Крейсер "Гебен" часть 3

evgen526007 · 31 дек 2013, 18:39:36

И так третья часть, и новая история крейсера.

В этой теме я расскажу о войне "Гебена" на Черном море.

23 октября 1914 г. посол России сообщил из Стамбула, что торговые суда, направляющиеся в Черное море, под предлогом отсутствия лоцманов задерживаются перед входом в Босфор.

27 октября в 20:35 было получено сообщение от русского парохода “Королева Ольга”, направлявшегося в Стамбул, о том, что около 17:30 в 5 милях от входа в Босфор он встретился с крейсерами “Гебен”, “Бреслау”, “Гамидие” и эсминцами, т.е. с группой сил, которая по сведениям, полученным от морского агента капитана 1 ранга Щеглова, выделялась для нанесения удара по Севастополю.

На следующий день, 28 октября, в 10:20 в штаб черноморского флота пришло донесение с парохода “Великий князь Александр Михайлович”, в котором сообщалось, что в районе Амастры (в 140 милях восточнее Босфора) он встретился с "Гебеном" и двумя эсминцами, шедшими курсом на север. Это было примерно на меридиане Севастополя, и сомнений о направлении его движения не возникало.

28 октября в 17:30 из министерства иностранных дел поступила телеграмма: “По достоверным сведениям, Турция решила немедленно объявить войну”.

Командующий германо-турецким флотом В.Сушон, принимая решение о нападении на русские базы и порты черноморского побережья Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск, имел перед собой две задачи – как можно скорее вовлечь Турцию в войну и внезапной атакой нанести наибольший урон силам Черноморского флота. В частности, “Гебен” в сопровождении двух эсминцев должен был обстрелять Севастополь, а заградитель “Нилуфер” – выставить у Севастополя мины. Операция должна была начаться в ночь на 29 октября.

Командующий Черноморским флотом А.А.Эбергард довольно странно прореагировал на донесения пароходов и телеграмму из МИДа: зная о том, что турецкие корабли находятся в пути к русским базам и портам, он дал разрешение на посылку из Севастополя в Ялту минного заградителя “Прут”. Корабль, имея полный запас мин, должен был привезти из Ялты батальон 62-й пехотной дивизии. Несмотря на свой уже весьма приличный возраст (1879 г. постройки) “Прут” представлял собой наиболее крупный (5459 т) и хорошо оборудованный минный заградитель Черноморского флота.

Правда, Эбергард попытался вывести основные силы флота навстречу германо-турецким кораблям, но 28 октября в штаб Черноморского флота пришел приказ верховного главнокомандующего: “Не искать встречи с турецким флотом и вступать с ним в бой лишь в случае крайней необходимости”. Это можно объяснить нежеланием спровоцировать превентивными действиями войну на Черном море.

Война с Турцией началась 29 октября в 3:20, когда турецкие эсминцы прорвались в Одесский порт. В 4:48 по радио всем морским силам Черного моря сообщалось: “Война началась”.

Первый сигнал об обнаружении луча прожектора неизвестного корабля, приближающегося к Севастополю с юго-западного направления, поступил 29 октября в 5:30 с наблюдательного поста на мысе Сарыч. Но на это донесение в штабе флота не обратили внимания, так как посчитали, что прожектор мог включить заградитель “Прут”, возвращавшийся в Севастополь. В действительности же это был “Гебен”, который вскоре был обнаружен русским наблюдательным постом с мыса Лукулл, а затем тральщиками, производившими контрольное траление южного фарватера.

В 6:33 “Гебен”, следуя за тралом двух миноносцев, подошел на дистанцию 40 кабельтовых и открыл огонь по Севастополю. Ответный огонь вели береговые батареи и старый линкор “Георгий Победоносец”. С 6:35 до 6:40 крейсер, ведя огонь по городу, маневрировал на крепостном минном заграждении. Однако так как оно не было включено, то “Гебен” этого даже не заметил. Приказ о включении заграждения был отдан сразу же после вхождения германского крейсера в район минного заграждения, однако выполнен был спустя 20 минут, т.е. тогда, когда “Гебен” уже покинул опасный район.

Обстрел продолжался 17-18 минут. “Гебен” выпустил по кораблям и причалам главной базы Черноморского флота 59 снарядов (47 калибром 280 мм и 12 – 152 мм). Большая их часть упала в районе угольных складов и госпиталя, и только два разорвались в расположении береговых батарей. За это время русские береговые батареи выпустили по противнику 360 снарядов калибром от 280 до 243 мм. “Георгий Победоносец” из-за плохой видимости (туман) произвел лишь несколько выстрелов. Наблюдатели отметили три попадания в германо-турецкий крейсер.

