Журнал Navygaming, №5/2019- Рюдзё

[Arctur]

Отличный выпуск журнала, как всегда!  Викторина прекрасна,  спасибо за награды, а истории по мотивам вопросов реально интересны сами по себе)

[guglog]

И журнал интересный и на стрим обязательно приду. Есть в порту этот авианосец. Со штурмовиками без проблем, бомберы понятны, а вот с пуском торпед ...лажа полная. Надо разобраться. 

[Demiter]

Был здесь : https://worldofwarships.ru/ru/news/shipping/navygaming5_2019/ ,нажал "Читать журнал", получил :

К сожалению, возникла проблема

У вас нет прав для просмотра этого содержимого.

Код ошибки: 2F173/H

Это вообще о чем?

Данную тему нашел поиском на форуме.

 

[LongBen]

В 02.11.2019 в 22:54:38 пользователь Demiter сказал:

Был здесь : https://worldofwarships.ru/ru/news/shipping/navygaming5_2019/ ,нажал "Читать журнал", получил :

К сожалению, возникла проблема

У вас нет прав для просмотра этого содержимого.

Код ошибки: 2F173/H

Это вообще о чем?

Данную тему нашел поиском на форуме.

 

Опечатались в новости на портале. Уже поправили. Ссылка вела на черновую тему. Спасибо, что не растерялись и не сдались и нашли нас! 

[anonym_nMRGy61zeeLG]

Спасибо. обязательно почитаю

[S_Alex_D]

В 02.11.2019 в 21:54:38 пользователь Demiter сказал:

Был здесь : https://worldofwarships.ru/ru/news/shipping/navygaming5_2019/ ,нажал "Читать журнал", получил :

К сожалению, возникла проблема

У вас нет прав для просмотра этого содержимого.

Код ошибки: 2F173/H

Это вообще о чем?

Данную тему нашел поиском на форуме.

 

приносим извинения, бывает. Будем работать над собой

[anonym_MKWFxYpu9C8m]

---

Когда то было время, а не то что сейчас

 

[S_Alex_D]

В 04.11.2019 в 22:16:10 пользователь Slash_N_Grind сказал:

---

Когда то было время, а не то что сейчас

 

хорошее время, видимо

 

[sushil_igor]

 

В 01.11.2019 в 12:48:30 пользователь Wespe_D сказал:

Спасибо. Как всегда очень интересно.

Еще один взгляд на гибель авианосца

Хара Тамеичи Hara Tameichi

Одиссея самурая.

Командир японского эсминца

http://militera.lib.ru/memo/other/hara/index.html

Скрытый текст

Утром 23 августа 2-я эскадра эсминцев, эскортирующая транспорты, доложила, что наши корабли обнаружены разведывательной авиацией противника, поставив тем самым адмирала Нагумо перед проблемой. Наиболее оптимальным решением была бы отсрочка высадки и немедленное начало морского боя с противником за господство над водами вокруг острова. Ямамото приказал 2-й эскадре изменить курс и «отложить высадку на сутки», но вышедшему с Трука другому конвою с бригадой Кавагучи никаких приказов передано не было. Главком принял решение разгромить небольшое американское соединение и продолжать высадку согласно графика.

Приказом Ямамото было поспешно сформировано диверсионно-ударное соединение, построенное вокруг самого маленького авианосца нашего флота «Рюдзе» водоизмещением всего 10 150 тонн. Авианосец должны были прикрывать крейсер «Тоне» и два эсминца: «Токицукадзе» и «Амацукадзе». Соединением командовал мой однофамилец контр-адмирал Чуичи Хара. Ему ставилась задача следовать прямо к Гуадалканалу и затем, отходя к Бугенвилю, увлечь за собой американские корабли. В то же самое время соединение адмирала Нагумо с двумя авианосцами «Секаку» и «Дзуйкаку» (каждый по 40000 тонн) должно было проследовать на северо-восток, выходя во фланг соединения противника, когда тот клюнет на приманку отряда адмирала Хара.

В 2 часа ночи 24 мая мы вступили в кильватер тяжелому крейсеру «Тоне» — фантастически выглядевшему кораблю, чьи все четыре башни главного калибра были сосредоточены в носовой части, и пошли на соединение с авианосцем «Рюдзе». Мой «Амацукадзе» занял позицию с правого борта авианосца, а однотипный «Токицукадзе» — с левого.

Доведя скорость до 26 узлов, наше четырехкорабельное соединение устремилось к Гуадалканалу.

Контр-адмирал Хара, державший свой флаг на крейсере «Тоне», был одним из наиболее блестящих офицеров нашего флота. Я знал его еще по училищным временам, где он был преподавателем. При нанесении удара по Перл-Харбору Хара командовал одной из дивизий соединения Нагумо. Я полностью доверял ему.

Самым уязвимым в нашем соединении был, конечно, авианосец «Рюдзе», и я постоянно с беспокойством на него посматривал. Построен он был десять лет назад, и я точно знал, что на такие старые корабли принято направлять наименее опытных пилотов. Особенно после потери такого количества опытнейших летчиков в бою у Мидуэя. Зная, что «Рюдзе» выбран в качестве приманки, я сильно сомневался, что подобной приманке суждено уцелеть.

В 07:13, когда здесь, в южной части Тихого океана полностью рассвело, разведывательный гидросамолет установил первый контакт с противником. Противник следовал за нами достаточно долго, но потом отвернул, видимо, получив какую-то новую информацию. Последующие четыре часа мы шли, ничего не зная ни о местонахождении противника, ни о его дальнейших планах.

Море было полностью спокойным. Из-за редких облаков сияло ослепительное тропическое солнце. Погода, столь благоприятная для удара с воздуха, заставляла вспоминать Мидуэй. Меня опять начали мучить мрачные предчувствия.

