых колонисты в страхе бежали с насиженных мест, испанские войска ничего не могли поделать с неуловимыми партизанами. И тогда было принято решение уничтожать на острове диких быков и свиней – за два года испанцы перебили их всех, превратив остров в пустыню. Большинство буканьеров вынуждены были перебраться на Тортугу. И теперь у них просто не было выхода: лишившись единственного источника дохода, они пополнили экипажи флибустьерских кораблей. Именно с тех пор слова «флибестьер» и «буконьер» многими стали восприниматься, как синонимы. С того же времени буканьерский термин «Береговое братство» распространился на флибустьеров.

Снова «послушаем» Архенгольца:

«Соединились они со своими друзьями, флибустьерами, начинавшими уже прославляться, но которых имя сделалось истинно ужасным только после соединения с буканьерами».

То есть эффект от операции испанцев был обратным ожиданиям: именно после того, как буканьеры присоединились к флибустьерам, и начался «золотой век» пиратов в Карибском море. Буканьеры были, например, на кораблях Кристофера Мингса, атаковавшего Сантьяго-де-Кубу и Кампече, и во флотилии флибустьера Эдварта Мансфелта. Около 200 французских буконьеров приняли участие в походе Генри Моргана на Панаму, и, по свидетельству Эксквемелина, «у них были наилучшие ружья и все они слыли прекрасными стрелками».
 

 

Нападение пиратов на город Панаму. Рисунок из книги Эксквемелина 1678 г.

Не забывали буканьеры и свою прежнюю специальность: перед выходом пиратского корабля в море, они забивали захваченный или купленный скот и заготавливали мясо. А, если была возможность, то и охотились на диких быков и свиней.
 

Остров раздора: борьба за Тортугу между испанцами, французами и англичанами

Между тем испанцы, ценой высоких потерь, выжив большинство буканьеров из Эспаньолы, не добились никаких успехов в борьбе с флибустьерами, и поняли, что для настоящих пиратов гораздо важнее маленькая Тортуга. Энтони Хилтон к этому времени уже умер, его преемник Кристофер Уормли заботился не столько об укреплении гавани, сколько о своем кармане, и даже пушки в решающий момент оказались непригодными для стрельбы. Поэтому испанцы достаточно легко захватили Тортугу, разрушив дома, разорив плантации и снова оставив на острове своих солдат.

В начале 1639 года в результате внезапной атаки, в которой приняли участие около сотни англичан, испанцы были изгнаны с Тортуги. Французские флибустьеры и буканьеры быстро вернулись на гостеприимный остров. При этом выяснилось, что все это время на Тортуге продолжали жить, укрывавшись от испанцев в глубине острова, некоторые буканьеры и поселенцы, которые радостно приветствовали старых друзей. Однако командир англичан Виллис стал притеснять французов, при малейшем неповиновении, отбирая у них имущество, а самих, отправляя на северный берег Эспаньолы.
 

Франсуа Ле Вассёр, первый французский губернатор Тортуги

В это время на острове Сен-Кристофер (Сент-Киттс) находился французский гугенот Франсуа Ле Вассёр, талантливый инженер, назначенный руководить сооружением береговых укреплений. Его проблема заключалась в том, что он был гугенотом в окружении католиков. Начальство Ле Вассёра недолюбливало, сам он искал повода получить какую-нибудь самостоятельную должность, чтобы поменьше зависеть от недругов. В 1640 г. он предложил генерал-губернатору Французских Антилл Филиппу де Пуанси организовать экспедицию с целью изгнания с Тортуги англичан. Тортуга уже привлекла к себе внимание великих держав, поэтому ему была оказана всевозможная помощь – несмотря на то, что у Франции был заключен мир с Британией. В награду Ле Вассёр просил место губернатора и, будучи, как мы помним, гугенотом, свободу вероисповедания. Дело опять решил внезапный удар 50 «десантников» Ле Вассера (все они были гугенотами).
 

 

Франсуа Ле Вассёр

После этого Ле Вассёр решил, что прекрасно проживет без начальников, отказавшись подчиняться и губернатору Филиппу де Пуанси, и своим «инвесторам» из Компании островов Америки. Приглашение посетить Сент-Кристофер, чтобы «получить там подкрепления» для основания крупной колонии на Сен-Доменге (западная часть Гаити), он проигнорировал. На предложение директоров компании островов Америки прислать на Тортугу дополнительных солдат (октябрь 1642 г.), высокомерно ответил, что

«весьма укрепил себя, снабдил пушками, оружием  и амуницией, которые дал этому острову сам Господь, и, видимо, больше не нуждается в людях для его сохранения».

Ле Вассёр построил у бухты Бастера, на возвышенности в 750 метрах от берега, форт La Roche («Скала») на стенах которого были установлены пушки. Александр Эксквемелин так писал о нем:

«Этот форт был неприступен, потому что на тропе, ведущей к нему, едва могли разойтись два человека. На склоне горы была пещера, которую использовали как склад оружия, а на вершине имелась удобная площадка для батареи. Губернатор приказал построить рядом с ней дом и установить там две пушки, соорудив для подъема на форт переносную лестницу, которую в случае нужды можно было убрать. На территории форта был вырыт колодец, и воды в нем хватило бы на тысячу человек. Вода поступала из родника, и, таким образом, извне колодец был совершенно недоступен».

В 1643 г. эта защитниками крепости была успешно отбита атака испанской эскадры численностью в 10 кораблей.
 

 

Форт La Roche, построенный на Тортуге губернатором Левассером. Французская гравюра XVII века

Авторитет Ле Вассёра после победы поднялся настолько, что он начал от своего имени выдавать флибустьерам Тортуги каперские свидетельства. По свидетельству современников, он управлял островом «скорее как король, нежели как губернатор». К тому же он стал притеснять католиков, превратив свой остров в «маленькую Женеву». Уже в 1643 г. руководство компании островов Америки обратилось к де Пуанси с просьбой «захватить Левассёра на острове Тортуга». Вот только сделать это было совсем не просто.

Между тем значение Тортуги как стратегической базы флибустьеров росло. После уничтожения базы корсаров на острове Провиденс сюда стали заходить и английские корабли. Жан-Батист дю Тертр писал, что пираты, «захватывая у испанцев богатые призы, смогли быстро обогатить как жителей (Тортуги), так и губернатора».

Следует уточнить, что многие из тех, кого и Эксквемелин, и дю Тертр, и Шарлевуа (и некоторые другие) называют пиратами, на самом деле, были каперами. Но данные авторы не видят особой разницы между ними, постоянно чередуя в своих текстах слова «пират» и капер», и употребляя их в качестве синонимов. Яркий пример – Генри Морган, который всегда был именно капером, но его подчиненный Александр Эксквемелин в своей книге упорно называет его пиратом (всегда с каперской грамотой – но при этом все равно пират). И даже свой труд, в котором рассказывается больше о каперах, Эксквемелин назвал «Пираты Америки».

Надо сказать также, что далеко не все каперские свидетельства признавались законными. Так, каперские грамоты иных губернаторов Тортуги, которые они выдавали от своего имени, можно смело назвать «филькиными».

Французские власти попытку восстановить власть над островом смогли предпринять лишь в 1652 г. Если верить некоторым современникам, последней каплей стало оскорбление, которое Ле Вассёр нанёс генерал-губернатору Филиппу де Пуанси. Диктатор Тортуги по дешевке приобрел у капитана одного из корсарских судов серебряную статую девы Марии. Узнавший об этом губернатор, решил, что данная реликвия вполне подходит для его личной часовни, и обратился к Ле Вассёру с просьбой подарить ему скульптуру, ссылаясь на то, что протестантам, вообще-то, не полагается пользоваться католическими реликвиями. Ле Вассёр отправил ему деревянную копию статуи, написав в письме, что католики, как люди духовные, не придают значения материальным ценностям, а вот он – гугенот и еретик, и потому отдает предпочтение презренным металлам.

Не оценивший шутку губернатор отправил некоего шевалье Тимолеона Огмана де Фонтенэ, рыцаря Мальтийского ордена, на Тортугу, чтобы сместить узурпатора. Но Франсуа Ле Вассёр, получивший у местных жителей прозвище Kanyuk (хищная птица из семейства ястребиных), в 1653 г. был убит своими заместителями (лейтенантами). По одной из версий, причиной ссоры стала любовница одного из лейтенантов, которую Ле Вассёр то ли похитил, то ли оскорбил. Но, возможно, обстоятельства смерти Ле Вассёра были менее романтичными, некоторые утверждают, что женщина была ни при чем, и смертельный удар этот авантюрист получил в пьяной драке.

Существует легенда, что Ле Вассёр спрятал свои сокровища на острове, а зашифрованную карту с местоположением клада носил на груди. Расшифровать эту карту так никому и не удалось.
 

Шевалье де Фонтенэ. Мальтийский рыцарь во главе острова

Шевалье де Фонтенэ опоздал, узнав о смерти Ле Вассёра уже у берегов Эспаньолы. Он занял форт Ля-Рош (позже он построил в нем еще 2 бастиона) и объявил себя «королевским губернатором Тортуги и Берега Сен-Доменго». Заместители Ле Вассёра уступили ему в обмен на забвение досадного инцидента с бывшим губернатором и сохранение всего имущества. Мальтийский рыцарь проявил большой интерес к сотрудничеству с корсарами всех мастей, сразу же выдав каперские свидетельства двум английским капитанам, двум фламандским, двум французским и некоему кубинскому мулату по имени Диего. Это было только начало, скоро число клиентов де Фонтенэ возросло до 23, по словам Шарлевуа, «Тортуга сделалась вместилищем всех корсаров, и число этих пенителей моря росло с каждым днем». Не довольствуясь процентами «с продаж» награбленного, де Фонтенэ отправлял в корсарские рейды и собственный 22-пушечный фрегат (под командой своего заместителя).

В результате за самое короткое время флибустьеры Тортуги одержали ряд впечатляющих побед. Вначале были захвачены 2 испанских галеона, направлявшиеся из Пуэрто-Бельо в Гавану. Затем на траверзе Пуэрто-Платы корсары из Тортуги атаковали «серебряный флот», захватив три галеона и потопив четвертый. Два французских капера ограбили галеон между Картахеной и Пуэрто-Бельо (любопытно, что экипажи этих судов состояли из негров, которыми командовали «белые»). Один из отрядов Тортуги разорил небольшой город Ла-Вега на северном побережье Эспаньолы, другой – захватил все товары, выставленные на рынке в Барранкилье у Картахены, третий – напал Пуэрто-де-Грасьяс. В августе 1652 г. французские корсары захватили кубинский город Сан-Хуан-де-лос-Ремедьос, ограбив сокровищницу местной церкви и захватив заложников, которые были отвезены ими на Тортугу с целью получения выкупа. А флибустьеры Робера Мартэна напали на индейские деревни побережья залива Кампече (Мексика), захватив их жителей в рабство. В общем, очень «хорошим» губернатором Тортуги был этот мальтиец – шевалье де Фонтенэ.

Но возмущенные испанцы выбили излишне предприимчивого рыцаря с Тортуги, и вновь оставили на острове гарнизон, насчитывавший 150 солдат. Однако через год новый испанский губернатор Санто-Доминго распорядился покинуть Тортугу, разрушив все сооружения и затопив в главной гавани острова несколько старых кораблей, нагруженных камнем. Этим немедленно воспользовались англичане: военный губернатор Ямайки Уильям Брейн, узнав о «ничейности» Тортуги, распорядился отправить туда 12 солдат под командованием Элиаса Уоттса. Кроме того, на остров вернулись около 200 прежних поселенцев. В начале 1657 г. Уоттс был признан губернатором Тортуги. В 1659 г. жители острова, купив у него каперское свидетельство (удивительная и похвальная «законопослушность»!), организовали нападение на эспаньольский город Сантьяго-де-лос-Кабальерос – это была месть за убийство 12 мирных французов Тортуги, захваченных на фламандском судне, направлявшемся к Наветренным островам.
 

Жереми Дешан, сьёр де Монсак и дю Россе и Фредерик Дешан де ла Плас

В 1660 г. Элиаса Уоттса сместил французский авантюрист Жереми Дешан, сьёр де Монсак и дю Россе, который ухитрился через своих друзей в Лондоне получить пожалование на Тортугу. Дальше все пошло по знакомому сценарию: Дешан немедленно начал от своего лица выдавать всем подряд каперские грамоты, и на возмущенное письмо губернатора Ямайки ответил, что Тортуга теперь – французская колония, и он больше не подчиняется английским властям. Этот авантюрист, заболев тропической лихорадкой вынужден был уехать в Европу, оставив на посту губернатора своего племянника – Фредерика Дешана де ла Плас, который восстановил форт Ла-Рош.
 

Корсарские «интербригады» Вест-Индии

«Джентльменам удачи» на эти разногласия официальных властей было наплевать. Английский матрос Эдвард Коксер вспоминал:

«Я служил испанцам против французов, затем голландцам против англичан; затем я был отобран англичанами у дюнкеркцев; а потом я служил англичанам против голландцев… Затем, я действовал на военном корабле против испанцев, пока, наконец, испанцы не захватили меня в плен».

Экипажи их кораблей часто представляли собой настоящие интербригады. Особо впечатляет дошедший до нашего времени список членов экипажа флибустьерского судна «Ла Тромпёз». Всего на этом корабле служили 198 человек, среди которых оказались французы, шотландцы, голландцы, англичане, испанцы, португальцы, негры, мулаты, шведы, ирландцы, уроженцы острова Джерси и выходцы из Новой Англии (Северная Америка), а также индейцы.

Да, с индейцами у флибустьеров часто были самые дружеские отношения. Они активно покупали у них продовольствие и, при возможности, старались включать некоторых их них в свои команды. Уильям Дампир так объяснял это:

«У них (индейцев) чрезвычайно зоркие глаза, и они замечают парус в море раньше, чем мы. Из-за этих качеств их ценят и стараются взять с собой все приватиры… Когда они находятся среди приватиров, то узнают, как пользоваться ружьями, и оказываются очень меткими стрелками. Они ведут себя дерзко в сражении и никогда не отступают и не отстают».

Кроме того, индейцы отлично умели ловить рыбу, черепах и ламантинов. Говорили, что один искусный в этом отношении индеец может обеспечить продовольствием целый корабль.

До середины XVII века флибустьеры редко объединяясь в эскадры. Теперь же на историческую сцену Карибского моря и Мексиканского залива вышли настоящие пиратские флоты, представлявшие серьезную угрозу для любого противника. На Ямайке основу экипажей флибустьерских кораблей составляли бывшие солдаты армии Кромвеля, прежде участвовавшие в завоевании этого острова. Всего на этом острове базировались примерно 1500 корсаров. Общую же численность корсаров Антильских островов разные исследователи оценивают примерно в 10 тысяч человек (некоторые исследователи увеличивают их количество до 20 и даже 30 тысяч, но это, все же, представляется маловероятным).
 

Совместный поход англичан и корсаров островов Ямайка и Тортуга на Сантьяго-де-Кубу

Как раз в это время началось плодотворное сотрудничество английских властей Ямайки, пиратов этого острова и корсаров Тортуги, которые в 1662 г. эскадрой из 11 кораблей атаковали город Сантьяго-де-Куба.
 

 

Гавань города Сантьяго-де-Куба, гравюра 1641 г.

Общее командование осуществлял Кристофер Мингс, капитан королевского фрегата «Центурион», его заместителями стали капитан Томас Морган (некоторые историки спутали его с пиратом Генри Морганом), возглавивший волонтеров, и голландец Адриан ван Димен, под началом которого были флибустьеры Ямайки и Тортуги. Адмиралтейский суд Ямайки под председательством Уильяма Мичелла признал захваченные у испанцев корабли и прочее имущество «законными призами», часть добычи была направлена в Лондон. В ответ на испанскую ноту протеста, король Карл II Стюарт заявил, что он «крайне недоволен набегом флибустьеров на Сантьяго-де-Кубу», но от своей доли награбленного не отказался.
 

Последняя попытка англичан завладеть Тортугой

В начале 1663 г. англичане еще раз попытались установить контроль над Тортугой, но обнаружили, что остров хорошо укреплён, а «жители весьма сильны и… полны решимости продать свою жизнь самой дорогой ценой». Руководивший экспедицией, полковник Бэрри приказал было капитану фрегата «Чарльз» Мандену начать обстрел форта, но тот решительно отказался. Высадив Бэрри и его подчиненных в ближайшем порту, он отправился охотиться на испанские корабли, которые представлялись ему более легкой добычей, чем форт Ла Рош острова Тортуга.

В 1664 г. власть на Ямайке сменилась, новый губернатор временно запретил приватирство (то же, что и каперство), после чего многие флибустьерские корабли ушли на Тортугу.

Встревоженный таким положением дел подполковник Томас Линч писал в том году государственному секретарю Генри Беннету:

«Отзыв приватиров будет, между тем, не скорым и рискованным средством и может оказаться совершенно неэффективным… Здесь может быть более 1500 их на примерно 12 судах, которые, если они будут испытывать нужду в английских каперских грамотах, смогут получить французские и португальские документы, и если с ними они захватят что-либо, то они, безусловно, получат хороший прием в Новых Нидерландах и на Тортуге... Мы живем на Ямайке кротко, сидим тихо и смотрим, как французы богатеют на призах, а голландцы — на торговле в Вест-Индии».

 

Французская Вест-Индская компания

В том же году Французская Вест-Индская компания выкупила у дю Россе права на Тортугу и Сен-Доменг и губернатор Мартиники Робер ле Фишо де Фрише де Клодоре выступил с рекомендацией назначить на пост губернатора Тортуги своего друга — человека, «хорошо знакомого с жизнью местных колонистов и пользующегося среди них авторитетом». Это был Бертран д`Ожерон, выходец из Анжу, бывший капитан королевских войск. В 1665 г. он прибыл на Тортугу и управлял островом до 1675 г. Этот период стал «золотым» временем Тортуги.
 

Рыжов В.А.©

Скрытый текст

Золотой век острова Тортуга

 

 

6 июня 1665 г. на остров Тортуга прибыл новый губернатор – Бертран д'Ожерон (Bertrand d’Ogeron de La Bouëre), уроженец города Рошфор-сюр-Луар (провинция Анжу).
 

 

Бертран д'Ожерон

В молодости он принял участие в Каталонской войне (1646–1649 гг.), получив за боевые заслуги дворянское звание и чин капитана. После окончания войны, д'Ожерон мирно жил на родине, являясь владельцем кладбища Утопленников в городе Анже и ничто, казалось, не предвещало ему приключений в Вест-Индии. Но в 1656 г. он поддался на уговоры знакомых и вложил почти все имеющиеся у него средства в компанию по колонизации земель на южноамериканской реке Оуатиниго (известна также под названиями Оуанатиго, Ованатиго, Оуанариго).
 

Начало карибских приключений Бертрана д'Ожерона

В 1657 г., зафрахтовав корабль «Пелажи», с нанятыми слугами он отправился в Вест-Индию. К моменту его прибытия на Мартинику, стало известно, что колонизационный проект, на который возлагались такие надежды, не состоялся, и потому д'Ожерон отправился на Эспаньолу. У этого острова в заливе Кюль-де-Сак близ гавани Леоган его корабль потерпел крушение. По словам дю Тертра, д'Ожерону и его слугам пришлось

«вести жизнь буканьеров, то есть жизнь наиболее отвратительную, наиболее тягостную, наиболее опасную, словом, наиболее плутовскую, какую когда-либо знал мир».

Через несколько месяцев д'Ожерону все же удалось вернуться на Мартинику, где выяснилось, что второе судно, зафрахтованное им, и вышедшее позже, уже продано неким господином Винье, который, в качестве компенсации, выдал ему лишь товары на сумму в 500 ливров. Отправившись во Францию, д'Ожерон закупил там партию вина и бренди, с которыми он вернулся на Эспаньолу, но это коммерческое предприятие успеха не имело, так как одновременно с ним *** привезли и многие другие купцы, и цены на него упали. От таких неудач легко было пасть духом, но упорный анжуец, заняв деньги у сестры и получив от короля право на «исключительную торговлю в пределах Багамских островов и островов Кайкос, также на Тортуге и побережье Эспаньолы», снова вернулся в Вест-Индию, основавшись в Леогане.
 

Деятельность Бертрана д'Ожерона на посту губернатора Тортуги

В 1664 году Французская Вест-Индская компания приобрела права на Тортугу и Сен-Доменго. По рекомендации губернатора Мартиники Робера ле Фишо де Фрише де Клодоре д'Ожерон получил назначение на Тортугу.

Начало его правления было омрачено конфликтом с поселенцами, которые были крайне недовольны требованием Вест-Индской компании (а именно она назначила д'Ожерона губернатором) отказаться от торговли с голландцами, которые предлагали свои товары намного дешевле.

Александр Эксквемелин писал:

«Губернатор Тортуги, которого плантаторы, вообще-то, уважали, попытался принудить их к работам на компанию… и объявил он, что четыре раза в год во Францию будут отправляться особые корабли под командой его капитанов. Таким образом, заставляя привозить товары из Франции, он одновременно запрещал торговать с чужеземцами на месте».

В мае 1670 г. подстрекаемые голландскими контрабандистами жители Тортуги и Берега Сен-Доменго восстали. Д'Ожерон, действуя методом «кнута и пряника», сумел договориться с ними. С одной стороны, он распустил слух о подходе к острову мощной правительственной эскадры, с другой вёл переговоры, которые закончились компромиссным решением, согласно которому французским судам было дозволено торговать на побережье колонии Сен-Доменго, отчисляя в пользу Вест-Индской компании 5 % цены со всех проданных или приобретенных товаров. В конце апреля 1671 года Тортуга была умиротворена. Эксквемелин сообщает:

«Губернатор приказал повесить парочку самых явных зачинщиков, но остальных действительно простил».

А в октябре 1671 г. от короля Людовика XIV был получен указ о полной амнистии жителей Тортуги и Берега Сен-Доменго.

В дальнейшем никаких трений между д'Ожероном и жителями Тортуги не возникало. Прекрасные отношения у него были и с «береговым братством», он даже перестал брать с корсаров пошлины за паспорта и разрешение свободно покидать гавань Тортуги. Он также выдавал каперские свидетельства бесплатно, в то время, как губернатор Ямайки брал за каперские грамоты 20 фунтов стерлингов (200 экю).


Жан-Батист дю Тертр утверждает, что д'Ожерон

«не брал более десяти процентов (от стоимости приза) и, из чистого великодушия, оставлял половину капитану для раздела по его усмотрению между солдатами, которые справлялись с делом лучше других, способствуя этим повышению авторитета капитана, удержанию солдат в повиновении и поддержанию их храбрости».

На Ямайке же корсары должны были отдавать в пользу короля десятую часть от добычи, и в пользу лорда-адмирала – одну пятнадцатую (в общей сложности 17 %).

Кроме того, д'Ожерон старался снабжать «своих» флибустьеров каперскими грамотами тех государств, которые в то время находились в состоянии войны с Испанией. Все это способствовало, как повышению авторитета нового губернатора Тортуги, так и процветанию вверенного ему острова. На то обстоятельство, что экономика Тортуги теперь полностью зависит от удачи карибских корсаров и количества флибустьерских кораблей, заходящих в гавани острова, французские власти старались внимания не обращать. Маршал Франции Себастьян Ле Претр де Вобан сказал по этому поводу:

«Нужно решиться на использование корсаров, как на самое легкое и дешевое средство, наименее опасное и обременительное для государства, тем более что король, который ничем не рискует, не понесет никаких расходов; оно же обогатит королевство, поставит королю множество хороших офицеров и вскорости принудит его врагов к миру».

Эта гибкая политика д'Ожерона привела к тому, что некоторые флибустьеры Ямайки предпочли уйти оттуда, воспользовавшись «гостеприимством» губернатора Тортуги. Среди таковых был Джон Беннет, который в конце 1670 г. ходил с Генри Морганом в Панаму: когда между Англией и Испанией был заключен мир, он ушел на Тортугу, пополнив там экипаж французскими корсарами и получив от д'Ожерона каперское свидетельство, позволяющее атаковать испанские и голландские корабли.

Другой участник Панамской экспедиции Генри Моргана, Хамфри Фёрстон, отказался от амнистии, которую от имени короля предложили всем корсарам Ямайки и тоже перебрался на Тортугу. Его консортом («напарником») стал голландский флибустьер Питер Янсзоон, более известный на Ямайке, как Питер Джонсон.

Другими «перебежчиками» стали Джон Невилл, Джон Эдмундс, Джеймс Браун и Джон Спрингер.

В 1672 г. из Порт-Ройяла в Тортугу ушли капитаны Томас Роджерс и Уильям Райт. Через три года, в марте 1675 г., плававший в качестве французского капера Роджерс нашел на восточном берегу острова Ваш своего старого знакомого – Генри Моргана, который потерпел кораблекрушение, направляясь на Ямайку из Лондона уже в качестве рыцаря и вице-губернатора этого острова – и любезно доставил его к месту новой службы. И уже в апреле того же года сэр Генри Морган направил всем своим ямайским соратникам официальное приглашение приводить захваченные призы в «добрый старый Порт-Ройял». К большому сожалению д'Ожерона, многие друзья Моргана тогда, действительно, ввернулись на Ямайку.
 

 

Вице-губернатор Ямайки сэр Генри Морган

Привечал д'Ожерон и корсаров других национальностей, самым известным из которых стал датчанин Бартел Брандт, уроженец Зеландии. В апреле 1667 г. он привел в Бастер очень серьезное судно – 34-пушечный фрегат с экипажем в 150 человек. Получив каперскую грамоту, Брандт захватил 9 английских торговых судов (стоимость призов – примерно 150 000 песо) и 7 кораблей своих «коллег» – английских флибустьеров, самым большим из которых стал бывший испанский фрегат «Нуэстра Сеньора дель Кармен» с вооружением в 22 пушки. Количество взятых на абордаж кораблей было так велико, что Брандт был вынужден сжечь 7 из них, 2 он великодушно отдал пленным англичанам, 2 самых лучших продал потом в Европе.
 

Франсуа Олоне – самый известный и страшный флибустьер острова Тортуга

В годы правления на Тортуге Бертрана д'Ожерона, среди флибустьеров прославился Франсуа Но, более известный, как Франсуа Олоне (это прозвище он получил по названию портового города Сабль д'Олонн в Нижнем Пуату, уроженцем которого являлся) – один из самых жестоких корсаров Вест-Индии.

Его называли "Бичом Испании", никто не знал причину ненависти, которую на протяжении всей жизни Олоне питал именно к испанцам. Из пленных испанцев он обычно оставлял в живых лишь одного — чтобы тот мог рассказать об очередном его "подвиге". Прочих казнили, причем часто — сам Олоне. Эксквемелин утверждает, что при этом он мог слизывать кровь жертв со своей сабли.
 

 

Здесь мы видим в руках Олоне абордажную саблю, что полностью соответствует историческим реалиям

 

 

А эта раскрашенная оловянная статуэтка изображает Олоне со шпагой – слабым и малопригодным для настоящего боя оружием, которое пираты никогда не использовали

Первым громким его подвигом стал захват на острове Куба 10-пушечного корабля, на котором находилось 90 солдат – при том, что в команде самого Олоне было всего 20 человек, а испанский корабль был послан губернатором Гаваны именно для охоты за этим пиратом (1665 г.). В 1666 г. Олоне возглавил чрезвычайно удачный поход корсаров Тортуги и Эспаньолы на Маракайбо (д'Ожерон заботливо снабдил его португальским каперским свидетельством).

Удача с самого начала сопутствовала Олоне: у Эспаньолы им был перехвачен испанский торговый корабль с грузом какао и драгоценностей, который был отправлен на Тортугу (общая стоимость «приза» составила около 200 000 песо). А у острова Саона был захвачен корабль с оружием и жалованьем для испанского гарнизона Санто-Доминго (12 000 песо). Высадив экипаж этого судна на берег, корсары присоединили судно к своей эскадре. После того, как корсары захватили прикрывающий Маракайбо форт Эль-Фуэрте-де-ла-Барра, среди горожан началась паника: распространялись слухи, что численность французов превышает 2 000 человек (на самом деле – около 400). В результате жители Маракайбо бежали:

«Владельцы кораблей погрузили свое добро на суда и отправились в Гибралтар. Кто не имел кораблей, отправился на ослах и лошадях в глубь страны»

(Эксквемелин.)
 

 

Залив (озеро) Маракайбо на карте Венесуэлы

Гибралтар, который находился на противоположном берегу залива (иногда его называют озером) Маракайбо, тоже был захвачен корсарами. Его защитники оказали сопротивление пиратам, но Олоне заявил своим людям:

«Я хочу предупредить вас, что того, кто струсит, я тотчас же зарублю собственной рукой».

Исход боя был решен ложным отступлением французов, за которыми опрометчиво погнались испанцы. По испанским данным, в том бою погибли около ста солдат, столько же попали в плен.
 

 

Флибустьер и пленный испанец. Гравюра из книги А. О. Эксквемелина «Пираты Америки» (Амстердам, 1678 г.)

Потери среди людей Олоне составили сто человек.

Получив выкуп за Маракайбо и Гибралтар (30 тысяч песо и 10 тысяч соответственно), корсары отправились к острову Гонав у западного побережья Эспаньолы, где поделили захваченные деньги, ценности и рабов, затем вернулись на Тортугу.

Эксквемелин оценивает добычу похода на Маракайбо в 260 000 песо, Шарлевуа – в 400 000 экю. Популярность Олоне в пиратской среде после этой экспедиции была так велика, что губернатор Ямайки Томас Модифорд вступил с ним в переписку, призывая «прибыть в Порт-Ройял, где он обещал ему такие же привилегии, какими пользовались природные англичане». Видимо, мало ему было «призов» от Моргана и других «своих» флибустьеров, нужно было еще и самого удачливого на тот момент корсара Тортуги «к рукам прибрать». Однако Франсуа Олоне на Тортуге все устраивало, и на Ямайку он не ушел.

В 1667 г. Олоне собрал новую флотилию – на этот раз он решил разграбить испанские поселение у озера Никарагуа в Центральной Америке. В поход отправились 5 кораблей с Тортуги и один с острова Эспаньола. Самым большим из них был корабль самого Олоне – 26-пушечный флейт, захваченный в Маракайбо. Однако пиратская эскадра попала в штиль, и течение отнесло корабли в сторону залива Гондурас. Испытывая большие проблемы с продовольствием, пираты стали грабить прибрежные индейские деревни. Наконец, они достигли города Пуэрто-Кавальо (сейчас – Пуэрто-Кортес, Гондурас), в котором захватили испанское 24-пушечное судно и разграбили склады, после чего направились вглубь материка – к городу Сан-Педро (Сан-Педро-Сула). Несмотря на три засады, организованные испанцами, корсарам удалось дойти до города и захватить его. На обратном пути пираты захватили еще один большой испанский корабль в заливе Гватемала. В целом, добыча оказалась меньше ожидаемой, поэтому на общем собрании корсары не пожелали продолжать совместную экспедицию и разделились. Корабль Моисея Воклэна затонул, налетев на рифы, корсары были спасены судном некоего шевалье дю Плесси, который прибыл из Франции с каперским свидетельством от герцога Бофора. Неудачливый шевалье скоро погиб в бою, а заменивший его Воклэн захватил флейт с грузом какао, с которым и вернулся на Тортугу. Пьер Пикар разграбил город Верагуа в Коста-Рике. Олоне же отправился на восток и недалеко от побережья Никарагуа его корабль налетел на риф у одного из маленьких островов. Спасти судно не удалось, и потому люди Олоне разобрали его на части, чтобы построить баркалону (длинная барка). На этом острове Олоне пришлось провести несколько месяцев, его люди даже засеяли небольшое поле фасолью, пшеницей и овощами, и получили урожай. Построив, наконец, новый корабль, корсары снова разделились: часть из них на баркалоне ушла к устью реки Сан-Хуан, часть осталась на острове, другие, во главе с Олоне, отправились к побережью Никарагуа, чтобы пройти вдоль побережья Коста-Рики и Панамы к Картахене, надеясь захватить какой-нибудь корабль и вернуться на нем к своим спутникам.

Эксквемелин сообщает:

«Впоследствии выяснилось, что Богу больше не угодно помогать этим людям, и он решил покарать Олоне самой ужасной смертью за все жестокости, которые он учинил над множеством несчастных. Итак, когда пираты прибыли в залив Дарьен, Олоне со своими людьми попал прямо в руки дикарей, которых испанцы называют «индиос бравое». Индейцы слыли людоедами и, на беду французам, как раз собирались трапезничать. Они разорвали Олоне в клочья и зажарили его останки. Об этом рассказал один из его сообщников, которому удалось избежать подобной участи, потому что он спасся бегством».

Эксквемелин датирует эти события сентябрём 1668 года.
 

Вест-индские отголоски европейских войн

Колонисты Тортуги приняли участие и в «официальных» войнах, которые вела Франция, по старой доброй традиции, не забывая при этом о своих выгодах.

В 1666 г. во время короткой войны Франции с Британией, капитан Шампань на фрегате «Ла Фортсон» у берегов Кубы вступил в бой с «коллегой» из Порт-Ройала. Сражавшиеся были прекрасно знакомы друг с другом, и для Шампаня, который не знал о войне, нападение было неожиданностью — он даже решил поначалу, что атакован испанцами, захватившими корабль "английского друга". Вообще-то, ямайских кораблей было два, но второе судно в бою не участвовало из-за неблагоприятного для него (встречного) ветра. Английским кораблем, атаковавшим фрегат Шампаня, командовал Джон Моррис – известный своей храбростью капитан, один из соратников Генри Моргана, в 1665 г. ходивший вместе с ним к берегам Мексики и Центральной Америки. Сражение французских и английских корсаров было настолько ожесточенным, что корабль Шампаня едва добрался потом до Тортуги, а судно Морриса пришло в полную негодность, и его пришлось сжечь.
 

«Но добрый месье д’Ожерон, дабы отблагодарить его (Шампаня) за столь славное деяние, раскошелился и подарил ему восемьсот пиастров, равных восьмистам экю, чтобы потратить их на принадлежавший ему фрегат, и снова отправил его в крейсерство».

(Эксквемелин.)

В 1667 г., в ходе войны Метрополии с Испанией, отряд, вышедший из Кайона, высадился на северном побережье Эспаньолы и захватил город Сантьяго-де-лос-Кабальерос.

Начавшаяся в апреле 1672 г. война против Голландии была крайне неудачной для д'Ожерона. Его собственный корабль «Ekyuel», на котором находились 400 буканьеров, попал в шторм и налетел на риф близ Пуэрто-Рико. Сошедшие на берег французы попали в плен к испанцам.

Эксквемелин и Шарлевуа сообщают, что д'Ожерон и некоторые из его товарищей смогли бежать на захваченной лодке:

«Концы досок заменяли им вёсла, шляпы и рубахи служили парусами, море было прекрасное, и они довольно легко покрыли путь от острова Пуэрто-Рико до Сен-Доменга. И, воистину, когда четыре путешественника прибыли в Саману, они были скорее мёртвыми, чем живыми»

(Шарлевуа).

К чести д’Ожерона, он сразу же попытался организовать экспедицию на Пуэрто-Рико с целью освобождения своих подчиненных. 7 октября 1673 г. он снова вышел в море, но из-за плохой погоды попытка высадки не удалась.
 

«Золотой век» Тортуги

Бертран Д'Ожерон управлял Тортугой и Берегом Сен-Доменг до 1675 г., и надо признать, что этот период стал «золотым» временем острова, именно об этом отрезке его истории рассказывается в «пиратских» романах и кинофильмах. Сам Бертран д'Ожерон стал героем книг Густава Эмара («Морские цыгане», «Золотая Кастилия», «Медвежонок Железная Голова» – действие происходит в 60-х годах XVII века) и Рафаэля Сабатини (здесь автор ошибся, так как действие романов о капитане Бладе развивается в 80-ые годы того же столетия).
 

 

Иллюстрация к роману Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»

 

 

Иллюстрация к роману Гюстава Эмара «Медвежонок Железная голова»: корабль этого капитана. Герой романа попал на Карибы, как «временный вербованный» (подобно Александру Эксквемелину, Равено де Люссану и Генри Моргану)

Д'Ожерон принял меры к переселению на Тортугу примерно 1000 буканьеров, что еще проживали в труднодоступных районах Эспаньолы. Население Тортуги быстро росло, в основном он было сосредоточено в восточной части острова. Известный французский ученый и дипломат Франсуа Блондель, посетивший Тортугу в 1667 г., составил список поселений Тортуги – таковых оказалось 25. Помимо Бастера, ставшего вотчиной заезжих флибустьеров, выделялись такие поселения, как Кайон (в нем жили самые богатые колонисты), Ла-Монтань (здесь находилась резиденция губернатора), Ле-Мильплантаж, Ле-Ринго, Ла-Пуан-о Масон.

Во второй половине XVII столетия состав населения Тортуги был примерно таким: около трех тысяч буканьеров (которые охотились, в том числе, и на Эспаньоле), три-четыре тысячи «обывателей» (колонисты, занимающиеся сельским хозяйством) и «вербованных», до трех тысяч каперов и флибустьеров, которых, впрочем, трудно было назвать постоянными жителями.
 

Веселая жизнь острова Тортуга

Со временем на Тортуге появился даже банк, а потом – католические церкви и протестантские часовни, в которых «труженики моря» могли попросить любимого святого о заступничестве и помощи. Естественно, стала развиваться и «сфера услуг»: владельцы кабаков, игорных домов и борделей с удовольствием предоставляли пиратам возможность оставить в их заведениях весь свой «заработок».

Кстати, первый публичный дом Тортуги (ставший также первым борделем всей Америки) по приказу д’Ожерона был открыт в 1667 г. – и это сразу же увеличило число пиратских кораблей, прибывающих разгрузки добычи в гавани Бастера и Кайона, и, следовательно, увеличило доходы острова. В конкурировавшем с Тортугой Порт-Ройале эту инициативу оценили по достоинству, и очень скоро в "Пиратском Вавилоне" Ямайки появились свои бордели.

В 1669 г. 2 корабля доставили на Тортугу 400 земляков д'Ожерона (из Анжу), среди которых было около 100 женщин. Некоторые авторы сообщают, что они были «развращенными молодыми девицами», которых отправили на Тортугу в качестве наказания, предварительно публично наказав плетью. Думается, что они пополнили бордели «веселого» острова. Всего же за время правления д’Ожерона на Тортугу было привезено около 1200 проституток.

Впрочем, именно д’Ожерону пришла в голову идея привезти на Тортугу и в Сан-Доминго из Европы также и добропорядочных дам, готовых стать женами колонистов. Эти женщины были «проданы» желающим обзавестись семьей, причем за огромные деньги.
 

Боевые традиции флибустьеров

Насколько же прибыльными были корсарские рейды?
 

 

Пират острова Тортуга, оловянная фигурка, около 1660 г.

Перед походом флибустьеры заключали соглашение, которое они называли la chasse-partie — «охотничье жалованье». В нем заранее оговаривались доли членов команды и капитана. Единственным членом экипажа, который получал жалованье, даже в случае неудачного рейда, был корабельный врач. Часть денег выплачивали сразу – для приобретения лекарств.

После боя всю добычу флибустьеры складывали на палубу возле грот-мачты, при этом каждый (включая капитана) должен был поклясться на Библии, что ничего не утаил от товарищей. Нарушителей, в лучшем случае, лишали доли при дележе награбленного. Но могли «осудить на высадку»: оставить на необитаемом острове с ружьем, небольшим запасом пороха, свинца и воды.

Доход рядового флибустьера после удачного похода мог составлять от 50 до 200 песо (1 песо равнялся 25 грамм серебра). Капитан получал не менее 4-х долей рядового пирата, но порой даже 5 или 6, помощник и квартирмейстер – по две доли, юнга – лишь половину от доли рядового. Отдельное вознаграждение полагалось судовому плотнику и корабельному врачу, которые были настолько ценными специалистами, что обычно не принимали участия в боевых действиях. Судовой врач, как правило, получал «зарплату» не менее (а часто и более) помощника капитана. Более того, вознаграждение выплачивалось и врачу вражеского судна, если тот, попав в плен, оказывал помощь раненным корсарам. Выплачивались и премии за «боевые заслуги» – обычно в размере 50 песо. Если корабль действовал в составе эскадры, и перед походом достигалась договоренность о «справедливом» разделе добычи между экипажами всех судов, то, в случае захвата им вражеского судна, его команде выплачивалась премия в 1000 песо. Кроме того, полагались «страховые» выплаты – за ранение или увечье. Потеря правой руки обычно оценивалась в 600 песо или шесть рабов, потеря левой руки или правой ноги, либо серьезное ранение – в 500, потеря левой ноги – 400 пиастров, потерю глаза или пальца – 100. Часть добычи передавалась родственникам (или матлотам) погибших.

Были и другие статьи расходов: за каперскую грамоту платили 10% от добычи, корсары, которые ее не имели, столько же «дарили» губернатору «своего» острова – чтобы он не слишком придирался и не задавал лишних вопросов.
 

 

Испанский песо (пиастр), монета XVII века

За 10 песо в Европе можно было купить лошадь, за 100 – неплохой дом. А на Тортуге цена одной бутылки рома доходила порой до 2 песо. К тому же рядовые пираты редко видели золото или серебро: капитаны чаще расплачивались с ними товарами с взятых на абордаж кораблей. Таковыми могли быть рулоны ткани, одежда, разнообразные инструменты, мешки какао-бобов. Перекупщики Тортуги брали товар с огромным дисконтом, продать добычу за полцены почиталось большой удачей.

«Что такое ограбление банка по сравнению с основанием банка?» – задал риторический вопрос в «Трёхгрошовой опере» Б. Брехт. Не боявшиеся ни бога, ни черта флибустьеры выглядят просто мелкой шпаной по сравнению с этими «акулами», которые грабили и буквально «раздевали» «джентльменов удачи», рискуя лишь получить геморрой от долгого сидения за своими конторками. При этом ничего неизвестно о попытках пропившихся флибустьеров ограбить этих кровопийц: быть может, у них имелись сильные охранные команды, а, может быть, считалось, что нападать на купцов и хозяев увеселительных заведений «своего» острова «не по понятиям».
 

 

Пираты в таверне Чарльстона, Южная Каролина, литография, 1700 г. На острове Тортуга в те времена, вероятно, были примерно такие же таверны

В общем, прибыль всевозможных «бизнесменов» и владельцев «злачных мест» Тортуги была просто запредельной. Поэтому мало кому из вернувшихся сюда флибустьеров удавалось «красиво гулять» на берегу больше недели. Вот что пишет Эксквемелин о «загуле» на Тортуге корсаров Олоне после знаменитого и очень удачного похода на Маракайбо, по итогам которого каждый рядовой пират получил сумму, равную четырехлетнему доходу буканьера:

«Дня за три, быть может, на день меньше или на день больше, они спустили все свое добро и проиграли все свои деньги… началась и грандиозная попойка. Но долго она не продолжалась – как-никак бутылка *** (***? таков российский перевод) стоила четыре пиастра. Ну а затем некоторые пираты занялись на Тортуге торговлей, а другие отправились на рыбную ловлю. Губернатор приобрел корабль с какао за двадцатую часть его стоимости. Часть пиратских денег получили трактирщики, часть — ***».

А вот напиваться в море, рискуя пьяными встретить шторм или военный корабль, могли только самоубийцы. Да и перспектива упустить добычу из-за некстати уснувшего впередсмотрящего или лыка не вяжущего рулевого никого не вдохновляла.
 

 

В известном фильме мы постоянно видим этого героя с бутылкой в руках. Не удивительно, что у него то и дело «угоняют» «Черную Жемчужину»

 

 

А вот этот капитан в море предпочитает яблоки, и поэтому на корабле у него полный порядок

В морских походах ром лишь в небольших количествах добавляли в подпорченную воду. Дисциплина на борту пиратских кораблей была весьма строгой, и, обсуждать приказы капитана, во время похода было не принято. Вместо внеочередного наряда на камбуз излишне разговорчивый «джентльмен удачи» мог сразу же отправиться в море к акулам, или – с бутылкой рома на тот самый пресловутый «сундук мертвеца»: безлюдный остров посреди океана (если на одном из таких необитаемых островов находили человеческий скелет, вопросов о том, как и почему он здесь оказался ни у кого не возникало) . Описан и такой случай наказания за неповиновение и нарушение дисциплины: в 1697 г. два французских флибустьера продолжили грабить жителей Картахены после получения приказа о прекращении беспорядков, изнасиловав при этом несколько горожанок. За это они были тут же расстреляны.

Но когда корабль не вел боевых действий, власть капитана была ограниченной, все вопросы решались на общей сходке команды. Более того, в это время полномочия капитана часто были меньше, чем у квартирмейстера, который избирался членами экипажа. Квартирмейстер заведовал снабжением корабля боевыми и съестными припасами, следил за порядком на борту, единолично выносил решения о наказаниях за мелкие проступки и выступал судьей в случае серьезных нарушений (капитан выступал «прокурором», члены команды – «присяжными»), руководил поркой провинившихся матросов. Он же часто являлся главой абордажной команды (то есть командиром самых лихих корсаров – «морских пехотинцев»). В случае возникновения конфликтных ситуаций, пираты должны были обратиться к квартирмейстеру, который мог либо самостоятельно разрешить спор, либо присутствовать на их поединке (который проводился только на берегу), дабы проследить, что каждый из противников имел возможность зарядить ружье, и не подвергся нападению сзади.

Теперь вы понимаете, почему Джон Сильвер с такой гордостью вспоминал, что был квартирмейстером на корабле Джона Флинта? И почему он, не боясь показаться смешным хвастуном, говорил:

«Одни боялись Пью, другие — Билли Бонса. А меня боялся сам Флинт»

 

 

Robert Newton в роли Джона Сильвера – бывшего квартирмейстера корабля Флинта, 1950 г.

Раз уж мы вспомнили о «сундуке мертвеца» и «литературных» корсарах Стивенсона, заодно расскажем и о некоторых «героях» пресловутой «многосерийки» «Пираты Карибского моря».
 

Морской дьявол Дэйви Джонс

Итак, знакомьтесь – Дэйви Джонс, морской дьявол, герой матросских баек и некоторых «пиратских» романов. Первой из таких книг стала «Приключения Перегрина Пикса», которую написал Тобиас Смоллетт в 1751 году. Здесь Дэйви Джонс – чудовище с круглыми глазами, тремя рядами зубов, рогами, хвостом и носом, из которого идёт синий дым. А «сундучок (или тайник) Дэйви Джонса» в который попал Джек Воробей – это морское дно, где, согласно легендам, обитают неприкаянные души утонувших моряков.
 

 

Не совсем правильный Дэйви Джонс в фильме «Пираты Карибского моря. Сундук мертвеца». Впрочем, настоящего, ведь и не видел никто

 

Кракен: чудовище других морей

А вот Кракен попал на Карибы по недоразумению: это легендарное морское чудовище, на самом деле, «обитало» у берегов Норвегии и Исландии. Первое упоминание об этом монстре принадлежит датскому епископу Эрику Понтопнидану, в 1752 г. он описал его как гигантскую рыбу-краба, которая утаскивает на дно корабли:

«Кракен, которого ещё называют рыба-краб, имеет голову и множество хвостов, а в длину не больше острова Ёланд (16 километров). Когда кракен поднимается к поверхности, всем судам следует немедленно плыть оттуда, ибо всплывает он с огромным всплеском, испускает воду из ужасных своих ноздрей, и расходятся от него кругами волны в целую милю высотой».

Свое имя Кракен получил от эпитета «кракс», который применяется к ненормальным животным-мутантам.
 

 

Кракен, средневековая гравюра

 

 

Еще одно средневековое изображение Кракена

Рыбаки считали, что когда Кракен отдыхает, вокруг него собираются огромные косяки рыб, которые питаются его экскрементами. У норвежских и исландских моряков в ходу была поговорка по поводу большого улова: «Ты, наверное, рыбачил на Кракене». А в XVIII-XIX в.в. Кракен уже описывается, как осьминог, которому приписывается образ жизни кальмара: осьминоги живут на морском дне, а кальмары – в толще воды. В немецком языке слово «кракен» стало означать каракатицу или спрута. Карл Линней, введенный в заблуждение многочисленными рассказами «очевидцев», включил Кракена в классификацию реальных живых организмов как головоногого моллюска, дав ему латинское название Microcosmus marinus (книга «Система природы», 1735 г.). Но позднее он убрал из своих трудов все упоминания о нем. Реальные кальмары иногда действительно достигают большой величины – описаны экземпляры длиной до 9 метров, причем примерно половину длины тела составляют щупальца. Вес таких рекордно больших особей достигает нескольких центнеров. Теоретически, они могут представлять опасность для ныряльщиков и водолазов, но для кораблей никакой угрозы не представляют.
 

«Летучий голландец» и его настоящий капитан

Ну, и несколько слов о «Летучем голландце»: как ни странно, легенда о корабле-призраке появилась не в Нидерландах, а в Португалии. В 1488 г. Бартоломеу Диаш достиг южной оконечности Африки – мыса Доброй надежды, который он первоначально назвал мысом Бурь. Именно в тех местах он и пропал вместе со своим кораблем во время одного из своих последующих плаваний – в 1500 г. Тогда среди португальских моряков родилось поверье, что Диаш вечно скитается по морям на корабле-призраке. В следующем столетии гегемония на морях перешла к Нидерландам, и капитан корабля мертвецов сменил национальность – видимо, потому, что голландцы очень не любили конкурентов, и потому встреча с их судном в открытом море не сулила англичанам, французам, португальцам, испанцам ничего хорошего. Известно было даже имя капитана корабля мертвецов и звали его отнюдь не Дэйви Джонс, а Ван Страатен или Ван дер Декен.
 

 

«Летучий голландец», немецкая средневековая гравюра

 Рыжов В.А.©

Скрытый текст

Приватиры и корсары острова Ямайка

 

 

Корсары и приватиры (каперы) острова Ямайка в XVII веке были известны в Вест-Индии не меньше флибустьеров Тортуги. А самый знаменитый из приватиров ямайского Порт-Ройала, Генри Морган, и вовсе стал живым олицетворением той эпохи. Сегодня мы начнем рассказ о Ямайке и лихих флибустьерах Порт-Ройала.
 

 

Приватир с мушкетом, раскрашенная оловянная фигурка, 1720 г.

 

Остров Ямайка: история и география

Название острова Ямайка ведёт свое происхождение от искажённого индейского слова «Хаймака» (Xaymaca), которое можно перевести как «земля родников» (или «источников»). Здесь действительно много небольших рек – около 120, самая длинная из них, Rio Grande, имеет длину более 100 км, а по Black River небольшие суда могут подниматься вверх на расстояние 48 км.
 

 

Black River, Ямайка

Для пересекающих Атлантический океан испанских кораблей такое обилие водных ресурсов оказалось как нельзя кстати, Ямайка стала для них важной базой на пути в Центральную Америку и обратно.
 

 

Испанские корабли, средневековая гравюра

Открыт этот остров был Христофором Колумбом 5 мая 1494 г., во время второго его плавания к берегам Америки.

В 1503-1504 гг. (четвертое путешествие) Колумб вновь оказался на Ямайке, на этот раз вынужденно, т. к. ему пришлось посадить свои истерзанные бурей корабли на мель у этого острова. Чтобы улучшить снабжение экипажей своих кораблей, он выступил в роли великого мага, способного «погасить Луну» (лунное затмение 29 февраля 1504 г.).
 

 

Christopher Columbus and the lunar eclipse of 1504, гравюра

На этом острове Колумбу пришлось провести целый год, пережив бунт части членов команды во главе с братьями Франсиско и Диего Поррасами, которые обвинили его в том, что он не предпринимает достаточных усилий для возвращения на родину.
 

 

Сражение на Ямайке между Христофором Колумбом и Франсиско Поррасом

Лишь 28 июня 1504 г. с острова Эспаньола за ними пришли два испанских корабля.

Иногда приходится слышать, что Колумб получил титул «маркиз Ямайки», но это неверно. Данный титул (а также титул «герцога Верагуа») был пожалован в 1536 г. внуку мореплавателя – за отказ от притязаний на открытые дедом земли (и, соответственно, от доходов с них).

Ямайка относится к группе Больших Антильских островов, являясь третьим по величине, уступая лишь Кубе и Гаити. Один из испанских поселенцев так написал о Ямайке:

«Это волшебный, плодородный остров, подобный для меня, то ли саду, то ли сокровищнице. Здесь много лучших земель, каких мы не видели в иных местах Индий; он изобилен скотом, кассавой и прочими… плодами разных видов. Мы не нашли в Индиях более приятного и здорового места».

Остров вытянут с запада на восток (протяженность – 225 км), его ширина колеблется от 25 до 82 км, а площадь составляет 10991 км². Численность населения данной страны в настоящее время составляет более 2-х миллионов 800 тысяч человек.
 

 

Карта Ямайки

 

 

Ямайка, средневековая карта

До берегов Панамы, где осуществлялась загрузка Серебряных флотов, от Ямайки всего 180 морских льё (999,9 км) – Эспаньола и Тортуга находились дальше.
 

 

Ямайка на карте Карибского моря

Северное побережье Ямайки – скалистое, с узкой полосой пляжей в центральной части. На южном, более изрезанном, имеется много бухт, самая лучшая из которых – Кингстон-Харбор (на юго-востоке острова).
 

 

Старинная карта бухты Кингстон-Харбор и Порт-Ройала

Она закрыта от океанских волн песчаной косой Палисадоуз, длина которой составляет 13 км. Именно здесь находится Кингстон – столица Ямайки, здесь же, немного южнее, ранее располагался пиратский город Порт-Ройал.
 

 

Кингстон, 1891 г.

 

 

Современный Кингстон, вид сверху

В настоящее время Ямайка делится на три графства: Корнуолл, Мидлсекс и Суррей, их названия напоминают о многовековом господстве англичан.

Первое поселение европейцев на Ямайке (Новая Севилья) появилось в 1509 году. На острове испанцы встретились с дружелюбными племенами индейцев Таино («хорошие, мирные» – видимо, по сравнению с индейцами племен Карибов) из группы Араваков. К началу XVII столетия этих индейцев почти не осталось на острове из-за болезней, завезенных переселенцами, и тяжелых условий труда на сахарных плантациях (в настоящее время численность индейцев Таино на Ямайке составляет около 1000 человек).
 

 

Современные потомки индейцев Таино, Ямайка

Для работы на плантациях уже с 1513 г. испанцы стали завозить на Ямайку чернокожих рабов из Африки. В результате такой «миграционной политики» население Ямайки в настоящее время более чем на 77 процентов состоит из негров и ещё около 17% приходится на долю мулатов. На острове проживают также индийцы (2,12%), европеоиды (1,29%), китайцы (0,99), сирийцы (0,08%).
 

 

Плантация сахарного тростника, Ямайка, 1891 г. Условия труда в конце XIX века мало изменились по сравнению с XVII столетием

 

Завоевание Ямайки англичанами

В 1654 г. Оливер Кромвель решал, что делать с военными кораблями, освободившимися после окончания войны с Нидерландами. Разоружать их было жалко, платить экипажам жалованье «просто так» – тем более. И потому было принято решение использовать их для войны с Испанией в Вест-Индии: победа обещала большие выгоды английским купцам, торгующим с Новым Светом, а захват новых территорий давал возможность переселить в них «такое количество народа из Новой Англии, Виргинии, Барбадоса, островов Сомерса или из Европы, сколько нам будет нужно».

Поводом для захвата испанских владений стали нападения на английских колонистов острова Сент-Кристофер (1629 г.), Тортуга (который тогда находился под контролем англичан – 1638 г.) и Санта-Крус (1640 г.).

В начале августа 1654 года Кромвель передал послу Испании ноту, в которой содержались заведомо неисполнимые и даже провокационные требования обеспечить религиозную свободу английских подданных в землях, подконтрольных испанским королям и дать английским купцам право свободной торговли в них.

Посол заявил, что «требовать такое – это все равно, что потребовать от моего господина отдать оба глаза!»

Теперь руки Кромвеля были развязаны, и в Вест-Индию была направлена эскадра из 18 боевых кораблей и 20 транспортных судов с приказом захватить для Британии остров Эспаньола. В общей сложности, на кораблях разместились 352 пушки, 1145 матросов, 1830 солдат и 38 лошадей. Позже к ним прибавились от трех до четырех тысяч волонтеров, завербованных на принадлежащих Британии островах Монтсеррат, Невис и Сент-Кристофер. «Зарабатывать деньги» эта эскадра начала на острове Барбадос, в гавани которого англичане захватили то ли 14, то ли 15 голландских торговых судов, капитаны которых были объявлены контрабандистами.

У губернатора Эспаньолы графа Пеньяльбы для защиты острова нашлось всего 600 или 700 солдат, на помощь которым пришли местные колонисты и буканьеры, не ожидавшие от англичан ничего хорошего. Несмотря на явное превосходство сил, британский экспедиционный корпус не добился здесь успеха, потеряв при этом около 400 солдат в бою и до 500, умерших от дизентерии.

Чтобы не возвращаться домой «с пустыми руками», 19 мая 1655 г. англичане атаковали Ямайку. На этом острове их действия были успешными, уже 27 мая испанцы капитулировали. Кромвель, однако, остался недоволен результатом, вследствие чего руководившие экспедицией адмирал Вильям Пенн и генерал Роберт Венабльз после возвращения в Лондон были арестованы и помещены в Тауэр.

Время показало, что Ямайка – весьма ценное приобретение, эта колония была одной из самых успешных в Британской империи. Завершение эпохи приватиров и флибустьеров прошло для Ямайки относительно безболезненно. В колониальные времена, её экономика, базировавшаяся на экспорте сахара, рома, а потом кофе, тропических фруктов (в основном – бананов), затем еще и бокситов, была вполне успешной. Ямайка даже стала первой страной в Новом Свете, где была построена железная дорога. Рабство на этом острове было отменено раньше, чем в США (в 1834 г.) – не из-за особой любви британских колонизаторов к свободе и демократии, разумеется: доведенные до отчаяния негры постоянно бунтовали, срывая поставки сахара и рома, и англичане пришли к выводу, что с вольнонаемными рабочими проблем будет меньше. Да и от забот, по содержанию нетрудоспособных рабов плантаторы теперь были избавлены.

Испанцы дважды пытались отвоевать остров. С его потерей они смирились лишь в 1670 г., когда был заключен Мадридский мирный договор, согласно которому Ямайка и Каймановы острова переходили под британскую юрисдикцию.

6 августа 1962 года Ямайка объявила о своей независимости, оставшись при этом в составе Британского содружества наций, то есть, главой этого государства, по-прежнему, являются монархи Великобритании – страны, в которой до сих пор нет документа, который можно было бы назвать конституцией. И есть мнение, что та же милая старушка Елизавета II – отнюдь не «сказочная» и не декоративная королева, а генерал-губернаторы британских Доминионов – вовсе не «свадебные» генералы.
 

 

Современный герб Ямайки: мужчина и женщина из племени Таино держат щит с крестом святого Георгия (взят со старого английского флага), над которым – королевский шлем, характерный для гербов бывших британских колоний. На ленте девиз на английском языке: «Из многих – единый народ»

Но вернемся в XVII столетие.

Результатом британского завоевания стал приток на Ямайку авантюристов и бедняков – в основном, из Ирландии и Шотландии. Благодаря выгодному географическому положению, остров оказался чрезвычайно привлекателен для английских приватиров (каперов), особенно понравился им основанный испанцами в 1518 г. небольшой город Пуэрто-де-Кагуайя. Англичане стали называть его Пэсседж-Форт, а гавань назвали Порт-Кагуэй. Новый городок, который в июне 1657 г. возник на оконечности косы Палисадоуз, получил название Пойнт-Кагуэй. Но всемирную известность этот город получит под именем Порт-Ройал – такое название у него появится в начале 60-х годов XVII века.
 

 

Порт-Ройал, гравюра XVII век

 

 

План Порт-Ройала

 

Вице-адмирал Гудзон и коммодор Мингс, их походы против испанцев

Первыми атаковали испанские владения не приватиры Ямайки, а базировавшиеся на этом острове вице-адмирал Уильям Гудзон, совершивший налет на город Санта Марта (в нынешней Колумбии) в 1655 году, и коммодор Мингс возглавивший экспедиции к берегам Мексики и Венесуэлы в 1658-1659 гг.