В 6:50 “Гебен” прекратил огонь и вышел из боя. Наблюдательный пост с мыса Лукулл донес, что корабль поспешно уходит. В это время минный заградитель “Прут”, получив приказ “возвращаться в Севастополь”, направлялся прямо навстречу немцам. О нападении немцев на Севастополь командир “Прута” извещен не был. Единственным распоряжением, сделанным штабом флота в связи с опасностью, угрожавшей “Пруту”, был приказ командиру 4-го дивизиона эсминцев, находившихся в дозоре на подступах к Севастополю: “В случае появления неприятеля поддержите “Прут”. Будничный приказ, если не учитывать, что трем устаревшим миноносцам типа “Ж” (“Лейтенант Пущин”, “Жаркий” и “Живучий”) предстояло “поддержать” минный транспорт “Прут” с 710 минами на борту в случае нападения сильнейшего корабля на черноморском театре.

Командир дивизиона, капитан 1-го ранга князь Трубецкой В.В., на головном корабле “Лейтенант Пущин” направился навстречу заградителю и вскоре обнаружил его к югу от Херсонесского маяка. В этот же момент показался и “Гебен” в сопровождении двух эсминцев. Трубецкой принял решение на максимальном ходу атаковать “Гебен”. В ответ германский крейсер открыл огонь из 6 орудий и четвертым залпом накрыл “Лейтенанта Пущина”, который, получив большую пробоину, начал погружаться в воду. Кроме того 150-мм снаряд разбил привод штурвала и вызвал пожар. Из-за сильного заградительного огня остальные русские эсминцы не смогли сблизиться с “Гебеном” на дистанцию торпедного залпа, вынуждены были отвернуть на 90° и выйти из боя.

Отразив атаку дозорных эсминцев, “Гебен” в 7:35 открыл огонь по “Пруту”. На корабле сразу же возникл пожар. Через 10-15 минут стрельбы “Гебен” дал полный ход и ушел в сторону Сарыча. Один из сопровождавших крейсер миноносцев, став по носу “Прута”, начал бессмысленно стрелять из своего орудия, но снаряды ложились за кормой тонущего минного заградителя,где уже находились шлюпки и плавающие люди. В связи с угрозой взрыва минного запаса командир заградителя отдал приказ затопить корабль.

На “Пруте” были открыты кингстоны. Чтобы ускорить затопление заградителя, командир приказал лейтенанту Рогузскому взорвать подрывные патроны. На мостике взрыв был слышен слабо, но заградитель встряхнуло, и он стал быстро погружаться кормой. В 8:40 “Прут” затонул, не спустив флага. Часть экипажа, разместившаяся в двух шлюпках, позже была спасена подводной лодкой “Судак”, а 75 человек во главе с командиром корабля были подобраны турецкими эсминцами. В результате атаки “Гебена” из экипажа минного заградителя погибли лейтенант, мичман, судовой священник, боцман и 25 матросов...

Ну а вот как описывает нападение германских кораблей на Севастополь очевидец событий Н.Стародумов в своих мемуарах “Над фронтами”:

“Окна нашей комнаты выходили на море. Горбунов выглянул случайно в окно и увидел два корабля, проходившие вдоль самого берега, возле школы. Мы не обратили внимания на эти суда – явление обычное: броненосец и крейсер. Вдруг слышим отдаленную пушечную стрельбу и бросаемся к окнам. Смотрим вниз на море и видим, что стреляют те самые корабли, а в двух-трех милях дальше от них загорается какой-то пароход.

Кто-то сказал:
– Броненосец “Евстафий” пробует новые орудия, мишень горит...

И все мы успокоились. Но через несколько минут услыхали, что стреляет Константиновская батарея, увидали всплески снарядов. Стали звонить по телефону и узнали, что турецкие корабли “Гебен” и “Бреслау” напали на наши суда. Это были, собственно говоря, германские корабли, очутившиеся в начале войны в Средиземном море. Они не могли через Гибралтар уйти обратно и остались в Турции.

Теперь эти два корабля пробрались в наши воды, зажгли и потопили транспорт “Прут”. Он-то и горел перед нашими глазами.

В Севастопольском порту царили растерянность и паника. Война неожиданно подошла совсем близко.”

В ответ на внезапное нападение на черноморские базы 16 (29) октября 1914г. Россия объявила войну Турции.

Схема первых ударов, на Черном море.

Часть 1

Часть 2

ЗЫ: Мультипостинга не будет попробую отвечать через минут 5-10

esoess1 · 31 дек 2013, 18:40:44

Зачем 3 части,если можно сделать все в одной теме?!

evgen526007 · 31 дек 2013, 18:41:29

Зачем 3 части,если можно сделать все в одной теме?!

Сильно много будет информации, т.к это еще не вся информация...