В 11:00 мы находились в 200 милях севернее Гуадалканала. Точно по графику, предусмотренному оперативным планом, с палубы «Рюдзе» взлетели 6 бомбардировщиков и 15 истребителей для удара по американскому аэродрому на острове. Находясь в 2000 метрах от авианосца и следя с мостика за уходом самолетов, я недоумевал, почему с «Рюдзе» не выпустили 9 оставшихся у него истребителей для обеспечения собственного прикрытия, с воздуха. Глядя на облака, я представлял сколь неожиданно из-за них могут вынырнуть американские пикировщики и нанести фатальный удар беззащитному авианосцу.

Прошел целый час, но истребители с «Рюдзе» так и не взлетели.

Это было выше моего понимания и мне ничего не оставалось делать, кроме как ругаться про себя, стоя на мостике. В 12:30 возбужденный голос из радиорубки доложил по переговорной трубе:

— Командир, самолеты с «Рюдзе» доложили о том, что они успешно отбомбились над Гуадалканалом.

Я облегченно вздохнул, хотя сильно сомневался в том, что бомбардировка проведенная шестью палубными бомбардировщиками может быть особенно эффективной.

В этот момент рассыльный доставил мне на мостик обед, и я принялся за еду. Заканчивая обед, я услышал крик сигнальщика:

— Самолет, вероятно, противника подходит с левого борта по пеленгу 30!

В бинокль я увидел американский бомбардировщик, величественно плывущий на большом расстоянии, то появляясь из облаков, то скрываясь в них.

Мы подняли сигнальные флаги, дали гудки, сиреной и изготовили орудия к стрельбе по воздушной цели. По мере приближения мы убедились, что самолетов не один, а два. Это были наши старые знакомые по юго-восточной Азии — «летающие крепости» «В-17». Я взглянул на «Рюдзе» и онемел от удивления. На авианосце не было никаких признаков жизни. Казалось, что весь его экипаж во главе с командиром забылся в послеобеденном сне.

Чтобы предупредить авианосец о приближающейся опасности, я приказал своим комендорам открыть огонь, хотя американские бомбардировщики находились еще вне дальности стрельбы наших орудий.

«Тоне» и «Токицукадзе» также открыли заградительный огонь.

Наконец, два истребителя, пострекотав моторами на палубе, поднялись с «Рюдзе», стремительно набирая высоту. К этому времени самолеты противника, видимо, доложив о нашей позиции, развернулись на обратный курс. К тому времени как наши истребители вскарабкались на их высоту, «летающие крепости» уже исчезли в облаках. Истребители вернулись и стали кружиться над авианосцем.

А на палубе «Рюдзе» по-прежнему было тихо и пустынно.

Мое терпение лопнуло. Не в силах больше сдерживать эмоции и злость от ожидания удара противника по беспомощному авианосцу, я набросал на листке бумаги небольшое сообщение и приказал сигнальщикам передать его на авианосец флажным семафором.

Сигнальщик выскочил на крыло мостика и стал размахивать флагами: «От командира «Амацукадзе» капитана 2-го ранга Тамейчи Хара старшему офицеру «Рюдзе» капитану 2-го ранга Хисакичи Киши. Полностью осознавая неуместность своего вмешательства, вынужден спросить: почему авианосец столь вяло проводит операцию? Что случилось?»

Подобное сообщение, разумеется, было дерзким и бестактным. Я знал, что ни один морской офицер не позволял себе ничего подобного в ходе боевых операций. Но я специально адресовал его капитану 2-го ранга Киши, поскольку он был моим сокурсником по училищу. Хотя он не отвечал за летные операции, я надеялся, что ему удастся «разбудить» командира корабля и командира авиагруппы.

С авианосца быстро просигналили ответ: «От Киши капитану 2-го ранга Хара. Глубоко признательны за ваше замечание и впредь рассчитываем на них». Пока я гадал, как понимать этот ответ, на палубе «Рюдзе» внезапно закипела жизнь, и на ней появились еще семь истребителей. Вскоре ветер донес шум их запускаемых моторов, но было уже поздно, поскольку именно в этот момент я услышал крики сигнальщиков:

— Приближается большое количество самолетов противника!

Было около 14:00. «Рюдзе» стал спешно разворачиваться под ветер, когда десятка два американских пикирующих бомбардировщиков камнем стали падать на него со всех сторон. Я с ужасом глядел на наш авианосец. Почему он, находясь под атакой, не очищает свою палубу от самолетов? Надо сказать, что в этот момент мне было чем заняться, кроме как наблюдать за действиями «Рюдзе». Я находился на дистанции примерно в 5000 метров от него и вместе с другими кораблями охранения отбивался от бомбардировщиков противника. Между тем, мы перехватили радиограмму с «Рюдзе», предписывавшую самолетам, отправленным к Гуадалканалу, не возвращаться на авианосец, а садиться на аэродроме Бука — на полпути между Гуадалканалом и Рабаулом. Я опять удивился: не лучше ли было приказать своим пятнадцати истребителям перехватить самолеты противника на отходе?

Один за другим американские пикировщики «Донтлесс» и истребители «Грумман» пикировали на «Рюдзе», забрасывая его бомбами и поливая пулеметно-пушечным огнем. Двенадцать зениток «Рюдзе» вели спорадический огонь, не сбив ни одного вражеского самолета. (Это были самолеты с американского авианосца «Саратога».)

Две или три вражеских бомбы попали в кормовую часть корабля, пробив полетную палубу. Из пробоин вырвались языки пламени и чередой последовали ужасающие взрывы. По всей длине полетной палубы побежал огонь и повалили клубы густого черного дыма.

Решив, что с авианосцем покончено, самолеты противника ринулись на нас — на корабли охранения. Мой корабль, ведя огонь из всех орудий, отчаянно маневрировал на скорости 33 узла. Огромный бурун, поднятый форштевнем, заливал палубу вплоть до носовой надстройки. Каскады воды достигали мостика.

Атака продолжалась около получаса. Несколько бомб упали в опасной близости от эсминца, но прямых попаданий не было.