Экспедиция Гудзона была скорее неудачной: его добычей стали пушки, порох, ядра, шкуры, соль и мясо, которые, по замечанию одного из офицеров той эскадры, не смогли окупить «порох и пули, которые были израсходованы в этом деле».

А вот рейды Мингса, смелым действиям и удаче которого могли бы позавидовать даже Олоне и Морган, оказались очень успешными. В 1658 г. его корабли атаковали и сожгли порт Толу, а также город Санта-Марта его окрестности (Новая Гранада). Были захвачены три испанских корабля, которые Мингс выгодно продал корсарским капитанам (Лауренсу Принсу, Роберту Сирлу и Джону Моррису). А в начале 1659 года Мингс во главе эскадры из трех кораблей снова появился у побережья Венесуэлы, разграбив Куману, Пуэрто-Кабельо и Коро. В Коро коммодору достался сказочный «приз» – 22 ящика с серебром (по 400 фунтов в каждом). Также был сожжен 1 испанский корабль и захвачены 2 голландских (под испанским флагом), на одном из которых был груз какао. Общая стоимость добычи 1659 г. составила 500 000 песо (порядка 250 000 фунтов стерлингов). В 1662 г. коммодор Мингс возглавил объединенную эскадру английских военных судов и корсаров Порт-Ройала и Тортуги, которая атаковала город Сантьяго-де-Куба.

В дальнейшем «заботы» по захвату испанских кораблей и грабежу побережий легла на плечи приватиров Порт-Ройала.
 

Соперничество Порт-Ройала и Тортуги

Порт-Ройал и Тортуга отчаянно конкурировали за право быть самыми «гостеприимными» и посещаемыми каперами и корсарами базами: каждый корабль, зашедший в их гавани, приносил солидный доход и государственной казне, и местным «бизнесменам» – от перекупщиков награбленного, владельцев таверн, игорных и публичных домов до плантаторов и буканьеров, выгодно продающих флибустьерам различные припасы.

В 1664 г. бывший губернатор Ямайки Чарльз Литтлтон в Лондоне представил лорду-канцлеру Англии свои соображения по поводу развития приватирства на этом острове. Среди прочего, он указал, что «приватирство кормит большое количество моряков, от которых остров получает защиту без участия военно-морских сил королевства». Если же приватирам запретить базироваться в портах Ямайки, указывал Литтлтон, они не вернутся к мирной жизни, а уйдут на другие острова, «призовые товары» перестанут поступать в Порт-Ройал, и тогда многие негоцианты покинут Ямайку, что вызовет значительное повышение цен.

Другой губернатор острова, сэр Томас Модифорд, после отмены временных ограничений приватирства в 1666 г., радостно сообщал лорду Арлингтону:

«Вашему сиятельству прекрасно известно, какую большую антипатию я питал к приватирам во время пребывания на Барбадосе, но после того как я принял указы Его Величества к строжайшему исполнению, я обнаружил свою ошибку в виду упадка фортов и изобилия этого места…
Когда я увидел, в каком плачевном состоянии находились флотилии, вернувшиеся с Синт-Эстатиуса, так что суда были разбиты, а люди ушли к побережью Кубы, чтобы добывать средства к жизни, и таким образом были полностью отчуждены от нас. Многие остались на Наветренных островах, не имея достаточно средств, чтобы расплатиться по своим обязательствам на Тортуге и среди французских буканьеров…
Когда примерно в начале марта я обнаружил, что стража Порт-Ройяла, которая под командованием полковника Томаса Моргана (не пирата Генри) насчитывала 600 человек, сократилась до 138, я собрал Совет, чтобы решить, как укрепить этот весьма важный город… все согласились, что единственный путь наполнить Порт-Ройял людьми – это пожаловать каперские грамоты против испанцев. Ваше сиятельство не может и представить себе, какие всеобщие перемены произошли здесь с людьми и в делах, корабли ремонтируются, большой наплыв ремесленников и рабочих, что едут в Порт-Ройял, многие возвращаются, многие должники освобождены из тюрьмы, а корабли из похода на Кюрасао, не осмеливавшиеся войти из-за страха перед кредиторами, пришли и снаряжаются вновь».

Губернатор Тортуги Бертран д’Ожерон, пытаясь сделать свой остров для каперов всех мастей более привлекательным, привез из Франции корабельных плотников и конопатчиков, чтобы те могли «ремонтировать и кренговать суда, которые приходят на Тортугу». В его письме Кольберу от 20 сентября 1666 года говорится:

«Мы должны сделать так, чтобы… дальше увеличивать численность наших флибустьеров.
Необходимо ежегодно отправлять из Франции как на Тортугу, так и на Берег Сен-Доменга от тысячи до тысячи двухсот человек, две трети из которых должны быть способны носить оружие . Оставшаяся треть пусть будет детьми 13, 14 и 15 лет, часть которых была бы распределена среди колонистов, а другая часть занялась бы флибустьерством».

В борьбе за корсаров и каперов британцы даже рассматривали возможность военной экспедиции против Тортуги и Берега Сен-Доменг. Однако, в декабре 1666 г. было решено, что нападение на Тортугу

«будет иметь очень плохие последствия, ибо покушения (на французские поселения) приучат их, отчаянно нуждающихся парней, к мести нашим приморским плантациям… желательно дать командирам военных кораблей такие умеренные инструкции: принимать на свои корабли всех буканьеров протестантсткой религии и других, кто даст клятву верности королю».

 

Вынужденное сотрудничество Порт-Ройала и Тортуги

Между тем меры, принимаемые испанским правительством по сопровождению своих караванов и укреплению поселений Нового Света, толкали корсаров и каперов Тортуги и Порт-Ройала к сотрудничеству и координации действий: время одиночек прошло, теперь требовались «большие эскадры для больших дел». Понимали это и власти конкурирующих островов.

Осенью 1666 г. (в это время шла война между Францией и Англией), посетивший Тортугу английский капитан Уилем, в разговоре с губернатором д’Ожероном

«всячески старался сохранить мир между Тортугой и Ямайкой, заявляя, что люди на том острове принудят генерала к этому, даже если тот будет противиться».

Через три дня после этого на Тортугу вернулся французский капер Жан Пикар (более известный, как капитан Шампань), который привел с собой захваченное им английское судно.
 

 

Жан Пикар (капитан Шампань)

Бертран д’Ожерон выкупил этот корабль у Пикара, и позволил капитану Уилему забрать его на Ямайку, чтобы вернуть законным владельцам.

Губернатор Томас Модифорд, в ответ, освободил восемь пленных французских флибустьеров.
 

«Судно, которое их доставило, было нагружено вином и многими негритянками, в коих мы весьма нуждались»,

– сообщает д’Ожерон.

Зачем ему так нужны были эти негритянки, д’Ожерон умалчивает. Быть может, некоторые из них стали «жрицами любви» в первом борделе Тортуги (открылся в 1667 г.). Но большинство из них, вероятно, использовались в качестве обслуги – ведь штопать рубахи и стирать штаны матросов, приходящих на остров корсарских и каперских кораблей тоже кому-то было нужно.

В 1667 г. между Англией и Испанией был заключен мирный договор, однако британские флибустьеры продолжили свои нападения на испанские корабли и побережья. В конце 1671 г. Фрэнсис Визборн и его французский коллега с острова Тортуга Дюмангль (участник знаменитого похода Моргана на Панаму), действовавшие без каперского свидетельства, ограбили два испанских поселка на северном побережье Кубы. Они были захвачены, как пираты, полковником Уильямом Бистоном, командовавшим королевским фрегатом «Эсистенс» и доставлены в Порт-Ройял. В марте 1672 г. друзей-капитанов приговорили к смертной казни, но привести этот приговор в исполнение власти Ямайки не решились, опасаясь мести со стороны флибустьеров Тортуги. В итоге, пираты были освобождены и продолжили свой промысел в море. Тяжело переживающие невозможность выдачи приватирских свидетельств «своим» корсарам», должностные лица Ямайки завистливо смотрели, как «французы с Тортуги делают призом всё, что им удается захватить». В ноябре 1672 г. заместитель губернатора Томас Линч горестно сетовал, что «теперь в Индиях нет ни одного английского пирата, не считая некоторых, плавающих на французских судах» (намекая на то, что часть английских флибустьеров ушла на Тортугу и Сен-Доменг).

Однако тесные «деловые связи» не мешали каперам атаковать корабли других стран (не только Испании), если была такая возможность. Во время англо-голландской войны 1667 г. каперы Нидерландов, которые охотно и плодотворно сотрудничали и с британцами, и с французами, стали активно нападать в Карибском море на британские торговые суда.
 

«Пиратский Вавилон»

Вернемся в Порт-Ройал. База корсаров и каперов на Ямайке стремительно развивалась, быстро выйдя на уровень французской Тортуги, и скоро превзойдя её. Гавань Порт-Ройала была больше бухты Бастера и более удобной. В его порту обычно одновременно находились от 15 до 20 кораблей, а глубина моря достигала 9 метров, что позволяло принимать даже самые большие суда. В 1660 г. в Порт-Ройале было 200 домов, в 1664 – 400, в 1668 – 800 зданий, которые, по свидетельству современников, были «столь дорогими, словно стояли на хороших торговых улицах Лондона». В период наивысшего расцвета в городе было примерно 2000 деревянных и каменных зданий, некоторые из которых были четырехэтажными. К услугам приватиров были 4 рынка (один из них – невольничий), банки и представительства торговых компаний, многочисленные складские помещения, несколько церквей, синагога, более сотни таверн, многочисленные бордели и даже зверинец.

О загруженности порта Порт-Ройала красноречиво свидетельствует такой факт: в 1688 г. он принял 213 кораблей, а все порты американского побережья Новой Англии – 226. В 1692 г. число жителей Порт-Ройала достигло 7 тысяч человек.
 

 

Порт Ройал, рисунок

Один из современников так описывал этот город:

«Таверны битком набиты золотыми и серебряными кубками, сверкающими драгоценными каменьями, украденными из соборов. Простые моряки с тяжелыми золотыми серьгами с драгоценными каменьями играют на золотые монеты, ценностью которых никого не интересуется. Любое из зданий здесь – сокровищница».

Неудивительно, что современники считали Порт-Ройал «пиратским Вавилоном» и «самым грешным городом во всем христианском мире».

В период своего расцвета, расположенный на западной оконечности косы Палисадос Порт-Ройал, имел 5 фортов, главный из которых носил название «Чарльз».
 

 

Форт «Чарльз», Ямайка, пригород Кингстона

В 1779 г. комендантом этого форта был капитан I ранга (будущий адмирал) Горацио Нельсон.
 

Другие форты носили имена «Уокер», «Руперт», «Джеймс» и «Карлайл».
 

 

Порт Ройал

 

Корсары и приватиры Ямайки

Большую известность среди английских пиратов того времени получил Льюис Скотт (Льюис Шотландец), о котором Александр Эксквемелин писал:

«Со временем испанцы убедились, что на море от пиратов нет никакого спасения, и стали плавать значительно реже. Но и это им не помогало. Не встречая кораблей, пираты стали собираться компаниями и грабить прибрежные города и поселения. Первым таким пиратом, занявшимся сухопутным разбоем, был Льюис Шотландец. Он напал на Кампече, разграбил его и сжег дотла».

В 1665 г. в официальных документах впервые звучит имя знаменитого корсара Генри Моргана: вместе с капитанами Давидом Маартеном, Якобом Факманом, Джоном Моррисом (который через год сразится с французским корсаром Шампанем и проиграет бой ) и Фрименом он отправляется в поход к побережью Мексики и Центральной Америки. В ходе этой экспедиции были разграблены города города Трухильо и Гранд-Гранада. По возвращении выяснилось, что приватирские свидетельства этих капитанов утратили силу в связи с заключением мира между Испанией и Британией, но губернатор Ямайки Модифорд не стал наказывать их.

В 1668 г. капитаны Джон Дэвис и Роберт Сирл (который, как мы помним, купил свой корабль у коммодора Мингса) возглавили флибустьерскую (не приватирскую) эскадру из 8 кораблей. Они намеревались перехватить какие-нибудь испанские суда у берегов Кубы, но, не обнаружив их, направились к Флориде, где захватили город Сан-Аугустин-де-ла-Флорида. Добычей корсаров стали 138 марок серебра, 760 ярдов парусины, 25 фунтов восковых свечей, украшения приходской церкви и часовни женского францисканского монастыря стоимостью 2066 песо. Кроме того, они взяли заложников, за которых был выплачен выкуп, и чернокожих рабов и метисов, которых рассчитывали продать на Ямайке. Поскольку Роберт Сирл действовал без каперского свидетельства, на Ямайке он был арестован, но освобожден через несколько месяцев и участвовал в походе Моргана на Панаму.

Неофициальное звание вождя Brethren of the Coast (Береговое братство) некоторое время носил Эдвард Мансвельт (Мансфилд), который был то ли англичанином, то ли голландцем из Кюрасао.
 

 

Эдвард Мансвельт

Впервые его имя в исторических источниках появляется в 1665 г., когда он, во главе 200 флибустьеров, атаковал кубинское побережье, разграбив несколько деревень. В 1666 г. мы видим его командиром эскадры из 10-15 небольших судов. Александр Эксквемелин утверждает, что в январе этого года он напал на Гранаду, другие источники об этом походе не упоминают. Но, учитывая добросовестность этого автора, можно предположить, что данная экспедиция, все же, состоялась. В апреле 1666 г. приватиры Мансвельта атаковали остров Святой Екатерины и остров Провидения (Святой Каталины). На последнем он попытался закрепиться, сделав его новой базой корсаров и приватиров, но, не получив подкреплений от губернатора Ямайки, вынужден был покинуть его. Обстоятельства гибели этого корсара не ясны. Эксквемелин утверждает, что он попал в плен во время очередного набега на Кубу и был казнен испанцами. Другие говорят о смерти в результате какой-то болезни, либо даже отравления. Его преемником стал знаменитый Генри Морган, получивший от современников прозвище «Жестокий». Именно он, безусловно, и стал самым успешным приватиром и пиратом Ямайки, своего рода «брендом» этого острова.
 

 

Laird Cregar в роли Генри Моргана, 1942 г.

 

Рыжов В.А.©

Скрытый текст

Сэр Генри Морган. Самый знаменитый корсар Ямайки и Вест-Индии

 

 

В английском языке есть выражение self-made man – «человек, который сделал себя сам». Безродный валлиец Генри Морган – один из таких людей. В других обстоятельствах он, вероятно, стал бы великим героем, которым бы гордилась Британия. Но путь, который он для себя выбрал (или вынужден был выбрать) вел в другую сторону, и Морган стал всего лишь героем «пиратских» романов и фильмов. Впрочем, многие тысячи людей с похожей судьбой не добились и этого. В сегодняшней статье мы расскажем невероятной судьбе одного из самых знаменитых корсаров мировой истории.
 

 

Происхождение Генри Моргана

Английский хирург Ричард Браун, который познакомился с нашим героем на Ямайке, сообщает, что в Вест-Индию (на остров Барбадос) тот попал в 1658 или в 1659 гг. В то же время мы знаем, что в конце 1671 г. Моргану (по его собственному признанию) было «тридцать шесть лет или около того». Следовательно, в начале карибских приключений ему было 23 или 24 года.

Морган утверждал, что является «сыном джентльмена». Более того, Франк Кандэлл в книге «Губернаторы Ямайки в XVII веке» сообщает, что Морган якобы нередко говорил, что он – старший сын Роберта Моргана из Лланримни в Гламорганшире. Данный автор предположил, что Генри Морган был внуком сэра Джона Моргана, который в документах тех лет упоминается как «другой из Морганов, проживающий близ Румни в Магене и имеющий прекрасный дом».

Другие исследователи не согласны с Канделлом. Ллевелин Уильямс считал, что знаменитый корсар был сыном Томаса Моргана, йомена из Пенкарна. А Бернард Бёрк, который в 1884 г. выпустил «Всеобщий гербовник Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса», предположил, что Генри Морган был сыном Льюиса Моргана из Ллангаттока.

Александр Эксквемелин, современник и подчиненный Моргана, в книге «Пираты Америки» сообщает о молодости этого корсара и приватира следующее:

«Морган родился в Англии, в провинции Уэльс, называемой также Валлийской Англией; его отец был земледельцем, и, вероятно, довольно зажиточным… Морган не проявил склонности к полеводству, он отправился к морю, попал в гавань, где стояли корабли, шедшие на Барбадос, и нанялся на одно судно. Когда оно пришло к месту назначения, Моргана, по английскому обычаю, продали в рабство».

То есть платой «за проезд» стал обычный в Вест-Индии кабальный трехлетний контракт, условия которого ставили «временных вербованных» на положение рабов.

Этот факт подтверждает запись в бристольском архиве от 9 (19) февраля 1656 г.:

«Генри Морган из Абергавенни в графстве Монмут, работник, заключивший договор с Тимоти Тауншендом из Бристоля, ножовщиком, сроком на три года для службы на Барбадосе…»

Сам Морган отрицал этот факт, но вряд ли его словам в данном случае можно доверять.
 

 

Остров Барбадос на карте

 

Генри Морган в Порт-Ройале. Начало карьеры приватира

Для авантюристов всех мастей Барбадос был местом вполне подходящим. Шкипер английского корабля «Свифтшур» Генри Уистлер в своем дневнике написал, что этот остров

«был помойкой, куда Англия сваливала свои отбросы: разбойников, *** и тому подобный сброд. Кто в Англии был разбойником, здесь считался кем-то вроде мелкого жулика».

Но Порт-Ройал для молодого человека, собирающегося начать карьеру флибустьера, был местом гораздо более перспективным. И в середине 60-х годов XVII мы видим Моргана в этом городе, причем человеком уже известным и авторитетным среди пиратов и приватиров острова Ямайка. Известно, в 1665 г. он был одним из капитанов эскадры, разграбившей города Трухильо и Гранд-Гранаду в Центральной Америке. Каким-то образом Морган заслужил доверие знаменитого корсара Эдварта Мансфелта, после гибели которого на общем собрании экипажей пиратских судов, базировавшихся в Порт-Ройале, он был избран новым «адмиралом» – в конце 1667 или в начале 1668 года.
 

Первый поход «адмирала» Моргана

Вскоре ямайская эскадра (из 10 судов) в первый раз вышла в море под руководством Генри Моргана. В это же самое время эскадра Олоне атаковала побережье Центральной Америки.

8 февраля 1668 г. у берегов Кубы к флотилии Моргана присоединились два корабля с Тортуги. На общем совете было принято решение атаковать кубинский город Пуэрто-Принсипе (сейчас Камагуэй). 27 марта пираты высадились на берег и, разбив в четырёхчасовом бою отправленный против них испанский отряд (около сотни испанских солдат были убиты), приступили к штурму города. Хронисты сообщают, что после того как Морган пригрозил сжечь весь город, убив при этом всех его жителей, включая детей, горожане сдались – потому что «они хорошо знали, что пираты мигом выполнят свои посулы» (Эксквемелин).
 

 

Отряд Моргана захватывает Пуэрто-Принсипе. Гравюра из книги Эксквемелина. 1678 г.

Помимо выкупа (50 тысяч песо), Морган потребовал от горожан 500 голов скота, который был забит, мясо засолено на берегу. Во время этой работы между англичанами и французами вспыхнул конфликт из-за того, что англичанин, не участвовавший в разделке туш, забрал у француза кость и высосал из неё мозг.
 

«Началась ссора, которая кончилась стрельбой из пистолетов. При этом, когда они стали стреляться, англичанин хитростью одолел француза: он выстрелил противнику в спину. Французы собрали приятелей и решили схватить англичанина. Морган встал между спорщиками и сказал французам, что уж если они так заботятся о правосудии, то пусть подождут, пока все не вернутся на Ямайку — там они и повесят англичанина… Морган приказал связать преступника по рукам и ногам, чтобы доставить на Ямайку».

(Эксквемелин.)

В результате этой ссоры французы покинули эскадру Моргана:

«Впрочем, они заверили его, что относятся к нему как к другу, а Морган обещал им устроить суд над убийцей. Вернувшись на Ямайку, он тотчас же приказал повесить англичанина, из-за которого разгорелись страсти».

(Эксквемелин.)

Власти Кубы были возмущены «трусостью» жителей ограбленного города. Губернатор города Сантьяго-де-Куба дон Педро де Байона Вильянуэва писал в Мадрид:

«Мне показалось уместным вызвать к себе сержанта-майора и ординарного алькальда, чтобы выслушать их после того, как им было предъявлено обвинение в преступлении, которое они совершили, и посмотреть, какое же опровержение они могут представить, учитывая, что в том поселении имеется весьма значительное количество людей, и что при тех возможностях, которые предоставляют местность и скалистые горы на протяжении четырнадцати лиг, местные жители, столь практичные и опытные в горах, даже имея на две трети меньше народа, могли бы разбить врага. Если потребуется, они понесут суровое наказание, дабы послужить уроком другим местам, для которых стало уже привычным уступать любому числу врагов, не рискуя людьми даже по такому серьезному поводу, как защита своей родины и своего короля».

По свидетельству Александра Эксквемелина, после ухода французов

«для англичан, казалось бы, настали плохие времена, и мужество, необходимое для новых походов, у них иссякло. Однако Морган сказал, что стоит им лишь последовать за ним, и он найдет средства и пути, чтобы добиться успеха».

 

Поход на Пуэрто-Бельо

В следующем году он повел корсаров Ямайки к городу Пуэрто-Бельо (Коста-Рика), который называли «самым значительным из всех городов, заложенных испанским королем в Западных Индиях после Гаваны и Картахены». В ответ на сомнения, высказанные по поводу возможности успеха этой экспедиции, он заявил: «Чем нас меньше, тем больше достанется на каждого».
 

 

Корабли корсаров в бухте Пуэрто-Бельо. Гравюра из книги Д. ван дер Стерре, 1691 г.

Думаю, многие слышали поговорку о том, что «лев во главе стада баранов лучше барана во главе стада львов». На самом деле плохо и то, и другое, история дает нам множество примеров ложности этого афоризма. Единственное, что может сделать герой, возглавляющий толпу трусливых обывателей, – погибнуть в безнадежной и тщетной попытке выполнить свой долг. История корсаров Карибского моря изобилует примерами такого рода. Захват Пуэрто-Бельо отрядом Моргана – один из них.

Штурм города продолжался с утра до обеда, и пираты, даже сам Морган, уже были готовы отступить, когда над одной из башен поднялся английский флаг – это малодушие дорого стоило горожанам.
 

 

Штурм Пуэрто-Бельо, 1668 г. Гравюра из книги Эксквемслина

Лишь губернатор, закрывшись с частью солдат в крепости, продолжил сопротивление. Морган

«грозил губернатору, что заставит монахов штурмовать крепость, но губернатор не пожелал ее сдать. Поэтому Морган и в самом деле заставил монахов, священников и женщин приставить лестницы к стене; он полагал, что губернатор не станет стрелять в своих людей. Однако губернатор щадил их не больше, чем пиратов. Монахи именем Господа и всех святых взмолились, чтобы губернатор сдал крепость и сохранил им жизнь, но никто не внимал их мольбам... губернатор, отчаявшись, стал истреблять своих же людей, словно врагов. Пираты предложили ему сдаться, однако он ответил:
"Никогда! Лучше умереть как храбрый солдат, нежели быть повешенным как трус".
Пираты решили взять его в плен, но им это не удалось, и губернатора пришлось убить».

(Эксквемелин.)

После победы Морган, похоже, потерял контроль над ситуацией. По свидетельству того же Эксквемелина,

«пираты принялись пить и развлекаться с женщинами. В эту ночь полсотни отважных людей могли бы переломать шеи всем разбойникам».

Однако убитый губернатор оказался последним отважным человеком в этом городе.

Ограбив город, пираты потребовали от горожан выкуп, угрожая сжечь его дотла, в случае отказа. В это время губернатор Панамы, собрав около 1500 солдат, попытался выбить корсаров из города, но его войска попали в засаду и потерпели поражение в первом бою. Тем не менее, численное превосходство, по-прежнему, было на стороне испанцев, которые, всё же, подошли к стенам города.
 

«Однако Морган не ведал страха и всегда действовал наудачу. Он заявил, что до тех пор не покинет крепость, пока не получит выкупа. Если же он вынужден будет уйти, то сравняет крепость с землей и перебьет всех пленников. Губернатор Панамы никак не мог придумать, как же сломить разбойников, и, в конце концов, бросил жителей Пуэрто-Бельо на произвол судьбы. Наконец горожане собрали деньги и выплатили пиратам сто тысяч пиастров выкупа».

(Эксквемелин.)

В захваченном городе флибустьеры, которых в начале экспедиции было всего 460 человек, находились 31 день. Один из пиратских капитанов той экспедиции, Джон Дуглас (в других источниках – Жан Дюгла), говорил потом, что, если бы у них имелось хотя бы 800, они

«возможно, пошли бы на Панаму, лежащую примерно в 18 лигах к югу от Пуэрто-Бельо, и легко сделались бы ее хозяевами, как и всего королевства Перу».

 

 

Пират, оловянная фигурка, около 1697 г.

Добыча флибустьеров составила около 250 тысяч песо (пиастров) золотом, серебром и драгоценностями, кроме того, на корабли было загружено много холста и шелка, а также других товаров.
 

Совместный поход флибустьеров Порт-Ройала и Тортуги на Маракайбо

Вернувшись на Ямайку, Морган уже осенью 1668 г. отправил корсарам Тортуги приглашение принять участие в новом походе на испанские владения. Союзники встретились в начале октября у любимого пиратами острова Ваш (здесь их корабли часто останавливались для дележа добычи). У Моргана было 10 судов, численность экипажей которых достигала 800 человек, вдогонку, на помощь им, губернатор острова послал пришедший из Англии королевский фрегат «Оксфорд», 2 корабля пришло с Тортуги, в том числе фрегат «Бумажный змей», вооруженный 24 пушками и 12 кулевринами. С французами прибыл капитан Пьер Пикар, участник экспедиций погибшего Франсуа Олоне, который и предложил Моргану повторить поход на Маракайбо. В марте 1669 года этот город, а потом – и Сан-Антонио-де-Гибралтар были захвачены. Но, пока корсары грабили Гибралтар, к Маракайбо подошли 3 испанских военных корабля и 1 вспомогательный бриг. Испанцы также завладели ранее захваченной корсарами крепостью Ла-Барра, вновь установив на её стенах пушки. На приведенных ниже картах видно, насколько выгодным было положение испанцев, и насколько отчаянным и бедственным было оно у эскадры Моргана.
 

 

Моргану были предложены удивительно мягкие условия беспрепятственного выхода из лагуны: возвращение награбленного и освобождение пленных и рабов. Не менее удивительным было решение пиратов, которые в столь тяжелой ситуации на военном совете единогласно решили, что «лучше сражаться до последней капли крови, чем отдать добычу: ради нее они однажды уже рисковали жизнью и готовы снова поступить точно так же».

Более того, пираты «дали клятву драться плечом к плечу до последней капли крови, а если дела обернутся плохо, то не давать врагу пощады и биться до последнего человека».
 

 

Пират с саблей, оловянная фигурка

Трудно сказать, чему больше удивляться в данном случае: отчаянной храбрости флибустьеров или их патологической жадности?

Морган попытался поторговаться с испанским адмиралом, предложив ему следующие условия: пираты оставляют Маракайбо невредимым, отказываются от выкупа и за этот город, и за Гибралтар, освобождают всех свободных граждан и половину захваченных рабов, себе оставляя другую их половину и уже награбленное имущество. Адмирал не принял этого предложения.

26 (по другим источникам – 30) апреля эскадра флибустьеров пошла на прорыв. Пущенный впереди брандер корсаров протаранил флагманское судно испанцев и взорвал его. Остальные корабли, опасаясь повторения подобной атаки, попытались отойти под защиту форта, при этом один из них сел на мель, другой был взят на абордаж и подожжен. Лишь одному испанскому кораблю удалось выйти из лагуны.
 

 

Атака приватирами Моргана испанских судов в заливе Марайбо. Гравюра

А вот флотилия Моргана, несмотря на победу в морском бою, выйти в открытое море пока еще не могла, так как фарватер обстреливался шестью пушками испанского форта. Первая попытка штурма испанских укреплений была безуспешна. Тем не менее, Морган не терял оптимизма и все-таки получил выкуп с жителей Маракайбо величиной в 20 000 песо и 500 голов скота. Кроме того, ныряльщики подняли с затонувшего испанского флагманского корабля серебряные слитки стоимостью в 15 тысяч песо и украшенное серебром оружие. Здесь же, вопреки обычаям, добыча (250 000 песо, а также разнообразные товары и рабы) была поделена между экипажами разных судов. Доля одного корсара в этот раз оказалась примерно в два раза меньше, чем в походе на Пуэрто-Бельо. После этого была проведена демонстрация подготовки нападения на форт с суши, из-за чего испанцы повернули свои пушки в сторону от моря. Воспользовавшись их ошибкой, пиратские корабли на всех парусах выскочили из «бутылочного горлышка» лагуны в Венесуэльский залив.

Эта история была пересказана Рафаэлем Сабатини в его романе «Одиссея капитана Блада».
 

 

Иллюстрация к роману Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада»: «Не успели они оглянуться, как брандер корсаров подошел к ним»

Сразу после этого похода губернатор Ямайки Томас Модифорд по приказу Лондона временно прекратил выдачу каперских грамот. Корсары перебивались торговлей шкурами, салом, черепаховыми панцирями и красным деревом; некоторые вынуждены были, подобно буканьерам Эспаньолы и Тортуги, охотиться на Кубе на диких быков и свиней, два капитана ушли на Тортугу. Морган, который ранее вложил полученные грабежом капиталы в плантации на Ямайке общей площадью в 6000 акров (одно из которых он назвал Лланрумни, другое – Пенкарн), занимался хозяйственными делами.
 

Поход на Панаму

В июне 1670 г. два испанских корабля атаковали северное побережье Ямайки. В результате Совет этого острова выдал каперское свидетельство Генри Моргану, назначив его «адмиралом и главнокомандующим со всеми полномочиями для нанесения ущерба Испании и всему тому, что принадлежит испанцам».

Александр Эксквемелин сообщает, что Морган отправил губернатору Тортуги д’Ожерону, плантаторам и буканьерам Тортуги и Берега Сен-Доменго письмо с приглашением принять участие в его походе. В это время его авторитет на Тортуге был уже очень высок, поэтому «капитаны пиратских судов тотчас же изъявили желание выйти в море и взять на борт, столько людей, сколько могли их суда вместить». Желающих пограбить вместе с Морганом было столько, что часть из них отправились к месту общего сбора (южный берег Тортуги) на каноэ, часть – пешком, где они пополнили экипажи английских судов.
 

 

Флейт, XVII век

От Тортуги эта эскадра отправилась к острову Ваш, где к ней присоединились еще несколько кораблей. В результате под командованием Моргана оказался целый флот из 36 кораблей – 28 английских и 8 французских. По сообщению Эксквемелина, на этих судах находились 2001 хорошо вооруженных и опытных бойцов. Морган разделил свою флотилию на две эскадры, назначив вице-адмирала и контр-адмирала, после чего на общем совете было решено, что, «ради безопасности Ямайки», следует совершить нападение на Панаму. Уже извещенный о том, что в Мадриде заключен мир с Испанией, губернатор Ямайки Томас Модифирд отменять столь многообещающий поход не стал. Чтобы отвести от себя подозрения в пособничестве пиратам, он известил Лондон, что его, посланцам, якобы, не удалось обнаружить уже ушедшую от острова Ваш эскадру корсаров.

В декабре 1670 г. флот Моргана подошел к расположенному напротив Никарагуа испанскому острову Святой Каталины (сейчас – Isla de Providencia, или Олд-Провиденсия, принадлежит Колумбии, не путать с багамским островом Нью-Провиденс).
 

 

Острова Олд Провиденсия (слева) и Сан Андреас (справа)

В то время этот остров использовался, в качестве места для ссылки преступников и имел достаточно сильный гарнизон. Позиция испанцев, которые перебрались на маленький, соединенный с берегом мостом, островок (именно он теперь и называется островом Святой Каталины), была почти неприступной, к тому же резко ухудшилась погода, пошел дождь, корсары же начали испытывать проблемы с продовольствием. Как это уже не однажды случалось (и случится еще не раз), все решило малодушие испанского губернатора: он согласился сдаться при условии, что будет инсценирован бой, в ходе которого, якобы, он потерпит поражение и вынужден будет сдаться на милость неприятеля. Так все и случилось: «с обеих сторон весело палили из тяжелых пушек и перестреливались из маленьких, не причиняя при этом друг другу никакого вреда». (Эксквемелин).

Добыча была не велика – 60 негров и 500 фунтов стерлингов, но зато корсары нашли здесь проводников, готовых провести их через перешеек к городу Панама, который находится, как известно, на Тихоокеанском побережье. Таковыми стали один метис и несколько индейцев.
 

 

Панама, карта

Самый удобный путь к Тихому океану прикрывал форт Сан-Лоренсо-де-Чагрес, находившийся у входа в устье реки Чагрес. Сюда Морган оправил одну из своих эскадр, с приказанием, во что бы то ни стало овладеть этой крепостью. Испанцы, до которых уже доходили слухи о походе корсаров (то ли на Панаму, то ли на Картахену), приняли меры к усилению гарнизона этого форта. Встав в небольшой гавани примерно в миле от основной, корсары попытались обойти крепость. Здесь им помогли рабы, захваченные на Санта-Каталине, которые прорубали дорогу через заросли. Однако у самой крепости лес закончился, в результате нападавшие понесли большие потери от огня испанцев, которые, если верить Эксквемелину, кричали при этом:

«Приведите и остальных, английские собаки, враги Бога и короля, вам все равно не пройти в Панаму»!

Во время второго штурма корсарам удалось поджечь дома форта, крыши которого были покрыты пальмовыми листьями.
 

 

Пират с бомбой, оловянная фигурка XVII-XVIII.в.в.

Несмотря на пожар, испанцы на этот раз защищались отчаянно, когда у них закончились боеприпасы, дрались пиками и камнями. В этом бою пираты потеряли 100 человек убитыми и 60 раненными, но цель была достигнута, путь к Панаме открыт.

Лишь через неделю к захваченной крепости подошли основные силы флотилии Моргана, причем, при входе в гавань, внезапный порыв северного ветра бросил на отмель адмиральский корабль и некоторые другие суда. Эксквемелин говорит о трех кораблях (помимо флагманского), утверждая, что никто из их экипажей не погиб, Уильям Фогг – о шести, причем называет число утонувших – 10 человек.

Оставив в крепости 400 человек, и 150 – на кораблях, Морган во главе остальных, разместившихся на небольших кораблях (от 5 до 7 по данным разных авторов) и каноэ (от 32 до 36) направился к Панаме. Впереди было 70 миль труднейшего пути. На второй день, у деревни Крус-де-Хуан-Гальего пираты вынуждены были оставить корабли, выделив для их охраны 200 человек (численность ударного отряда Моргана составляла теперь не более 1150 человек). Другие пошли дальше – часть отряда на каноэ, часть – пешком, вдоль берега. Испанцы попытались организовать несколько засад на их пути, но они были покинуты ими при первом же столкновении с противником. Больше всего люди Моргана страдали от голода, так что на шестой день, столкнувшись с индейцами, некоторые из корсаров бросились вдогонку, решив, что если не найдут ничего съестного, съедят кого-нибудь из них. Но тем удалось уйти. В эту ночь в лагере Моргана стали слышны разговоры о возвращении назад, но большинство корсаров было за продолжение похода. В селении Санта-Крус (где стоял испанский гарнизон, ушедший оттуда без боя) пираты нашли лишь собаку (которая была ими немедленно съедена), кожаный мешок с хлебом и глиняные сосуды с вином. Эксквемелин сообщает, что «пираты, захватив ***, напились без всякой меры и чуть не умерли, и их вырвало всем, что они ели в пути, листьями и всякой прочей дрянью. Им невдомек была истинная причина, и они, было, подумали, что испанцы добавили в *** яд».

Несколько групп пиратов были направлены на поиски продовольствия, но ничего не нашли. Более того, одна группа попала в плен, но Морган скрыл это от остальных, чтобы другие корсары окончательно не пали духом. На восьмой день похода дорога проходила через узкое ущелье, со склонов которого испанцы и союзные им индейцы обстреляли корсаров из мушкетов и луков. Причем наиболее яростно сражались индейцы, которые отступили лишь после гибели своего вождя. Потеряв 8 человек убитыми и 10 ранеными, пираты все же вырвались на простор. На девятый день они взошли на гору (которая с тех пор называется «Горой буканьеров»), откуда, наконец, увидели Тихий океан и небольшую торговую эскадру, идущую из Панамы на острова Товаго и Тавагилья – «и тут отвага снова наполнила сердца пиратов». Думается, что схожие чувства испытывали и греки Ксенофонта, когда, после многих дней пути, увидели впереди Черное море. Радость пиратов еще более возросла, когда, спустившись вниз, они нашли в долине большое стадо коров, которые были немедленно перебиты, зажарены и съедены. Вечером того дня, корсары увидели башни Панамы и радовались так, будто уже одержали победу.

Между тем Панама была одним из самых больших и богатых городов Нового света. В нем насчитывалось более 2000 домов, комнаты многих из которых украшали картины и статуи, привезенными хозяевами из Испании. Также в городе имелись кафедральный собор, приходская церковь, 7 мужских монастырей и 1 женский, госпиталь, генуэзский двор, в котором осуществлялась торговля неграми, и множество конюшен для лошадей и мулов, использовавшихся для перевозки серебра и прочих колониальных товаров. В его предместьях находились 300 хижин негров-погонщиков. В гарнизоне Панамы на тот момент было около 700 кавалеристов и 2000 пехотинцев. Но для переживших невероятно трудный переход корсаров Моргана это уже не имело никакого значения, и даже возможная гибель в бою казалась им лучше мучительной смерти от голода.
 

 

Вид на Панаму, английская гравюра, XVII век

На рассвете 28 января 1671 года выступили из лагеря – под звук барабанов и с развернутыми знаменами. Через лес и холмы Толедо они спустились на равнину Матаснильос и заняли позицию на склонах Передовой горы. Испанцы попытались дать бой у стен города. В атаку были брошены 400 кавалеристов, которые не смогли действовать эффективно из-за болотистой местности, 2000 пехотинцев, 600 вооруженных негров, индейцев и мулатов, и даже два стада по 1000 быков, которых 30 пастухов-вакерос попыталась направить в тыл корсаров, чтобы вызвать расстройство в их рядах. Пираты, выдержав первый натиск противника, контратаковали, обратив его в бегство.
 

 

Сражение у Панамы между испанцами и пиратами Моргана, средневековая гравюра

Воодушевленные победой, корсары бросились на штурм города, улицы которого были перекрыты баррикадами, защищенными 32 бронзовыми пушками. Через 2 часа Панама пала. Потери пиратов оказались меньше, чем в сражении за форт Сан-Лоренсо-де-Чагрес: 20 человек убитыми и столько же ранеными, что указывает на достаточно слабое сопротивление, оказанное им горожанами.
 

 

Морган захватывает Панаму. Торговая карточка, выпущенная в Вирджинии в 1888 г.

По завершении штурма

«Морган приказал собрать всех своих людей и запретил им пить ***; он сказал, что у него есть сведения, что *** отравлено испанцами. Хотя это и было ложью, однако он понимал, что после крепкой выпивки его люди станут небоеспособными».

Между тем в Панаме начался пожар. Александр Эксквемелин утверждает, что город был подожжен по тайному приказу Моргана, что нелогично – ведь он явился сюда грабить богатые дома, а не жечь их. Испанские источники сообщают, что такой приказ отдал дон Хуан Перес де Гусман – рыцарь ордена Сантьяго, «президент, губернатор и генерал-капитан Королевства Тьерра-Фирмы и Провинции Верагуао», возглавлявший гарнизон города.

Так или иначе, Панама была сожжена, на сгоревших складах мешки с мукой тлели еще целый месяц. Флибустьеры были вынуждены выйти из города, обратно они вошли в него, когда огонь утих. Там еще было чем поживиться, не пострадали здания Королевской аудиенсии и Бухгалтерии, особняк губернатора, монастыри Ла-Мерсед и Сан-Хосе, некоторые дома на окраинах, около 200 складов. Морган находился в Панаме на протяжении трех недель – и у испанцев не было ни сил, ни решимости попытаться выбить его изрядно поредевшее войско из города. Пленные рассказали, что «губернатор хотел собрать большой отряд, однако все разбежались и его замысел не осуществился из-за нехватки людей».

Испанцы не посмели атаковать даже небольшой отряд из 15 человек, отправленный Морганом с известием о победе в Сан-Лоренсо-де-Чагрес.

Александр Эксквемелин сообщает:

«В то время как часть пиратов грабила на море (используя захваченные в порту корабли), остальные грабили на суше: каждый день из города выходил отряд человек в двести, и, когда эта партия возвращалась, ей на смену выходила новая; все они приносили большую добычу и приводили много пленников. Эти походы сопровождались невероятными жестокостями и всевозможными пытками; чего только не приходило в голову пиратам, когда они допытывались у всех без исключения пленников, где спрятано золото».

Часть пиратов (около 100 человек) вознамерилась на одном из захваченных корабле уйти в Европу, но, узнавший об этих планах Морган, «приказал срубить на этом корабле мачты и сжечь их, то же самое сделать и с барками, которые стояли неподалеку».
 

 

Генри Морган в окрестностях Панамы. Средневековая гравюра

14 (24) февраля 1671 г. грандиозный караван победителей вышел из Панамы. В советском издании книги Александра Эксквемелина говорится о 157 мулах, нагруженных ломаным и чеканным серебром и 50 либо 60 заложниках. В английских переводах эти цифры возрастают: 175 мулов и 600 заложников.

Придя в Сан-Лоренсо-де-Чагрес, Морган обнаружил, что большая часть оставленных там раненых умерла, выжившие страдали от голода. Выкуп за крепость получить не удалось, поэтому она была разрушена.
 

 

Руины форта Сан-Лоренсо-де-Чагрес, современное фото

Был произведен раздел добычи, который у многих вызвал неудовольствие малыми суммами, доставшимися в итоге рядовым пиратам (порядка 200 песо или 10 фунтов стерлингов). Сам Морган оценил добычу в 30 тысяч фунтов стерлингов, но хирург Ричард Браун, принимавший участие в той экспедиции, утверждает, что только серебро и драгоценности стоили 70 тысяч – не считая стоимости привезенных товаров. Поэтому, опасаясь гнева своих соратников, Генри Морган решил покинуть их «по-английски» – не попрощавшись: на корабле «Мейфлауэр» он тихо вышел в открытое море. Его сопровождали лишь три судна – «Пирл» (капитан Лауренс Принс), «Долфин» (Джон Моррис – тот самый, что сражался с капитаном Шампанем из Тортуги в 1666 г.) и «Мэри» (Томас Харрисон).

Эксквемелин сообщает:

«Французские пираты погнались за ним на трех или четырех кораблях, рассчитывая, если догонят, совершить на них нападение. Однако у Моргана были изрядные запасы всего съестного, и он мог идти без стоянок, что его врагам было не под силу: один остановился здесь, другой — там ради поисков себе пропитания».

Это неожиданное «бегство» стало единственным пятном на репутации Генри Моргана, который до той поры среди корсаров Вест-Индии всех национальностей пользовался огромным уважением и авторитетом.

31 мая на Совете Ямайки Генри Моргану была объявлена «благодарность за выполнение его последнего поручения».

Впечатление от похода Моргана было огромным – и в Вест-Индии, и в Европе. Британский посол писал из Мадрида в Лондон, что, при известии о падении Панамы, королева Испании «так рыдала и металась в ярости, что те, кто был рядом, боялись, как бы это не сократило ей жизнь».

Испанский посол заявил королю Англии Карлу II:

«Никогда моя держава не снесет оскорбления, нанесенного разорением Панамы в мирное время. Мы требуем самых суровых санкций и в случае надобности не остановимся перед военными действиями».

С другой стороны, до Карла дошли слухи о скандальном разделе добычи, полученной в Панаме, а это уже «било по карману» самого короля – ведь Морган не заплатил ему «законную» десятину от присвоенной им суммы.

Томас Линч, начальник колониальной милиции и личный недруг покровительствовавшего Моргану губернатора Модифорда, пишет лорду Арлингтону:

«Экспедиция в Панаму унизила и оскорбила людей (флибустьеров). Они пребывают в ужасной обиде на Моргана за то, что он заставил их голодать, а потом обворовал и покинул в бедственном положении. Полагаю, Морган заслуживает сурового наказания».

Это было не совсем верно: обиженных действительно хватало, но и слава удачливого корсара Моргана в Вест-Индии достигла своего апогея. Грандиозный праздник, устроенный им в Порт-Ройале по случаю возвращения, также способствовал популярности Моргана на Ямайке.
 

 

Пират в Таверне, оловянная фигурка, XVIII век

 

Генри Морган и Томас Модифорд в Лондоне

Английским властям пришлось отреагировать. Вначале для объяснений в Лондон отправился губернатор Ямайки Модифорд (отплыл 22 августа 1671 г.). Затем, 4 апреля 1672 г. на фрегате «Велком» туда же отправился и Генри Морган.

Модифорду пришлось немного «посидеть» в Тауэре, Моргану некоторое время было запрещено покидать борт фрегата. В итоге, все закончилось вполне благополучно, поскольку у бывшего губернатора нашелся влиятельный родственник – молодой герцог Альбемарль, племянник министра колоний, а у Моргана имелись деньги (ведь не зря же он из Панамы от своих подельников убежал). Альбервилль добился их освобождения, и даже ввел в самые модные салоны Лондона. Больших усилий для этого ему прилагать не потребовалось: в среде лондонских аристократов как раз в это время была мода на всё «заморское». За огромные деньги покупались обезьяны и попугаи, а отсутствие в доме лакея-негра считалось жутким моветоном и могло поставить крест на репутации любого «светского льва». А тут – такая колоритная пара из Ямайки: бывший губернатор экзотического острова и настоящий sea dog, имя которого было известно далеко за пределами Вест-Индии.
 

 

Генри Морган, оловянная фигурка

Модифорд и Морган были просто нарасхват, приглашения на светские рауты следовали одно за другим.

В конце концов, оба были оправданы. Более того, от короля Карла II Морган получил рыцарский титул и должность вице-губернатора Ямайки (решили, что «для обуздания жадности флибустьеров» лучшей кандидатуры, чем авторитетный в их среде «адмирал» не отыщешь). Тогда же Морган женился. А в 1679 г. он получил еще и должность верховного судьи Ямайки.
 

 

Генри Морган на почтовой марке Ямайки

Карьера Моргана в качестве вице-губернатора Ямайки едва не завершилась, не успев начаться. Его корабль потерпел крушение у острова Ваш, но везучий авантюрист был спасен своим «коллегой» – капитаном Томасом Роджерсом, который в то время приватирствовал по каперскому свидетельству острова Тортуга. Оказавшись на Ямайке, Морган немедленно сделал все, чтобы вернуть своих друзей в «старый добрый Порт-Ройал». Его начальник, лорд Воэн, писал в Лондон, что Морган

«восхваляет каперство и ставит преграды всем моим планам и намерениям сократить число тех, кто избрал этот жизненный путь».

Впрочем, как говорят во Франции, noblesse oblige (дворянское происхождение обязывает): иногда Моргану приходилось изображать суровость и непримиримость к бывшим «коллегам» – не в ущерб себе, разумеется. Так, у обвиненного в контрабанде капитана Фрэнсиса Мингэма Морган корабль конфисковал, но деньги, вырученные за его продажу, в казну внести «забыл». В 1680 г. губернатор Ямайки лорд Карлайл был отозван в Лондон, и Морган фактически становится хозяином острова. Стремясь получить пост губернатора, он вдруг становится поборником «закона и порядка», и издает неожиданный приказ:

«Всем, кто оставит пиратское ремесло, обещается прощение и дозволение селиться на Ямайке. Те же, кто по истечении трех месяцев не подчинятся закону, объявляются врагами короны и, будучи задержаны на суше или на море, будут судимы трибуналом Адмиралтейства в Порт Ройяле и, за неимением смягчающих обстоятельств, повешены».

Показная строгость не помогла, административная карьера Генри Моргана завершилась весной 1682 года, когда он, обвиненный в злоупотреблениях служебным положением и казнокрадстве, был отправлен в отставку.

23 апреля 1685 г. на английский престол вступил король-католик – Яков II, сторонник мира с Испанией. И тут, очень не вовремя, в Англии сразу в двух издательствах была напечатана книга «Пираты Америки», написанная его бывшим подчиненным – Александром Эксквемелином. В данном труде подробно описывались антииспанские «подвиги» Моргана, который, к тому же, неоднократно был назван в ней пиратом. А достопочтенный сэр Генри Морган утверждал теперь, что он «никогда не был слугой кого бы то ни было, кроме его величества короля Англии». И даже более того, на море и на суше он проявил себя «человеком самых добродетельных устремлений, всегда противясь неправедным деяниям, как то: пиратству и воровству, к коим испытывает глубочайшее отвращение». Один из издателей согласился выпустить «исправленное издание», но другой, по фамилии Мальтус, идти на поводу Моргана не захотел. В результате бывший приватир и вице-губернатор начал против него судебный процесс, потребовав в качестве возмещения «морального ущерба» просто невероятную сумму в 10 000 фунтов стерлингов. Общение с «приличными людьми» не прошло даром: Морган понял, что, для ограбления, мушкет и сабля необязательны – продажный адвокат тоже прекрасно подойдет. И чего же ему, такому благовоспитанному и добропорядочному господину, стесняться? Пусть платит, «крыса сухопутная», если «понятий» не разбирает.

Английский суд оштрафовал Мальтуса на 10 фунтов, а компенсацию морального вреда снизил до 200.

Это был первый судебный процесс против издателя книги в мировой истории. А, поскольку основой правовой системы Англии является «прецедентное право», многие поколения британских юристов ломали потом головы, стремясь постичь истинный и сокровенный смысл ставшей знаменитой фразы из постановления суда 1685 г.:

«Чем хуже истина, тем изощреннее клевета».

Оказавшийся не у дел, Морган активно злоупотреблял алкоголем, и умер, вероятно, от цирроза печени, в 1688 году. Незадолго до его смерти на Ямайку прибыл герцог Альбервилль, назначенный губернатором острова. Оказалось, что тот не забыл старого друга: чтобы оказать моральною поддержку умирающему Моргану, Альбервилль добился, восстановления его в Совете острова.

Похоронен Генри Морган был на кладбище Порт-Ройала. Через 4 года страшное землетрясение разрушило этот город, последовавшие за ним волны цунами, в числе прочих трофеев, унесли и прах знаменитого корсара.
 

 

Гибель Порт-Ройяла в 1692 году. Средневековая Гравюра

Так, самой природой были опровергнуты строки, написанной после кончины Генри Моргана песни:

Нет на свете моря,
Где не побывал
Флибустьер-валлиец,
Морган адмирал.
Но покой он вечный
Лишь в земле обрел.

Современники говорили, что «море забрало себе то, что давно причиталось ему по праву».

 

Рыжов В.А.©

Скрытый текст

Угасание Тортуги и гибель Порт-Ройала

 

 

В этой статье мы расскажем о завершении великой эпохи флибустьеров Тортуги и Порт Ройала.
 

Отставка и смерть Бертрана д'Ожерона

Бертран д'Ожерон, который управлял Тортугой на протяжении 10 лет и сделал так много для процветания этого острова, умер во Франции.

 

 

Таким увидели Бертрана д'Ожерона зрители советско-французского фильма 1991 г.

Обстоятельства его возвращения были печальны. В 1674 г. специальная комиссия, назначенная для ревизии финансового состояния Французской Вест-Индской компании (от имени которой д’Ожерон управлял Тортугой), выявила дефицит в 3 328 553 ливра, причем наиболее пострадавшим из инвесторов оказался король. В результате, в декабре 1674 г. Вест-Индская компания была ликвидирована, а все колонии за океаном были объявлены королевской собственностью. Д'Ожерон к этим махинациям отношения не имел, после его смерти у него даже не оказалось никакого имущества либо денежных средств, которые следовало бы передать наследникам. Оставшись не у дел, он в конце 1675 г. вернулся во Францию, где попытался заинтересовать власти новыми колонизационными проектами, но заболел и скончался 31 января 1676 года. На некоторое время о нем и его заслугах забыли. Лишь в октябре 1864 г. в Парижской церкви Сен-Северин по инициативе Пьера Маргри, заместителя директора Архива флота и колоний, была установлена мемориальная доска с надписью:

«В последний день января 1676 года в приходе церкви Святого Северина, на улице Масон-Сорбонн, умер Бертран д'Ожерон, г-н де ла Буэр из Жалье, который между 1664 и 1665 годами заложил основы гражданского общества и религии в среде флибустьеров и буканьеров островов Тортуга и Сен-Доменг. Тем самым он неведомыми путями провидения подготовил судьбы Республики Гаити».

 

 

Церковь Сен-Северин, Париж, Латинский квартал, недалеко от Сорбонны

 

Жак Непвё де Пуансэ на посту губернатора Тортуги

Племянник д'Ожерона, Жак Непвё де Пуансэ, оставшийся на Тортуге за губернатора, продолжил политику поощрения флибустьтеров, в том числе и английских – с Ямайки, губернатор которой жаловался, что его лейтенант (заместитель) Генри Морган отправляет корсаров за каперскими грамотами на Тортугу, за что получает от них некоторую долю добычи. Численность корсаров Тортуги и Сен-Доминго в те годы исследователи определяют в 1000 – 1200 человек.

В 1676 г. к берегам Эспаньолы и Тортуги подошла голландская эскадра Якоба Бинкеса, который в 1673 г. совместно с коммодором Корнелисом Эвертсеном-Младшим очень успешно действовал против англичан и французов, захватив 34 вражеских корабля и потопив 50. 9 августа 1673 г. он даже захватил Нью-Йорк. Теперь Эвертсен завладел французскими колониями в Кайенне и на островах Мари-Галанте и Сен-Мартен. После этого он обратился к буканьерам Тортуги и Сен-Доминго, призывая их принять подданство Нидерландов и обещая им разрешение привозить негров (в чем им отказывали французские власти) и «удовлетворение от свободной торговли со всеми нациями».

15 июля 1676 г. у Тортуги состоялось морское сражение, в котором приняли участие со стороны голландцев 2 линейных корабля, фрегат и каперский шлюп, со стороны французов – значительное количество небольших судов, которые, вместе взятые, уступали противнику в численности экипажа и по количеству пушек. Бой закончился полной победой голландцев: под их огнем французы выбросили свои корабли на прибрежные мели и скрылись на берегу. Голландцам удалось поднять и отремонтировать три из них, но на высадку десанта они не решились.

В феврале 1678 г. де Пуансэ во главе флотилии из 12 корсарских кораблей, на которых разместились около 1000 флибустьеров, оправился к острову Сен-Кристофер, где соединился с королевской эскадрой графа д'Эстре, чтобы совместно атаковать принадлежавший Нидерландам остров Кюрасао. Начало этой экспедиции было ознаменовано страшным кораблекрушением у островов Авес: в ночь с 10 на 11 мая затонули 7 линейных кораблей, 3 транспорта и 3 флибустьерских судна. Людские потери составили более 500 человек. Экспедиция сорвалась, командиру флибустьеров де Граммону было разрешено забрать с разбитых кораблей все, что ему нужно, и уйти на «свободную охоту». Вместе с Граммоном отправились около 700 корсаров Тортуги и Берега Сен-Доменг. Его эскадра пошла к берегам современной Венесуэлы, где корсарам удалось захватить города Маракайбо, Трухильо, селение Сан-Антонио-де-Гибралтар и взять в качестве призов 5 испанских кораблей. Общая стоимость награбленного составила 150 тысяч песо (пиастров). Это было меньше добычи, которую сумели захватить в Маракайбо Франсуа Олоне и Генри Морган, но зато в этом походе не погиб, ни один из пиратов.

Другим начинанием Жака Непвё де Пуансэ стала попытка договориться с испанцами о признании французских прав на западную часть острова Эспаньолы (которая и без того не контролировалась испанскими властями), но успеха он не достиг. Однако в 1679 г. испанцы, всё же, признали французские права на Тортугу.

В том же году на Тортуге поднял восстание некий Педро Хуан, которого местные французы называли Падрежан (Padrejean). Он был рабом испанца из Санто-Доминго, убившим своего хозяина и бежавшим на Тортугу. Возглавив небольшой отряд из 25 беглых черных рабов, он совершал набеги на поселения колонистов. Но местные буканьеры и поселенцы сами были людьми решительными и весьма суровыми: без участия властей, они отыскали восставших и расстреляли их.
 

 

Буканьер с мушкетом, оловянная фигурка работы Julio Cabos

В 1682 г. тропический ураган нанес значительный ущерб поселениям Тортуги, в 1683 г. пожар, вспыхнувший на руинах одного из обрушившихся во время этого шторма зданий, почти уничтожил главный город острова – Бастер. От последствий этих стихийных бедствий ему так и не суждено было оправиться.
 

Угасание и запустение Тортуги

В 1683 году Жак Непвё де Пуансэ умер на острове Эспаньола, единственным наследником оказался его матлот Галишон. Преемником Пуансэ на посту губернатора Тортуги и Берега Сен-Доменг был назначен сьёр де Кюсси, который к исполнению своих обязанностей приступил 30 апреля 1684 г. и управлял колонией до 1691 года. Этот период был ознаменован появлением в западной части Эспаньолы (французский Берег Сен-Доменг) и на Тортуге табачных плантаций.
 

 

Табачная плантация, гравюра 1855 г. Условия труда мало изменились по сравнению с концом XVII века

Однако свободных площадей на Тортуге было мало, пригодные почвы для культивации табака почвы быстро истощались. К тому же, развитию сельского хозяйства здесь традиционно препятствовал недостаток пресной воды (рек на Тортуге нет, источников мало, приходится собирать дождевую воду). В результате численность французских колонистов на Береге Сен-Доменго (западная часть Эспаньолы) постоянно росла, а роль Тортуги, как колонии, постепенно снижалась.

Эпоха флибустьеров также клонилась к своему закату, и с уменьшением числа корсарских судов, хирели гавани Бастера и Кайона. В результате было принято решение развивать французские владения на севере и западе Эспаньолы – в ущерб старым поселениям на Тортуге. Новый губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг – Жан-Батист дю Касс, писал в 1692 г.:
 

«Остров Тортуга совершенно не заслуживает внимания… Этот остров был первым завоеванием французов и убежищем пиратов в течение сорока лет. Сегодня он не дает ничего; люди, которые там находятся, остаются там лишь для того, чтобы пребывать в безделье и праздности; я их перевезу, как только они внемлют голосу рассудка, на поселение в Пор-де-Пэ».

 

 

Губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг Жан-Батист дю Касс. Портрет работы Иасента Риго, Музей флота, Париж

Переселение жителей Тортуги было закончено в 1694 г. и когда-то процветающая база флибустьеров прекратила свое существование.

А в 1713 г. последний удар был нанесен и по корсарам Берега Сен-Доменг: Франция объявила любые формы пиратства вне закона – и флибустьеры тогда окончательно покинули когда-то гостеприимный остров Эспаньола. Некоторые из них были наняты на королевскую службу, другие ещё пытались, на свой страх и риск, атаковать корабли в Карибском море.

Снова заселяться Тортуга (точнее, уже Тортю) стала лишь с начала ХХ века.
 

Остров Тортю в наши дни

Кажется логичным предположить, что в настоящее время, после выхода знаменитой киносаги «Пираты Карибского моря», Тортю переживает туристический бум. Побережье просто обязано быть застроено отелями, многочисленные «пиратские таверны» и «хижины буканьеров» должны предлагать ром и мясо по знаменитому рецепту. В тематический парк развлечений с компьютеризированной моделью кракена и «Летучим голландцем» в натуральную величину, из портов соседней Доминиканской республики ежедневно должна привозить туристов комфортабельная копия «Черной жемчужины» (под командой Джека Воробья, разумеется). Огромные круизные лайнеры, курсирующие по Карибскому морю, тоже не должны обходить этот остров стороной.
 