Zamuchryshkin · 31 дек 2013, 18:52:37

Ох, ТС, отмечайте Новый год ;)

Даже если только завтра прочту, и то, если смогу :)

anonym_iKh40wI0AxYO · 31 дек 2013, 18:54:25

дымит очень круто

evgen526007 · 31 дек 2013, 18:55:04

Ох, ТС, отмечайте Новый год ;)

Даже если только завтра прочту, и то, если смогу :)

Вас с Новым годом! Отмечайте на здоровье!

esoess1 · 31 дек 2013, 18:55:10

Сильно много будет информации, т.к это еще не вся информация...

Крейсер "Гебен" .

Служба линейного крейсера "Гебен" на Средиземном море.

С ноября 1912 года “Гебен” вместе с крейсером "Бреслау" был определен в германскую средиземноморскую эскадру. Мало кто предполагал, что корабли уходят из Северного моря навсегда. Более им не суждено было вернуться в Германию, а судьбы этих двух крейсеров окажутся столь сходными, что в ближайшие годы названия их в оперативных сводках будут фигурировать всегда вместе.
В этот период на Балканах шла Первая Балканская война. Многие страны прислали в этот регион свои военные корабли. После освобождения греческими войсками от турок города Салоники и последовавшего вслед за этим убийством короля Греции Георга I интернациональный эскорт кораблей (во главе с “Гебеном”) доставил тело в Пирей. В это время экипажи крейсеров общались с моряками английских кораблей, дислоцированных на Средиземноморье.
Англичане недвусмысленно указывали на важность представления интересов Германии немецкими крейсерами на Ближнем Востоке. Отчет об этой встрече вскоре лег на стол кайзера, поверх отчета Вильгельм II положил резолюцию: “Близится возможность раздела Турции, и потому корабль на месте абсолютно необходим”. Так судьба “Гебена” была предрешена – он оставался на Средиземном море, возможность прорыва в случае войны в Северное море представлялась призрачной. Гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц был против и даже возражал кайзеру. В своем дневнике он писал: “Кайзер особенно гордился нашей средиземноморской эскадрой, я же весьма резонно сожалел об отсутствии “Гебена” в Северном море”.
Осенью 1913г. “Гебен” произвел текущий ремонт в австрийском порту Пола. 23 октября 1913г. контр-адмирал Вильгельм Сушон сменил контр-адмирала Трюмлера на посту командира Средиземноморской дивизии. На длительный период времени его судьба будет неразрывно связана с именем крейсера "Гебен". Значительную часть зимы 1913/1914гг. “Гебен” провел на рейде Константинополя в составе международной эскадры.

Прорыв в Дарданеллы.

Весной 1914г. “Гебен” совершил ряд походов по Средиземному морю. К лету техническое состояние “Гебена” стало весьма плачевным. Требовались срочный ремонт энергетической установки и очистка днища. Корабль планировали вернуть в Германию, а “Мольтке” должен был заменить его на Средиземном море. Однако организовать эту замену уже не успели: наступил печально известный “июльский кризис”, возникший после выстрела в Сараево. В срочном порядке линейный крейсер поставили на ремонт в Пола. 29 июля 1914г. Сушон был предупрежден из Берлина. Настало время вскрывать секретные пакеты. Крейсер вышел в Бриндизи, где к нему присоединился "Бреслау", пришедший из Котора (австро-венгерская военно-морская база на берегу Адриатического моря - другое название Коттаро). Затем оба корабля пошли в Мессину, как это было намечено тайным морским договором между державами Тройственного союза. Эта средиземноморская крейсерская эскадра немало беспокоила первого лорда британского адмиралтейства У.Черчилля. Англичане не знали, что положение у “Гебена” критическое: в котлах потекли трубки, и при всем желании он не мог дать более 18 узлов. С таким ходом прорваться через Гибралтар не представлялось реальным. Немецкие моряки предпринимали все возможное, чтобы корабль, хоть на непродолжительное время, мог “выжимать” полный ход.
Оба крейсера перешли в Мессину. Французский флот был далеко, но английская мальтийская эскадра адмирала Траубриджа имела значительный перевес в силах. Правда, его корабли находились частично в Отрантском проливе, а часть линейных крейсеров адмирала Милна была послана на запад, чтобы перекрыть возможный путь отхода “Гебена” через Гибралтар. Да и Англия войны Германии пока не объявляла...
Берлин тревожил адмирала Вильгельма Сушона противоречивыми телеграммами. Об объявлении войны Франции он узнал 3 августа в 18 часов. Одновременно его предупредили о реальной угрозе скорого вступления в войну и Великобритании. Адмирал опасался быть запертым в австрийских базах на Адриатике. Надвигалась пора решительных действий, а в этот момент союзники потеряли “Гебен” и “Бреслау” из вида. Последний раз их заметили у берегов Алжира. 4 августа в 4 часа “Бреслау” выпустил около 60 снарядов по порту Бон. В 5 часов “Гебен” сделал 43 выстрела по Филиппвилю. (К слову, обстрел этих портов немецкие крейсера вели, подняв русские военные флаги). Огонь длился только несколько минут и причинил незначительные разрушения. Береговые батареи отвечали, но оба крейсера вскоре оказались вне пределов досягаемости их орудий.
Потом немецкие крейсера удалились, следуя сначала, в целях маскировки, в северо-западном направлении. В 8 часов они шли курсом на восток, пройдя к северу от Сицилии. Корабли планировали прибыть в Мессину, где они должны были получить уголь, необходимый для дальнейшего перехода.
Французский адмирал де Ляпейрер был уведомлен об обстреле Бона в 5 часов. Он тотчас же приказал адмиралу Шошпра, командующему французской линейной “группой А”, направить свою эскадру к берегам Африки. Тому предписывалось возможно скорее войти в соприкосновение с германскими кораблями и вступить с ними в бой. Эскадра Шошпра довела свой ход до 15 узлов (этот предел определялся плохим состоянием котлов линкора "Мирабел"). Если бы эта линейная группа продолжала идти к Бону, она двумя часами позже очутилась бы в пределах видимости “Гебена”. Но в 6:30 на основании телеграммы из Алжира, сообщавшей о том, что германские крейсера направились полным ходом к западу, Ляпейрер приказал адмиралу Шошпра следовать к Марокко самым полным ходом. С этого момента исчезла всякая возможность для французских кораблей войти в соприкосновение с противником. Но оставалась еще английская эскадра, и встреча не заставила себя ждать.