Наконец, американские самолеты улетели, и я перевел дух, снова взглянув на авианосец «Рюдзе». Клубы черного дыма отнесло ветром в сторону, открыв авианосец окулярам моего бинокля. Я увидел, что он стоит без хода и... тонет! Тяжелый крен на правый борт обнажил красный сурик корпуса ниже ватерлинии. Волны захлестывали своими верхушками края полетной палубы.

Мой эсминец немедленно начал движение к авианосцу, но внезапное появление из облаков трех самолетов заставило нас снова лечь на курс уклонения от бомб и сыграть воздушную тревогу.

К счастью, и вместе с тем к несчастью, самолеты оказались свои. Это были три истребителя «Зеро», возвращающиеся после удара по Гуадалканалу. Они медленно начали кружиться над «Рюдзе», как бы прощаясь со своей погибающей авиаматкой, а затем, один за другим, совершили посадку на воду вблизи авианосца. Летчиков быстро спасли, но, к сожалению, мы ничего не могли сделать, чтобы спасти их самолеты.

Пока мы спасали пилотов, было потеряно много драгоценного времени. Теперь мне казалось, что авианосец может опрокинуться в любой момент. Но каким-то чудом горящий «Рюдзе» все еще оставался на плаву. Даже языков пламени стало поменьше. Видимо, хлынувшая в корабль вода сама гасила пожары.

Может быть, его удастся отбуксировать на Трука, а там поставить в ремонт? Однако мой оптимизм быстро рассеялся, когда «Амацукадзе» приблизился к авианосцу. Пламя пожаров сожрало все. Было уничтожено все оборудование полетной палубы и орудия на спонсонах. Повсюду вперемешку с обугленными трупами лежали обгоревшие останки самолетов. Крен корабля достиг уже 40 градусов. Авианосец погружался на глазах. Кто-то на полетной палубе сигналил флагами: «Мы покидаем корабль. Подойдите к борту и примите экипаж».

Мы быстро подошли под заваливающийся правый борт «Рюдзе». Если авианосец опрокинется, а это могло произойти в любой момент, он вполне мог накрыть «Амацукадзе» и утащить его с собой в пучину. Но терять время на какие-то раздумья и колебания было уже невозможно, и я решил рискнуть.

Океан, который до этого казался спокойным, своей зыбью так раскачивал стоявший без хода «Рюдзе», что его островная надстройка то вздымалась куда-то высоко вверх, то зловеще приближалась и угрожающе нависала «над моим маленьким эсминцем. Холодный пот катился по моему лицу. Матросы с кранцами и баграми встали у борта, чтобы нас не ударило волной об авианосец и не навалило на него.

Мы приняли сначала раненых, потом офицеров с секретными документами, а затем всех, кого еще можно было спасти. Прием экипажа «Рюдзе» прошел быстро и эффективно. Мы приняли на борт более 300 спасенных. Внезапно крен авианосца сильно увеличился.

— Закончилась ли эвакуация? — прокричал я в рупор с мостика.

Офицер, отвечающий за прием спасенных, ответил утвердительно.

Взревели мощные трубы «Амацукадзе», и эсминец стал быстро отходить от погибающего авианосца.

Мы успели пройти едва ли метров 500, как «Рюдзе» опрокинулся и исчез в океанской пучине. Образовавшийся на месте гибели авианосца огромный водоворот подхватил «Амацукадзе» и стал кидать эсминец из стороны в сторону. Я страшно испугался, что может произойти что-нибудь очень серьезное и еле-еле справился с управлением, выведя корабль из опасной зоны.

Я еще не успел отдышаться от пережитой опасности, как услышал тихий голос за своей спиной:

— Капитан 2-го ранга Хара... Вы не представляете, насколько я вам благодарен...

Я обернулся и увидел капитана 1-го ранга Тадао Като, командира «Рюдзе», того самого человека, которого я так ругал в течение прошедшего дня. Он выглядел измученным и больным, но снова поклонился мне и прохрипел:

— Пожалуйста, примите мою глубочайшую благодарность от имени всего моего экипажа.

Внезапно мне стало его жаль, а злость снова обратилась на адмирала Ямамото, который выбрал такого неподготовленного офицера — Като был строевиком, а не специалистом — для выполнения столь важной задачи, как «приманка».

— Вам нет нужды благодарить меня, Като, — раздраженно ответил я. — Вы выглядите совсем больным. Вы не ранены?

— Нет, Хара, я здоров. Но я вспоминаю, сколько погибло моих моряков... И мой корабль...

Он закрыл лицо руками и, не в силах больше контролировать себя, разрыдался. Когда он побрел к трапу, я только спросил:

— Господин Като, скажите: мой друг Киши, ваш старпом, он спасся?

Като обернулся. Он не сказал ни слова, но по печали на его измученном лице я понял все и кивнул. Като, опустив голову, стал спускаться по трапу.

Я тяжело вздохнул. Капитан 2-го ранга Киши, мой хороший друг, с которым мы когда-то учились в одной группе Эта-Дзимы, погиб. К чему нельзя никогда привыкнуть на войне — это к гибели друзей...

«Амацукадзе» присоединился к крейсеру «Тоне» и эсминцу «Токицукадзе», и я с облегчением убедился, что ни не получили никаких повреждений. Оба корабля спустили шлюпки, поднимая из воды моряков с «Рюдзе», которым пришлось броситься за борт.

Между тем появились еще четырнадцать самолетов, вернувшихся после удара по Гуадалканалу, и стали крутиться над нами. Видимо приказ совершить посадку на аэродроме Бука до них не дошел. В результате семь самолетов, включая и единственный, имеющий радиоаппаратуру, пропали без вести, а семь совершили посадку на воду вблизи наших кораблей и были подняты на борт. Но все самолеты, разумеется, утонули.

Солнце уже садилось, когда «Тоне», «Токицукадзе» и мой «Амацукадзе» получили приказ Нагумо присоединиться к его главным силам и повернули в восточном направлении. Этот день, 24 августа, вошедший в историю как день сражения у Восточных Соломоновых островов, показался мне бесконечно долгим и изнурительным.