 

Побережье острова Тортю (Тортуга)

 

 

Эти морские черепахи дали название острову Тортю (Тортуга). Данная фотография сделана в водах Доминиканской республики, но, точно таких же черепах можно встретить у берегов Тортю

Увы, Тортю принадлежит одной из самых бедных и неблагополучных стран мира – республике Гаити (входит в состав Северо-Западного департамента), и в некоторых деревнях этого острова до сих пор нет электричества. При этом утверждается, что уровень жизни здесь даже выше, чем в других регионах республики Гаити (которая самым парадоксальным образом уживается на одном острове с не слишком богатой, но на фоне соседей, кажущейся вполне благополучной Доминиканской республикой).
 

 

Республика Гаити и Доминиканская Республика

 

 

Санто-Доминго, столица Доминиканской Республики

 

 

Порт-о-Пренс, столица Республики Гаити

И если Доминикана известна на весь мир своими курортами и пляжами, то Гаити прославилась как родина одного из трех основных типов культа вуду, а именно гаитянской разновидности, испытавшей значительное влияние христианства. Мало кто знает, что в 1860 г. папа римский Пий IX признал этот культ одним из ответвлений католицизма.
 

 

Папа римский Пий IX. Тот самый, что добился принятия догматов о непорочном зачатии Девы Марии и о непогрешимости римских пап, продолжил, начатую еще в XVI веке «великую кастрацию» античных скульптур Ватикана, был объявлен «слугой Бога» Иоанном Павлом II и причислен к лику блаженных 3 сентября 2000 г.

А другой римский папа, Иоанн Павел II, как-то сказал, что он с уважением относится к практикующим вуду жрецам и признает «основополагающую добродетель», присущую учению и верованию вуду. В 1993 г. он даже почтил своим присутствием одну из таких церемоний.
 

 

Иоанн Павел II и жрец культа вуду

А это один из виновников нынешнего бедственного положения страны: «банановый» диктатор Франсуа Дювалье («папа Док»), который объявил себя жрецом вуду и «вождём мертвых»:
 

В общем, республика Гаити с полным основанием может называться одной из самых несчастных и нищих стран мира. И потому ещё долго мы не увидим на острове Тортю ни роскошных отелей, ни огромного парка развлечений, ни парусов заполненной туристами «Чёрной жемчужины».
 

 

Кстати, вы когда-нибудь, задумывались, каким именно кораблём является знаменитая «Чёрная жемчужина»? Это фрегат, галеон, бриг? По мнению некоторых специалистов, она является фэнтезийным судном, вобравшим в себя черты английского галеона XVII века, «дюнкеркского фрегата» и голландского пинаса

А это «Летучий голландец» из фильма «Пираты Карибского моря». С 5 июля 2006 года до 2010 года он стоял у багамского острова Гарда-Кей, на котором компания The Walt Disney Company в 1998 г. открыла тематический парк развлечений, а сам остров переименовала в Каставей-Кей – Риф Кораблекрушения:
 

 

Каставей-Кей: "Настоящий" «Летучий голландец» из фильма "Пираты Карибского моря" на фоне океанского лайнера

Может быть, когда-нибудь и Тортю сможет похвастаться чем-то подобным. Но сегодня почти ничего не напоминает о громкой истории этого острова. Единственной его достопримечательностью сейчас является какой-то старый корабль (внешне напоминающий испанский галеон) у гавани Бастера.
 

 

Тортуга, старый корабль у бухты Бастер

Что это за судно, и откуда оно появилось там, сказать уже никто не может, но немногочисленные туристы его активно фотографируют, выкладывая потом в интернете фотографии «почти настоящего пиратского корабля».
 

Печальная судьба Порт Ройала

Печальной была и судьба Порт-Ройала, который, в отличие от городов Тортуги, рос и развивался завидными темпами.

Ничто не предвещало беды, когда 7 июня 1692 года «небо покраснело как раскалённая печь. Земля поднялась и вздулась подобно морской воде, начала трескаться и поглощать людей».
 

В 1953 г. аквалангистами исследовательского судна «Sea diver» со дна моря были подняты золотые часы, изготовленные в Амстердаме (мастер Поль Блодель) в 1686 г. Их стрелки навеки остановились на 11 часах 43 минутах – благодаря этой находке, мы знаем точное время этой катастрофы.

Один за другим три сильнейших подземных толчка разрушили город. Под слоем твердого песчаника оказались грунтовые воды, они вышли на поверхность и улицы превратились зыбучее болото, которое мгновенно поглотило сотни домов вместе с их обитателями. Смерть этих людей была жуткой: ректор собора святого Павла Эммануэль Хит вспоминал, что, когда песок снова затвердел, из него «во многих местах торчали руки, ноги или головы людей».
 

 

Когда песок снова затвердел, из него «во многих местах торчали руки, ноги или головы людей». Средневековый рисунок

Повезло местному купцу Льюису Галди, который, подобно многим несчастным, провалился в зыбучий песок, но вдруг был выброшен из него новым толчком землетрясения. А прибрежная часть города «съехала» в море. Навсегда ушли в воду форты Джеймс и Карлайл, лишь иногда показывается сейчас из воды форд Руперт. Уцелели форт Чарльз, комендантом которого ранее, позже (в 1779 гг.) был капитан I ранга Горацио Нельсон, и форт Уокер, который находится на небольшом острове.
 

 

Fort Charles Marititime museum, Ямайка, пригород Кингстона, современное фото

Современники вспоминали, как звонили в это время, раскачиваемые ветром, колокола собора Святого Павла – словно прощаясь с городом и отпевая его жителей, но скоро и они смолкли.

Роберт Ренн писал в книге «История Ямайки» (1807 г.):

«Все причалы утонули сразу, и в течение двух минут 9/10 города было покрыто водой, которая поднялась до такой высоты, что вливалась в верхние комнаты домов, которые всё ещё продолжали стоять. Верхушки самых высоких домов виднелись над водой, окружённые мачтами судов, которые тонули вместе со строениями».

 

 

Гибель Порт Ройала, гравюра

В море ушло городское кладбище – и тела погибших плавали рядом с трупами давно умерших людей. Среди прочих, здесь был похоронен и Генри Морган – бывший вице-губернатор Ямайки и признанный вождь приватиров этого острова. Люди говорили потом, что, поглотив его останки, «море забрало себе то, что давно причиталось ему по праву».

Разрушение города довершили волны цунами, которые погубили и стоявшие в гавани Порт-Ройала корабли: их было 50, из них один – военный, остальные принадлежали купцам и приватирам. Но вот фрегат «Лебедь», вытащенный на берег для ремонтных работ, волна цунами подняла и вынесла на берег, где он врезался в крышу полуразрушенного здания. Археологи потом подсчитали, что 13 акров городской территории ушло в воду в результате землетрясения, и еще 13 акров было смыто в море волнами цунами.
 

 

Порт Ройал сейчас, до и после землетрясения. На современной фотографии Порт Ройала: Оранжевая линия показывает границы города до землетрясения 1692 г. желтая – его границы после землетрясения

 

 

Руины Порт-Ройала, подводные съемки

А потом в разрушенный город пришли мародеры. Э. Хит сообщает:

«Как только наступила ночь, группа непристойных жуликов напала на открытые склады и заброшенные дома, грабила и расстреливала своих соседей, в то время как земля дрожала под ними, и дома обрушились на некоторых из них; и те дерзкие ***, которые все еще оставались на месте, были так же наглы и пьяны, как и всегда».

Очевидцы вспоминали, что мертвецов раздевали и отрезали им пальцы, чтобы снять кольца.

Последствия этого удара стихии были ужасны: были разрушены от 1800 до 2000 домов, погибли около 5000 человек. Не менее страшными оказались и более отдаленные последствия: из-за множества разлагавшихся на солнце непогребенных тел началась эпидемия, которая унесла жизни еще нескольких тысяч человек.

И в Европе, и в Америке гибель Порт Ройала все восприняли, как небесную кару, которая постигла, наконец, «нечестивый и грешный город». Более того, даже члены Совета Ямайки, собравшиеся через две недели, решили, что «мы стали примером сурового суда Всевышнего».

Большинство выживших горожан перебрались в находившийся поблизости Кингстон, там же с тех пор обосновалась английская колониальная администрация. Именно Кингстон с тех пор и является столицей Ямайки. Однако некоторые жители Порт Ройала не пожелали покидать город – они начали строить новые дома на другой стороне гавани. Но время этого города, видимо, действительно ушло: вначале он сгорел в пожаре 1703 г., а затем несколько ураганов похоронили остатки старого Порт Ройала, под слоем ила и песка. До 1859 г. здесь еще можно было увидеть руины наполовину занесенных песком домов, однако новое землетрясение в 1907 г. уничтожило последние следы «Пиратского Вавилона».
 

 

Кингстон. Последствия землетрясения 1907 г.

Небольшое поселение на месте Порт Ройала всё же сохранилось, сейчас здесь проживает около 2000 рыбаков и членов их семей.
 

 

Современный Порт Ройал

 

 

Современный Кингстон, карта

Но даже лишившись своих баз на Тортуге и в Порт Ройале, корсары еще некоторое время продолжали нападать на корабли в Карибском море и Мексиканском заливе. Новым центром флибустьеров стал остров Багамского архипелага Нью-Провиденс. В начале XVIII века флибустьерам, сами не желая того, помогли испанцы и французы, после нападения которых в 1703 и 1706 г.г., большинство английских колонистов покинуло неспокойный этот остров. Сюда и отправились не смирившиеся с потерей старых баз флибустьеры. Именно в багамском городе Нассау взошла «звезда» одного из самых знаменитых пиратов в истории – Эдварда Тича, более известного под прозвищем «Черная борода». Именно там и в то время тогда суждено будет прославиться "морским амазонкам" «Calico» Джека – Энн Бонни и Мэри Рид.

О пиратах острова Нью-Провиденс и своеобразной пиратской республике Нассау будет рассказано следующей статье.
 

 

Энн Бонни, Эдвард Тич (Чёрная борода), Эдвард Инглэнд и их противник, также бывший корсар — Вудс Роджерс на марках Содружества Багамских островов

 

Рыжов В.А.©

Скрытый текст

Пиратская республика Нассау

 

 

Катастрофическое землетрясение 1692 г. практически уничтожило Порт-Ройал, а в 1694 г. опустел остров Тортуга. Но великая эпох флибустьеров была далека от своего завершения. Ещё плавали в Карибском море их корабли, свирепые корсары наводили ужас на торговые суда и города побережья.
 

 

Багамский архипелаг и остров Нью-Провиденс на карте

Для эффективного и успешного морского разбоя нужны не только корсарские суда и опытные, готовые на всё экипажи. Пиратским кораблям, после их рейда, может потребоваться ремонт, корсарам – лечение и отдых, к тому же надо иметь возможность гарантированного сбыта добычи. Флибустьерам нужна была новая база – и она появилась, на этот раз на одном из Багамских островов.
 

Багамы: открытие и колонизация

Багамский архипелаг включает в себя 29 крупных и 660 мелких островов, а также 2000 коралловых рифов, расположенных на протяжении 1300 км от Флориды до Гаити. Общая площадь всех этих островов 13 938 кв км – примерно такая же, как у одного острова Ямайка.
 

 

Багамские острова на карте Карибского моря

Самым большим островом архипелага является Андрос, но нас гораздо больше интересует Нью-Провиденс, где в 1666 г. был основан город Чарльстон, который скоро был переименован в Нассау (сейчас он является столицей Содружества Багамских островов). Другие крупные острова – Большой Багама, Бимини, Инагуа, Эльютера, Кэт-Айленд, Лонг-Айленд, Сан-Сальвадор, Аклинс. Обитаемыми в настоящее время являются 40 багамских островов.
 

Багамский архипелаг был открыт Колумбом во время первой его экспедиции, причем остров Уотлинга (Сан-Сальвадор) стал первой землей Нового Света, которую увидели европейцы, произошло это 12 октября 1492 года.
 

 

Банкнота достоинством в 1 доллар с изображением Христофора Колумба, Содружество Багамских островов

 

 

Монета достоинством 5 долларов, посвященная вступлению Христофора Колумба на остров Сан-Сальвадор – первую землю, открытую им в Новом Свете

Коренное индейское население архипелага было уничтожено испанцами еще в XVI веке. Но у Испании не хватило ресурсов на колонизацию Багамских островов – поселения, основанные ими в 1495 г. были покинуты через 25 лет. Поэтому с 1629 г. на Багамских островах стали появляться английские колонии (первая – на острове Эльютера, её основали выходцы из поселений Бермудских островов).

1 ноября 1670 г. король Карл II Стюарт даровал Багамы шести лордам-собственникам Каролины, которыми и был назначен губернатор новой колонии.

 

Новая база корсаров на Багамских островах

Первым из английских губернаторов Багамских островов, который решился на выдачу каперских грамот, стал Роберт Кларк (1677-1682 г.г.). В 1683 г. его каперские свидетельства были признаны незаконными, Кларк был уволен, однако и новый губернатор – Ричард Лилберн, не в силах самостоятельно бороться против флибустьеров, был вынужден идти на компромисс с ними.

В марте 1683 г. английский капитан Томас Пейн во главе небольшой корсарской эскадры разграбил испанский город Сан-Аугустин (Флорида). Захваченную добычу он доставил на остров Нью-Провиденс Багамского архипелага.

Осенью этого года Сэмюэл Джонс на фрегате «Изабелла», и Ричард Картер на шлюпе «Мариант» вышли из гавани Нью-Провиденса и в апреле 1684 г. ограбили испанский порт Тампико. Друзьям-капитанам не повезло: на обратном пути их суда были перехвачены эскадрой, которой командовал Андрес Очоа де Сарате. Эти рейды власти Кубы использовали как повод для ответной экспедиции против Нью-Провиденса. Испанцев возглавил Хуан де Ларко, который 18 января 1684 г. захватил главный город этого острова – Чарльстон, взяв добычи на 20 тысяч фунтов стерлингов, многих пленных колонистов он увез в Гавану.

В декабре 1686 г. на остров Нью-Провиденс прибыла новая партия поселенцев: уже не с Бермуд, а из Ямайки сюда прибыл шлюп, высадивший новую партию колонистов. Капитан корабля, доставившего колонистов – Томас Бриджес, был избран «президентом» острова. Тогда же было начато строительство первого форта. Бриджес признался потом, что на острове в то время базировались «явные пираты» – Джон Тэрбер, Томас Вули и Кристофер Гофф, которые разрешения на свою деятельность у него не спрашивали, а сил для их «выдворения с острова» у него не было. Ситуация разрешилась в апреле 1688 г., когда направленные на Нью-Провиденс властями Ямайки капитаны Спрэгг и Лэнхем арестовали всех, подозреваемых в незаконной и несанкционированной властями деятельности.
 

 

Остров Нью-Провиденс, средневековая карта

 

«Зачарованный остров» Нью-Провиденс

Видимо, климат на Карибах был в те времена таким, что у любого вновь назначенного чиновника (губернатора хоть Тортуги, хоть Порт Ройала) сразу же появлялось непреодолимое желание организовать грабительскую экспедицию против испанских городов, или, хотя бы, выдать кому-нибудь из корсаров каперское свидетельство. Губернаторы острова Нью-Провиденс и Нассау этому «волшебству» даже и не пытались сопротивляться.

После вступления на английский престол Вильгельма III, на остров Нью-Провиденс был назначен губернатором Кэдволладер Джонс, который «весьма обласкивал тех пиратов, которые приходили на Провиденс». Кроме того, его уличили в продаже пиратам пороха и отказе расследовать «кражу» из арсенала 14 ружей. Всячески благоволя пиратам, Джонс без суда и следствия бросал в тюрьму недовольных его правлением честных поселенцев. В результате, в январе 1692 г. колонисты восстали и арестовали Джонса. Но уже в феврале того же года

«некоторые отчаянные разбойники, пираты и прочие собрались мятежной невежественной толпой… с помощью оружия  спасли губернатора, провозгласили его снова и восстановили в занимаемой им деспотической власти».

 

 

Пират с попугаем, оловянная фигурка

Отправлен в отставку Джонс был в 1694 г., когда лорды-собственники Багамского архипелага назначили нового губернатора – Николаса Тротта. Именно он переименовал восстановленный город Чарльстон в Нассау (это наследственный титул Вильгельма III – Виллема ван Оранье-Нассау). Именно при этом губернаторе в апреле 1696 г. в Нассау прибыл знаменитый пират Генри Эвери (Бриджмен). Этот капитан на 46-пушечном корабле «Фэнси» (с экипажем в 113 человек) пиратствовал в Индийском океане, взяв там огромную добычу в 300 тысяч фунтов стерлингов. Говорили даже, что, помимо сказочного «приза», на борту захваченного им корабля «Ганг-и-Савай» оказалась дочь Великого Могола Фатима. Судьба этой девушки похожа на судьбу знаменитой «персидской княжны» Стеньки Разина. По одной версии, Эвери изнасиловал и убил её, по другой – вначале «женился» и только потом убил.
 

 

Генри Эвери

Тротт оправдывался потом, что был вынужден дать убежище пиратам потому, что под его началом в то время было всего 60 человек. Однако в августе этого года Джон Дэн, один из членов экипажа «Фэнси», показал, что «люди Эвери собрали по 20 пиастров с человека и с капитана – 40, чтобы передать губернатору, не считая слоновых бивней и некоторых других товаров стоимостью около 1000 фунтов». Другой пират – Филипп Миддлтон, подтвердил эти сведения. Выяснилось, что пиратский корабль был куплен у Эвери Троттом и купцом Ричардом Тальяферро. После этого корсары, разделив добычу, попытались «легализоваться» в колониях Северной Америки и Бермудских островов. Так, Эвери и 19 его подчиненных купили корабль «Си флауэр», на котором добрались до Бостона. Оттуда Эвери перебрался в Ирландию, далее – в Шотландию, где его следы теряются. Другая группа пиратов (23 человека) приобрела шлюп, и отправились на нем в Каролину.

В результате в ноябре 1696 г. Тротт был уволен, на его место назначен Николас Уэбб, который, по словам инспектора североамериканских таможен Эдварда Рэндолфа, «был не лучше, чем Тротт или Джонс». А губернатор Бостона полагал, что Уэбб «шел по стопам своего предшественника Тротта, который... был крупнейшим пиратским маклером в Америке».
 

 

Пиратский корабль в Нассау, иллюстрация

 

«Безбашенные» пираты острова Нью-Провиденс

В 1698 г. багамский капитан Келли ограбил уже не испанское судно, а корабль «Эндевор» из Ямайки. Это было уже чересчур, и Уэбб поручил своему заместителю Риду Элдингу найти в море и арестовать Келли. Вместо этого Элдинг захватил другое английское судно «Багама мёрчент», которое «на голубом глазу» объявил покинутым, что позволило признать этот корабль «законным призом». Даже когда владелец «Багама мёрчент» направил официальную жалобу губернатору Ямайки, в которой Уэбб был назван пиратом, а команда этого корабля дала показания против Элдинга, суд ему корабль не вернул. Он всего лишь изменил формулировку, признав судно «брошенным и плавающим на поверхности грузом» – и «Багама мёрчент» перешел от захватившего его Элдинга к английскому королю.

А вот когда пираты захватили судно «Свипстейк», которым владели Уэбб и некий мистер Джеффрис, тот же самый Элдинг по приказу губернатора незамедлительно начал поиски «беспредельщиков и отморозков». В результате были арестованы известные корсары – Унк Гикас, Фредерик Филлипс, Джон Флойд, Хендрик ван Ховен (который в то время считался «главным пиратом Вест-Индии»). Их обвинили в том, что они плавали «под кровавым флагом... как обычные пираты и разбойники» («нам говорит кроваво-красный флаг, что этот бриг корабль пиратский наш»), признали виновными в захвате одного шлюпа и сожжении другого, и повесили 30 октября 1699 г.
 

 

Иллюстрация в сборнике пиратских романов Гюстава Эмара

Корсары Тортуги и Порт-Ройала, как правило, соблюдали «правила игры», и не нападали на корабли своих соотечественников (французов и англичан, соответственно). Пираты острова Нью-Провиденс часто не обращали внимания на эти «условности». Так, известный пиратский капитан Бенджамен Хорниголд (очень серьезный человек, помощником у него одно время был сам Эдвард Тич) был даже смещен своей командой с должности за то, что не хотел атаковать английский шлюп. Но отпущен он был «по-хорошему» – на всё-таки захваченном судне вместе с 26 оставшимися ему верными корсарами.
 

 

Бенджамен Хорниголд

В общем, багамские пираты были настолько «отмороженными» и неуправляемыми, что с ними начали бороться уже не только испанцы, но и власти других британских колоний – Ямайки, Бермудских островов, Южной Каролины, Вирджинии. Губернатор Бермуд Сэмюэль Дэй, например, отправил против них эскадру из 12 кораблей.

Сменивший Уэбба на посту губернатора Багам Элиас Хаскет в октябре 1701 г. попытался отдать под суд уже знакомого нам Рида Элдинга. Кончилось это тем, что спикер местной ассамблеи Джон Уоррен вместо Элдинга арестовал председателя вице-адмиралтейского суда Томаса Уокера. «Не разбирающий понятий» новый губернатор был отправлен в Нью-Йорк ближайшим попутным судном. Перед этим у него заботливо «конфисковали» деньги и имущество.
 

Пиратская республика Нассау

Начало войны за Испанское наследство (1701-1713 г.г.) дало противникам Великобритании право нанести серьезный удар по Нассау. Два фрегата под командованием капитанов Бласа Морено Мондрагона и Клода Ле Шенэ высадили на берег испанских солдат и французских флибустьеров, форт был разрушен, захвачены 14 небольших кораблей, 22 пушки, в числе пленных оказался и новый губернатор – Эллис Лайтвуд. В 1706 г. по Нью-Провиденс был нанесен еще один удар – и большинство английских колонистов покинуло неспокойный остров. А вот флибустьеры, против которых и наносился удар, остались. Вплоть до 1718 г. Британия фактически потеряла контроль над Багамами.

1713 г. стал знаковым для острова Нью-Провиденс, потому что, после завершения войны за Испанское наследство, сотни приватиров, оставшихся не у дел, ушли в Нассау, превратившись в обычных пиратов.
 

 

Пират, раскрашенная оловянная миниатюра, XVIII век

По данным 1713 г., на Багамах в то время находились более 1000 флибустьеров. Только три капитана корсаров находились в некотором контакте с британскими властями: Бэрроу и Бенджамин Хорниголд, которые «назначили» себя «губернаторами» Нью-Провиденса и Филипп Кокрейм с острова Харбор-Айленд. Остальные не связывали себя даже и малейшими условностями.
 

 

Пират с пистолетом, оловянная фигурка, XVIII век

Что касается мирных граждан, из сообщения в Лондон губернатора Бермудских островов Генри Пэллин (1714 г.) известно, что на Багамских островах то время проживало лишь около двухсот семей, «пребывающих в состоянии полной анархии».

Зато процветали те «бизнесмены», что были связаны с перекупкой награбленного и организацией «приятного отдыха» пиратов в Нассау.
 

 

Бордель в Вест-Индии, гравюра

В июле 1716 г. губернатор Виргинии Александр Спотсвуд писал новому королю Георгу I:

«На острове Нью-Провиденс создается пиратское гнездо. Если пираты получат ожидаемое пополнение за счет разного сброда из залива Кампече, с Ямайки и из других мест, что вполне вероятно, они будут представлять серьезную опасность для британской торговли, если не принять своевременных мер к их подавлению».

Летом 1717 г. он вновь просил правительство ускорить отправку

«достаточных сил к этим берегам для защиты торговли, и особенно к Багамам, чтобы изгнать пиратов оттуда, где они устроили общее место встреч, и, кажется, смотрят на эти острова, как на свои собственные».

Тогда же с подобной просьбой обратился в Лондон и губернатор Южной Каролины Роберт Джонсон, который сообщал, что его колония фактически блокирована с моря флотилией Эдварда Тича.
 

 

Эдвард Тич, Чёрная борода, гравюра

Капитан Мэтью Мансон пишет в 1717 г. в Совет по торговле и плантациям, что именно Нью-Провиденс является базой ставших знаменитыми капитанов пиратов – Бенджамина Хорниголда, Эдварда Тича, Генри Дженнингса, Сэмюэля Бёрджеса, Уайта.

Список далеко не полный, так как в других источниках называются также и такие пиратские капитаны, как Чарлз Вэйн, Сэмюэл Беллами (Чёрный Сэм), Джон Рэкхэм, Хоуэлл Дэвис, Эдвард Инглэнд (Сигер), Стид Боннет, Кристофер Кондон.
 

 

Эдвард Инглэнд

 

 

Чарльз Вэйн

В результате всех этих обращений 5 сентября 1717 г. Георг I выпустил прокламацию, адресованную пиратам Багамского архипелага, в которой обещалось прощение тем из них, кто до 5 сентября 1718 г. «добровольно сдадутся одному из государственных секретарей в Великобритании или губернатору в заокеанских владениях».

В Нассау этот документ доставил сын губернатора Бермудских островов Бенджамина Беннета. Королевской амнистией тогда решили воспользоваться 5 капитанов, самыми известными среди которых были Генри Дженнингс и Бенджамин Хорниголд.

А вот бывший подчиненный Хорниголда – Эдвард Тич, ставший позже известным под прозвищем «Черная борода», властям не подчинился.
 

 

Рэй Стивенсон в роли Эдварда Тича, сериал «Чёрные паруса», 2016 г. Именно этот пират послужил прототипом капитана Флинта из романа Стивенсона «Остров сокровищ» (при этом в самом романе звучит реплика, что Чёрная Борода по сравнению с Флинтом — «сущий младенец»).

 

Эдвард Тич, Черная борода

Этот корсар родился в Бристоле в 1680 г. Его настоящая фамилия – Драммонд. Многие считают, что первое своё прозвище – Тич («учитель», «мастер» – от английского слова teacher), он получил потому, что свою карьеру начинал, как военный моряк, дослужившийся до звания инструктора, обучающего морскому делу новичков. Предполагают, что на Карибы он попал во время войны за испанское наследство. С этим обстоятельством связывают и происхождение названия его знаменитого корабля – «Месть королевы Анны» (в Британии эту войну называли также «Войной королевы Анны»). Некоторые считают, что, поначалу, он, таким образом, притворился, будто не знает об окончании войны. Вряд ли бы это ему очень сильно помогло, но так, на всякий случай. Когда смерть королевы Анны игнорировать было уже невозможно, Тич не стал менять ставшее уже широко известным название своего корабля, на мачте которого поднял не пресловутый Jolly Roger, а свой собственный флаг: на черном полотне – скелет, пронзающий копьем красное сердце, и песочные часы.
 

 

Флаг корабля «Месть королевы Анны»

Многие купцы отказывались от сопротивления, увидев этот страшный флаг. Этому способствовало и то обстоятельство, что Тич никогда не убивал тех, кто сдавался ему без боя. А вот пытавшихся оказать сопротивление, убивали без всякой жалости.

Свою славу кровожадного и безжалостного пирата Эдвард Тич заслужил во многом потому, что «не умел пить» – под воздействием алкоголя он становился жестоким и практически не контролировал своё поведение.
 

 

Эдвард Тич, оловянная фигурка

Свою карьеру корсара Тич, как мы помним, начинал на корабле Бенджамина Хорниголда – в 1716 году. Холифильд тогда ещё был не пиратом, а приватиром, но, когда война закончилась, и его приватирское свидетельство было аннулировано, «не смог остановиться». После того, как этот пират принял амнистию Георга I, Тич ушел от него. Тогда же он взял прозвище «Чёрная борода» (очевидцы утверждают, что перед боем он вплетал в свою бороду горящие фитили), и начал пиратствовать самостоятельно.
 

Скоро число кораблей его эскадры увеличилось до четырех. Впрочем, в дальнейшем он свою флотилию «оптимизировал»: избавился от «балласта», высадив половину экипажа на берег и оставив себе лишь два судна. На некоторое время Тич осел на берегу – у своего друга Чарльза Идена, губернатора города Бат (Северная Каролина), который даже подыскал ему жену – некую Мэри Ормонд. Имеются сведения, что пират собирался остепениться, построить дом и заняться морской торговлей. Но губернатор штата Вирджиния Александр Спортсвуд, которому сообщили о несметных сокровищах, которые Тич, якобы, хранит на своем корабле, отправил на его поимку лейтенанта Мейнарда.

22 ноября 1718 г., замаскированный под купеческий, корабль Мейнарда, в трюме которого вместо товаров прятались многочисленные солдаты, подошел к судну Чёрной бороды. Искушение оказалось слишком велико для пирата: он атаковал Мейнарда, и был убит во время абордажного боя.
 

 

Последний бой Чёрной бороды

Сообщали, что перед смертью Эдвард Тич успел получить пять пулевых и 20 (по другим сведениям – 25) колотых и рубленых ран.

Никаких особых ценностей на корабле Тича найдено не было, это так разозлило Мейнарда, что он приказал отрубить уже мертвому пирату голову, которую повесили на бушприте его корабля, а труп выбросили в море. Популярная легенда утверждает, что, прежде чем утонуть, безголовое тело проплыло вокруг корабля 7 раз. 13 захваченных в плен пиратов были повешены в Вильямсбурге.
 

 

Монета достоинством 5 долларов с изображением Эдварда Тича, Содружество Багамских островов

 

 

Эдвард Тич, Чёрная борода, марка Содружества Багамских островов

 

Бывший корсар Вудс Роджерс и его борьба с пиратами

Но вернемся на остров Нью-Провиденс. 26 июля 1718 г. эскадра из пяти кораблей под командованием нового губернатора Багамских островов – бывшего корсара Вудса Роджерса, подошла к гавани Нассау. Увидев правительственные корабли, капитан Чарльз Вэйн приказал поджечь захваченное им французское судно и, демонстративно подняв черный флаг, вышел в море. Тогда же ушел к берегам Африки Эдвард Инглэнд. Остальные предпочли остаться и посмотреть, что будет дальше. Хорошего для них было мало: на следующий день был опубликовано извещение о введении на острове «военного закона» и началась опись грузов судов, стоявших в гавани. В форте был размещен гарнизон, сформированы эскадры для «охоты» на пиратские корабли. В результате, по свидетельству самого Роджерса, многие «искали удобный случай захватить ночью лодки и сбежать на них». Капитан Джон Огер, получивший было амнистию, снова занялся пиратством, его корабль атаковал и ограбил два торговых шлюпа. На поимку его были отправлены бывшие «коллеги» – Хорниголд и Кокрейм, которые успешно справились с этим заданием. Десять попавших в плен пиратов были повешены в Нассау. Кроме того, до конца года 13 пиратов были отправлены для суда в Англию. В мае 1719 г. добровольно сдался в плен капитан Джон (по другим источникам – Джек) Рэкхем известный под прозвищем «Calico Jack» («Ситцевый Джек» – по названию особого сорта ткани, которую привозили из индийского порта Каликут). О происхождении данного прозвища историки спорят: согласно первой версии, Рэкхем начинал свою карьеру с контрабанды этой ткани, по второй – он всегда носил одежду именно из этой ткани.
 

 

Памятник Вудсу Роджерсу, Нассау

Рэкхем ранее был квартирмейстером корабля Чарльза Вэйна, которого он заменил на посту капитана.
 

 

Капитан Рэкхем («Calico Jack»)

Дело в том, что Чарльз Вэйн в Вест-Индии был известен не только своей жестокостью, но и жадностью, доходившей до того, что при дележе добычи он обманывал собственную команду (что на кораблях корсаров, мягко говоря, категорически не приветствовалось). В результате его однажды даже сместили с должности капитана, которую занял как раз Рэкхем. Но Вэйну повезло: его назначили капитаном нового, захваченного в качестве приза, судна.
 

 

Таким увидели Чарльза Вэйна зрители сериала «Чёрные паруса»

 

 

Монета достоинством 5 долларов с изображением Чарльза Вэйна, Содружество Багамских островов

 

Ситцевый Джек и его «амазонки»

 

 

Энн Бонни, Мэри Рид и Рэкхем, Illustration Chris Collingwood

Рэкхем неплохо пиратствовал (19 место в рейтинге самых успешных пиратов по версии журнала «Forbes» от 2008 г.), но больше всего прославился он не морскими подвигами, а тем, что именно на его корабле, переодетые мужчинами, служили две женщины – Мэри Рид и Энн Бонни (Кормак).
 

 

Такими мы видим Мэри Рид и Энн Бонни на старинной гравюре

 

 

Мэри Рид и Энн Бонни на почтовой марке Ямайки

Энн была ирландкой, семья которой переехала в Южную Каролину, когда девочке исполнилось 5 лет (в 1705 г.). Из дома своего отца, богатого плантатора, с каким-то матросом она сбежала на остров Нью-Провиденс, где и встретилась с Рэкхемом. На его корабле Энн поначалу скрывала, что она женщина, но после беременности и родов (ребенка она оставила на берегу) скрываться перестала.
 

 

Калико Джек и Энн Бонни в сериале «Чёрные паруса»

С новым губернатором (Вудсом Роджерсом) Рэкхем не ужился. Рассказывают, что Роджерс обвинил его и Бонни в подготовке покушения на себя любимого, и, в качестве наказания для обоих, приказал Рэкхему собственноручно высечь Энн. В ту же ночь оскорбленные любовники уговорили свою старую команду захватить в гавани Нассау шлюп «Кэрлью», на котором навсегда покинули ставший негостеприимным остров Нью-Провиденс. Скоро с другого пиратского судна на их корабль и перешла Мэри Рид.
 

 

Mary Read killing her antagonist, гравюра

 

 

А вот такой романтической красоткой увидели эту героиню зрители фильма «Приключения Мэри Рид», 1961 г.

Мэри родилась в Лондоне и была старше Энн на 15 лет. На её судьбу, видимо, сильно повлияло то, что она, будучи незаконным ребенком, с раннего детства вынуждена была изображать умершего брата (чтобы отвести подозрения от матери). В возрасте 15 лет она уехала во Фландрию, где, под видом мужчины, поступила кадетом в пехотный полк, затем продолжила службу в кавалерии. Здесь она влюбилась в одного из сослуживцев, за которого вышла замуж. После смерти мужа, Мэри вновь оделась мужчиной и устроилась на голландский корабль, отправлявшийся в Вест-Индию. По пути на Карибы, это судно было захвачено пиратами, на который она и перешла, как член экипажа – это случилось в 1717 г. В дальнейшем то ли её корабль захватил судно Рэкхема и Энн Бонни, то ли, наоборот. Но, в итоге, все они оказались на одном корабле, где Энн уже не скрывала свою половую принадлежность, а Мэри – пока ещё притворялась мужчиной. Окончательно прояснилось всё после того, как Энн Бонни стала оказывать ей чересчур откровенные знаки внимания. Лесбиянками эти дамы не были, поэтому, выяснив, что к чему, стали просто подругами.

Любопытна, кстати, история  флага корабля Рэкхема. Вначале это был типичный Jolly Roger, но потом матросы стали говорить, что перекрещенные кости на этом полотне – те самые, из которых сотворены Энн и Мэри. Рэкхем воспринял это, как насмешку, и приказал нарисовать вместо них два кривых ножа.
 

 

Флаг Джека Рэкхема

В 1720 г. судно Рэкхема было захвачено правительственным кораблем только потому, что вся команда была пьяна – включая капитана, но исключая этих женщин и еще одного матроса, которые попытались организовать сопротивление.
 

 

Последний бой Энн Бонни и Мэри Рид, иллюстрация

На острове Ямайка перед казнью Рэкхем попросил о свидании с Энн. Она сказала ему:

«Если бы ты дрался как мужчина, тебе бы не пришлось подыхать как собаке!»

 

 

Anne Bonney

Рид и Бонни заявили, что являются беременными, поэтому их казнь была отложена до рождения ими детей. Мэри, которая, по мнению многих исследователей, всё же не была любовницей Рэкхема (с такой горячей ирландской «подругой», как Энн Бонни, как-то небезопасно с другими девицами «амуры крутить», тем более на одном корабле), умерла от какой-то лихорадки в ямайской тюрьме. Об Энн известно, что она в апреле 1721 г. родила мальчика. О дальнейшей её судьбе достоверных сведений нет.
 

 

Энн Бонни, марка Содружества Багамских островов

 

 

Такая веселенькая марка островов Тёркс и Кайкос: Мэри Рид, Энн Бонни, Калико Джек Рэкхем с шайкой пиратов после грабежа корабля «Bella Christina»

Разумеется, разбой в Карибском море не прекратился сразу же после того, как власти Британии взяли под контроль Нассау. По подсчетам всё того же Роджерса, ещё около 2000 пиратов продолжали в то время нападать на корабли в Карибском море. Среди них плавал и такой «герой», как Джон Робертс (Бартоломью Робертс, Чёрный Барт).
 

О нем будет рассказано в следующей статье цикла.

 

 

Рыжов В.А.©

Скрытый текст

Бартоломью Робертс, Чёрный Барт. Последний герой великой эпохи флибустьеров

 

 

В этой статье пойдет речь о последнем «герое» великой эпохи флибустьеров – Джоне Робертсе, более известном, как Бартоломью Робертс или Чёрный Барт. Человеком он был жестоким, но, при этом, богобоязненным и довольно образованным, трезвенником и противником азартных игр, любил хорошую музыку (и даже держал музыкантов на своем корабле). В списке самых успешных пиратов всех времен и народов, составленном в 2008 г. журналом «Forbes», он оказался на почетном пятом месте, опередив Генри Моргана (9 место) и Эдварда Тича (10).
 

 

Джон Робертс (Роберт Бартоломью, Чёрный Барт)

Свою карьеру пирата Робертс начал в 1719 г. и закончил её уже в 1722 – у Берега Слоновой кости, в Африке. За эти три года он сумел захватить более 400 кораблей (исследователи называют цифру от 456 до 470) и получил добычи на сумму от 32 до 50 миллионов фунтов стерлингов. Он даже успел написать свою версию «Кодекса пиратов» (авторами других вариантов «пиратского кодекса» были Генри Морган, Джордж Лаутер, Бартоломео Португальский – все эти кодексы были обязательны лишь для членов их команд, которые этот договор подписывали).
 

Джон Робертс: начало пути

Как и Морган, Робертс был валлийцем – он родился в 1682 г. в местечке Пемброкшир. Семья Робертсов не могла похвастаться ни знатностью, ни богатством. Поэтому, в возрасте 13 лет Джон вынужден был устроиться на торговое судно юнгой. Видимо, ему всё же удалось получить какое-то образование, потому что в дальнейшем он на разных кораблях выполнял обязанности навигатора. В 1718 г. мы видим его на острове Барбадос в должности помощника капитана небольшого шлюпа, а через год – он служит третьим помощником на приписанном к порту Лондона корабле «Princess» («Принцесса»), который занимался перевозкой рабов из Африки в Америку.
 

 

Невольничий корабль «The Diligent» («Прилежный»)

 

 

Невольничий корабль, схема

В начале июня того года у побережья Ганы его судно встретилось с двумя пиратскими кораблями – «Royal Rover» («Королевский бродяга» или странник, скиталец) и «Saint James», и было захвачено ими. Командиром пиратов, по странному стечению обстоятельств, оказался валлиец из Пемброкшира Хоуэлл Дэвис, который, видимо, расчувствовавшись, взял земляка в свою команду. Впрочем, Робертс, как мы помним, был ещё и навигатором, а моряки данной профессии всегда могли рассчитывать на хороший прием на корсарских судах.

Капитан Дэвис, похоже, был большим оригиналом, потому что разделил экипажи своих кораблей на «лордов» и «общинников» (такого деления не было ни на одном другом пиратском судне). Робертс благодаря своей специальности попал в «лорды». Именно тогда он изменил свое имя, взяв в качестве «псевдонима», имя известного и авторитетного буканьера-флибустьера Бартоломью Шарпа. Пираты сократили это новое имя до «Барт», добавив к нему эпитет «Чёрный» – не за жестокость, как думают многие, а за цвет волос.

По свидетельствам современников, Дэвис и Робертс быстро нашли общий язык, да и среди пиратов авторитет Барта рос буквально на глазах.
Между тем, корабли пиратской эскадры взяли курс на остров Принсипе (Гвинейский залив).
 

В пути им повезло: удалось захватить голландский бриг, на котором, помимо прочих товаров, оказалось золота на сумму в 15 000 фунтов стерлингов. Но зато дал серьезную течь один из кораблей – «Saint James», команде которого пришлось перейти на «Royal Rover». Добравшись до острова, Дэвис пригласил губернатора-португальца на свой корабль, рассчитывая удержать его там и потребовать выкуп. Но все пошло не по сценарию пиратского капитана, который, в итоге, был убит в завязавшейся перестрелке. При выборе нового капитана, «лорды» (наиболее авторитетные члены команды) неожиданно проголосовали за Робертса, который находился на их судне не более 6 недель. Удивленный Робертс поначалу отказался от столь «высокой чести», но потом сказал, что, «раз он замарал руки в грязной воде и должен быть пиратом, лучше уже быть капитаном, чем простым матросом». Жалеть о своем решении корсарам не пришлось. Новый капитан сразу же отдал приказ об артиллерийском обстреле форта Принсипи, целью которого была объявлена месть за погибшего Дэвиса. После этого «Royal Rover» ушел от негостеприимного острова в море, где очень скоро пиратами были захвачены еще один голландский бриг и, перевозивший черных невольников, английский корабль.

 

 

Голландские корабли XVII века, гравюра

 

 

Капитан Бартоломью Робертс

Как мы помним, пиратская республика в Нассау уже прекратила свое существование, а добычу необходимо было сбывать, поэтому Барт направил свой корабль к берегам Бразилии. В сентябре 1719 г. пираты подошли к побережью провинции Баия, где неожиданно увидели португальскую флотилию: 42 торговых судна под охраной двух фрегатов. Приказ об атаке этого каравана многим показался самоубийственным, однако ночью все же было захвачено одно из небольших судов, а затем удалось отсечь от основной группы один из военных кораблей, который был взят на абордаж. Абордажную команду возглавил сам Робертс.
 

 

Пират с абордажным крюком, оловянная фигурка

На борту этого корабля, в числе прочих ценностей, оказался золотой крест, украшенный бриллиантами – подарок, предназначавшийся королю Португалии.

В дальнейшем был захвачен торговый шлюп из Род-Айленда, от шкипера которого были получены сведения о направлявшейся сюда бригантине с богатым грузом. Посадив на захваченный шлюп 40 человек, Робертс отправился на поиски этого судна.
 

 

Британский шлюп идет мимо бостонского маяка, гравюра 1717 г.

Однако выяснилось, что не всем членам экипажа по нраву пришлось избрание новичка: исполнявший обязанности помощника Уолтер Кеннеди, объявил себя капитаном, пообещав остальным справедливо разделить богатую добычу с тем, чтобы они могли с ней «разбежаться» кто куда. Он увел «Royal Rover», и Робертс поклялся тогда, что никогда не возьмет в свою команду ни одного ирландца.

Свою жизнь Кеннеди закончил, так же, как и большинство пиратов: был казнен в Лондоне.

Но вернемся к нашему герою. Назвав захваченный шлюп «Fortune» («Удача» – видимо, назло судьбе), Робертс отправился на нём охотиться за торговыми судами. Удача, действительно, была на стороне начинающего корсара: он захватил ещё несколько кораблей, а потом благополучно реализовал добычу в портах Новой Англии. Оттуда летом 1720 г. он отправился к побережью Ньюфаундленда, где очень быстро захватил 26 кораблей. Говорили, что, во время атаки, музыканты, находившиеся на борту его судна, непременно исполняли какую-нибудь воинственную мелодию – вы же помните о том, что Робертс был большим меломаном?
 

 

Пираты захватывают американское судно. Иллюстрация из книги Cassell’s Illustrated History of England

Репутация Барта уже в то время была такова, что, когда его 10-пушечный шлюп (тот самый – «Удача») под звуки музыки вошел в Залив Трепасси (Trepassey Bay – Ньюфаундленд), матросы 22-х стоявших там судов просто попрыгали в воду, предоставив ему возможность спокойно и не торопясь грабить их корабли. Здесь Робертсом были захвачены 18-пушечный вельбот и французский фрегат с 28 пушками на борту, который он сделал флагманом своей эскадры, дав ему название «Royal Fortune» («Королевская удача»).
 

Карибские приключения Чёрного Барта

 

 

Порт в Вест-Индии. Голландская гравюра, около 1700 г. На переднем плане – пираты на берегу и пинас

От берегов Северной Америки Робертс хотел было отправиться к Африке, но неблагоприятные погодные условия и отсутствие пресной воды заставили его вернуться обратно. Осенью 1720 г. он пришел в Карибское море, удача вновь сопутствовала ему, а слава достигла своего предела.

Вначале он атаковал гавань острова Сент-Киттс, захватил там один корабль и сжёг несколько других.
 

 

Бартоломью Робертс на почтовой марке Островов Сент-Кристофер и Невис

Затем, уже в море, всего за четыре дня – с 28 по 31 октября, он захватил и ограбил 15 французских и английских кораблей. На кураже Робертс попытался захватить принадлежавший Франции остров Мартинику, но десантная операция оказалась неудачной. Губернаторы французской Мартиники и английского Барбадоса объединили свои усилия в попытке захватить неуловимого корсара. Робертс был настолько возмущён «наглостью и дерзостью» этих представителей официальных властей, что сменил флаг на своем корабле: теперь это было черное полотно с изображением пирата, стоящего на двух черепах, один из которых символизировал губернатора Мартиники, а другой – Барбадоса.
 

 

Первый флаг корабля Бартоломью Робертса. По мнению многих авторов, изображение символизировало презрение его команды к смерти: пират, пьющий за свою смерть

 

 

Второй флаг Бартоломью Робертса: на черном фоне изображен пират с обнаженной саблей, стоящий на головах губернаторов Барбадоса (АВН, «A Barbados Head») и Мартиники (АМН, «A Martinique’s Head»)

В начале 1721 г. был взят на абордаж 32 пушечный невольничий фрегат под голландским флагом. Этот корабль он отправил к Мартинике, в виду гавани его людьми с помощью флажков было передано приглашение на остров Святой Лючии, где, якобы состоится распродажа рабов по чрезвычайно низким ценам. Надежды Робертса на жадность французских плантаторов оправдались: 15 кораблей вышли в море и были захвачены либо сожжены пиратской эскадрой. Особо ценным «призом» стал 18-пушечный корабль «Бригантина», которому Робертс с полным правом дал новое имя – «Большая удача».
 

 

Карибский пират, раскрашенная оловянная фигурка

В апреле 1721 года Бартоломью Робертс захватил 50-пушечный фрегат губернатора Мартиники, которого он, выполняя свое обещание, повесил на рее. Этот корабль стал новым флагманом пиратской эскадры. Название флагманского корабля Барта осталось неизменным: «Royal Fortune».
 

 

Корабль «Royal Fortune» Бартоломью Робертса и 2 варианта флага этого пирата

 

Последний поход в Африку

Африка все же манила Робертса, к её берегам он и отправился сразу после захвата губернаторского фрегата. В его распоряжении были 2 больших корабля: «Королевская удача» с экипажем в 228 человек, 48 из которых были неграми, и «Большая удача», на борту которой находилось 140 матросов, в том числе 40 негров. И здесь история с бунтом экипажа одного из кораблей вдруг повторилась: Томас Энстис, капитан «Большой удачи», ветеран команды Робертса, доставшийся ему еще от Хоуэлла Дэвиса, увел от него свое судно. Барт снова не стал преследовать изменников, он продолжил свой путь, и удача не изменяла ему: были захвачены четыре корабля, три из которых были сожжены, четвертый же, переименованный в «Little Ranger» («Маленький бродяга»), заменил судно Энстиса.

В июне 1721 года пираты подошли к берегам Африки, здесь был захвачен еще один фрегат, также присоединенный к их эскадре. Новые названия захваченным кораблям Робертс придумывать, видимо, устал, а, может быть, решил, что лучшего имени, чем «Royal Fortune», дать этому фрегату невозможно. И теперь в его эскадре были две «Королевских удачи». У Нигерии и Берега Слоновой Кости были захвачены 6 невольничьих кораблей, у побережья Бенина – ещё 11. Один из вновь захваченных фрегатов стал новым флагманом эскадры – Робертс назвал его «Ranger» («Бродяга»).

Вы, вероятно, помните, что название первого корабля Барта, доставшегося ему от Дэвиса – «Royal Rover», можно перевести как «Королевский бродяга». Теперь в эскадре Робертса было целых два «Бродяги», что может говорить о некоторой сентиментальности этого пирата.
Робертс теперь не грабил захваченные корабли, а брал с капитанов выкуп. Лишь один из владельцев этих кораблей, некий португалец, отказался платить, и два его корабля были сожжены. В августе 1721 г. пиратам даже удалось захватить город Онслоу (на территории нынешней Либерии), в котором находилась штаб-квартира Королевской Африканской Компании.

Робертс уже собирался отправиться в Бразилию для реализации захваченных ценностей, однако, на его беду, к берегам Африки подошли два английских военных фрегата. Один из них – «Swallow» («Ласточка»), захватил флагманский корабль пиратской эскадры – «Ranger», который опрометчиво напал на британца, приняв его за купеческое судно. Робертса на «Бродяге» не было: на «Royal Fortune» он в это время атаковал и захватил очередного «торговца». Но это было последней удачей знаменитого корсара.
 

Гибель последнего героя великой эпохи

Вероятно, многие помнят ироничную «Песню о вреде пьянства» из советского мультфильма «Остров сокровищ»:

«Лорды, сэры, пэры,
Знайте чувство меры,
Избегайте пьянства –
Вы как в западне.
Ждет нас путь не близкий,
И чем крепче ***,
Тем короче, сэры, будут ваши дни».

При появлении «Ласточки», большинство пиратов оказались пьяны. Данное обстоятельство вызывает некоторое недоумение, ведь мы помним, что Робертс являлся сторонником «здорового образа жизни», и запрещал попойки на своих кораблях. Это противоречие легко объяснимо: пираты пьянствовали на берегу, где власть капитана значительно слабела. Он мог оставить какого-то особо «злоупотребляющего» на берегу, взяв на его место нового матроса, но запретить подчиненным «лечиться от стресса» вне корабля было не в его власти.
 

 

Команда Бартоломью Барта, пирующая на Calabar River

 

 

Река Калабар, Нигерия

Пьяные пираты поначалу даже приняли «Ласточку» за возвращавшегося с добычей «Бродягу». Потеряв драгоценное время, три оставшихся пиратских корабля все же вышли в море. Рассказывают, что в свой последний бой Робертс отправился в алом камзоле, шелковых бриджах и в щегольской шляпе с красным пером. Грудь его украшала золотая цепь с крестом, усыпанным бриллиантами, в руке был меч, за поясом – два пистолета. Увы, уже второй залп англичан сразил Чёрного Барта, стоявшего на капитанском мостике. Если бы не его ранняя гибель, возможно, исход боя был бы другим. Смерть Робертса, который, до той поры, считался неуязвимым счастливчиком, деморализовала его подчиненных.

Оставшись без капитана, пираты скоро сдались англичанам, но, перед этим, выполняя последнюю волю Барта, завернули его тело в кусок парусины и сбросили в воду. Плена избежали некоторые пираты «Маленького бродяги», которые, вместе со своим капитаном, добрались до берега в шлюпке. Остальные были доставлены в Гану, где суд приговорил к казни 44 из них, 37 были отправлены на каторгу, но 74, почему-то, оправданы – вероятно, им удалось доказать, что на пиратский корабль их «рекрутировали» с других судов насильно и ничего особенно противозаконного они совершить не успели. Чернокожие пираты, которые, как мы помним, тоже находились в команде Робертса, были проданы в рабство. Капитан «Ласточки», Чэлонер Огл, за этот бой получил звание рыцаря, позже он дослужился до звания адмирала.

Так погиб Бартоломью Робертс, о котором говорили, что он был последним великим пиратом «золотого века» корсаров Карибского моря и Атлантического океана.
 

 

Чёрный Барт на монете в 1 доллар, Тувалу

 

 

Бартоломью Робертс, почтовая марка Багамы

В XI главе романа «Остров сокровищ» Л.Стивенсон говорит об этом:

«Мне ампутировал ногу ученый хирург – он учился в колледже и знал всю латынь наизусть… Его вздернули, как собаку, сушиться на солнышке... рядом с другими. То были люди Робертса, и погибли они потому, что меняли названия своих кораблей. Сегодня корабль называется "Королевское счастье", а завтра как-нибудь иначе. А по-нашему – как окрестили судно, так оно всегда и должно называться. Мы не меняли названия "Кассандры", и она благополучно доставила нас домой с Малабара, после того как Ингленд захватил вице-короля Индии. Не менял своего прозвища и "Морж", старый корабль Флинта»

Эпоха флибустьеров неуклонно шла к своему закату. Всё меньше становилось участков суши, незаселенных и неподконтрольных властям какой-либо страны. Всё больше военных кораблей появлялось в Карибском море и в Мексиканском заливе. Море перестало быть гостеприимным, и земля не только на материке, но и на островах Вест-Индии уже буквально горела под ногами корсаров. С каждым годом их становилось все меньше, пока, наконец, пиратство не стало уделом обреченных на быстрое уничтожение одиночек. Но что же стало с Нассау и другими островами Архипелага, после того, как Британия взяла под контроль Нью-Провиденс?
 

Багамы после пиратов

В конце XVIII века Нью-Провиденс, как и другие острова Архипелага, подвергался атакам испанцев, которые в 1781 г. оккупировали Багамы, но в июле 1783 г. британцы восстановили свою власть над ними.

Атаковали Нассау и американцы, которые в марте 1776 г., еще до принятия Декларации независимости, напали на этот город с целью захвата оружия и пороха, эвакуированных туда властями Вирджинии.
 

 

Высадка американцев у Нассау, 3-4 марта 1776 г.

Этот рейд считается в США первой операцией американской морской пехоты. В её честь название «Нассау» в разное время получили 2 военных корабля США.
 

 

Десантный корабль ВМФ США «Нассау»

Во время войны за независимость в США на Багамы переселились около 7 тысяч лоялистов.

В 1973 г. город Нассау стал столицей нового государства – Содружества Багамских островов, которое является членом Британского Содружества наций.
 

 

Герб Содружества Багамских островов, утвержденный в 1971 г. королевой Елизаветой II. Марлин и фламинго поддерживают щит, на котором изображены восходящее солнце и судно, олицетворяющее «Санта Марию» – каравеллу Христофора Колумба. На вершине щита – королевский шлем, характерный для бывших британских колоний, морская раковина и ветви кокосовой пальмы. Внизу – девиз: «Вместе вперед, выше и дальше».

 

 

Герб острова Нью-Провиденс

 

 

Город Нассау

В настоящее время, в Нассау проживают около 275 000 человек. Город принимает многочисленных туристов, особенно много их приезжает в «сухой» сезон – с ноября по апрель. Кроме того, практически каждый день в гавань Нассау заходят огромные круизные лайнеры. О бурном «флибустьерском» прошлом Нассау и острова Нью-Провиденс сейчас напоминает лишь небольшой музей пиратов на углу улиц Джордж и Мальборо.

В музее пиратов, Нассау:
 

 

Другое популярное сооружение, которое обычно связывают с эпохой флибустьеров – форт Шарлотты, на самом деле, построено гораздо позже – во времена Георга III, в 1788 г.
 

 

Форт Шарлотты, Нассау

 

 

Форт Шарлотты, Нассау, вид сверху

 

 

Пушки старой крепости смотрят сейчас в сторону круизного лайнера в порту Нассау

 

Рыжов В.А.©

Уж хотел было всё удалить. Тут столько есть информации для викторины какой-нибудь. Но стало лениво. И удалять. И придумывать вопросы. Да и вообще бы сначала самому всё это прочитать...

И ваще - кто у нас Лоцман?!?!? Где викторины? 

[BETEPAH_OKCBA]

Вернулся тов. Комиссар и к нам вернулся ликбез. 

[aucMAH]

Ещё в догон. Чтоб уже наверняка:

Скрытый текст

Пираты Вест-Индии и Индийского океана второй половины XVII — начала XVIII вв

 

 

В настоящей статье вниманию читателей предлагается материал, раскрывающий некоторые интересные подробности такого явления человеческой истории, как "Золотой век" пиратства.
 

Покой нам только снится

Как долго пиратам удавалось уходить от правосудия? Сколько времени обычно продолжалась их карьера? И часто ли им удавалось, набив за годы морского разбоя сундуки с сокровищами, уйти на покой? Для ответа на эти вопросы можно привести некоторые интересные моменты биографий двенадцати наиболее известных морских разбойников "Золотого века" пиратства (в расширенном понимании), который продолжался примерно семьдесят лет. Условной датой его начала можно считать 1655 г., когда англичане захватили Ямайку (что позволило пиратам обосноваться в Порт-Ройале, как ранее на Тортуге), а датой окончания 1730 г., когда пиратство в Карибском море и Атлантике (а еще раньше в Индийском океане) было окончательно ликвидировано.
 

 

Остров Тортуга. Цитадель пиратов Карибского моря с 1630-х по начало1690-х г.г. Карта XVII в.

Эдвард Мансфилд — был капером (получил патент от губернатора Ямайки) в Вест-Индии с начала 1660-х до 1666 г. Возглавлял пиратскую флотилию. Умер в 1666 г. от внезапной болезни во время нападения на остров Санта-Каталина, а по другим данным погиб в результате нападения испанцев на пути за помощью в Тортугу.

Франсуа Л'Олонэ — был капитаном пиратом в Вест-Индии. Пиратствовал с 1653-1669 г.г. Погиб в 1669 г. в заливе Дарьен, у берегов Панамы, во время нападения индейцев.

Генри Морган — был пиратом в Вест-Индии с 50-х годов XVII в., а с 1667-1671 г.г. капером (получил патент от губернатора Ямайки). Был предводителем пиратской флотилии и даже получил неофициальное звание "Адмирал пиратов". Умер своей смертью в 1688 г. (предположительно от цирроза печени из-за чрезмерного употребления рома) в Порт-Ройале, на Ямайке.

Томас Тью — несколько лет (предположительно с 1690 г.) был пиратом в Вест-Индии, а с 1692-1695 г.г. капером (получил патент от губернатора Бермудских островов). Считается первооткрывателем пиратского круга. Был капитаном пиратом в Индийском океане. Погиб в Красном море в районе Баб-эль-Мандебского пролива в сентябре 1695 г. при нападении на торговый корабль "Пророк Моххамед". Тью постигла ужасная смерть: в него попало пушечное ядро.
 

 

Пиратский круг. Этим маршрутом плавали английские пираты Вест-Индии и Атлантики с конца XVII в. и до начала 1720 г.г.

Генри Эвери, по прозвищу "Длинный Бен" — с 1694-1696 г.г. был капитаном пиратов в Индийском океане. После захвата в Красном море в 1695 г. торгового корабля "Гансвэй" уплыл обратно в Вест-Индию. Затем оказался в Бостоне, после чего исчез. За его голову была назначена награда в 500 фунтов, но найти Эвери так и не удалось. По одним слухам перебрался в Ирландию, по другим в Шотландию.

Уильям Кидд — с 1688 г. был флибустьером, а затем капером в Вест-Индии (получил патент от губернатора Мартиники). Перешел на сторону англичан и на некоторое время уходил на покой. В 1695 г. был нанят влиятельными людьми Новой Англии для поимки пиратов, в том числе Томаса Тью, а также получил приватирский патент на грабеж кораблей под французским флагом. Однако из-за вспыхнувшего бунта был вынужден заняться морским разбоем, продолжавшимся с 1697-1699 г.г.

Добровольно сдался в руки правосудия. Повешен (с помещением в железную клетку) 23 мая 1701 г. по приговору суда в Лондоне за убийство матроса Уильяма Мура и нападение на торговый корабль "Кедахский купец".


Эдвард Тич, по прозвищу "Черная Борода" — с 1713 г. был рядовым пиратом у капитана Бенджамина Хорниголда, а с 1716-1718 г.г. сам был капитаном пиратов, орудовавших в Карибском море и Атлантике. Был убит в схватке с лейтенантом Робертом Мейнардом на палубе шлюпа "Джейн" 22 ноября 1718 г. у острова Окракоук, рядом с побережьем Северной Каролины.
 

 

Схватка на палубе шлюпа "Джейн". В центре Роберт Мейнард и Черная Борода. Картина начала XX в.

Сэммюэль Бэллами — был капитаном пиратов в Карибском море и Атлантике с 1715-1717 г.г. Утонул во время шторма 26-27 апреля 1717 г. на корабле "Вайда" вместе с большей частью команды у побережья Массачусетса, в районе мыса Кейп-Код.