Продолжение.

В 9:30 “Гебен” и “Бреслау” в 50 милях к северу от Бона внезапно заметили английские линейные крейсеры “Индомитебл” и “Индефатигебл”, шедшие по направлению к Гибралтару. Обе группы шли контркурсами, большим ходом, по совершенно спокойному морю. “Гебен” сделал попытку уклониться от встречи, но англичане пошли на сближение, и он лег на прежний курс. Фотография. Вице-адмирал Вильгельм Сушон. Вскоре на дистанции 8000 м произошла встреча. Это была волнующая минута. С одной стороны 16 орудий были готовы открыть огонь, с другой – 10. Судьба “Гебена” или британских крейсеров могла решиться в несколько мгновений. Но война между Германией и Англией еще не была объявлена, и никто не стрелял. Никто и не салютовал, хотя немцы считали, что адмирал Милн находится на борту одного из крейсеров, а флаг Сушона развевался на мачте “Гебена”. Капитан 1-го ранга Кеннеди, командовавший английской группой, обойдя немцев, лег на обратный курс. Английские корабли следовали за германскими и по телеграфу запрашивали адмиралтейство о дальнейших инструкциях.

Из Лондона тотчас ответили: “Прекрасно, держитесь крепко; война неминуема”. Немного спустя У.Черчилль, с согласия министра иностранных дел, отдал приказ атаковать после предупреждения “Гебен”, если последний попытается нападать на французские транспорты. Однако военный совет, собравшийся через несколько минут, решил, что никакое военное действие не должно быть предпринято до истечения срока, фиксированного ультиматумом, который Великобритания накануне вечером предъявила Германии, т.е. до 12 часов ночи. В 19 часов телеграмма об этом была отправлена адмиралу Милну и каперангу Кеннеди. “Мы вряд ли отдавали себе отчет, – писал позже Черчилль, – во что эта почтенная щепитильность должна была обойтись нам и всему миру”.

В годы, предшествующие Первой мировой,в печати неоднократно подчеркивалось большая скорость английских линейных крейсеров. (Во многом это была самореклама и дезинформация, чтобы заставить своих потенциальных противников закладывать в проекты излишне высокие скоростные характеристики за счет вооружения и бронирования). И вот настал момент, чтобы доказать ее на деле: германский крейсер оказался на виду эскадры Траубриджа. Официальное английское сообщение о преследовании “Гебена” английскими линейными крейсерами “Индомитебл” и “Индефатигебл” в Средиземном море говорит, что “Гебен”, только что вышедший из ремонта, развил скорость хода на два узла больше упомянутой в технических дачных (т.е., по этому сообщению, должен был дать 31 узел!). Кривые, построенные согласно числу оборотов, зафиксированных в машинных вахтенных журналах “Гебена”, показывают, что корабль лишь в течение короткого времени развивал обороты, соответствующие скорости хода в 24 узла. С 8 до 12 часов скорость хода была в среднем 17 узлов, с 12 до 20 часов – в среднем 22.5 узлов. Эти скорости значительно ниже той, что была полученной на приемных испытаниях “Гебена”. Однако английские линейные крейсеры даже такую скорость не развивали (или не хотели развить). Между тем по официальным сведениям, они будто бы могли ходить и быстрее 26 узлов. Английским объяснениям, что их корабли уже давно не были в доке и не имели полного штатного состава машинной команды, можно противопоставить тот факт, что “Гебен” тоже не чистил своей подводной части уже 10 месяцев.