Пройдя примерно 50 миль на рандеву с главными силами, мы обнаружили отряд наших эсминцев, который шел на юг, светя прожекторами. Они вели поиск пилотов, вынужденных совершить посадку на воду.

Стояла непроглядно темная ночь и соответствующая тишина. Я почувствовал страшную усталость после бессонной ночи и столь напряженного дня и стал подумывать о том, чтобы спуститься в каюту и пару часов поспать. Но в этот момент мне доложили, что с флагманского авианосца «Секаку» прожектором передали позывной «Амацукадзе», а вслед за ним приказ:

«Адмирал Нагумо капитану 2-го ранга Хара. Немедленно следовать в точку КИ Н 21 и обеспечить спасение двух пилотов авианосца «Дзуйкаку», находящихся в воде».

Сверившись с картой, я даже присвистнул от удивления. Ничего себе... Указанная точка находилась в 98 милях к югу от моего нынешнего места и всего в 60 милях от последнего места соединения противника, зафиксированного на момент гибели «Рюдзе». Но приказ есть приказ. Я преодолел усталость и дал приказ ложиться на новый курс.

Я не имел понятия, каким образом и кто определил то место, где должны были находиться сбитые летчики, но понимал, что наши и без того малые шансы их обнаружить, станут совершенно безнадежными, если мы допустим хоть малейшую навигационную ошибку.

После четырех часов хода на 24-х узлах мы прибыли в район поиска. Снизив скорость до 6 узлов, мы начали прочесывать район. Звезд не было видно и приходилось руководствоваться только счислением.

Вахтенный штурман лейтенант Хидео Шодзи доложил, что мы находимся точно в указанной точке. Я выставил дополнительных сигнальщиков, объяснив им, что кроме наших пилотов здесь могут оказаться и сбитые летчики противника. Включать прожектора я не решился, поскольку опасался вражеских подводных лодок, которые при моем следовании со скоростью 6 узлов могли утопить «Амацукадзе» с такой же легкостью, как какой-нибудь старый транспорт.

После получаса бесплодных поисков я начал беспокоиться по поводу имеющихся у меня запасов топлива, поскольку нам еще нужно было добираться до Рабаула, находящегося на расстоянии 500 миль. Приняв все это во внимание, я разрешил зажечь на бортах слабые сигнальные огни.

Летчики должны быть где-то неподалеку. Я решил просигналить с мостика в темноту сигнальным фонарем название их авианосца: «Дзуйкаку! Дзуйкаку!».

Прошло еще полчаса и все надежды стали тускнеть, когда слева по носу я неожиданно увидел слабый проблеск огня на расстоянии примерно 1000 метров. Повернув в этом направлении, мы спустили шлюпку и, подойдя приблизительно на 100 метров, обнаружили спасательный плотик и двух людей на нем. Командовавший шлюпкой лейтенант Шодзи внезапно остановился и доложил, что люди на плоту похожи на американцев.

Я чуть не взвыл от досады. Если люди на плоту — американцы, то это значит, что нам придется продолжать поиск. А уже близился рассвет.

— Кто бы они ни были, — приказал я, — снимите их плотика на шлюпку.

Когда шлюпка подошла к плоту, с нее просигналили фонарем, что это оказались именно те японские пилоты, которых мы искали. Я чуть не пустился в пляс прямо на мостике от радости.

Взяв летчиков на борт, мы повернули на север и, увеличив скорость до 24 узлов, направились на Трук. А первый раз за двое суток опустился в свое кресло на мостике и забылся глубоким сном.

Хотя операция «Приманка» и закончилась гибелью авианосца «Рюдзе», эта жертва не была напрасной. Внимание противника отвлеклось на наш отряд, а это позволило адмиралу Нагумо использовать все свои силы для удара по американскому авианосцу «Энтерпрайз» и нанести ему тяжелые повреждения. Конечно, это служило лишь небольшой компенсацией за потерю «Рюдзе», поскольку «Энтерпрайз» был быстро отремонтирован и через два месяца был снова в строю.

Более того, палубная авиация американцев атаковала конвой, везущий подкрепления для полковника Ичики, и повредила крейсер «Дзинтцу».

Наши эсминцы подошли к Гуадалканалу и в течение всей ночи яростно бомбардировали позиции противника. Однако на следующее утро эскадрильи «летающих крепостей» в течение нескольких часов налетали на корабли и транспорта нашего конвоя, вынудив его отойти к Бугенвилю. При этом был потерян эсминец «Муцуки» и транспорт «Кинрю-Мару».

Узнав о столь серьезном противодействии противника, конвой с бригадой генерала Кавагучи вернулся обратно на Трук.

Таким образом, это сражение закончилось как тактическим, так и стратегическим поражением Японии. Все решения, принятые адмиралом Ямамото, оказались неверными.

 

[pol_pot126]

посмотрел видео. понравилось

 

[S_Alex_D]

В 15.11.2019 в 23:21:30 пользователь sushil_igor сказал:

 

Еще один взгляд на гибель авианосца

Хара Тамеичи Hara Tameichi

Одиссея самурая.

Командир японского эсминца

http://militera.lib.ru/memo/other/hara/index.html

  Показать содержимое

Утром 23 августа 2-я эскадра эсминцев, эскортирующая транспорты, доложила, что наши корабли обнаружены разведывательной авиацией противника, поставив тем самым адмирала Нагумо перед проблемой. Наиболее оптимальным решением была бы отсрочка высадки и немедленное начало морского боя с противником за господство над водами вокруг острова. Ямамото приказал 2-й эскадре изменить курс и «отложить высадку на сутки», но вышедшему с Трука другому конвою с бригадой Кавагучи никаких приказов передано не было. Главком принял решение разгромить небольшое американское соединение и продолжать высадку согласно графика.