Эдвард Инглэнд — был пиратом в Карибском море с 1717 г., а с 1718-1720 г.г. капитаном пиратов в Индийском океане. Был высажен взбунтовавшейся командой на одном из необитаемых островов в Индийском океане. Сумел вернуться на Мадагаскар, где был вынужден заняться попрошайничеством. Умер там же, в 1721 г., в полной нищете.

Стид Боннет — был капитаном пиратов в Карибском море и Атлантике с 1717-1718 г.г. Повешен по приговору суда 10 декабря 1718 г. в Чарльстоне, Северная Каролина, за пиратство.
 

 

Повешение Стида Боннета 10 декабря 1718 г. Букет цветов в руках означает, что казнимый раскаялся в совершенном преступлении. Гравюра начала XVIII в.

Джон Рэкхем, по прозвищу "Ситцевый Джек" — несколько лет был контрабандистом, а с 1718 г. капитаном пиратов в Карибском море. В 1719 г. был помилован губернатором Нью-Провиденса Вудсом Роджерсом. Однако, уже в 1720 г. принялся за старое. Повешен (с помещением в железную клетку) по приговору суда 17 ноября 1720 г. в Спэниш-Тауне, на Ямайке, за пиратство.

Бартоломео Робертс, по прозвищу "Черный Барт" — был капитаном пиратов в Карибском море и Атлантике с 1719-1722 г.г. Погиб 10 февраля 1722 г. от попадания залпа картечи у западного побережья Центральной Африки, в районе мыса Лопес, при атаке английского королевского военного корабля "Своллоу".

Как видим, жизнь пиратов, даже таких отъявленных головорезов, в большинстве своем была недолгой. Любого человека, решившего связать свою жизнь с морским разбоем в те суровые времена, почти наверняка ждала гибель. А те счастливчики, которым удавалось выжить, доживали свой век в нищете и страхе за свою жизнь. Из этих знаменитых пиратов лишь Морган (и возможно Эвери) закончил свой век свободным и состоятельным человеком. Только очень немногим пиратам удавалось накопить состояние и уйти на покой. Почти всех ждала виселица, смерть в бою или морская пучина.
 

Как выглядели пираты

Художественная литература и кинематограф создали в сознании большинства людей классический образ пирата с пестрым платком-банданой на голове, кольцом в ухе и черной повязкой на одном глазе. На самом деле, настоящие пираты выглядели совсем по-другому. В реальной жизни они одевались так же, как и обычные моряки своего времени. У них не было какой-то своей, специфической одежды.

Эксквемелин, сам бывший пиратом с 1667-1672 г.г. и принимавший непосредственное участие в знаменитой экспедиции пиратов во главе с Морганом по захвату Панамы (города), писал:

"Пройдя еще немного, пираты заметили башни Панамы, трижды произнесли слова заклятия и принялись кидать вверх шляпы, заранее уже празднуя победу".

 

 

Флибустьеры в захваченном испанском городе. Гравюра XVII в.

В своей книге "Пираты Америки" 1678 г. Эксквемелин ни разу не упоминает о том, что пираты носили на головах платки. Вполне логично, что в условиях тропической жары и палящего солнца, которые обычны для Карибского региона большую часть года, широкополые шляпы давали хорошую защиту от солнечных лучей. Да и в сезон дождей они помогали не промокнуть до нитки.
 

 

Капитаны пиратов Франсуа Л'Олонэ и Мигель Баск. Гравюра XVII в.

Носили ли пираты в море широкополые шляпы постоянно? Скорее всего нет, так как во время сильного ветра на море их наверняка бы сорвало с головы. Начиная с 60-х г.г. XVII в. широкополые шляпы начинают быстро вытесняться получившими огромную популярность треуголками. Именно в треуголках изображено большинство пиратов на старинных гравюрах конца XVII-начала XVIII в.
 

 

Генри Эвери, по прозвищу "Длинный Бен". Гравюра начала XVIII в.

Как правило, у моряков в те времена был один комплект одежды, в котором они ходили до полного его износа. Затем покупали новый костюм. К тому же у людей, промышляющих морским разбоем, всегда была возможность отобрать хорошую одежду у своих жертв на захваченном корабле, если, конечно, пираты не решали объявить все захваченное общей добычей и продать с торгов своим перекупщикам в порту. А одежда, до эпохи появления массового производства в XIX в., стоила дорого. Хотя иногда пираты одевались как настоящие франты. Так, знаменитый пират начала XVIII в. Бартоломео Робертс перед сражением надевал ярко-красный жилет и брюки, шляпу с красным пером и алмазный крест на золотой цепочке.
 

 

Бартоломео Робертс, по прозвищу "Черный Барт". Гравюра начала XVIII в.

Судя по старинным гравюрам, многие пираты носили усы, а иногда и бороду. Для пирата Эдварда Тича, его густая и действительно черная борода стала неотъемлемой частью образа. Иногда он вплетал в нее ленточки.

Кроме того, он подкладывал под свою шляпу пушечные фитили, которые подпаливал перед сражением, отчего голова капитана пиратов окутывалась клубами дыма, что придавало ему зловещий, дьявольский вид.

Еще Черная Борода надевал крест-накрест, поверх костюма, две широкие перевязи с шестью заряженными пистолетами. Вид у него действительно был устрашающим, учитывая еще отмеченный современниками и хорошо переданный старинными гравюрами безумный, дикий взгляд.
 

 

Эдвард Тич, по прозвищу "Черная Борода". Фрагмент гравюры начала XVIII в.

Практически на всех гравюрах XVII-начала XVIII в. пираты изображены с длинными волосами или с модными тогда париками — аллонжами. Например, у Генри Моргана были густые и длинные волосы, по принятой в то время моде.
 

 

Портрет "Адмирала пиратов" Генри Моргана. Гравюра XVII в.

Что касается париков, то вещь эта непрактичная, и вряд ли их носили во время плавания. К тому же, парики стоили дорого, были не по карману большинству пиратов, да и скорее всего не нужны им. Скорее хороший парик был символом статуса, его могли себе позволить главари пиратов (до этого отобрав парик у какого-нибудь дворянина или купца на ограбленном корабле). Капитаны могли надеть парик (вместе с дорогим костюмом), когда сходили на берег в крупном порту, чтобы произвести впечатление на собравшуюся публику.
 

 

Эдвард Инглэнд. Фрагмент гравюры начала XVIII в.

Как и все моряки XVII-XVIII в.в., пираты Вест-Индии и Индийского океана носили широкие штаны, которые доходили чуть ниже колен и перевязывались лентами. Многие носили кюлоты — так называемые "женские штаны". Они отличались от обычных объемом, так как были очень широкими и скорее напоминали разделенную пополам женскую юбку. Известно, что именно "женские штаны" носил Эдвард Тич (на картине, представленной в первой главе, художник изобразил Черную Бороду как раз в таких "женских штанах").
 

 

Пират конца XVII-начала XVIII в. Хорошо видны штаны, перевязанные лентами в районе колен. Рисунок XIX в.

Что касается колец или других украшений в ушах, то в реальности пираты их не носили или, по крайней мере, не сохранилось никаких исторических свидетельств о таком обычае. О них нет упоминания ни у Эксквемелина в "Пиратах Америки" 1678 г., ни у Чарльза Джонсона во "Всеобщей истории грабежей и смертоубийств, учинённых самыми знаменитыми пиратами" 1724 г., ни в других исторических источниках. Кроме того, практически на всех гравюрах уши пиратов закрыты длинными волосами или париками, по принятой тогда моде. Хотя следует упомянуть, что веком ранее (в XVI в.) мужчины в Западной Европе предпочитали короткие стрижки и носили серьги (но не кольца). Но уже с начала XVII в. в моду входят длинные волосы, а вместе с ними исчезают и украшения в ушах у мужчин, чему также способствовали все более распространявшиеся в Англии и Голландии пуританские взгляды. При этом волосы у мужчин было не принято стягивать в пучок на затылке. Так делали только, если надевали парик.
 

 

Портрет первого предводителя флибустьеров Ямайки Кристофера Мингса. Картина XVII в.

Да и зачем, спрашивается, носить кольца в ушах, если под длинными волосами или под париком их все равно никто не увидит?

 

Джон Рэкхем, по прозвищу "Ситцевый Джек". Гравюра начала XVIII в.

Невероятно устойчив оказался миф о ношении пиратами черной повязки на поврежденном глазе. Нет никаких исторических свидетельств того, что пираты с поврежденными глазами закрывали их повязками. Нет ни одного письменного источника и гравюры XVII-XVIII в.в. с описанием или изображением морских разбойников с повязками на глазах.

Кроме этого, существуют некоторые письменные источники, которые свидетельствуют как раз об обратном — о том, что пираты нарочно выставляли напоказ свои старые ранения, чтобы еще больше устрашить врага.

Впервые черные повязки появляются в художественной литературе в конце XIX в., сначала в виде красочных иллюстраций в книгах о пиратах (Говард Пайл считается первым художником-иллюстратором, изобразившим пиратов в пестрой бандане и серьгой в ухе), а позже уже и в самих романах о морских разбойниках. Оттуда же они попадают в кинематограф, раз и навсегда становясь неотъемлемым атрибутом пиратов.
 

Дележ добычи

Пиратские законы о дележе добычи были очень разными и изменялись со временем. В середине XVII в., когда еще было распространено каперство (морской разбой на основании выданного каким-либо государством разрешения — каперского свидетельства, приватирского патента, комиссии, репрессалий, грабить корабли и поселения враждебных стран), часть добычи, обычно не менее 10 процентов, каперы (или приватиры) отдавали правительству, выдавшему им разрешение на грабеж. Впрочем, часто доля властей была намного выше. Так, в первом полученном капитаном Уильямом Киддом от властей Новой Англии приватирском патенте, доля властей в добыче экспедиции составляла 60 процентов, Кидда и команды соответственно 40. Во втором, полученном в 1696 г., доля властей составляла 55 процентов, доля Кидда и его компаньона Роберта Ливингстона 20 процентов, а оставшаяся четверть полагалась членам команды, для которых не предусматривалось никакого жалования, кроме захваченной добычи.
 

 

Приватирский патент (подлинник), выданный капитану Уильяму Кидду в 1696 г.

Из оставшейся добычи часть отдавали поставщикам продовольствия, оружейных принадлежностей, рома и прочего необходимого снаряжения (если брали в кредит). И наконец, та часть добычи, что оставалась у пиратов после этих расчетов (иногда совсем немного), они делили между собой. Капитаны получали больше, как правило, пять-шесть долей.

С исчезновением каперства в конце XVII-начале XVIII в. никаких платежей правительству пираты уже не делали. Хотя были и исключения. Так, Черная Борода подкупал чиновников в портах, которые предоставляли ему информацию о грузе и маршруте торговых кораблей. Другие капитаны просто дарили губернаторам колоний дорогие подарки из награбленного (проще говоря, давали взятки), за общее покровительство.

Кроме того, такие капитаны предоставляли губернаторам дружественных колоний разведывательную информацию о состоянии дел на территории неприятеля и передвижении его флота.
 

 

В 1694 г. Томас Тью (слева) подарил губернатору Нью-Йорка Бенджамину Флетчеру (справа) драгоценные камни, захваченные в Красном море. Рисунок XIX в.

Постепенно дележ добычи становился все более демократичным. В начале XVIII в. капитаны стали получать обычно не больше двух — трех долей, а офицеры и того меньше.

Вот как описывает распределение добычи перед экспедицией пиратов во главе с Генри Морганом в Панаму в 1671 г. Эксквемелин, сам участвовавший в этом походе:
 

"Приведя дела в окончательный порядок, он (Морган — Прим. автора) созвал всех офицеров и капитанов флота, чтобы договориться, какую сумму они должны получить за свою службу. Офицеры собрались и решили, что у Моргана должно быть для особых поручений сто человек; это было сообщено всем рядовым, и они выразили свое согласие. При этом было решено, что каждый корабль должен иметь своего капитана; потом собрались все низшие офицеры-лейтенанты и боцманы — и решили, что капитану нужно выдать восемь долей и еще сверх того, если он отличится; хирургу нужно дать двести реалов на его аптеку и одну долю; плотникам — по сто реалов и одну долю. Кроме того, была установлена доля для особо отличившихся и пострадавших от врага, а также для тех, кто первым водрузит флаг на укреплении врага и провозгласит его английским; они решили, что за это следует добавить еще пятьдесят реалов. Тот, кто будет подвергаться большой опасности, получит сверх своей доли еще двести реалов. Гренадеры, которые забрасывают крепость гранатами, должны получать по пять реалов за каждую гранату.

Затем было установлено возмещение за увечья: кто потеряет обе руки, должен получить сверх своей доли еще полторы тысячи реалов или пятнадцать рабов (по выбору пострадавшего); кто потеряет обе ноги, должен получить тысячу восемьсот реалов или восемнадцать рабов; кто потеряет руку, безразлично левую или правую, должен получить пятьсот реалов или пять рабов. Для потерявшего ногу, безразлично левую или правую, полагалось пятьсот реалов или пять рабов. За потерю глаза полагалось сто реалов или один раб. За потерю пальца — сто реалов или один раб. За огнестрельную рану полагалось пятьсот реалов или пять рабов. За парализованную руку, ногу или палец полагалась такая же плата, как и за утраченную конечность. Сумма, необходимая для выплаты подобных возмещении, должна была изыматься из общей добычи перед ее дележом. Предложения были единодушно поддержаны как Морганом, так и всеми капитанами флота".

Здесь следует пояснить следующее. Испанские серебряные монеты назывались реалами. 8 реалов — это 1 серебряный пиастр (или песо) весом приблизительно 28 граммов, который английские пираты называли восьмериком.

В 1644 г. 1 испанский пиастр приравнивался к 4 английским шиллингам и 6 пенсам (то есть стоил чуть больше одной пятой английского фунта, который состоял из 20 шиллингов). Экономисты подсчитали, что сегодня пиастр стоил бы примерно 12 фунтов стерлингов, т.е. примерно 700 руб. А один реал соответственно — 1,5 фунтов стерлингов, т.е. приблизительно 90 руб.
 

 

Тот самый испанский серебряный пиастр XVII в., который английские пираты называли восьмериком

Естественно, что в значительной степени эти подсчеты на современные деньги носят умозрительный характер, принимая во внимание прошедшие столетия, инфляцию, изменения стоимости товарно-материальных ценностей, драгоценных металлов и камней, промышленную революцию и т.д. Но в целом, за неимением лучшего, общее представление дают.

Чтобы лучше разобраться о стоимости пиратской добычи, можно привести в пример средние цены на некоторые товары в Англии XVII-XVIII в.в. (при этом цены на протяжении почти всего XVII в. существенно не менялись; небольшая инфляция началась в последнем десятилетии XVII в. и оставалась такой в начале XVIII в.):

кружка *** в пабе в 2 пинты (чуть больше 1 литра) — 1 пенс;
фунт сыра (чуть меньше полкилограмма) — 3 пенса;
фунт сливочного масла — 4 пенса;
фунт бекона — 1пенс и 2 фартинга;
2 фунта говядины — 4 пенса;
2 фунта свиной вырезки — 1 шиллинг;
фунт селедки — 1 пенс;
живая курица — 4 пенса.
Корова стоила 25-35 шиллингов. Хорошая лошадь стоила от 25 фунтов.

Вся захваченная добыча помещалась до дележа в определенном месте на корабле под охрану квартирмейстера (помощника капитана, следившего за дисциплиной на корабле). Как правило, награбленное делили в конце плавания. В первую очередь, еще до дележа, из общего фонда выплачивалось заранее определенное возмещение пиратам, получившим во время сражения ранения и увечья. Потом получали дополнительные доли отличившиеся в бою. Также, вне очереди, выплачивалось вознаграждение (плата за службу) хирургу, плотнику и другим членам команды, помогавшим в плавании. Естественно, что все вышеперечисленные могли также получать еще и причитающиеся им на общих основаниях доли в добыче.

Вообще, законы пиратов XVII-XVIII в.в. были удивительно прогрессивными для своего времени. Получившие увечья и ранения имели право на заранее установленное возмещение, причем вне очереди. И это в то время, когда законодательство о социальном обеспечении, даже в самых передовых странах Европы, находилось еще в зачаточном состоянии. Простой рабочий, потерявший трудоспособность из-за производственной травмы, в большинстве случаев мог рассчитывать только на добрую волю хозяина, что случалось далеко не всегда.

При дележе добычи каждый давал клятву на Библии, что ничего не утаил и не взял лишнего.

Естественно, точно разделить можно было только золото и серебро. Весь остальной груз, а им могло быть что угодно: специи, чай, сахар, табак, слоновая кость, шелк, драгоценные камни, фарфор и даже чернокожие рабы, обычно продавали перекупщикам в портах. Вообще пираты старались как можно скорее избавиться от объемного груза. Вырученные средства также делили среди команды. Иногда, по разным причинам, захваченный груз не продавали, а также делили. В этом случае имущество оценивалось весьма приблизительно, что часто влекло за собой ссоры и взаимные обиды.

В Вест-Индии, при нападении на испанские поселения, пираты всегда старались захватить как можно больше пленных, за которых можно было получить выкуп. Иногда, сумма выкупа за пленных превышала стоимость прочих захваченных в походе ценностей. От пленных, за которых не удавалось получить выкуп, старались как можно скорее избавиться. Их могли бросить в разграбленном городе или, если пленные были на корабле, высадить на первом попавшемся острове (чтобы не кормить зря) или просто выбросить за борт. Некоторых пленных, за которых не дали выкуп, могли оставить на несколько лет служить на корабле или продать в рабство. При этом, вопреки широко распространенному ныне мнению, в ту эпоху рабами могли стать не только чернокожие африканцы, но и вполне белокожие европейцы, которых также покупали и продавали. Любопытно, что сам Морган в молодости был продан за долги на Барбадосе. Правда, в отличие от африканцев, белые продавались в рабство только на определенный срок. Так, у англичан в колониях Вест-Индии в XVII в. существовал закон: любой человек, задолжавший 25 шиллингов, продается в рабство сроком на год или шесть месяцев.
 

 

Генри Морган и испанские пленники. Картина начала XX в.

Любопытно, что иногда пираты обменивали пленных на нужные им товары. Так, Черная Борода однажды обменял у властей группу пленников на сундук с лекарствами.

Самой желанной добычей пиратов в Индийском океане были большие, доверху нагруженные, торговые корабли Ост-Индской компании, которые перевозили разнообразные товары из Индии и Азии в Европу. Один такой корабль мог перевозить груза на 50 тысяч английских фунтов в виде серебра, золота, драгоценных камней и товаров.
 

 

Корабль Ост-Индской компании. Картина начала XVIII в.

Вообще, историки предполагают, что морские разбойники Индийского океана были самыми успешным за всю историю пиратства. Так, когда приходило время делить добычу, редко кто из них получал меньше 500 фунтов. Тогда как для флибустьеров Карибского моря считалось удачей получить хотя бы 10-20 фунтов.

Это наглядно показывают следующие примеры.

В 1668 г. примерно пятьсот пиратов во главе с Морганом напали на Портобелло, испанский порт на побережье Панамы. Разграбив Портобелло и захватив горожан в качестве заложников, Морган потребовал выкуп у бежавших в джунгли испанцев. Только получив выкуп в размере 100 тысяч реалов, пираты покинули разграбленный город. В следующем, 1669 г., Морган во главе целой пиратской флотилии напал на испанские города Маракайбо и Гибралтар в Новой Венесуэле. Добычей пиратов стало золото, серебро и драгоценности на общую сумму в 250 тысяч реалов, и это не считая товаров и рабов.
 

 

Флибустьеры Моргана штурмуют Портобелло. Гравюра XVII в.

Эта добыча флибустьеров Карибского моря хотя и кажется большой, не идет ни в какое сравнение с добычей морских разбойников Индийского океана.
Например, когда Томас Тью в 1694 г. захватил в Красном море плывший в Индию торговый корабль, каждый член команды получил от 1200 до 3 тысяч фунтов золотом и драгоценными камнями — огромные деньги по тем временам. Доля самого Тью составила 8 тысяч фунтов.

Генри Эвери в 1696 г. захватил в Красном море на торговом корабле "Гансвэй" золота, серебра и драгоценных камней на общую сумму в 600 тысяч франков (или примерно 325 тысяч фунтов).
 

 

Мадагаскар. Маленький остров Сент-Мари у восточного побережья стал убежищем пиратов Индийского океана с конца XVII в. и до 1720-х г.г. Карта XVII в.

Пиратам Индийского океана принадлежит и рекорд по захвату самой большой добычи в истории пиратства всех времен и народов. В 1721 г., поблизости у берегов острова Реюньон в Индийском океане, английский пират Джон Тейлор захватил португальский торговый корабль "Ностра-сеньора-де-Кабо", перевозивший груз стоимостью 875 тысяч фунтов! Каждый из пиратов получил тогда, помимо золота и серебра, по нескольку десятков алмазов. Трудно даже представить, сколько бы этот груз стоил сейчас.

 

Продолжение следует.

Скрытый текст

Пираты Вест-Индии и Индийского океана второй половины XVII — начала XVIII века (продолжение)

 

Законы пиратов

Перед походом пираты всегда заключали особое соглашение (как правило, в письменной форме), в котором оговаривались важные вопросы предстоящего предприятия. Оно могло называться по разному: устав, соглашение, кодекс (анг. code, фр. chasse-partie). В нем указывалось, какую долю добычи должны были получить капитан и команда корабля, возмещение за увечья и ранения, поощрение для отличившихся, наказания для провинившихся. По содержанию такие соглашения не сильно отличались друг от друга.


Вот статьи соглашения капитана Уильяма Кидда (были приобщены к материалам уголовного дела в качестве доказательства обвинения):
 

"Если человек на службе теряет глаз, ногу или руку, ему должны выдать 600 пиастров или шестерых здоровых рабов.

Человек, первым заметивший торговый корабль, должен получить 100 пиастров.

Любой человек, который не подчиняется командиру, должен быть лишен своей доли добычи и наказан так, как сочтет нужным капитан корабля.

Любой струсивший во время нападения должен быть лишен своей доли добычи.

Любой человек, который был *** во время нападения, должен быть лишен своей доли добычи.

Любой человек, который подстрекает к мятежу, должен быть лишен своей доли добычи и наказан так, как сочтет нужным капитан корабля.

Любой человек, который мошенничает с капитаном или его командой при захвате добычи, денег, товаров или чего угодно стоимостью более одного пиастра, должен быть лишен своей доли добычи и высажен на ближайшем необитаемом острове, который попадется на пути корабля.

Любые деньги и прочая добыча должны быть разделены между членами экипажа".

 

 

Суд над капитаном Уильямом Киддом. Рисунок XIX в.

А вот правила на корабле капитана Бартоломео Робертса:
 

"Каждый член экипажа имеет равное право голоса в повседневных делах. Каждый член экипажа в любой момент имеет право на захваченную свежую провизию и крепкие напитки и может использовать их в свое удовольствие, если не возникнет необходимость экономить их для общего пользования, что решается голосованием.

Каждый член экипажа должен быть ознакомлен со списком призов (добычи — Прим. автора) на борту, потому как в дополнении собственной доли позволено переменить одежду. Но если они обманут товарищей хотя бы на доллар в виде посуды, драгоценностей или денег, они будут высажены на необитаемый остров.

Запрещается играть на деньги в кости и карты.

Свечи и лампы должны быть погашены в восемь часов вечера, и если кто-нибудь из экипажа захочет выпить после этого часа, он должен будет делать это на открытой палубе в темноте.

Каждый член экипажа должен содержать свое оружие, сабли и пистолеты в чистоте и всегда готовыми к бою

Мальчикам и женщинам запрещено находиться среди экипажа. Если кто-нибудь будет замечен в совращении женщины и в переодетом виде возьмет ее на корабль, он будет убит.

Самовольно покинувший корабль или вышедший из рукопашного боя во время сражения, должен быть наказан смертью или высадкой на необитаемый остров.

На борту запрещены драки, но каждая ссора должна быть доведена до конца на берегу дуэлью на саблях или пистолетах. По команде квартирмейстера дуэлянты, поставленные спиной друг к другу, должны будут повернуться и тут же выстрелить. Если кто этого не сделает, квартирмейстер должен выбить оружие у него из рук. Если промахнутся оба, они должны будут продолжить драться на саблях, и первая пролившаяся кровь выявит победителя.

Никто не может заговорить об изменении образа жизни, пока доля каждого не достигнет 1000 фунтов. Каждый, кто станет калекой или потеряет конечность на службе, должен получить 800 пиастров из общего запаса, а за меньшие повреждения — пропорционально.

Капитан и квартирмейстер получают по две доли от приза каждый, канонир и боцман — по полторы, остальные офицеры — по одной доле с четвертью, рядовые джентльмены удачи — по доле каждый.

Музыканты имеют право на отдых по субботам. В остальные дни — с разрешения".

Если соглашение заключалось в письменной форме, все члены команды подписывали его. Неграмотные ставили крестик. Любопытно, что в сохранившихся пиратских кодексах росписи располагаются не так, как принято (и в наше время тоже) — внизу документа, а хаотично по всему свободному пространству. Так пираты делали специально для того, чтобы следовать важному правилу: на пиратском корабле все равны, нет первых и последних.

Пиратских кодексов до наших дней сохранилось чрезвычайно мало, так как пираты при атаке со стороны кораблей военного флота старались первым делом уничтожить соглашение. В противном случае такое соглашение могло попасть в руки властей, что служило неопровержимым доказательством вины и означало скорейший путь на виселицу.

Над теми, кто нарушил положения устава, пираты сами вершили суд. Вот наиболее распространенные наказания, которые применялись пиратами к виновным в нарушении их законов, а также в качестве пыток к захваченным пленным, для получения информации о спрятанных ценностях:

Кровопускание — ножами провинившемуся наносились многочисленные неглубокие порезы (как правило, к смерти не приводило).

Погружение в воду — голову человека опускали в воду и держали там, пока он не начнет задыхаться.

Порка — битье плетью. Если назначалось 40 ударов, то такое наказание называлось "закон Моисея".

Повешение — в основном применялось за вероломное убийство товарища по команде (самый распространенный тогда вид смертной казни).
 

 

Повешенные на рее. Рисунок XIX в.

Килевание (протаскивание под килем) — с помощью каната (подкилевых концов) человека протаскивали под килем корабля с одного борта на другой поперек судна (нередко приводило к смерти: если человек не захлебывался, то получал серьезные порезы от острых краев ракушек, которыми обрастало днище корабля). Производилось один, два или три раза в зависимости от проступка.
 

 

Протаскивание под килем

Выбрасывание за борт — человека просто выбрасывали в открытое море.

Маронинг (высаживание) — человека оставляли на необитаемом острове.
 

 

Человека, высаженного на необитаемом острове в те времена, в большинстве случаев ждала печальная судьба — медленная смерть от голода и жажды или многолетнее прозябание в первобытных условиях. Поэтому ему по пиратскому обычаю оставляли заряженный пистолет и бутылку рома. Рисунок XIX в.

Битье плеткой-девятихвосткой — человеку назначались удары плеткой-девятихвосткой (как правило, при назначении нескольких десятков ударов приводило к смерти, особенно если на плетке были крючья или лезвия). У моряков наказание известно также как "Капитанская дочка". Если после такой экзекуции провинившийся оставался жив, то его спину натирали солью — не для того, чтобы увеличить страдания, а чтобы избежать заражения крови от глубоких ран.
 

 

Плетка-девятихвостка — недлинная палка с ремешками из кожи, на концах которых закреплены крючки, лезвия или кусочки металла. Одной только мысли о том, что тебя будут бить плеткой-девятихвосткой, было достаточно, чтобы вызвать у любого человека панический страх

"Остров для одного" — человека выбрасывали в море с куском дерева.

Буксировка — привязанного к канату человека тащили позади корабля (иногда приводило к смерти: человек захлебывался или на него могли напасть акулы).

А вот наказания в виде "хождения по доске" у пиратов не существовало. Первое упоминание о таком наказании относится к 1785 г., уже после золотой эры пиратства. Пираты никогда не заставляли человека пройти по доске — это наказание приписали им художники в конце XIX в., а затем оно попало в литературу и кинематограф.
 

 

Приписанное пиратам художниками-иллюстраторами наказание — "хождение по доске". Рисунок XIX в.

Современному человеку эти наказания могут показаться жестокими, но для своего времени никакой чрезмерной жестокости в них не было. Скорее, наоборот, принимая во внимание, что в Европе в XVII в. и частично в XVIII в. еще применялись такие виды казни, как колесование и четвертование, пиратские наказания выглядят относительно гуманно.

Разумеется, пиратами применялись и другие наказания, хотя и не столь распространенные. Например, того, кто утаил часть добычи от своих товарищей, могли просто выгнать с корабля и впредь никогда уже не принимали в пираты. За убийство члена своей команды виновного вместо повешения могли привязать к дереву, и он сам выбирал человека, который его убьет.
 

Поведение и нравы

Порядок на пиратском корабле мало чем отличался от быта мирных моряков. Хотя, по свидетельству очевидцев, он не отличался строгой дисциплиной. Каждый считал себя свободным человеком, не обязанным никому подчиняться, кроме капитана. Да и капитану подчинялись зачастую неохотно.

Уильям Дампир, сам известный пират второй половины XVII в., описывая трехмесячное плавание вместе с флибустьерами у берегов Панамы, отмечал:
 

"Это были унылейшие создания... И хотя погода была плохой, что требовало многих рук наверху, большая часть из них слезала с гамаков только для того, чтобы поесть или справить нужду".

И далее:
 

"Каждый делал, что хотел, не спрашивая, приятно ли это его товарищу. Иные из них пели и плясали, в то время как другие тщетно пытались уснуть, однако такого рода неудобства нужно было переносить без ропота. Перед боем флибустьеры обычно обнимались в знак братского согласия или, взявшись за руки, клялись стоять друг за друга до самой смерти".

Пират был свободным человеком и мог в любой момент покинуть корабль, присоединиться к другой команде, которая согласна была принять его. Он мог также в любое время сойти на берег и оставить пиратское дело.

Вот как охарактеризовал флибустьеров губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг Жак Непве де Пуанси в письме правительству Франции в 1677 г.:
 

"Здесь всё еще находится более тысячи этих людей, которых называют флибустьерами… Они разъезжают всюду, где им хочется; при этом они плохо подчиняются тому, что касается службы на судне, так как все считают себя начальниками, но очень хороши в предприятии и действиях против врага. Каждый имеет свое оружие, свой порох и свои пули. Их суда обычно не очень сильны и плохо экипированы, и у них нет иной собственности, кроме той, что они захватывают у испанцев".

Дисциплине также не способствовало то обстоятельство, что пираты всегда пили очень много рома. Часто это приводило к печальным последствиям.

Так, находясь у восточного побережья Эспаньолы во время похода флотилии Моргана на города Маракайбо и Гибралтар в 1669 г., пираты так напились, что взорвали пороховой погреб на флагмане флотилии — королевском тридцатишестипушечном фрегате, переданным Моргану для осуществления экспедиции губернатором Ямайки Томасом Модифордом. Погибло около тридцати пиратов, а Морган лишь по счастливой случайности остался жив.
 

 

Один из самых знаменитых пиратов Генри Морган обладал удивительным качеством — ему всегда сопутствовала удача. Рисунок XIX в.

Иногда пьянство приводило пиратов прямиком на виселицу. 15 ноября 1720 г., находясь у западного побережья Ямайки в районе мыса Негрил-Пойнт, команда пиратов под предводительством Джона Рэкхема по прозвищу "Ситцевый Джек" устроила грандиозную попойку. К вечеру пираты были так пьяны, что большинство из них даже не смогло подняться на палубу своего корабля, чтобы отразить атаку взявшего их в это время на абордаж двенадцатипушечного шлюпа "Игл" капитана Джонатана Барнета, который был послан властями Ямайки для поимки Ситцевого Джека.

Спиртное также подвело пиратов Бартоломео Робертса (хотя сам капитан Робертс *** не употреблял) по прозвищу "Черный Барт". В начале февраля 1722 г. корабли Робертса встали на якорь в бухте у мыса Лопес на западном побережье Центральной Африки. Там их и обнаружил 5 февраля 1722 г. английский военный корабль "Своллоу" под командованием капитана Чалонера Огла. Накануне решающего сражения 10 февраля 1722 г. пираты захватили торговый корабль с запасами спиртного и так напились, что в критический момент многие оказались не готовы к бою. Пираты потерпели сокрушительное поражение, а сам Черный Барт был убит залпом картечи со "Своллоу" при попытке вырваться из бухты.
 

 

Попойка команды Бартоломео Робертса 9 февраля 1722 г. Рисунок XIX в.

Социальная организация пиратов отличалась демократичностью. Все должности на корабле (включая капитана и квартирмейстера) были выборными. Все важные решения также принимались большинством голосов на сходке. Любой имел право говорить на таких собраниях все, что считал необходимым.

Вот что о взаимоотношениях пиратов писал Эксквемелин:
 

"Пираты очень дружны и во всем помогают друг другу. Тому, у кого ничего нет, сразу же выделяется какое-либо имущество, причем с уплатой ждут до тех пор, пока у неимущего не заведутся деньги".

И далее:
 

"Друг к другу пираты относились заботливо. Кто ничего не имеет, может рассчитывать на поддержку товарищей".

Конфликты между членами команды, если при этом не был нарушен закон, улаживались с помощью дуэлей. Так как на борту корабля дуэли, как правило, были запрещены, соперники сходили на берег, имея при себе пистолеты и ножи (или абордажные сабли). Роль секунданта исполнял квартирмейстер. Дрались обычно до первой крови.

Однако из этого не следует рисовать идиллическую картину того, что пираты являлись образцом добродетели и порядочности по отношению друг к другу и благородства по отношению к пленникам. Жизнеописания морских разбойников буквально переполнены историями регулярных мятежей, предательств, драк, ссор из-за дележа добычи и убийств. Пираты в большинстве своем вовсе не были благородными морскими разбойниками, о которых постоянно пишут в романах и снимают фильмы.

По свидетельству очевидцев, тот же Эдвард Тич при грабеже захваченных кораблей даже не затруднял себя ожиданием: если жертва не могла быстро снять кольцо с пальца, Черная Борода выхватывал саблю, отрубал кисть руки и бросал ее в сумку.
 

 

Черная Борода всегда имел при себе абордажную саблю, а при нападении надевал перевязь с шестью заряженными пистолетами

Как-то раз ночью Черная Борода пьянствовал в кают-компании с членами своей команды, включая лоцмана и старшего офицера Израэля Хэндса. Во время попойки Черная Борода вытащил два заряженных пистолета и положил их на стол, рядом с собой. Спустя некоторое время капитан Тич внезапно погасил свечу и в темноте выстрелил из двух пистолетов, хотя никто ему не дал ни малейшего повода для такого поступка. В результате Хэндс получил пулю в колено и остался калекой на всю жизнь. Когда у Черной Бороды спросили, почему он так поступил, он сказал:
 

"Если я не буду убивать время от времени кого-нибудь из своих людей, они забудут, кто я есть на самом деле".

Французский пират середины XVII в. Франсуа Л'Олонэ, захватив в устье реки Эстер испанский корабль, приказал отрубить головы всем сдавшимся в плен и уже не представлявшим опасности испанским морякам, находившимся на борту. Хотя мог бы получить за них выкуп.
 

 

Пираты Франсуа Л'Олонэ рубят головы пленным испанцам. Рисунок XIX в.

В январе 1722 г. корабли под командованием Бартоломео Робертса прибыли в один из центров работорговли Невольничьего берега — Виду. Там пираты захватили одиннадцать кораблей работорговцев, после чего потребовали у капитанов выкуп. Все заплатили, чем могли, кроме одного португальского капитана. Тогда Черный Барт приказал сжечь оба корабля этого капитана, заживо с шестьюдесятью рабами в трюмах. Что и было сделано.

Но, пожалуй, всех в зверствах превзошел капитан Эдвард Лоу по прозвищу "Нэд Лоу", промышлявший в Карибском море и Атлантике с 1721-1724 г.г. Вот лишь некоторые из его "подвигов".

Однажды ему не понравился обед, который приготовил судовой кок. За это он приказал привязать кока к мачте одного из захваченных ранее кораблей и сжечь вместе с кораблем.

В другом случае Нэд Лоу приказал отрезать одному португальскому капитану, который при нападении пиратов выбросил за борт мешок с золотом, губы. Затем Лоу поджарил их на глазах капитана, после чего предложил капитану их съесть в обмен на пощаду. Тот отказался, тогда Лоу приказал убить его и команду захваченного корабля.

В конце концов зверства Лоу так надоели команде, что произошел бунт и его высадили на необитаемом острове.
 

 

Эдвард Лоу, по прозвищу "Нэд Лоу". Гравюра XVIII в.

Пираты были настоящие мастера по части пыток. Существуют истории  о пиратах, поджигающих свои жертвы, выкалывающих им глаза, отрезающих конечности и даже стреляющих ими из пушек.

Джон Стил, участвовавший в походах Моргана, писал в письме государственному секретарю Англии:
 

"Обычным делом среди приватиров, помимо прижигания запальным фитилем, было рассечение человека на части; сначала тело, потом одну руку, другую руку, ногу; иногда обвязывали веревку вокруг его головы и палкой закручивали до тех пор, пока у него не вылезали глаза — это называлось “вулдинг”. Так поступали перед взятием Пуэрто-Бельо, поскольку они отказывались показать дорогу в город, которой не существовало, и много раз в самом городе, поскольку они не хотели показать богатства, о которых не ведали. Женщину посадили там голой на камень и поджарили, так как она не призналась, где деньги, которыми она владела лишь в их воображении; об этом, как он слышал, кое-кто заявлял с хвастовством, а один больной признался с сожалением".

Прижигание запальным фитилем, или "пытка Святого Андрея", часто применялась флибустьерами Вест-Индии для получения ценной информации у пленников: между скрученных пальцев жертвы вставлялись запальные фитили, которые затем поджигали. Фитили тлели, причиняя несчастной жертве нестерпимую боль.

Лейтенант-губернатор Ямайки Уильям Бистон в отчете о набеге французских пиратов на остров в 1694 г. сообщает:
 

"Некоторых женщин позволили неграм изнасиловать, некоторым они отрезали груди, так что больших антигуманных жестокостей никогда не совершали даже турки или язычники".

Таким образом, если у пиратов и были понятия о чести и благородстве, то только лишь в отношении себя самих, да и то далеко не всегда. По отношению к пленникам разрешалось всё, что угодно, любые зверства.

После удачного плавания пираты возвращались в свои порты-базы, крупнейшими из которых в разное время были: Тортуга, Порт-Ройал на Ямайке, Пти-Гоав на Эспаньоле, Нью-Провиденс на Багамах и др., где устраивали грандиозные кутежи.
 

 

Совместная попойка пиратов Эдварда Тича и Чарльза Вейна на острове Окракоук осенью 1718 г. Гравюра XVIII в.

Пожалуй, ничто так не ассоциируется с пиратами, как бутылка рома. Ром был изобретен в XVI в. в Вест-Индии, как побочный продукт при производстве тростникового сахара. Существует две версии происхождения слова ром: по одной название произошло от латинского слова succarum (сахар), по другой — от английского слова rumbullion (драка, беспорядок). Словом rumbullion называли процесс брожения сока сахарного тростника перед перегонкой.

Само название — ром (анг. rum) впервые появилось в английской колонии на острове Барбадос в начале XVII в. Поэтому ром иногда называли "барбадосской водой".

Сырьем для производства рома является меласса — патока, приготовленная из сока сахарного тростника. Из тонны сахарного тростника получается 100 литров рома. Самые крупные центры производства рома в XVII-XVIII в.в. находились на Ямайке и Барбадосе.

Хранили ром в деревянных бочках, из которых его разливали по кружкам. Первые винные бутылки, напоминающие современные, стали делать только в середине XVII в. в Англии. Благодаря изобретению новой технологии прочность стекла значительно возросла. Быстро став популярной, стеклянная бутылка со второй половины XVII в. стала основной тарой для розлива рома.
 

 

Ром Vieux Rhum Anglais 1830 г. Считается самым старым ромом на сегодняшний день. В похожие бутылки ром разливают уже со второй половины XVII в.

Известный историк пиратства Жан Мерьен приводит такие слова пиратов современнику на упреки в чрезмерном пьянстве и расточительстве:
 

"Поскольку опасности подстерегают нас постоянно, судьба наша очень отличается от судеб других людей. Сегодня мы живы, завтра убиты — какой же смысл нам накапливать и беречь что-либо? Мы никогда не заботимся о том, сколько проживем. Главное — это как можно лучше провести жизнь, не думая о ее сохранении".

В замечательном романе Роберта Льюиса Стивенсона "Остров сокровищ" очень точно описано с точки зрения соответствия истории, как пираты прожигали жизнь. Об этом говорит Джон Сильвер:
 

"Дело не в умении заработать, а в умении сберечь… Где теперь люди Ингленда? Не знаю… Где люди Флинта? Большей частью здесь, на корабле, и рады, когда получают пудинг. Многие из них жили на берегу, как последние нищие. С голоду подыхали, ей-богу! Старый Пью, когда потерял глаза, а также и стыд, стал проживать тысячу двести фунтов в год, словно лорд из парламента. Где он теперь? Умер и гниет в земле. Но два года назад ему уже нечего было есть. Он просил милостыню, он воровал, он резал глотки и все-таки не мог прокормиться!"

Действительно, за короткий срок пираты умудрялись прокутить (пропить, потратить на проституток и азартные игры) все награбленное в походе. В этом им помогала целая система питейных заведений и публичных домов, специально рассчитанная на пиратов.

О масштабах пьянства среди пиратов говорят такие цифры. К 1692 г. население Порт-Ройала составляло, по разным подсчётам, от 6500 до 10000 человек. При этом питейных заведений в городе было не меньше сотни, т.е. как минимум один трактир или кабак на сто жителей, включая женщин и детей! И это не считая публичных домов, которых было не намного меньше.

Кстати, в романе "Остров сокровищ" присутствует один вымышленный пиратский атрибут, получивший всеобщую известность — чёрная метка (англ. Black Spot), обозначающая обвинение, выдвинутое пиратским сообществом (или отдельными пиратами) одному из его членов в нарушении устава, порядков, правил и обычаев. В дальнейшем чёрную метку неоднократно использовали в литературе и кинематографе.

В действительности же никакой чёрной метки не существовало. В традиции некоторых пиратов Карибского моря XVII-XVIII в.в. имело место вручение карты смерти, в роли которой выступал пиковый туз. Если пирату подбрасывали такую карту, это означало, что ему грозит смерть или его не хотят здесь видеть.
 

Национальный состав

Как это ни удивительно, но среди пиратов встречались чернокожие африканцы (как правило, бывшие рабы), которые являлись полноправными членами команды, обладали всеми правами и обязанностям, что и другие пираты, участвовали в дележе добычи наравне со всеми. Существование такого крайне необычного явления для XVII-XVIII вв., и речь идет не только и не столько о свободе чернокожих африканцев в среде пиратов (такое встречалось и в Европе), но в большей степени феномена их абсолютного равноправия с белыми, свидетельствует о том, что взаимоотношения в сообществе пиратов на столетия опередили свое время. Причем чернокожих среди пиратов было достаточно много.

Например, из 272 пиратов экипажа Бартоломео Робертса, захваченных в плен 10 февраля 1722 г., 75 оказались чернокожими африканцами.
 

 

Почти на каждом пиратском корабле во второй половине XVII — начале XVIII вв. были чернокожие пираты. Рисунок XIX в.

У пиратов не было расовых противоречий. Полная и всеобщая дружба народов царила на их кораблях.

Большинство пиратов в XVII-XVIII вв. всегда составляли англичане (из Англии и из колоний Нового Света), и несколько меньше французы и голландцы. Современные историки дают такие оценки национального состава среди пиратов Карибского моря и Атлантики в период с 1715-1725 гг.:

35% — англичане;
20-25% — американцы (жители английских колоний в Новой Англии);
20-25% — чернокожие (были почти в каждом экипаже);
15-20% — французы и голландцы (в основном уроженцы Вест-Индии);
5% — других национальностей.

 

Продолжение следует.

Скрытый текст

Тут должно было быть продолжение. Но не смог найти. Автор не подписался - такая вот печалька.

А может и не дописал свой пиратский цикл...

 

Сегодня в 16:26:22 пользователь BETEPAH_OKCBA сказал:

Вернулся тов. Комиссар и к нам вернулся ликбез. 

Да тут совершенно случайно попалась на глаза одна статья. Полез на первоисточник. И прицепилось немного в довесок...

[Glin_Ronin]

Сегодня в 09:31:36 пользователь runSIG сказал:

Ещё в догон. Чтоб уже наверняка:

  Показать содержимое

Пираты Вест-Индии и Индийского океана второй половины XVII — начала XVIII вв

 

 

В настоящей статье вниманию читателей предлагается материал, раскрывающий некоторые интересные подробности такого явления человеческой истории, как "Золотой век" пиратства.
 

Покой нам только снится

Как долго пиратам удавалось уходить от правосудия? Сколько времени обычно продолжалась их карьера? И часто ли им удавалось, набив за годы морского разбоя сундуки с сокровищами, уйти на покой? Для ответа на эти вопросы можно привести некоторые интересные моменты биографий двенадцати наиболее известных морских разбойников "Золотого века" пиратства (в расширенном понимании), который продолжался примерно семьдесят лет. Условной датой его начала можно считать 1655 г., когда англичане захватили Ямайку (что позволило пиратам обосноваться в Порт-Ройале, как ранее на Тортуге), а датой окончания 1730 г., когда пиратство в Карибском море и Атлантике (а еще раньше в Индийском океане) было окончательно ликвидировано.
 

 

Остров Тортуга. Цитадель пиратов Карибского моря с 1630-х по начало1690-х г.г. Карта XVII в.

Эдвард Мансфилд — был капером (получил патент от губернатора Ямайки) в Вест-Индии с начала 1660-х до 1666 г. Возглавлял пиратскую флотилию. Умер в 1666 г. от внезапной болезни во время нападения на остров Санта-Каталина, а по другим данным погиб в результате нападения испанцев на пути за помощью в Тортугу.

Франсуа Л'Олонэ — был капитаном пиратом в Вест-Индии. Пиратствовал с 1653-1669 г.г. Погиб в 1669 г. в заливе Дарьен, у берегов Панамы, во время нападения индейцев.

Генри Морган — был пиратом в Вест-Индии с 50-х годов XVII в., а с 1667-1671 г.г. капером (получил патент от губернатора Ямайки). Был предводителем пиратской флотилии и даже получил неофициальное звание "Адмирал пиратов". Умер своей смертью в 1688 г. (предположительно от цирроза печени из-за чрезмерного употребления рома) в Порт-Ройале, на Ямайке.

Томас Тью — несколько лет (предположительно с 1690 г.) был пиратом в Вест-Индии, а с 1692-1695 г.г. капером (получил патент от губернатора Бермудских островов). Считается первооткрывателем пиратского круга. Был капитаном пиратом в Индийском океане. Погиб в Красном море в районе Баб-эль-Мандебского пролива в сентябре 1695 г. при нападении на торговый корабль "Пророк Моххамед". Тью постигла ужасная смерть: в него попало пушечное ядро.
 

 

Пиратский круг. Этим маршрутом плавали английские пираты Вест-Индии и Атлантики с конца XVII в. и до начала 1720 г.г.

Генри Эвери, по прозвищу "Длинный Бен" — с 1694-1696 г.г. был капитаном пиратов в Индийском океане. После захвата в Красном море в 1695 г. торгового корабля "Гансвэй" уплыл обратно в Вест-Индию. Затем оказался в Бостоне, после чего исчез. За его голову была назначена награда в 500 фунтов, но найти Эвери так и не удалось. По одним слухам перебрался в Ирландию, по другим в Шотландию.

Уильям Кидд — с 1688 г. был флибустьером, а затем капером в Вест-Индии (получил патент от губернатора Мартиники). Перешел на сторону англичан и на некоторое время уходил на покой. В 1695 г. был нанят влиятельными людьми Новой Англии для поимки пиратов, в том числе Томаса Тью, а также получил приватирский патент на грабеж кораблей под французским флагом. Однако из-за вспыхнувшего бунта был вынужден заняться морским разбоем, продолжавшимся с 1697-1699 г.г.

Добровольно сдался в руки правосудия. Повешен (с помещением в железную клетку) 23 мая 1701 г. по приговору суда в Лондоне за убийство матроса Уильяма Мура и нападение на торговый корабль "Кедахский купец".


Эдвард Тич, по прозвищу "Черная Борода" — с 1713 г. был рядовым пиратом у капитана Бенджамина Хорниголда, а с 1716-1718 г.г. сам был капитаном пиратов, орудовавших в Карибском море и Атлантике. Был убит в схватке с лейтенантом Робертом Мейнардом на палубе шлюпа "Джейн" 22 ноября 1718 г. у острова Окракоук, рядом с побережьем Северной Каролины.
 

 

Схватка на палубе шлюпа "Джейн". В центре Роберт Мейнард и Черная Борода. Картина начала XX в.

Сэммюэль Бэллами — был капитаном пиратов в Карибском море и Атлантике с 1715-1717 г.г. Утонул во время шторма 26-27 апреля 1717 г. на корабле "Вайда" вместе с большей частью команды у побережья Массачусетса, в районе мыса Кейп-Код.

Эдвард Инглэнд — был пиратом в Карибском море с 1717 г., а с 1718-1720 г.г. капитаном пиратов в Индийском океане. Был высажен взбунтовавшейся командой на одном из необитаемых островов в Индийском океане. Сумел вернуться на Мадагаскар, где был вынужден заняться попрошайничеством. Умер там же, в 1721 г., в полной нищете.

Стид Боннет — был капитаном пиратов в Карибском море и Атлантике с 1717-1718 г.г. Повешен по приговору суда 10 декабря 1718 г. в Чарльстоне, Северная Каролина, за пиратство.
 

 

Повешение Стида Боннета 10 декабря 1718 г. Букет цветов в руках означает, что казнимый раскаялся в совершенном преступлении. Гравюра начала XVIII в.

Джон Рэкхем, по прозвищу "Ситцевый Джек" — несколько лет был контрабандистом, а с 1718 г. капитаном пиратов в Карибском море. В 1719 г. был помилован губернатором Нью-Провиденса Вудсом Роджерсом. Однако, уже в 1720 г. принялся за старое. Повешен (с помещением в железную клетку) по приговору суда 17 ноября 1720 г. в Спэниш-Тауне, на Ямайке, за пиратство.

Бартоломео Робертс, по прозвищу "Черный Барт" — был капитаном пиратов в Карибском море и Атлантике с 1719-1722 г.г. Погиб 10 февраля 1722 г. от попадания залпа картечи у западного побережья Центральной Африки, в районе мыса Лопес, при атаке английского королевского военного корабля "Своллоу".

Как видим, жизнь пиратов, даже таких отъявленных головорезов, в большинстве своем была недолгой. Любого человека, решившего связать свою жизнь с морским разбоем в те суровые времена, почти наверняка ждала гибель. А те счастливчики, которым удавалось выжить, доживали свой век в нищете и страхе за свою жизнь. Из этих знаменитых пиратов лишь Морган (и возможно Эвери) закончил свой век свободным и состоятельным человеком. Только очень немногим пиратам удавалось накопить состояние и уйти на покой. Почти всех ждала виселица, смерть в бою или морская пучина.
 

Как выглядели пираты

Художественная литература и кинематограф создали в сознании большинства людей классический образ пирата с пестрым платком-банданой на голове, кольцом в ухе и черной повязкой на одном глазе. На самом деле, настоящие пираты выглядели совсем по-другому. В реальной жизни они одевались так же, как и обычные моряки своего времени. У них не было какой-то своей, специфической одежды.

Эксквемелин, сам бывший пиратом с 1667-1672 г.г. и принимавший непосредственное участие в знаменитой экспедиции пиратов во главе с Морганом по захвату Панамы (города), писал:

"Пройдя еще немного, пираты заметили башни Панамы, трижды произнесли слова заклятия и принялись кидать вверх шляпы, заранее уже празднуя победу".

 

 

Флибустьеры в захваченном испанском городе. Гравюра XVII в.

В своей книге "Пираты Америки" 1678 г. Эксквемелин ни разу не упоминает о том, что пираты носили на головах платки. Вполне логично, что в условиях тропической жары и палящего солнца, которые обычны для Карибского региона большую часть года, широкополые шляпы давали хорошую защиту от солнечных лучей. Да и в сезон дождей они помогали не промокнуть до нитки.
 

 

Капитаны пиратов Франсуа Л'Олонэ и Мигель Баск. Гравюра XVII в.

Носили ли пираты в море широкополые шляпы постоянно? Скорее всего нет, так как во время сильного ветра на море их наверняка бы сорвало с головы. Начиная с 60-х г.г. XVII в. широкополые шляпы начинают быстро вытесняться получившими огромную популярность треуголками. Именно в треуголках изображено большинство пиратов на старинных гравюрах конца XVII-начала XVIII в.
 

 

Генри Эвери, по прозвищу "Длинный Бен". Гравюра начала XVIII в.

Как правило, у моряков в те времена был один комплект одежды, в котором они ходили до полного его износа. Затем покупали новый костюм. К тому же у людей, промышляющих морским разбоем, всегда была возможность отобрать хорошую одежду у своих жертв на захваченном корабле, если, конечно, пираты не решали объявить все захваченное общей добычей и продать с торгов своим перекупщикам в порту. А одежда, до эпохи появления массового производства в XIX в., стоила дорого. Хотя иногда пираты одевались как настоящие франты. Так, знаменитый пират начала XVIII в. Бартоломео Робертс перед сражением надевал ярко-красный жилет и брюки, шляпу с красным пером и алмазный крест на золотой цепочке.
 

 

Бартоломео Робертс, по прозвищу "Черный Барт". Гравюра начала XVIII в.

Судя по старинным гравюрам, многие пираты носили усы, а иногда и бороду. Для пирата Эдварда Тича, его густая и действительно черная борода стала неотъемлемой частью образа. Иногда он вплетал в нее ленточки.

Кроме того, он подкладывал под свою шляпу пушечные фитили, которые подпаливал перед сражением, отчего голова капитана пиратов окутывалась клубами дыма, что придавало ему зловещий, дьявольский вид.

Еще Черная Борода надевал крест-накрест, поверх костюма, две широкие перевязи с шестью заряженными пистолетами. Вид у него действительно был устрашающим, учитывая еще отмеченный современниками и хорошо переданный старинными гравюрами безумный, дикий взгляд.
 

 

Эдвард Тич, по прозвищу "Черная Борода". Фрагмент гравюры начала XVIII в.

Практически на всех гравюрах XVII-начала XVIII в. пираты изображены с длинными волосами или с модными тогда париками — аллонжами. Например, у Генри Моргана были густые и длинные волосы, по принятой в то время моде.
 

 

Портрет "Адмирала пиратов" Генри Моргана. Гравюра XVII в.

Что касается париков, то вещь эта непрактичная, и вряд ли их носили во время плавания. К тому же, парики стоили дорого, были не по карману большинству пиратов, да и скорее всего не нужны им. Скорее хороший парик был символом статуса, его могли себе позволить главари пиратов (до этого отобрав парик у какого-нибудь дворянина или купца на ограбленном корабле). Капитаны могли надеть парик (вместе с дорогим костюмом), когда сходили на берег в крупном порту, чтобы произвести впечатление на собравшуюся публику.
 

 

Эдвард Инглэнд. Фрагмент гравюры начала XVIII в.

Как и все моряки XVII-XVIII в.в., пираты Вест-Индии и Индийского океана носили широкие штаны, которые доходили чуть ниже колен и перевязывались лентами. Многие носили кюлоты — так называемые "женские штаны". Они отличались от обычных объемом, так как были очень широкими и скорее напоминали разделенную пополам женскую юбку. Известно, что именно "женские штаны" носил Эдвард Тич (на картине, представленной в первой главе, художник изобразил Черную Бороду как раз в таких "женских штанах").
 

 

Пират конца XVII-начала XVIII в. Хорошо видны штаны, перевязанные лентами в районе колен. Рисунок XIX в.

Что касается колец или других украшений в ушах, то в реальности пираты их не носили или, по крайней мере, не сохранилось никаких исторических свидетельств о таком обычае. О них нет упоминания ни у Эксквемелина в "Пиратах Америки" 1678 г., ни у Чарльза Джонсона во "Всеобщей истории грабежей и смертоубийств, учинённых самыми знаменитыми пиратами" 1724 г., ни в других исторических источниках. Кроме того, практически на всех гравюрах уши пиратов закрыты длинными волосами или париками, по принятой тогда моде. Хотя следует упомянуть, что веком ранее (в XVI в.) мужчины в Западной Европе предпочитали короткие стрижки и носили серьги (но не кольца). Но уже с начала XVII в. в моду входят длинные волосы, а вместе с ними исчезают и украшения в ушах у мужчин, чему также способствовали все более распространявшиеся в Англии и Голландии пуританские взгляды. При этом волосы у мужчин было не принято стягивать в пучок на затылке. Так делали только, если надевали парик.
 

 

Портрет первого предводителя флибустьеров Ямайки Кристофера Мингса. Картина XVII в.

Да и зачем, спрашивается, носить кольца в ушах, если под длинными волосами или под париком их все равно никто не увидит?

 

Джон Рэкхем, по прозвищу "Ситцевый Джек". Гравюра начала XVIII в.

Невероятно устойчив оказался миф о ношении пиратами черной повязки на поврежденном глазе. Нет никаких исторических свидетельств того, что пираты с поврежденными глазами закрывали их повязками. Нет ни одного письменного источника и гравюры XVII-XVIII в.в. с описанием или изображением морских разбойников с повязками на глазах.

Кроме этого, существуют некоторые письменные источники, которые свидетельствуют как раз об обратном — о том, что пираты нарочно выставляли напоказ свои старые ранения, чтобы еще больше устрашить врага.

Впервые черные повязки появляются в художественной литературе в конце XIX в., сначала в виде красочных иллюстраций в книгах о пиратах (Говард Пайл считается первым художником-иллюстратором, изобразившим пиратов в пестрой бандане и серьгой в ухе), а позже уже и в самих романах о морских разбойниках. Оттуда же они попадают в кинематограф, раз и навсегда становясь неотъемлемым атрибутом пиратов.
 

Дележ добычи

Пиратские законы о дележе добычи были очень разными и изменялись со временем. В середине XVII в., когда еще было распространено каперство (морской разбой на основании выданного каким-либо государством разрешения — каперского свидетельства, приватирского патента, комиссии, репрессалий, грабить корабли и поселения враждебных стран), часть добычи, обычно не менее 10 процентов, каперы (или приватиры) отдавали правительству, выдавшему им разрешение на грабеж. Впрочем, часто доля властей была намного выше. Так, в первом полученном капитаном Уильямом Киддом от властей Новой Англии приватирском патенте, доля властей в добыче экспедиции составляла 60 процентов, Кидда и команды соответственно 40. Во втором, полученном в 1696 г., доля властей составляла 55 процентов, доля Кидда и его компаньона Роберта Ливингстона 20 процентов, а оставшаяся четверть полагалась членам команды, для которых не предусматривалось никакого жалования, кроме захваченной добычи.
 

 

Приватирский патент (подлинник), выданный капитану Уильяму Кидду в 1696 г.

Из оставшейся добычи часть отдавали поставщикам продовольствия, оружейных принадлежностей, рома и прочего необходимого снаряжения (если брали в кредит). И наконец, та часть добычи, что оставалась у пиратов после этих расчетов (иногда совсем немного), они делили между собой. Капитаны получали больше, как правило, пять-шесть долей.

С исчезновением каперства в конце XVII-начале XVIII в. никаких платежей правительству пираты уже не делали. Хотя были и исключения. Так, Черная Борода подкупал чиновников в портах, которые предоставляли ему информацию о грузе и маршруте торговых кораблей. Другие капитаны просто дарили губернаторам колоний дорогие подарки из награбленного (проще говоря, давали взятки), за общее покровительство.

Кроме того, такие капитаны предоставляли губернаторам дружественных колоний разведывательную информацию о состоянии дел на территории неприятеля и передвижении его флота.
 

 

В 1694 г. Томас Тью (слева) подарил губернатору Нью-Йорка Бенджамину Флетчеру (справа) драгоценные камни, захваченные в Красном море. Рисунок XIX в.