Английские линейные крейсеры отстали и в 15:30 скрылись из виду. После этого скорость “Гебена” была значительно снижена ввиду выхода из строя части котлов. Присоединившийся к английской группе "Дублина", подошедший из Бизерты, кое-как сохранял контакт с немцами до 21 часа, но затем и он потерял их из виду в связи с наступлением темноты. Адмирал Сушон получил возможность без помех следовать в Мессину.В 9:30 “Гебен” и “Бреслау” в 50 милях к северу от Бона внезапно заметили английские линейные крейсеры “Индомитебл” и “Индефатигебл”, шедшие по направлению к Гибралтару. Обе группы шли контркурсами, большим ходом, по совершенно спокойному морю. “Гебен” сделал попытку уклониться от встречи, но англичане пошли на сближение, и он лег на прежний курс. Вскоре на дистанции 8000 м произошла встреча. Это была волнующая минута. С одной стороны 16 орудий были готовы открыть огонь, с другой – 10. Судьба “Гебена” или британских крейсеров могла решиться в несколько мгновений. Но война между Германией и Англией еще не была объявлена, и никто не стрелял. Никто и не салютовал, хотя немцы считали, что адмирал Милн находится на борту одного из крейсеров, а флаг Сушона развевался на мачте “Гебена”. Капитан 1-го ранга Кеннеди, командовавший английской группой, обойдя немцев, лег на обратный курс. Английские корабли следовали за германскими и по телеграфу запрашивали адмиралтейство о дальнейших инструкциях.

Из Лондона тотчас ответили: “Прекрасно, держитесь крепко; война неминуема”. Немного спустя У.Черчилль, с согласия министра иностранных дел, отдал приказ атаковать после предупреждения “Гебен”, если последний попытается нападать на французские транспорты. Однако военный совет, собравшийся через несколько минут, решил, что никакое военное действие не должно быть предпринято до истечения срока, фиксированного ультиматумом, который Великобритания накануне вечером предъявила Германии, т.е. до 12 часов ночи. В 19 часов телеграмма об этом была отправлена адмиралу Милну и каперангу Кеннеди. “Мы вряд ли отдавали себе отчет, – писал позже Черчилль, – во что эта почтенная щепитильность должна была обойтись нам и всему миру”.

В годы, предшествующие Первой мировой,в печати неоднократно подчеркивалось большая скорость английских линейных крейсеров. (Во многом это была самореклама и дезинформация, чтобы заставить своих потенциальных противников закладывать в проекты излишне высокие скоростные характеристики за счет вооружения и бронирования). И вот настал момент, чтобы доказать ее на деле: германский крейсер оказался на виду эскадры Траубриджа. Официальное английское сообщение о преследовании “Гебена” английскими линейными крейсерами “Индомитебл” и “Индефагибл” в Средиземном море говорит, что “Гебен”, только что вышедший из ремонта, развил скорость хода на два узла больше упомянутой в технических дачных (т.е., по этому сообщению, должен был дать 31 узел!). Кривые, построенные согласно числу оборотов, зафиксированных в машинных вахтенных журналах “Гебена”, показывают, что корабль лишь в течение короткого времени развивал обороты, соответствующие скорости хода в 24 узла. С 8 до 12 часов скорость хода была в среднем 17 узлов, с 12 до 20 часов – в среднем 22.5 узлов. Эти скорости значительно ниже той, что была полученной на приемных испытаниях “Гебена”. Однако английские линейные крейсеры даже такую скорость не развивали (или не хотели развить). Между тем по официальным сведениям, они будто бы могли ходить и быстрее 26 узлов. Английским объяснениям, что их корабли уже давно не были в доке и не имели полного штатного состава машинной команды, можно противопоставить тот факт, что “Гебена” тоже не чистил своей подводной части уже 10 месяцев.

Английские линейные крейсеры отстали и в 15:30 скрылись из виду. После этого скорость “Гебена” была значительно снижена ввиду выхода из строя части котлов. Присоединившийся к английской группе крейсера "Дублин", подошедший из Бизерты, кое-как сохранял контакт с немцами до 21 часа, но затем и он потерял их из виду в связи с наступлением темноты. Адмирал Сушон получил возможность без помех следовать в Мессину.