Приказом Ямамото было поспешно сформировано диверсионно-ударное соединение, построенное вокруг самого маленького авианосца нашего флота «Рюдзе» водоизмещением всего 10 150 тонн. Авианосец должны были прикрывать крейсер «Тоне» и два эсминца: «Токицукадзе» и «Амацукадзе». Соединением командовал мой однофамилец контр-адмирал Чуичи Хара. Ему ставилась задача следовать прямо к Гуадалканалу и затем, отходя к Бугенвилю, увлечь за собой американские корабли. В то же самое время соединение адмирала Нагумо с двумя авианосцами «Секаку» и «Дзуйкаку» (каждый по 40000 тонн) должно было проследовать на северо-восток, выходя во фланг соединения противника, когда тот клюнет на приманку отряда адмирала Хара.

В 2 часа ночи 24 мая мы вступили в кильватер тяжелому крейсеру «Тоне» — фантастически выглядевшему кораблю, чьи все четыре башни главного калибра были сосредоточены в носовой части, и пошли на соединение с авианосцем «Рюдзе». Мой «Амацукадзе» занял позицию с правого борта авианосца, а однотипный «Токицукадзе» — с левого.

Доведя скорость до 26 узлов, наше четырехкорабельное соединение устремилось к Гуадалканалу.

Контр-адмирал Хара, державший свой флаг на крейсере «Тоне», был одним из наиболее блестящих офицеров нашего флота. Я знал его еще по училищным временам, где он был преподавателем. При нанесении удара по Перл-Харбору Хара командовал одной из дивизий соединения Нагумо. Я полностью доверял ему.

Самым уязвимым в нашем соединении был, конечно, авианосец «Рюдзе», и я постоянно с беспокойством на него посматривал. Построен он был десять лет назад, и я точно знал, что на такие старые корабли принято направлять наименее опытных пилотов. Особенно после потери такого количества опытнейших летчиков в бою у Мидуэя. Зная, что «Рюдзе» выбран в качестве приманки, я сильно сомневался, что подобной приманке суждено уцелеть.

В 07:13, когда здесь, в южной части Тихого океана полностью рассвело, разведывательный гидросамолет установил первый контакт с противником. Противник следовал за нами достаточно долго, но потом отвернул, видимо, получив какую-то новую информацию. Последующие четыре часа мы шли, ничего не зная ни о местонахождении противника, ни о его дальнейших планах.

Море было полностью спокойным. Из-за редких облаков сияло ослепительное тропическое солнце. Погода, столь благоприятная для удара с воздуха, заставляла вспоминать Мидуэй. Меня опять начали мучить мрачные предчувствия.

В 11:00 мы находились в 200 милях севернее Гуадалканала. Точно по графику, предусмотренному оперативным планом, с палубы «Рюдзе» взлетели 6 бомбардировщиков и 15 истребителей для удара по американскому аэродрому на острове. Находясь в 2000 метрах от авианосца и следя с мостика за уходом самолетов, я недоумевал, почему с «Рюдзе» не выпустили 9 оставшихся у него истребителей для обеспечения собственного прикрытия, с воздуха. Глядя на облака, я представлял сколь неожиданно из-за них могут вынырнуть американские пикировщики и нанести фатальный удар беззащитному авианосцу.

Прошел целый час, но истребители с «Рюдзе» так и не взлетели.

Это было выше моего понимания и мне ничего не оставалось делать, кроме как ругаться про себя, стоя на мостике. В 12:30 возбужденный голос из радиорубки доложил по переговорной трубе:

— Командир, самолеты с «Рюдзе» доложили о том, что они успешно отбомбились над Гуадалканалом.

Я облегченно вздохнул, хотя сильно сомневался в том, что бомбардировка проведенная шестью палубными бомбардировщиками может быть особенно эффективной.

В этот момент рассыльный доставил мне на мостик обед, и я принялся за еду. Заканчивая обед, я услышал крик сигнальщика:

— Самолет, вероятно, противника подходит с левого борта по пеленгу 30!

В бинокль я увидел американский бомбардировщик, величественно плывущий на большом расстоянии, то появляясь из облаков, то скрываясь в них.

Мы подняли сигнальные флаги, дали гудки, сиреной и изготовили орудия к стрельбе по воздушной цели. По мере приближения мы убедились, что самолетов не один, а два. Это были наши старые знакомые по юго-восточной Азии — «летающие крепости» «В-17». Я взглянул на «Рюдзе» и онемел от удивления. На авианосце не было никаких признаков жизни. Казалось, что весь его экипаж во главе с командиром забылся в послеобеденном сне.

Чтобы предупредить авианосец о приближающейся опасности, я приказал своим комендорам открыть огонь, хотя американские бомбардировщики находились еще вне дальности стрельбы наших орудий.

«Тоне» и «Токицукадзе» также открыли заградительный огонь.

Наконец, два истребителя, пострекотав моторами на палубе, поднялись с «Рюдзе», стремительно набирая высоту. К этому времени самолеты противника, видимо, доложив о нашей позиции, развернулись на обратный курс. К тому времени как наши истребители вскарабкались на их высоту, «летающие крепости» уже исчезли в облаках. Истребители вернулись и стали кружиться над авианосцем.

А на палубе «Рюдзе» по-прежнему было тихо и пустынно.

Мое терпение лопнуло. Не в силах больше сдерживать эмоции и злость от ожидания удара противника по беспомощному авианосцу, я набросал на листке бумаги небольшое сообщение и приказал сигнальщикам передать его на авианосец флажным семафором.

Сигнальщик выскочил на крыло мостика и стал размахивать флагами: «От командира «Амацукадзе» капитана 2-го ранга Тамейчи Хара старшему офицеру «Рюдзе» капитану 2-го ранга Хисакичи Киши. Полностью осознавая неуместность своего вмешательства, вынужден спросить: почему авианосец столь вяло проводит операцию? Что случилось?»

Подобное сообщение, разумеется, было дерзким и бестактным. Я знал, что ни один морской офицер не позволял себе ничего подобного в ходе боевых операций. Но я специально адресовал его капитану 2-го ранга Киши, поскольку он был моим сокурсником по училищу. Хотя он не отвечал за летные операции, я надеялся, что ему удастся «разбудить» командира корабля и командира авиагруппы.