Постепенно дележ добычи становился все более демократичным. В начале XVIII в. капитаны стали получать обычно не больше двух — трех долей, а офицеры и того меньше.

Вот как описывает распределение добычи перед экспедицией пиратов во главе с Генри Морганом в Панаму в 1671 г. Эксквемелин, сам участвовавший в этом походе:
 

"Приведя дела в окончательный порядок, он (Морган — Прим. автора) созвал всех офицеров и капитанов флота, чтобы договориться, какую сумму они должны получить за свою службу. Офицеры собрались и решили, что у Моргана должно быть для особых поручений сто человек; это было сообщено всем рядовым, и они выразили свое согласие. При этом было решено, что каждый корабль должен иметь своего капитана; потом собрались все низшие офицеры-лейтенанты и боцманы — и решили, что капитану нужно выдать восемь долей и еще сверх того, если он отличится; хирургу нужно дать двести реалов на его аптеку и одну долю; плотникам — по сто реалов и одну долю. Кроме того, была установлена доля для особо отличившихся и пострадавших от врага, а также для тех, кто первым водрузит флаг на укреплении врага и провозгласит его английским; они решили, что за это следует добавить еще пятьдесят реалов. Тот, кто будет подвергаться большой опасности, получит сверх своей доли еще двести реалов. Гренадеры, которые забрасывают крепость гранатами, должны получать по пять реалов за каждую гранату.

Затем было установлено возмещение за увечья: кто потеряет обе руки, должен получить сверх своей доли еще полторы тысячи реалов или пятнадцать рабов (по выбору пострадавшего); кто потеряет обе ноги, должен получить тысячу восемьсот реалов или восемнадцать рабов; кто потеряет руку, безразлично левую или правую, должен получить пятьсот реалов или пять рабов. Для потерявшего ногу, безразлично левую или правую, полагалось пятьсот реалов или пять рабов. За потерю глаза полагалось сто реалов или один раб. За потерю пальца — сто реалов или один раб. За огнестрельную рану полагалось пятьсот реалов или пять рабов. За парализованную руку, ногу или палец полагалась такая же плата, как и за утраченную конечность. Сумма, необходимая для выплаты подобных возмещении, должна была изыматься из общей добычи перед ее дележом. Предложения были единодушно поддержаны как Морганом, так и всеми капитанами флота".

Здесь следует пояснить следующее. Испанские серебряные монеты назывались реалами. 8 реалов — это 1 серебряный пиастр (или песо) весом приблизительно 28 граммов, который английские пираты называли восьмериком.

В 1644 г. 1 испанский пиастр приравнивался к 4 английским шиллингам и 6 пенсам (то есть стоил чуть больше одной пятой английского фунта, который состоял из 20 шиллингов). Экономисты подсчитали, что сегодня пиастр стоил бы примерно 12 фунтов стерлингов, т.е. примерно 700 руб. А один реал соответственно — 1,5 фунтов стерлингов, т.е. приблизительно 90 руб.
 

 

Тот самый испанский серебряный пиастр XVII в., который английские пираты называли восьмериком

Естественно, что в значительной степени эти подсчеты на современные деньги носят умозрительный характер, принимая во внимание прошедшие столетия, инфляцию, изменения стоимости товарно-материальных ценностей, драгоценных металлов и камней, промышленную революцию и т.д. Но в целом, за неимением лучшего, общее представление дают.

Чтобы лучше разобраться о стоимости пиратской добычи, можно привести в пример средние цены на некоторые товары в Англии XVII-XVIII в.в. (при этом цены на протяжении почти всего XVII в. существенно не менялись; небольшая инфляция началась в последнем десятилетии XVII в. и оставалась такой в начале XVIII в.):

кружка *** в пабе в 2 пинты (чуть больше 1 литра) — 1 пенс;
фунт сыра (чуть меньше полкилограмма) — 3 пенса;
фунт сливочного масла — 4 пенса;
фунт бекона — 1пенс и 2 фартинга;
2 фунта говядины — 4 пенса;
2 фунта свиной вырезки — 1 шиллинг;
фунт селедки — 1 пенс;
живая курица — 4 пенса.
Корова стоила 25-35 шиллингов. Хорошая лошадь стоила от 25 фунтов.

Вся захваченная добыча помещалась до дележа в определенном месте на корабле под охрану квартирмейстера (помощника капитана, следившего за дисциплиной на корабле). Как правило, награбленное делили в конце плавания. В первую очередь, еще до дележа, из общего фонда выплачивалось заранее определенное возмещение пиратам, получившим во время сражения ранения и увечья. Потом получали дополнительные доли отличившиеся в бою. Также, вне очереди, выплачивалось вознаграждение (плата за службу) хирургу, плотнику и другим членам команды, помогавшим в плавании. Естественно, что все вышеперечисленные могли также получать еще и причитающиеся им на общих основаниях доли в добыче.

Вообще, законы пиратов XVII-XVIII в.в. были удивительно прогрессивными для своего времени. Получившие увечья и ранения имели право на заранее установленное возмещение, причем вне очереди. И это в то время, когда законодательство о социальном обеспечении, даже в самых передовых странах Европы, находилось еще в зачаточном состоянии. Простой рабочий, потерявший трудоспособность из-за производственной травмы, в большинстве случаев мог рассчитывать только на добрую волю хозяина, что случалось далеко не всегда.

При дележе добычи каждый давал клятву на Библии, что ничего не утаил и не взял лишнего.

Естественно, точно разделить можно было только золото и серебро. Весь остальной груз, а им могло быть что угодно: специи, чай, сахар, табак, слоновая кость, шелк, драгоценные камни, фарфор и даже чернокожие рабы, обычно продавали перекупщикам в портах. Вообще пираты старались как можно скорее избавиться от объемного груза. Вырученные средства также делили среди команды. Иногда, по разным причинам, захваченный груз не продавали, а также делили. В этом случае имущество оценивалось весьма приблизительно, что часто влекло за собой ссоры и взаимные обиды.

В Вест-Индии, при нападении на испанские поселения, пираты всегда старались захватить как можно больше пленных, за которых можно было получить выкуп. Иногда, сумма выкупа за пленных превышала стоимость прочих захваченных в походе ценностей. От пленных, за которых не удавалось получить выкуп, старались как можно скорее избавиться. Их могли бросить в разграбленном городе или, если пленные были на корабле, высадить на первом попавшемся острове (чтобы не кормить зря) или просто выбросить за борт. Некоторых пленных, за которых не дали выкуп, могли оставить на несколько лет служить на корабле или продать в рабство. При этом, вопреки широко распространенному ныне мнению, в ту эпоху рабами могли стать не только чернокожие африканцы, но и вполне белокожие европейцы, которых также покупали и продавали. Любопытно, что сам Морган в молодости был продан за долги на Барбадосе. Правда, в отличие от африканцев, белые продавались в рабство только на определенный срок. Так, у англичан в колониях Вест-Индии в XVII в. существовал закон: любой человек, задолжавший 25 шиллингов, продается в рабство сроком на год или шесть месяцев.
 

 

Генри Морган и испанские пленники. Картина начала XX в.

Любопытно, что иногда пираты обменивали пленных на нужные им товары. Так, Черная Борода однажды обменял у властей группу пленников на сундук с лекарствами.

Самой желанной добычей пиратов в Индийском океане были большие, доверху нагруженные, торговые корабли Ост-Индской компании, которые перевозили разнообразные товары из Индии и Азии в Европу. Один такой корабль мог перевозить груза на 50 тысяч английских фунтов в виде серебра, золота, драгоценных камней и товаров.
 

 

Корабль Ост-Индской компании. Картина начала XVIII в.

Вообще, историки предполагают, что морские разбойники Индийского океана были самыми успешным за всю историю пиратства. Так, когда приходило время делить добычу, редко кто из них получал меньше 500 фунтов. Тогда как для флибустьеров Карибского моря считалось удачей получить хотя бы 10-20 фунтов.

Это наглядно показывают следующие примеры.

В 1668 г. примерно пятьсот пиратов во главе с Морганом напали на Портобелло, испанский порт на побережье Панамы. Разграбив Портобелло и захватив горожан в качестве заложников, Морган потребовал выкуп у бежавших в джунгли испанцев. Только получив выкуп в размере 100 тысяч реалов, пираты покинули разграбленный город. В следующем, 1669 г., Морган во главе целой пиратской флотилии напал на испанские города Маракайбо и Гибралтар в Новой Венесуэле. Добычей пиратов стало золото, серебро и драгоценности на общую сумму в 250 тысяч реалов, и это не считая товаров и рабов.
 

 

Флибустьеры Моргана штурмуют Портобелло. Гравюра XVII в.

Эта добыча флибустьеров Карибского моря хотя и кажется большой, не идет ни в какое сравнение с добычей морских разбойников Индийского океана.
Например, когда Томас Тью в 1694 г. захватил в Красном море плывший в Индию торговый корабль, каждый член команды получил от 1200 до 3 тысяч фунтов золотом и драгоценными камнями — огромные деньги по тем временам. Доля самого Тью составила 8 тысяч фунтов.

Генри Эвери в 1696 г. захватил в Красном море на торговом корабле "Гансвэй" золота, серебра и драгоценных камней на общую сумму в 600 тысяч франков (или примерно 325 тысяч фунтов).
 

 

Мадагаскар. Маленький остров Сент-Мари у восточного побережья стал убежищем пиратов Индийского океана с конца XVII в. и до 1720-х г.г. Карта XVII в.

Пиратам Индийского океана принадлежит и рекорд по захвату самой большой добычи в истории пиратства всех времен и народов. В 1721 г., поблизости у берегов острова Реюньон в Индийском океане, английский пират Джон Тейлор захватил португальский торговый корабль "Ностра-сеньора-де-Кабо", перевозивший груз стоимостью 875 тысяч фунтов! Каждый из пиратов получил тогда, помимо золота и серебра, по нескольку десятков алмазов. Трудно даже представить, сколько бы этот груз стоил сейчас.

 

Продолжение следует.

  Показать содержимое

Пираты Вест-Индии и Индийского океана второй половины XVII — начала XVIII века (продолжение)

 

Законы пиратов

Перед походом пираты всегда заключали особое соглашение (как правило, в письменной форме), в котором оговаривались важные вопросы предстоящего предприятия. Оно могло называться по разному: устав, соглашение, кодекс (анг. code, фр. chasse-partie). В нем указывалось, какую долю добычи должны были получить капитан и команда корабля, возмещение за увечья и ранения, поощрение для отличившихся, наказания для провинившихся. По содержанию такие соглашения не сильно отличались друг от друга.


Вот статьи соглашения капитана Уильяма Кидда (были приобщены к материалам уголовного дела в качестве доказательства обвинения):
 

"Если человек на службе теряет глаз, ногу или руку, ему должны выдать 600 пиастров или шестерых здоровых рабов.

Человек, первым заметивший торговый корабль, должен получить 100 пиастров.

Любой человек, который не подчиняется командиру, должен быть лишен своей доли добычи и наказан так, как сочтет нужным капитан корабля.

Любой струсивший во время нападения должен быть лишен своей доли добычи.

Любой человек, который был *** во время нападения, должен быть лишен своей доли добычи.

Любой человек, который подстрекает к мятежу, должен быть лишен своей доли добычи и наказан так, как сочтет нужным капитан корабля.

Любой человек, который мошенничает с капитаном или его командой при захвате добычи, денег, товаров или чего угодно стоимостью более одного пиастра, должен быть лишен своей доли добычи и высажен на ближайшем необитаемом острове, который попадется на пути корабля.

Любые деньги и прочая добыча должны быть разделены между членами экипажа".

 

 

Суд над капитаном Уильямом Киддом. Рисунок XIX в.

А вот правила на корабле капитана Бартоломео Робертса:
 

"Каждый член экипажа имеет равное право голоса в повседневных делах. Каждый член экипажа в любой момент имеет право на захваченную свежую провизию и крепкие напитки и может использовать их в свое удовольствие, если не возникнет необходимость экономить их для общего пользования, что решается голосованием.

Каждый член экипажа должен быть ознакомлен со списком призов (добычи — Прим. автора) на борту, потому как в дополнении собственной доли позволено переменить одежду. Но если они обманут товарищей хотя бы на доллар в виде посуды, драгоценностей или денег, они будут высажены на необитаемый остров.

Запрещается играть на деньги в кости и карты.

Свечи и лампы должны быть погашены в восемь часов вечера, и если кто-нибудь из экипажа захочет выпить после этого часа, он должен будет делать это на открытой палубе в темноте.

Каждый член экипажа должен содержать свое оружие, сабли и пистолеты в чистоте и всегда готовыми к бою

Мальчикам и женщинам запрещено находиться среди экипажа. Если кто-нибудь будет замечен в совращении женщины и в переодетом виде возьмет ее на корабль, он будет убит.

Самовольно покинувший корабль или вышедший из рукопашного боя во время сражения, должен быть наказан смертью или высадкой на необитаемый остров.

На борту запрещены драки, но каждая ссора должна быть доведена до конца на берегу дуэлью на саблях или пистолетах. По команде квартирмейстера дуэлянты, поставленные спиной друг к другу, должны будут повернуться и тут же выстрелить. Если кто этого не сделает, квартирмейстер должен выбить оружие у него из рук. Если промахнутся оба, они должны будут продолжить драться на саблях, и первая пролившаяся кровь выявит победителя.

Никто не может заговорить об изменении образа жизни, пока доля каждого не достигнет 1000 фунтов. Каждый, кто станет калекой или потеряет конечность на службе, должен получить 800 пиастров из общего запаса, а за меньшие повреждения — пропорционально.

Капитан и квартирмейстер получают по две доли от приза каждый, канонир и боцман — по полторы, остальные офицеры — по одной доле с четвертью, рядовые джентльмены удачи — по доле каждый.

Музыканты имеют право на отдых по субботам. В остальные дни — с разрешения".

Если соглашение заключалось в письменной форме, все члены команды подписывали его. Неграмотные ставили крестик. Любопытно, что в сохранившихся пиратских кодексах росписи располагаются не так, как принято (и в наше время тоже) — внизу документа, а хаотично по всему свободному пространству. Так пираты делали специально для того, чтобы следовать важному правилу: на пиратском корабле все равны, нет первых и последних.

Пиратских кодексов до наших дней сохранилось чрезвычайно мало, так как пираты при атаке со стороны кораблей военного флота старались первым делом уничтожить соглашение. В противном случае такое соглашение могло попасть в руки властей, что служило неопровержимым доказательством вины и означало скорейший путь на виселицу.

Над теми, кто нарушил положения устава, пираты сами вершили суд. Вот наиболее распространенные наказания, которые применялись пиратами к виновным в нарушении их законов, а также в качестве пыток к захваченным пленным, для получения информации о спрятанных ценностях:

Кровопускание — ножами провинившемуся наносились многочисленные неглубокие порезы (как правило, к смерти не приводило).

Погружение в воду — голову человека опускали в воду и держали там, пока он не начнет задыхаться.

Порка — битье плетью. Если назначалось 40 ударов, то такое наказание называлось "закон Моисея".

Повешение — в основном применялось за вероломное убийство товарища по команде (самый распространенный тогда вид смертной казни).
 

 

Повешенные на рее. Рисунок XIX в.

Килевание (протаскивание под килем) — с помощью каната (подкилевых концов) человека протаскивали под килем корабля с одного борта на другой поперек судна (нередко приводило к смерти: если человек не захлебывался, то получал серьезные порезы от острых краев ракушек, которыми обрастало днище корабля). Производилось один, два или три раза в зависимости от проступка.
 

 

Протаскивание под килем

Выбрасывание за борт — человека просто выбрасывали в открытое море.

Маронинг (высаживание) — человека оставляли на необитаемом острове.
 

 

Человека, высаженного на необитаемом острове в те времена, в большинстве случаев ждала печальная судьба — медленная смерть от голода и жажды или многолетнее прозябание в первобытных условиях. Поэтому ему по пиратскому обычаю оставляли заряженный пистолет и бутылку рома. Рисунок XIX в.

Битье плеткой-девятихвосткой — человеку назначались удары плеткой-девятихвосткой (как правило, при назначении нескольких десятков ударов приводило к смерти, особенно если на плетке были крючья или лезвия). У моряков наказание известно также как "Капитанская дочка". Если после такой экзекуции провинившийся оставался жив, то его спину натирали солью — не для того, чтобы увеличить страдания, а чтобы избежать заражения крови от глубоких ран.
 

 

Плетка-девятихвостка — недлинная палка с ремешками из кожи, на концах которых закреплены крючки, лезвия или кусочки металла. Одной только мысли о том, что тебя будут бить плеткой-девятихвосткой, было достаточно, чтобы вызвать у любого человека панический страх

"Остров для одного" — человека выбрасывали в море с куском дерева.

Буксировка — привязанного к канату человека тащили позади корабля (иногда приводило к смерти: человек захлебывался или на него могли напасть акулы).

А вот наказания в виде "хождения по доске" у пиратов не существовало. Первое упоминание о таком наказании относится к 1785 г., уже после золотой эры пиратства. Пираты никогда не заставляли человека пройти по доске — это наказание приписали им художники в конце XIX в., а затем оно попало в литературу и кинематограф.
 

 

Приписанное пиратам художниками-иллюстраторами наказание — "хождение по доске". Рисунок XIX в.

Современному человеку эти наказания могут показаться жестокими, но для своего времени никакой чрезмерной жестокости в них не было. Скорее, наоборот, принимая во внимание, что в Европе в XVII в. и частично в XVIII в. еще применялись такие виды казни, как колесование и четвертование, пиратские наказания выглядят относительно гуманно.

Разумеется, пиратами применялись и другие наказания, хотя и не столь распространенные. Например, того, кто утаил часть добычи от своих товарищей, могли просто выгнать с корабля и впредь никогда уже не принимали в пираты. За убийство члена своей команды виновного вместо повешения могли привязать к дереву, и он сам выбирал человека, который его убьет.
 

Поведение и нравы

Порядок на пиратском корабле мало чем отличался от быта мирных моряков. Хотя, по свидетельству очевидцев, он не отличался строгой дисциплиной. Каждый считал себя свободным человеком, не обязанным никому подчиняться, кроме капитана. Да и капитану подчинялись зачастую неохотно.

Уильям Дампир, сам известный пират второй половины XVII в., описывая трехмесячное плавание вместе с флибустьерами у берегов Панамы, отмечал:
 

"Это были унылейшие создания... И хотя погода была плохой, что требовало многих рук наверху, большая часть из них слезала с гамаков только для того, чтобы поесть или справить нужду".

И далее:
 

"Каждый делал, что хотел, не спрашивая, приятно ли это его товарищу. Иные из них пели и плясали, в то время как другие тщетно пытались уснуть, однако такого рода неудобства нужно было переносить без ропота. Перед боем флибустьеры обычно обнимались в знак братского согласия или, взявшись за руки, клялись стоять друг за друга до самой смерти".

Пират был свободным человеком и мог в любой момент покинуть корабль, присоединиться к другой команде, которая согласна была принять его. Он мог также в любое время сойти на берег и оставить пиратское дело.

Вот как охарактеризовал флибустьеров губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг Жак Непве де Пуанси в письме правительству Франции в 1677 г.:
 

"Здесь всё еще находится более тысячи этих людей, которых называют флибустьерами… Они разъезжают всюду, где им хочется; при этом они плохо подчиняются тому, что касается службы на судне, так как все считают себя начальниками, но очень хороши в предприятии и действиях против врага. Каждый имеет свое оружие, свой порох и свои пули. Их суда обычно не очень сильны и плохо экипированы, и у них нет иной собственности, кроме той, что они захватывают у испанцев".

Дисциплине также не способствовало то обстоятельство, что пираты всегда пили очень много рома. Часто это приводило к печальным последствиям.

Так, находясь у восточного побережья Эспаньолы во время похода флотилии Моргана на города Маракайбо и Гибралтар в 1669 г., пираты так напились, что взорвали пороховой погреб на флагмане флотилии — королевском тридцатишестипушечном фрегате, переданным Моргану для осуществления экспедиции губернатором Ямайки Томасом Модифордом. Погибло около тридцати пиратов, а Морган лишь по счастливой случайности остался жив.
 

 

Один из самых знаменитых пиратов Генри Морган обладал удивительным качеством — ему всегда сопутствовала удача. Рисунок XIX в.

Иногда пьянство приводило пиратов прямиком на виселицу. 15 ноября 1720 г., находясь у западного побережья Ямайки в районе мыса Негрил-Пойнт, команда пиратов под предводительством Джона Рэкхема по прозвищу "Ситцевый Джек" устроила грандиозную попойку. К вечеру пираты были так пьяны, что большинство из них даже не смогло подняться на палубу своего корабля, чтобы отразить атаку взявшего их в это время на абордаж двенадцатипушечного шлюпа "Игл" капитана Джонатана Барнета, который был послан властями Ямайки для поимки Ситцевого Джека.

Спиртное также подвело пиратов Бартоломео Робертса (хотя сам капитан Робертс *** не употреблял) по прозвищу "Черный Барт". В начале февраля 1722 г. корабли Робертса встали на якорь в бухте у мыса Лопес на западном побережье Центральной Африки. Там их и обнаружил 5 февраля 1722 г. английский военный корабль "Своллоу" под командованием капитана Чалонера Огла. Накануне решающего сражения 10 февраля 1722 г. пираты захватили торговый корабль с запасами спиртного и так напились, что в критический момент многие оказались не готовы к бою. Пираты потерпели сокрушительное поражение, а сам Черный Барт был убит залпом картечи со "Своллоу" при попытке вырваться из бухты.
 

 

Попойка команды Бартоломео Робертса 9 февраля 1722 г. Рисунок XIX в.

Социальная организация пиратов отличалась демократичностью. Все должности на корабле (включая капитана и квартирмейстера) были выборными. Все важные решения также принимались большинством голосов на сходке. Любой имел право говорить на таких собраниях все, что считал необходимым.

Вот что о взаимоотношениях пиратов писал Эксквемелин:
 

"Пираты очень дружны и во всем помогают друг другу. Тому, у кого ничего нет, сразу же выделяется какое-либо имущество, причем с уплатой ждут до тех пор, пока у неимущего не заведутся деньги".

И далее:
 

"Друг к другу пираты относились заботливо. Кто ничего не имеет, может рассчитывать на поддержку товарищей".

Конфликты между членами команды, если при этом не был нарушен закон, улаживались с помощью дуэлей. Так как на борту корабля дуэли, как правило, были запрещены, соперники сходили на берег, имея при себе пистолеты и ножи (или абордажные сабли). Роль секунданта исполнял квартирмейстер. Дрались обычно до первой крови.

Однако из этого не следует рисовать идиллическую картину того, что пираты являлись образцом добродетели и порядочности по отношению друг к другу и благородства по отношению к пленникам. Жизнеописания морских разбойников буквально переполнены историями регулярных мятежей, предательств, драк, ссор из-за дележа добычи и убийств. Пираты в большинстве своем вовсе не были благородными морскими разбойниками, о которых постоянно пишут в романах и снимают фильмы.

По свидетельству очевидцев, тот же Эдвард Тич при грабеже захваченных кораблей даже не затруднял себя ожиданием: если жертва не могла быстро снять кольцо с пальца, Черная Борода выхватывал саблю, отрубал кисть руки и бросал ее в сумку.
 

 

Черная Борода всегда имел при себе абордажную саблю, а при нападении надевал перевязь с шестью заряженными пистолетами

Как-то раз ночью Черная Борода пьянствовал в кают-компании с членами своей команды, включая лоцмана и старшего офицера Израэля Хэндса. Во время попойки Черная Борода вытащил два заряженных пистолета и положил их на стол, рядом с собой. Спустя некоторое время капитан Тич внезапно погасил свечу и в темноте выстрелил из двух пистолетов, хотя никто ему не дал ни малейшего повода для такого поступка. В результате Хэндс получил пулю в колено и остался калекой на всю жизнь. Когда у Черной Бороды спросили, почему он так поступил, он сказал:
 

"Если я не буду убивать время от времени кого-нибудь из своих людей, они забудут, кто я есть на самом деле".

Французский пират середины XVII в. Франсуа Л'Олонэ, захватив в устье реки Эстер испанский корабль, приказал отрубить головы всем сдавшимся в плен и уже не представлявшим опасности испанским морякам, находившимся на борту. Хотя мог бы получить за них выкуп.
 

 

Пираты Франсуа Л'Олонэ рубят головы пленным испанцам. Рисунок XIX в.

В январе 1722 г. корабли под командованием Бартоломео Робертса прибыли в один из центров работорговли Невольничьего берега — Виду. Там пираты захватили одиннадцать кораблей работорговцев, после чего потребовали у капитанов выкуп. Все заплатили, чем могли, кроме одного португальского капитана. Тогда Черный Барт приказал сжечь оба корабля этого капитана, заживо с шестьюдесятью рабами в трюмах. Что и было сделано.

Но, пожалуй, всех в зверствах превзошел капитан Эдвард Лоу по прозвищу "Нэд Лоу", промышлявший в Карибском море и Атлантике с 1721-1724 г.г. Вот лишь некоторые из его "подвигов".

Однажды ему не понравился обед, который приготовил судовой кок. За это он приказал привязать кока к мачте одного из захваченных ранее кораблей и сжечь вместе с кораблем.

В другом случае Нэд Лоу приказал отрезать одному португальскому капитану, который при нападении пиратов выбросил за борт мешок с золотом, губы. Затем Лоу поджарил их на глазах капитана, после чего предложил капитану их съесть в обмен на пощаду. Тот отказался, тогда Лоу приказал убить его и команду захваченного корабля.

В конце концов зверства Лоу так надоели команде, что произошел бунт и его высадили на необитаемом острове.
 

 

Эдвард Лоу, по прозвищу "Нэд Лоу". Гравюра XVIII в.

Пираты были настоящие мастера по части пыток. Существуют истории  о пиратах, поджигающих свои жертвы, выкалывающих им глаза, отрезающих конечности и даже стреляющих ими из пушек.

Джон Стил, участвовавший в походах Моргана, писал в письме государственному секретарю Англии:
 

"Обычным делом среди приватиров, помимо прижигания запальным фитилем, было рассечение человека на части; сначала тело, потом одну руку, другую руку, ногу; иногда обвязывали веревку вокруг его головы и палкой закручивали до тех пор, пока у него не вылезали глаза — это называлось “вулдинг”. Так поступали перед взятием Пуэрто-Бельо, поскольку они отказывались показать дорогу в город, которой не существовало, и много раз в самом городе, поскольку они не хотели показать богатства, о которых не ведали. Женщину посадили там голой на камень и поджарили, так как она не призналась, где деньги, которыми она владела лишь в их воображении; об этом, как он слышал, кое-кто заявлял с хвастовством, а один больной признался с сожалением".

Прижигание запальным фитилем, или "пытка Святого Андрея", часто применялась флибустьерами Вест-Индии для получения ценной информации у пленников: между скрученных пальцев жертвы вставлялись запальные фитили, которые затем поджигали. Фитили тлели, причиняя несчастной жертве нестерпимую боль.

Лейтенант-губернатор Ямайки Уильям Бистон в отчете о набеге французских пиратов на остров в 1694 г. сообщает:
 

"Некоторых женщин позволили неграм изнасиловать, некоторым они отрезали груди, так что больших антигуманных жестокостей никогда не совершали даже турки или язычники".

Таким образом, если у пиратов и были понятия о чести и благородстве, то только лишь в отношении себя самих, да и то далеко не всегда. По отношению к пленникам разрешалось всё, что угодно, любые зверства.

После удачного плавания пираты возвращались в свои порты-базы, крупнейшими из которых в разное время были: Тортуга, Порт-Ройал на Ямайке, Пти-Гоав на Эспаньоле, Нью-Провиденс на Багамах и др., где устраивали грандиозные кутежи.
 

 

Совместная попойка пиратов Эдварда Тича и Чарльза Вейна на острове Окракоук осенью 1718 г. Гравюра XVIII в.

Пожалуй, ничто так не ассоциируется с пиратами, как бутылка рома. Ром был изобретен в XVI в. в Вест-Индии, как побочный продукт при производстве тростникового сахара. Существует две версии происхождения слова ром: по одной название произошло от латинского слова succarum (сахар), по другой — от английского слова rumbullion (драка, беспорядок). Словом rumbullion называли процесс брожения сока сахарного тростника перед перегонкой.

Само название — ром (анг. rum) впервые появилось в английской колонии на острове Барбадос в начале XVII в. Поэтому ром иногда называли "барбадосской водой".

Сырьем для производства рома является меласса — патока, приготовленная из сока сахарного тростника. Из тонны сахарного тростника получается 100 литров рома. Самые крупные центры производства рома в XVII-XVIII в.в. находились на Ямайке и Барбадосе.

Хранили ром в деревянных бочках, из которых его разливали по кружкам. Первые винные бутылки, напоминающие современные, стали делать только в середине XVII в. в Англии. Благодаря изобретению новой технологии прочность стекла значительно возросла. Быстро став популярной, стеклянная бутылка со второй половины XVII в. стала основной тарой для розлива рома.
 

 

Ром Vieux Rhum Anglais 1830 г. Считается самым старым ромом на сегодняшний день. В похожие бутылки ром разливают уже со второй половины XVII в.

Известный историк пиратства Жан Мерьен приводит такие слова пиратов современнику на упреки в чрезмерном пьянстве и расточительстве:
 

"Поскольку опасности подстерегают нас постоянно, судьба наша очень отличается от судеб других людей. Сегодня мы живы, завтра убиты — какой же смысл нам накапливать и беречь что-либо? Мы никогда не заботимся о том, сколько проживем. Главное — это как можно лучше провести жизнь, не думая о ее сохранении".

В замечательном романе Роберта Льюиса Стивенсона "Остров сокровищ" очень точно описано с точки зрения соответствия истории, как пираты прожигали жизнь. Об этом говорит Джон Сильвер:
 

"Дело не в умении заработать, а в умении сберечь… Где теперь люди Ингленда? Не знаю… Где люди Флинта? Большей частью здесь, на корабле, и рады, когда получают пудинг. Многие из них жили на берегу, как последние нищие. С голоду подыхали, ей-богу! Старый Пью, когда потерял глаза, а также и стыд, стал проживать тысячу двести фунтов в год, словно лорд из парламента. Где он теперь? Умер и гниет в земле. Но два года назад ему уже нечего было есть. Он просил милостыню, он воровал, он резал глотки и все-таки не мог прокормиться!"

Действительно, за короткий срок пираты умудрялись прокутить (пропить, потратить на проституток и азартные игры) все награбленное в походе. В этом им помогала целая система питейных заведений и публичных домов, специально рассчитанная на пиратов.

О масштабах пьянства среди пиратов говорят такие цифры. К 1692 г. население Порт-Ройала составляло, по разным подсчётам, от 6500 до 10000 человек. При этом питейных заведений в городе было не меньше сотни, т.е. как минимум один трактир или кабак на сто жителей, включая женщин и детей! И это не считая публичных домов, которых было не намного меньше.

Кстати, в романе "Остров сокровищ" присутствует один вымышленный пиратский атрибут, получивший всеобщую известность — чёрная метка (англ. Black Spot), обозначающая обвинение, выдвинутое пиратским сообществом (или отдельными пиратами) одному из его членов в нарушении устава, порядков, правил и обычаев. В дальнейшем чёрную метку неоднократно использовали в литературе и кинематографе.

В действительности же никакой чёрной метки не существовало. В традиции некоторых пиратов Карибского моря XVII-XVIII в.в. имело место вручение карты смерти, в роли которой выступал пиковый туз. Если пирату подбрасывали такую карту, это означало, что ему грозит смерть или его не хотят здесь видеть.
 

Национальный состав

Как это ни удивительно, но среди пиратов встречались чернокожие африканцы (как правило, бывшие рабы), которые являлись полноправными членами команды, обладали всеми правами и обязанностям, что и другие пираты, участвовали в дележе добычи наравне со всеми. Существование такого крайне необычного явления для XVII-XVIII вв., и речь идет не только и не столько о свободе чернокожих африканцев в среде пиратов (такое встречалось и в Европе), но в большей степени феномена их абсолютного равноправия с белыми, свидетельствует о том, что взаимоотношения в сообществе пиратов на столетия опередили свое время. Причем чернокожих среди пиратов было достаточно много.

Например, из 272 пиратов экипажа Бартоломео Робертса, захваченных в плен 10 февраля 1722 г., 75 оказались чернокожими африканцами.
 

 

Почти на каждом пиратском корабле во второй половине XVII — начале XVIII вв. были чернокожие пираты. Рисунок XIX в.

У пиратов не было расовых противоречий. Полная и всеобщая дружба народов царила на их кораблях.

Большинство пиратов в XVII-XVIII вв. всегда составляли англичане (из Англии и из колоний Нового Света), и несколько меньше французы и голландцы. Современные историки дают такие оценки национального состава среди пиратов Карибского моря и Атлантики в период с 1715-1725 гг.:

35% — англичане;
20-25% — американцы (жители английских колоний в Новой Англии);
20-25% — чернокожие (были почти в каждом экипаже);
15-20% — французы и голландцы (в основном уроженцы Вест-Индии);
5% — других национальностей.

 

Продолжение следует.

  Показать содержимое

Тут должно было быть продолжение. Но не смог найти. Автор не подписался - такая вот печалька.

А может и не дописал свой пиратский цикл...

 

Да тут совершенно случайно попалась на глаза одна статья. Полез на первоисточник. И прицепилось немного в довесок...

Скрытый текст

 

[Electric_Light_Orchestra]

Сегодня в 08:58:18 пользователь runSIG сказал:

И ваще - кто у нас Лоцман?!?!? Где викторины? 

Им главное плюшки получить. 

[fongraf]

Народ, настраивайтесь на клановые сегодня в 20-00, чтобы не ждать полчаса последнего. Вчера было интересно, играли с читерами и победили.

[Lommofff]

Сегодня в 13:58:18 пользователь runSIG сказал:

Чтоб не расслаблялись. Политинформация!

Про пиратофф. Очень много букафф!!! (Аж сам не рискнул читать...)

  Показать содержимое

 

Флибустьеры и буканьеры

 

Карибское море занимает первое место по числу расположенных на его берегах стран. При взгляде на карту кажется, что это море, подобно Эгейскому, «можно перейти пешком, прыгая с острова на остров» (Габриэль Гарсиа Маркес).
 

 

 

Когда мы вслух произносим названия этих островов, то кажется, что слышим рэгги и шум волн, а на губах остается привкус морской соли: Мартиника, Барбадос, Ямайка, Гваделупа, Тортуга… Райские острова, которые первым поселенцам порой казались адом.

В XVI веке европейские колонисты, практически истребившие местных индейцев, сами оказались объектом постоянных нападений пиратов, которым Карибские острова (Большие и Малые Антильские) также очень понравились. Испанский губернатор Рио-де-ла-Ачи писал в 1568 году:

 

«На каждые два корабля, приходящие сюда из Испании, приходится двадцать корсарских. По этой причине ни один город на этом побережье не находится в безопасности, ибо они по своей прихоти захватывают и грабят поселения. Они обнаглели до такой степени, что называют себя властителями земли и моря».

 

В середине XVII столетия флибустьеры настолько вольготно чувствовали себя в Карибском море, что порой полностью прерывали сношения Испании с Кубой, Мексикой и Южной Америкой. И о смерти испанского короля Филиппа IV в Новый Свет не могли сообщить на протяжении целых 7 месяцев – лишь по истечении этого срока к берегам Америки удалось прорваться одному из караванов.

 

 

 

 

Карта пиратских походов

 

 

Появление буканьеров на острове Эспаньола

Досталось и второму по величине острову Антил– Эспаньоле (ныне – Гаити), особенно его западному и северному побережьям.

 

Остров Эспаньола, средневековая карта

 

 

 

Остров Гаити, рельефная карта

 

Впрочем, нашлись люди, которые, напротив, были рады «гостям моря», поэтому, дабы положить конец «преступным сделкам с контрабандистами», в 1605 г. власти острова распорядились переселить всех жителей северного и западного побережья Эспаньолы на южный берег. Часть контрабандистов тогда покинули Эспаньолу, перебравшись кто на Кубу, кто на Тортугу.

Как это часто бывает, стало только хуже. Покинутые всеми области, оказались очень удобными для людей, оказавшихся «лишними» и «ненужными» в своих странах. Это были разорившиеся и потерявшие всё крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, беглые преступники, дезертиры, матросы, отставшие от своих кораблей (либо, за какой-то проступок, изгнанные из команды), даже бывшие рабы. Именно их стали называть буканьерами (boucanier), часто используя это слово, как синоним названия флибустьеров. Так, в англоязычной литературе термин buccaneer означает именно пиратов Карибского моря. На самом же деле, первые буканьеры пиратами не были: это были охотники на одичавших быков и свиней (оставленных выселенными колонистами), мясо которых они коптили по заимствованному от индейцев методу, выгодно продавая его настоящим флибустьерам.

 

 

 

 

Буканьер. Иллюстрация из французского издания книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки»

 

 

Большинство из буканьеров были французами.

 

 

 

 

Корсары Карибского моря и Мексиканского залива

А вот флибустьеры были корсарами: название этих морских разбойников имеет чисто географическое значение – это пираты, действовавшие именно в Карибском море или Мексиканском заливе.

Откуда же произошло само слово «флибустьер»? Существуют две версии: голландская и английская. По первой, источником стало голландское слово vrijbuiter («вольный добытчик»), а по второй – английское словосочетание free boater («вольный корабел»). В соответствующей статье энциклопедии Вольтер так написал о флибустьерах:

 

«Предыдущее поколение только что рассказало нам о чудесах, которые творились этими флибустьерами, и мы говорим о них постоянно, они нас трогают... Если бы они могли (делать) политику, равную их неукротимой отваге, они бы основали великую империю в Америке... Ни римляне, и никакой другой разбойничий народ никогда не осуществлял столь удивительных завоеваний».

 

Самое распространенное название флибустьерских судов – «Месть» (в разных вариациях), что является прямым намеком на обстоятельства судьбы их капитанов.

 

 

 

 

Стендовая модель корабля «Месть королевы Анны» – флагмана эскадры знаменитого пирата Эдварда Тича (известного под прозвищем «Черная борода»). Ранее судно называлось «Конкорд», переименовано после захватом Эдвардом Тичем. Корабль сел на мель и затонул у побережья Северной Каролины, обнаружен на дне в 2012 г.

 

А пресловутый чёрный флаг с изображением черепа и двух костей появился лишь в XVIII веке, впервые его использовал французский корсар Эмманюэль Винн в 1700 г. Первоначально такие флаги являлись элементом маскировки: дело в том, что черное полотнище обычно поднимали на кораблях, где имелись больные проказой. Естественно, большого желания подходить к судам с таким флагом у «неинтересных» пиратам кораблей не возникало. Позже на черном фоне стали рисовать разнообразные «веселые картинки» (у кого, на что хватало фантазии и умения хоть как-то придуманное нарисовать), которые должны были устрашать экипаж корабля противника, особенно если это был флаг корабля очень известного и «авторитетного» пирата. Поднимались такие флаги, когда принималось окончательное решение об атаке купеческого судна.

 

 

 

 

Флаг корабля Бартоломью (Джона) Робертса (Черный Барт), первая половина XVIII века

 

Что касается пресловутого «Весёлого Роджера», то это не имя какого-то штатного корабельного кавээнщика, и не эвфемизм, означающий скелет или череп, нет, на самом деле, это французское словосочетание Joyex Rougе – «весёлый красный». Дело в том, что красные флаги во Франции в то время были символом военного положения. Английские пираты переиначили это название – Jolly Roger (Jolly – значит «очень»). В поэме Байрона «Корсар» можно прочитать:

 

 

«Нам говорит кроваво-красный флаг, что этот бриг – корабль пиратский наш».

 

Что касается каперов, то они поднимали флаг той страны, от имени которой осуществляли свою «почти законную» деятельность.

 

 

 

«Линия дружбы»

Как известно, 7 июня 1494 года при посредничестве папы римского Александра VI между королями Испании и Португалии был заключен Тордесильясский договор «О разделе мира», согласно которому островов Зеленого Мыса была проведена «линия дружбы»: все земли Нового света западнее этой линии заранее объявлялись собственностью Испании, восточнее – отходили Португалии. Другие европейские страны, разумеется, не признали этот договор.

 

 

Французские корсары в Вест-Индии

Первой в противостояние с Испанией в Карибском море вступила Франция. В первой половине XVI века эта страна воевала с Испанией за земли в Италии. Капитанам многих судов были выданы каперские свидетельства, некоторые из этих каперов ушли на юг, осуществив ряд нападений на испанские корабли в Вест-Индии. Историками проведены подсчеты, согласно которым оказалось, что с 1536 по 1568 г.г. французскими каперами в Карибском море были захвачены 152 испанских судна, и между побережьем Испании, Канарами и Азорскими островами еще 37.

Этим французские корсары они не ограничились, совершив в 1536–1538 г.г. нападения на испанские гавани Кубы, Эспаньолы, Пуэрто-Рико и Гондураса. В 1539 г. была разорена Гавана, в 1541-1546 г.г. – города Маракайбо, Кубагуа, Санта-Марта, Картахена в Южной Америке, ограблена жемчужная ферма (ранчерия) в Рио-де-ла-Аче (сейчас – Риоача, Колумбия). В 1553 г. эскадра известного корсара Франсуа Леклерка, когторый многим был известен под прозвищем «Деревянная Нога» (10 кораблей) ограбила побережья Пуэрто-Рико, Эспаньолы и Канарских островов. В 1554 г. капер Жак де Сор сжег город Сантьяго-де-Куба, в 1555 г. – Гавану.

Для испанцев это стало крайне неприятным сюрпризом: пришлось тратить большие деньги на строительство фортов, увеличивать гарнизоны прибрежных крепостей. В 1526 г. капитанам испанских судов было запрещено в одиночку пересекать Атлантику. С 1537 г. такие караваны стали патрулироваться военными кораблями, а в 1564 г. были созданы два «серебряных флота»: флот Новой Испании, ходивший в Мексику, и «галеоны Тьерра-Фирме» («континентальные»), отправлявшие в Картахену и к Панамскому перешейку.

 

 

 

Серебряный флот, испанские галеоны XVII века

 

Охота на испанские корабли и конвои неожиданно приняла некоторую религиозную окраску: среди французских корсаров оказалось много гугенотов, а потом – и английских протестантов. Затем национальный состав карибских пиратов значительно расширился.

 

 

 

 

Кадр из голливудского фильма «Одиссея капитана Блада», 1935 г.

 

 

«Морские псы» Елизаветы Тюдор

В 1559 г. между Испанией и Францией был заключен мирный договор, французские каперы ушли из Вест-Индии (остались корсары), но зато сюда пришли английские «морские псы» (sea dogs). Это было время Елизаветы Тюдор и знаменитых пиратов, которые «заработали» для своей королевы, как минимум» 12 миллионов фунтов стерлингов. Самые известные среди них – Джон Хокинс, Фрэнсис Дрейк, Уолтер Рэли, Эмиас Престон, Кристофер Ньюпорт, Уильям Паркер, Энтони Ширли.

 

 

 

Портрет Джона Хокинса. Гравюра Виллема ван де Пасса, Гринвич, Национальный морской музей

 

 

 

«Джизес оф Любек», флагманский корабль Джона Хокинса. Рисунок XVI в.

 

 

 

Фрэнсис Дрейк. Гравюра XVI в.

 

 

 

Елизавета I возводит Дрейка в рыцари. Средневековый рисунок

 

 

«Джентльмены удачи» из Нидерландов

А в конце XVI века к грабежу испанских кораблей и Карибских побережий радостно присоединились корсары республики Соединенных провинций (Нидерланды). Особенно развернулись они в 1621-1648 г.г., когда каперские грамоты им стала выдавать Нидерландская Вест-Индская компания. Неутомимые (и неисправимые) «труженики моря», среди которых особо выделялись такие «герои», как Питер Схаутен, Баудевэн Хендриксзоон, Питер Питерсзоон Хёйн, Корнелис Корнелисзоон Иол, Питер Ига, Ян Янсзоон ван Хоорн, Адриан Патер и Виллим Блауфелт, с 1621 по 1636 г.г. захватили 547 испанских и португальских судов, «заработав» около 30 млн гульденов.

Но «золотой век» корсаров Карибского моря был еще впереди, по-настоящему «великими и ужасными» они станут после объединения с буканьерами. Иоганн Вильгельм фон Архенгольц, немецкий историк XIX века, писал в книге «История флибустьеров» (в некоторых переводах — "История морских разбойников"):

«Соединились они (буканьеры) со своими друзьями, флибустьерами, начинавшими уже прославляться, но которых имя сделалось истинно ужасным только после соединения с буканьерами».

 

 

 

О том, как и почему буканьеры стали пиратами, будет рассказано в следующей статье. Пока же вернемся к более ранним страницам той истории.

 

 

 

Рассказы современников о буканьерах

Итак, продолжим наш рассказ о буканьерах. Известно, что среди них существовала своя специализация: некоторые охотились только на быков, другие – на одичавших свиней.

Анонимный автор «Путешествия, предпринятого на побережье Африки, в Бразилию, а затем в Вест-Индию с капитаном Шарлем Флери» (1618-1620 г.г.) об охотниках на быков сообщает следующее:

 

«Эти люди не имеют иного занятия, кроме охоты на быков, из-за чего их называют masteurs, то есть убойщиками, и с этой целью они изготавливают длинные палки, своего рода полупики, которые они называют "ланас". На один ее конец насаживается железный наконечник, сделанный в виде перекрестья… Когда они идут на охоту, то ведут с собой много больших собак, которые, обнаружив быка, забавляются, стараясь укусить его, и постоянно вертятся вокруг него, пока не подойдет убойщик со своей ланой… Свалив достаточное количество быков, они сдирают с них шкуры, причем это делается с такой ловкостью, что, мне кажется, быстрее нельзя ощипать даже голубя. Затем они расстилают шкуру, чтобы просушить ее на солнце... Испанцы часто нагружают корабли этими шкурами, которые имеют высокую цену».

 

Александр Оливье Эксквемелин в своей знаменитой книге «Пираты Америки» (практически «энциклопедия флибустьеров»), изданной в Амстердаме в 1678 г., пишет о другой группе буканьеров:

 

 

«Есть буканьеры, которые охотятся только на диких свиней. Они солят их мясо и продают плантаторам. И образ жизни у них во всем такой же, как и у добытчиков шкур. Эти охотники ведут оседлый образ жизни, не сходя с места месяца по три-четыре, иногда даже и по году... После охоты буканьеры сдирают со свиней шкуру, обрубают мясо с костей и режут его на куски в локоть длиной, иногда куски чуть больше, иногда чуть меньше. Затем мясо посыпают молотой солью и выдерживают в особом месте часа три или четыре, после чего свинину вносят в хижину, плотно затворяют дверь и развешивают мясо на палках и рамах, коптят его до тех пор, пока оно не станет сухим и твердым. Тогда оно считается готовым, и его уже можно упаковывать. Приготовив две или три тысячи фунтов мяса, охотники поручают одному из буканьеров доставить заготовленное мясо плантаторам. У этих буканьеров в обычае после охоты – а ее они обычно заканчивают после полудня – отправляться стрелять лошадей. Из конины они вытапливают жир, солят его и готовят сало для фитилей».

 

Подробные сведения о буканьерах содержатся и в книге аббата-доминиканца Жана-Батиста дю Тертра, вышедшей в 1654 г.:

 

 

«Буканьеры, были названы так от индейского слова букан — это разновидность деревянной решетки, сделанной из нескольких жердей и установленной на четыре рогатины; на них буканьеры по несколько раз жарят своих свиней целиком и питаются ими без хлеба. В те времена они представляли собой неорганизованный сброд людей из разных стран, ставших ловкими и мужественными в силу своих занятий, связанных с охотой на быков ради добычи шкур и ввиду преследования их испанцами, которые никогда их не щадили. Так как они не терпят никаких начальников, то слывут людьми недисциплинированными, которые в большинстве своем укрылись, чтобы избежать наказания за преступления, совершенные в Европе… У них нет никакого жилья или постоянного дома, а есть лишь места встреч, где располагаются их буканы, да несколько хижин на сваях, представляющих собой навесы, крытые листьями, для защиты их от дождя и хранения шкур убитых ими быков – до той поры, пока не придут какие-нибудь корабли, чтобы обменять их на ***, ***, полотно, оружие, порох, пули и некоторые другие инструменты, в которых они нуждаются и которые составляют всё имущество буканьеров… Проводя все дни на охоте, они не носят ничего, кроме одних штанов и одной рубашки, обматывая ноги до колен свиной шкурой, завязанной сверху и сзади ноги шнурками из той же шкуры, и опоясывая вокруг талии мешок, в который они залазят, чтобы укрыться от бесчисленных москитов… Когда они возвращаются с охоты в букан, вы бы сказали, что они выглядят отвратительнее, чем слуги мясника, которые провели на бойне восемь дней, не умываясь».

 

Иоганн Вильгельм фон Архенгольц в своей книге пишет, что:

 

 

«всякий, вступивший в общество буканьеров, должен был забыть все привычки и обычаи благоустроенного общества и даже отказаться от своего фамильного имени. Для обозначения товарища всякому давали шутливое или серьезное прозвище».

 

Истории известны такие имена-прозвища некоторых буканьеров: например, Шарль Бык, Пьер Длинный.

Продолжим цитату фон Архенгольца:

 

 

«Только при брачном обряде объявляли свое настоящее имя: от этого произошла до сих пор сохранившаяся на Антильских островах пословица, что людей узнают только тогда, когда они женятся».

 

Женитьба коренным образом меняла образ жизни буканьера: он уходил из своей общины, становясь «жителем» (habitant) и принимая на себя обязанность подчинения местным властям. До этого же, согласно сообщению французского иезуита Шарлевуа, «буканьеры не признавали никаких иных законов, кроме своих».

Буканьеры жили группами от четырех до шести человек в подобиях шалашей, сделанных из кольев, покрытых бычьими шкурами. Эти маленькие общины сами буканьеры называли «матлотажами», а себя – «матлотами» (матросами). Все имущество небольшой общины считалось общим, исключение составляло только оружие. Совокупность таких общин называлась «береговым братством».

Основными потребителями продукции буканьеров, как можно догадаться, были флибустьеры и плантаторы. Некоторые буканьеры заводили постоянные связи с купцами из Франции и Голландии.

Британцы буканьеров называли cow-killers – «убойщики коров». Некий Генри Кольт, который побывал на Антильских островах в 1631 г., писал, что капитаны кораблей часто угрожали недисциплинированным матросам оставить их на берегу среди коу-киллеров. Об этом пишет и Джон Хилтон, бомбардир с острова Невис. Генри Уистлер, который находился в эскадре адмирала Уильяма Пенна (атаковавшей Эспаньолу в 1655 г.) оставил еще более уничижительный отзыв:

 

 

«Разновидность негодяев, которых спасли от виселицы… называют их коу-киллерами, ибо живут они тем, что убивают скот ради шкур и жира. Они-то и причиняли нам всё зло и вместе с ними – негры и мулаты, их рабы…»

 

Жители Эспаньолы и Тортуги тех лет делились на четыре категории: собственно буканьеры, флибустьеры, приходящие в облюбованные ими базы для сбыта добычи и отдыха, плантаторы-землевладельцы, рабы и слуги буканьеров и плантаторов. На службе у плантаторов находились и так называемые «временные вербованные»: бедные выходцы из Европы, обязавшиеся отработать три года за «билет» на Карибы. Таковым был и Александр Оливье Эксквемелин, автор уже упоминавшейся нами книги «Пираты Америки».

 

 

 

 

Александр Оливье Эксквемелин, «Пираты Америки», издание 1678 г.

 

 

 

Книга Александра Эксквемелина «Пираты Америки» послужила одним из главных источников для знаменитых романов Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада», «Хроника капитана Блада», «Удачи капитана Блада». Таким увидели корабль этого капитана («Арабелла») зрители голливудского фильма 1935 г.

 

В 1666 г. Эксквемелин (то ли голландец, то ли фламандец, то ли француз – в 1684 году английский издатель Уильям Крук не смог ответить на этот вопрос), врач по специальности, отправился на Тортугу, где, фактически, попал в рабство. Вот что писал он о положении «временных вербованных» в своей книге:

 

 

«Однажды один слуга, которому очень хотелось отдохнуть в воскресенье, сказал своему господину, что Бог дал людям неделю из семи дней и велел шесть дней трудиться, а на седьмой отдыхать. Господин его и слушать не стал и, схватив палку, отколотил слугу, приговаривая при этом: "Знаешь, парень, вот мой приказ: шесть дней ты должен собирать шкуры, а на седьмой будешь доставлять их на берег"... Говорят, что лучше три года пробыть на галерах, чем служить у буканьера».

 

А вот что пишет он о плантаторах Эспаньолы и Тортуги:

 

 

«Идет здесь, в общем, такая же торговля людьми, как и в Турции, потому что слуг продают и покупают, как лошадей в Европе. Встречаются люди, которые недурно наживаются на таком промысле: они едут во Францию, набирают людей – горожан и крестьян, сулят им всякие блага, но на островах мгновенно продают их, и у своих хозяев эти люди работают, как ломовые лошади. Этим рабам достается больше, чем неграм. Плантаторы говорят, что к неграм надо относиться лучше, потому что они работают всю жизнь, а белых покупают лишь на какой-то срок. Господа третируют своих слуг с не меньшей жестокостью, чем буканьеры, и не испытывают к ним ни малейшей жалости… Они вскоре заболевают, и их состояние ни у кого не вызывает жалости, и никто не оказывает им помощи. Более того, обычно их заставляют работать еще больше. Нередко они падают наземь и тут же умирают. Хозяева говорят в таких случаях: "Шельма готова подохнуть, лишь бы только не работать"».

 

Но даже на этом фоне выделялись плантаторы-англичане:

 

 

«Англичане обращаются со своими слугами не лучше, а, может быть, даже и хуже, ибо они закабаляют их на целых семь лет. И если ты даже и отработал уже шесть лет, то твое положение от этого отнюдь не улучшается, и ты должен молить своего господина, чтобы он не продавал тебя другому хозяину, ибо в этом случае тебе никогда не удастся выйти на волю. Слуги, перепроданные своими господами, снова попадают в рабство на семь лет или, в лучшем случае, на три года. Я видел таких людей, которые оставались в положении рабов в течение пятнадцати, двадцати и даже двадцати восьми лет… Англичане, живущие на острове, придерживаются очень строгих правил: любой человек, задолжавший двадцать пять шиллингов, продается в рабство сроком на год или шесть месяцев».

 

И вот каков результат трехлетней работы Эксквемелина:

 

 

«Обретя свободу, я оказался гол, как Адам. У меня не было ничего, и поэтому я остался среди пиратов, вплоть до 1672 года. Я совершил с ними различные походы, о которых и собираюсь здесь рассказать».

 

Итак, отработав положенный срок, Эксквемелин¸ похоже, не заработал даже и одного восьмерика (восьмая часть песо) и смог устроиться лишь на пиратский корабль. Служил он и у небезызвестного Генри Моргана, который, если верить этому автору, и сам попал на Карибы в качестве «временного вербованного», и на Ямайку перебрался после истечения срока контракта. Впрочем, сам Морган отрицал этот факт. Думаю, что сведения Эксквемелина заслуживают большего доверия: можно предположить, что добившийся больших успехов бывший пират не любил вспоминать унижения первых лет жизни и явно желал немного «облагородить» свою биографию.

 

 

 

 

Джон (на самом деле Генри) Морган

 

 

 

Генри Морган, портрет на монете Ямайки

 

В 1674 г. Эксквемелин вернулся в Европу, где написал свою книгу, но 1697 г. снова отправился на Антильские острова, был врачом на французском пиратском судне, ходившем в поход на Картахену (ныне – столица провинции Боливар в Колумбии).

В следующей статье («Тортуга. Карибский рай флибустьеров») мы расскажем о Тортуге – небольшом, внешне ничем не примечательном островке, на который несчастливая судьба занесла Александра Эксквемелина. И о большой истории этого маленького острова.

 

 

 

 

Старинная карта Тортуги

 

Рыжов В.А.©

  Показать содержимое

Тортуга. Карибский рай флибустьеров

 

 

Этот маленький остров известен и взрослым, и детям всего мира. Своей популярностью он обязан романам Р. Сабатини, но, главным образом, конечно же, многосерийной голливудской киносаге «Пираты Карибского моря». Его французское название – Тортю, испанское – Тортуга. А французские буканьеры называли его также Островом свиней.
 

 

Остров Тортуга на карте XVII века

 

Остров Тортуга: история и география

Находится Тортуга к востоку от Кубы, севернее Гаити, площадь составляет всего 188 кв км, а численность населения в настоящее время – около 30 000 человек. От Эспаньолы (Гаити) Тортугу отделяет пролив шириной около 8 миль. Климат острова тропический, дожди обычно идут в апреле–мае и октябре-январе, в другие месяцы их почти не бывает. Северное побережье Тортуги («Железный берег») Александр Эксквемелин в своей книге «Пираты Америки» назвал «очень неприветливым», здесь есть лишь небольшая бухта Трезор, куда могут приставать только лодки, да и то лишь в тихую погоду. На южном побережье имеются две гавани. Более крупная, где находится городок Бастер, в описываемое время носила громкое название Пуэрто-дель-Рей (Королевский порт). Примерно в двух километрах к западу от неё находится Кайонская бухта (Kayonskoy baie), сюда могут заходить только небольшие суда.

Этот остров был открыт в 1499 г. участником экспедиции Колумба Алонсо де Охеда, но из-за маленького размера внимания к себе он не привлек и до 1570 г. даже не был нанесен на карту.
 

 

Предполагаемый портрет Алонсо де Охеда. Во время экспедиции в Новую Андалусию (1502 г.) его подчиненным был Франсиско Писарро

По распространенной легенде, свое название Isla Tortug этот остров получил из-за его формы, напоминающей черепаху. Существует даже легенда, что Колумб сказал, увидев его:

«Вот место для черепахи, на которой покоится мир».

 

 

Остров Тортуга, вид сверху

Но вряд ли и Колумб, и Алонсо де Охеда стали бы тратить время на изучение очертаний берегов маленького и малоинтересного островка. Поэтому более вероятно, что остров был назван так из-за обилия морских черепах, обитающих в его водах.
 

Население острова Тортуга

Имеются сведения, что на Тортуге жили индейцы, которые были истреблены либо захвачены в рабство уже в первой четверти XVI столетия.

Более ста лет этот остров оставался безлюдным. На Тортуге часто укрывались от испанцев французские контрабандисты. Так, в 1582 г. здесь оказался экипаж французского судна «Лион», его моряки оставались здесь несколько недель. В 1583 г., перебив охрану галеры, на которой они были гребцами, бежали на Тортугу более 20 пленных французов. Но это были лишь «гости» острова. Лишь в начале XVII века на нём обосновались испанские рыбаки, а в 1605 г.  сюда пришли некоторые жители северного и западного побережья Эспаньолы недовольные распоряжением властей о переселении на южный берег.
 

 

Вид на остров Тортуга с северного побережья Гаити. Средневековая гравюра

И контрабандисты, и буканьеры связей с «большой землей» (так они называли Эспаньолу) не прерывали. Буканьеры часто ездили туда охотиться.
 

 

Буканьер, иллюстрация в сборнике «пиратских» романов Гюстава Эмара

После 1610 г. на остров стали наведываться французские, английские и голландские купцы, которые покупали здесь красное («бразильское») дерево. Заходили на Тортугу и корсары – в основном французские, но порой и английские.

Уже упоминавшийся нами в предыдущих статьях французский иезуит Шарлевуа в середине XVII века оценивал общую численность буканьеров Тортуги и западной части Эспаньолы в три тысячи человек.

Немногочисленных испанцев буканьеры и контрабандисты скоро вынудили покинуть Тортугу. Это произошло в 20-х годах XVII столетия. Маленький скалистый островок, на котором, к тому же, мало родников и ручьев, был пока ещё мало кому интересен, тем не менее, испанские власти в 1629 г. попытались выбить из него иноземцев. Испанские корабли обстреляли небольшую деревню в единственной удобной для больших судов бухте на юге Тортуги, потом высадились солдаты, но буканьеры к тому времени уже скрылись в глубине острова.
 