Концовка.

5 августа в 4 часа “Гебен” и “Бреслау” вошли в Мессину. Угольные ямы немцев были пусты. Адмирал Сушон потребовал разрешения на бункеровку от итальянских властей, но наткнулся на формальный отказ: нейтралитет Италии не позволял ей снабжать топливом корабли воюющих стран. Кроме германского парохода “Генераль” ("General"), погрузившего предельное количество угля, какое он только мог принять в течение двух предшествующих дней, в порту находился английский угольщик, нагруженный углем для фирмы Стиннес. Немцы подпоили капитана, который еще не знал об объявлении войны, задержали его, и несмотря на вмешательство английского консула, добились выдачи его груза. Оба крейсера грузили уголь с предельной поспешностью, но бункеровка заняла более 24 часов. По истечении этого времени пребывания в нейтральном порту они должны были бы быть интернированы. Итальянские офицеры пришли вечером, чтобы осведомить об этом адмирала Сушона, но он с большим присутствием духа ответил, что срок должен считаться с момента, когда ему было сделано официальное сообщение. Таким образом он выиграл еще 15 часов, которые позволили крейсерам закончить приемку угля.

В течение суток поступавшие из Берлина телеграммы ставили Вильгельма Сушона в известность о затруднениях, которые возникли со стороны оттоманского правительства для разрешения Сушону входа в Дарданеллы, несмотря на заключенное 3 августа секрет-ного германо-турецкого соглашения. В конце концов Берлин вообще устранился от стратегического решения средиземноморской проблемы, предоставив Сушону самому выбирать между Полой и Константинополем. Германский адмирал принял решение уходить в Восточное Средиземноморье, попросив Антона Гауса, командующего австрийским флотом, облегчить ему форсирование блокады, которую предполагал встретить в районе Мессины. Выслав “Генераль” вперед, чтобы обеспечить телеграфную связь с германским посольством в Турции, он в 17 часов 6 августа снялся с якоря.

К 11 часам 5 августа адмирал Милн собрал вместе все три своих линейных крейсера. Однако “Индомитебл” нуждался в топливе, и его пришлось отослать в Бизерту. “Индефатигебл” и “Инфлексиб” весь день курсировали между Сицилией и Сардинией, чтобы преградить “Гебену” путь на запад. Вечером от командира “Глочестера” (Gloucester - в русском языке исторически принято произносить эту дворянскую фамилию как “Глостер”) Ховар-да Келли Милн узнал, что германские крейсера находятся в Мессине. Его место в эту минуту было в 100 милях к западу от Сицилии; он продолжал оставаться в этом районе, имея в виду обеспечение французских военных перевозок. Утром б августа Милн принял решение идти для наблюдения за северным выходом из Мессинского пролива. Находясь к северу от Сицилии, следуя экономичным ходом, он получил радиограмму с “Глочестера” о том, что вражеские крейсера вышли из Мессины и направились к востоку. Полученные инструкции запрещали английским кораблям заходить в территориальные воды Италии, и они вынуждены были огибать Сицилию с юга. В 23 часа поступило разрешение адмиралтейства пройти через Мессинский пролив, но было уже слишком поздно.

С момента выхода немцев из Мессины “Глочестер” неотступно следовал за ними, чтобы информировать командование. Он видел их огибающими берег Калабрии, все время держащимися в пределах территориальных вод, как будто с намерением войти в Адриатику. Потом в 23 часа немецкие крейсера взяли курс на Матапан. “Глочестер” тотчас донес об этом адмиралам Милну и Траубриджу. “Гебен” безуспешно пытался заглушить его радиотелеграфирование.

Адмирал Траубридж находился со своими броненосными крейсерами и эсминцами в районе Кефалонии. Он направился ко входу в Адриатическое море с намерением заставить немцев принять бой. Узнав об изменении ими курса, он пошел к югу, чтобы преградить им путь. “Дублин” и два эскадренных миноносца шли с Мальты на соединение с ним. Траубридж приказал крейсеру “Глочестер”, используя радио, осуществлять наведение его эскадры на противника. Этот маневр должен был 7 августа около 6 часов утра поставить “Гебен” лицом к лицу с четырьмя британскими броненосными крейсерами, вооруженными 36 орудиями калибром от 24 до 19 см; “Бреслау” предстояло иметь дело с двумя легкими крейсерами, каждый из которых сильнее его. Десять британских миноносцев также имели много шансов попасть несколькими торпедами в цель. Однако, поскольку бой должен был произойти днем, адмирал Траубридж полагал, что при такой обстановке “Гебен” благодаря большой дальности своей артиллерии и преимуществу в ходе, сможет потопить один за другим все эти корабли с большой дистанции раньше, чем сам получит существенные повреждения. Траубридж считал себя не в праве идти на такой риск без формального приказания, которого он так и не получил. (Совет экспертов, собравшийся в Портланде месяцем позже, признал его решение отвечающим обстановке). В 3:50 он повернул на 180°. “Дублин” не имел успеха в поисках “Гебена” ночью и получил приказание не пытаться атаковать его днем. Весь отряд Траубриджа возобновил наблюдение за Отрантским проливом.