С авианосца быстро просигналили ответ: «От Киши капитану 2-го ранга Хара. Глубоко признательны за ваше замечание и впредь рассчитываем на них». Пока я гадал, как понимать этот ответ, на палубе «Рюдзе» внезапно закипела жизнь, и на ней появились еще семь истребителей. Вскоре ветер донес шум их запускаемых моторов, но было уже поздно, поскольку именно в этот момент я услышал крики сигнальщиков:

— Приближается большое количество самолетов противника!

Было около 14:00. «Рюдзе» стал спешно разворачиваться под ветер, когда десятка два американских пикирующих бомбардировщиков камнем стали падать на него со всех сторон. Я с ужасом глядел на наш авианосец. Почему он, находясь под атакой, не очищает свою палубу от самолетов? Надо сказать, что в этот момент мне было чем заняться, кроме как наблюдать за действиями «Рюдзе». Я находился на дистанции примерно в 5000 метров от него и вместе с другими кораблями охранения отбивался от бомбардировщиков противника. Между тем, мы перехватили радиограмму с «Рюдзе», предписывавшую самолетам, отправленным к Гуадалканалу, не возвращаться на авианосец, а садиться на аэродроме Бука — на полпути между Гуадалканалом и Рабаулом. Я опять удивился: не лучше ли было приказать своим пятнадцати истребителям перехватить самолеты противника на отходе?

Один за другим американские пикировщики «Донтлесс» и истребители «Грумман» пикировали на «Рюдзе», забрасывая его бомбами и поливая пулеметно-пушечным огнем. Двенадцать зениток «Рюдзе» вели спорадический огонь, не сбив ни одного вражеского самолета. (Это были самолеты с американского авианосца «Саратога».)

Две или три вражеских бомбы попали в кормовую часть корабля, пробив полетную палубу. Из пробоин вырвались языки пламени и чередой последовали ужасающие взрывы. По всей длине полетной палубы побежал огонь и повалили клубы густого черного дыма.

Решив, что с авианосцем покончено, самолеты противника ринулись на нас — на корабли охранения. Мой корабль, ведя огонь из всех орудий, отчаянно маневрировал на скорости 33 узла. Огромный бурун, поднятый форштевнем, заливал палубу вплоть до носовой надстройки. Каскады воды достигали мостика.

Атака продолжалась около получаса. Несколько бомб упали в опасной близости от эсминца, но прямых попаданий не было.

Наконец, американские самолеты улетели, и я перевел дух, снова взглянув на авианосец «Рюдзе». Клубы черного дыма отнесло ветром в сторону, открыв авианосец окулярам моего бинокля. Я увидел, что он стоит без хода и... тонет! Тяжелый крен на правый борт обнажил красный сурик корпуса ниже ватерлинии. Волны захлестывали своими верхушками края полетной палубы.

Мой эсминец немедленно начал движение к авианосцу, но внезапное появление из облаков трех самолетов заставило нас снова лечь на курс уклонения от бомб и сыграть воздушную тревогу.

К счастью, и вместе с тем к несчастью, самолеты оказались свои. Это были три истребителя «Зеро», возвращающиеся после удара по Гуадалканалу. Они медленно начали кружиться над «Рюдзе», как бы прощаясь со своей погибающей авиаматкой, а затем, один за другим, совершили посадку на воду вблизи авианосца. Летчиков быстро спасли, но, к сожалению, мы ничего не могли сделать, чтобы спасти их самолеты.

Пока мы спасали пилотов, было потеряно много драгоценного времени. Теперь мне казалось, что авианосец может опрокинуться в любой момент. Но каким-то чудом горящий «Рюдзе» все еще оставался на плаву. Даже языков пламени стало поменьше. Видимо, хлынувшая в корабль вода сама гасила пожары.

Может быть, его удастся отбуксировать на Трука, а там поставить в ремонт? Однако мой оптимизм быстро рассеялся, когда «Амацукадзе» приблизился к авианосцу. Пламя пожаров сожрало все. Было уничтожено все оборудование полетной палубы и орудия на спонсонах. Повсюду вперемешку с обугленными трупами лежали обгоревшие останки самолетов. Крен корабля достиг уже 40 градусов. Авианосец погружался на глазах. Кто-то на полетной палубе сигналил флагами: «Мы покидаем корабль. Подойдите к борту и примите экипаж».

Мы быстро подошли под заваливающийся правый борт «Рюдзе». Если авианосец опрокинется, а это могло произойти в любой момент, он вполне мог накрыть «Амацукадзе» и утащить его с собой в пучину. Но терять время на какие-то раздумья и колебания было уже невозможно, и я решил рискнуть.

Океан, который до этого казался спокойным, своей зыбью так раскачивал стоявший без хода «Рюдзе», что его островная надстройка то вздымалась куда-то высоко вверх, то зловеще приближалась и угрожающе нависала «над моим маленьким эсминцем. Холодный пот катился по моему лицу. Матросы с кранцами и баграми встали у борта, чтобы нас не ударило волной об авианосец и не навалило на него.

Мы приняли сначала раненых, потом офицеров с секретными документами, а затем всех, кого еще можно было спасти. Прием экипажа «Рюдзе» прошел быстро и эффективно. Мы приняли на борт более 300 спасенных. Внезапно крен авианосца сильно увеличился.

— Закончилась ли эвакуация? — прокричал я в рупор с мостика.

Офицер, отвечающий за прием спасенных, ответил утвердительно.

Взревели мощные трубы «Амацукадзе», и эсминец стал быстро отходить от погибающего авианосца.

Мы успели пройти едва ли метров 500, как «Рюдзе» опрокинулся и исчез в океанской пучине. Образовавшийся на месте гибели авианосца огромный водоворот подхватил «Амацукадзе» и стал кидать эсминец из стороны в сторону. Я страшно испугался, что может произойти что-нибудь очень серьезное и еле-еле справился с управлением, выведя корабль из опасной зоны.

Я еще не успел отдышаться от пережитой опасности, как услышал тихий голос за своей спиной:

— Капитан 2-го ранга Хара... Вы не представляете, насколько я вам благодарен...