Появление на Тортуге англичан

В том же 1629 году испанцы нанесли жестокий удар по принадлежавшему Великобритании острову Невис.
 

 

Федерация Сент-Киттс и Невис на карте Карибского моря

Все поселения были сожжены, плантации разорены, и губернатор острова Энтони Хилтон, собрав оставшихся поселенцев (примерно 150 человек), отправился искать место для новой колонии. В 1630 г. они прибыли на Тортугу. Это вызвало серьезную озабоченность у испанских властей, которые в 1631 г. организовали новую экспедицию, в ходе которой поселение англичан было разрушено, 15 британцев повешены. На этот раз испанцы даже оставили на Тортуге небольшой гарнизон из 29 солдат, но обозленные англичане в союзе с не менее возмущенными буканьерами Эспаньолы вскоре перебили их. Понимая, что сил для противостояния недостаточно, колонисты обратились за помощью в недавно образованную «Компанию острова Провиденс», обещая выплачивать ей «вознаграждение из 5% продуктов, производимых ежегодно». Параллельно Хилтон наладил связи с каперами, пиратами и контрабандистами, предложив им гавани южной части Тортуги в качестве продовольственной базы и места сбыта добычи. Первым гостеприимством Хилтона воспользовался английский пират Томас Ньюмен, корабль которого успешно грабил проходящие суда у берегов Кубы, Эспаньолы и Пуэрто-Рико. Экономика Тортуги теперь основывалась не на продаже продуктов, производимых буканьерами и колонистами, а на доходах от морского разбоя.

Тогда же на Тортуге поселилось также около 80 выходцев из Нормандии. Отношения между ними и английскими поселенцами были весьма натянутыми, в результате французы даже попытались продать права на Тортугу нидерландской Вест-Индской компании.
 

Сенсационная победа Пьера Леграна

В 1635 г. произошло событие, надолго определившее судьбу Эспаньолы, Тортуги, флибустьеров и буканьеров. В том году французский корсар (уроженец города Дьепп) Пьер Легран, капитан жалкого четырехпушечного люгера, на котором и команды было всего 28 человек, сумел захватить испанский 54-пушечный флагманский галеон.
 

 

Французский люгер Le Coureur, модель корабля

 

 

Испанский галеон «San Felipe», 1629 г., модель корабля

Конечно, главной причиной такой неслыханной победы стала невероятная беспечность испанцев, которые просто не поверили в то, что столь маленький и несерьезный кораблик может атаковать их мощное судно. Молниеносная атака была полной неожиданностью для пребывающих в сиесте капитана, офицеров и матросов галеона.
 

 

Взятие галеона на абордаж, гравюра Жака Калло

 

 

Иллюстрация к роману Эмилио Саргари «Черный корсар»

Угрожая взорвать пороховой погреб галеона, Легран вынудил испанцев сдаться. Экипаж корабля был высажен на острове Эспаньола, галеон приведен в Дьепп и продан там вместе с грузом. После этой победы Леклерк получил прозвище Пьер Великий, став, таким образом, «тёзкой» российского императора. Резонанс и в Европе, и в Новом Свете был поистине грандиозным. И дело не только в огромной стоимости и галеона, и колониальных товаров, которые он перевозил. Удар по репутации Испании и её флота был поистине страшным, и потому было принято решение жестоко отомстить всем флибустьерам Антильских островов.
 

Рассказ о том, как и почему буканьеры стали флибустьерами

Пиратов найти нелегко, а желание получить награды и звания, отчитавшись об успешно проведенной операции, было очень большим. И потому, первый удар был нанесен по мирным буканьерам Эспаньолы. Из-за их демонстративно независимого образа жизни и «асоциального» поведения испанцы всегда относились к ним с большим предубеждением и недоверием, и поводом для расправы с ними воспользовались с большим удовольствием. Несколько сотен не ожидавших нападения буканьеров были убиты испанскими солдатами. Уцелевшие ушли в лес и начали охоту уже на испанцев, которые теперь несли огромные потери от меткого огня невидимого противника.
 

 

Буканьер, раскрашенная оловянная фигура, около 1650 г.

 

 

Эта же фигурка, но не раскрашенная

Эксквемелин так писал о снайперских навыках буканьерах:

«Иногда они устраивают соревнование на меткость. В виде мишени обычно выбирают апельсиновое дерево, по которому нужно стрелять, стараясь сбить как можно больше апельсинов, не задев веток. И получается это у них лихо – я сам тому был свидетелем».

Другой автор, Иоганн Вильгельм фон Архенгольц, сообщает:

«С этих пор буканьеры дышали только местию. Кровь потекла ручьями; они не разбирали ни возраста, ни пола, и ужас их имени стал распространяться более и более».

Многие испанские деревни Эспаньолы были сожжены, оставшиеся в живых колонисты в страхе бежали с насиженных мест, испанские войска ничего не могли поделать с неуловимыми партизанами. И тогда было принято решение уничтожать на острове диких быков и свиней – за два года испанцы перебили их всех, превратив остров в пустыню. Большинство буканьеров вынуждены были перебраться на Тортугу. И теперь у них просто не было выхода: лишившись единственного источника дохода, они пополнили экипажи флибустьерских кораблей. Именно с тех пор слова «флибестьер» и «буконьер» многими стали восприниматься, как синонимы. С того же времени буканьерский термин «Береговое братство» распространился на флибустьеров.

Снова «послушаем» Архенгольца:

«Соединились они со своими друзьями, флибустьерами, начинавшими уже прославляться, но которых имя сделалось истинно ужасным только после соединения с буканьерами».

То есть эффект от операции испанцев был обратным ожиданиям: именно после того, как буканьеры присоединились к флибустьерам, и начался «золотой век» пиратов в Карибском море. Буканьеры были, например, на кораблях Кристофера Мингса, атаковавшего Сантьяго-де-Кубу и Кампече, и во флотилии флибустьера Эдварта Мансфелта. Около 200 французских буконьеров приняли участие в походе Генри Моргана на Панаму, и, по свидетельству Эксквемелина, «у них были наилучшие ружья и все они слыли прекрасными стрелками».
 

 

Нападение пиратов на город Панаму. Рисунок из книги Эксквемелина 1678 г.

Не забывали буканьеры и свою прежнюю специальность: перед выходом пиратского корабля в море, они забивали захваченный или купленный скот и заготавливали мясо. А, если была возможность, то и охотились на диких быков и свиней.
 

Остров раздора: борьба за Тортугу между испанцами, французами и англичанами

Между тем испанцы, ценой высоких потерь, выжив большинство буканьеров из Эспаньолы, не добились никаких успехов в борьбе с флибустьерами, и поняли, что для настоящих пиратов гораздо важнее маленькая Тортуга. Энтони Хилтон к этому времени уже умер, его преемник Кристофер Уормли заботился не столько об укреплении гавани, сколько о своем кармане, и даже пушки в решающий момент оказались непригодными для стрельбы. Поэтому испанцы достаточно легко захватили Тортугу, разрушив дома, разорив плантации и снова оставив на острове своих солдат.

В начале 1639 года в результате внезапной атаки, в которой приняли участие около сотни англичан, испанцы были изгнаны с Тортуги. Французские флибустьеры и буканьеры быстро вернулись на гостеприимный остров. При этом выяснилось, что все это время на Тортуге продолжали жить, укрывавшись от испанцев в глубине острова, некоторые буканьеры и поселенцы, которые радостно приветствовали старых друзей. Однако командир англичан Виллис стал притеснять французов, при малейшем неповиновении, отбирая у них имущество, а самих, отправляя на северный берег Эспаньолы.
 

Франсуа Ле Вассёр, первый французский губернатор Тортуги

В это время на острове Сен-Кристофер (Сент-Киттс) находился французский гугенот Франсуа Ле Вассёр, талантливый инженер, назначенный руководить сооружением береговых укреплений. Его проблема заключалась в том, что он был гугенотом в окружении католиков. Начальство Ле Вассёра недолюбливало, сам он искал повода получить какую-нибудь самостоятельную должность, чтобы поменьше зависеть от недругов. В 1640 г. он предложил генерал-губернатору Французских Антилл Филиппу де Пуанси организовать экспедицию с целью изгнания с Тортуги англичан. Тортуга уже привлекла к себе внимание великих держав, поэтому ему была оказана всевозможная помощь – несмотря на то, что у Франции был заключен мир с Британией. В награду Ле Вассёр просил место губернатора и, будучи, как мы помним, гугенотом, свободу вероисповедания. Дело опять решил внезапный удар 50 «десантников» Ле Вассера (все они были гугенотами).
 

 

Франсуа Ле Вассёр

После этого Ле Вассёр решил, что прекрасно проживет без начальников, отказавшись подчиняться и губернатору Филиппу де Пуанси, и своим «инвесторам» из Компании островов Америки. Приглашение посетить Сент-Кристофер, чтобы «получить там подкрепления» для основания крупной колонии на Сен-Доменге (западная часть Гаити), он проигнорировал. На предложение директоров компании островов Америки прислать на Тортугу дополнительных солдат (октябрь 1642 г.), высокомерно ответил, что

«весьма укрепил себя, снабдил пушками, оружием  и амуницией, которые дал этому острову сам Господь, и, видимо, больше не нуждается в людях для его сохранения».

Ле Вассёр построил у бухты Бастера, на возвышенности в 750 метрах от берега, форт La Roche («Скала») на стенах которого были установлены пушки. Александр Эксквемелин так писал о нем:

«Этот форт был неприступен, потому что на тропе, ведущей к нему, едва могли разойтись два человека. На склоне горы была пещера, которую использовали как склад оружия, а на вершине имелась удобная площадка для батареи. Губернатор приказал построить рядом с ней дом и установить там две пушки, соорудив для подъема на форт переносную лестницу, которую в случае нужды можно было убрать. На территории форта был вырыт колодец, и воды в нем хватило бы на тысячу человек. Вода поступала из родника, и, таким образом, извне колодец был совершенно недоступен».

В 1643 г. эта защитниками крепости была успешно отбита атака испанской эскадры численностью в 10 кораблей.
 

 

Форт La Roche, построенный на Тортуге губернатором Левассером. Французская гравюра XVII века

Авторитет Ле Вассёра после победы поднялся настолько, что он начал от своего имени выдавать флибустьерам Тортуги каперские свидетельства. По свидетельству современников, он управлял островом «скорее как король, нежели как губернатор». К тому же он стал притеснять католиков, превратив свой остров в «маленькую Женеву». Уже в 1643 г. руководство компании островов Америки обратилось к де Пуанси с просьбой «захватить Левассёра на острове Тортуга». Вот только сделать это было совсем не просто.

Между тем значение Тортуги как стратегической базы флибустьеров росло. После уничтожения базы корсаров на острове Провиденс сюда стали заходить и английские корабли. Жан-Батист дю Тертр писал, что пираты, «захватывая у испанцев богатые призы, смогли быстро обогатить как жителей (Тортуги), так и губернатора».

Следует уточнить, что многие из тех, кого и Эксквемелин, и дю Тертр, и Шарлевуа (и некоторые другие) называют пиратами, на самом деле, были каперами. Но данные авторы не видят особой разницы между ними, постоянно чередуя в своих текстах слова «пират» и капер», и употребляя их в качестве синонимов. Яркий пример – Генри Морган, который всегда был именно капером, но его подчиненный Александр Эксквемелин в своей книге упорно называет его пиратом (всегда с каперской грамотой – но при этом все равно пират). И даже свой труд, в котором рассказывается больше о каперах, Эксквемелин назвал «Пираты Америки».

Надо сказать также, что далеко не все каперские свидетельства признавались законными. Так, каперские грамоты иных губернаторов Тортуги, которые они выдавали от своего имени, можно смело назвать «филькиными».

Французские власти попытку восстановить власть над островом смогли предпринять лишь в 1652 г. Если верить некоторым современникам, последней каплей стало оскорбление, которое Ле Вассёр нанёс генерал-губернатору Филиппу де Пуанси. Диктатор Тортуги по дешевке приобрел у капитана одного из корсарских судов серебряную статую девы Марии. Узнавший об этом губернатор, решил, что данная реликвия вполне подходит для его личной часовни, и обратился к Ле Вассёру с просьбой подарить ему скульптуру, ссылаясь на то, что протестантам, вообще-то, не полагается пользоваться католическими реликвиями. Ле Вассёр отправил ему деревянную копию статуи, написав в письме, что католики, как люди духовные, не придают значения материальным ценностям, а вот он – гугенот и еретик, и потому отдает предпочтение презренным металлам.

Не оценивший шутку губернатор отправил некоего шевалье Тимолеона Огмана де Фонтенэ, рыцаря Мальтийского ордена, на Тортугу, чтобы сместить узурпатора. Но Франсуа Ле Вассёр, получивший у местных жителей прозвище Kanyuk (хищная птица из семейства ястребиных), в 1653 г. был убит своими заместителями (лейтенантами). По одной из версий, причиной ссоры стала любовница одного из лейтенантов, которую Ле Вассёр то ли похитил, то ли оскорбил. Но, возможно, обстоятельства смерти Ле Вассёра были менее романтичными, некоторые утверждают, что женщина была ни при чем, и смертельный удар этот авантюрист получил в пьяной драке.

Существует легенда, что Ле Вассёр спрятал свои сокровища на острове, а зашифрованную карту с местоположением клада носил на груди. Расшифровать эту карту так никому и не удалось.
 

Шевалье де Фонтенэ. Мальтийский рыцарь во главе острова

Шевалье де Фонтенэ опоздал, узнав о смерти Ле Вассёра уже у берегов Эспаньолы. Он занял форт Ля-Рош (позже он построил в нем еще 2 бастиона) и объявил себя «королевским губернатором Тортуги и Берега Сен-Доменго». Заместители Ле Вассёра уступили ему в обмен на забвение досадного инцидента с бывшим губернатором и сохранение всего имущества. Мальтийский рыцарь проявил большой интерес к сотрудничеству с корсарами всех мастей, сразу же выдав каперские свидетельства двум английским капитанам, двум фламандским, двум французским и некоему кубинскому мулату по имени Диего. Это было только начало, скоро число клиентов де Фонтенэ возросло до 23, по словам Шарлевуа, «Тортуга сделалась вместилищем всех корсаров, и число этих пенителей моря росло с каждым днем». Не довольствуясь процентами «с продаж» награбленного, де Фонтенэ отправлял в корсарские рейды и собственный 22-пушечный фрегат (под командой своего заместителя).

В результате за самое короткое время флибустьеры Тортуги одержали ряд впечатляющих побед. Вначале были захвачены 2 испанских галеона, направлявшиеся из Пуэрто-Бельо в Гавану. Затем на траверзе Пуэрто-Платы корсары из Тортуги атаковали «серебряный флот», захватив три галеона и потопив четвертый. Два французских капера ограбили галеон между Картахеной и Пуэрто-Бельо (любопытно, что экипажи этих судов состояли из негров, которыми командовали «белые»). Один из отрядов Тортуги разорил небольшой город Ла-Вега на северном побережье Эспаньолы, другой – захватил все товары, выставленные на рынке в Барранкилье у Картахены, третий – напал Пуэрто-де-Грасьяс. В августе 1652 г. французские корсары захватили кубинский город Сан-Хуан-де-лос-Ремедьос, ограбив сокровищницу местной церкви и захватив заложников, которые были отвезены ими на Тортугу с целью получения выкупа. А флибустьеры Робера Мартэна напали на индейские деревни побережья залива Кампече (Мексика), захватив их жителей в рабство. В общем, очень «хорошим» губернатором Тортуги был этот мальтиец – шевалье де Фонтенэ.

Но возмущенные испанцы выбили излишне предприимчивого рыцаря с Тортуги, и вновь оставили на острове гарнизон, насчитывавший 150 солдат. Однако через год новый испанский губернатор Санто-Доминго распорядился покинуть Тортугу, разрушив все сооружения и затопив в главной гавани острова несколько старых кораблей, нагруженных камнем. Этим немедленно воспользовались англичане: военный губернатор Ямайки Уильям Брейн, узнав о «ничейности» Тортуги, распорядился отправить туда 12 солдат под командованием Элиаса Уоттса. Кроме того, на остров вернулись около 200 прежних поселенцев. В начале 1657 г. Уоттс был признан губернатором Тортуги. В 1659 г. жители острова, купив у него каперское свидетельство (удивительная и похвальная «законопослушность»!), организовали нападение на эспаньольский город Сантьяго-де-лос-Кабальерос – это была месть за убийство 12 мирных французов Тортуги, захваченных на фламандском судне, направлявшемся к Наветренным островам.
 

Жереми Дешан, сьёр де Монсак и дю Россе и Фредерик Дешан де ла Плас

В 1660 г. Элиаса Уоттса сместил французский авантюрист Жереми Дешан, сьёр де Монсак и дю Россе, который ухитрился через своих друзей в Лондоне получить пожалование на Тортугу. Дальше все пошло по знакомому сценарию: Дешан немедленно начал от своего лица выдавать всем подряд каперские грамоты, и на возмущенное письмо губернатора Ямайки ответил, что Тортуга теперь – французская колония, и он больше не подчиняется английским властям. Этот авантюрист, заболев тропической лихорадкой вынужден был уехать в Европу, оставив на посту губернатора своего племянника – Фредерика Дешана де ла Плас, который восстановил форт Ла-Рош.
 

Корсарские «интербригады» Вест-Индии

«Джентльменам удачи» на эти разногласия официальных властей было наплевать. Английский матрос Эдвард Коксер вспоминал:

«Я служил испанцам против французов, затем голландцам против англичан; затем я был отобран англичанами у дюнкеркцев; а потом я служил англичанам против голландцев… Затем, я действовал на военном корабле против испанцев, пока, наконец, испанцы не захватили меня в плен».

Экипажи их кораблей часто представляли собой настоящие интербригады. Особо впечатляет дошедший до нашего времени список членов экипажа флибустьерского судна «Ла Тромпёз». Всего на этом корабле служили 198 человек, среди которых оказались французы, шотландцы, голландцы, англичане, испанцы, португальцы, негры, мулаты, шведы, ирландцы, уроженцы острова Джерси и выходцы из Новой Англии (Северная Америка), а также индейцы.

Да, с индейцами у флибустьеров часто были самые дружеские отношения. Они активно покупали у них продовольствие и, при возможности, старались включать некоторых их них в свои команды. Уильям Дампир так объяснял это:

«У них (индейцев) чрезвычайно зоркие глаза, и они замечают парус в море раньше, чем мы. Из-за этих качеств их ценят и стараются взять с собой все приватиры… Когда они находятся среди приватиров, то узнают, как пользоваться ружьями, и оказываются очень меткими стрелками. Они ведут себя дерзко в сражении и никогда не отступают и не отстают».

Кроме того, индейцы отлично умели ловить рыбу, черепах и ламантинов. Говорили, что один искусный в этом отношении индеец может обеспечить продовольствием целый корабль.

До середины XVII века флибустьеры редко объединяясь в эскадры. Теперь же на историческую сцену Карибского моря и Мексиканского залива вышли настоящие пиратские флоты, представлявшие серьезную угрозу для любого противника. На Ямайке основу экипажей флибустьерских кораблей составляли бывшие солдаты армии Кромвеля, прежде участвовавшие в завоевании этого острова. Всего на этом острове базировались примерно 1500 корсаров. Общую же численность корсаров Антильских островов разные исследователи оценивают примерно в 10 тысяч человек (некоторые исследователи увеличивают их количество до 20 и даже 30 тысяч, но это, все же, представляется маловероятным).
 

Совместный поход англичан и корсаров островов Ямайка и Тортуга на Сантьяго-де-Кубу

Как раз в это время началось плодотворное сотрудничество английских властей Ямайки, пиратов этого острова и корсаров Тортуги, которые в 1662 г. эскадрой из 11 кораблей атаковали город Сантьяго-де-Куба.
 

 

Гавань города Сантьяго-де-Куба, гравюра 1641 г.

Общее командование осуществлял Кристофер Мингс, капитан королевского фрегата «Центурион», его заместителями стали капитан Томас Морган (некоторые историки спутали его с пиратом Генри Морганом), возглавивший волонтеров, и голландец Адриан ван Димен, под началом которого были флибустьеры Ямайки и Тортуги. Адмиралтейский суд Ямайки под председательством Уильяма Мичелла признал захваченные у испанцев корабли и прочее имущество «законными призами», часть добычи была направлена в Лондон. В ответ на испанскую ноту протеста, король Карл II Стюарт заявил, что он «крайне недоволен набегом флибустьеров на Сантьяго-де-Кубу», но от своей доли награбленного не отказался.
 

Последняя попытка англичан завладеть Тортугой

В начале 1663 г. англичане еще раз попытались установить контроль над Тортугой, но обнаружили, что остров хорошо укреплён, а «жители весьма сильны и… полны решимости продать свою жизнь самой дорогой ценой». Руководивший экспедицией, полковник Бэрри приказал было капитану фрегата «Чарльз» Мандену начать обстрел форта, но тот решительно отказался. Высадив Бэрри и его подчиненных в ближайшем порту, он отправился охотиться на испанские корабли, которые представлялись ему более легкой добычей, чем форт Ла Рош острова Тортуга.

В 1664 г. власть на Ямайке сменилась, новый губернатор временно запретил приватирство (то же, что и каперство), после чего многие флибустьерские корабли ушли на Тортугу.

Встревоженный таким положением дел подполковник Томас Линч писал в том году государственному секретарю Генри Беннету:

«Отзыв приватиров будет, между тем, не скорым и рискованным средством и может оказаться совершенно неэффективным… Здесь может быть более 1500 их на примерно 12 судах, которые, если они будут испытывать нужду в английских каперских грамотах, смогут получить французские и португальские документы, и если с ними они захватят что-либо, то они, безусловно, получат хороший прием в Новых Нидерландах и на Тортуге... Мы живем на Ямайке кротко, сидим тихо и смотрим, как французы богатеют на призах, а голландцы — на торговле в Вест-Индии».

 

Французская Вест-Индская компания

В том же году Французская Вест-Индская компания выкупила у дю Россе права на Тортугу и Сен-Доменг и губернатор Мартиники Робер ле Фишо де Фрише де Клодоре выступил с рекомендацией назначить на пост губернатора Тортуги своего друга — человека, «хорошо знакомого с жизнью местных колонистов и пользующегося среди них авторитетом». Это был Бертран д`Ожерон, выходец из Анжу, бывший капитан королевских войск. В 1665 г. он прибыл на Тортугу и управлял островом до 1675 г. Этот период стал «золотым» временем Тортуги.
 

Рыжов В.А.©

  Показать содержимое

Золотой век острова Тортуга

 

 

6 июня 1665 г. на остров Тортуга прибыл новый губернатор – Бертран д'Ожерон (Bertrand d’Ogeron de La Bouëre), уроженец города Рошфор-сюр-Луар (провинция Анжу).
 

 

Бертран д'Ожерон

В молодости он принял участие в Каталонской войне (1646–1649 гг.), получив за боевые заслуги дворянское звание и чин капитана. После окончания войны, д'Ожерон мирно жил на родине, являясь владельцем кладбища Утопленников в городе Анже и ничто, казалось, не предвещало ему приключений в Вест-Индии. Но в 1656 г. он поддался на уговоры знакомых и вложил почти все имеющиеся у него средства в компанию по колонизации земель на южноамериканской реке Оуатиниго (известна также под названиями Оуанатиго, Ованатиго, Оуанариго).
 

Начало карибских приключений Бертрана д'Ожерона

В 1657 г., зафрахтовав корабль «Пелажи», с нанятыми слугами он отправился в Вест-Индию. К моменту его прибытия на Мартинику, стало известно, что колонизационный проект, на который возлагались такие надежды, не состоялся, и потому д'Ожерон отправился на Эспаньолу. У этого острова в заливе Кюль-де-Сак близ гавани Леоган его корабль потерпел крушение. По словам дю Тертра, д'Ожерону и его слугам пришлось

«вести жизнь буканьеров, то есть жизнь наиболее отвратительную, наиболее тягостную, наиболее опасную, словом, наиболее плутовскую, какую когда-либо знал мир».

Через несколько месяцев д'Ожерону все же удалось вернуться на Мартинику, где выяснилось, что второе судно, зафрахтованное им, и вышедшее позже, уже продано неким господином Винье, который, в качестве компенсации, выдал ему лишь товары на сумму в 500 ливров. Отправившись во Францию, д'Ожерон закупил там партию вина и бренди, с которыми он вернулся на Эспаньолу, но это коммерческое предприятие успеха не имело, так как одновременно с ним *** привезли и многие другие купцы, и цены на него упали. От таких неудач легко было пасть духом, но упорный анжуец, заняв деньги у сестры и получив от короля право на «исключительную торговлю в пределах Багамских островов и островов Кайкос, также на Тортуге и побережье Эспаньолы», снова вернулся в Вест-Индию, основавшись в Леогане.
 

Деятельность Бертрана д'Ожерона на посту губернатора Тортуги

В 1664 году Французская Вест-Индская компания приобрела права на Тортугу и Сен-Доменго. По рекомендации губернатора Мартиники Робера ле Фишо де Фрише де Клодоре д'Ожерон получил назначение на Тортугу.

Начало его правления было омрачено конфликтом с поселенцами, которые были крайне недовольны требованием Вест-Индской компании (а именно она назначила д'Ожерона губернатором) отказаться от торговли с голландцами, которые предлагали свои товары намного дешевле.

Александр Эксквемелин писал:

«Губернатор Тортуги, которого плантаторы, вообще-то, уважали, попытался принудить их к работам на компанию… и объявил он, что четыре раза в год во Францию будут отправляться особые корабли под командой его капитанов. Таким образом, заставляя привозить товары из Франции, он одновременно запрещал торговать с чужеземцами на месте».

В мае 1670 г. подстрекаемые голландскими контрабандистами жители Тортуги и Берега Сен-Доменго восстали. Д'Ожерон, действуя методом «кнута и пряника», сумел договориться с ними. С одной стороны, он распустил слух о подходе к острову мощной правительственной эскадры, с другой вёл переговоры, которые закончились компромиссным решением, согласно которому французским судам было дозволено торговать на побережье колонии Сен-Доменго, отчисляя в пользу Вест-Индской компании 5 % цены со всех проданных или приобретенных товаров. В конце апреля 1671 года Тортуга была умиротворена. Эксквемелин сообщает:

«Губернатор приказал повесить парочку самых явных зачинщиков, но остальных действительно простил».

А в октябре 1671 г. от короля Людовика XIV был получен указ о полной амнистии жителей Тортуги и Берега Сен-Доменго.

В дальнейшем никаких трений между д'Ожероном и жителями Тортуги не возникало. Прекрасные отношения у него были и с «береговым братством», он даже перестал брать с корсаров пошлины за паспорта и разрешение свободно покидать гавань Тортуги. Он также выдавал каперские свидетельства бесплатно, в то время, как губернатор Ямайки брал за каперские грамоты 20 фунтов стерлингов (200 экю).


Жан-Батист дю Тертр утверждает, что д'Ожерон

«не брал более десяти процентов (от стоимости приза) и, из чистого великодушия, оставлял половину капитану для раздела по его усмотрению между солдатами, которые справлялись с делом лучше других, способствуя этим повышению авторитета капитана, удержанию солдат в повиновении и поддержанию их храбрости».

На Ямайке же корсары должны были отдавать в пользу короля десятую часть от добычи, и в пользу лорда-адмирала – одну пятнадцатую (в общей сложности 17 %).

Кроме того, д'Ожерон старался снабжать «своих» флибустьеров каперскими грамотами тех государств, которые в то время находились в состоянии войны с Испанией. Все это способствовало, как повышению авторитета нового губернатора Тортуги, так и процветанию вверенного ему острова. На то обстоятельство, что экономика Тортуги теперь полностью зависит от удачи карибских корсаров и количества флибустьерских кораблей, заходящих в гавани острова, французские власти старались внимания не обращать. Маршал Франции Себастьян Ле Претр де Вобан сказал по этому поводу:

«Нужно решиться на использование корсаров, как на самое легкое и дешевое средство, наименее опасное и обременительное для государства, тем более что король, который ничем не рискует, не понесет никаких расходов; оно же обогатит королевство, поставит королю множество хороших офицеров и вскорости принудит его врагов к миру».

Эта гибкая политика д'Ожерона привела к тому, что некоторые флибустьеры Ямайки предпочли уйти оттуда, воспользовавшись «гостеприимством» губернатора Тортуги. Среди таковых был Джон Беннет, который в конце 1670 г. ходил с Генри Морганом в Панаму: когда между Англией и Испанией был заключен мир, он ушел на Тортугу, пополнив там экипаж французскими корсарами и получив от д'Ожерона каперское свидетельство, позволяющее атаковать испанские и голландские корабли.

Другой участник Панамской экспедиции Генри Моргана, Хамфри Фёрстон, отказался от амнистии, которую от имени короля предложили всем корсарам Ямайки и тоже перебрался на Тортугу. Его консортом («напарником») стал голландский флибустьер Питер Янсзоон, более известный на Ямайке, как Питер Джонсон.

Другими «перебежчиками» стали Джон Невилл, Джон Эдмундс, Джеймс Браун и Джон Спрингер.

В 1672 г. из Порт-Ройяла в Тортугу ушли капитаны Томас Роджерс и Уильям Райт. Через три года, в марте 1675 г., плававший в качестве французского капера Роджерс нашел на восточном берегу острова Ваш своего старого знакомого – Генри Моргана, который потерпел кораблекрушение, направляясь на Ямайку из Лондона уже в качестве рыцаря и вице-губернатора этого острова – и любезно доставил его к месту новой службы. И уже в апреле того же года сэр Генри Морган направил всем своим ямайским соратникам официальное приглашение приводить захваченные призы в «добрый старый Порт-Ройял». К большому сожалению д'Ожерона, многие друзья Моргана тогда, действительно, ввернулись на Ямайку.
 

 

Вице-губернатор Ямайки сэр Генри Морган

Привечал д'Ожерон и корсаров других национальностей, самым известным из которых стал датчанин Бартел Брандт, уроженец Зеландии. В апреле 1667 г. он привел в Бастер очень серьезное судно – 34-пушечный фрегат с экипажем в 150 человек. Получив каперскую грамоту, Брандт захватил 9 английских торговых судов (стоимость призов – примерно 150 000 песо) и 7 кораблей своих «коллег» – английских флибустьеров, самым большим из которых стал бывший испанский фрегат «Нуэстра Сеньора дель Кармен» с вооружением в 22 пушки. Количество взятых на абордаж кораблей было так велико, что Брандт был вынужден сжечь 7 из них, 2 он великодушно отдал пленным англичанам, 2 самых лучших продал потом в Европе.
 

Франсуа Олоне – самый известный и страшный флибустьер острова Тортуга

В годы правления на Тортуге Бертрана д'Ожерона, среди флибустьеров прославился Франсуа Но, более известный, как Франсуа Олоне (это прозвище он получил по названию портового города Сабль д'Олонн в Нижнем Пуату, уроженцем которого являлся) – один из самых жестоких корсаров Вест-Индии.

Его называли "Бичом Испании", никто не знал причину ненависти, которую на протяжении всей жизни Олоне питал именно к испанцам. Из пленных испанцев он обычно оставлял в живых лишь одного — чтобы тот мог рассказать об очередном его "подвиге". Прочих казнили, причем часто — сам Олоне. Эксквемелин утверждает, что при этом он мог слизывать кровь жертв со своей сабли.
 

 

Здесь мы видим в руках Олоне абордажную саблю, что полностью соответствует историческим реалиям

 

 

А эта раскрашенная оловянная статуэтка изображает Олоне со шпагой – слабым и малопригодным для настоящего боя оружием, которое пираты никогда не использовали

Первым громким его подвигом стал захват на острове Куба 10-пушечного корабля, на котором находилось 90 солдат – при том, что в команде самого Олоне было всего 20 человек, а испанский корабль был послан губернатором Гаваны именно для охоты за этим пиратом (1665 г.). В 1666 г. Олоне возглавил чрезвычайно удачный поход корсаров Тортуги и Эспаньолы на Маракайбо (д'Ожерон заботливо снабдил его португальским каперским свидетельством).

Удача с самого начала сопутствовала Олоне: у Эспаньолы им был перехвачен испанский торговый корабль с грузом какао и драгоценностей, который был отправлен на Тортугу (общая стоимость «приза» составила около 200 000 песо). А у острова Саона был захвачен корабль с оружием и жалованьем для испанского гарнизона Санто-Доминго (12 000 песо). Высадив экипаж этого судна на берег, корсары присоединили судно к своей эскадре. После того, как корсары захватили прикрывающий Маракайбо форт Эль-Фуэрте-де-ла-Барра, среди горожан началась паника: распространялись слухи, что численность французов превышает 2 000 человек (на самом деле – около 400). В результате жители Маракайбо бежали:

«Владельцы кораблей погрузили свое добро на суда и отправились в Гибралтар. Кто не имел кораблей, отправился на ослах и лошадях в глубь страны»

(Эксквемелин.)
 

 

Залив (озеро) Маракайбо на карте Венесуэлы

Гибралтар, который находился на противоположном берегу залива (иногда его называют озером) Маракайбо, тоже был захвачен корсарами. Его защитники оказали сопротивление пиратам, но Олоне заявил своим людям:

«Я хочу предупредить вас, что того, кто струсит, я тотчас же зарублю собственной рукой».

Исход боя был решен ложным отступлением французов, за которыми опрометчиво погнались испанцы. По испанским данным, в том бою погибли около ста солдат, столько же попали в плен.
 

 

Флибустьер и пленный испанец. Гравюра из книги А. О. Эксквемелина «Пираты Америки» (Амстердам, 1678 г.)

Потери среди людей Олоне составили сто человек.

Получив выкуп за Маракайбо и Гибралтар (30 тысяч песо и 10 тысяч соответственно), корсары отправились к острову Гонав у западного побережья Эспаньолы, где поделили захваченные деньги, ценности и рабов, затем вернулись на Тортугу.

Эксквемелин оценивает добычу похода на Маракайбо в 260 000 песо, Шарлевуа – в 400 000 экю. Популярность Олоне в пиратской среде после этой экспедиции была так велика, что губернатор Ямайки Томас Модифорд вступил с ним в переписку, призывая «прибыть в Порт-Ройял, где он обещал ему такие же привилегии, какими пользовались природные англичане». Видимо, мало ему было «призов» от Моргана и других «своих» флибустьеров, нужно было еще и самого удачливого на тот момент корсара Тортуги «к рукам прибрать». Однако Франсуа Олоне на Тортуге все устраивало, и на Ямайку он не ушел.

В 1667 г. Олоне собрал новую флотилию – на этот раз он решил разграбить испанские поселение у озера Никарагуа в Центральной Америке. В поход отправились 5 кораблей с Тортуги и один с острова Эспаньола. Самым большим из них был корабль самого Олоне – 26-пушечный флейт, захваченный в Маракайбо. Однако пиратская эскадра попала в штиль, и течение отнесло корабли в сторону залива Гондурас. Испытывая большие проблемы с продовольствием, пираты стали грабить прибрежные индейские деревни. Наконец, они достигли города Пуэрто-Кавальо (сейчас – Пуэрто-Кортес, Гондурас), в котором захватили испанское 24-пушечное судно и разграбили склады, после чего направились вглубь материка – к городу Сан-Педро (Сан-Педро-Сула). Несмотря на три засады, организованные испанцами, корсарам удалось дойти до города и захватить его. На обратном пути пираты захватили еще один большой испанский корабль в заливе Гватемала. В целом, добыча оказалась меньше ожидаемой, поэтому на общем собрании корсары не пожелали продолжать совместную экспедицию и разделились. Корабль Моисея Воклэна затонул, налетев на рифы, корсары были спасены судном некоего шевалье дю Плесси, который прибыл из Франции с каперским свидетельством от герцога Бофора. Неудачливый шевалье скоро погиб в бою, а заменивший его Воклэн захватил флейт с грузом какао, с которым и вернулся на Тортугу. Пьер Пикар разграбил город Верагуа в Коста-Рике. Олоне же отправился на восток и недалеко от побережья Никарагуа его корабль налетел на риф у одного из маленьких островов. Спасти судно не удалось, и потому люди Олоне разобрали его на части, чтобы построить баркалону (длинная барка). На этом острове Олоне пришлось провести несколько месяцев, его люди даже засеяли небольшое поле фасолью, пшеницей и овощами, и получили урожай. Построив, наконец, новый корабль, корсары снова разделились: часть из них на баркалоне ушла к устью реки Сан-Хуан, часть осталась на острове, другие, во главе с Олоне, отправились к побережью Никарагуа, чтобы пройти вдоль побережья Коста-Рики и Панамы к Картахене, надеясь захватить какой-нибудь корабль и вернуться на нем к своим спутникам.

Эксквемелин сообщает:

«Впоследствии выяснилось, что Богу больше не угодно помогать этим людям, и он решил покарать Олоне самой ужасной смертью за все жестокости, которые он учинил над множеством несчастных. Итак, когда пираты прибыли в залив Дарьен, Олоне со своими людьми попал прямо в руки дикарей, которых испанцы называют «индиос бравое». Индейцы слыли людоедами и, на беду французам, как раз собирались трапезничать. Они разорвали Олоне в клочья и зажарили его останки. Об этом рассказал один из его сообщников, которому удалось избежать подобной участи, потому что он спасся бегством».

Эксквемелин датирует эти события сентябрём 1668 года.
 

Вест-индские отголоски европейских войн

Колонисты Тортуги приняли участие и в «официальных» войнах, которые вела Франция, по старой доброй традиции, не забывая при этом о своих выгодах.

В 1666 г. во время короткой войны Франции с Британией, капитан Шампань на фрегате «Ла Фортсон» у берегов Кубы вступил в бой с «коллегой» из Порт-Ройала. Сражавшиеся были прекрасно знакомы друг с другом, и для Шампаня, который не знал о войне, нападение было неожиданностью — он даже решил поначалу, что атакован испанцами, захватившими корабль "английского друга". Вообще-то, ямайских кораблей было два, но второе судно в бою не участвовало из-за неблагоприятного для него (встречного) ветра. Английским кораблем, атаковавшим фрегат Шампаня, командовал Джон Моррис – известный своей храбростью капитан, один из соратников Генри Моргана, в 1665 г. ходивший вместе с ним к берегам Мексики и Центральной Америки. Сражение французских и английских корсаров было настолько ожесточенным, что корабль Шампаня едва добрался потом до Тортуги, а судно Морриса пришло в полную негодность, и его пришлось сжечь.
 

«Но добрый месье д’Ожерон, дабы отблагодарить его (Шампаня) за столь славное деяние, раскошелился и подарил ему восемьсот пиастров, равных восьмистам экю, чтобы потратить их на принадлежавший ему фрегат, и снова отправил его в крейсерство».

(Эксквемелин.)

В 1667 г., в ходе войны Метрополии с Испанией, отряд, вышедший из Кайона, высадился на северном побережье Эспаньолы и захватил город Сантьяго-де-лос-Кабальерос.

Начавшаяся в апреле 1672 г. война против Голландии была крайне неудачной для д'Ожерона. Его собственный корабль «Ekyuel», на котором находились 400 буканьеров, попал в шторм и налетел на риф близ Пуэрто-Рико. Сошедшие на берег французы попали в плен к испанцам.

Эксквемелин и Шарлевуа сообщают, что д'Ожерон и некоторые из его товарищей смогли бежать на захваченной лодке:

«Концы досок заменяли им вёсла, шляпы и рубахи служили парусами, море было прекрасное, и они довольно легко покрыли путь от острова Пуэрто-Рико до Сен-Доменга. И, воистину, когда четыре путешественника прибыли в Саману, они были скорее мёртвыми, чем живыми»

(Шарлевуа).

К чести д’Ожерона, он сразу же попытался организовать экспедицию на Пуэрто-Рико с целью освобождения своих подчиненных. 7 октября 1673 г. он снова вышел в море, но из-за плохой погоды попытка высадки не удалась.
 

«Золотой век» Тортуги

Бертран Д'Ожерон управлял Тортугой и Берегом Сен-Доменг до 1675 г., и надо признать, что этот период стал «золотым» временем острова, именно об этом отрезке его истории рассказывается в «пиратских» романах и кинофильмах. Сам Бертран д'Ожерон стал героем книг Густава Эмара («Морские цыгане», «Золотая Кастилия», «Медвежонок Железная Голова» – действие происходит в 60-х годах XVII века) и Рафаэля Сабатини (здесь автор ошибся, так как действие романов о капитане Бладе развивается в 80-ые годы того же столетия).
 

 

Иллюстрация к роману Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»

 

 

Иллюстрация к роману Гюстава Эмара «Медвежонок Железная голова»: корабль этого капитана. Герой романа попал на Карибы, как «временный вербованный» (подобно Александру Эксквемелину, Равено де Люссану и Генри Моргану)

Д'Ожерон принял меры к переселению на Тортугу примерно 1000 буканьеров, что еще проживали в труднодоступных районах Эспаньолы. Население Тортуги быстро росло, в основном он было сосредоточено в восточной части острова. Известный французский ученый и дипломат Франсуа Блондель, посетивший Тортугу в 1667 г., составил список поселений Тортуги – таковых оказалось 25. Помимо Бастера, ставшего вотчиной заезжих флибустьеров, выделялись такие поселения, как Кайон (в нем жили самые богатые колонисты), Ла-Монтань (здесь находилась резиденция губернатора), Ле-Мильплантаж, Ле-Ринго, Ла-Пуан-о Масон.

Во второй половине XVII столетия состав населения Тортуги был примерно таким: около трех тысяч буканьеров (которые охотились, в том числе, и на Эспаньоле), три-четыре тысячи «обывателей» (колонисты, занимающиеся сельским хозяйством) и «вербованных», до трех тысяч каперов и флибустьеров, которых, впрочем, трудно было назвать постоянными жителями.
 

Веселая жизнь острова Тортуга

Со временем на Тортуге появился даже банк, а потом – католические церкви и протестантские часовни, в которых «труженики моря» могли попросить любимого святого о заступничестве и помощи. Естественно, стала развиваться и «сфера услуг»: владельцы кабаков, игорных домов и борделей с удовольствием предоставляли пиратам возможность оставить в их заведениях весь свой «заработок».

Кстати, первый публичный дом Тортуги (ставший также первым борделем всей Америки) по приказу д’Ожерона был открыт в 1667 г. – и это сразу же увеличило число пиратских кораблей, прибывающих разгрузки добычи в гавани Бастера и Кайона, и, следовательно, увеличило доходы острова. В конкурировавшем с Тортугой Порт-Ройале эту инициативу оценили по достоинству, и очень скоро в "Пиратском Вавилоне" Ямайки появились свои бордели.

В 1669 г. 2 корабля доставили на Тортугу 400 земляков д'Ожерона (из Анжу), среди которых было около 100 женщин. Некоторые авторы сообщают, что они были «развращенными молодыми девицами», которых отправили на Тортугу в качестве наказания, предварительно публично наказав плетью. Думается, что они пополнили бордели «веселого» острова. Всего же за время правления д’Ожерона на Тортугу было привезено около 1200 проституток.

Впрочем, именно д’Ожерону пришла в голову идея привезти на Тортугу и в Сан-Доминго из Европы также и добропорядочных дам, готовых стать женами колонистов. Эти женщины были «проданы» желающим обзавестись семьей, причем за огромные деньги.
 

Боевые традиции флибустьеров

Насколько же прибыльными были корсарские рейды?
 

 

Пират острова Тортуга, оловянная фигурка, около 1660 г.

Перед походом флибустьеры заключали соглашение, которое они называли la chasse-partie — «охотничье жалованье». В нем заранее оговаривались доли членов команды и капитана. Единственным членом экипажа, который получал жалованье, даже в случае неудачного рейда, был корабельный врач. Часть денег выплачивали сразу – для приобретения лекарств.

После боя всю добычу флибустьеры складывали на палубу возле грот-мачты, при этом каждый (включая капитана) должен был поклясться на Библии, что ничего не утаил от товарищей. Нарушителей, в лучшем случае, лишали доли при дележе награбленного. Но могли «осудить на высадку»: оставить на необитаемом острове с ружьем, небольшим запасом пороха, свинца и воды.

Доход рядового флибустьера после удачного похода мог составлять от 50 до 200 песо (1 песо равнялся 25 грамм серебра). Капитан получал не менее 4-х долей рядового пирата, но порой даже 5 или 6, помощник и квартирмейстер – по две доли, юнга – лишь половину от доли рядового. Отдельное вознаграждение полагалось судовому плотнику и корабельному врачу, которые были настолько ценными специалистами, что обычно не принимали участия в боевых действиях. Судовой врач, как правило, получал «зарплату» не менее (а часто и более) помощника капитана. Более того, вознаграждение выплачивалось и врачу вражеского судна, если тот, попав в плен, оказывал помощь раненным корсарам. Выплачивались и премии за «боевые заслуги» – обычно в размере 50 песо. Если корабль действовал в составе эскадры, и перед походом достигалась договоренность о «справедливом» разделе добычи между экипажами всех судов, то, в случае захвата им вражеского судна, его команде выплачивалась премия в 1000 песо. Кроме того, полагались «страховые» выплаты – за ранение или увечье. Потеря правой руки обычно оценивалась в 600 песо или шесть рабов, потеря левой руки или правой ноги, либо серьезное ранение – в 500, потеря левой ноги – 400 пиастров, потерю глаза или пальца – 100. Часть добычи передавалась родственникам (или матлотам) погибших.

Были и другие статьи расходов: за каперскую грамоту платили 10% от добычи, корсары, которые ее не имели, столько же «дарили» губернатору «своего» острова – чтобы он не слишком придирался и не задавал лишних вопросов.
 

 

Испанский песо (пиастр), монета XVII века

За 10 песо в Европе можно было купить лошадь, за 100 – неплохой дом. А на Тортуге цена одной бутылки рома доходила порой до 2 песо. К тому же рядовые пираты редко видели золото или серебро: капитаны чаще расплачивались с ними товарами с взятых на абордаж кораблей. Таковыми могли быть рулоны ткани, одежда, разнообразные инструменты, мешки какао-бобов. Перекупщики Тортуги брали товар с огромным дисконтом, продать добычу за полцены почиталось большой удачей.

«Что такое ограбление банка по сравнению с основанием банка?» – задал риторический вопрос в «Трёхгрошовой опере» Б. Брехт. Не боявшиеся ни бога, ни черта флибустьеры выглядят просто мелкой шпаной по сравнению с этими «акулами», которые грабили и буквально «раздевали» «джентльменов удачи», рискуя лишь получить геморрой от долгого сидения за своими конторками. При этом ничего неизвестно о попытках пропившихся флибустьеров ограбить этих кровопийц: быть может, у них имелись сильные охранные команды, а, может быть, считалось, что нападать на купцов и хозяев увеселительных заведений «своего» острова «не по понятиям».
 

 

Пираты в таверне Чарльстона, Южная Каролина, литография, 1700 г. На острове Тортуга в те времена, вероятно, были примерно такие же таверны

В общем, прибыль всевозможных «бизнесменов» и владельцев «злачных мест» Тортуги была просто запредельной. Поэтому мало кому из вернувшихся сюда флибустьеров удавалось «красиво гулять» на берегу больше недели. Вот что пишет Эксквемелин о «загуле» на Тортуге корсаров Олоне после знаменитого и очень удачного похода на Маракайбо, по итогам которого каждый рядовой пират получил сумму, равную четырехлетнему доходу буканьера:

«Дня за три, быть может, на день меньше или на день больше, они спустили все свое добро и проиграли все свои деньги… началась и грандиозная попойка. Но долго она не продолжалась – как-никак бутылка *** (***? таков российский перевод) стоила четыре пиастра. Ну а затем некоторые пираты занялись на Тортуге торговлей, а другие отправились на рыбную ловлю. Губернатор приобрел корабль с какао за двадцатую часть его стоимости. Часть пиратских денег получили трактирщики, часть — ***».

А вот напиваться в море, рискуя пьяными встретить шторм или военный корабль, могли только самоубийцы. Да и перспектива упустить добычу из-за некстати уснувшего впередсмотрящего или лыка не вяжущего рулевого никого не вдохновляла.
 

 

В известном фильме мы постоянно видим этого героя с бутылкой в руках. Не удивительно, что у него то и дело «угоняют» «Черную Жемчужину»

 

 

А вот этот капитан в море предпочитает яблоки, и поэтому на корабле у него полный порядок

В морских походах ром лишь в небольших количествах добавляли в подпорченную воду. Дисциплина на борту пиратских кораблей была весьма строгой, и, обсуждать приказы капитана, во время похода было не принято. Вместо внеочередного наряда на камбуз излишне разговорчивый «джентльмен удачи» мог сразу же отправиться в море к акулам, или – с бутылкой рома на тот самый пресловутый «сундук мертвеца»: безлюдный остров посреди океана (если на одном из таких необитаемых островов находили человеческий скелет, вопросов о том, как и почему он здесь оказался ни у кого не возникало) . Описан и такой случай наказания за неповиновение и нарушение дисциплины: в 1697 г. два французских флибустьера продолжили грабить жителей Картахены после получения приказа о прекращении беспорядков, изнасиловав при этом несколько горожанок. За это они были тут же расстреляны.

Но когда корабль не вел боевых действий, власть капитана была ограниченной, все вопросы решались на общей сходке команды. Более того, в это время полномочия капитана часто были меньше, чем у квартирмейстера, который избирался членами экипажа. Квартирмейстер заведовал снабжением корабля боевыми и съестными припасами, следил за порядком на борту, единолично выносил решения о наказаниях за мелкие проступки и выступал судьей в случае серьезных нарушений (капитан выступал «прокурором», члены команды – «присяжными»), руководил поркой провинившихся матросов. Он же часто являлся главой абордажной команды (то есть командиром самых лихих корсаров – «морских пехотинцев»). В случае возникновения конфликтных ситуаций, пираты должны были обратиться к квартирмейстеру, который мог либо самостоятельно разрешить спор, либо присутствовать на их поединке (который проводился только на берегу), дабы проследить, что каждый из противников имел возможность зарядить ружье, и не подвергся нападению сзади.

Теперь вы понимаете, почему Джон Сильвер с такой гордостью вспоминал, что был квартирмейстером на корабле Джона Флинта? И почему он, не боясь показаться смешным хвастуном, говорил:

«Одни боялись Пью, другие — Билли Бонса. А меня боялся сам Флинт»

 

 

Robert Newton в роли Джона Сильвера – бывшего квартирмейстера корабля Флинта, 1950 г.

Раз уж мы вспомнили о «сундуке мертвеца» и «литературных» корсарах Стивенсона, заодно расскажем и о некоторых «героях» пресловутой «многосерийки» «Пираты Карибского моря».
 

Морской дьявол Дэйви Джонс

Итак, знакомьтесь – Дэйви Джонс, морской дьявол, герой матросских баек и некоторых «пиратских» романов. Первой из таких книг стала «Приключения Перегрина Пикса», которую написал Тобиас Смоллетт в 1751 году. Здесь Дэйви Джонс – чудовище с круглыми глазами, тремя рядами зубов, рогами, хвостом и носом, из которого идёт синий дым. А «сундучок (или тайник) Дэйви Джонса» в который попал Джек Воробей – это морское дно, где, согласно легендам, обитают неприкаянные души утонувших моряков.
 

 

Не совсем правильный Дэйви Джонс в фильме «Пираты Карибского моря. Сундук мертвеца». Впрочем, настоящего, ведь и не видел никто

 

Кракен: чудовище других морей

А вот Кракен попал на Карибы по недоразумению: это легендарное морское чудовище, на самом деле, «обитало» у берегов Норвегии и Исландии. Первое упоминание об этом монстре принадлежит датскому епископу Эрику Понтопнидану, в 1752 г. он описал его как гигантскую рыбу-краба, которая утаскивает на дно корабли:

«Кракен, которого ещё называют рыба-краб, имеет голову и множество хвостов, а в длину не больше острова Ёланд (16 километров). Когда кракен поднимается к поверхности, всем судам следует немедленно плыть оттуда, ибо всплывает он с огромным всплеском, испускает воду из ужасных своих ноздрей, и расходятся от него кругами волны в целую милю высотой».

Свое имя Кракен получил от эпитета «кракс», который применяется к ненормальным животным-мутантам.
 

 

Кракен, средневековая гравюра

 

 

Еще одно средневековое изображение Кракена

Рыбаки считали, что когда Кракен отдыхает, вокруг него собираются огромные косяки рыб, которые питаются его экскрементами. У норвежских и исландских моряков в ходу была поговорка по поводу большого улова: «Ты, наверное, рыбачил на Кракене». А в XVIII-XIX в.в. Кракен уже описывается, как осьминог, которому приписывается образ жизни кальмара: осьминоги живут на морском дне, а кальмары – в толще воды. В немецком языке слово «кракен» стало означать каракатицу или спрута. Карл Линней, введенный в заблуждение многочисленными рассказами «очевидцев», включил Кракена в классификацию реальных живых организмов как головоногого моллюска, дав ему латинское название Microcosmus marinus (книга «Система природы», 1735 г.). Но позднее он убрал из своих трудов все упоминания о нем. Реальные кальмары иногда действительно достигают большой величины – описаны экземпляры длиной до 9 метров, причем примерно половину длины тела составляют щупальца. Вес таких рекордно больших особей достигает нескольких центнеров. Теоретически, они могут представлять опасность для ныряльщиков и водолазов, но для кораблей никакой угрозы не представляют.
 

«Летучий голландец» и его настоящий капитан

Ну, и несколько слов о «Летучем голландце»: как ни странно, легенда о корабле-призраке появилась не в Нидерландах, а в Португалии. В 1488 г. Бартоломеу Диаш достиг южной оконечности Африки – мыса Доброй надежды, который он первоначально назвал мысом Бурь. Именно в тех местах он и пропал вместе со своим кораблем во время одного из своих последующих плаваний – в 1500 г. Тогда среди португальских моряков родилось поверье, что Диаш вечно скитается по морям на корабле-призраке. В следующем столетии гегемония на морях перешла к Нидерландам, и капитан корабля мертвецов сменил национальность – видимо, потому, что голландцы очень не любили конкурентов, и потому встреча с их судном в открытом море не сулила англичанам, французам, португальцам, испанцам ничего хорошего. Известно было даже имя капитана корабля мертвецов и звали его отнюдь не Дэйви Джонс, а Ван Страатен или Ван дер Декен.
 

 

«Летучий голландец», немецкая средневековая гравюра

 Рыжов В.А.©

  Показать содержимое

Приватиры и корсары острова Ямайка

 

 

Корсары и приватиры (каперы) острова Ямайка в XVII веке были известны в Вест-Индии не меньше флибустьеров Тортуги. А самый знаменитый из приватиров ямайского Порт-Ройала, Генри Морган, и вовсе стал живым олицетворением той эпохи. Сегодня мы начнем рассказ о Ямайке и лихих флибустьерах Порт-Ройала.
 

 

Приватир с мушкетом, раскрашенная оловянная фигурка, 1720 г.

 

Остров Ямайка: история и география

Название острова Ямайка ведёт свое происхождение от искажённого индейского слова «Хаймака» (Xaymaca), которое можно перевести как «земля родников» (или «источников»). Здесь действительно много небольших рек – около 120, самая длинная из них, Rio Grande, имеет длину более 100 км, а по Black River небольшие суда могут подниматься вверх на расстояние 48 км.
 

 

Black River, Ямайка

Для пересекающих Атлантический океан испанских кораблей такое обилие водных ресурсов оказалось как нельзя кстати, Ямайка стала для них важной базой на пути в Центральную Америку и обратно.
 

 

Испанские корабли, средневековая гравюра

Открыт этот остров был Христофором Колумбом 5 мая 1494 г., во время второго его плавания к берегам Америки.

В 1503-1504 гг. (четвертое путешествие) Колумб вновь оказался на Ямайке, на этот раз вынужденно, т. к. ему пришлось посадить свои истерзанные бурей корабли на мель у этого острова. Чтобы улучшить снабжение экипажей своих кораблей, он выступил в роли великого мага, способного «погасить Луну» (лунное затмение 29 февраля 1504 г.).
 

 

Christopher Columbus and the lunar eclipse of 1504, гравюра

На этом острове Колумбу пришлось провести целый год, пережив бунт части членов команды во главе с братьями Франсиско и Диего Поррасами, которые обвинили его в том, что он не предпринимает достаточных усилий для возвращения на родину.
 

 

Сражение на Ямайке между Христофором Колумбом и Франсиско Поррасом

Лишь 28 июня 1504 г. с острова Эспаньола за ними пришли два испанских корабля.

Иногда приходится слышать, что Колумб получил титул «маркиз Ямайки», но это неверно. Данный титул (а также титул «герцога Верагуа») был пожалован в 1536 г. внуку мореплавателя – за отказ от притязаний на открытые дедом земли (и, соответственно, от доходов с них).

Ямайка относится к группе Больших Антильских островов, являясь третьим по величине, уступая лишь Кубе и Гаити. Один из испанских поселенцев так написал о Ямайке:

«Это волшебный, плодородный остров, подобный для меня, то ли саду, то ли сокровищнице. Здесь много лучших земель, каких мы не видели в иных местах Индий; он изобилен скотом, кассавой и прочими… плодами разных видов. Мы не нашли в Индиях более приятного и здорового места».

Остров вытянут с запада на восток (протяженность – 225 км), его ширина колеблется от 25 до 82 км, а площадь составляет 10991 км². Численность населения данной страны в настоящее время составляет более 2-х миллионов 800 тысяч человек.
 

 

Карта Ямайки

 

 

Ямайка, средневековая карта

До берегов Панамы, где осуществлялась загрузка Серебряных флотов, от Ямайки всего 180 морских льё (999,9 км) – Эспаньола и Тортуга находились дальше.
 

 

Ямайка на карте Карибского моря

Северное побережье Ямайки – скалистое, с узкой полосой пляжей в центральной части. На южном, более изрезанном, имеется много бухт, самая лучшая из которых – Кингстон-Харбор (на юго-востоке острова).
 

 

Старинная карта бухты Кингстон-Харбор и Порт-Ройала

Она закрыта от океанских волн песчаной косой Палисадоуз, длина которой составляет 13 км. Именно здесь находится Кингстон – столица Ямайки, здесь же, немного южнее, ранее располагался пиратский город Порт-Ройал.
 

 

Кингстон, 1891 г.

 

 

Современный Кингстон, вид сверху

В настоящее время Ямайка делится на три графства: Корнуолл, Мидлсекс и Суррей, их названия напоминают о многовековом господстве англичан.

Первое поселение европейцев на Ямайке (Новая Севилья) появилось в 1509 году. На острове испанцы встретились с дружелюбными племенами индейцев Таино («хорошие, мирные» – видимо, по сравнению с индейцами племен Карибов) из группы Араваков. К началу XVII столетия этих индейцев почти не осталось на острове из-за болезней, завезенных переселенцами, и тяжелых условий труда на сахарных плантациях (в настоящее время численность индейцев Таино на Ямайке составляет около 1000 человек).
 

 

Современные потомки индейцев Таино, Ямайка

Для работы на плантациях уже с 1513 г. испанцы стали завозить на Ямайку чернокожих рабов из Африки. В результате такой «миграционной политики» население Ямайки в настоящее время более чем на 77 процентов состоит из негров и ещё около 17% приходится на долю мулатов. На острове проживают также индийцы (2,12%), европеоиды (1,29%), китайцы (0,99), сирийцы (0,08%).
 

 

Плантация сахарного тростника, Ямайка, 1891 г. Условия труда в конце XIX века мало изменились по сравнению с XVII столетием

 

Завоевание Ямайки англичанами

В 1654 г. Оливер Кромвель решал, что делать с военными кораблями, освободившимися после окончания войны с Нидерландами. Разоружать их было жалко, платить экипажам жалованье «просто так» – тем более. И потому было принято решение использовать их для войны с Испанией в Вест-Индии: победа обещала большие выгоды английским купцам, торгующим с Новым Светом, а захват новых территорий давал возможность переселить в них «такое количество народа из Новой Англии, Виргинии, Барбадоса, островов Сомерса или из Европы, сколько нам будет нужно».

Поводом для захвата испанских владений стали нападения на английских колонистов острова Сент-Кристофер (1629 г.), Тортуга (который тогда находился под контролем англичан – 1638 г.) и Санта-Крус (1640 г.).

В начале августа 1654 года Кромвель передал послу Испании ноту, в которой содержались заведомо неисполнимые и даже провокационные требования обеспечить религиозную свободу английских подданных в землях, подконтрольных испанским королям и дать английским купцам право свободной торговли в них.