“Глочестер” продолжал следовать за германскими крейсерами. В 5:30 адмирал Милн, считая положение “Глочестера” опасным, приказал ему держаться на большом расстоянии. Однако тот все же сохранил контакт с германскими кораблями. 7 августа в 13:35 английский легкий крейсер даже атаковал поотставший “Бреслау”, дав по нему несколько выстрелов и попав немцам в борт на уровне ватерлинии. “Бреслау” отвечал беглым огнем, а залп “Гебен” отрезвил англичан. Вскоре после этого у мыса Матапан командир “Глочестера” получил приказ прекратить погоню и не рисковать. Ввиду запрещения адмирала, “Глочестер” в 16:40 прекратил преследование, успев заметить, что неприятельские корабли вошли в пролив, отделяющий Морею от острова Цериго.

После этого столкновения “Гебен” и “Бреслау” приняли уголь у острова Денуза с парохода, специально посланного из Афин, и связались с Константинополем с помощью парохода-ретранслятора “Генераль”, стоявшего на якоре в Смирне.

Эскадра адмирала Сушона вынужденно уходила в восточное Средиземноморье и Черноморские проливы. Германские крейсера были спасены отвагой их флагмана, отсутствием предварительной договоренности между английским и французским флотами, отсутствием налаженной разведывательной сети.

Турецкий флаг на крейсере.

В годы, предшествующие Первой мировой войне, в Англии заказывали линкоры для своих флотов ряд государств, не имеющих опыта в строительстве дредноутов - Аргентина, Чили, Бразилия, Турция. Летом 1911 г. турки заказали в Англии корабль этого класа. Когда финансовые затруднения заставили Бразилию отказаться от аналогичного заказа, в декабре 1913 г. все та же Турция перекупила находившийся на стапеле линкор "Рио-де-Жанейро" .
К началу лета 1914 г. оба дредноута – “Султан Осман |” и “Решадие” были близки к завершению. (В момент подписания договоров линкоры именовали “Решад-и-Хамисс” и “Решад V”, потом первый переименовали в “Осман Бириндже”). Однако английские фирмы под всеми предлогами затягивали сдачу кораблей: близилась осень 1914 г. – время, по прогнозам английских политиков, наиболее вероятное для возникновения англо-германского конфликта.
Ход событий подтвердил прогнозы, и англичане не упустили момента. Как только 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила войну Сербии, Англия поспешила реквизировать оба турецких дредноута и включила их в состав своего флота под названием “Эджинкорт” и “Эрин”. Это вызывало негодование турок, рассчитывавших усилить свой флот этими кораблями, часть средств на постройку которых была собрана по общественной подписке. (Эта “турецкая” точка зрения часто фигурирует в различных изданиях, но для объективности надо напомнить, что большая часть оплаты шла из немецких источников, и несколько платежей было просрочено). Реквизицией воспользовался кайзер Вильгельм II, планировавший втянуть Турцию в войну на стороне Тройственного союза. Он не замедлил предложить турецкому правительству два новых боевых корабля, находившихся с 1912 г. в Средиземном море.
10 августа в 17:00 “Гебен” и “Бреслау” вошли в Дарданеллы и вместе с турецким эсминцем проследовали к Чанаку, где стали на якорь в 19:30.
С прибытием немецких кораблей в Стамбул германский посол буквально в ультимативной форме предложил турецкому правительству фиктивно их “купить”, дав на размышление сутки. Русский посол в Стамбуле заявил великому визирю, что по международным правилам корабли воюющих государств могут отстаиваться в портах нейтральных стран не более 24 часов. Оставался единственный выход... На следующий день, 11 августа, политическая сделка состоялась. 13 августа Турция объявила, что она купила у Германии “Гебен” и “Бреслау”, которые войдут в состав турецкого флота под названием “Султан Селим Джавус” и “Мидилли”. Турецкие флаги на крейсерах были подняты 16 августа, тогда же корабли официально переименовали. Команды на кораблях оставались немецкие.
“Гебену” было дано имя одного из самых победоносных султанов Турции – Селима I (1467-1520), который в многочисленных сражениях одержал победы и завоевал Месопотамию, Курдистан, Сирию и Египет. Жестокая политика по отношению к внешним и внутренним врагам послужила причиной исторической приставки к его имени – “Грозный” (“Явуз”).
Вице-адмирал В.Сушон (вице-адмирал с 27.01.1915г.), командовавший до этого германскими кораблями, не только сохранил свои права, но и был назначен командующим турецким флотом. Вторым флагманом был назначен турецкий контр-адмирал Ариф-Бей.
В конце августа командующему Черноморским флотом России А.А.Эбергарду было сообщено, что через Румынию и Болгарию в Турцию проследовал специальный поезд с немецкими моряками (несколько офицеров и 840 матросов) для усиления экипажей новых “турецких” кораблей и помощи в их обслуживании.
Вообще же до поражения Сербии доставка в Турцию личного состава и материальной части встречала значительные затруднения. Даже боеприпасы для “Гебена” и “Бреслау”, присланные в начале войны в первоначально намеченную для них базу – Триест, пришлось доставлять в Константинополь сухим путем через Кронштадт (в Семигорье), Бухарест и Журжево, так как путь через Сербию был закрыт. Перевозка этих боеприпасов из румынского речного порта Журжево на пароходах по Дунаю и по Черному морю в Константинополь была невозможна ввиду угрозы морскому транспорту со стороны русского флота. Поэтому боеприпасы были погружены на баржи и перевезены в болгарский порт Рущук, откуда они были доставлены в Константинополь по железной дороге.
Министерство иностранных дел России через своего посла в Стамбуле предупредило турецкое правительство о том, чтобы оно запретило своей эскадре выходить в Черное море, так как немецкие офицеры, находившиеся на турецких кораблях, могут спровоцировать военный конфликт.
Турецкое правительство на предупреждение русского посла не ответило, а в телеграмме от 2 октября 1914 г. российский посол в Стамбуле Гире сообщил о выходе в Черное море линейного крейсера “Гебен”. 22 октября Сушон получил пакет от Энвер-паши: “Добейтесь господства на Черном море, найдите русский флот и атакуйте его без объявления войны...”.