Я обернулся и увидел капитана 1-го ранга Тадао Като, командира «Рюдзе», того самого человека, которого я так ругал в течение прошедшего дня. Он выглядел измученным и больным, но снова поклонился мне и прохрипел:

— Пожалуйста, примите мою глубочайшую благодарность от имени всего моего экипажа.

Внезапно мне стало его жаль, а злость снова обратилась на адмирала Ямамото, который выбрал такого неподготовленного офицера — Като был строевиком, а не специалистом — для выполнения столь важной задачи, как «приманка».

— Вам нет нужды благодарить меня, Като, — раздраженно ответил я. — Вы выглядите совсем больным. Вы не ранены?

— Нет, Хара, я здоров. Но я вспоминаю, сколько погибло моих моряков... И мой корабль...

Он закрыл лицо руками и, не в силах больше контролировать себя, разрыдался. Когда он побрел к трапу, я только спросил:

— Господин Като, скажите: мой друг Киши, ваш старпом, он спасся?

Като обернулся. Он не сказал ни слова, но по печали на его измученном лице я понял все и кивнул. Като, опустив голову, стал спускаться по трапу.

Я тяжело вздохнул. Капитан 2-го ранга Киши, мой хороший друг, с которым мы когда-то учились в одной группе Эта-Дзимы, погиб. К чему нельзя никогда привыкнуть на войне — это к гибели друзей...

«Амацукадзе» присоединился к крейсеру «Тоне» и эсминцу «Токицукадзе», и я с облегчением убедился, что ни не получили никаких повреждений. Оба корабля спустили шлюпки, поднимая из воды моряков с «Рюдзе», которым пришлось броситься за борт.

Между тем появились еще четырнадцать самолетов, вернувшихся после удара по Гуадалканалу, и стали крутиться над нами. Видимо приказ совершить посадку на аэродроме Бука до них не дошел. В результате семь самолетов, включая и единственный, имеющий радиоаппаратуру, пропали без вести, а семь совершили посадку на воду вблизи наших кораблей и были подняты на борт. Но все самолеты, разумеется, утонули.

Солнце уже садилось, когда «Тоне», «Токицукадзе» и мой «Амацукадзе» получили приказ Нагумо присоединиться к его главным силам и повернули в восточном направлении. Этот день, 24 августа, вошедший в историю как день сражения у Восточных Соломоновых островов, показался мне бесконечно долгим и изнурительным.

Пройдя примерно 50 миль на рандеву с главными силами, мы обнаружили отряд наших эсминцев, который шел на юг, светя прожекторами. Они вели поиск пилотов, вынужденных совершить посадку на воду.

Стояла непроглядно темная ночь и соответствующая тишина. Я почувствовал страшную усталость после бессонной ночи и столь напряженного дня и стал подумывать о том, чтобы спуститься в каюту и пару часов поспать. Но в этот момент мне доложили, что с флагманского авианосца «Секаку» прожектором передали позывной «Амацукадзе», а вслед за ним приказ:

«Адмирал Нагумо капитану 2-го ранга Хара. Немедленно следовать в точку КИ Н 21 и обеспечить спасение двух пилотов авианосца «Дзуйкаку», находящихся в воде».

Сверившись с картой, я даже присвистнул от удивления. Ничего себе... Указанная точка находилась в 98 милях к югу от моего нынешнего места и всего в 60 милях от последнего места соединения противника, зафиксированного на момент гибели «Рюдзе». Но приказ есть приказ. Я преодолел усталость и дал приказ ложиться на новый курс.

Я не имел понятия, каким образом и кто определил то место, где должны были находиться сбитые летчики, но понимал, что наши и без того малые шансы их обнаружить, станут совершенно безнадежными, если мы допустим хоть малейшую навигационную ошибку.

После четырех часов хода на 24-х узлах мы прибыли в район поиска. Снизив скорость до 6 узлов, мы начали прочесывать район. Звезд не было видно и приходилось руководствоваться только счислением.

Вахтенный штурман лейтенант Хидео Шодзи доложил, что мы находимся точно в указанной точке. Я выставил дополнительных сигнальщиков, объяснив им, что кроме наших пилотов здесь могут оказаться и сбитые летчики противника. Включать прожектора я не решился, поскольку опасался вражеских подводных лодок, которые при моем следовании со скоростью 6 узлов могли утопить «Амацукадзе» с такой же легкостью, как какой-нибудь старый транспорт.

После получаса бесплодных поисков я начал беспокоиться по поводу имеющихся у меня запасов топлива, поскольку нам еще нужно было добираться до Рабаула, находящегося на расстоянии 500 миль. Приняв все это во внимание, я разрешил зажечь на бортах слабые сигнальные огни.

Летчики должны быть где-то неподалеку. Я решил просигналить с мостика в темноту сигнальным фонарем название их авианосца: «Дзуйкаку! Дзуйкаку!».

Прошло еще полчаса и все надежды стали тускнеть, когда слева по носу я неожиданно увидел слабый проблеск огня на расстоянии примерно 1000 метров. Повернув в этом направлении, мы спустили шлюпку и, подойдя приблизительно на 100 метров, обнаружили спасательный плотик и двух людей на нем. Командовавший шлюпкой лейтенант Шодзи внезапно остановился и доложил, что люди на плоту похожи на американцев.

Я чуть не взвыл от досады. Если люди на плоту — американцы, то это значит, что нам придется продолжать поиск. А уже близился рассвет.

— Кто бы они ни были, — приказал я, — снимите их плотика на шлюпку.

Когда шлюпка подошла к плоту, с нее просигналили фонарем, что это оказались именно те японские пилоты, которых мы искали. Я чуть не пустился в пляс прямо на мостике от радости.

Взяв летчиков на борт, мы повернули на север и, увеличив скорость до 24 узлов, направились на Трук. А первый раз за двое суток опустился в свое кресло на мостике и забылся глубоким сном.