Посол заявил, что «требовать такое – это все равно, что потребовать от моего господина отдать оба глаза!»

Теперь руки Кромвеля были развязаны, и в Вест-Индию была направлена эскадра из 18 боевых кораблей и 20 транспортных судов с приказом захватить для Британии остров Эспаньола. В общей сложности, на кораблях разместились 352 пушки, 1145 матросов, 1830 солдат и 38 лошадей. Позже к ним прибавились от трех до четырех тысяч волонтеров, завербованных на принадлежащих Британии островах Монтсеррат, Невис и Сент-Кристофер. «Зарабатывать деньги» эта эскадра начала на острове Барбадос, в гавани которого англичане захватили то ли 14, то ли 15 голландских торговых судов, капитаны которых были объявлены контрабандистами.

У губернатора Эспаньолы графа Пеньяльбы для защиты острова нашлось всего 600 или 700 солдат, на помощь которым пришли местные колонисты и буканьеры, не ожидавшие от англичан ничего хорошего. Несмотря на явное превосходство сил, британский экспедиционный корпус не добился здесь успеха, потеряв при этом около 400 солдат в бою и до 500, умерших от дизентерии.

Чтобы не возвращаться домой «с пустыми руками», 19 мая 1655 г. англичане атаковали Ямайку. На этом острове их действия были успешными, уже 27 мая испанцы капитулировали. Кромвель, однако, остался недоволен результатом, вследствие чего руководившие экспедицией адмирал Вильям Пенн и генерал Роберт Венабльз после возвращения в Лондон были арестованы и помещены в Тауэр.

Время показало, что Ямайка – весьма ценное приобретение, эта колония была одной из самых успешных в Британской империи. Завершение эпохи приватиров и флибустьеров прошло для Ямайки относительно безболезненно. В колониальные времена, её экономика, базировавшаяся на экспорте сахара, рома, а потом кофе, тропических фруктов (в основном – бананов), затем еще и бокситов, была вполне успешной. Ямайка даже стала первой страной в Новом Свете, где была построена железная дорога. Рабство на этом острове было отменено раньше, чем в США (в 1834 г.) – не из-за особой любви британских колонизаторов к свободе и демократии, разумеется: доведенные до отчаяния негры постоянно бунтовали, срывая поставки сахара и рома, и англичане пришли к выводу, что с вольнонаемными рабочими проблем будет меньше. Да и от забот, по содержанию нетрудоспособных рабов плантаторы теперь были избавлены.

Испанцы дважды пытались отвоевать остров. С его потерей они смирились лишь в 1670 г., когда был заключен Мадридский мирный договор, согласно которому Ямайка и Каймановы острова переходили под британскую юрисдикцию.

6 августа 1962 года Ямайка объявила о своей независимости, оставшись при этом в составе Британского содружества наций, то есть, главой этого государства, по-прежнему, являются монархи Великобритании – страны, в которой до сих пор нет документа, который можно было бы назвать конституцией. И есть мнение, что та же милая старушка Елизавета II – отнюдь не «сказочная» и не декоративная королева, а генерал-губернаторы британских Доминионов – вовсе не «свадебные» генералы.
 

 

Современный герб Ямайки: мужчина и женщина из племени Таино держат щит с крестом святого Георгия (взят со старого английского флага), над которым – королевский шлем, характерный для гербов бывших британских колоний. На ленте девиз на английском языке: «Из многих – единый народ»

Но вернемся в XVII столетие.

Результатом британского завоевания стал приток на Ямайку авантюристов и бедняков – в основном, из Ирландии и Шотландии. Благодаря выгодному географическому положению, остров оказался чрезвычайно привлекателен для английских приватиров (каперов), особенно понравился им основанный испанцами в 1518 г. небольшой город Пуэрто-де-Кагуайя. Англичане стали называть его Пэсседж-Форт, а гавань назвали Порт-Кагуэй. Новый городок, который в июне 1657 г. возник на оконечности косы Палисадоуз, получил название Пойнт-Кагуэй. Но всемирную известность этот город получит под именем Порт-Ройал – такое название у него появится в начале 60-х годов XVII века.
 

 

Порт-Ройал, гравюра XVII век

 

 

План Порт-Ройала

 

Вице-адмирал Гудзон и коммодор Мингс, их походы против испанцев

Первыми атаковали испанские владения не приватиры Ямайки, а базировавшиеся на этом острове вице-адмирал Уильям Гудзон, совершивший налет на город Санта Марта (в нынешней Колумбии) в 1655 году, и коммодор Мингс возглавивший экспедиции к берегам Мексики и Венесуэлы в 1658-1659 гг.

Экспедиция Гудзона была скорее неудачной: его добычей стали пушки, порох, ядра, шкуры, соль и мясо, которые, по замечанию одного из офицеров той эскадры, не смогли окупить «порох и пули, которые были израсходованы в этом деле».

А вот рейды Мингса, смелым действиям и удаче которого могли бы позавидовать даже Олоне и Морган, оказались очень успешными. В 1658 г. его корабли атаковали и сожгли порт Толу, а также город Санта-Марта его окрестности (Новая Гранада). Были захвачены три испанских корабля, которые Мингс выгодно продал корсарским капитанам (Лауренсу Принсу, Роберту Сирлу и Джону Моррису). А в начале 1659 года Мингс во главе эскадры из трех кораблей снова появился у побережья Венесуэлы, разграбив Куману, Пуэрто-Кабельо и Коро. В Коро коммодору достался сказочный «приз» – 22 ящика с серебром (по 400 фунтов в каждом). Также был сожжен 1 испанский корабль и захвачены 2 голландских (под испанским флагом), на одном из которых был груз какао. Общая стоимость добычи 1659 г. составила 500 000 песо (порядка 250 000 фунтов стерлингов). В 1662 г. коммодор Мингс возглавил объединенную эскадру английских военных судов и корсаров Порт-Ройала и Тортуги, которая атаковала город Сантьяго-де-Куба.

В дальнейшем «заботы» по захвату испанских кораблей и грабежу побережий легла на плечи приватиров Порт-Ройала.
 

Соперничество Порт-Ройала и Тортуги

Порт-Ройал и Тортуга отчаянно конкурировали за право быть самыми «гостеприимными» и посещаемыми каперами и корсарами базами: каждый корабль, зашедший в их гавани, приносил солидный доход и государственной казне, и местным «бизнесменам» – от перекупщиков награбленного, владельцев таверн, игорных и публичных домов до плантаторов и буканьеров, выгодно продающих флибустьерам различные припасы.

В 1664 г. бывший губернатор Ямайки Чарльз Литтлтон в Лондоне представил лорду-канцлеру Англии свои соображения по поводу развития приватирства на этом острове. Среди прочего, он указал, что «приватирство кормит большое количество моряков, от которых остров получает защиту без участия военно-морских сил королевства». Если же приватирам запретить базироваться в портах Ямайки, указывал Литтлтон, они не вернутся к мирной жизни, а уйдут на другие острова, «призовые товары» перестанут поступать в Порт-Ройал, и тогда многие негоцианты покинут Ямайку, что вызовет значительное повышение цен.

Другой губернатор острова, сэр Томас Модифорд, после отмены временных ограничений приватирства в 1666 г., радостно сообщал лорду Арлингтону:

«Вашему сиятельству прекрасно известно, какую большую антипатию я питал к приватирам во время пребывания на Барбадосе, но после того как я принял указы Его Величества к строжайшему исполнению, я обнаружил свою ошибку в виду упадка фортов и изобилия этого места…
Когда я увидел, в каком плачевном состоянии находились флотилии, вернувшиеся с Синт-Эстатиуса, так что суда были разбиты, а люди ушли к побережью Кубы, чтобы добывать средства к жизни, и таким образом были полностью отчуждены от нас. Многие остались на Наветренных островах, не имея достаточно средств, чтобы расплатиться по своим обязательствам на Тортуге и среди французских буканьеров…
Когда примерно в начале марта я обнаружил, что стража Порт-Ройяла, которая под командованием полковника Томаса Моргана (не пирата Генри) насчитывала 600 человек, сократилась до 138, я собрал Совет, чтобы решить, как укрепить этот весьма важный город… все согласились, что единственный путь наполнить Порт-Ройял людьми – это пожаловать каперские грамоты против испанцев. Ваше сиятельство не может и представить себе, какие всеобщие перемены произошли здесь с людьми и в делах, корабли ремонтируются, большой наплыв ремесленников и рабочих, что едут в Порт-Ройял, многие возвращаются, многие должники освобождены из тюрьмы, а корабли из похода на Кюрасао, не осмеливавшиеся войти из-за страха перед кредиторами, пришли и снаряжаются вновь».

Губернатор Тортуги Бертран д’Ожерон, пытаясь сделать свой остров для каперов всех мастей более привлекательным, привез из Франции корабельных плотников и конопатчиков, чтобы те могли «ремонтировать и кренговать суда, которые приходят на Тортугу». В его письме Кольберу от 20 сентября 1666 года говорится:

«Мы должны сделать так, чтобы… дальше увеличивать численность наших флибустьеров.
Необходимо ежегодно отправлять из Франции как на Тортугу, так и на Берег Сен-Доменга от тысячи до тысячи двухсот человек, две трети из которых должны быть способны носить оружие . Оставшаяся треть пусть будет детьми 13, 14 и 15 лет, часть которых была бы распределена среди колонистов, а другая часть занялась бы флибустьерством».

В борьбе за корсаров и каперов британцы даже рассматривали возможность военной экспедиции против Тортуги и Берега Сен-Доменг. Однако, в декабре 1666 г. было решено, что нападение на Тортугу

«будет иметь очень плохие последствия, ибо покушения (на французские поселения) приучат их, отчаянно нуждающихся парней, к мести нашим приморским плантациям… желательно дать командирам военных кораблей такие умеренные инструкции: принимать на свои корабли всех буканьеров протестантсткой религии и других, кто даст клятву верности королю».

 

Вынужденное сотрудничество Порт-Ройала и Тортуги

Между тем меры, принимаемые испанским правительством по сопровождению своих караванов и укреплению поселений Нового Света, толкали корсаров и каперов Тортуги и Порт-Ройала к сотрудничеству и координации действий: время одиночек прошло, теперь требовались «большие эскадры для больших дел». Понимали это и власти конкурирующих островов.

Осенью 1666 г. (в это время шла война между Францией и Англией), посетивший Тортугу английский капитан Уилем, в разговоре с губернатором д’Ожероном

«всячески старался сохранить мир между Тортугой и Ямайкой, заявляя, что люди на том острове принудят генерала к этому, даже если тот будет противиться».

Через три дня после этого на Тортугу вернулся французский капер Жан Пикар (более известный, как капитан Шампань), который привел с собой захваченное им английское судно.
 

 

Жан Пикар (капитан Шампань)

Бертран д’Ожерон выкупил этот корабль у Пикара, и позволил капитану Уилему забрать его на Ямайку, чтобы вернуть законным владельцам.

Губернатор Томас Модифорд, в ответ, освободил восемь пленных французских флибустьеров.
 

«Судно, которое их доставило, было нагружено вином и многими негритянками, в коих мы весьма нуждались»,

– сообщает д’Ожерон.

Зачем ему так нужны были эти негритянки, д’Ожерон умалчивает. Быть может, некоторые из них стали «жрицами любви» в первом борделе Тортуги (открылся в 1667 г.). Но большинство из них, вероятно, использовались в качестве обслуги – ведь штопать рубахи и стирать штаны матросов, приходящих на остров корсарских и каперских кораблей тоже кому-то было нужно.

В 1667 г. между Англией и Испанией был заключен мирный договор, однако британские флибустьеры продолжили свои нападения на испанские корабли и побережья. В конце 1671 г. Фрэнсис Визборн и его французский коллега с острова Тортуга Дюмангль (участник знаменитого похода Моргана на Панаму), действовавшие без каперского свидетельства, ограбили два испанских поселка на северном побережье Кубы. Они были захвачены, как пираты, полковником Уильямом Бистоном, командовавшим королевским фрегатом «Эсистенс» и доставлены в Порт-Ройял. В марте 1672 г. друзей-капитанов приговорили к смертной казни, но привести этот приговор в исполнение власти Ямайки не решились, опасаясь мести со стороны флибустьеров Тортуги. В итоге, пираты были освобождены и продолжили свой промысел в море. Тяжело переживающие невозможность выдачи приватирских свидетельств «своим» корсарам», должностные лица Ямайки завистливо смотрели, как «французы с Тортуги делают призом всё, что им удается захватить». В ноябре 1672 г. заместитель губернатора Томас Линч горестно сетовал, что «теперь в Индиях нет ни одного английского пирата, не считая некоторых, плавающих на французских судах» (намекая на то, что часть английских флибустьеров ушла на Тортугу и Сен-Доменг).

Однако тесные «деловые связи» не мешали каперам атаковать корабли других стран (не только Испании), если была такая возможность. Во время англо-голландской войны 1667 г. каперы Нидерландов, которые охотно и плодотворно сотрудничали и с британцами, и с французами, стали активно нападать в Карибском море на британские торговые суда.
 

«Пиратский Вавилон»

Вернемся в Порт-Ройал. База корсаров и каперов на Ямайке стремительно развивалась, быстро выйдя на уровень французской Тортуги, и скоро превзойдя её. Гавань Порт-Ройала была больше бухты Бастера и более удобной. В его порту обычно одновременно находились от 15 до 20 кораблей, а глубина моря достигала 9 метров, что позволяло принимать даже самые большие суда. В 1660 г. в Порт-Ройале было 200 домов, в 1664 – 400, в 1668 – 800 зданий, которые, по свидетельству современников, были «столь дорогими, словно стояли на хороших торговых улицах Лондона». В период наивысшего расцвета в городе было примерно 2000 деревянных и каменных зданий, некоторые из которых были четырехэтажными. К услугам приватиров были 4 рынка (один из них – невольничий), банки и представительства торговых компаний, многочисленные складские помещения, несколько церквей, синагога, более сотни таверн, многочисленные бордели и даже зверинец.

О загруженности порта Порт-Ройала красноречиво свидетельствует такой факт: в 1688 г. он принял 213 кораблей, а все порты американского побережья Новой Англии – 226. В 1692 г. число жителей Порт-Ройала достигло 7 тысяч человек.
 

 

Порт Ройал, рисунок

Один из современников так описывал этот город:

«Таверны битком набиты золотыми и серебряными кубками, сверкающими драгоценными каменьями, украденными из соборов. Простые моряки с тяжелыми золотыми серьгами с драгоценными каменьями играют на золотые монеты, ценностью которых никого не интересуется. Любое из зданий здесь – сокровищница».

Неудивительно, что современники считали Порт-Ройал «пиратским Вавилоном» и «самым грешным городом во всем христианском мире».

В период своего расцвета, расположенный на западной оконечности косы Палисадос Порт-Ройал, имел 5 фортов, главный из которых носил название «Чарльз».
 

 

Форт «Чарльз», Ямайка, пригород Кингстона

В 1779 г. комендантом этого форта был капитан I ранга (будущий адмирал) Горацио Нельсон.
 

Другие форты носили имена «Уокер», «Руперт», «Джеймс» и «Карлайл».
 

 

Порт Ройал

 

Корсары и приватиры Ямайки

Большую известность среди английских пиратов того времени получил Льюис Скотт (Льюис Шотландец), о котором Александр Эксквемелин писал:

«Со временем испанцы убедились, что на море от пиратов нет никакого спасения, и стали плавать значительно реже. Но и это им не помогало. Не встречая кораблей, пираты стали собираться компаниями и грабить прибрежные города и поселения. Первым таким пиратом, занявшимся сухопутным разбоем, был Льюис Шотландец. Он напал на Кампече, разграбил его и сжег дотла».

В 1665 г. в официальных документах впервые звучит имя знаменитого корсара Генри Моргана: вместе с капитанами Давидом Маартеном, Якобом Факманом, Джоном Моррисом (который через год сразится с французским корсаром Шампанем и проиграет бой ) и Фрименом он отправляется в поход к побережью Мексики и Центральной Америки. В ходе этой экспедиции были разграблены города города Трухильо и Гранд-Гранада. По возвращении выяснилось, что приватирские свидетельства этих капитанов утратили силу в связи с заключением мира между Испанией и Британией, но губернатор Ямайки Модифорд не стал наказывать их.

В 1668 г. капитаны Джон Дэвис и Роберт Сирл (который, как мы помним, купил свой корабль у коммодора Мингса) возглавили флибустьерскую (не приватирскую) эскадру из 8 кораблей. Они намеревались перехватить какие-нибудь испанские суда у берегов Кубы, но, не обнаружив их, направились к Флориде, где захватили город Сан-Аугустин-де-ла-Флорида. Добычей корсаров стали 138 марок серебра, 760 ярдов парусины, 25 фунтов восковых свечей, украшения приходской церкви и часовни женского францисканского монастыря стоимостью 2066 песо. Кроме того, они взяли заложников, за которых был выплачен выкуп, и чернокожих рабов и метисов, которых рассчитывали продать на Ямайке. Поскольку Роберт Сирл действовал без каперского свидетельства, на Ямайке он был арестован, но освобожден через несколько месяцев и участвовал в походе Моргана на Панаму.

Неофициальное звание вождя Brethren of the Coast (Береговое братство) некоторое время носил Эдвард Мансвельт (Мансфилд), который был то ли англичанином, то ли голландцем из Кюрасао.
 

 

Эдвард Мансвельт

Впервые его имя в исторических источниках появляется в 1665 г., когда он, во главе 200 флибустьеров, атаковал кубинское побережье, разграбив несколько деревень. В 1666 г. мы видим его командиром эскадры из 10-15 небольших судов. Александр Эксквемелин утверждает, что в январе этого года он напал на Гранаду, другие источники об этом походе не упоминают. Но, учитывая добросовестность этого автора, можно предположить, что данная экспедиция, все же, состоялась. В апреле 1666 г. приватиры Мансвельта атаковали остров Святой Екатерины и остров Провидения (Святой Каталины). На последнем он попытался закрепиться, сделав его новой базой корсаров и приватиров, но, не получив подкреплений от губернатора Ямайки, вынужден был покинуть его. Обстоятельства гибели этого корсара не ясны. Эксквемелин утверждает, что он попал в плен во время очередного набега на Кубу и был казнен испанцами. Другие говорят о смерти в результате какой-то болезни, либо даже отравления. Его преемником стал знаменитый Генри Морган, получивший от современников прозвище «Жестокий». Именно он, безусловно, и стал самым успешным приватиром и пиратом Ямайки, своего рода «брендом» этого острова.
 

 

Laird Cregar в роли Генри Моргана, 1942 г.

 

Рыжов В.А.©

  Показать содержимое

Сэр Генри Морган. Самый знаменитый корсар Ямайки и Вест-Индии

 

 

В английском языке есть выражение self-made man – «человек, который сделал себя сам». Безродный валлиец Генри Морган – один из таких людей. В других обстоятельствах он, вероятно, стал бы великим героем, которым бы гордилась Британия. Но путь, который он для себя выбрал (или вынужден был выбрать) вел в другую сторону, и Морган стал всего лишь героем «пиратских» романов и фильмов. Впрочем, многие тысячи людей с похожей судьбой не добились и этого. В сегодняшней статье мы расскажем невероятной судьбе одного из самых знаменитых корсаров мировой истории.
 

 

Происхождение Генри Моргана

Английский хирург Ричард Браун, который познакомился с нашим героем на Ямайке, сообщает, что в Вест-Индию (на остров Барбадос) тот попал в 1658 или в 1659 гг. В то же время мы знаем, что в конце 1671 г. Моргану (по его собственному признанию) было «тридцать шесть лет или около того». Следовательно, в начале карибских приключений ему было 23 или 24 года.

Морган утверждал, что является «сыном джентльмена». Более того, Франк Кандэлл в книге «Губернаторы Ямайки в XVII веке» сообщает, что Морган якобы нередко говорил, что он – старший сын Роберта Моргана из Лланримни в Гламорганшире. Данный автор предположил, что Генри Морган был внуком сэра Джона Моргана, который в документах тех лет упоминается как «другой из Морганов, проживающий близ Румни в Магене и имеющий прекрасный дом».

Другие исследователи не согласны с Канделлом. Ллевелин Уильямс считал, что знаменитый корсар был сыном Томаса Моргана, йомена из Пенкарна. А Бернард Бёрк, который в 1884 г. выпустил «Всеобщий гербовник Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса», предположил, что Генри Морган был сыном Льюиса Моргана из Ллангаттока.

Александр Эксквемелин, современник и подчиненный Моргана, в книге «Пираты Америки» сообщает о молодости этого корсара и приватира следующее:

«Морган родился в Англии, в провинции Уэльс, называемой также Валлийской Англией; его отец был земледельцем, и, вероятно, довольно зажиточным… Морган не проявил склонности к полеводству, он отправился к морю, попал в гавань, где стояли корабли, шедшие на Барбадос, и нанялся на одно судно. Когда оно пришло к месту назначения, Моргана, по английскому обычаю, продали в рабство».

То есть платой «за проезд» стал обычный в Вест-Индии кабальный трехлетний контракт, условия которого ставили «временных вербованных» на положение рабов.

Этот факт подтверждает запись в бристольском архиве от 9 (19) февраля 1656 г.:

«Генри Морган из Абергавенни в графстве Монмут, работник, заключивший договор с Тимоти Тауншендом из Бристоля, ножовщиком, сроком на три года для службы на Барбадосе…»

Сам Морган отрицал этот факт, но вряд ли его словам в данном случае можно доверять.
 

 

Остров Барбадос на карте

 

Генри Морган в Порт-Ройале. Начало карьеры приватира

Для авантюристов всех мастей Барбадос был местом вполне подходящим. Шкипер английского корабля «Свифтшур» Генри Уистлер в своем дневнике написал, что этот остров

«был помойкой, куда Англия сваливала свои отбросы: разбойников, *** и тому подобный сброд. Кто в Англии был разбойником, здесь считался кем-то вроде мелкого жулика».

Но Порт-Ройал для молодого человека, собирающегося начать карьеру флибустьера, был местом гораздо более перспективным. И в середине 60-х годов XVII мы видим Моргана в этом городе, причем человеком уже известным и авторитетным среди пиратов и приватиров острова Ямайка. Известно, в 1665 г. он был одним из капитанов эскадры, разграбившей города Трухильо и Гранд-Гранаду в Центральной Америке. Каким-то образом Морган заслужил доверие знаменитого корсара Эдварта Мансфелта, после гибели которого на общем собрании экипажей пиратских судов, базировавшихся в Порт-Ройале, он был избран новым «адмиралом» – в конце 1667 или в начале 1668 года.
 

Первый поход «адмирала» Моргана

Вскоре ямайская эскадра (из 10 судов) в первый раз вышла в море под руководством Генри Моргана. В это же самое время эскадра Олоне атаковала побережье Центральной Америки.

8 февраля 1668 г. у берегов Кубы к флотилии Моргана присоединились два корабля с Тортуги. На общем совете было принято решение атаковать кубинский город Пуэрто-Принсипе (сейчас Камагуэй). 27 марта пираты высадились на берег и, разбив в четырёхчасовом бою отправленный против них испанский отряд (около сотни испанских солдат были убиты), приступили к штурму города. Хронисты сообщают, что после того как Морган пригрозил сжечь весь город, убив при этом всех его жителей, включая детей, горожане сдались – потому что «они хорошо знали, что пираты мигом выполнят свои посулы» (Эксквемелин).
 

 

Отряд Моргана захватывает Пуэрто-Принсипе. Гравюра из книги Эксквемелина. 1678 г.

Помимо выкупа (50 тысяч песо), Морган потребовал от горожан 500 голов скота, который был забит, мясо засолено на берегу. Во время этой работы между англичанами и французами вспыхнул конфликт из-за того, что англичанин, не участвовавший в разделке туш, забрал у француза кость и высосал из неё мозг.
 

«Началась ссора, которая кончилась стрельбой из пистолетов. При этом, когда они стали стреляться, англичанин хитростью одолел француза: он выстрелил противнику в спину. Французы собрали приятелей и решили схватить англичанина. Морган встал между спорщиками и сказал французам, что уж если они так заботятся о правосудии, то пусть подождут, пока все не вернутся на Ямайку — там они и повесят англичанина… Морган приказал связать преступника по рукам и ногам, чтобы доставить на Ямайку».

(Эксквемелин.)

В результате этой ссоры французы покинули эскадру Моргана:

«Впрочем, они заверили его, что относятся к нему как к другу, а Морган обещал им устроить суд над убийцей. Вернувшись на Ямайку, он тотчас же приказал повесить англичанина, из-за которого разгорелись страсти».

(Эксквемелин.)

Власти Кубы были возмущены «трусостью» жителей ограбленного города. Губернатор города Сантьяго-де-Куба дон Педро де Байона Вильянуэва писал в Мадрид:

«Мне показалось уместным вызвать к себе сержанта-майора и ординарного алькальда, чтобы выслушать их после того, как им было предъявлено обвинение в преступлении, которое они совершили, и посмотреть, какое же опровержение они могут представить, учитывая, что в том поселении имеется весьма значительное количество людей, и что при тех возможностях, которые предоставляют местность и скалистые горы на протяжении четырнадцати лиг, местные жители, столь практичные и опытные в горах, даже имея на две трети меньше народа, могли бы разбить врага. Если потребуется, они понесут суровое наказание, дабы послужить уроком другим местам, для которых стало уже привычным уступать любому числу врагов, не рискуя людьми даже по такому серьезному поводу, как защита своей родины и своего короля».

По свидетельству Александра Эксквемелина, после ухода французов

«для англичан, казалось бы, настали плохие времена, и мужество, необходимое для новых походов, у них иссякло. Однако Морган сказал, что стоит им лишь последовать за ним, и он найдет средства и пути, чтобы добиться успеха».

 

Поход на Пуэрто-Бельо

В следующем году он повел корсаров Ямайки к городу Пуэрто-Бельо (Коста-Рика), который называли «самым значительным из всех городов, заложенных испанским королем в Западных Индиях после Гаваны и Картахены». В ответ на сомнения, высказанные по поводу возможности успеха этой экспедиции, он заявил: «Чем нас меньше, тем больше достанется на каждого».
 

 

Корабли корсаров в бухте Пуэрто-Бельо. Гравюра из книги Д. ван дер Стерре, 1691 г.

Думаю, многие слышали поговорку о том, что «лев во главе стада баранов лучше барана во главе стада львов». На самом деле плохо и то, и другое, история дает нам множество примеров ложности этого афоризма. Единственное, что может сделать герой, возглавляющий толпу трусливых обывателей, – погибнуть в безнадежной и тщетной попытке выполнить свой долг. История корсаров Карибского моря изобилует примерами такого рода. Захват Пуэрто-Бельо отрядом Моргана – один из них.

Штурм города продолжался с утра до обеда, и пираты, даже сам Морган, уже были готовы отступить, когда над одной из башен поднялся английский флаг – это малодушие дорого стоило горожанам.
 

 

Штурм Пуэрто-Бельо, 1668 г. Гравюра из книги Эксквемслина

Лишь губернатор, закрывшись с частью солдат в крепости, продолжил сопротивление. Морган

«грозил губернатору, что заставит монахов штурмовать крепость, но губернатор не пожелал ее сдать. Поэтому Морган и в самом деле заставил монахов, священников и женщин приставить лестницы к стене; он полагал, что губернатор не станет стрелять в своих людей. Однако губернатор щадил их не больше, чем пиратов. Монахи именем Господа и всех святых взмолились, чтобы губернатор сдал крепость и сохранил им жизнь, но никто не внимал их мольбам... губернатор, отчаявшись, стал истреблять своих же людей, словно врагов. Пираты предложили ему сдаться, однако он ответил:
"Никогда! Лучше умереть как храбрый солдат, нежели быть повешенным как трус".
Пираты решили взять его в плен, но им это не удалось, и губернатора пришлось убить».

(Эксквемелин.)

После победы Морган, похоже, потерял контроль над ситуацией. По свидетельству того же Эксквемелина,

«пираты принялись пить и развлекаться с женщинами. В эту ночь полсотни отважных людей могли бы переломать шеи всем разбойникам».

Однако убитый губернатор оказался последним отважным человеком в этом городе.

Ограбив город, пираты потребовали от горожан выкуп, угрожая сжечь его дотла, в случае отказа. В это время губернатор Панамы, собрав около 1500 солдат, попытался выбить корсаров из города, но его войска попали в засаду и потерпели поражение в первом бою. Тем не менее, численное превосходство, по-прежнему, было на стороне испанцев, которые, всё же, подошли к стенам города.
 

«Однако Морган не ведал страха и всегда действовал наудачу. Он заявил, что до тех пор не покинет крепость, пока не получит выкупа. Если же он вынужден будет уйти, то сравняет крепость с землей и перебьет всех пленников. Губернатор Панамы никак не мог придумать, как же сломить разбойников, и, в конце концов, бросил жителей Пуэрто-Бельо на произвол судьбы. Наконец горожане собрали деньги и выплатили пиратам сто тысяч пиастров выкупа».

(Эксквемелин.)

В захваченном городе флибустьеры, которых в начале экспедиции было всего 460 человек, находились 31 день. Один из пиратских капитанов той экспедиции, Джон Дуглас (в других источниках – Жан Дюгла), говорил потом, что, если бы у них имелось хотя бы 800, они

«возможно, пошли бы на Панаму, лежащую примерно в 18 лигах к югу от Пуэрто-Бельо, и легко сделались бы ее хозяевами, как и всего королевства Перу».

 

 

Пират, оловянная фигурка, около 1697 г.

Добыча флибустьеров составила около 250 тысяч песо (пиастров) золотом, серебром и драгоценностями, кроме того, на корабли было загружено много холста и шелка, а также других товаров.
 

Совместный поход флибустьеров Порт-Ройала и Тортуги на Маракайбо

Вернувшись на Ямайку, Морган уже осенью 1668 г. отправил корсарам Тортуги приглашение принять участие в новом походе на испанские владения. Союзники встретились в начале октября у любимого пиратами острова Ваш (здесь их корабли часто останавливались для дележа добычи). У Моргана было 10 судов, численность экипажей которых достигала 800 человек, вдогонку, на помощь им, губернатор острова послал пришедший из Англии королевский фрегат «Оксфорд», 2 корабля пришло с Тортуги, в том числе фрегат «Бумажный змей», вооруженный 24 пушками и 12 кулевринами. С французами прибыл капитан Пьер Пикар, участник экспедиций погибшего Франсуа Олоне, который и предложил Моргану повторить поход на Маракайбо. В марте 1669 года этот город, а потом – и Сан-Антонио-де-Гибралтар были захвачены. Но, пока корсары грабили Гибралтар, к Маракайбо подошли 3 испанских военных корабля и 1 вспомогательный бриг. Испанцы также завладели ранее захваченной корсарами крепостью Ла-Барра, вновь установив на её стенах пушки. На приведенных ниже картах видно, насколько выгодным было положение испанцев, и насколько отчаянным и бедственным было оно у эскадры Моргана.
 

 

Моргану были предложены удивительно мягкие условия беспрепятственного выхода из лагуны: возвращение награбленного и освобождение пленных и рабов. Не менее удивительным было решение пиратов, которые в столь тяжелой ситуации на военном совете единогласно решили, что «лучше сражаться до последней капли крови, чем отдать добычу: ради нее они однажды уже рисковали жизнью и готовы снова поступить точно так же».

Более того, пираты «дали клятву драться плечом к плечу до последней капли крови, а если дела обернутся плохо, то не давать врагу пощады и биться до последнего человека».
 

 

Пират с саблей, оловянная фигурка

Трудно сказать, чему больше удивляться в данном случае: отчаянной храбрости флибустьеров или их патологической жадности?

Морган попытался поторговаться с испанским адмиралом, предложив ему следующие условия: пираты оставляют Маракайбо невредимым, отказываются от выкупа и за этот город, и за Гибралтар, освобождают всех свободных граждан и половину захваченных рабов, себе оставляя другую их половину и уже награбленное имущество. Адмирал не принял этого предложения.

26 (по другим источникам – 30) апреля эскадра флибустьеров пошла на прорыв. Пущенный впереди брандер корсаров протаранил флагманское судно испанцев и взорвал его. Остальные корабли, опасаясь повторения подобной атаки, попытались отойти под защиту форта, при этом один из них сел на мель, другой был взят на абордаж и подожжен. Лишь одному испанскому кораблю удалось выйти из лагуны.
 

 

Атака приватирами Моргана испанских судов в заливе Марайбо. Гравюра

А вот флотилия Моргана, несмотря на победу в морском бою, выйти в открытое море пока еще не могла, так как фарватер обстреливался шестью пушками испанского форта. Первая попытка штурма испанских укреплений была безуспешна. Тем не менее, Морган не терял оптимизма и все-таки получил выкуп с жителей Маракайбо величиной в 20 000 песо и 500 голов скота. Кроме того, ныряльщики подняли с затонувшего испанского флагманского корабля серебряные слитки стоимостью в 15 тысяч песо и украшенное серебром оружие. Здесь же, вопреки обычаям, добыча (250 000 песо, а также разнообразные товары и рабы) была поделена между экипажами разных судов. Доля одного корсара в этот раз оказалась примерно в два раза меньше, чем в походе на Пуэрто-Бельо. После этого была проведена демонстрация подготовки нападения на форт с суши, из-за чего испанцы повернули свои пушки в сторону от моря. Воспользовавшись их ошибкой, пиратские корабли на всех парусах выскочили из «бутылочного горлышка» лагуны в Венесуэльский залив.

Эта история была пересказана Рафаэлем Сабатини в его романе «Одиссея капитана Блада».
 

 

Иллюстрация к роману Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада»: «Не успели они оглянуться, как брандер корсаров подошел к ним»

Сразу после этого похода губернатор Ямайки Томас Модифорд по приказу Лондона временно прекратил выдачу каперских грамот. Корсары перебивались торговлей шкурами, салом, черепаховыми панцирями и красным деревом; некоторые вынуждены были, подобно буканьерам Эспаньолы и Тортуги, охотиться на Кубе на диких быков и свиней, два капитана ушли на Тортугу. Морган, который ранее вложил полученные грабежом капиталы в плантации на Ямайке общей площадью в 6000 акров (одно из которых он назвал Лланрумни, другое – Пенкарн), занимался хозяйственными делами.
 

Поход на Панаму

В июне 1670 г. два испанских корабля атаковали северное побережье Ямайки. В результате Совет этого острова выдал каперское свидетельство Генри Моргану, назначив его «адмиралом и главнокомандующим со всеми полномочиями для нанесения ущерба Испании и всему тому, что принадлежит испанцам».

Александр Эксквемелин сообщает, что Морган отправил губернатору Тортуги д’Ожерону, плантаторам и буканьерам Тортуги и Берега Сен-Доменго письмо с приглашением принять участие в его походе. В это время его авторитет на Тортуге был уже очень высок, поэтому «капитаны пиратских судов тотчас же изъявили желание выйти в море и взять на борт, столько людей, сколько могли их суда вместить». Желающих пограбить вместе с Морганом было столько, что часть из них отправились к месту общего сбора (южный берег Тортуги) на каноэ, часть – пешком, где они пополнили экипажи английских судов.
 

 

Флейт, XVII век

От Тортуги эта эскадра отправилась к острову Ваш, где к ней присоединились еще несколько кораблей. В результате под командованием Моргана оказался целый флот из 36 кораблей – 28 английских и 8 французских. По сообщению Эксквемелина, на этих судах находились 2001 хорошо вооруженных и опытных бойцов. Морган разделил свою флотилию на две эскадры, назначив вице-адмирала и контр-адмирала, после чего на общем совете было решено, что, «ради безопасности Ямайки», следует совершить нападение на Панаму. Уже извещенный о том, что в Мадриде заключен мир с Испанией, губернатор Ямайки Томас Модифирд отменять столь многообещающий поход не стал. Чтобы отвести от себя подозрения в пособничестве пиратам, он известил Лондон, что его, посланцам, якобы, не удалось обнаружить уже ушедшую от острова Ваш эскадру корсаров.

В декабре 1670 г. флот Моргана подошел к расположенному напротив Никарагуа испанскому острову Святой Каталины (сейчас – Isla de Providencia, или Олд-Провиденсия, принадлежит Колумбии, не путать с багамским островом Нью-Провиденс).
 

 

Острова Олд Провиденсия (слева) и Сан Андреас (справа)

В то время этот остров использовался, в качестве места для ссылки преступников и имел достаточно сильный гарнизон. Позиция испанцев, которые перебрались на маленький, соединенный с берегом мостом, островок (именно он теперь и называется островом Святой Каталины), была почти неприступной, к тому же резко ухудшилась погода, пошел дождь, корсары же начали испытывать проблемы с продовольствием. Как это уже не однажды случалось (и случится еще не раз), все решило малодушие испанского губернатора: он согласился сдаться при условии, что будет инсценирован бой, в ходе которого, якобы, он потерпит поражение и вынужден будет сдаться на милость неприятеля. Так все и случилось: «с обеих сторон весело палили из тяжелых пушек и перестреливались из маленьких, не причиняя при этом друг другу никакого вреда». (Эксквемелин).

Добыча была не велика – 60 негров и 500 фунтов стерлингов, но зато корсары нашли здесь проводников, готовых провести их через перешеек к городу Панама, который находится, как известно, на Тихоокеанском побережье. Таковыми стали один метис и несколько индейцев.
 

 

Панама, карта

Самый удобный путь к Тихому океану прикрывал форт Сан-Лоренсо-де-Чагрес, находившийся у входа в устье реки Чагрес. Сюда Морган оправил одну из своих эскадр, с приказанием, во что бы то ни стало овладеть этой крепостью. Испанцы, до которых уже доходили слухи о походе корсаров (то ли на Панаму, то ли на Картахену), приняли меры к усилению гарнизона этого форта. Встав в небольшой гавани примерно в миле от основной, корсары попытались обойти крепость. Здесь им помогли рабы, захваченные на Санта-Каталине, которые прорубали дорогу через заросли. Однако у самой крепости лес закончился, в результате нападавшие понесли большие потери от огня испанцев, которые, если верить Эксквемелину, кричали при этом:

«Приведите и остальных, английские собаки, враги Бога и короля, вам все равно не пройти в Панаму»!

Во время второго штурма корсарам удалось поджечь дома форта, крыши которого были покрыты пальмовыми листьями.
 

 

Пират с бомбой, оловянная фигурка XVII-XVIII.в.в.

Несмотря на пожар, испанцы на этот раз защищались отчаянно, когда у них закончились боеприпасы, дрались пиками и камнями. В этом бою пираты потеряли 100 человек убитыми и 60 раненными, но цель была достигнута, путь к Панаме открыт.

Лишь через неделю к захваченной крепости подошли основные силы флотилии Моргана, причем, при входе в гавань, внезапный порыв северного ветра бросил на отмель адмиральский корабль и некоторые другие суда. Эксквемелин говорит о трех кораблях (помимо флагманского), утверждая, что никто из их экипажей не погиб, Уильям Фогг – о шести, причем называет число утонувших – 10 человек.

Оставив в крепости 400 человек, и 150 – на кораблях, Морган во главе остальных, разместившихся на небольших кораблях (от 5 до 7 по данным разных авторов) и каноэ (от 32 до 36) направился к Панаме. Впереди было 70 миль труднейшего пути. На второй день, у деревни Крус-де-Хуан-Гальего пираты вынуждены были оставить корабли, выделив для их охраны 200 человек (численность ударного отряда Моргана составляла теперь не более 1150 человек). Другие пошли дальше – часть отряда на каноэ, часть – пешком, вдоль берега. Испанцы попытались организовать несколько засад на их пути, но они были покинуты ими при первом же столкновении с противником. Больше всего люди Моргана страдали от голода, так что на шестой день, столкнувшись с индейцами, некоторые из корсаров бросились вдогонку, решив, что если не найдут ничего съестного, съедят кого-нибудь из них. Но тем удалось уйти. В эту ночь в лагере Моргана стали слышны разговоры о возвращении назад, но большинство корсаров было за продолжение похода. В селении Санта-Крус (где стоял испанский гарнизон, ушедший оттуда без боя) пираты нашли лишь собаку (которая была ими немедленно съедена), кожаный мешок с хлебом и глиняные сосуды с вином. Эксквемелин сообщает, что «пираты, захватив ***, напились без всякой меры и чуть не умерли, и их вырвало всем, что они ели в пути, листьями и всякой прочей дрянью. Им невдомек была истинная причина, и они, было, подумали, что испанцы добавили в *** яд».

Несколько групп пиратов были направлены на поиски продовольствия, но ничего не нашли. Более того, одна группа попала в плен, но Морган скрыл это от остальных, чтобы другие корсары окончательно не пали духом. На восьмой день похода дорога проходила через узкое ущелье, со склонов которого испанцы и союзные им индейцы обстреляли корсаров из мушкетов и луков. Причем наиболее яростно сражались индейцы, которые отступили лишь после гибели своего вождя. Потеряв 8 человек убитыми и 10 ранеными, пираты все же вырвались на простор. На девятый день они взошли на гору (которая с тех пор называется «Горой буканьеров»), откуда, наконец, увидели Тихий океан и небольшую торговую эскадру, идущую из Панамы на острова Товаго и Тавагилья – «и тут отвага снова наполнила сердца пиратов». Думается, что схожие чувства испытывали и греки Ксенофонта, когда, после многих дней пути, увидели впереди Черное море. Радость пиратов еще более возросла, когда, спустившись вниз, они нашли в долине большое стадо коров, которые были немедленно перебиты, зажарены и съедены. Вечером того дня, корсары увидели башни Панамы и радовались так, будто уже одержали победу.

Между тем Панама была одним из самых больших и богатых городов Нового света. В нем насчитывалось более 2000 домов, комнаты многих из которых украшали картины и статуи, привезенными хозяевами из Испании. Также в городе имелись кафедральный собор, приходская церковь, 7 мужских монастырей и 1 женский, госпиталь, генуэзский двор, в котором осуществлялась торговля неграми, и множество конюшен для лошадей и мулов, использовавшихся для перевозки серебра и прочих колониальных товаров. В его предместьях находились 300 хижин негров-погонщиков. В гарнизоне Панамы на тот момент было около 700 кавалеристов и 2000 пехотинцев. Но для переживших невероятно трудный переход корсаров Моргана это уже не имело никакого значения, и даже возможная гибель в бою казалась им лучше мучительной смерти от голода.
 

 

Вид на Панаму, английская гравюра, XVII век

На рассвете 28 января 1671 года выступили из лагеря – под звук барабанов и с развернутыми знаменами. Через лес и холмы Толедо они спустились на равнину Матаснильос и заняли позицию на склонах Передовой горы. Испанцы попытались дать бой у стен города. В атаку были брошены 400 кавалеристов, которые не смогли действовать эффективно из-за болотистой местности, 2000 пехотинцев, 600 вооруженных негров, индейцев и мулатов, и даже два стада по 1000 быков, которых 30 пастухов-вакерос попыталась направить в тыл корсаров, чтобы вызвать расстройство в их рядах. Пираты, выдержав первый натиск противника, контратаковали, обратив его в бегство.
 

 

Сражение у Панамы между испанцами и пиратами Моргана, средневековая гравюра

Воодушевленные победой, корсары бросились на штурм города, улицы которого были перекрыты баррикадами, защищенными 32 бронзовыми пушками. Через 2 часа Панама пала. Потери пиратов оказались меньше, чем в сражении за форт Сан-Лоренсо-де-Чагрес: 20 человек убитыми и столько же ранеными, что указывает на достаточно слабое сопротивление, оказанное им горожанами.
 

 

Морган захватывает Панаму. Торговая карточка, выпущенная в Вирджинии в 1888 г.

По завершении штурма

«Морган приказал собрать всех своих людей и запретил им пить ***; он сказал, что у него есть сведения, что *** отравлено испанцами. Хотя это и было ложью, однако он понимал, что после крепкой выпивки его люди станут небоеспособными».

Между тем в Панаме начался пожар. Александр Эксквемелин утверждает, что город был подожжен по тайному приказу Моргана, что нелогично – ведь он явился сюда грабить богатые дома, а не жечь их. Испанские источники сообщают, что такой приказ отдал дон Хуан Перес де Гусман – рыцарь ордена Сантьяго, «президент, губернатор и генерал-капитан Королевства Тьерра-Фирмы и Провинции Верагуао», возглавлявший гарнизон города.

Так или иначе, Панама была сожжена, на сгоревших складах мешки с мукой тлели еще целый месяц. Флибустьеры были вынуждены выйти из города, обратно они вошли в него, когда огонь утих. Там еще было чем поживиться, не пострадали здания Королевской аудиенсии и Бухгалтерии, особняк губернатора, монастыри Ла-Мерсед и Сан-Хосе, некоторые дома на окраинах, около 200 складов. Морган находился в Панаме на протяжении трех недель – и у испанцев не было ни сил, ни решимости попытаться выбить его изрядно поредевшее войско из города. Пленные рассказали, что «губернатор хотел собрать большой отряд, однако все разбежались и его замысел не осуществился из-за нехватки людей».

Испанцы не посмели атаковать даже небольшой отряд из 15 человек, отправленный Морганом с известием о победе в Сан-Лоренсо-де-Чагрес.

Александр Эксквемелин сообщает:

«В то время как часть пиратов грабила на море (используя захваченные в порту корабли), остальные грабили на суше: каждый день из города выходил отряд человек в двести, и, когда эта партия возвращалась, ей на смену выходила новая; все они приносили большую добычу и приводили много пленников. Эти походы сопровождались невероятными жестокостями и всевозможными пытками; чего только не приходило в голову пиратам, когда они допытывались у всех без исключения пленников, где спрятано золото».

Часть пиратов (около 100 человек) вознамерилась на одном из захваченных корабле уйти в Европу, но, узнавший об этих планах Морган, «приказал срубить на этом корабле мачты и сжечь их, то же самое сделать и с барками, которые стояли неподалеку».
 

 

Генри Морган в окрестностях Панамы. Средневековая гравюра

14 (24) февраля 1671 г. грандиозный караван победителей вышел из Панамы. В советском издании книги Александра Эксквемелина говорится о 157 мулах, нагруженных ломаным и чеканным серебром и 50 либо 60 заложниках. В английских переводах эти цифры возрастают: 175 мулов и 600 заложников.

Придя в Сан-Лоренсо-де-Чагрес, Морган обнаружил, что большая часть оставленных там раненых умерла, выжившие страдали от голода. Выкуп за крепость получить не удалось, поэтому она была разрушена.
 

 

Руины форта Сан-Лоренсо-де-Чагрес, современное фото

Был произведен раздел добычи, который у многих вызвал неудовольствие малыми суммами, доставшимися в итоге рядовым пиратам (порядка 200 песо или 10 фунтов стерлингов). Сам Морган оценил добычу в 30 тысяч фунтов стерлингов, но хирург Ричард Браун, принимавший участие в той экспедиции, утверждает, что только серебро и драгоценности стоили 70 тысяч – не считая стоимости привезенных товаров. Поэтому, опасаясь гнева своих соратников, Генри Морган решил покинуть их «по-английски» – не попрощавшись: на корабле «Мейфлауэр» он тихо вышел в открытое море. Его сопровождали лишь три судна – «Пирл» (капитан Лауренс Принс), «Долфин» (Джон Моррис – тот самый, что сражался с капитаном Шампанем из Тортуги в 1666 г.) и «Мэри» (Томас Харрисон).

Эксквемелин сообщает:

«Французские пираты погнались за ним на трех или четырех кораблях, рассчитывая, если догонят, совершить на них нападение. Однако у Моргана были изрядные запасы всего съестного, и он мог идти без стоянок, что его врагам было не под силу: один остановился здесь, другой — там ради поисков себе пропитания».

Это неожиданное «бегство» стало единственным пятном на репутации Генри Моргана, который до той поры среди корсаров Вест-Индии всех национальностей пользовался огромным уважением и авторитетом.

31 мая на Совете Ямайки Генри Моргану была объявлена «благодарность за выполнение его последнего поручения».

Впечатление от похода Моргана было огромным – и в Вест-Индии, и в Европе. Британский посол писал из Мадрида в Лондон, что, при известии о падении Панамы, королева Испании «так рыдала и металась в ярости, что те, кто был рядом, боялись, как бы это не сократило ей жизнь».

Испанский посол заявил королю Англии Карлу II:

«Никогда моя держава не снесет оскорбления, нанесенного разорением Панамы в мирное время. Мы требуем самых суровых санкций и в случае надобности не остановимся перед военными действиями».

С другой стороны, до Карла дошли слухи о скандальном разделе добычи, полученной в Панаме, а это уже «било по карману» самого короля – ведь Морган не заплатил ему «законную» десятину от присвоенной им суммы.

Томас Линч, начальник колониальной милиции и личный недруг покровительствовавшего Моргану губернатора Модифорда, пишет лорду Арлингтону:

«Экспедиция в Панаму унизила и оскорбила людей (флибустьеров). Они пребывают в ужасной обиде на Моргана за то, что он заставил их голодать, а потом обворовал и покинул в бедственном положении. Полагаю, Морган заслуживает сурового наказания».

Это было не совсем верно: обиженных действительно хватало, но и слава удачливого корсара Моргана в Вест-Индии достигла своего апогея. Грандиозный праздник, устроенный им в Порт-Ройале по случаю возвращения, также способствовал популярности Моргана на Ямайке.
 

 

Пират в Таверне, оловянная фигурка, XVIII век

 

Генри Морган и Томас Модифорд в Лондоне

Английским властям пришлось отреагировать. Вначале для объяснений в Лондон отправился губернатор Ямайки Модифорд (отплыл 22 августа 1671 г.). Затем, 4 апреля 1672 г. на фрегате «Велком» туда же отправился и Генри Морган.

Модифорду пришлось немного «посидеть» в Тауэре, Моргану некоторое время было запрещено покидать борт фрегата. В итоге, все закончилось вполне благополучно, поскольку у бывшего губернатора нашелся влиятельный родственник – молодой герцог Альбемарль, племянник министра колоний, а у Моргана имелись деньги (ведь не зря же он из Панамы от своих подельников убежал). Альбервилль добился их освобождения, и даже ввел в самые модные салоны Лондона. Больших усилий для этого ему прилагать не потребовалось: в среде лондонских аристократов как раз в это время была мода на всё «заморское». За огромные деньги покупались обезьяны и попугаи, а отсутствие в доме лакея-негра считалось жутким моветоном и могло поставить крест на репутации любого «светского льва». А тут – такая колоритная пара из Ямайки: бывший губернатор экзотического острова и настоящий sea dog, имя которого было известно далеко за пределами Вест-Индии.
 

 

Генри Морган, оловянная фигурка

Модифорд и Морган были просто нарасхват, приглашения на светские рауты следовали одно за другим.

В конце концов, оба были оправданы. Более того, от короля Карла II Морган получил рыцарский титул и должность вице-губернатора Ямайки (решили, что «для обуздания жадности флибустьеров» лучшей кандидатуры, чем авторитетный в их среде «адмирал» не отыщешь). Тогда же Морган женился. А в 1679 г. он получил еще и должность верховного судьи Ямайки.
 

 

Генри Морган на почтовой марке Ямайки

Карьера Моргана в качестве вице-губернатора Ямайки едва не завершилась, не успев начаться. Его корабль потерпел крушение у острова Ваш, но везучий авантюрист был спасен своим «коллегой» – капитаном Томасом Роджерсом, который в то время приватирствовал по каперскому свидетельству острова Тортуга. Оказавшись на Ямайке, Морган немедленно сделал все, чтобы вернуть своих друзей в «старый добрый Порт-Ройал». Его начальник, лорд Воэн, писал в Лондон, что Морган

«восхваляет каперство и ставит преграды всем моим планам и намерениям сократить число тех, кто избрал этот жизненный путь».

Впрочем, как говорят во Франции, noblesse oblige (дворянское происхождение обязывает): иногда Моргану приходилось изображать суровость и непримиримость к бывшим «коллегам» – не в ущерб себе, разумеется. Так, у обвиненного в контрабанде капитана Фрэнсиса Мингэма Морган корабль конфисковал, но деньги, вырученные за его продажу, в казну внести «забыл». В 1680 г. губернатор Ямайки лорд Карлайл был отозван в Лондон, и Морган фактически становится хозяином острова. Стремясь получить пост губернатора, он вдруг становится поборником «закона и порядка», и издает неожиданный приказ:

«Всем, кто оставит пиратское ремесло, обещается прощение и дозволение селиться на Ямайке. Те же, кто по истечении трех месяцев не подчинятся закону, объявляются врагами короны и, будучи задержаны на суше или на море, будут судимы трибуналом Адмиралтейства в Порт Ройяле и, за неимением смягчающих обстоятельств, повешены».

Показная строгость не помогла, административная карьера Генри Моргана завершилась весной 1682 года, когда он, обвиненный в злоупотреблениях служебным положением и казнокрадстве, был отправлен в отставку.

23 апреля 1685 г. на английский престол вступил король-католик – Яков II, сторонник мира с Испанией. И тут, очень не вовремя, в Англии сразу в двух издательствах была напечатана книга «Пираты Америки», написанная его бывшим подчиненным – Александром Эксквемелином. В данном труде подробно описывались антииспанские «подвиги» Моргана, который, к тому же, неоднократно был назван в ней пиратом. А достопочтенный сэр Генри Морган утверждал теперь, что он «никогда не был слугой кого бы то ни было, кроме его величества короля Англии». И даже более того, на море и на суше он проявил себя «человеком самых добродетельных устремлений, всегда противясь неправедным деяниям, как то: пиратству и воровству, к коим испытывает глубочайшее отвращение». Один из издателей согласился выпустить «исправленное издание», но другой, по фамилии Мальтус, идти на поводу Моргана не захотел. В результате бывший приватир и вице-губернатор начал против него судебный процесс, потребовав в качестве возмещения «морального ущерба» просто невероятную сумму в 10 000 фунтов стерлингов. Общение с «приличными людьми» не прошло даром: Морган понял, что, для ограбления, мушкет и сабля необязательны – продажный адвокат тоже прекрасно подойдет. И чего же ему, такому благовоспитанному и добропорядочному господину, стесняться? Пусть платит, «крыса сухопутная», если «понятий» не разбирает.

Английский суд оштрафовал Мальтуса на 10 фунтов, а компенсацию морального вреда снизил до 200.

Это был первый судебный процесс против издателя книги в мировой истории. А, поскольку основой правовой системы Англии является «прецедентное право», многие поколения британских юристов ломали потом головы, стремясь постичь истинный и сокровенный смысл ставшей знаменитой фразы из постановления суда 1685 г.:

«Чем хуже истина, тем изощреннее клевета».

Оказавшийся не у дел, Морган активно злоупотреблял алкоголем, и умер, вероятно, от цирроза печени, в 1688 году. Незадолго до его смерти на Ямайку прибыл герцог Альбервилль, назначенный губернатором острова. Оказалось, что тот не забыл старого друга: чтобы оказать моральною поддержку умирающему Моргану, Альбервилль добился, восстановления его в Совете острова.

Похоронен Генри Морган был на кладбище Порт-Ройала. Через 4 года страшное землетрясение разрушило этот город, последовавшие за ним волны цунами, в числе прочих трофеев, унесли и прах знаменитого корсара.
 

 

Гибель Порт-Ройяла в 1692 году. Средневековая Гравюра

Так, самой природой были опровергнуты строки, написанной после кончины Генри Моргана песни:

Нет на свете моря,
Где не побывал
Флибустьер-валлиец,
Морган адмирал.
Но покой он вечный
Лишь в земле обрел.

Современники говорили, что «море забрало себе то, что давно причиталось ему по праву».

 

Рыжов В.А.©

  Показать содержимое

Угасание Тортуги и гибель Порт-Ройала

 

 

В этой статье мы расскажем о завершении великой эпохи флибустьеров Тортуги и Порт Ройала.
 

Отставка и смерть Бертрана д'Ожерона

Бертран д'Ожерон, который управлял Тортугой на протяжении 10 лет и сделал так много для процветания этого острова, умер во Франции.

 

 

Таким увидели Бертрана д'Ожерона зрители советско-французского фильма 1991 г.

Обстоятельства его возвращения были печальны. В 1674 г. специальная комиссия, назначенная для ревизии финансового состояния Французской Вест-Индской компании (от имени которой д’Ожерон управлял Тортугой), выявила дефицит в 3 328 553 ливра, причем наиболее пострадавшим из инвесторов оказался король. В результате, в декабре 1674 г. Вест-Индская компания была ликвидирована, а все колонии за океаном были объявлены королевской собственностью. Д'Ожерон к этим махинациям отношения не имел, после его смерти у него даже не оказалось никакого имущества либо денежных средств, которые следовало бы передать наследникам. Оставшись не у дел, он в конце 1675 г. вернулся во Францию, где попытался заинтересовать власти новыми колонизационными проектами, но заболел и скончался 31 января 1676 года. На некоторое время о нем и его заслугах забыли. Лишь в октябре 1864 г. в Парижской церкви Сен-Северин по инициативе Пьера Маргри, заместителя директора Архива флота и колоний, была установлена мемориальная доска с надписью:

«В последний день января 1676 года в приходе церкви Святого Северина, на улице Масон-Сорбонн, умер Бертран д'Ожерон, г-н де ла Буэр из Жалье, который между 1664 и 1665 годами заложил основы гражданского общества и религии в среде флибустьеров и буканьеров островов Тортуга и Сен-Доменг. Тем самым он неведомыми путями провидения подготовил судьбы Республики Гаити».

 

 

Церковь Сен-Северин, Париж, Латинский квартал, недалеко от Сорбонны

 

Жак Непвё де Пуансэ на посту губернатора Тортуги

Племянник д'Ожерона, Жак Непвё де Пуансэ, оставшийся на Тортуге за губернатора, продолжил политику поощрения флибустьтеров, в том числе и английских – с Ямайки, губернатор которой жаловался, что его лейтенант (заместитель) Генри Морган отправляет корсаров за каперскими грамотами на Тортугу, за что получает от них некоторую долю добычи. Численность корсаров Тортуги и Сен-Доминго в те годы исследователи определяют в 1000 – 1200 человек.

В 1676 г. к берегам Эспаньолы и Тортуги подошла голландская эскадра Якоба Бинкеса, который в 1673 г. совместно с коммодором Корнелисом Эвертсеном-Младшим очень успешно действовал против англичан и французов, захватив 34 вражеских корабля и потопив 50. 9 августа 1673 г. он даже захватил Нью-Йорк. Теперь Эвертсен завладел французскими колониями в Кайенне и на островах Мари-Галанте и Сен-Мартен. После этого он обратился к буканьерам Тортуги и Сен-Доминго, призывая их принять подданство Нидерландов и обещая им разрешение привозить негров (в чем им отказывали французские власти) и «удовлетворение от свободной торговли со всеми нациями».

15 июля 1676 г. у Тортуги состоялось морское сражение, в котором приняли участие со стороны голландцев 2 линейных корабля, фрегат и каперский шлюп, со стороны французов – значительное количество небольших судов, которые, вместе взятые, уступали противнику в численности экипажа и по количеству пушек. Бой закончился полной победой голландцев: под их огнем французы выбросили свои корабли на прибрежные мели и скрылись на берегу. Голландцам удалось поднять и отремонтировать три из них, но на высадку десанта они не решились.

В феврале 1678 г. де Пуансэ во главе флотилии из 12 корсарских кораблей, на которых разместились около 1000 флибустьеров, оправился к острову Сен-Кристофер, где соединился с королевской эскадрой графа д'Эстре, чтобы совместно атаковать принадлежавший Нидерландам остров Кюрасао. Начало этой экспедиции было ознаменовано страшным кораблекрушением у островов Авес: в ночь с 10 на 11 мая затонули 7 линейных кораблей, 3 транспорта и 3 флибустьерских судна. Людские потери составили более 500 человек. Экспедиция сорвалась, командиру флибустьеров де Граммону было разрешено забрать с разбитых кораблей все, что ему нужно, и уйти на «свободную охоту». Вместе с Граммоном отправились около 700 корсаров Тортуги и Берега Сен-Доменг. Его эскадра пошла к берегам современной Венесуэлы, где корсарам удалось захватить города Маракайбо, Трухильо, селение Сан-Антонио-де-Гибралтар и взять в качестве призов 5 испанских кораблей. Общая стоимость награбленного составила 150 тысяч песо (пиастров). Это было меньше добычи, которую сумели захватить в Маракайбо Франсуа Олоне и Генри Морган, но зато в этом походе не погиб, ни один из пиратов.