Война против России(предыстория).

23 октября 1914 г. посол России сообщил из Стамбула, что торговые суда, направляющиеся в Черное море, под предлогом отсутствия лоцманов задерживаются перед входом в Босфор.
27 октября в 20:35 было получено сообщение от русского парохода “Королева Ольга”, направлявшегося в Стамбул, о том, что около 17:30 в 5 милях от входа в Босфор он встретился с крейсерами “Гебен”, “Бреслау”, “Гамидие” и эсминцами, т.е. с группой сил, которая по сведениям, полученным от морского агента капитана 1 ранга Щеглова, выделялась для нанесения удара по Севастополю.
На следующий день, 28 октября, в 10:20 в штаб черноморского флота пришло донесение с парохода “Великий князь Александр Михайлович”, в котором сообщалось, что в районе Амастры (в 140 милях восточнее Босфора) он встретился с "Гебеном" и двумя эсминцами, шедшими курсом на север. Это было примерно на меридиане Севастополя, и сомнений о направлении его движения не возникало.
28 октября в 17:30 из министерства иностранных дел поступила телеграмма: “По достоверным сведениям, Турция решила немедленно объявить войну”.
Командующий германо-турецким флотом В.Сушон, принимая решение о нападении на русские базы и порты черноморского побережья Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск, имел перед собой две задачи – как можно скорее вовлечь Турцию в войну и внезапной атакой нанести наибольший урон силам Черноморского флота. В частности, “Гебен” в сопровождении двух эсминцев должен был обстрелять Севастополь, а заградитель “Нилуфер” – выставить у Севастополя мины. Операция должна была начаться в ночь на 29 октября.
Командующий Черноморским флотом А.А.Эбергард довольно странно прореагировал на донесения пароходов и телеграмму из МИДа: зная о том, что турецкие корабли находятся в пути к русским базам и портам, он дал разрешение на посылку из Севастополя в Ялту минного заградителя “Прут”. Корабль, имея полный запас мин, должен был привезти из Ялты батальон 62-й пехотной дивизии. Несмотря на свой уже весьма приличный возраст (1879 г. постройки) “Прут” представлял собой наиболее крупный (5459 т) и хорошо оборудованный минный заградитель Черноморского флота.
Правда, Эбергард попытался вывести основные силы флота навстречу германо-турецким кораблям, но 28 октября в штаб Черноморского флота пришел приказ верховного главнокомандующего: “Не искать встречи с турецким флотом и вступать с ним в бой лишь в случае крайней необходимости”. Это можно объяснить нежеланием спровоцировать превентивными действиями войну на Черном море.
Война с Турцией началась 29 октября в 3:20, когда турецкие эсминцы прорвались в Одесский порт. В 4:48 по радио всем морским силам Черного моря сообщалось: “Война началась”.

Собственно участие в войне.