Хотя операция «Приманка» и закончилась гибелью авианосца «Рюдзе», эта жертва не была напрасной. Внимание противника отвлеклось на наш отряд, а это позволило адмиралу Нагумо использовать все свои силы для удара по американскому авианосцу «Энтерпрайз» и нанести ему тяжелые повреждения. Конечно, это служило лишь небольшой компенсацией за потерю «Рюдзе», поскольку «Энтерпрайз» был быстро отремонтирован и через два месяца был снова в строю.

Более того, палубная авиация американцев атаковала конвой, везущий подкрепления для полковника Ичики, и повредила крейсер «Дзинтцу».

Наши эсминцы подошли к Гуадалканалу и в течение всей ночи яростно бомбардировали позиции противника. Однако на следующее утро эскадрильи «летающих крепостей» в течение нескольких часов налетали на корабли и транспорта нашего конвоя, вынудив его отойти к Бугенвилю. При этом был потерян эсминец «Муцуки» и транспорт «Кинрю-Мару».

Узнав о столь серьезном противодействии противника, конвой с бригадой генерала Кавагучи вернулся обратно на Трук.

Таким образом, это сражение закончилось как тактическим, так и стратегическим поражением Японии. Все решения, принятые адмиралом Ямамото, оказались неверными.

 

да, замечательная книга

 

[S_Alex_D]

Отличная викторина!

 

Надеюсь наш журнал поможет победить в ней!

[Arctur]

Японские мемуаристы тоже хотят  помочь:

...

Океан, который до этого казался спокойным, своей зыбью так раскачивал стоявший без хода «Рюдзе», что его островная надстройка то вздымалась куда-то высоко вверх, то зловеще приближалась и угрожающе нависала «над моим маленьким эсминцем. Холодный пот катился по моему лицу. Матросы с кранцами и баграми встали у борта, чтобы нас не ударило волной об авианосец и не навалило на него.

...

Один за другим американские пикировщики «Донтлесс» и истребители «Грумман» пикировали на «Рюдзе», забрасывая его бомбами и поливая пулеметно-пушечным огнем. Двенадцать зениток «Рюдзе» вели спорадический огонь, не сбив ни одного вражеского самолета.

[S_Alex_D]

В 10.12.2019 в 14:49:02 пользователь Arctur сказал:

Японские мемуаристы тоже хотят  помочь:

...

Океан, который до этого казался спокойным, своей зыбью так раскачивал стоявший без хода «Рюдзе», что его островная надстройка то вздымалась куда-то высоко вверх, то зловеще приближалась и угрожающе нависала «над моим маленьким эсминцем. Холодный пот катился по моему лицу. Матросы с кранцами и баграми встали у борта, чтобы нас не ударило волной об авианосец и не навалило на него.

...

Один за другим американские пикировщики «Донтлесс» и истребители «Грумман» пикировали на «Рюдзе», забрасывая его бомбами и поливая пулеметно-пушечным огнем. Двенадцать зениток «Рюдзе» вели спорадический огонь, не сбив ни одного вражеского самолета.

мемуаристы - всегда молодцы.

Вот только двенадцать зениток на "Рюдзё" были только сразу после постройки. К моменту гибели их было всего восемь (зенитные автоматы - это зенитные автоматы).

Вывод - мемуаристы часто передают впечатления и личное мнение, но потом берут дополнительные материалы (иногда не всегда верные) и дополняют свои труды.

Надо проверять....

ИМХО

 

[PabloEller]

Есть мнение, что в абзаце "В ходе модернизации 1935-1936 годов" вы свалили в кучу две модернизации Рюдзе, первая из которых происходила в 1934 году после "инцидента с Томодзуру". БольшАя часть работ из перечисленных была произведена именно тогда.

 

Кстати, двумя строчками выше "Томодзуру" написано с ошибкой.

[S_Alex_D]

В 13.12.2019 в 17:27:12 пользователь PabloEller сказал:

Есть мнение, что в абзаце "В ходе модернизации 1935-1936 годов" вы свалили в кучу две модернизации Рюдзе, первая из которых происходила в 1934 году после "инцидента с Томодзуру". БольшАя часть работ из перечисленных была произведена именно тогда.

 

Кстати, двумя строчками выше "Томодзуру" написано с ошибкой.

Спасибо за ваше мнение.

Есть много источников, которые с разной долей обобщения описывают проведенные мероприятия. Могу только сожалеть, что очевидцами тех событий мы не были, а доступа к оригинальным японским источникам доступа нет. К тому же, очень часто оказывается, что на деле, по опросам очевидцев того времени, то что потом записывается в официальные документы может расходиться с тем что было на деле (и вахтенные журналы подделываю, и приказы переписывают и т.д.). Такие факты заставляют "настороженно" относиться даже к официальным документам.

Это не относится непосредственно к "Рюдзё", но данная тенденция имеет место быть, и это надо учитывать.

 

Спасибо за тщательность изучения представленного материала, и приносим извинение за допущенную ошибку - одна ошибка на 80 страницах текста бесплатного журнала, выпущенным "непрофессиональными издателями" - это воспринимается как похвала.

Примите нашу благодарность!

 

[S_Alex_D]

Уважаемые читатели, уважаемые друзья!

Уже скоро мы сможем порадовать Вас новым выпуском журнала, а значит мы может подвести итоги викторины,

посвященной авианосцу "Рюдзё".

 

Итак, призерами викторины от журнала "Navygaming" - выпуск, посвящённый "Рюдзё", стали:

Arctur - 5000 дублонов

  antowaa- 5000 дублонов

rangvald79 - 5000 дублонов

 

Наши поздравления победителям!

Мы рады, что читателям удалось дать полные ответы на все наши вопросы.

И рады новым игрокам-призерам!

[anonym_NWRY58Gy7vp0]

Мне кажется что у одного из призёров в нике две цифры забыли дописать :)

[S_Alex_D]

В 26.12.2019 в 23:12:27 пользователь rangvald79 сказал:

Мне кажется что у одного из призёров в нике две цифры забыли дописать :)

а этот призер правильно указал свой ник в письме?

 

но мы проверим, и вам перезвоним, )))