Другим начинанием Жака Непвё де Пуансэ стала попытка договориться с испанцами о признании французских прав на западную часть острова Эспаньолы (которая и без того не контролировалась испанскими властями), но успеха он не достиг. Однако в 1679 г. испанцы, всё же, признали французские права на Тортугу.

В том же году на Тортуге поднял восстание некий Педро Хуан, которого местные французы называли Падрежан (Padrejean). Он был рабом испанца из Санто-Доминго, убившим своего хозяина и бежавшим на Тортугу. Возглавив небольшой отряд из 25 беглых черных рабов, он совершал набеги на поселения колонистов. Но местные буканьеры и поселенцы сами были людьми решительными и весьма суровыми: без участия властей, они отыскали восставших и расстреляли их.
 

 

Буканьер с мушкетом, оловянная фигурка работы Julio Cabos

В 1682 г. тропический ураган нанес значительный ущерб поселениям Тортуги, в 1683 г. пожар, вспыхнувший на руинах одного из обрушившихся во время этого шторма зданий, почти уничтожил главный город острова – Бастер. От последствий этих стихийных бедствий ему так и не суждено было оправиться.
 

Угасание и запустение Тортуги

В 1683 году Жак Непвё де Пуансэ умер на острове Эспаньола, единственным наследником оказался его матлот Галишон. Преемником Пуансэ на посту губернатора Тортуги и Берега Сен-Доменг был назначен сьёр де Кюсси, который к исполнению своих обязанностей приступил 30 апреля 1684 г. и управлял колонией до 1691 года. Этот период был ознаменован появлением в западной части Эспаньолы (французский Берег Сен-Доменг) и на Тортуге табачных плантаций.
 

 

Табачная плантация, гравюра 1855 г. Условия труда мало изменились по сравнению с концом XVII века

Однако свободных площадей на Тортуге было мало, пригодные почвы для культивации табака почвы быстро истощались. К тому же, развитию сельского хозяйства здесь традиционно препятствовал недостаток пресной воды (рек на Тортуге нет, источников мало, приходится собирать дождевую воду). В результате численность французских колонистов на Береге Сен-Доменго (западная часть Эспаньолы) постоянно росла, а роль Тортуги, как колонии, постепенно снижалась.

Эпоха флибустьеров также клонилась к своему закату, и с уменьшением числа корсарских судов, хирели гавани Бастера и Кайона. В результате было принято решение развивать французские владения на севере и западе Эспаньолы – в ущерб старым поселениям на Тортуге. Новый губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг – Жан-Батист дю Касс, писал в 1692 г.:
 

«Остров Тортуга совершенно не заслуживает внимания… Этот остров был первым завоеванием французов и убежищем пиратов в течение сорока лет. Сегодня он не дает ничего; люди, которые там находятся, остаются там лишь для того, чтобы пребывать в безделье и праздности; я их перевезу, как только они внемлют голосу рассудка, на поселение в Пор-де-Пэ».

 

 

Губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг Жан-Батист дю Касс. Портрет работы Иасента Риго, Музей флота, Париж

Переселение жителей Тортуги было закончено в 1694 г. и когда-то процветающая база флибустьеров прекратила свое существование.

А в 1713 г. последний удар был нанесен и по корсарам Берега Сен-Доменг: Франция объявила любые формы пиратства вне закона – и флибустьеры тогда окончательно покинули когда-то гостеприимный остров Эспаньола. Некоторые из них были наняты на королевскую службу, другие ещё пытались, на свой страх и риск, атаковать корабли в Карибском море.

Снова заселяться Тортуга (точнее, уже Тортю) стала лишь с начала ХХ века.
 

Остров Тортю в наши дни

Кажется логичным предположить, что в настоящее время, после выхода знаменитой киносаги «Пираты Карибского моря», Тортю переживает туристический бум. Побережье просто обязано быть застроено отелями, многочисленные «пиратские таверны» и «хижины буканьеров» должны предлагать ром и мясо по знаменитому рецепту. В тематический парк развлечений с компьютеризированной моделью кракена и «Летучим голландцем» в натуральную величину, из портов соседней Доминиканской республики ежедневно должна привозить туристов комфортабельная копия «Черной жемчужины» (под командой Джека Воробья, разумеется). Огромные круизные лайнеры, курсирующие по Карибскому морю, тоже не должны обходить этот остров стороной.
 

 

Побережье острова Тортю (Тортуга)

 

 

Эти морские черепахи дали название острову Тортю (Тортуга). Данная фотография сделана в водах Доминиканской республики, но, точно таких же черепах можно встретить у берегов Тортю

Увы, Тортю принадлежит одной из самых бедных и неблагополучных стран мира – республике Гаити (входит в состав Северо-Западного департамента), и в некоторых деревнях этого острова до сих пор нет электричества. При этом утверждается, что уровень жизни здесь даже выше, чем в других регионах республики Гаити (которая самым парадоксальным образом уживается на одном острове с не слишком богатой, но на фоне соседей, кажущейся вполне благополучной Доминиканской республикой).
 

 

Республика Гаити и Доминиканская Республика

 

 

Санто-Доминго, столица Доминиканской Республики

 

 

Порт-о-Пренс, столица Республики Гаити

И если Доминикана известна на весь мир своими курортами и пляжами, то Гаити прославилась как родина одного из трех основных типов культа вуду, а именно гаитянской разновидности, испытавшей значительное влияние христианства. Мало кто знает, что в 1860 г. папа римский Пий IX признал этот культ одним из ответвлений католицизма.
 

 

Папа римский Пий IX. Тот самый, что добился принятия догматов о непорочном зачатии Девы Марии и о непогрешимости римских пап, продолжил, начатую еще в XVI веке «великую кастрацию» античных скульптур Ватикана, был объявлен «слугой Бога» Иоанном Павлом II и причислен к лику блаженных 3 сентября 2000 г.

А другой римский папа, Иоанн Павел II, как-то сказал, что он с уважением относится к практикующим вуду жрецам и признает «основополагающую добродетель», присущую учению и верованию вуду. В 1993 г. он даже почтил своим присутствием одну из таких церемоний.
 

 

Иоанн Павел II и жрец культа вуду

А это один из виновников нынешнего бедственного положения страны: «банановый» диктатор Франсуа Дювалье («папа Док»), который объявил себя жрецом вуду и «вождём мертвых»:
 

В общем, республика Гаити с полным основанием может называться одной из самых несчастных и нищих стран мира. И потому ещё долго мы не увидим на острове Тортю ни роскошных отелей, ни огромного парка развлечений, ни парусов заполненной туристами «Чёрной жемчужины».
 

 

Кстати, вы когда-нибудь, задумывались, каким именно кораблём является знаменитая «Чёрная жемчужина»? Это фрегат, галеон, бриг? По мнению некоторых специалистов, она является фэнтезийным судном, вобравшим в себя черты английского галеона XVII века, «дюнкеркского фрегата» и голландского пинаса

А это «Летучий голландец» из фильма «Пираты Карибского моря». С 5 июля 2006 года до 2010 года он стоял у багамского острова Гарда-Кей, на котором компания The Walt Disney Company в 1998 г. открыла тематический парк развлечений, а сам остров переименовала в Каставей-Кей – Риф Кораблекрушения:
 

 

Каставей-Кей: "Настоящий" «Летучий голландец» из фильма "Пираты Карибского моря" на фоне океанского лайнера

Может быть, когда-нибудь и Тортю сможет похвастаться чем-то подобным. Но сегодня почти ничего не напоминает о громкой истории этого острова. Единственной его достопримечательностью сейчас является какой-то старый корабль (внешне напоминающий испанский галеон) у гавани Бастера.
 

 

Тортуга, старый корабль у бухты Бастер

Что это за судно, и откуда оно появилось там, сказать уже никто не может, но немногочисленные туристы его активно фотографируют, выкладывая потом в интернете фотографии «почти настоящего пиратского корабля».
 

Печальная судьба Порт Ройала

Печальной была и судьба Порт-Ройала, который, в отличие от городов Тортуги, рос и развивался завидными темпами.

Ничто не предвещало беды, когда 7 июня 1692 года «небо покраснело как раскалённая печь. Земля поднялась и вздулась подобно морской воде, начала трескаться и поглощать людей».
 

В 1953 г. аквалангистами исследовательского судна «Sea diver» со дна моря были подняты золотые часы, изготовленные в Амстердаме (мастер Поль Блодель) в 1686 г. Их стрелки навеки остановились на 11 часах 43 минутах – благодаря этой находке, мы знаем точное время этой катастрофы.

Один за другим три сильнейших подземных толчка разрушили город. Под слоем твердого песчаника оказались грунтовые воды, они вышли на поверхность и улицы превратились зыбучее болото, которое мгновенно поглотило сотни домов вместе с их обитателями. Смерть этих людей была жуткой: ректор собора святого Павла Эммануэль Хит вспоминал, что, когда песок снова затвердел, из него «во многих местах торчали руки, ноги или головы людей».
 

 

Когда песок снова затвердел, из него «во многих местах торчали руки, ноги или головы людей». Средневековый рисунок

Повезло местному купцу Льюису Галди, который, подобно многим несчастным, провалился в зыбучий песок, но вдруг был выброшен из него новым толчком землетрясения. А прибрежная часть города «съехала» в море. Навсегда ушли в воду форты Джеймс и Карлайл, лишь иногда показывается сейчас из воды форд Руперт. Уцелели форт Чарльз, комендантом которого ранее, позже (в 1779 гг.) был капитан I ранга Горацио Нельсон, и форт Уокер, который находится на небольшом острове.
 

 

Fort Charles Marititime museum, Ямайка, пригород Кингстона, современное фото

Современники вспоминали, как звонили в это время, раскачиваемые ветром, колокола собора Святого Павла – словно прощаясь с городом и отпевая его жителей, но скоро и они смолкли.

Роберт Ренн писал в книге «История Ямайки» (1807 г.):

«Все причалы утонули сразу, и в течение двух минут 9/10 города было покрыто водой, которая поднялась до такой высоты, что вливалась в верхние комнаты домов, которые всё ещё продолжали стоять. Верхушки самых высоких домов виднелись над водой, окружённые мачтами судов, которые тонули вместе со строениями».

 

 

Гибель Порт Ройала, гравюра

В море ушло городское кладбище – и тела погибших плавали рядом с трупами давно умерших людей. Среди прочих, здесь был похоронен и Генри Морган – бывший вице-губернатор Ямайки и признанный вождь приватиров этого острова. Люди говорили потом, что, поглотив его останки, «море забрало себе то, что давно причиталось ему по праву».

Разрушение города довершили волны цунами, которые погубили и стоявшие в гавани Порт-Ройала корабли: их было 50, из них один – военный, остальные принадлежали купцам и приватирам. Но вот фрегат «Лебедь», вытащенный на берег для ремонтных работ, волна цунами подняла и вынесла на берег, где он врезался в крышу полуразрушенного здания. Археологи потом подсчитали, что 13 акров городской территории ушло в воду в результате землетрясения, и еще 13 акров было смыто в море волнами цунами.
 

 

Порт Ройал сейчас, до и после землетрясения. На современной фотографии Порт Ройала: Оранжевая линия показывает границы города до землетрясения 1692 г. желтая – его границы после землетрясения

 

 

Руины Порт-Ройала, подводные съемки

А потом в разрушенный город пришли мародеры. Э. Хит сообщает:

«Как только наступила ночь, группа непристойных жуликов напала на открытые склады и заброшенные дома, грабила и расстреливала своих соседей, в то время как земля дрожала под ними, и дома обрушились на некоторых из них; и те дерзкие ***, которые все еще оставались на месте, были так же наглы и пьяны, как и всегда».

Очевидцы вспоминали, что мертвецов раздевали и отрезали им пальцы, чтобы снять кольца.

Последствия этого удара стихии были ужасны: были разрушены от 1800 до 2000 домов, погибли около 5000 человек. Не менее страшными оказались и более отдаленные последствия: из-за множества разлагавшихся на солнце непогребенных тел началась эпидемия, которая унесла жизни еще нескольких тысяч человек.

И в Европе, и в Америке гибель Порт Ройала все восприняли, как небесную кару, которая постигла, наконец, «нечестивый и грешный город». Более того, даже члены Совета Ямайки, собравшиеся через две недели, решили, что «мы стали примером сурового суда Всевышнего».

Большинство выживших горожан перебрались в находившийся поблизости Кингстон, там же с тех пор обосновалась английская колониальная администрация. Именно Кингстон с тех пор и является столицей Ямайки. Однако некоторые жители Порт Ройала не пожелали покидать город – они начали строить новые дома на другой стороне гавани. Но время этого города, видимо, действительно ушло: вначале он сгорел в пожаре 1703 г., а затем несколько ураганов похоронили остатки старого Порт Ройала, под слоем ила и песка. До 1859 г. здесь еще можно было увидеть руины наполовину занесенных песком домов, однако новое землетрясение в 1907 г. уничтожило последние следы «Пиратского Вавилона».
 

 

Кингстон. Последствия землетрясения 1907 г.

Небольшое поселение на месте Порт Ройала всё же сохранилось, сейчас здесь проживает около 2000 рыбаков и членов их семей.
 

 

Современный Порт Ройал

 

 

Современный Кингстон, карта

Но даже лишившись своих баз на Тортуге и в Порт Ройале, корсары еще некоторое время продолжали нападать на корабли в Карибском море и Мексиканском заливе. Новым центром флибустьеров стал остров Багамского архипелага Нью-Провиденс. В начале XVIII века флибустьерам, сами не желая того, помогли испанцы и французы, после нападения которых в 1703 и 1706 г.г., большинство английских колонистов покинуло неспокойный этот остров. Сюда и отправились не смирившиеся с потерей старых баз флибустьеры. Именно в багамском городе Нассау взошла «звезда» одного из самых знаменитых пиратов в истории – Эдварда Тича, более известного под прозвищем «Черная борода». Именно там и в то время тогда суждено будет прославиться "морским амазонкам" «Calico» Джека – Энн Бонни и Мэри Рид.

О пиратах острова Нью-Провиденс и своеобразной пиратской республике Нассау будет рассказано следующей статье.
 

 

Энн Бонни, Эдвард Тич (Чёрная борода), Эдвард Инглэнд и их противник, также бывший корсар — Вудс Роджерс на марках Содружества Багамских островов

 

Рыжов В.А.©

 

  Показать содержимое

Пиратская республика Нассау

 

 

Катастрофическое землетрясение 1692 г. практически уничтожило Порт-Ройал, а в 1694 г. опустел остров Тортуга. Но великая эпох флибустьеров была далека от своего завершения. Ещё плавали в Карибском море их корабли, свирепые корсары наводили ужас на торговые суда и города побережья.
 

 

Багамский архипелаг и остров Нью-Провиденс на карте

Для эффективного и успешного морского разбоя нужны не только корсарские суда и опытные, готовые на всё экипажи. Пиратским кораблям, после их рейда, может потребоваться ремонт, корсарам – лечение и отдых, к тому же надо иметь возможность гарантированного сбыта добычи. Флибустьерам нужна была новая база – и она появилась, на этот раз на одном из Багамских островов.
 

Багамы: открытие и колонизация

Багамский архипелаг включает в себя 29 крупных и 660 мелких островов, а также 2000 коралловых рифов, расположенных на протяжении 1300 км от Флориды до Гаити. Общая площадь всех этих островов 13 938 кв км – примерно такая же, как у одного острова Ямайка.
 

 

Багамские острова на карте Карибского моря

Самым большим островом архипелага является Андрос, но нас гораздо больше интересует Нью-Провиденс, где в 1666 г. был основан город Чарльстон, который скоро был переименован в Нассау (сейчас он является столицей Содружества Багамских островов). Другие крупные острова – Большой Багама, Бимини, Инагуа, Эльютера, Кэт-Айленд, Лонг-Айленд, Сан-Сальвадор, Аклинс. Обитаемыми в настоящее время являются 40 багамских островов.
 

Багамский архипелаг был открыт Колумбом во время первой его экспедиции, причем остров Уотлинга (Сан-Сальвадор) стал первой землей Нового Света, которую увидели европейцы, произошло это 12 октября 1492 года.
 

 

Банкнота достоинством в 1 доллар с изображением Христофора Колумба, Содружество Багамских островов

 

 

Монета достоинством 5 долларов, посвященная вступлению Христофора Колумба на остров Сан-Сальвадор – первую землю, открытую им в Новом Свете

Коренное индейское население архипелага было уничтожено испанцами еще в XVI веке. Но у Испании не хватило ресурсов на колонизацию Багамских островов – поселения, основанные ими в 1495 г. были покинуты через 25 лет. Поэтому с 1629 г. на Багамских островах стали появляться английские колонии (первая – на острове Эльютера, её основали выходцы из поселений Бермудских островов).

1 ноября 1670 г. король Карл II Стюарт даровал Багамы шести лордам-собственникам Каролины, которыми и был назначен губернатор новой колонии.

 

Новая база корсаров на Багамских островах

Первым из английских губернаторов Багамских островов, который решился на выдачу каперских грамот, стал Роберт Кларк (1677-1682 г.г.). В 1683 г. его каперские свидетельства были признаны незаконными, Кларк был уволен, однако и новый губернатор – Ричард Лилберн, не в силах самостоятельно бороться против флибустьеров, был вынужден идти на компромисс с ними.

В марте 1683 г. английский капитан Томас Пейн во главе небольшой корсарской эскадры разграбил испанский город Сан-Аугустин (Флорида). Захваченную добычу он доставил на остров Нью-Провиденс Багамского архипелага.

Осенью этого года Сэмюэл Джонс на фрегате «Изабелла», и Ричард Картер на шлюпе «Мариант» вышли из гавани Нью-Провиденса и в апреле 1684 г. ограбили испанский порт Тампико. Друзьям-капитанам не повезло: на обратном пути их суда были перехвачены эскадрой, которой командовал Андрес Очоа де Сарате. Эти рейды власти Кубы использовали как повод для ответной экспедиции против Нью-Провиденса. Испанцев возглавил Хуан де Ларко, который 18 января 1684 г. захватил главный город этого острова – Чарльстон, взяв добычи на 20 тысяч фунтов стерлингов, многих пленных колонистов он увез в Гавану.

В декабре 1686 г. на остров Нью-Провиденс прибыла новая партия поселенцев: уже не с Бермуд, а из Ямайки сюда прибыл шлюп, высадивший новую партию колонистов. Капитан корабля, доставившего колонистов – Томас Бриджес, был избран «президентом» острова. Тогда же было начато строительство первого форта. Бриджес признался потом, что на острове в то время базировались «явные пираты» – Джон Тэрбер, Томас Вули и Кристофер Гофф, которые разрешения на свою деятельность у него не спрашивали, а сил для их «выдворения с острова» у него не было. Ситуация разрешилась в апреле 1688 г., когда направленные на Нью-Провиденс властями Ямайки капитаны Спрэгг и Лэнхем арестовали всех, подозреваемых в незаконной и несанкционированной властями деятельности.
 

 

Остров Нью-Провиденс, средневековая карта

 

«Зачарованный остров» Нью-Провиденс

Видимо, климат на Карибах был в те времена таким, что у любого вновь назначенного чиновника (губернатора хоть Тортуги, хоть Порт Ройала) сразу же появлялось непреодолимое желание организовать грабительскую экспедицию против испанских городов, или, хотя бы, выдать кому-нибудь из корсаров каперское свидетельство. Губернаторы острова Нью-Провиденс и Нассау этому «волшебству» даже и не пытались сопротивляться.

После вступления на английский престол Вильгельма III, на остров Нью-Провиденс был назначен губернатором Кэдволладер Джонс, который «весьма обласкивал тех пиратов, которые приходили на Провиденс». Кроме того, его уличили в продаже пиратам пороха и отказе расследовать «кражу» из арсенала 14 ружей. Всячески благоволя пиратам, Джонс без суда и следствия бросал в тюрьму недовольных его правлением честных поселенцев. В результате, в январе 1692 г. колонисты восстали и арестовали Джонса. Но уже в феврале того же года

«некоторые отчаянные разбойники, пираты и прочие собрались мятежной невежественной толпой… с помощью оружия  спасли губернатора, провозгласили его снова и восстановили в занимаемой им деспотической власти».

 

 

Пират с попугаем, оловянная фигурка

Отправлен в отставку Джонс был в 1694 г., когда лорды-собственники Багамского архипелага назначили нового губернатора – Николаса Тротта. Именно он переименовал восстановленный город Чарльстон в Нассау (это наследственный титул Вильгельма III – Виллема ван Оранье-Нассау). Именно при этом губернаторе в апреле 1696 г. в Нассау прибыл знаменитый пират Генри Эвери (Бриджмен). Этот капитан на 46-пушечном корабле «Фэнси» (с экипажем в 113 человек) пиратствовал в Индийском океане, взяв там огромную добычу в 300 тысяч фунтов стерлингов. Говорили даже, что, помимо сказочного «приза», на борту захваченного им корабля «Ганг-и-Савай» оказалась дочь Великого Могола Фатима. Судьба этой девушки похожа на судьбу знаменитой «персидской княжны» Стеньки Разина. По одной версии, Эвери изнасиловал и убил её, по другой – вначале «женился» и только потом убил.
 

 

Генри Эвери

Тротт оправдывался потом, что был вынужден дать убежище пиратам потому, что под его началом в то время было всего 60 человек. Однако в августе этого года Джон Дэн, один из членов экипажа «Фэнси», показал, что «люди Эвери собрали по 20 пиастров с человека и с капитана – 40, чтобы передать губернатору, не считая слоновых бивней и некоторых других товаров стоимостью около 1000 фунтов». Другой пират – Филипп Миддлтон, подтвердил эти сведения. Выяснилось, что пиратский корабль был куплен у Эвери Троттом и купцом Ричардом Тальяферро. После этого корсары, разделив добычу, попытались «легализоваться» в колониях Северной Америки и Бермудских островов. Так, Эвери и 19 его подчиненных купили корабль «Си флауэр», на котором добрались до Бостона. Оттуда Эвери перебрался в Ирландию, далее – в Шотландию, где его следы теряются. Другая группа пиратов (23 человека) приобрела шлюп, и отправились на нем в Каролину.

В результате в ноябре 1696 г. Тротт был уволен, на его место назначен Николас Уэбб, который, по словам инспектора североамериканских таможен Эдварда Рэндолфа, «был не лучше, чем Тротт или Джонс». А губернатор Бостона полагал, что Уэбб «шел по стопам своего предшественника Тротта, который... был крупнейшим пиратским маклером в Америке».
 

 

Пиратский корабль в Нассау, иллюстрация

 

«Безбашенные» пираты острова Нью-Провиденс

В 1698 г. багамский капитан Келли ограбил уже не испанское судно, а корабль «Эндевор» из Ямайки. Это было уже чересчур, и Уэбб поручил своему заместителю Риду Элдингу найти в море и арестовать Келли. Вместо этого Элдинг захватил другое английское судно «Багама мёрчент», которое «на голубом глазу» объявил покинутым, что позволило признать этот корабль «законным призом». Даже когда владелец «Багама мёрчент» направил официальную жалобу губернатору Ямайки, в которой Уэбб был назван пиратом, а команда этого корабля дала показания против Элдинга, суд ему корабль не вернул. Он всего лишь изменил формулировку, признав судно «брошенным и плавающим на поверхности грузом» – и «Багама мёрчент» перешел от захватившего его Элдинга к английскому королю.

А вот когда пираты захватили судно «Свипстейк», которым владели Уэбб и некий мистер Джеффрис, тот же самый Элдинг по приказу губернатора незамедлительно начал поиски «беспредельщиков и отморозков». В результате были арестованы известные корсары – Унк Гикас, Фредерик Филлипс, Джон Флойд, Хендрик ван Ховен (который в то время считался «главным пиратом Вест-Индии»). Их обвинили в том, что они плавали «под кровавым флагом... как обычные пираты и разбойники» («нам говорит кроваво-красный флаг, что этот бриг корабль пиратский наш»), признали виновными в захвате одного шлюпа и сожжении другого, и повесили 30 октября 1699 г.
 

 

Иллюстрация в сборнике пиратских романов Гюстава Эмара

Корсары Тортуги и Порт-Ройала, как правило, соблюдали «правила игры», и не нападали на корабли своих соотечественников (французов и англичан, соответственно). Пираты острова Нью-Провиденс часто не обращали внимания на эти «условности». Так, известный пиратский капитан Бенджамен Хорниголд (очень серьезный человек, помощником у него одно время был сам Эдвард Тич) был даже смещен своей командой с должности за то, что не хотел атаковать английский шлюп. Но отпущен он был «по-хорошему» – на всё-таки захваченном судне вместе с 26 оставшимися ему верными корсарами.
 

 

Бенджамен Хорниголд

В общем, багамские пираты были настолько «отмороженными» и неуправляемыми, что с ними начали бороться уже не только испанцы, но и власти других британских колоний – Ямайки, Бермудских островов, Южной Каролины, Вирджинии. Губернатор Бермуд Сэмюэль Дэй, например, отправил против них эскадру из 12 кораблей.

Сменивший Уэбба на посту губернатора Багам Элиас Хаскет в октябре 1701 г. попытался отдать под суд уже знакомого нам Рида Элдинга. Кончилось это тем, что спикер местной ассамблеи Джон Уоррен вместо Элдинга арестовал председателя вице-адмиралтейского суда Томаса Уокера. «Не разбирающий понятий» новый губернатор был отправлен в Нью-Йорк ближайшим попутным судном. Перед этим у него заботливо «конфисковали» деньги и имущество.
 

Пиратская республика Нассау

Начало войны за Испанское наследство (1701-1713 г.г.) дало противникам Великобритании право нанести серьезный удар по Нассау. Два фрегата под командованием капитанов Бласа Морено Мондрагона и Клода Ле Шенэ высадили на берег испанских солдат и французских флибустьеров, форт был разрушен, захвачены 14 небольших кораблей, 22 пушки, в числе пленных оказался и новый губернатор – Эллис Лайтвуд. В 1706 г. по Нью-Провиденс был нанесен еще один удар – и большинство английских колонистов покинуло неспокойный остров. А вот флибустьеры, против которых и наносился удар, остались. Вплоть до 1718 г. Британия фактически потеряла контроль над Багамами.

1713 г. стал знаковым для острова Нью-Провиденс, потому что, после завершения войны за Испанское наследство, сотни приватиров, оставшихся не у дел, ушли в Нассау, превратившись в обычных пиратов.
 

 

Пират, раскрашенная оловянная миниатюра, XVIII век

По данным 1713 г., на Багамах в то время находились более 1000 флибустьеров. Только три капитана корсаров находились в некотором контакте с британскими властями: Бэрроу и Бенджамин Хорниголд, которые «назначили» себя «губернаторами» Нью-Провиденса и Филипп Кокрейм с острова Харбор-Айленд. Остальные не связывали себя даже и малейшими условностями.
 

 

Пират с пистолетом, оловянная фигурка, XVIII век

Что касается мирных граждан, из сообщения в Лондон губернатора Бермудских островов Генри Пэллин (1714 г.) известно, что на Багамских островах то время проживало лишь около двухсот семей, «пребывающих в состоянии полной анархии».

Зато процветали те «бизнесмены», что были связаны с перекупкой награбленного и организацией «приятного отдыха» пиратов в Нассау.
 

 

Бордель в Вест-Индии, гравюра

В июле 1716 г. губернатор Виргинии Александр Спотсвуд писал новому королю Георгу I:

«На острове Нью-Провиденс создается пиратское гнездо. Если пираты получат ожидаемое пополнение за счет разного сброда из залива Кампече, с Ямайки и из других мест, что вполне вероятно, они будут представлять серьезную опасность для британской торговли, если не принять своевременных мер к их подавлению».

Летом 1717 г. он вновь просил правительство ускорить отправку

«достаточных сил к этим берегам для защиты торговли, и особенно к Багамам, чтобы изгнать пиратов оттуда, где они устроили общее место встреч, и, кажется, смотрят на эти острова, как на свои собственные».

Тогда же с подобной просьбой обратился в Лондон и губернатор Южной Каролины Роберт Джонсон, который сообщал, что его колония фактически блокирована с моря флотилией Эдварда Тича.
 

 

Эдвард Тич, Чёрная борода, гравюра

Капитан Мэтью Мансон пишет в 1717 г. в Совет по торговле и плантациям, что именно Нью-Провиденс является базой ставших знаменитыми капитанов пиратов – Бенджамина Хорниголда, Эдварда Тича, Генри Дженнингса, Сэмюэля Бёрджеса, Уайта.

Список далеко не полный, так как в других источниках называются также и такие пиратские капитаны, как Чарлз Вэйн, Сэмюэл Беллами (Чёрный Сэм), Джон Рэкхэм, Хоуэлл Дэвис, Эдвард Инглэнд (Сигер), Стид Боннет, Кристофер Кондон.
 

 

Эдвард Инглэнд

 

 

Чарльз Вэйн

В результате всех этих обращений 5 сентября 1717 г. Георг I выпустил прокламацию, адресованную пиратам Багамского архипелага, в которой обещалось прощение тем из них, кто до 5 сентября 1718 г. «добровольно сдадутся одному из государственных секретарей в Великобритании или губернатору в заокеанских владениях».

В Нассау этот документ доставил сын губернатора Бермудских островов Бенджамина Беннета. Королевской амнистией тогда решили воспользоваться 5 капитанов, самыми известными среди которых были Генри Дженнингс и Бенджамин Хорниголд.

А вот бывший подчиненный Хорниголда – Эдвард Тич, ставший позже известным под прозвищем «Черная борода», властям не подчинился.
 

 

Рэй Стивенсон в роли Эдварда Тича, сериал «Чёрные паруса», 2016 г. Именно этот пират послужил прототипом капитана Флинта из романа Стивенсона «Остров сокровищ» (при этом в самом романе звучит реплика, что Чёрная Борода по сравнению с Флинтом — «сущий младенец»).

 

Эдвард Тич, Черная борода

Этот корсар родился в Бристоле в 1680 г. Его настоящая фамилия – Драммонд. Многие считают, что первое своё прозвище – Тич («учитель», «мастер» – от английского слова teacher), он получил потому, что свою карьеру начинал, как военный моряк, дослужившийся до звания инструктора, обучающего морскому делу новичков. Предполагают, что на Карибы он попал во время войны за испанское наследство. С этим обстоятельством связывают и происхождение названия его знаменитого корабля – «Месть королевы Анны» (в Британии эту войну называли также «Войной королевы Анны»). Некоторые считают, что, поначалу, он, таким образом, притворился, будто не знает об окончании войны. Вряд ли бы это ему очень сильно помогло, но так, на всякий случай. Когда смерть королевы Анны игнорировать было уже невозможно, Тич не стал менять ставшее уже широко известным название своего корабля, на мачте которого поднял не пресловутый Jolly Roger, а свой собственный флаг: на черном полотне – скелет, пронзающий копьем красное сердце, и песочные часы.
 

 

Флаг корабля «Месть королевы Анны»

Многие купцы отказывались от сопротивления, увидев этот страшный флаг. Этому способствовало и то обстоятельство, что Тич никогда не убивал тех, кто сдавался ему без боя. А вот пытавшихся оказать сопротивление, убивали без всякой жалости.

Свою славу кровожадного и безжалостного пирата Эдвард Тич заслужил во многом потому, что «не умел пить» – под воздействием алкоголя он становился жестоким и практически не контролировал своё поведение.
 

 

Эдвард Тич, оловянная фигурка

Свою карьеру корсара Тич, как мы помним, начинал на корабле Бенджамина Хорниголда – в 1716 году. Холифильд тогда ещё был не пиратом, а приватиром, но, когда война закончилась, и его приватирское свидетельство было аннулировано, «не смог остановиться». После того, как этот пират принял амнистию Георга I, Тич ушел от него. Тогда же он взял прозвище «Чёрная борода» (очевидцы утверждают, что перед боем он вплетал в свою бороду горящие фитили), и начал пиратствовать самостоятельно.
 

Скоро число кораблей его эскадры увеличилось до четырех. Впрочем, в дальнейшем он свою флотилию «оптимизировал»: избавился от «балласта», высадив половину экипажа на берег и оставив себе лишь два судна. На некоторое время Тич осел на берегу – у своего друга Чарльза Идена, губернатора города Бат (Северная Каролина), который даже подыскал ему жену – некую Мэри Ормонд. Имеются сведения, что пират собирался остепениться, построить дом и заняться морской торговлей. Но губернатор штата Вирджиния Александр Спортсвуд, которому сообщили о несметных сокровищах, которые Тич, якобы, хранит на своем корабле, отправил на его поимку лейтенанта Мейнарда.

22 ноября 1718 г., замаскированный под купеческий, корабль Мейнарда, в трюме которого вместо товаров прятались многочисленные солдаты, подошел к судну Чёрной бороды. Искушение оказалось слишком велико для пирата: он атаковал Мейнарда, и был убит во время абордажного боя.
 

 

Последний бой Чёрной бороды

Сообщали, что перед смертью Эдвард Тич успел получить пять пулевых и 20 (по другим сведениям – 25) колотых и рубленых ран.

Никаких особых ценностей на корабле Тича найдено не было, это так разозлило Мейнарда, что он приказал отрубить уже мертвому пирату голову, которую повесили на бушприте его корабля, а труп выбросили в море. Популярная легенда утверждает, что, прежде чем утонуть, безголовое тело проплыло вокруг корабля 7 раз. 13 захваченных в плен пиратов были повешены в Вильямсбурге.
 

 

Монета достоинством 5 долларов с изображением Эдварда Тича, Содружество Багамских островов

 

 

Эдвард Тич, Чёрная борода, марка Содружества Багамских островов

 

Бывший корсар Вудс Роджерс и его борьба с пиратами

Но вернемся на остров Нью-Провиденс. 26 июля 1718 г. эскадра из пяти кораблей под командованием нового губернатора Багамских островов – бывшего корсара Вудса Роджерса, подошла к гавани Нассау. Увидев правительственные корабли, капитан Чарльз Вэйн приказал поджечь захваченное им французское судно и, демонстративно подняв черный флаг, вышел в море. Тогда же ушел к берегам Африки Эдвард Инглэнд. Остальные предпочли остаться и посмотреть, что будет дальше. Хорошего для них было мало: на следующий день был опубликовано извещение о введении на острове «военного закона» и началась опись грузов судов, стоявших в гавани. В форте был размещен гарнизон, сформированы эскадры для «охоты» на пиратские корабли. В результате, по свидетельству самого Роджерса, многие «искали удобный случай захватить ночью лодки и сбежать на них». Капитан Джон Огер, получивший было амнистию, снова занялся пиратством, его корабль атаковал и ограбил два торговых шлюпа. На поимку его были отправлены бывшие «коллеги» – Хорниголд и Кокрейм, которые успешно справились с этим заданием. Десять попавших в плен пиратов были повешены в Нассау. Кроме того, до конца года 13 пиратов были отправлены для суда в Англию. В мае 1719 г. добровольно сдался в плен капитан Джон (по другим источникам – Джек) Рэкхем известный под прозвищем «Calico Jack» («Ситцевый Джек» – по названию особого сорта ткани, которую привозили из индийского порта Каликут). О происхождении данного прозвища историки спорят: согласно первой версии, Рэкхем начинал свою карьеру с контрабанды этой ткани, по второй – он всегда носил одежду именно из этой ткани.
 

 

Памятник Вудсу Роджерсу, Нассау

Рэкхем ранее был квартирмейстером корабля Чарльза Вэйна, которого он заменил на посту капитана.
 

 

Капитан Рэкхем («Calico Jack»)

Дело в том, что Чарльз Вэйн в Вест-Индии был известен не только своей жестокостью, но и жадностью, доходившей до того, что при дележе добычи он обманывал собственную команду (что на кораблях корсаров, мягко говоря, категорически не приветствовалось). В результате его однажды даже сместили с должности капитана, которую занял как раз Рэкхем. Но Вэйну повезло: его назначили капитаном нового, захваченного в качестве приза, судна.
 

 

Таким увидели Чарльза Вэйна зрители сериала «Чёрные паруса»

 

 

Монета достоинством 5 долларов с изображением Чарльза Вэйна, Содружество Багамских островов

 

Ситцевый Джек и его «амазонки»

 

 

Энн Бонни, Мэри Рид и Рэкхем, Illustration Chris Collingwood

Рэкхем неплохо пиратствовал (19 место в рейтинге самых успешных пиратов по версии журнала «Forbes» от 2008 г.), но больше всего прославился он не морскими подвигами, а тем, что именно на его корабле, переодетые мужчинами, служили две женщины – Мэри Рид и Энн Бонни (Кормак).
 

 

Такими мы видим Мэри Рид и Энн Бонни на старинной гравюре

 

 

Мэри Рид и Энн Бонни на почтовой марке Ямайки

Энн была ирландкой, семья которой переехала в Южную Каролину, когда девочке исполнилось 5 лет (в 1705 г.). Из дома своего отца, богатого плантатора, с каким-то матросом она сбежала на остров Нью-Провиденс, где и встретилась с Рэкхемом. На его корабле Энн поначалу скрывала, что она женщина, но после беременности и родов (ребенка она оставила на берегу) скрываться перестала.
 

 

Калико Джек и Энн Бонни в сериале «Чёрные паруса»

С новым губернатором (Вудсом Роджерсом) Рэкхем не ужился. Рассказывают, что Роджерс обвинил его и Бонни в подготовке покушения на себя любимого, и, в качестве наказания для обоих, приказал Рэкхему собственноручно высечь Энн. В ту же ночь оскорбленные любовники уговорили свою старую команду захватить в гавани Нассау шлюп «Кэрлью», на котором навсегда покинули ставший негостеприимным остров Нью-Провиденс. Скоро с другого пиратского судна на их корабль и перешла Мэри Рид.
 

 

Mary Read killing her antagonist, гравюра

 

 

А вот такой романтической красоткой увидели эту героиню зрители фильма «Приключения Мэри Рид», 1961 г.

Мэри родилась в Лондоне и была старше Энн на 15 лет. На её судьбу, видимо, сильно повлияло то, что она, будучи незаконным ребенком, с раннего детства вынуждена была изображать умершего брата (чтобы отвести подозрения от матери). В возрасте 15 лет она уехала во Фландрию, где, под видом мужчины, поступила кадетом в пехотный полк, затем продолжила службу в кавалерии. Здесь она влюбилась в одного из сослуживцев, за которого вышла замуж. После смерти мужа, Мэри вновь оделась мужчиной и устроилась на голландский корабль, отправлявшийся в Вест-Индию. По пути на Карибы, это судно было захвачено пиратами, на который она и перешла, как член экипажа – это случилось в 1717 г. В дальнейшем то ли её корабль захватил судно Рэкхема и Энн Бонни, то ли, наоборот. Но, в итоге, все они оказались на одном корабле, где Энн уже не скрывала свою половую принадлежность, а Мэри – пока ещё притворялась мужчиной. Окончательно прояснилось всё после того, как Энн Бонни стала оказывать ей чересчур откровенные знаки внимания. Лесбиянками эти дамы не были, поэтому, выяснив, что к чему, стали просто подругами.

Любопытна, кстати, история  флага корабля Рэкхема. Вначале это был типичный Jolly Roger, но потом матросы стали говорить, что перекрещенные кости на этом полотне – те самые, из которых сотворены Энн и Мэри. Рэкхем воспринял это, как насмешку, и приказал нарисовать вместо них два кривых ножа.
 

 

Флаг Джека Рэкхема

В 1720 г. судно Рэкхема было захвачено правительственным кораблем только потому, что вся команда была пьяна – включая капитана, но исключая этих женщин и еще одного матроса, которые попытались организовать сопротивление.
 

 

Последний бой Энн Бонни и Мэри Рид, иллюстрация

На острове Ямайка перед казнью Рэкхем попросил о свидании с Энн. Она сказала ему:

«Если бы ты дрался как мужчина, тебе бы не пришлось подыхать как собаке!»

 

 

Anne Bonney

Рид и Бонни заявили, что являются беременными, поэтому их казнь была отложена до рождения ими детей. Мэри, которая, по мнению многих исследователей, всё же не была любовницей Рэкхема (с такой горячей ирландской «подругой», как Энн Бонни, как-то небезопасно с другими девицами «амуры крутить», тем более на одном корабле), умерла от какой-то лихорадки в ямайской тюрьме. Об Энн известно, что она в апреле 1721 г. родила мальчика. О дальнейшей её судьбе достоверных сведений нет.
 

 

Энн Бонни, марка Содружества Багамских островов

 

 

Такая веселенькая марка островов Тёркс и Кайкос: Мэри Рид, Энн Бонни, Калико Джек Рэкхем с шайкой пиратов после грабежа корабля «Bella Christina»

Разумеется, разбой в Карибском море не прекратился сразу же после того, как власти Британии взяли под контроль Нассау. По подсчетам всё того же Роджерса, ещё около 2000 пиратов продолжали в то время нападать на корабли в Карибском море. Среди них плавал и такой «герой», как Джон Робертс (Бартоломью Робертс, Чёрный Барт).
 

О нем будет рассказано в следующей статье цикла.

 

 

Рыжов В.А.©

  Показать содержимое

Бартоломью Робертс, Чёрный Барт. Последний герой великой эпохи флибустьеров

 

 

В этой статье пойдет речь о последнем «герое» великой эпохи флибустьеров – Джоне Робертсе, более известном, как Бартоломью Робертс или Чёрный Барт. Человеком он был жестоким, но, при этом, богобоязненным и довольно образованным, трезвенником и противником азартных игр, любил хорошую музыку (и даже держал музыкантов на своем корабле). В списке самых успешных пиратов всех времен и народов, составленном в 2008 г. журналом «Forbes», он оказался на почетном пятом месте, опередив Генри Моргана (9 место) и Эдварда Тича (10).
 

 

Джон Робертс (Роберт Бартоломью, Чёрный Барт)

Свою карьеру пирата Робертс начал в 1719 г. и закончил её уже в 1722 – у Берега Слоновой кости, в Африке. За эти три года он сумел захватить более 400 кораблей (исследователи называют цифру от 456 до 470) и получил добычи на сумму от 32 до 50 миллионов фунтов стерлингов. Он даже успел написать свою версию «Кодекса пиратов» (авторами других вариантов «пиратского кодекса» были Генри Морган, Джордж Лаутер, Бартоломео Португальский – все эти кодексы были обязательны лишь для членов их команд, которые этот договор подписывали).
 

Джон Робертс: начало пути

Как и Морган, Робертс был валлийцем – он родился в 1682 г. в местечке Пемброкшир. Семья Робертсов не могла похвастаться ни знатностью, ни богатством. Поэтому, в возрасте 13 лет Джон вынужден был устроиться на торговое судно юнгой. Видимо, ему всё же удалось получить какое-то образование, потому что в дальнейшем он на разных кораблях выполнял обязанности навигатора. В 1718 г. мы видим его на острове Барбадос в должности помощника капитана небольшого шлюпа, а через год – он служит третьим помощником на приписанном к порту Лондона корабле «Princess» («Принцесса»), который занимался перевозкой рабов из Африки в Америку.
 

 

Невольничий корабль «The Diligent» («Прилежный»)

 

 

Невольничий корабль, схема

В начале июня того года у побережья Ганы его судно встретилось с двумя пиратскими кораблями – «Royal Rover» («Королевский бродяга» или странник, скиталец) и «Saint James», и было захвачено ими. Командиром пиратов, по странному стечению обстоятельств, оказался валлиец из Пемброкшира Хоуэлл Дэвис, который, видимо, расчувствовавшись, взял земляка в свою команду. Впрочем, Робертс, как мы помним, был ещё и навигатором, а моряки данной профессии всегда могли рассчитывать на хороший прием на корсарских судах.

Капитан Дэвис, похоже, был большим оригиналом, потому что разделил экипажи своих кораблей на «лордов» и «общинников» (такого деления не было ни на одном другом пиратском судне). Робертс благодаря своей специальности попал в «лорды». Именно тогда он изменил свое имя, взяв в качестве «псевдонима», имя известного и авторитетного буканьера-флибустьера Бартоломью Шарпа. Пираты сократили это новое имя до «Барт», добавив к нему эпитет «Чёрный» – не за жестокость, как думают многие, а за цвет волос.

По свидетельствам современников, Дэвис и Робертс быстро нашли общий язык, да и среди пиратов авторитет Барта рос буквально на глазах.
Между тем, корабли пиратской эскадры взяли курс на остров Принсипе (Гвинейский залив).
 

В пути им повезло: удалось захватить голландский бриг, на котором, помимо прочих товаров, оказалось золота на сумму в 15 000 фунтов стерлингов. Но зато дал серьезную течь один из кораблей – «Saint James», команде которого пришлось перейти на «Royal Rover». Добравшись до острова, Дэвис пригласил губернатора-португальца на свой корабль, рассчитывая удержать его там и потребовать выкуп. Но все пошло не по сценарию пиратского капитана, который, в итоге, был убит в завязавшейся перестрелке. При выборе нового капитана, «лорды» (наиболее авторитетные члены команды) неожиданно проголосовали за Робертса, который находился на их судне не более 6 недель. Удивленный Робертс поначалу отказался от столь «высокой чести», но потом сказал, что, «раз он замарал руки в грязной воде и должен быть пиратом, лучше уже быть капитаном, чем простым матросом». Жалеть о своем решении корсарам не пришлось. Новый капитан сразу же отдал приказ об артиллерийском обстреле форта Принсипи, целью которого была объявлена месть за погибшего Дэвиса. После этого «Royal Rover» ушел от негостеприимного острова в море, где очень скоро пиратами были захвачены еще один голландский бриг и, перевозивший черных невольников, английский корабль.

 

 

Голландские корабли XVII века, гравюра

 

 

Капитан Бартоломью Робертс

Как мы помним, пиратская республика в Нассау уже прекратила свое существование, а добычу необходимо было сбывать, поэтому Барт направил свой корабль к берегам Бразилии. В сентябре 1719 г. пираты подошли к побережью провинции Баия, где неожиданно увидели португальскую флотилию: 42 торговых судна под охраной двух фрегатов. Приказ об атаке этого каравана многим показался самоубийственным, однако ночью все же было захвачено одно из небольших судов, а затем удалось отсечь от основной группы один из военных кораблей, который был взят на абордаж. Абордажную команду возглавил сам Робертс.
 

 

Пират с абордажным крюком, оловянная фигурка

На борту этого корабля, в числе прочих ценностей, оказался золотой крест, украшенный бриллиантами – подарок, предназначавшийся королю Португалии.

В дальнейшем был захвачен торговый шлюп из Род-Айленда, от шкипера которого были получены сведения о направлявшейся сюда бригантине с богатым грузом. Посадив на захваченный шлюп 40 человек, Робертс отправился на поиски этого судна.
 

 

Британский шлюп идет мимо бостонского маяка, гравюра 1717 г.

Однако выяснилось, что не всем членам экипажа по нраву пришлось избрание новичка: исполнявший обязанности помощника Уолтер Кеннеди, объявил себя капитаном, пообещав остальным справедливо разделить богатую добычу с тем, чтобы они могли с ней «разбежаться» кто куда. Он увел «Royal Rover», и Робертс поклялся тогда, что никогда не возьмет в свою команду ни одного ирландца.

Свою жизнь Кеннеди закончил, так же, как и большинство пиратов: был казнен в Лондоне.

Но вернемся к нашему герою. Назвав захваченный шлюп «Fortune» («Удача» – видимо, назло судьбе), Робертс отправился на нём охотиться за торговыми судами. Удача, действительно, была на стороне начинающего корсара: он захватил ещё несколько кораблей, а потом благополучно реализовал добычу в портах Новой Англии. Оттуда летом 1720 г. он отправился к побережью Ньюфаундленда, где очень быстро захватил 26 кораблей. Говорили, что, во время атаки, музыканты, находившиеся на борту его судна, непременно исполняли какую-нибудь воинственную мелодию – вы же помните о том, что Робертс был большим меломаном?
 

 

Пираты захватывают американское судно. Иллюстрация из книги Cassell’s Illustrated History of England

Репутация Барта уже в то время была такова, что, когда его 10-пушечный шлюп (тот самый – «Удача») под звуки музыки вошел в Залив Трепасси (Trepassey Bay – Ньюфаундленд), матросы 22-х стоявших там судов просто попрыгали в воду, предоставив ему возможность спокойно и не торопясь грабить их корабли. Здесь Робертсом были захвачены 18-пушечный вельбот и французский фрегат с 28 пушками на борту, который он сделал флагманом своей эскадры, дав ему название «Royal Fortune» («Королевская удача»).
 

Карибские приключения Чёрного Барта

 

 

Порт в Вест-Индии. Голландская гравюра, около 1700 г. На переднем плане – пираты на берегу и пинас

От берегов Северной Америки Робертс хотел было отправиться к Африке, но неблагоприятные погодные условия и отсутствие пресной воды заставили его вернуться обратно. Осенью 1720 г. он пришел в Карибское море, удача вновь сопутствовала ему, а слава достигла своего предела.

Вначале он атаковал гавань острова Сент-Киттс, захватил там один корабль и сжёг несколько других.
 

 

Бартоломью Робертс на почтовой марке Островов Сент-Кристофер и Невис

Затем, уже в море, всего за четыре дня – с 28 по 31 октября, он захватил и ограбил 15 французских и английских кораблей. На кураже Робертс попытался захватить принадлежавший Франции остров Мартинику, но десантная операция оказалась неудачной. Губернаторы французской Мартиники и английского Барбадоса объединили свои усилия в попытке захватить неуловимого корсара. Робертс был настолько возмущён «наглостью и дерзостью» этих представителей официальных властей, что сменил флаг на своем корабле: теперь это было черное полотно с изображением пирата, стоящего на двух черепах, один из которых символизировал губернатора Мартиники, а другой – Барбадоса.
 

 

Первый флаг корабля Бартоломью Робертса. По мнению многих авторов, изображение символизировало презрение его команды к смерти: пират, пьющий за свою смерть

 

 

Второй флаг Бартоломью Робертса: на черном фоне изображен пират с обнаженной саблей, стоящий на головах губернаторов Барбадоса (АВН, «A Barbados Head») и Мартиники (АМН, «A Martinique’s Head»)

В начале 1721 г. был взят на абордаж 32 пушечный невольничий фрегат под голландским флагом. Этот корабль он отправил к Мартинике, в виду гавани его людьми с помощью флажков было передано приглашение на остров Святой Лючии, где, якобы состоится распродажа рабов по чрезвычайно низким ценам. Надежды Робертса на жадность французских плантаторов оправдались: 15 кораблей вышли в море и были захвачены либо сожжены пиратской эскадрой. Особо ценным «призом» стал 18-пушечный корабль «Бригантина», которому Робертс с полным правом дал новое имя – «Большая удача».
 

 

Карибский пират, раскрашенная оловянная фигурка

В апреле 1721 года Бартоломью Робертс захватил 50-пушечный фрегат губернатора Мартиники, которого он, выполняя свое обещание, повесил на рее. Этот корабль стал новым флагманом пиратской эскадры. Название флагманского корабля Барта осталось неизменным: «Royal Fortune».
 

 

Корабль «Royal Fortune» Бартоломью Робертса и 2 варианта флага этого пирата

 

Последний поход в Африку

Африка все же манила Робертса, к её берегам он и отправился сразу после захвата губернаторского фрегата. В его распоряжении были 2 больших корабля: «Королевская удача» с экипажем в 228 человек, 48 из которых были неграми, и «Большая удача», на борту которой находилось 140 матросов, в том числе 40 негров. И здесь история с бунтом экипажа одного из кораблей вдруг повторилась: Томас Энстис, капитан «Большой удачи», ветеран команды Робертса, доставшийся ему еще от Хоуэлла Дэвиса, увел от него свое судно. Барт снова не стал преследовать изменников, он продолжил свой путь, и удача не изменяла ему: были захвачены четыре корабля, три из которых были сожжены, четвертый же, переименованный в «Little Ranger» («Маленький бродяга»), заменил судно Энстиса.

В июне 1721 года пираты подошли к берегам Африки, здесь был захвачен еще один фрегат, также присоединенный к их эскадре. Новые названия захваченным кораблям Робертс придумывать, видимо, устал, а, может быть, решил, что лучшего имени, чем «Royal Fortune», дать этому фрегату невозможно. И теперь в его эскадре были две «Королевских удачи». У Нигерии и Берега Слоновой Кости были захвачены 6 невольничьих кораблей, у побережья Бенина – ещё 11. Один из вновь захваченных фрегатов стал новым флагманом эскадры – Робертс назвал его «Ranger» («Бродяга»).

Вы, вероятно, помните, что название первого корабля Барта, доставшегося ему от Дэвиса – «Royal Rover», можно перевести как «Королевский бродяга». Теперь в эскадре Робертса было целых два «Бродяги», что может говорить о некоторой сентиментальности этого пирата.
Робертс теперь не грабил захваченные корабли, а брал с капитанов выкуп. Лишь один из владельцев этих кораблей, некий португалец, отказался платить, и два его корабля были сожжены. В августе 1721 г. пиратам даже удалось захватить город Онслоу (на территории нынешней Либерии), в котором находилась штаб-квартира Королевской Африканской Компании.

Робертс уже собирался отправиться в Бразилию для реализации захваченных ценностей, однако, на его беду, к берегам Африки подошли два английских военных фрегата. Один из них – «Swallow» («Ласточка»), захватил флагманский корабль пиратской эскадры – «Ranger», который опрометчиво напал на британца, приняв его за купеческое судно. Робертса на «Бродяге» не было: на «Royal Fortune» он в это время атаковал и захватил очередного «торговца». Но это было последней удачей знаменитого корсара.
 

Гибель последнего героя великой эпохи

Вероятно, многие помнят ироничную «Песню о вреде пьянства» из советского мультфильма «Остров сокровищ»:

«Лорды, сэры, пэры,
Знайте чувство меры,
Избегайте пьянства –
Вы как в западне.
Ждет нас путь не близкий,
И чем крепче ***,
Тем короче, сэры, будут ваши дни».

При появлении «Ласточки», большинство пиратов оказались пьяны. Данное обстоятельство вызывает некоторое недоумение, ведь мы помним, что Робертс являлся сторонником «здорового образа жизни», и запрещал попойки на своих кораблях. Это противоречие легко объяснимо: пираты пьянствовали на берегу, где власть капитана значительно слабела. Он мог оставить какого-то особо «злоупотребляющего» на берегу, взяв на его место нового матроса, но запретить подчиненным «лечиться от стресса» вне корабля было не в его власти.
 

 

Команда Бартоломью Барта, пирующая на Calabar River

 

 

Река Калабар, Нигерия

Пьяные пираты поначалу даже приняли «Ласточку» за возвращавшегося с добычей «Бродягу». Потеряв драгоценное время, три оставшихся пиратских корабля все же вышли в море. Рассказывают, что в свой последний бой Робертс отправился в алом камзоле, шелковых бриджах и в щегольской шляпе с красным пером. Грудь его украшала золотая цепь с крестом, усыпанным бриллиантами, в руке был меч, за поясом – два пистолета. Увы, уже второй залп англичан сразил Чёрного Барта, стоявшего на капитанском мостике. Если бы не его ранняя гибель, возможно, исход боя был бы другим. Смерть Робертса, который, до той поры, считался неуязвимым счастливчиком, деморализовала его подчиненных.

Оставшись без капитана, пираты скоро сдались англичанам, но, перед этим, выполняя последнюю волю Барта, завернули его тело в кусок парусины и сбросили в воду. Плена избежали некоторые пираты «Маленького бродяги», которые, вместе со своим капитаном, добрались до берега в шлюпке. Остальные были доставлены в Гану, где суд приговорил к казни 44 из них, 37 были отправлены на каторгу, но 74, почему-то, оправданы – вероятно, им удалось доказать, что на пиратский корабль их «рекрутировали» с других судов насильно и ничего особенно противозаконного они совершить не успели. Чернокожие пираты, которые, как мы помним, тоже находились в команде Робертса, были проданы в рабство. Капитан «Ласточки», Чэлонер Огл, за этот бой получил звание рыцаря, позже он дослужился до звания адмирала.

Так погиб Бартоломью Робертс, о котором говорили, что он был последним великим пиратом «золотого века» корсаров Карибского моря и Атлантического океана.
 

 

Чёрный Барт на монете в 1 доллар, Тувалу

 

 

Бартоломью Робертс, почтовая марка Багамы

В XI главе романа «Остров сокровищ» Л.Стивенсон говорит об этом:

«Мне ампутировал ногу ученый хирург – он учился в колледже и знал всю латынь наизусть… Его вздернули, как собаку, сушиться на солнышке... рядом с другими. То были люди Робертса, и погибли они потому, что меняли названия своих кораблей. Сегодня корабль называется "Королевское счастье", а завтра как-нибудь иначе. А по-нашему – как окрестили судно, так оно всегда и должно называться. Мы не меняли названия "Кассандры", и она благополучно доставила нас домой с Малабара, после того как Ингленд захватил вице-короля Индии. Не менял своего прозвища и "Морж", старый корабль Флинта»

Эпоха флибустьеров неуклонно шла к своему закату. Всё меньше становилось участков суши, незаселенных и неподконтрольных властям какой-либо страны. Всё больше военных кораблей появлялось в Карибском море и в Мексиканском заливе. Море перестало быть гостеприимным, и земля не только на материке, но и на островах Вест-Индии уже буквально горела под ногами корсаров. С каждым годом их становилось все меньше, пока, наконец, пиратство не стало уделом обреченных на быстрое уничтожение одиночек. Но что же стало с Нассау и другими островами Архипелага, после того, как Британия взяла под контроль Нью-Провиденс?
 

Багамы после пиратов

В конце XVIII века Нью-Провиденс, как и другие острова Архипелага, подвергался атакам испанцев, которые в 1781 г. оккупировали Багамы, но в июле 1783 г. британцы восстановили свою власть над ними.

Атаковали Нассау и американцы, которые в марте 1776 г., еще до принятия Декларации независимости, напали на этот город с целью захвата оружия и пороха, эвакуированных туда властями Вирджинии.
 

 

Высадка американцев у Нассау, 3-4 марта 1776 г.

Этот рейд считается в США первой операцией американской морской пехоты. В её честь название «Нассау» в разное время получили 2 военных корабля США.
 

 

Десантный корабль ВМФ США «Нассау»

Во время войны за независимость в США на Багамы переселились около 7 тысяч лоялистов.

В 1973 г. город Нассау стал столицей нового государства – Содружества Багамских островов, которое является членом Британского Содружества наций.
 

 

Герб Содружества Багамских островов, утвержденный в 1971 г. королевой Елизаветой II. Марлин и фламинго поддерживают щит, на котором изображены восходящее солнце и судно, олицетворяющее «Санта Марию» – каравеллу Христофора Колумба. На вершине щита – королевский шлем, характерный для бывших британских колоний, морская раковина и ветви кокосовой пальмы. Внизу – девиз: «Вместе вперед, выше и дальше».

 

 

Герб острова Нью-Провиденс

 

 

Город Нассау

В настоящее время, в Нассау проживают около 275 000 человек. Город принимает многочисленных туристов, особенно много их приезжает в «сухой» сезон – с ноября по апрель. Кроме того, практически каждый день в гавань Нассау заходят огромные круизные лайнеры. О бурном «флибустьерском» прошлом Нассау и острова Нью-Провиденс сейчас напоминает лишь небольшой музей пиратов на углу улиц Джордж и Мальборо.

В музее пиратов, Нассау:
 

 

Другое популярное сооружение, которое обычно связывают с эпохой флибустьеров – форт Шарлотты, на самом деле, построено гораздо позже – во времена Георга III, в 1788 г.
 

 

Форт Шарлотты, Нассау

 

 

Форт Шарлотты, Нассау, вид сверху

 

 

Пушки старой крепости смотрят сейчас в сторону круизного лайнера в порту Нассау

 

Рыжов В.А.©

Уж хотел было всё удалить. Тут столько есть информации для викторины какой-нибудь. Но стало лениво. И удалять. И придумывать вопросы. Да и вообще бы сначала самому всё это прочитать...

И ваще - кто у нас Лоцман?!?!? Где викторины? 

 

Капец...

В натуре, многабукафф. Еле прочитал.  Но интересно

 

[Glin_Ronin]

Сегодня в 09:48:53 пользователь Electric_Light_Orchestra сказал:

Им главное плюшки получить.